Страница:
Развернута мощная пропагандистская кампания по тотальной дискредитации всей исполнительной власти в России.
До сих пор не отменены решения Верховного Совета и съезда, которые противоречат результатам апрельского референдума.
И сегодня можно уверенно сказать — не будут отменены. Наоборот, за последние месяцы подготовлены и приняты десятки новых антинародных решений. Многие из них целенаправленно спланированы на ухудшение ситуации в России.
Наиболее вопиющей является так называемая, «экономическая политика» Верховного Совета. Его решения по бюджету, приватизации, многие другие усугубляют кризис, наносят огромный вред стране. Все усилия правительства хоть как-то облегчить экономическую ситуацию наталкиваются на глухую стену непонимания…
Верховный Совет перестал считаться с указами президента, с его поправками к законопроектам, даже с конституционным правом вето. При этом постоянно клянутся верностью конституции и законности, хотя конституционная реформа практически свернута.
В апреле прошлого года 6-й съезд народных депутатов не только одобрил основные положения новой конституции, но постановил «доработать с учетом предложений и замечаний президента Российской Федерации» главы проекта «Федеральная законодательная власть» и «Президент Российской Федерации», «Федеральная исполнительная власть».
По логике, 7-й съезд должен был принять новую конституцию страны. Но руководство Верховного Совета без всяких внятных объяснений остановило конституционный процесс.
Более того, недавно подготовило и предложило мне фактически одобрить смещение избранного народом президента. Именно таков смысл поправок к конституции, которые я недавно получил из Белого Дома.
Надо признать, что процесс создания правового государства в России, по сути дела, дезорганизован. Наоборот, идет сознательное размывание и без того слабой правовой базы молодого российского государства.
Законотворческая работа стала орудием политической борьбы.
Законы, в которых остро нуждается Россия, не принимаются годами. Вместо этого начата коренная ревизия действующей конституции и принятых законодательных актов. Их переписывают в угоду сиюминутным политическим настроениям.
Утвердилась порочная практика юридического произвола, суть которого заключается в примитивной формуле: какой закон захотим принять, такой и примем, что захотим, то и запишем.
И чем дальше, тем больше неразберихи, тем шире поле для злоупотреблений. Все это не имеет ничего общего ни с законностью, ни с правом.
Не может считаться законом то, что противоречит фундаментальным основам права, попирает элементарные права и свободу человека и основополагающие демократические принципы. Такой закон — еще не право. Тем более, если его диктует один человек или группа лиц.
Уже давно большинство заседаний Верховного Совета проходит с нарушением элементарных процедур регламента.
Открытое и демонстративное жульничество при голосовании стало обыденным явлением. Участники заседаний на виду у всего мира голосуют за отсутствующих несколькими карточками. А ведь каждый такой факт — это позор, это дискредитация самих основ парламентаризма.
Идут чистки комитетов и комиссий. Из Верховного Совета, его президиума беспощадно изгоняются все, кто не проявляет личной преданности своему руководителю.
То, о чем я говорю — не случайность, не болезнь роста. Все это — горькие свидетельства того, что Верховный Совет, как государственный институт, находится сейчас в состоянии политического разложения.
Он утратил способность выполнять главную функцию представительного органа — функцию согласования общественных интересов. Он перестал быть органом народовластия.
Власть в Российском Верховном Совете захвачена группой лиц, которые превратили его в штаб непримиримой оппозиции. Прячась за спинами депутатов, паразитируя на коллективной безответственности тайных голосований, она подталкивает Россию к пропасти.
Не замечать этого, терпеть и бездействовать больше нельзя. Мой долг президента признать: нынешний законодательный корпус утратил право находиться у важнейших рычагов государственной власти.
Безопасность России и ее народов — более высокая ценность, чем формальное следование созданным законодательной властью противоречивым нормам, которые окончательно дискредитировали себя.
Наступило время самых серьезных решений».
Президент глотнул воды из фарфоровой чашки. Савостьянов подавил вздох и приготовился слушать дальше.
«Уважаемые сограждане!
Единственным способом преодоления паралича государственной власти в Российской Федерации является ее коренное обновление на основе принципов народовластия и конституции.
Действующая конституция не позволяет сделать это.
Действующая конституция не предусматривает также процедуры принятия новой конституции, в которой был бы предусмотрен достойный выход из кризиса государственности.
Будучи гарантом безопасности нашего государства, я обязан предложить выход из этого тупика, обязан разорвать этот губительный порочный круг».
Президент явно волновался. Он снова выпил воды, а Савостьянов усмехнулся, подумав, что было бы здорово, если бы Ельцин именно сейчас демонстративно выпил стопку водки.
Между тем, покончив с преамбулой, Ельцин перешел к главному в своем заявлении:
«Учитывая многочисленные обращения в мой адрес руководителей субъектов, Российской Федерации, групп депутатов, участников Конституционного совещания, политических партий и движений, представителей общественности, граждан России, мною предпринято следующее:
Облеченный властью, полученной на всенародных выборах в 1991 году, доверием, которое подтверждено гражданами России на референдуме в апреле 1993 года, я утвердил своим указом изменения и дополнения в действующую конституцию Российской Федерации.
Они касаются, главным образом, федеральных органов законодательной и исполнительной власти, их взаимоотношений на принципе разделения властей.
Высшим органом законодательной власти становится Федеральное собрание Российской Федерации — двухпалатный парламент, работающий на профессиональной основе
Выборы назначены на 11-12 декабря 1993 года,
Подчеркну, это не досрочные выборы съезда и Верховного Совета. Создается совершенно новый высший орган законодательной власти в России.
Любые действия, направленные на срыв выборов, рассматриваются как незаконные. Лица, допускающие их, будут привлекаться к уголовной ответственности на основе уголовного кодекса России.
В Российский парламент должны прийти люди, которые будут заниматься не политическими играми за счет народа, а прежде всего, создавать законы, так необходимые России».
