Чаковский Александр Борисович. Блокада (Книга 5)

   Глядя на это, Звягинцев вспомнил лунную ночь на Пискаревском кладбище, когда он, Вера и Суровцев привезли мертвого Валицкого. Там, на кладбище, тоже возвышались штабеля трупов, но это были тела мирных жителей - детей, женщин, стариков, погибших от голода, холода, артиллерийских обстрелов и бомбежек.
   Видя, какая участь постигла тех, кто обрек Ленинград на чудовищные страдания, Звягинцев не испытывал злобы. Он со спокойным удовлетворением думал о том, что справедливость восторжествовала и что иначе и быть не могло.
   К Звягинцеву подошел немолодой боец и отрапортовал:
   - Товарищ подполковник! Взвод производит уборку трупов противника. Командир взвода старший сержант Акимов.
   Видимо, заметив уже несколько минут наблюдавшего за их работой подполковника, комвзвода счел необходимым отдать ему рапорт.
   - Вольно! - скомандовал Звягинцев. - Много работы?
   - Много, товарищ подполковник. Наших ребят погибших почти всех уже собрали. Будем в братских могилах хоронить. А теперь вот этих подбираем.
   Звягинцев внезапно почувствовал, как его охватывает яростная ненависть...
   - Пусть пленные их хоронят! Не заслужили, чтобы наши бойцы на это еще силы тратили!
   - Мы получили приказ сложить в штабеля, - сухо ответил сержант. - Потом подрывники могилы взроют. - И добавил уже другим тоном: - Сейчас-то эти фрицы безвредные. А знаете, сколько наших бойцов полегло, пока всю эту фашистскую нечисть из "лисьих нор" повыкурили?!
   Звягинцев смотрел на пирамиду трупов. Вот оно, возмездие!..
   - Разрешите продолжать, товарищ подполковник? - спросил старший сержант.
   - Да, конечно, - поспешно ответил Звягинцев. - Продолжайте!
   Он двинулся дальше. И снова шел мимо подбитых и обгоревших танков немецких, с белыми крестами на броне, и наших "тридцатьчетверок", мимо еще не убранных трупов советских бойцов и немецких солдат. И снова представлял себе, каким кровопролитным, каким страшным по своему накалу и беспощадности был недавно отгремевший бой.
   Впрочем, бой еще не утих. С юго-востока доносились артиллерийские разрывы и глухие пулеметные очереди - там сражение продолжалось.
   Так Звягинцев шел час, а может быть, и больше, пока не спросил одного из бойцов, проходившего мимо с котелком в руке:
   - Товарищ боец! Где тут этот самый Первый поселок?
   - Первый-то? - переспросил тот. - Так вот же он, товарищ командир! - И радостная, почти детская улыбка появилась на его лице.
   Звягинцев остановился.
   Он стоял и все еще не мог отдать себе отчета в том, что это - это! произошло именно здесь и всего лишь какой-нибудь час или два назад.
   Тут все было таким же, как и там, где Звягинцев проходил раньше. Тот же черно-серый, изрытый воронками снег, те же обгоревшие строения, те же огневые точки - "лисьи норы", то же серое, затянутое низкими облаками небо...
   Около одного из полуразрушенных домов Звягинцев увидел броневик и "додж", а несколько поодаль группу командиров. Звягинцев узнал Духанова, членов Военного совета 67-й армии Тюркина и Хмеля, остальные стояли к нему спиной.
   "Подойти или нет? - подумал он в нерешительности, зная, как можно нарваться, если попасть начальству под горячую руку. - Но ведь такой день... победа!.."
   Духанов заметил приближающегося Звягинцева.
   - Товарищ командующий! - громко произнес, останавливаясь и поднося ладонь к ушанке, Звягинцев. - Явился по вашему приказанию.
   - На КП армии тебе было приказано явиться, а не сюда, - усмехнулся Духанов. - Ну, раз явился, слушай. После соединения фронт разворачивается на юг. Начинаем наступление на Синявинские высоты. Твои батальоны оказываются на правом фланге. Задача: доукомплектовать их за счет войск УРа, оставшихся на том берегу, и закрепляться. Понял? За-креп-ляться! Не исключено, что немцы снова попытаются контратаковать. Так что ни шагу назад! Но и вперед, пока не будет приказа, тоже ни шагу, а то я тебя знаю! Ясно?
   - Так точно, товарищ командующий! - сказал Звягинцев.
   По тону, которым Звягинцев произнес это "так точно", Духанов, по-видимому, понял его состояние.
   - Воюешь ты хорошо, - добавил он. - За успешное выполнение задачи благодарю. Отличившихся представить к награде. Коменданта шестнадцатого УРа отдел кадров сейчас подбирает. Рад сообщить, что Малинников ранен легко и скоро приступит к командованию. Вопрос о дальнейшем использовании тебя лично будет решен позже. Ну, теперь уже все ясно?
   - А ты, генерал, мне его отдай! - раздался чей-то знакомый Звягинцеву голос.
