Чарская Лилия. Записки маленькой гимназистки

   - Еще бы! - вскричала я радостным голосом и крепко-крепко поцеловала мою новую знакомую.
   - Да, я и забыла самое важное! Как тебя зовут, девочка? - спросила молоденькая графиня.
   - Еленой меня зовут у дяди, а мамочка... - начала я и запнулась.
   - Как звала тебя твоя мамочка? - заинтересовалась юная графиня.
   - Ленушей, - тихо, чуть слышно проронила я.
   - Ну, и я буду звать тебя Ленушей! Хорошо. А теперь до свидания, Ленуша! - произнесла она ласково и крепко обняла меня. - Ступай в класс и не обращай внимания на злых девчонок. Они скоро поймут, как были не правы с тобой. Прощай!
   И еще раз поцеловав меня, графиня Анна быстро пошла к двери. Я долго смотрела ей вслед, до тех пор пока ее стройная, высокая фигурка не скрылась в коридоре. В какие-нибудь четверть часа я успела полюбить эту красивую, добрую девочку так, как никого еще не любила после мамочки.
   Теперь моя жизнь в гимназии не казалась мне такой печальной и пустой: я приобрела друга, который обещал скрашивать мне мои горькие минуты, и я чувствовала, что эта черненькая Анна любит меня, точно родную сестру.

14. Моя жизнь. Дядина ласка. Драка

   Приближалось Рождество. Худо ли, хорошо ли, но я уже прожила около трех месяцев в доме дяди. В эти три месяца жизнь моя нимало не изменилась: так же приходилось мне терпеть от злых выходок Ниночки и Жюли, хотя последняя как-то меньше задевала меня со дня гибели Фильки, и издевательства Жоржа, считавшего вполне естественным, чтобы девочки терпели гонения от мальчиков, и наказания Баварии, или "ревельской кильки", как с того злополучного дня прозвал ее Толя. Сечь меня она, однако, больше не собиралась - вероятно, чтобы не повторился прежний припадок у Толи. С последним мы были теперь неразлучны. В свободное от уроков время я прочла ему "Робинзона Крузо". Познакомившись с этой интересной повестью, мой двоюродный братишка решил, что Пятница действительно совсем особенный дикий, и решил с этих пор быть моим Пятницей.
   В гимназии дело обстояло так же, как и в день злополучного чтения басен. Девочки поминутно нападали на меня - то та, то другая. Только Жюли теперь как бы не замечала меня. По крайней мере, когда мы встречались глазами, она потупляла свои, поджимала губы и делала вид, что меня не видит совершенно. Зато графиня Анна каждую свободную минуту виделась со мною. Каким-то чудом девочки не замечали нашего знакомства и свиданий в библиотеке.
   Ах, что это были за свидания! Анна, несмотря на свою молодость (ей было не больше пятнадцати), объездила полмира со своим отцом. Они были очень богаты и могли путешествовать все свободное время. Отец Анны был очень важный сановник и зимою имел очень много работы. Зато летом они с Анной каждый год ездили за границу. Как любила эти поездки с отцом молоденькая графиня!
   Я благодаря ее рассказам (а рассказывать Анна умела мастерски) узнала и про египетские пирамиды, в которых древние египтяне хоронили своих царей, или фараонов, и про Эйфелеву башню, самую высокую башню в мире, и про Адриатическое море, вечно теплое и вечно голубое...
   В короткие минуты встреч Анна делилась со мною всем, что сама знала, и, Боже мой, как я любила эти встречи, как любила милую, дорогую Анну!
   - Ну, детвора, через два дня плясать будем, - говорил перед кануном сочельника дядя, входя в зал в послеобеденное время, когда мы все, чинно рассевшись подле Баварии, слушали рассказ о том, как один неблагонравный мальчик набил шишку на носу другому, благонравному, и как в награду пострадавшему мать дала черносливу, а неблагонравного драчуна поставила в угол... История была прескучная, но мы должны были ее слушать, потому что уроков учить не полагалось, так как занятия в гимназии прекратились и нас распустили на рождественские каникулы по домам.
   Дядя был в отличном настроении; он только что приехал откуда-то и внес с собою струю свежего морозного воздуха и белые снежинки, не успевшие растаять на усах и бороде.