Далее президент выразил надежду, что в новый парламент придут новые люди, которые будут «более компетентные, более культурные и более демократичные», пообещал досрочные президентские выборы после начала работы нового Федерального собрания, а затем чеканным голосом, которым в старые времена зачитывали текст смертных приговоров, перешел к самой сути своего заявления:
«В соответствии с указом президента, который уже подписан, с сегодняшнего дня прерывается осуществление законодательной, распорядительной и контрольной функций съезда народных депутатов и Верховного Совета Российской Федерации. Заседания съезда более не созываются. Полномочия народных депутатов прекращаются.
Конечно, их трудовые права будут полностью гарантированы. Депутаты вправе вернуться на предприятия и в учреждения, где они работали до избрания депутатами России, и занять прежние должности.
В то же время каждый из них вправе вновь выставить свою кандидатуру для выборов в Федеральное собрание
Полномочия органов власти на местах сохраняются. В связи с этим, обращаюсь к местным руководителям: используйте все законные возможности для обеспечения общественного порядка.
Хочу отметить особо: Конституция Российской Федерации, законодательство Российской Федерации и субъектов Российской Федерации продолжают действовать в полном объеме, с учетом изменений и дополнений, введенных указом президента.
Гарантируются установленные Конституцией и законом права и свободы граждан Российской Федерации».
Савостьянов даже слегка привстал с кресла. Это уже было интересно! В его варианте пленки куска о «продолжении конституционных гарантий» не было.
Напротив, хотя явно и не говорилось, но сильно намекалось на то, что в стране введено чрезвычайное положение.
Значит, кто-то внес в последний момент эти изменения. Математический ум новоиспеченного чекистского генерала мгновенно просчитал возможные варианты, вытекающие из фактически объявленного государственного переворота с сохранением конституционных гарантий. Возможно, что так даже и лучше.
Заключительная часть заявления Ельцина была насыщена патетикой:
«Обращаюсь к руководителям иностранных держав, к зарубежным гражданам, к нашим друзьям, которых немало по всему миру.
Ваша поддержка значима и ценна для России. В самые критические моменты сложнейших российских преобразований вы были с нами.
Призываю вас и на этот раз понять всю сложность обстановки в нашей стране. Те меры, на которые я, как президент Российской Федерации, вынужден идти — единственный путь защиты демократии и свободы в России, защиты реформ еще слабого российского рынка.
Эти меры необходимы, чтобы защитить Россию и весь мир от катастрофических последствий развала российской государственности, от воцарения анархии в стране с огромным АРСЕНАЛОМ ЯДЕРНОГО ОРУЖИЯ. Других целей у меня нет.
Уважаемые сограждане!
Наступил момент, когда общими усилиями мы можем и должны положить конец глубокому кризису российской государственности…
Общими силами сохраним Россию для себя, для наших детей и внуков.
Спасибо».
Савостьянов выключил телевизор. Выбрал среди ксерокопий документов указ Ельцина еще без даты и подписи.
Указ был озаглавлен «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации», где в еще более резкой форме, чем в телевизионном заявлении, говорилось о разгоне президентом Верховного Совета.
Пикантность ситуации заключалась в том, что эти ксерокопии информатор Лубянки обнаружил в секретариате Хасбулатова, где они, невзирая на грозные грифы и требование «Копий не снимать!», лежали в папке, на которой рукой спикера было начертано: «До особого распоряжения необнародовать». Громоздкое слово «необнародовать» было написано вместе с «не». У Хасбулатова всегда были проблемы с русским языком.
Взяв красный фломастер, Савостьянов написал на ксерокопии: «No 1400, опубликован 21 сентября 1993 года».
У него была своя разведка, ловко действующая не только в коридорах исполнительной власти, но и во многих кабинетах президентского аппарата.
У него была своя гвардия, подчинявшаяся только ему, но числившаяся в кадрах элитарных частей «охраны высших должностных лиц государства».
Могущественные министры заискивали перед ним, ища его дружбы и покровительства.
Даже спесивые и неприступные от сознания собственной исключительности вчерашние обитатели крупных партийно-номенклатурных кабинетов смотрели на него с теплотой в холодных стеклянных глазах, с надеждой, что именно он поможет им вернуть былое величие и власть.
Даже гордые и агрессивные националисты, увешанные портупеями, пластмассовыми крестами, в начищенных до блеска сапогах и с подобием военной выправки, для которых он недавно, был «чурка» и «чечмек», этнически неполноценный чечен, стали вдруг смотреть на него как на отца нации и бурно выражать ему свое восхищение.
Спасаясь от милиции после очередных уличных беспорядков, они все бежали теперь к Белому Дому, и депутаты брали их под свою защиту. Они бежали к нему в поисках спасения и выхода. Они признавали за ним роль «отца нации», хотя этот императорский титул он решил демократично разделить со всем Верховным Советом.
Ехидные газеты спрашивали, что «если у нации коллективный отец, то на кого подавать алименты?». Он этого не слышал.
«Никакая мы не власть!» — раздраженно как-то бросил он надоевшим журналистам.
Скоро с этой, так называемой, «четвертой властью» будет покончено,
«Средства массовой информации должны служить народу!» — по-сталински кратко и идеологически выдержанно объявил он на всю страну с экрана телевизора.
А чуть позже с трибуны Верховного Совета несколько патетически и визгливо (так всегда бывает поначалу) заявил: «Я отвечаю за эту страну!». Никто не возражал.
Когда он въехал в квартиру, от которой некогда, из-за ее роскошности; отказался сам Леонид Ильич Брежнев (450 кв. метров полезной площади), то знал, что делал, хотя многие его отговаривали от этого поступка.
Как-никак, а еще многие помнили, как они с Ельциным, отказавшись от всех льгот и привилегий, демонстративно ездили на работу в троллейбусе, а служебные «ЗИЛы» и Мерседесы» шли сзади, на всякий случай.