   Он повернул голову и увидел Федюнинского.
   - Сбежал от меня, Звягинцев? - добродушно-иронически произнес Федюнинский. - Вторую звездочку получил, и больше тебе Федюнинский не нужен?!
   - Товарищ генерал! - воскликнул Звягинцев. - Да я готов, я хоть сейчас...
   - Прошу прощения, товарищ заместитель командующего Волховским фронтом, - почтительно, но вместе с тем твердо проговорил Духанов, - подполковник служит в штабе войск Ленинградского фронта.
   - Ладно, ладно, командарм! - усмехнулся Федюнинский. - Как соединяться, так друзья-товарищи, а как насчет кадров - местничество проявляешь, как удельный князь...
   - Вы свободны, - подчеркнуто официально сказал Духанов Звягинцеву, можете идти... - И вдруг добавил: - Погоди, подполковник, у тебя же кровь из-под бинта течет! - Обернулся и спросил: - Медики поблизости есть?
   Один из стоявших сзади командиров сразу же доложил, но не Духанову, а Федюнинскому, - видимо, он был из войск волховчан:
   - Тут рядом наш ПМП имеется. Разрешите?
   Федюнинский лукаво посмотрел на Духанова:
   - Не возражаешь? Или боишься, что украдем твоего подполковника? - И приказал сообщившему о ПМП майору: - Действуй!
   - Пошли, товарищ подполковник, - сказал майор Звягинцеву, - тут рядом... Или сделаем иначе... Сержант! - крикнул он стоявшему у машины шоферу. - Быстро в ПМП, скажи, чтобы Веру сюда послали. Ну, фельдшерицу Веру, понял? Мы идем навстречу.
   Но Звягинцев стоял как оглушенный. "Вера, Вера, Вера, - стучало в его мозгу, - она здесь, здесь!.." Значит, все свершилось, все, о чем он только мог мечтать, - и блокада прорвана, и с Верой он сейчас встретится!.. Совпадение... счастье!..
   Он не замечал, не чувствовал, что майор тянет его за рукав полушубка, потом пошел, механически передвигая ноги.
   - Вам что, товарищ подполковник, нехорошо? - встревоженно спросил майор.
   - Нет, - не слыша собственного голоса, ответил Звягинцев, - мне хорошо... в порядке!.. Пошли!
   Через несколько минут Звягинцев увидел, что навстречу им из рощи бежит девушка в полушубке, с санитарной сумкой в руках.
   Полная, широколицая, невысокая, она, казалось, не бежала, а катилась по снегу, точно мячик.
   - Вера! - крикнул ей майор. - Быстро перевязку подполковнику!
   Девушка подбежала к ним... Но Звягинцев уже знал, понял, что это не Вера, не его Вера...
   - Да наклоните же голову, товарищ подполковник! - говорила медсестра. Я же так не дотянусь!
   Звягинцев не чувствовал боли, когда она снимала повязку, промывала рану спиртом и мазала ее йодом, он вообще ничего не чувствовал.
   - Все! - сказала девушка, осторожно надевая ушанку на перебинтованную голову Звягинцева. - Ничего страшного. Кусок кожи со лба осколком содрало. До свадьбы заживет.
   - Что?..
   - До свадьбы, говорю, заживет, поговорка такая.
   - До свадьбы... - повторил Звягинцев. Потом сказал: - Спасибо... Вера.
   - Я могу идти, товарищ подполковник? - спросила девушка, застегивая свою сумку, и, получив разрешение, побежала обратно к роще.
   Звягинцев попрощался и с майором. Надо было срочно возвращаться на КП 16-го УРа.
   Но не прошел он и десятка метров, как у него за спиной раздался чей-то голос:
   - А меня не признаете, товарищ майор?
   Звягинцев обернулся и увидел шофера, бегавшего за фельдшерицей.
   - Молчанов же я, товарищ майор, - сказал шофер. - Неужели забыли?
   И только сейчас Звягинцев понял, что перед ним тот самый Молчанов, который когда-то вез его на КП дивизии Замировского, а потом в Ленинград через Ладогу...
   Звягинцев широко раскинул руки, шагнул навстречу Молчанову, и они обнялись.
   - Здравствуй, друг, здравствуй! - взволнованно восклицал Звягинцев. Где теперь служишь?
   - Где за этот год служил, и не упомнишь, - ответил Молчанов. - И в строю был, и шоферил. А теперь поднимай выше - самого Федюнинского привез! Вон, на броневичке!
   - Ну пойдем, пойдем, поговорим, - сказал Звягинцев, - ведь столько не виделись...
   - Да больше года, считай, товарищ майор! И надо ведь, в какой момент встретились и в каком месте! В историческом, можно сказать! Хотя теперь исторических-то мест два! В Пятом поселке тоже наши соединились. А вы, товарищ майор...
   И тут Молчанов осекся, видимо только сейчас разглядев под расстегнутым полушубком Звягинцева петлицы. Подчеркнуто вытянувшись, он проговорил:
   - Виноват... товарищ подполковник!