   Толя первый вскочил со своего места, за ним - Нина, за Ниной - Жорж и за Жоржем - Жюли.
   Надо сказать, что дядя любил всех своих детей одинаково и не делал различия между хорошенькой Ниночкой и горбуньей Жюли. Но он редко бывал дома и, занятый службой, не мог много времени посвящать детям.
   - Папа, - кричала Жюли, - непременно пригласи на елку Ивину, Рош, Мордвинову и Рохель! Это мои лучшие подруги...
   - Ну вот еще! - процедил Жорж. - Очень нужно! Лучше, папа, гимназистов позови: Валюка, Ростовцева, Чернявина, Ясвоина, Котикова, Мухина, Дронского, Скворцова... а то - что девчонок! Ей-богу! Они только пищат и кривляются: "Ах, какой бантик! Ах, прелесть кушак! Ах, восторг ленточка!" Кудах-тах-тах, кудах-тах-тах! Курицы - и только! Остроумно!
   Дядя смеялся.
   - Всех позовем, всем места хватит... А тебе, Леночка, кого пригласить хочется, а? - обратился он неожиданно ко мне.
   Я смутилась.
   - Может быть, из подруг кого хочешь? - поглаживая меня по голове, ласково спрашивал он.
   - У меня нет подруг, дядя! - чуть слышно произнесла я.
   - Как! Никого нет в классе, кто бы подружился с тобою?
   - Нет, дядя!
   - Ну а так у тебя помимо гимназии разве нет подруг?
   Я задумалась на минуту. "Пригласить графиню Анну?" - мелькнуло в моей голове.
   Но тут же я оттолкнула эту мысль. Молоденькая графиня строго-настрого, ради моего блага, запретила мне говорить про наше знакомство. Нет, решительно я не смела приглашать ее к нам, и я уже хотела поблагодарить дядю за его внимание ко мне и сказать, что у меня нет подруг, как неожиданно над моим ухом прозвучал насмешливый голосок Ниночки:
   - Что ж ты забыла про твою подругу - кондукторскую дочку!
   "Нюрочку! Пригласить Нюрочку! - обрадовалась я. - Как это не пришло мне в голову раньше! Как я могла забыть про нее!"
   И тут же я попросила позвать к нам на вечер маленькую дочь Никифора Матвеевича.
   - С удовольствием, девочка, - согласился дядя, который всегда был ласков со мною в память своей покойной сестры, то есть моей мамочки, - напиши письмо твоей подруге. Пусть приходит... Все пишите приглашения вашим друзьям, - обратился он к детям, - а я сам приглашу только одну-единственную гостью, а кого - не скажу... - заключил он с лукавым видом.
   - Скажи, скажи, папочка! - облепили его со всех сторон Жюли, Жорж, Нина и Толя.
   - Ну ладно, так и быть, скажу. Это дочь моего начальника, прелестная маленькая барышня, очень образованная и начитанная. Я бы хотел, чтобы вы подружились с ней. А теперь пустите меня. Надо ехать за покупками к балу. До свиданья! - И, перецеловав всех нас, дядя поспешил уйти.
   Матильда Францевна принялась было снова за книгу, но никто не хотел знать, чем кончилась печальная повесть благонравного мальчика с шишкой на носу.
   Жорж первый прервал чтение, вскричав:
   - Могу себе представить эту дочь начальника: фря какая-нибудь! Говорит все время по-французски и ходит, как утка, переваливаясь на высоких каблуках. Остроумно!
   - Ну, эта уж в тысячу раз лучше, нежели солдатская дочка! - протянула, презрительно сморщив носик, Ниночка. - Очень приятно быть знакомою с дочерью какого-нибудь министра. А то вдруг - Ню-роч-ка! Мужицкое имя. Стыдно сказать!
   - Нюрочка, Курочка, Подфуфырочка, не все ли равно! Я с мужичкой танцевать не стану. И Тольке не позволю! Да! - вскричал Жорж.
   - А я буду! - неожиданно пропищал мой милый Пятница и торжествующе посмотрел на старшего брата.
   - Молчи! Как ты смеешь! - рассердился Жорж. - Клоп, а еще разговаривает! Остроумно! Тоже! Молчать!
