Внешне он был совершенно спокоен с того самого момента, как появился Гардинг. Но это была только поза, привычно принимаемая им, когда штормить начинало по-настоящему; волнения Святой откладывал на потом. В трудных ситуациях он умел напустить на себя ленивое безразличие, и многих, еще до Гардинга, это сбивало с толку и ставило в тупик. Выглядело это всегда одинаково – демонстрация полного безразличия и поток ленивых насмешек, без усилий скрывающих потаенные мысли.
И чем серьезнее была ситуация, тем сумасброднее Святой, отказывался ее серьезно воспринимать. Это всегда давало некоторое преимущество; показная добродушная уверенность Святого мало кого могла насторожить. Только круглый дурак или гений не пришли бы к заключению: такая уверенность и беззаботность объясняются тем, что в рукаве у Святого – козырная карта. И часто тот, кто не был ни дураком, ни гением, оказывался прав.
Но на этот раз козыря в рукаве не было. Святой, безмолвно прокручивая в мозгу все аспекты ситуации, не мог добавить ничего нового к ее первоначальной оценке. Единственной потаенной картой оставался Норман Кент.
К этому моменту Норман Кент уже должен понять, что случилось. Иначе он бы уже давно был вместе с ними, с поднятыми руками, под прицелом пистолета молодого человека в необычных брюках. А если Норман Кент знает, то узнает и Патриция. Вопрос заключался в том, что они предпримут. И как Саймон Темплер, не имея контакта с ними и практически бессильный перед пистолетом Гардинга, предугадает их действия и попытается помочь им.
Проблема для Святого состояла в том, чтобы получить свободу для маневра, поставив себя на место друга, а не врага. А тем временем нужно продолжать отвлекать внимание Гардинга...
– Вы – ребенок умный. А можно полюбопытствовать, как это получилось, что вы делаете работу Тила? – спросил Святой.
– В таких делах, как это, мы работаем вместе с полицией, – угрюмо ответил Гардинг, – но не упускаем случая, если это возможно, обставить их. Тил и я действовали независимо друг от друга. Он поехал верхней дорогой, а я нижней и, похоже, приехал раньше. Я увидел на дороге вашу машину и решил войти.
– Вас должны наградить медалью, – сдержанно сказал Святой. – Я ничего не могу предложить вам, кроме своей любви, дитя, но я напишу в военное министерство о вас, если захотите.
Гардинг улыбнулся и пригладил свои кудрявые волосы:
– Мне нравится ваша выдержка.
– А мне ваша, – вернул комплимент Святой. – Вижу, вы хороший человек, но пошли по неверной дорожке. Вы должны быть с нами. Если пожелаете, в нашей команде найдется для вас место. Хотите быть в сиянии моего нимба?
– Так вы – Святой! – живо воскликнул Гардинг.
Саймон прикрыл глаза, уголки его губ тронула усмешка.
– Туше!.. Вы, конечно, не знали этого, но догадались правильно. Вы просто умница, мой мальчик.
– Догадаться несложно. Тил публично заявил: если окажется, что похищение Варгана – не ваших рук дело, он съест свою шляпу. И добавил, что слишком хорошо знает методы вашей работы, чтобы ошибиться, хотя на этот раз и не было традиционной подписи-рисунка.
Саймон кивнул.
– Какую шляпу намеревался Тил съесть? – поинтересовался он. – Шелковый цилиндр, в котором ходит по ночным клубам, прикидываясь джентльменом, или же покрытый пивными пятнами котелок? А может, у него есть третья шляпа? Если есть, то мне ее видеть не доводилось. Очень волнующая проблема...
И Святой уставился в потолок, словно его действительно эта проблема волновала.
Но думал он о другом. «Если Гардинг и Тил обсуждали это дело, Гардинг должен знать, что в доме есть третий мужчина. Мужчина, уже продемонстрировавший умение обращаться с дубинкой... Почему же Гардинг ничего об этом не сказал? А может, на него нашло временное помрачение ума и наш умный и хвастливый Гардинг просмотрел Нормана?»
А вслух Святой сказал:
– Как насчет того, чтобы вступить в нашу команду? Привлекает вас эта идея?
– Извините, старина.
– Да не за что, – вздохнул Святой. – Не стоит извинений... Чем мы можем еще быть вам полезны? Вы, похоже, все делаете по-своему, так что нам придется подчиняться. Ну, говорите, пожалуйста.
– Да, раз уж вас так легко удалось захватить в плен...
Таким образом был дан ответ на коварно замаскированный вопрос. Действительно, никто Нормана Кента не видел и не вспомнил о нем.
На короткое мгновение глаза Святого встретили взгляд Роджера Конвея.
Потом...
– Что же мы должны сделать? – дружелюбно спросил Святой. – Устроить торжественную капитуляцию?
Молодой человек подошел к окну и выглянул. Саймон бесшумно шагнул по направлению к нему, но дистанция была все еще велика, да и глаза Гардинг отвел лишь на миг. Когда он обернулся, Святой безмятежно выбирал сигарету в сигаретнице на столе.