   - Да перестань ты со своими чинами, - махнул рукой Звягинцев. - А ты, значит, на Волховском?
   - На Волховском. Но ленинградцем быть не перестал. Медаль "За оборону Ленинграда" и волховчанам причитается. Я уж и место приготовил. Вот здесь. - И он, распахнув полушубок, шутливо ткнул себя в грудь.
   И Звягинцев увидел, что одна медаль - "За отвагу" - у Молчанова уже есть.
   - Значит, получил?! - радостно воскликнул он.
   - Эту-то? Получил. А теперь еще и ленинградская будет.
   На дороге появились машины: три броневика и два "виллиса" с автоматчиками.
   - Начальство едет! - понижая голос, произнес Молчанов. - Мы-то с Федюнинским раньше выехали...
   - Кто, какое начальство?
   - Я слыхал, как Федюнинский говорил, что Жуков и Мерецков должны прибыть. Ну и ваши, надо думать, приедут. Такое ведь событие!
   Проехав мимо Звягинцева и Молчанова, передний броневик замедлил ход, снизили скорость и остальные машины. Один из броневиков остановился в нескольких шагах от Звягинцева, дверца с лязгом открылась, и прямо в глубокий сугроб спрыгнул какой-то военный.
   Звягинцев тут же узнал его - это был Васнецов.
   - Звягинцев?! - воскликнул Васнецов. - Значит, тоже участвовали в прорыве?
   - Только косвенно, товарищ дивизионный комиссар, - вытягиваясь, проговорил Звягинцев. - Служу в отделе УР штаба фронта.
   - А как оказались здесь?
   - Явился к генералу Духанову за дальнейшими указаниями.
   - Ну... и получили?
   - Так точно.
   - Что ж, Звягинцев, поздравляю тебя, - взволнованно произнес Васнецов. - Поздравляю с великой нашей победой. Как ленинградец - ленинградца. Как коммунист - коммуниста! - И он крепко пожал Звягинцеву руку. - А теперь прости, должен идти, - сказал он и направился к вышедшим из других броневиков командирам. Но вдруг остановился и, обернувшись, спросил: Слушай... а как та девушка... ну, твоя? Нашел ее?
   - Знаю, что жива, что медсестрой на Волховском, но свидеться не пришлось... - внезапно дрогнувшим голосом произнес Звягинцев. - Почему-то надеялся, здесь встречу... но ошибся. Не повезло...
   Несколько мгновений Васнецов молчал. Потом так же тихо, как и Звягинцев, сказал:
   - Разве война кончилась, Звягинцев? Разве миллионы наших людей еще не страдают? В этой войне горе народное в тугой узел завязано - и общее и личное... И только одно этот узел разрубить может: победа. Тогда и счастливы будем.
   Повернулся и быстро зашагал вперед.
   К Звягинцеву подбежал отошедший было в сторону Молчанов.
   - Разгон какой-нибудь дал? - спросил он.
   - Нет, Молчанов, разгона не было.
   - Ну, значит, повезло. А то как начальству на глаза попадешься, обязательно какой-нибудь непорядок по службе найдет. Это уж факт. Обращаю, мол, ваше внимание, ну и так далее.
   Звягинцев молчал, задумавшись, и вдруг ему показалось, что он слышит привычный звук ленинградского метронома. Быстрый и тревожный, как во время артобстрела или воздушного налета.
   - Что это? - удивленно спросил Звягинцев. - Метроном?
   - Какой еще метроном? - удивленно переспросил Молчанов.
   - Вот... этот стук...
   Молчанов прислушался, а потом широко улыбнулся и сказал:
   - Дак это же дятел, товарищ подполковник, - артиллерия бить здесь перестала, вот он и прилетел в рощу! Пичуга махонькая, а стук дает, что твой дровосек. Упорная птица.
   - Быстро стучит. Как метроном во время тревоги...
   - Быстро? Что ж, товарищ подполковник, тревога-то еще не отменена. Вот когда всесоюзный отбой дадут, тогда соловьиное время настанет. А пока и дятел хорош. Все же птица живая прилетела. Добрый знак.
   Звягинцев внимательно посмотрел в лицо улыбающемуся Молчанову и подумал о том, что слова этого рядового бойца по смыслу, заключенному в них, перекликаются с тем, что только что сказал Васнецов.
   Он вспомнил в эти минуты и другие слова, те, что когда-то произнес Пастухов в ответ на его, Звягинцева, вопрос: "Как ты себе представляешь нашу победу?" - "Победа, - ответил тогда Пастухов, - это полный разгром фашизма. Осиновый кол в его змеиное гнездо".
   - Ты прав, Молчанов, - тихо произнес Звягинцев. - Победа и всесоюзный отбой. Только тогда... Ну, мне пора. Прощай.
   Он обнял Молчанова, потом слегка оттолкнул, точно с болью отрывая его от груди, и быстро, не оглядываясь, пошел...
   Навстречу своей новой военной судьбе.