   - Сам молчать!
   Тут произошло нечто неожиданное. Жорж ударил Толю, Толя - Жоржа. И оба полетели со стула прямо под стол на ноги Баварии. У Баварии болели мозоли, она лечила их каждое утро какой-то жидкостью из зеленой баночки. Жорж ударился головой о мозоль Баварии, Бавария закричала от боли и расставила мальчиков по углам.
   Жорж стоял в углу и злился. Толя вздыхал и тихонько ворчал себе под нос:
   - Вот уеду на необитаемый остров, заведу себе козу и попугая, как Робинзон. Попугая выучу говорить: "Ревельская килька лечит мозоли". Ах, зачем я не Робинзон, а только Пятница.
   Бедный Толя! Бедный Пятница!

15. Бал. Снова Нюрочка

   Что это была за чудная красавица! Пышная, зеленокудрая, обвешанная золочеными украшениями и всевозможными безделушками.
   Я смотрела на нарядную елку, и мне вспомнилась другая: далекая, скромная елочка, которую ежегодно добрая мамочка устраивала для меня. Ах, та елочка нравилась мне больше, гораздо больше этой пышной красавицы!
   Я стою посреди гостиной, и в голове моей проносится знакомая, милая картина.
   Рождественский сочельник... На дворе вьюга и метелица, а мы в теплой уютной комнате украшаем нашу елку. Мама в белом платье, такая нарядная, счастливая.
   "Вот тебе от меня подарок, Ленуша!" - говорит она и подает мне сверток.
   Я знаю, что это. Кукольный сервиз и настоящий самоварчик, который можно ставить. Я именно и хотела этого. Добрая мамочка, как она умеет угодить!..
   И, углубившись в мечты, я совершенно забываю про окружающее...
   - Вот она где! Очень любезно заставлять искать себя! - слышится вдруг подле меня голос Ниночки, который сразу будит меня.
   И Нина, нарядная, хорошенькая и воздушная, влетает в залу.
   За нею - ее подруги: Ивина, Мордвинова, Рош, Рохель.
   Я точно просыпаюсь от сна... А какой это был сон! Дивный! Чудный!
   - Гости уже собрались, а она еще и не думает одеваться! Разгуливает в своей черной ряске, точно монахиня! Изволь одеваться скорее! Из-за тебя опоздаем с танцами, гадкая Мокрица! - выходит из себя моя хорошенькая кузина.
   - Что, как ты сказала? - слышится вокруг нас веселый хохот. - Мокрица! Ах, как это верно! Она вечно хнычет, всегда! Мокрица и есть... Браво! Браво!
   - Ступай одеваться! - крикнула Ниночка.
   - Мне нечего одеваться. Ничего другого я не надену, - тихо, но твердо проговорила я. - Дядя позволил мне носить траур по мамочке целый год, и я ни за что не расстанусь с моим черным платьем.
   - Да как же ты танцевать будешь в трауре? - сделала на меня большие глаза Женя Рош.
   - Я и танцевать не буду!
   - Ну, это уж дудки! Не смей портить нам праздника!
   И прежде чем я успела опомниться, Женя бросилась к роялю, открыла крышку и заиграла очень шумную польку. Между тем высокая, сильная Мордвинова подхватила меня за талию и закружилась со мною по зале. Я напрасно отбивалась от нее: она была вдвое сильнее меня. Глядя на мои тщетные усилия освободиться, девочки помирали со смеху. Особенно хохотала Ниночка. Она даже на пол упала и не могла подняться, обессилев от хохота. В эту минуту в передней раздался звонок.
   - Кто бы это мог быть? Верно, начальница! - разом сделавшись серьезной, произнесла Ниночка, вскакивая с полу.
   - Кто, кто, какая начальница? - закидали ее вопросами девочки.
   - Папиного начальника дочь. Очень важная барышня. Ее отец министр, кажется, или еще поважнее! - не без гордости произнесла Ниночка и окинула всех победоносным взглядом.
   Девочки заохали и заволновались. Дочь министра! Ах, как это хорошо!.. И они будут танцевать с такой важной барышней!