– Варгана вы держите здесь?
Святой поднял на него глаза и произнес:
– Ах!
Гардинг сжал губы.
За несколько минут общения Святой сумел разглядеть и оценить спокойную уверенность молодого человека, так не вязавшуюся с первым впечатлением от его мальчишеской внешности в сочетании с чувством юмора, который пришелся по сердцу Святому. Сейчас чувство юмора улетучилось, но осталась спокойная уверенность, несколько окрашенная грустью принятого решения.
– Не знаю, зачем вы захватили Варгана, – сказал Гардинг. – Несмотря на то, что нам вообще известно о ваших идеях, это остается загадкой. На кого вы работаете?
– Только на самих себя, – ответил Святой. – Понимаете, наш газон перед домом погибает, и никакие ядохимикаты его не спасают, вот мы и подумали, а вдруг Варган со своим электронным истребителем поможет...
– Давайте серьезно!
– Серьезно, если вы хотите знать, – Саймон посмотрел на него и промолвил очень серьезно, – мы захватили Варгана, чтобы его изобретение не было использовано в войне. И наше, решение остается в силе.
– Так и Тил считал.
– Дорогой старина Тил! Не человек – чудо, нет? Прямо как вечно моргающий детектив в криминальном романе... Да, мы захватили Варгана поэтому. Утром Тил получит от меня большое письмо, где все объясняется.
– Полагаю, что-нибудь об интересах человечества?
– Точно, и кроме того, мы натянули нос Ангелочку, который уж точно не думает об интересах человечества.
Гардинг выглядел озадаченным.
– Этот человек, о котором вы говорите, – Ангелочек...
– Шпион, – пояснил Святой.
Гардинг начал понимать:
– Человек с фигурой гориллы-переростка... и с соответствующей физиономией...
– Как вы это прекрасно сформулировали, старина! Почти теми же словами, что и я бы употребил. Понимаете...
– Мариус! – выпалил Гардинг.
Святой кивнул.
– Звонок прозвенел, – сказал он, – и вы получите свою монетку из автомата в свое время. Но меня вы не удивили. Мы об этом знали.
– Мы предполагали, что Мариус здесь замешан...
– Мы могли бы вам сказать об этом.
Глаза Гардинга сузились.
– А что вам еще известно? – спросил он.
– О, множество вещей, – вежливо ответил Святой. – Когда я в хорошей форме, могу и Тила по некоторым вопросам обставить. Например, готов держать пари, поставив любимую пару башмаков, что сегодня за вами наверняка следил один из людей Мариуса. Но вы могли его не заметить.
– Но я заметил!
Пистолет Гардинга был твердо нацелен в живот Святому в продолжение всей беседы, лишь иногда смещался на Роджера Конвея. Но сейчас в руке, державшей его, чуть уменьшилось суровости и твердости. Изменение было почти неощутимым, но Саймон Темплер никогда таких моментов не упускал. Для себя он сделал вывод, а когда взглянул Гардингу в глаза, этот вывод подтвердился.
– Но я оторвался от хвоста примерно за милю до вашего дома, – признался Гардинг. – Конечно, мне не следовало являться сюда одному, не дождавшись подкрепления. Я бы так и поступил, но заметил, что хвост чертовски интересуется моими действиями. Вот по этой-то причине я и хочу, чтобы вы передали мне Варгана немедленно!
Святой грациозно облокотился о стол и выпустил два колечка дыма потрясающе правильной формы.
– Ах, так...
– Так! – коротко ответил Гардин. – Даю вам две минуты на размышление.
– А если нет?
– Начну всаживать в вас пулю за пулей. В руки, в ноги... Предполагаю, вы расскажете обо всем прежде, чем дело зайдет слишком далеко.
Саймон покачал головой.
– Вы, возможно, этого не заметили, – сказал он, – но я слегка заикаюсь. Я очень чувствителен, и, если мне угрожают, заикание усиливается. Если вы приметесь в меня стрелять, я начну заикаться так сильно, что не меньше как полчаса пройдет, пока я сумею произнести первое слово «ч-ч-ч-е-р-т», не говоря уже о том, чтобы отвечать на какие-то вопросы.
– И так же, – неумолимо продолжил Гардинг, – я поступлю с вашим товарищем.
Святой послал улыбку Роджеру Конвею:
– Ты ведь не скажешь ни слова, а, старина?
– Пусть попробует меня заставить, – насмешливо ответил тот.
Саймон повернулся к Гардингу.
– Честное слово, – спокойно произнес он, – этим вы ничего не добьетесь. И вы это знаете.
– Увидим.