В троллейбусе всегда опасно, а для большого политика, кандидата в «отцы нации», просто недопустимо.
Народ всегда должен чувствовать дистанцию между собой и вождем, между своей хижиной и его дворцом. Иначе народ может возомнить о себе невесть что.
Хасбулатов мог гордиться достигнутым. Ему удалось полностью отдрессировать парламент, хотя он лучше любого другого понимал, что возглавляемый им институт, именующий себя парламентом, ни с какой точки зрения таковым не является, все более и более превращаясь в параллельную структуру исполнительной власти.
Сам спикер тасовал, как ему вздумается, комиссии и комитеты Верховного Совета, изгоняя из них всех неугодных и оставляя только послушных его воле.
Он разъезжал по стране, распределяя кредиты и субсидии по своему желанию между регионами и отраслями, путая планы министерств, не согласовывая с ними никаких шагов, а только вербуя себе новых сторонников за счет увеличения государственного хаоса.
Он устраивал чуть ли не ежедневные селекторные совещания с руководителями советов и муниципалитетов всех уровней, которые ни коем образом не были ему подчинены, но были сбиты с толку придуманным им самим, специально для себя, титулом: глава представительной власти.
Несмотря на абсурд самого словосочетания, очень многие, а в первую очередь он сам, поверили, что такая должность действительно существует и, судя по всему, она даже выше президентской. Это давало право на поступки и решения соответственно величию выдуманной должности.
Как бывало уже не раз в нашей истории, когда генеральный секретарь ЦК КПСС, отвечающий исключительно за работу канцелярии и секретариата, де-факто объявлял свою должность наивысшей в партийной номенклатуре, так и простой депутат, которому доверили следить за регламентом и порядком выступления, внушил сам себе, что это превратило его в главу государства. Он даже не был кардиналом Ришелье при слабом, безвольном, бездарном и вечно пьяном короле, ибо Ришелье прекрасно понимал, что королем ему не стать, а Руслан Имранович вовсе так не считал.
Через голову президента и правительства он пытался установить связи с главами зарубежных государств, намекая, что единственная реальная власть, в России, да и в СНГ в целом (ведь он был председателем придуманной им мертворожденной «межпарламентской ассамблеи»), находится в его руках, а когда ему из-за рубежа довольно резко указали на бестактность и нелепость подобных действий, нарушающих весьма почитаемый на Западе протокол, он перешел на тайные связи с партиями и группировками, которые, мягко говоря, совсем не добавили бы ему респектабельности, будь эти связи явными.
Он посылал делегации к Саддаму Хусейну, которые своими раскладками сбивали с толку битого иракского диктатора надеждой на возвращение добрых старых времен, прося взамен «немного» денег.
Он устанавливал прочные связи с многочисленными экстремистскими группировками, расплодившимися на территории бывшего СССР после его развала, провоцируя конфликты в нужный момент, чтобы сорвать усилия правительства без крови и с некоторой долей достоинства выйти из разных тупиковых ситуаций.
Он нанес удар своим решением по статусу Севастополя (был, есть и останется русским), по сложнейшим трехсторонним переговорам между Россией, Украиной и США по статусу захваченного Киевом бывшего советского ядерного арсенала.
Он даже попытался играть в великорусского националиста, но так и не смог научиться правильно произносить ключевое слово «соборность», имея, правда, в виду всевластие Советов.
Без зазрения совести он получал директорскую зарплату в четырнадцати местах, и не только зарплату.
А поскольку все это так или иначе сходило ему с рук, а подобраться к нему было невозможно ни практически, из-за чеченской охраны, ни теоретически, из-за депутатской неприкосновенности, подобная правовая неуязвимость породила в нем иллюзию собственного всемогущества, которая, как это обычно получается, все более и более изолировала спикера от реального восприятия событий, властно заставляя принимать желаемое за действительное.
Прямо на заседании Верховного Совета он мог крикнуть не терпящим возражения голосом: «Свяжитесь с президентом. Пусть явится!». И многие приходили в ужас от очевидности того, что сам Хасбулатов не понимает не только неуместности, но и нереализуемости своих требований.
Кто-то приходил в ужас, а кто-то мотал на ус то, насколько Хасбулатов далек от реальности, а значит, способен любую дезинформацию принять за действительность…
Что ни говори, а имя Хасбулатова уже третий год не сходило со страниц газет и журналов, с теле— и радиосообщений, занимая достойное место в информационном потоке мировых новостей, явно опережая в этом отношении президента Ельцина, не говоря уже о его окружении.
А ведь совсем недавно, всего два-три года назад, его вообще никто не знал. К моменту избрания народным депутатом РСФСР от Грозненского национально-территориального округа Руслан Хасбулатов был обычным московским профессором из Плехановского института народного хозяйства.
Родившись в 1942 году в обычной для чеченцев многодетной семье, Хасбулатов, будучи еще ребенком, пережил все те репрессии, которые Сталин обрушил на народы, проявившие, по его мнению, недостаточную лояльность в годы войны. В том, что немцам удалось дойти до Грозного, вожди всех народов посчитал виновным почему-то не себя, а весь чеченский народ, который был чуть ли не в 24 часа выслан в северный Казахстан.
В одной из неотапливаемых теплушек ехала в неизвестность и семья Хасбулатовых с трехлетним Русланом.
Отец Руслана погиб, но он сам не только выжил, но позднее умудрился поступить на юридический факультет МГУ, где активно занимался комсомольской работой и даже, говоря ленинским языком, был «кооптирован» в ЦК ВЛКСМ на должность инструктора.
Совсем немало для студента-чеченца. Видимо, подобного рода деятельность помогла Хасбулатову остаться в аспирантуре, где он быстро защитил кандидатскую и докторскую диссертации по экономике Канады. Специальность, зарубежная экономика, в те годы считалась очень престижной, давая право на занятия с иностранными студентами и, что более важно, на зарубежные поездки.