   - Ах, какая ты счастливица, Ниночка, что у тебя такая знатная подруга! - произнесла, блестя разгоревшимися глазками, хорошенькая Ивина.
   Ниночка только кивнула, в то время как лицо ее приняло гордое и довольное выражение.
   Но как раз в это время на пороге появился Жорж и крикнул мне:
   - Ступай встречать свою гостью, Мокрица! Кондукторская дочка пришла!
   Ах, что сделалось с Ниночкой! Она покраснела сначала, потом побледнела, потом все лицо ее пошло красными пятнами. Между тем лица остальных девочек так и засияли насмешливыми улыбками.
   - Ай да Нина Иконина! - первая вскричала толстушка Рош. - Хвастунья, и больше ничего. Хороша дочка министра! Кондукторша! Вот так знакомство! Нечего сказать! Отличилась!
   Ниночка, вся красная, оправдывалась, как могла: это не она виновата, а противная Мокрица, и кондукторская дочка не ее гостья, а Мокрицына. А дочка министра будет, непременно будет. Вот они все увидят. А с кондукторшей она и говорить не станет и мальчикам с ней не позволит танцевать. Так как она Мокрицына гостья, а не ее, Ниночки, то пусть Мокрица и возится с нею.
   Ниночка говорила еще много-много, но я уже не слышала ничего - я стояла перед Нюрочкой в прихожей, помогала ей раздеваться и поминутно повторяла, стараясь скрыть от нее мое смущение:
   - Ах, как я рада видеть тебя, Нюрочка! Как рада!
   На Нюре было простенькое шерстяное платьице, но сшитое очень аккуратно; волосы ее, заплетенные в две косы, были перевязаны красной ленточкой. Ничего грубого, смешного не было в ее костюме.
   Я взяла Нюру за руку и повела в зал. Там уже танцевали. Товарищи-гимназисты Жоржиного класса приглашали подруг Жюли, которые, однако, скорее были подругами живой и хорошенькой Ниночки, с которою успели подружиться, посещая ее сестру. По крайней мере, они вертелись все время подле Ниночки, в то время как Жюли оставалась одна в самом отдаленном углу зала. Я отыскала ее и вместе с Нюрой подошла к ней.
   - Отчего ты не танцуешь, Жюли? - спросила я девочку.
   - Убирайся вон, если ты пришла издеваться надо мною! - резко отвечала горбунья. - Разве калека может танцевать? Ты глупа, если не понимаешь этого!
   - Бедняжка! - сочувственно глядя на нее, проговорила Нюра. - Как мне жаль вас. Я так люблю танцевать сама, что мне кажется - и все должны любить танцы...
   - Кажется - так перекреститесь, и не будет казаться! - грубо оборвала девочку Жюли. - Желаю вам веселиться, только вряд ли придется, - заключила она со злой торжествующей улыбкой.
   Между тем Матильда Францевна, сидевшая за роялем, заиграла очень красивый мотив вальса. Маленькие кавалеры подходили к маленьким дамам и приглашали их. Пара кружилась за парой. Все девочки танцевали. Все мальчики имели по даме. Даже мой милый Пятница кружился вовсю с толстенькой Рош. Одна только Жюли оставалась в своем углу, да Нюрочка, по-прежнему находившаяся подле меня, не дождалась приглашения.
   Мне было очень больно за девочку. Я сразу поняла, чьи это были штуки.
   "Неужели же никто не захочет танцевать с нею оттого только, что она дочь кондуктора, а не важная барышня? - мысленно терзалась я. - Нет, не может быть, чтобы это было так! Не должны же быть такими злыми все эти веселые, живые мальчики!"
   - Толя! Толя! - позвала я моего Пятницу. - Не можешь ли ты потанцевать с Нюрой? - попросила я его.
   - Ах, Леночка, - произнес с совершенно искренним отчаянием мой милый Пятница, - я тебя очень, очень люблю... но ты посмотри только: Нюра твоя - длинная, как аршин, а я маленький, как карандашик! - заключил он, разводя руками.
   Он был прав, к сожалению. Нюра была очень высокого роста для своих лет, и Толя приходился ей только по пояс. Смешно было составить такую танцующую пару.
   Но тут же мой Пятница и выручил меня.