Телефон стоял на маленьком столике возле окна. Держа Святого и Конвея под прицелом, Гардинг снял трубку:
– Алло... Алло... Алло... – Постукивая по рычажкам, Гардинг посмотрел на часы. – Пятнадцать секунд не отвечают... Черт побери этот коммутатор! Алло... Алло! – Он еще послушал, осторожно положил трубку, выпрямился, и Святой все прочел у него на лице. – Теперь я вспомнил, – сказал Гардинг, – в вашей банде есть еще один человек. Он здесь?
– А что, линия не работает?
– Глухо.
– Даю вам слово: никто из наших линию не повреждал.
– Если это правда... – Гардинг посмотрел ему в глаза.
– Только Мариус мог это сделать, – медленно сказал Святой. – Возможно, вы так и не избавились от хвоста.
Роджер Конвей смотрел в другое окно, из которого была видна лужайка и река за садом. За моторкой Святого стояла на якоре другая лодка, но не та, в которой он видел Тила. Роджеру показалось, что двое сидящих в ней пристально смотрят на их дом, но не был в этом уверен.
«Конечно, – подумал он, – это может быть Мариус».
Гардинг тоже всматривался в окно, пытаясь понять, что же там увидел Конвей. Саймон это подметил и понял, как надо действовать. Нет, Нормана не проглядели. Гардинг признался, что он пришел один и справился с ситуацией, но теперь ему приходилось держать на мушке двух пленников и ждать, надеясь, что третий, ничего не подозревая, попадется в ту же ловушку. И пока часть своей бдительности Гардинг уделял ожиданию этого третьего, Норман Кент не мог действовать, но сейчас...
Именно в этот момент Святой неожиданно вскочил на ноги:
– Гардинг!
Тот оглянулся на Святого, полностью повернувшись спиной к окну. С другого конца комнаты Роджер Конвей тоже посмотрел с удивлением. Только Святой видел, как Норман Кент вырос за спиной Гардинга.
Гардинг лишь почувствовал, как стальные тиски сомкнулись на запястье его руки с пистолетом, а что-то тупое уперлось в позвоночник.
– Без глупостей! – предупредил Норман Кент.
– Хорошо.
Слово это слетело с его губ после секундного колебания. Пальцы нехотя разжались, пистолет упал на ковер. Святой быстро его подобрал и засмеялся.
– Пожалуй, возьмем наши пугачи обратно! – Он вынул пистолеты из кармана Гардинга и вернул один Роджеру, потом отступил к столу, держа в каждой руке по пистолету. – Опять как в криминальном романе. И мы снова до зубов вооружены. Не дом, а арсенал какой-то, но мы себя в нем чувствуем уютно. Проходите и будьте поприветливей. Не надо сердиться... Норман, что ты хочешь за свой подвиг: фальшивый чек или пакет леденцов?
– Я все ждал, когда же у тебя хватит ума устроить переполох.
– Я сегодня медлителен, как грузовая машина, – сказал Святой. – Просто не знаю, что со мной. Но все хорошо, что хорошо кончается, как говорила одна актриса, и...
– Все хорошо? – спокойно спросил Норман.
– А что?
– Я слышал, как вы говорили о телефоне. Ты прав. Я не повреждал линии. Даже не подумал об этом. И если линия не работает, значит...
Фраза осталась незаконченной.
Никто не слышал звука выстрела. Вероятно, он потерялся на открытом пространстве. Однако все увидели, как лицо Нормана Кента внезапно исказилось и побелело.
– Прочь от окон! – Норман выкрикнул это предупреждение задыхающимся, дрожащим голосом, пошатнулся и рухнул на одно колено.
Саймон бросился вперед, подхватил Нормана Кента под руки и оттащил в укрытие. В это время вторая пуля впилась в оконную раму в нескольких дюймах от их голов.
– Они здесь!
Гардинг бесшабашно стоял на открытом месте, не обращая внимания на остальных. Святой крикнул, чтобы все нашли укрытие, но Гардинг на это не отреагировал. Пришлось Роджеру Конвею вытащить его из опасной зоны чуть ли не за шиворот.
Резким толчком Саймон сдвинул тахту, стоявшую у стены, и перекрыл ею три четверти оконного проема. Потом улегся за ней с пистолетами в руках, глядя в сторону дороги. Он увидел, как что-то шевельнулось за живой изгородью, и дважды выстрелил наугад, но не понял, попал ли.
На губах Святого опять играла «благостная» улыбка, и в глазах горел прежний «священный» огонь. Гардингу все это совершенно не нравилось. Если снаружи был Тил, незачем вступать с ним в схватку. Но снаружи определенно был не Тил. Ни старший инспектор Тил, ни кто-либо из его людей не стали бы без предварительных переговоров палить из пистолетов с глушителями. Только один человек мог вести себя подобным образом. С этим человеком Святой просто мечтал схватиться. Он не мог всем сердцем отдаться схватке с такими людьми, как Гардинг и Тил, людьми, которых при иных обстоятельствах предпочел бы иметь своими друзьями. Но Мариус – это совершенно иное дело. Борьба с Мариусом выходила за пределы формальных требований закона. Она была роковой и очень личной, как пощечина и брошенная на пол перчатка...