Те силы, которые некогда «кооптировали» молодого чеченца в ЦК ВЛКСМ, видели в нем своего и надежного человека, поскольку протащили его в новый Верховный Совет РСФСР кандидатом от Грозненского университета. Как это тогда делалось, все хорошо знают, но следует признать, что Хасбулатов сам участвовал в избирательной кампании, выступал много и убедительно, и своего соперника, второго секретаря обкома КПСС, победил в упорной борьбе.
Во вновь избранный Верховный Совет РСФСР пришел совершенно неизвестным человеком. Связей с руководством «Демократической России» у него не было, опыта работы в Верховном Совете — также.
Когда же после нескольких раундов голосования Борис Ельцин с перевесом в четыре голоса был все-таки избран председателем Верховного Совета РСФСР, то он и его поддерживающие «демороссы» решили, что первым заместителем Ельцина должен стать представитель одной из национальных автономий России.
Ельцину указали на знаменитого и известного Рамазана Абдулатипова, за которого и коммунисты, и представители большинства автономий проголосовали бы без колебаний. Но Абдулатипов — слишком известный деятель из аппарата ЦК КПСС. Ельцина это не устраивало. Ему нужен был человек попроще, не изуродованный известными методами работы, принятыми в аппарате ЦК КПСС.
Кандидаты в заместители Ельцина, предлагаемые почти наобум, дружно отметались коммунистическим съездом или заваливались «демократами», пробившимися в новый Верховный Совет. Еще у многих в памяти свежи воспоминания о тех голосованиях, которые вытеснили с телевизионных экранов все эстрадные и сатирические программы.
Имя Хасбулатова возникло во втором туре голосований. «Демократы», которые о Хасбулатове ровным счетом ничего не знали, посмотрели на его результаты «поименных голосований», которые, с их точки зрения, оказались неплохими. Выяснилось также, что и коммунисты против Хасбулатова ничего не имеют, основываясь на какой-то собственной информации.
Аналитики Ельцина, бывшие работники аналитического отдела КГБ, также дали профессору Хасбулатову хорошую аттестацию, особо подчеркивая те качества, которых у профессора зарубежной экономики как раз не было: скромность, неамбициозность, прекрасная исполнительность, преданность боссу.
В то время, как еще в бытность свою секретарем так называемого, «большого» комитета комсомола МГУ, Руслан Хасбулатов прославился как злобный интриган с полным отсутствием каких-либо идей, а также чувства преданности и товарищества, что «аналитикам» не могло быть не известно. Кроме того, электронной системы подсчета голосов еще не было, участники съезда уже изнемогали от тягомотины заполнения бюллетеней, и, в результате, предложенная кандидатура Хасбулатова прошла.
Видимо, в качестве одного из заместителей председателя Хасбулатов вполне подходил, но никто тогда и не предполагал, что он превратится в самостоятельного политического деятеля.
Неожиданный бунт шестерки заместителей Ельцина во главе со Светланой Горячевой и Владимиром Исаковым, написавших резкое антиельцинское письмо и опубликовавших его в «Правде», стал поворотным моментом в политической карьере Хасбулатова.
Письмо «шестерки» мелкотравчатых коммунистов, инспирированное подыхающей партией в лучшем духе ее отработанных годами практики политических доносов, ставило своей целью убрать Бориса Ельцина из политической жизни страны, поскольку инстинкт самосохранения подсказывал, что это надо сделать, пока еще не поздно.
К сожалению, политические решения, принимаемые инстинктом, всегда грешат тем, что не учитывают реальную обстановку. Подобное письмо в «Правде» замечательно сработало бы, если бы в момент его опубликования сам Ельцин уже находился в подвалах Лефортово, успев сознаться в своей диверсионно-шпионской деятельности в пользу, скажем, Японии.
Поскольку ничего подобного в реальной обстановке произойти, конечно, не могло, своим письмом великолепная «шестерка» взорвала мину под собственными стульями, а Ельцин получил от съезда, собранного на предмет его устранения, затребованные им дополнительные полномочия.
Неизвестно, кто надоумил Хасбулатова не подписывать знаменитое письмо, но он поступил именно так, и этот поступок мгновенно превратил его в героя для всех демократов и их сторонников по всей России.
Когда же Ельцин уходил в президенты России, у него просто не было уже другого выбора, как предложить кандидатуру Хасбулатова на освободившийся пост председателя Верховного Совета.
Коммунисты, перестроив свои ряды и порядком струхнув от всего, что потенциально могло произойти выдвинули в противовес Хасбулатову, также никому пока не известного Сергея Бабурина, молодого и нахального декана юридического факультета Омского университета, числившегося в агентуре КГБ под конспиративным именем «Николай».
В этом факте нет ничего особенного, поскольку КГБ, нацеленная в течение многих лет родной партией на политический сыск, организовала этот сыск по высочайшему классу. Возможно, когда-нибудь на эту тему будут написаны специальные исследования, как относительно немногочисленная, если сопоставить с размерами обслуживаемой территории, тайная политическая полиция, именующая себя КГБ, располагая примитивнейшими средствами сбора и обработки информации, в подавляющем большинстве случаев работая с одними картотеками и пыльными канцелярскими делами, держала в поле зрения 350 миллионов, составляющих население первого в мире государства победившего социализма.
И уж, конечно, в первую очередь, наблюдению и так называемой «негласной обработке» подвергались студенты и преподаватели юридических факультетов и институтов в масштабе не только СССР, но и всего Варшавского пакта. Оно и понятно, поскольку именно юридические факультеты КГБ с полным основанием считал кузницей собственных кадров и, как и всякое в высшей степени элитарное ведомство, не желал попадания к себе людей случайных…
До сих пор не отменены решения Верховного Совета и съезда, которые противоречат результатам апрельского референдума.