   - Смотри, Леночка, - оживленно заговорил он, - видишь ты того высокого гимназиста? Это Миша Ясвоин. Он очень умный и вежливый мальчик. Пойди к нему и попроси его пригласить Нюру.
   Сказано - сделано. Через минуту я уже стояла перед красивым белокурым мальчиком и просила его, заикаясь от смущенья, вся красная как рак:
   - Пожалуйста... если можете, пригласите Нюрочку на какой-нибудь танец!
   Он окинул серьезным, умным взглядом мою маленькую фигурку в черном траурном платьице и проговорил очень вежливо, расшаркиваясь передо мною:
   - Прошу извинить меня, мадемуазель, но у меня уже есть дама.
   И тотчас же стал кружиться с Сарою Рохель.
   - Жорж! Жорж! - вскричала я отчаянным голосом, увидя проходившего мимо меня Жоржа. - Пожалуйста, потанцуй с Нюрой!
   - Вот еще! - отмахнулся от меня резко мой двоюродный братец. - Она, наверное, и двух шагов сделать не сумеет... И потом у нее голова, наверно, напомажена репейным маслом. Эти мужички всегда репейным маслом голову мажут. Остроумно!
   И, подпрыгнув на одной ножке, Жорж отошел от меня.

16. Неожиданная встреча. Мазурка. Нюрочка отличилась

   - Приехала! Приехала! Приехала! - пронеслось шумным шепотом по зале.
   - Настоящая гостья приехала, а не кондукторша какая-нибудь! - пробегая мимо меня и Нюрочки, съехидничала Ниночка. - Начальница, дочь министра! Вот кто!
   Все выбежали в прихожую. Даже Жюли покинула свой угол и поспешила следом за остальными.
   Я и Нюра остались одни. Мне было стыдно взглянуть на мою новую подругу: я чувствовала невольную вину за собою в том, что все так обижают ее... Ах, зачем, зачем я пригласила ее на елку!
   - Простите ли вы меня, Нюрочка? - тихо, сконфуженно обратилась я к моей подруге.
   - Ах, что вы, Леночка! - всплеснула руками та. - Да разве вы виноваты! Да мне и не обидно нисколько. С вами куда лучше побыть, чем без толку-то кружиться.
   И она крепко обняла меня, желая утешить. Едва мы успели поцеловаться, как вся толпа детей вернулась в залу.
   - Вы еще не со всеми перезнакомились, графиня, - услышала я голос Жоржа где-то поблизости. - Рекомендую вам, моя кузина Мокрица! Прошу любить и жаловать!
   - Что такое? Кто? - послышался мне странно знакомый голос.
   Я подняла глаза... и отступила с легким криком изумления.
   Передо мной стояла Анна. Графиня Анна, мой самый близкий, дорогой друг!
   - Ленуша! Ты! - прозвучал надо мною ее чудный голос.
   - Анна! Милая Анна!.. - Я бросилась к ней, кинулась ей на грудь и покрыла поцелуями ее точеное милое личико. - Анна! Здесь? Вы - здесь? Господи! Как я счастлива! - шептала я, крепко прижимаясь к моему другу.
   - Ленуша! Вот не ожидала-то встретить! И не думала, что мосье Иконин, твой дядя, и есть сослуживец моего папы! Ах, как все это странно и хорошо вышло! - А это кто? С остальными детьми я уже успела перезнакомиться, - обратилась ко мне с вопросом Анна, глядя на стоявшую подле меня Нюрочку.
   - Это Нюрочка! Моя подруга!
   - Кондукторша! - четко прозвучал голос Жоржа, спрятавшегося в толпе мальчиков.
   Анна ничего не сказала, только чуть сощурила на шалуна свои строгие черные глаза. Потом быстро подошла к Нюре, обняла ее и сказала:
   - Очень рада познакомиться с вами. Вы подруга Ленуши, а я ее старший друг. Будем и мы друзьями.
   Нюрочка даже покраснела от удовольствия. И было отчего! Красивая, знатная барышня - графиня - обласкала ее на глазах всех этих недобрых детей, так бессовестно смеявшихся над нею.
   Ниночка надулась. Жюли также. Они вертелись все время подле Анны, всеми силами стараясь обратить на себя внимание. Жюли знала по гимназии молоденькую графиню, но никак не думала, что это она и есть дочь начальника ее отца.