Святой выждал немного и снова выстрелил. На этот раз разнесся крик, и пуля просвистела над ухом, а другая впилась в обивку тахты в дюйме от головы. Улыбка Святого стала прямо-таки блаженной.
– Совсем как на войне, – счастливым голосом констатировал он.
– Это и есть война! – выпалил Гардинг в ответ. – Вы что, не понимаете?
Роджер Конвей стоял на коленях рядом с Норманом и разрезал брючину, по которой расползалось темное пятно.
– Что вы хотите этим сказать?
Гардинг отступил назад:
– Вы не понимаете? А казалось, что знаете так много... Впрочем, этого вы знать не могли. Новость появится только в дневных выпусках газет, хотя многим она была известна еще вчера. Сегодня в полдень вручен наш ультиматум, ответ на который должен быть дан до завтрашнего полудня.
– А кому, какой стране? И по какому поводу ультиматум?
Гардинг ответил, и его ответ не очень удивил Святого. Не зря он читал между строчками газетных сообщений.
– Разумеется, все это чепуха, как и любой другой ультиматум который одна страна направляет другой, – сказал Гардинг. – Мы оттягивали дело, сколько могли, но нам не оставили выбора. Они напрашиваются на неприятности и определенно намерены получить их. Половина членов кабинета все еще ничего не понимает и полагает, что наши противники достаточно умны. Что это просто раздутое самомнение. Вот почему пока все и держится в тайне. Правительство считает, что их самомнение умерится. А вместо этого оно растет и растет.
Саймон вспомнил фразу из письма, которое отобрал у Мариуса: «На этот раз осечки не будет...»
И он понял: одного слова такого человека, как Мариус, и всех тех сил, которые за ним стоят, может быть вполне достаточно, чтобы поколебать решения королей и тайных агентов.
Не отрывая глаз от дороги, Саймон спросил:
– И многие могли бы объяснить причину столь высокого самомнения?
– Мой шеф и еще несколько человек, – отозвался Гардинг. – Мы знали, что Мариус замешан в деле, а за ним стоят большие деньги. Но разве можно объяснить это широкой публике? Она этого не поймет. И потом, в нашей теории существовала дыра, которую нечем было заткнуть до субботних событий в Эшере. Тогда-то мы все и поняли.
– Я пришел к таким же выводам, – подчеркнул Святой.
– Все упирается в одно, – спокойно продолжал Гардинг, – если Мариус захватит для них Варгана – это война.
Саймон было поднял пистолет, но цель нырнула куда-то вниз, он пистолет опустил и спросил:
– Зачем вы все это мне рассказали?
– Потому что вы должны быть на нашей стороне, – твердо сказал Гардинг. – Мне все равно, кто вы такой. Мне все равно, что за дела есть за вами. Мне все равно, во имя чего вы работаете. Но Мариус здесь, а вы не можете быть заодно с Мариусом. Поэтому...
– Кто-то машет белым флагом, – увидел Святой.
Он встал, и Гардинг встал рядом с ним. За изгородью человек размахивал носовым платком.
Потом Саймон заметил каких-то людей на дороге.
– Что будем делать? – спросил он.
– Пусть приходят, – отозвался Гардинг. – Выслушаем, что они скажут. Войну можно начинать и после этого. А они будут воевать! Темплер...
Святой кивнул и увидел, как из-за изгороди поднялся человек и вышел на дорогу. Не человек – гигант...
– Ангелочек лично! – промурлыкал Святой и резко повернулся, уперев руки в бока. – Гардинг, я ваши доводы выслушал. Они хороши. Но мне больше нравятся мои собственные. Боюсь, в данных обстоятельствах вам придется с ними согласиться. Мое предложение все еще остается в силе. Ответьте быстро, присоединитесь ли вы к нам, хотя бы на время, или я буду вынужден вас выставить вон? Мне не хотелось бы этого, но если вы не с нами...
– Не в этом дело, – заупрямился Гардинг. – Меня сюда послали найти Варгана, и, думаю, я его нашел. В этом вопросе между нами согласия быть не может. Вы это понимаете. Но что касается остального... Забудешь спесь, если нечего есть. Мы сошлись на том, что Варган не должен попасть к Мариусу, а во всем остальном наши взгляды разошлись. Значит, пока мы вынуждены обороняться от Мариуса...
– Перемирие?
Молодой человек пожал плечами, затем протянул руку.
– И уж мы им покажем, – сказал он.
Глава 18
И чем серьезнее была ситуация, тем сумасброднее Святой, отказывался ее серьезно воспринимать. Это всегда давало некоторое преимущество; показная добродушная уверенность Святого мало кого могла насторожить. Только круглый дурак или гений не пришли бы к заключению: такая уверенность и беззаботность объясняются тем, что в рукаве у Святого – козырная карта. И часто тот, кто не был ни дураком, ни гением, оказывался прав.