И сегодня можно уверенно сказать — не будут отменены. Наоборот, за последние месяцы подготовлены и приняты десятки новых антинародных решений. Многие из них целенаправленно спланированы на ухудшение ситуации в России.
Наиболее вопиющей является так называемая, «экономическая политика» Верховного Совета. Его решения по бюджету, приватизации, многие другие усугубляют кризис, наносят огромный вред стране. Все усилия правительства хоть как-то облегчить экономическую ситуацию наталкиваются на глухую стену непонимания…
Верховный Совет перестал считаться с указами президента, с его поправками к законопроектам, даже с конституционным правом вето. При этом постоянно клянутся верностью конституции и законности, хотя конституционная реформа практически свернута.
В апреле прошлого года 6-й съезд народных депутатов не только одобрил основные положения новой конституции, но постановил «доработать с учетом предложений и замечаний президента Российской Федерации» главы проекта «Федеральная законодательная власть» и «Президент Российской Федерации», «Федеральная исполнительная власть».
По логике, 7-й съезд должен был принять новую конституцию страны. Но руководство Верховного Совета без всяких внятных объяснений остановило конституционный процесс.
Более того, недавно подготовило и предложило мне фактически одобрить смещение избранного народом президента. Именно таков смысл поправок к конституции, которые я недавно получил из Белого Дома.
Надо признать, что процесс создания правового государства в России, по сути дела, дезорганизован. Наоборот, идет сознательное размывание и без того слабой правовой базы молодого российского государства.
Законотворческая работа стала орудием политической борьбы.
Законы, в которых остро нуждается Россия, не принимаются годами. Вместо этого начата коренная ревизия действующей конституции и принятых законодательных актов. Их переписывают в угоду сиюминутным политическим настроениям.
Утвердилась порочная практика юридического произвола, суть которого заключается в примитивной формуле: какой закон захотим принять, такой и примем, что захотим, то и запишем.
И чем дальше, тем больше неразберихи, тем шире поле для злоупотреблений. Все это не имеет ничего общего ни с законностью, ни с правом.
Не может считаться законом то, что противоречит фундаментальным основам права, попирает элементарные права и свободу человека и основополагающие демократические принципы. Такой закон — еще не право. Тем более, если его диктует один человек или группа лиц.
Уже давно большинство заседаний Верховного Совета проходит с нарушением элементарных процедур регламента.
Открытое и демонстративное жульничество при голосовании стало обыденным явлением. Участники заседаний на виду у всего мира голосуют за отсутствующих несколькими карточками. А ведь каждый такой факт — это позор, это дискредитация самих основ парламентаризма.
Идут чистки комитетов и комиссий. Из Верховного Совета, его президиума беспощадно изгоняются все, кто не проявляет личной преданности своему руководителю.
То, о чем я говорю — не случайность, не болезнь роста. Все это — горькие свидетельства того, что Верховный Совет, как государственный институт, находится сейчас в состоянии политического разложения.
Он утратил способность выполнять главную функцию представительного органа — функцию согласования общественных интересов. Он перестал быть органом народовластия.
Власть в Российском Верховном Совете захвачена группой лиц, которые превратили его в штаб непримиримой оппозиции. Прячась за спинами депутатов, паразитируя на коллективной безответственности тайных голосований, она подталкивает Россию к пропасти.
Не замечать этого, терпеть и бездействовать больше нельзя. Мой долг президента признать: нынешний законодательный корпус утратил право находиться у важнейших рычагов государственной власти.
Безопасность России и ее народов — более высокая ценность, чем формальное следование созданным законодательной властью противоречивым нормам, которые окончательно дискредитировали себя.
Наступило время самых серьезных решений».
Президент глотнул воды из фарфоровой чашки. Савостьянов подавил вздох и приготовился слушать дальше.
«Уважаемые сограждане!
Единственным способом преодоления паралича государственной власти в Российской Федерации является ее коренное обновление на основе принципов народовластия и конституции.
Действующая конституция не позволяет сделать это.
Действующая конституция не предусматривает также процедуры принятия новой конституции, в которой был бы предусмотрен достойный выход из кризиса государственности.
Будучи гарантом безопасности нашего государства, я обязан предложить выход из этого тупика, обязан разорвать этот губительный порочный круг».
Президент явно волновался. Он снова выпил воды, а Савостьянов усмехнулся, подумав, что было бы здорово, если бы Ельцин именно сейчас демонстративно выпил стопку водки.
Между тем, покончив с преамбулой, Ельцин перешел к главному в своем заявлении:
«Учитывая многочисленные обращения в мой адрес руководителей субъектов, Российской Федерации, групп депутатов, участников Конституционного совещания, политических партий и движений, представителей общественности, граждан России, мною предпринято следующее:
Облеченный властью, полученной на всенародных выборах в 1991 году, доверием, которое подтверждено гражданами России на референдуме в апреле 1993 года, я утвердил своим указом изменения и дополнения в действующую конституцию Российской Федерации.
Они касаются, главным образом, федеральных органов законодательной и исполнительной власти, их взаимоотношений на принципе разделения властей.
Высшим органом законодательной власти становится Федеральное собрание Российской Федерации — двухпалатный парламент, работающий на профессиональной основе
Выборы назначены на 11-12 декабря 1993 года,
Подчеркну, это не досрочные выборы съезда и Верховного Совета. Создается совершенно новый высший орган законодательной власти в России.
Любые действия, направленные на срыв выборов, рассматриваются как незаконные. Лица, допускающие их, будут привлекаться к уголовной ответственности на основе уголовного кодекса России.
В Российский парламент должны прийти люди, которые будут заниматься не политическими играми за счет народа, а прежде всего, создавать законы, так необходимые России».