   Но Анна ни на кого не хотела, казалось, обращать внимания, кроме меня и Нюры. Она села между нами и расспрашивала, как мы проводим праздники, интересовалась занятиями Нюрочки в школе и всячески обласкала ее.
   Когда Матильда Францевна снова уселась за рояль и заиграла мазурку, к Анне сразу подбежали два кавалера приглашать ее на танцы: Миша Ясвоин и Жорж.
   - Нет, вы лучше возьмите себе других дам, - с милой улыбкой ответила им молоденькая графиня, - а у меня есть уже дама у самой.
   - Кто? - в один голос вскричали оба мальчика.
   - А вот! - И Анна указала глазами на Нюрочку. - Не правда ли, вы не откажетесь танцевать со мною? - с тою же милой улыбкой спросила она.
   Нюрочка вся вспыхнула от удовольствия.
   - Благодарю вас! - произнесла она, взглянув признательными глазами на моего друга.
   Жорж закусил губу и топнул ногою.
   - Воображаю танцующей эту кондукторшу! Верно, переваливается с боку на бок, как резвящийся гиппопотам! Остроумно! - шипел он себе под нос, меняясь в лице от злости.
   Девочки сочувственно смотрели на него. Товарищи-гимназисты утешали его, как могли.
   - Ничего! Ничего! - ворчал Жорж. - Посмотрим, как она танцевать будет! Верно, запрыгает, как коза в сарафане! Восторг! Остроумно!
   Но ничего подобного не случилось.
   С первыми же звуками мазурки Нюрочка грациозно взялась двумя пальцами за свою пышную юбочку, другую руку подала Анне и красиво и плавно, наклонив немного головку набок, легко понеслась по паркету.
   Дети даже ахнули от изумления. Маленькая кондукторша танцевала отлично, даже лучше самой графини Симолинь! Даже Матильда Францевна сделала несколько ошибок, невольно залюбовавшись на танцующую пару. Из соседней с залой гостиной пришли взрослые и тоже не могли надивиться на обеих девочек.
   Обе они то скользили, как две воздушные феи, по паркету, то неслись быстро, как эльфы, изумительно выделывая грациозные па и ни на минуту не теряя такта.
   - Браво! Браво! - вторили им дети, совершенно забыв, что за минуту до этого они сами же высмеяли ту, которой сейчас высказывали шумное одобрение.
   - Прекрасно! Чудесно! - слышалось со всех сторон.
   - Вы отлично танцуете! Где вы учились? - спросил, подойдя к Нюрочке, Миша Ясвоин.
   - Ах, я нигде не училась, - чистосердечно призналась та, - у нас есть ученица одна в школе, так та показывала нам, как мазурку танцевать надо, и польку, и вальс.
   - Прелесть как хорошо! - одобрил Миша, считавшийся лучшим танцором во всем классе. - Пойдемте со мной!
   И Нюрочка, нисколько не ломаясь и не гримасничая, пошла с Мишей.
   Потом к ней подошел Коля Валюк, Ваня Ростовцев, Володя Мухин, Сережа Дронской - и со всеми она танцевала с одинаковым удовольствием, совершенно позабыв нанесенную ей обиду.
   - Ага, что скажешь - резвящийся гиппопотам? Коза в сарафане, да? - подскочил к Жоржу торжествующий Толя, все время с восторгом следивший за танцующей Нюрочкой.
   - Молчи, щенок! - огрызнулся на него старший брат.
   - А ты... а ты... а ты... гадкий мальчишка! - чуть не плача от досады, что ему не выдумать подходящего бранного названия, захлебываясь, произнес Толя.
   Анна заметила эту сцену, происходившую неподалеку от нее.
   - Пойди сюда, малютка! - позвала она мальчика. - Ты очень любишь Ленушу? - спросила она, когда Толя приблизился к ее стулу.
   - Ужасно! - горячо вырвалось у него. - Недавно полюбил только. Раньше не любил и тоже называл Мокрицей, а когда узнал, какая она хорошая, то так полюбил, так! Вот как! - И он неожиданно обвил мою шею обеими ручонками и звонко чмокнул на всю залу. - Вот! - торжествующе заключил он.