Но на этот раз козыря в рукаве не было. Святой, безмолвно прокручивая в мозгу все аспекты ситуации, не мог добавить ничего нового к ее первоначальной оценке. Единственной потаенной картой оставался Норман Кент.
К этому моменту Норман Кент уже должен понять, что случилось. Иначе он бы уже давно был вместе с ними, с поднятыми руками, под прицелом пистолета молодого человека в необычных брюках. А если Норман Кент знает, то узнает и Патриция. Вопрос заключался в том, что они предпримут. И как Саймон Темплер, не имея контакта с ними и практически бессильный перед пистолетом Гардинга, предугадает их действия и попытается помочь им.
Проблема для Святого состояла в том, чтобы получить свободу для маневра, поставив себя на место друга, а не врага. А тем временем нужно продолжать отвлекать внимание Гардинга...
– Вы – ребенок умный. А можно полюбопытствовать, как это получилось, что вы делаете работу Тила? – спросил Святой.
– В таких делах, как это, мы работаем вместе с полицией, – угрюмо ответил Гардинг, – но не упускаем случая, если это возможно, обставить их. Тил и я действовали независимо друг от друга. Он поехал верхней дорогой, а я нижней и, похоже, приехал раньше. Я увидел на дороге вашу машину и решил войти.
– Вас должны наградить медалью, – сдержанно сказал Святой. – Я ничего не могу предложить вам, кроме своей любви, дитя, но я напишу в военное министерство о вас, если захотите.
Гардинг улыбнулся и пригладил свои кудрявые волосы:
– Мне нравится ваша выдержка.
– А мне ваша, – вернул комплимент Святой. – Вижу, вы хороший человек, но пошли по неверной дорожке. Вы должны быть с нами. Если пожелаете, в нашей команде найдется для вас место. Хотите быть в сиянии моего нимба?
– Так вы – Святой! – живо воскликнул Гардинг.
Саймон прикрыл глаза, уголки его губ тронула усмешка.
– Туше!.. Вы, конечно, не знали этого, но догадались правильно. Вы просто умница, мой мальчик.
– Догадаться несложно. Тил публично заявил: если окажется, что похищение Варгана – не ваших рук дело, он съест свою шляпу. И добавил, что слишком хорошо знает методы вашей работы, чтобы ошибиться, хотя на этот раз и не было традиционной подписи-рисунка.
Саймон кивнул.
– Какую шляпу намеревался Тил съесть? – поинтересовался он. – Шелковый цилиндр, в котором ходит по ночным клубам, прикидываясь джентльменом, или же покрытый пивными пятнами котелок? А может, у него есть третья шляпа? Если есть, то мне ее видеть не доводилось. Очень волнующая проблема...
И Святой уставился в потолок, словно его действительно эта проблема волновала.
Но думал он о другом. «Если Гардинг и Тил обсуждали это дело, Гардинг должен знать, что в доме есть третий мужчина. Мужчина, уже продемонстрировавший умение обращаться с дубинкой... Почему же Гардинг ничего об этом не сказал? А может, на него нашло временное помрачение ума и наш умный и хвастливый Гардинг просмотрел Нормана?»
А вслух Святой сказал:
– Как насчет того, чтобы вступить в нашу команду? Привлекает вас эта идея?
– Извините, старина.
– Да не за что, – вздохнул Святой. – Не стоит извинений... Чем мы можем еще быть вам полезны? Вы, похоже, все делаете по-своему, так что нам придется подчиняться. Ну, говорите, пожалуйста.
– Да, раз уж вас так легко удалось захватить в плен...
Таким образом был дан ответ на коварно замаскированный вопрос. Действительно, никто Нормана Кента не видел и не вспомнил о нем.
На короткое мгновение глаза Святого встретили взгляд Роджера Конвея.
Потом...
– Что же мы должны сделать? – дружелюбно спросил Святой. – Устроить торжественную капитуляцию?
Молодой человек подошел к окну и выглянул. Саймон бесшумно шагнул по направлению к нему, но дистанция была все еще велика, да и глаза Гардинг отвел лишь на миг. Когда он обернулся, Святой безмятежно выбирал сигарету в сигаретнице на столе.
– Варгана вы держите здесь?
Святой поднял на него глаза и произнес:
– Ах!
Гардинг сжал губы.
За несколько минут общения Святой сумел разглядеть и оценить спокойную уверенность молодого человека, так не вязавшуюся с первым впечатлением от его мальчишеской внешности в сочетании с чувством юмора, который пришелся по сердцу Святому. Сейчас чувство юмора улетучилось, но осталась спокойная уверенность, несколько окрашенная грустью принятого решения.
– Не знаю, зачем вы захватили Варгана, – сказал Гардинг. – Несмотря на то, что нам вообще известно о ваших идеях, это остается загадкой. На кого вы работаете?
– Только на самих себя, – ответил Святой. – Понимаете, наш газон перед домом погибает, и никакие ядохимикаты его не спасают, вот мы и подумали, а вдруг Варган со своим электронным истребителем поможет...