Далее президент выразил надежду, что в новый парламент придут новые люди, которые будут «более компетентные, более культурные и более демократичные», пообещал досрочные президентские выборы после начала работы нового Федерального собрания, а затем чеканным голосом, которым в старые времена зачитывали текст смертных приговоров, перешел к самой сути своего заявления:
«В соответствии с указом президента, который уже подписан, с сегодняшнего дня прерывается осуществление законодательной, распорядительной и контрольной функций съезда народных депутатов и Верховного Совета Российской Федерации. Заседания съезда более не созываются. Полномочия народных депутатов прекращаются.
Конечно, их трудовые права будут полностью гарантированы. Депутаты вправе вернуться на предприятия и в учреждения, где они работали до избрания депутатами России, и занять прежние должности.
В то же время каждый из них вправе вновь выставить свою кандидатуру для выборов в Федеральное собрание
Полномочия органов власти на местах сохраняются. В связи с этим, обращаюсь к местным руководителям: используйте все законные возможности для обеспечения общественного порядка.
Хочу отметить особо: Конституция Российской Федерации, законодательство Российской Федерации и субъектов Российской Федерации продолжают действовать в полном объеме, с учетом изменений и дополнений, введенных указом президента.
Гарантируются установленные Конституцией и законом права и свободы граждан Российской Федерации».
Савостьянов даже слегка привстал с кресла. Это уже было интересно! В его варианте пленки куска о «продолжении конституционных гарантий» не было.
Напротив, хотя явно и не говорилось, но сильно намекалось на то, что в стране введено чрезвычайное положение.
Значит, кто-то внес в последний момент эти изменения. Математический ум новоиспеченного чекистского генерала мгновенно просчитал возможные варианты, вытекающие из фактически объявленного государственного переворота с сохранением конституционных гарантий. Возможно, что так даже и лучше.
Заключительная часть заявления Ельцина была насыщена патетикой:
«Обращаюсь к руководителям иностранных держав, к зарубежным гражданам, к нашим друзьям, которых немало по всему миру.
Ваша поддержка значима и ценна для России. В самые критические моменты сложнейших российских преобразований вы были с нами.
Призываю вас и на этот раз понять всю сложность обстановки в нашей стране. Те меры, на которые я, как президент Российской Федерации, вынужден идти — единственный путь защиты демократии и свободы в России, защиты реформ еще слабого российского рынка.
Эти меры необходимы, чтобы защитить Россию и весь мир от катастрофических последствий развала российской государственности, от воцарения анархии в стране с огромным АРСЕНАЛОМ ЯДЕРНОГО ОРУЖИЯ. Других целей у меня нет.
Уважаемые сограждане!
Наступил момент, когда общими усилиями мы можем и должны положить конец глубокому кризису российской государственности…
Общими силами сохраним Россию для себя, для наших детей и внуков.
Спасибо».
Савостьянов выключил телевизор. Выбрал среди ксерокопий документов указ Ельцина еще без даты и подписи.
Указ был озаглавлен «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации», где в еще более резкой форме, чем в телевизионном заявлении, говорилось о разгоне президентом Верховного Совета.
Пикантность ситуации заключалась в том, что эти ксерокопии информатор Лубянки обнаружил в секретариате Хасбулатова, где они, невзирая на грозные грифы и требование «Копий не снимать!», лежали в папке, на которой рукой спикера было начертано: «До особого распоряжения необнародовать». Громоздкое слово «необнародовать» было написано вместе с «не». У Хасбулатова всегда были проблемы с русским языком.
Взяв красный фломастер, Савостьянов написал на ксерокопии: «No 1400, опубликован 21 сентября 1993 года».
20:30
Председатель Верховного Совета РСФСР или «спикер парламента», как он любил себя называть и радовался, когда его так называли другие, слушал выступление по телевизору президента страны не очень внимательно. Он давно знал его содержание.У него была своя разведка, ловко действующая не только в коридорах исполнительной власти, но и во многих кабинетах президентского аппарата.
У него была своя гвардия, подчинявшаяся только ему, но числившаяся в кадрах элитарных частей «охраны высших должностных лиц государства».
Могущественные министры заискивали перед ним, ища его дружбы и покровительства.
Даже спесивые и неприступные от сознания собственной исключительности вчерашние обитатели крупных партийно-номенклатурных кабинетов смотрели на него с теплотой в холодных стеклянных глазах, с надеждой, что именно он поможет им вернуть былое величие и власть.
Даже гордые и агрессивные националисты, увешанные портупеями, пластмассовыми крестами, в начищенных до блеска сапогах и с подобием военной выправки, для которых он недавно, был «чурка» и «чечмек», этнически неполноценный чечен, стали вдруг смотреть на него как на отца нации и бурно выражать ему свое восхищение.
Спасаясь от милиции после очередных уличных беспорядков, они все бежали теперь к Белому Дому, и депутаты брали их под свою защиту. Они бежали к нему в поисках спасения и выхода. Они признавали за ним роль «отца нации», хотя этот императорский титул он решил демократично разделить со всем Верховным Советом.
Ехидные газеты спрашивали, что «если у нации коллективный отец, то на кого подавать алименты?». Он этого не слышал.
«Никакая мы не власть!» — раздраженно как-то бросил он надоевшим журналистам.
Скоро с этой, так называемой, «четвертой властью» будет покончено,
«Средства массовой информации должны служить народу!» — по-сталински кратко и идеологически выдержанно объявил он на всю страну с экрана телевизора.
А чуть позже с трибуны Верховного Совета несколько патетически и визгливо (так всегда бывает поначалу) заявил: «Я отвечаю за эту страну!». Никто не возражал.
Когда он въехал в квартиру, от которой некогда, из-за ее роскошности; отказался сам Леонид Ильич Брежнев (450 кв. метров полезной площади), то знал, что делал, хотя многие его отговаривали от этого поступка.