   - Ах ты прелесть! - засмеялась Анна, притягивая его к себе. - И меня ты любишь?
   Толя посмотрел на нее долгим, внимательным взглядом, потом сказал:
   - Вас я еще не люблю, потому что мало знаю. Но вы мне нравитесь. Вы ужасно хорошенькая. У вас такие глаза! Я еще таких не видел. Если б я был такой же большой, как папа, я бы непременно женился на вас.
   - Ах ты бутуз! - весело рассмеялась маленькая графиня и, тотчас же став серьезной, тихо проговорила: - Слушай, мальчик! Ты должен теперь защищать Ленушу, беречь ее, быть ее рыцарем...
   - Ах, нет, я лучше буду ее Пятницей, - прервал внезапно Анну мой милый братишка.
   - Ну, кем хочешь будь - только чтобы никто не смел ее обижать... Слышишь? А в награду за это я выйду за тебя замуж, когда ты вырастешь! Хочешь?
   - Ужасно хочу! - обрадовался мальчик.
   Анна звонко рассмеялась и, поцеловав его, отпустила плясать.
   Перед самым ужином разобрали елку. Каждый из детей получил по красивому дорогому подарку. Все были счастливы и довольны. Мне подарили хорошенький бювар с массою карточек и конвертов. Толя получил трубу и трубил в нее так, что Анна пресерьезно уверяла его, что он оглушит свою невесту.
   Наконец последние свечи догорели, елку убрали. Федор и Дуняша явились со щетками в руках подметать пол. В зале открыли форточки, а нас, детей, повели ужинать.
   За ужином Нюрочке пришлось еще раз отличиться.
   Стали задавать шарады. Миша Ясвоин задал особенно интересную.
   - Мое первое, - начал он, - нечто вроде песни, мое второе - часть света, а целое - учебное заведение. Что это будет, а?
   - Часть света... м-м-м... часть света... - замялся Жорж, - я знаю части света... север, юг, восток и запад...
   Но едва он окончил свою фразу, как в столовой раздался оглушительный хохот детей.
   - Север, юг, восток и запад - по-твоему, части света! - громче всех кричал его приятель Миша. - А еще второклассник! Вот молодец! А Европа, Азия, Африка, Америка и Австралия - что, по-твоему, будет? Страны света? Ай! Ай! Ай! Осрамил ты нашу братию, Жорж!
   Жорж сконфузился ужасно и, красный до ушей, лепетал себе под нос:
   - Страны... части... не все ли равно! Глупая шарада! Остроумно!
   Но тут смех детей раздался с новою силой:
   - Как все равно? Ай да гимназист! Ай да второклассник!
   Нюрочка, сидевшая между мною и Анной, вдруг неожиданно встала со своего места.
   - Ах, он не виноват! Право, не виноват! Он спутал. Шарада трудная, - заступилась она за Жоржа.
   - А вы решите? - со смехом крикнул ей Миша Ясвоин. - Hv-ка!
   - Да я уж и решила, - скромно ответила Нюрочка, - первое - гимн, второе - Азия, а все вместе - гимназия, - закончила она.
   - Верно! Браво! Браво! - вскричал Миша.
   - Браво! Браво! - вторили ему дети.
   - Какая умная эта Нюрочка... А мы-то! - шепнула Сара Рохель Ляле Ивиной.
   После ужина все стали разъезжаться.
   - Прощайте, Анна! Прощайте, милый друг мой! - говорила я, стоя в прихожей и помогая одеваться моей подруге.
   - Прощай, Ленуша! Крепись, если тяжело тебе живется! Теперь мы будем видеться часто в гимназии.
   - Очень рада! - отвечала я, целуя графиню.
   - Смотри же, Толя! Береги свою кузину, - прощаясь с мальчиком, говорила она, - помни, что я твоя невеста, а ты - ее рыцарь.
   - Не рыцарь, а Пятница! - важно поправил мальчик.
   Нюрочка уехала последнею. Она долго целовалась со мною, обещая заходить.
   Жорж, Ниночка и Жюли мило простились с нею, как с равной, поняв наконец всю глупость своего недавнего поступка с нею.