– Давайте серьезно!
– Серьезно, если вы хотите знать, – Саймон посмотрел на него и промолвил очень серьезно, – мы захватили Варгана, чтобы его изобретение не было использовано в войне. И наше, решение остается в силе.
– Так и Тил считал.
– Дорогой старина Тил! Не человек – чудо, нет? Прямо как вечно моргающий детектив в криминальном романе... Да, мы захватили Варгана поэтому. Утром Тил получит от меня большое письмо, где все объясняется.
– Полагаю, что-нибудь об интересах человечества?
– Точно, и кроме того, мы натянули нос Ангелочку, который уж точно не думает об интересах человечества.
Гардинг выглядел озадаченным.
– Этот человек, о котором вы говорите, – Ангелочек...
– Шпион, – пояснил Святой.
Гардинг начал понимать:
– Человек с фигурой гориллы-переростка... и с соответствующей физиономией...
– Как вы это прекрасно сформулировали, старина! Почти теми же словами, что и я бы употребил. Понимаете...
– Мариус! – выпалил Гардинг.
Святой кивнул.
– Звонок прозвенел, – сказал он, – и вы получите свою монетку из автомата в свое время. Но меня вы не удивили. Мы об этом знали.
– Мы предполагали, что Мариус здесь замешан...
– Мы могли бы вам сказать об этом.
Глаза Гардинга сузились.
– А что вам еще известно? – спросил он.
– О, множество вещей, – вежливо ответил Святой. – Когда я в хорошей форме, могу и Тила по некоторым вопросам обставить. Например, готов держать пари, поставив любимую пару башмаков, что сегодня за вами наверняка следил один из людей Мариуса. Но вы могли его не заметить.
– Но я заметил!
Пистолет Гардинга был твердо нацелен в живот Святому в продолжение всей беседы, лишь иногда смещался на Роджера Конвея. Но сейчас в руке, державшей его, чуть уменьшилось суровости и твердости. Изменение было почти неощутимым, но Саймон Темплер никогда таких моментов не упускал. Для себя он сделал вывод, а когда взглянул Гардингу в глаза, этот вывод подтвердился.
– Но я оторвался от хвоста примерно за милю до вашего дома, – признался Гардинг. – Конечно, мне не следовало являться сюда одному, не дождавшись подкрепления. Я бы так и поступил, но заметил, что хвост чертовски интересуется моими действиями. Вот по этой-то причине я и хочу, чтобы вы передали мне Варгана немедленно!
Святой грациозно облокотился о стол и выпустил два колечка дыма потрясающе правильной формы.
– Ах, так...
– Так! – коротко ответил Гардин. – Даю вам две минуты на размышление.
– А если нет?
– Начну всаживать в вас пулю за пулей. В руки, в ноги... Предполагаю, вы расскажете обо всем прежде, чем дело зайдет слишком далеко.
Саймон покачал головой.
– Вы, возможно, этого не заметили, – сказал он, – но я слегка заикаюсь. Я очень чувствителен, и, если мне угрожают, заикание усиливается. Если вы приметесь в меня стрелять, я начну заикаться так сильно, что не меньше как полчаса пройдет, пока я сумею произнести первое слово «ч-ч-ч-е-р-т», не говоря уже о том, чтобы отвечать на какие-то вопросы.
– И так же, – неумолимо продолжил Гардинг, – я поступлю с вашим товарищем.
Святой послал улыбку Роджеру Конвею:
– Ты ведь не скажешь ни слова, а, старина?
– Пусть попробует меня заставить, – насмешливо ответил тот.
Саймон повернулся к Гардингу.
– Честное слово, – спокойно произнес он, – этим вы ничего не добьетесь. И вы это знаете.
– Увидим.
Телефон стоял на маленьком столике возле окна. Держа Святого и Конвея под прицелом, Гардинг снял трубку:
– Алло... Алло... Алло... – Постукивая по рычажкам, Гардинг посмотрел на часы. – Пятнадцать секунд не отвечают... Черт побери этот коммутатор! Алло... Алло! – Он еще послушал, осторожно положил трубку, выпрямился, и Святой все прочел у него на лице. – Теперь я вспомнил, – сказал Гардинг, – в вашей банде есть еще один человек. Он здесь?
– А что, линия не работает?
– Глухо.
– Даю вам слово: никто из наших линию не повреждал.
– Если это правда... – Гардинг посмотрел ему в глаза.
– Только Мариус мог это сделать, – медленно сказал Святой. – Возможно, вы так и не избавились от хвоста.
Роджер Конвей смотрел в другое окно, из которого была видна лужайка и река за садом. За моторкой Святого стояла на якоре другая лодка, но не та, в которой он видел Тила. Роджеру показалось, что двое сидящих в ней пристально смотрят на их дом, но не был в этом уверен.
«Конечно, – подумал он, – это может быть Мариус».