Как-никак, а еще многие помнили, как они с Ельциным, отказавшись от всех льгот и привилегий, демонстративно ездили на работу в троллейбусе, а служебные «ЗИЛы» и Мерседесы» шли сзади, на всякий случай.
В троллейбусе всегда опасно, а для большого политика, кандидата в «отцы нации», просто недопустимо.
Народ всегда должен чувствовать дистанцию между собой и вождем, между своей хижиной и его дворцом. Иначе народ может возомнить о себе невесть что.
Хасбулатов мог гордиться достигнутым. Ему удалось полностью отдрессировать парламент, хотя он лучше любого другого понимал, что возглавляемый им институт, именующий себя парламентом, ни с какой точки зрения таковым не является, все более и более превращаясь в параллельную структуру исполнительной власти.
Сам спикер тасовал, как ему вздумается, комиссии и комитеты Верховного Совета, изгоняя из них всех неугодных и оставляя только послушных его воле.
Он разъезжал по стране, распределяя кредиты и субсидии по своему желанию между регионами и отраслями, путая планы министерств, не согласовывая с ними никаких шагов, а только вербуя себе новых сторонников за счет увеличения государственного хаоса.
Он устраивал чуть ли не ежедневные селекторные совещания с руководителями советов и муниципалитетов всех уровней, которые ни коем образом не были ему подчинены, но были сбиты с толку придуманным им самим, специально для себя, титулом: глава представительной власти.
Несмотря на абсурд самого словосочетания, очень многие, а в первую очередь он сам, поверили, что такая должность действительно существует и, судя по всему, она даже выше президентской. Это давало право на поступки и решения соответственно величию выдуманной должности.
Как бывало уже не раз в нашей истории, когда генеральный секретарь ЦК КПСС, отвечающий исключительно за работу канцелярии и секретариата, де-факто объявлял свою должность наивысшей в партийной номенклатуре, так и простой депутат, которому доверили следить за регламентом и порядком выступления, внушил сам себе, что это превратило его в главу государства. Он даже не был кардиналом Ришелье при слабом, безвольном, бездарном и вечно пьяном короле, ибо Ришелье прекрасно понимал, что королем ему не стать, а Руслан Имранович вовсе так не считал.
Через голову президента и правительства он пытался установить связи с главами зарубежных государств, намекая, что единственная реальная власть, в России, да и в СНГ в целом (ведь он был председателем придуманной им мертворожденной «межпарламентской ассамблеи»), находится в его руках, а когда ему из-за рубежа довольно резко указали на бестактность и нелепость подобных действий, нарушающих весьма почитаемый на Западе протокол, он перешел на тайные связи с партиями и группировками, которые, мягко говоря, совсем не добавили бы ему респектабельности, будь эти связи явными.
Он посылал делегации к Саддаму Хусейну, которые своими раскладками сбивали с толку битого иракского диктатора надеждой на возвращение добрых старых времен, прося взамен «немного» денег.
Он устанавливал прочные связи с многочисленными экстремистскими группировками, расплодившимися на территории бывшего СССР после его развала, провоцируя конфликты в нужный момент, чтобы сорвать усилия правительства без крови и с некоторой долей достоинства выйти из разных тупиковых ситуаций.
Он нанес удар своим решением по статусу Севастополя (был, есть и останется русским), по сложнейшим трехсторонним переговорам между Россией, Украиной и США по статусу захваченного Киевом бывшего советского ядерного арсенала.
Он даже попытался играть в великорусского националиста, но так и не смог научиться правильно произносить ключевое слово «соборность», имея, правда, в виду всевластие Советов.
Без зазрения совести он получал директорскую зарплату в четырнадцати местах, и не только зарплату.
А поскольку все это так или иначе сходило ему с рук, а подобраться к нему было невозможно ни практически, из-за чеченской охраны, ни теоретически, из-за депутатской неприкосновенности, подобная правовая неуязвимость породила в нем иллюзию собственного всемогущества, которая, как это обычно получается, все более и более изолировала спикера от реального восприятия событий, властно заставляя принимать желаемое за действительное.
Прямо на заседании Верховного Совета он мог крикнуть не терпящим возражения голосом: «Свяжитесь с президентом. Пусть явится!». И многие приходили в ужас от очевидности того, что сам Хасбулатов не понимает не только неуместности, но и нереализуемости своих требований.
Кто-то приходил в ужас, а кто-то мотал на ус то, насколько Хасбулатов далек от реальности, а значит, способен любую дезинформацию принять за действительность…
Что ни говори, а имя Хасбулатова уже третий год не сходило со страниц газет и журналов, с теле— и радиосообщений, занимая достойное место в информационном потоке мировых новостей, явно опережая в этом отношении президента Ельцина, не говоря уже о его окружении.
А ведь совсем недавно, всего два-три года назад, его вообще никто не знал. К моменту избрания народным депутатом РСФСР от Грозненского национально-территориального округа Руслан Хасбулатов был обычным московским профессором из Плехановского института народного хозяйства.
Родившись в 1942 году в обычной для чеченцев многодетной семье, Хасбулатов, будучи еще ребенком, пережил все те репрессии, которые Сталин обрушил на народы, проявившие, по его мнению, недостаточную лояльность в годы войны. В том, что немцам удалось дойти до Грозного, вожди всех народов посчитал виновным почему-то не себя, а весь чеченский народ, который был чуть ли не в 24 часа выслан в северный Казахстан.
В одной из неотапливаемых теплушек ехала в неизвестность и семья Хасбулатовых с трехлетним Русланом.
Отец Руслана погиб, но он сам не только выжил, но позднее умудрился поступить на юридический факультет МГУ, где активно занимался комсомольской работой и даже, говоря ленинским языком, был «кооптирован» в ЦК ВЛКСМ на должность инструктора.