Гардинг тоже всматривался в окно, пытаясь понять, что же там увидел Конвей. Саймон это подметил и понял, как надо действовать. Нет, Нормана не проглядели. Гардинг признался, что он пришел один и справился с ситуацией, но теперь ему приходилось держать на мушке двух пленников и ждать, надеясь, что третий, ничего не подозревая, попадется в ту же ловушку. И пока часть своей бдительности Гардинг уделял ожиданию этого третьего, Норман Кент не мог действовать, но сейчас...
Именно в этот момент Святой неожиданно вскочил на ноги:
– Гардинг!
Тот оглянулся на Святого, полностью повернувшись спиной к окну. С другого конца комнаты Роджер Конвей тоже посмотрел с удивлением. Только Святой видел, как Норман Кент вырос за спиной Гардинга.
Гардинг лишь почувствовал, как стальные тиски сомкнулись на запястье его руки с пистолетом, а что-то тупое уперлось в позвоночник.
– Без глупостей! – предупредил Норман Кент.
– Хорошо.
Слово это слетело с его губ после секундного колебания. Пальцы нехотя разжались, пистолет упал на ковер. Святой быстро его подобрал и засмеялся.
– Пожалуй, возьмем наши пугачи обратно! – Он вынул пистолеты из кармана Гардинга и вернул один Роджеру, потом отступил к столу, держа в каждой руке по пистолету. – Опять как в криминальном романе. И мы снова до зубов вооружены. Не дом, а арсенал какой-то, но мы себя в нем чувствуем уютно. Проходите и будьте поприветливей. Не надо сердиться... Норман, что ты хочешь за свой подвиг: фальшивый чек или пакет леденцов?
– Я все ждал, когда же у тебя хватит ума устроить переполох.
– Я сегодня медлителен, как грузовая машина, – сказал Святой. – Просто не знаю, что со мной. Но все хорошо, что хорошо кончается, как говорила одна актриса, и...
– Все хорошо? – спокойно спросил Норман.
– А что?
– Я слышал, как вы говорили о телефоне. Ты прав. Я не повреждал линии. Даже не подумал об этом. И если линия не работает, значит...
Фраза осталась незаконченной.
Никто не слышал звука выстрела. Вероятно, он потерялся на открытом пространстве. Однако все увидели, как лицо Нормана Кента внезапно исказилось и побелело.
– Прочь от окон! – Норман выкрикнул это предупреждение задыхающимся, дрожащим голосом, пошатнулся и рухнул на одно колено.
Саймон бросился вперед, подхватил Нормана Кента под руки и оттащил в укрытие. В это время вторая пуля впилась в оконную раму в нескольких дюймах от их голов.
– Они здесь!
Гардинг бесшабашно стоял на открытом месте, не обращая внимания на остальных. Святой крикнул, чтобы все нашли укрытие, но Гардинг на это не отреагировал. Пришлось Роджеру Конвею вытащить его из опасной зоны чуть ли не за шиворот.
Резким толчком Саймон сдвинул тахту, стоявшую у стены, и перекрыл ею три четверти оконного проема. Потом улегся за ней с пистолетами в руках, глядя в сторону дороги. Он увидел, как что-то шевельнулось за живой изгородью, и дважды выстрелил наугад, но не понял, попал ли.
На губах Святого опять играла «благостная» улыбка, и в глазах горел прежний «священный» огонь. Гардингу все это совершенно не нравилось. Если снаружи был Тил, незачем вступать с ним в схватку. Но снаружи определенно был не Тил. Ни старший инспектор Тил, ни кто-либо из его людей не стали бы без предварительных переговоров палить из пистолетов с глушителями. Только один человек мог вести себя подобным образом. С этим человеком Святой просто мечтал схватиться. Он не мог всем сердцем отдаться схватке с такими людьми, как Гардинг и Тил, людьми, которых при иных обстоятельствах предпочел бы иметь своими друзьями. Но Мариус – это совершенно иное дело. Борьба с Мариусом выходила за пределы формальных требований закона. Она была роковой и очень личной, как пощечина и брошенная на пол перчатка...
Святой выждал немного и снова выстрелил. На этот раз разнесся крик, и пуля просвистела над ухом, а другая впилась в обивку тахты в дюйме от головы. Улыбка Святого стала прямо-таки блаженной.
– Совсем как на войне, – счастливым голосом констатировал он.
– Это и есть война! – выпалил Гардинг в ответ. – Вы что, не понимаете?
Роджер Конвей стоял на коленях рядом с Норманом и разрезал брючину, по которой расползалось темное пятно.
– Что вы хотите этим сказать?
Гардинг отступил назад:
– Вы не понимаете? А казалось, что знаете так много... Впрочем, этого вы знать не могли. Новость появится только в дневных выпусках газет, хотя многим она была известна еще вчера. Сегодня в полдень вручен наш ультиматум, ответ на который должен быть дан до завтрашнего полудня.
– А кому, какой стране? И по какому поводу ультиматум?