Совсем немало для студента-чеченца. Видимо, подобного рода деятельность помогла Хасбулатову остаться в аспирантуре, где он быстро защитил кандидатскую и докторскую диссертации по экономике Канады. Специальность, зарубежная экономика, в те годы считалась очень престижной, давая право на занятия с иностранными студентами и, что более важно, на зарубежные поездки.
Те силы, которые некогда «кооптировали» молодого чеченца в ЦК ВЛКСМ, видели в нем своего и надежного человека, поскольку протащили его в новый Верховный Совет РСФСР кандидатом от Грозненского университета. Как это тогда делалось, все хорошо знают, но следует признать, что Хасбулатов сам участвовал в избирательной кампании, выступал много и убедительно, и своего соперника, второго секретаря обкома КПСС, победил в упорной борьбе.
Во вновь избранный Верховный Совет РСФСР пришел совершенно неизвестным человеком. Связей с руководством «Демократической России» у него не было, опыта работы в Верховном Совете — также.
Когда же после нескольких раундов голосования Борис Ельцин с перевесом в четыре голоса был все-таки избран председателем Верховного Совета РСФСР, то он и его поддерживающие «демороссы» решили, что первым заместителем Ельцина должен стать представитель одной из национальных автономий России.
Ельцину указали на знаменитого и известного Рамазана Абдулатипова, за которого и коммунисты, и представители большинства автономий проголосовали бы без колебаний. Но Абдулатипов — слишком известный деятель из аппарата ЦК КПСС. Ельцина это не устраивало. Ему нужен был человек попроще, не изуродованный известными методами работы, принятыми в аппарате ЦК КПСС.
Кандидаты в заместители Ельцина, предлагаемые почти наобум, дружно отметались коммунистическим съездом или заваливались «демократами», пробившимися в новый Верховный Совет. Еще у многих в памяти свежи воспоминания о тех голосованиях, которые вытеснили с телевизионных экранов все эстрадные и сатирические программы.
Имя Хасбулатова возникло во втором туре голосований. «Демократы», которые о Хасбулатове ровным счетом ничего не знали, посмотрели на его результаты «поименных голосований», которые, с их точки зрения, оказались неплохими. Выяснилось также, что и коммунисты против Хасбулатова ничего не имеют, основываясь на какой-то собственной информации.
Аналитики Ельцина, бывшие работники аналитического отдела КГБ, также дали профессору Хасбулатову хорошую аттестацию, особо подчеркивая те качества, которых у профессора зарубежной экономики как раз не было: скромность, неамбициозность, прекрасная исполнительность, преданность боссу.
В то время, как еще в бытность свою секретарем так называемого, «большого» комитета комсомола МГУ, Руслан Хасбулатов прославился как злобный интриган с полным отсутствием каких-либо идей, а также чувства преданности и товарищества, что «аналитикам» не могло быть не известно. Кроме того, электронной системы подсчета голосов еще не было, участники съезда уже изнемогали от тягомотины заполнения бюллетеней, и, в результате, предложенная кандидатура Хасбулатова прошла.
Видимо, в качестве одного из заместителей председателя Хасбулатов вполне подходил, но никто тогда и не предполагал, что он превратится в самостоятельного политического деятеля.
Неожиданный бунт шестерки заместителей Ельцина во главе со Светланой Горячевой и Владимиром Исаковым, написавших резкое антиельцинское письмо и опубликовавших его в «Правде», стал поворотным моментом в политической карьере Хасбулатова.
Письмо «шестерки» мелкотравчатых коммунистов, инспирированное подыхающей партией в лучшем духе ее отработанных годами практики политических доносов, ставило своей целью убрать Бориса Ельцина из политической жизни страны, поскольку инстинкт самосохранения подсказывал, что это надо сделать, пока еще не поздно.
К сожалению, политические решения, принимаемые инстинктом, всегда грешат тем, что не учитывают реальную обстановку. Подобное письмо в «Правде» замечательно сработало бы, если бы в момент его опубликования сам Ельцин уже находился в подвалах Лефортово, успев сознаться в своей диверсионно-шпионской деятельности в пользу, скажем, Японии.
Поскольку ничего подобного в реальной обстановке произойти, конечно, не могло, своим письмом великолепная «шестерка» взорвала мину под собственными стульями, а Ельцин получил от съезда, собранного на предмет его устранения, затребованные им дополнительные полномочия.
Неизвестно, кто надоумил Хасбулатова не подписывать знаменитое письмо, но он поступил именно так, и этот поступок мгновенно превратил его в героя для всех демократов и их сторонников по всей России.
Когда же Ельцин уходил в президенты России, у него просто не было уже другого выбора, как предложить кандидатуру Хасбулатова на освободившийся пост председателя Верховного Совета.
Коммунисты, перестроив свои ряды и порядком струхнув от всего, что потенциально могло произойти выдвинули в противовес Хасбулатову, также никому пока не известного Сергея Бабурина, молодого и нахального декана юридического факультета Омского университета, числившегося в агентуре КГБ под конспиративным именем «Николай».
В этом факте нет ничего особенного, поскольку КГБ, нацеленная в течение многих лет родной партией на политический сыск, организовала этот сыск по высочайшему классу. Возможно, когда-нибудь на эту тему будут написаны специальные исследования, как относительно немногочисленная, если сопоставить с размерами обслуживаемой территории, тайная политическая полиция, именующая себя КГБ, располагая примитивнейшими средствами сбора и обработки информации, в подавляющем большинстве случаев работая с одними картотеками и пыльными канцелярскими делами, держала в поле зрения 350 миллионов, составляющих население первого в мире государства победившего социализма.
И уж, конечно, в первую очередь, наблюдению и так называемой «негласной обработке» подвергались студенты и преподаватели юридических факультетов и институтов в масштабе не только СССР, но и всего Варшавского пакта. Оно и понятно, поскольку именно юридические факультеты КГБ с полным основанием считал кузницей собственных кадров и, как и всякое в высшей степени элитарное ведомство, не желал попадания к себе людей случайных…