Гардинг ответил, и его ответ не очень удивил Святого. Не зря он читал между строчками газетных сообщений.
– Разумеется, все это чепуха, как и любой другой ультиматум который одна страна направляет другой, – сказал Гардинг. – Мы оттягивали дело, сколько могли, но нам не оставили выбора. Они напрашиваются на неприятности и определенно намерены получить их. Половина членов кабинета все еще ничего не понимает и полагает, что наши противники достаточно умны. Что это просто раздутое самомнение. Вот почему пока все и держится в тайне. Правительство считает, что их самомнение умерится. А вместо этого оно растет и растет.
Саймон вспомнил фразу из письма, которое отобрал у Мариуса: «На этот раз осечки не будет...»
И он понял: одного слова такого человека, как Мариус, и всех тех сил, которые за ним стоят, может быть вполне достаточно, чтобы поколебать решения королей и тайных агентов.
Не отрывая глаз от дороги, Саймон спросил:
– И многие могли бы объяснить причину столь высокого самомнения?
– Мой шеф и еще несколько человек, – отозвался Гардинг. – Мы знали, что Мариус замешан в деле, а за ним стоят большие деньги. Но разве можно объяснить это широкой публике? Она этого не поймет. И потом, в нашей теории существовала дыра, которую нечем было заткнуть до субботних событий в Эшере. Тогда-то мы все и поняли.
– Я пришел к таким же выводам, – подчеркнул Святой.
– Все упирается в одно, – спокойно продолжал Гардинг, – если Мариус захватит для них Варгана – это война.
Саймон было поднял пистолет, но цель нырнула куда-то вниз, он пистолет опустил и спросил:
– Зачем вы все это мне рассказали?
– Потому что вы должны быть на нашей стороне, – твердо сказал Гардинг. – Мне все равно, кто вы такой. Мне все равно, что за дела есть за вами. Мне все равно, во имя чего вы работаете. Но Мариус здесь, а вы не можете быть заодно с Мариусом. Поэтому...
– Кто-то машет белым флагом, – увидел Святой.
Он встал, и Гардинг встал рядом с ним. За изгородью человек размахивал носовым платком.
Потом Саймон заметил каких-то людей на дороге.
– Что будем делать? – спросил он.
– Пусть приходят, – отозвался Гардинг. – Выслушаем, что они скажут. Войну можно начинать и после этого. А они будут воевать! Темплер...
Святой кивнул и увидел, как из-за изгороди поднялся человек и вышел на дорогу. Не человек – гигант...
– Ангелочек лично! – промурлыкал Святой и резко повернулся, уперев руки в бока. – Гардинг, я ваши доводы выслушал. Они хороши. Но мне больше нравятся мои собственные. Боюсь, в данных обстоятельствах вам придется с ними согласиться. Мое предложение все еще остается в силе. Ответьте быстро, присоединитесь ли вы к нам, хотя бы на время, или я буду вынужден вас выставить вон? Мне не хотелось бы этого, но если вы не с нами...
– Не в этом дело, – заупрямился Гардинг. – Меня сюда послали найти Варгана, и, думаю, я его нашел. В этом вопросе между нами согласия быть не может. Вы это понимаете. Но что касается остального... Забудешь спесь, если нечего есть. Мы сошлись на том, что Варган не должен попасть к Мариусу, а во всем остальном наши взгляды разошлись. Значит, пока мы вынуждены обороняться от Мариуса...
– Перемирие?
Молодой человек пожал плечами, затем протянул руку.
– И уж мы им покажем, – сказал он.
Глава 18
Как Саймон Темплер принимал Мариуса, а кронпринц вспомнил о своем долге
Мгновение спустя Святой был на коленях около Нормана Кента и со знанием дела осматривал рану. Норман хотел остановить его.
– Пат, – прошептал он. – Она спряталась в твоей комнате.
Саймон кивнул:
– Все в порядке. Какое-то время она будет в безопасности. И ей лучше не появляться здесь в присутствии Ангелочка. Сначала посмотрим, что можно сделать с твоей раной.
Он продолжал осмотр. Входное отверстие располагалось дюйма на три выше колена и оказалось значительно больше, чем от обычной крупнокалиберной пистолетной пули. Выходного отверстия не было, и, когда Святой стал ощупывать рану, Норман невольно вскрикнул, а затем спросил:
– Кость перебита, да?
Саймон снял пиджак и оторвал рукав рубашки, чтобы перевязать раненого.
– Разбита вдребезги, Норман, старина. Эта свинья стреляла разрывными... Роджер, дай, пожалуйста, побольше виски... Это тебе немного облегчит боль, Норман, старый вояка.
– И то дело, – хрипло сказал Норман и больше к этой теме не возвращался, но одно понимал совершенно четко: человек с раздробленным бедром не может двигаться долго и быстро. Как ни странно, его это не беспокоило. Он с благодарностью выпил принесенное виски и безразлично подчинился указаниям хлопотавшего Саймона. На бледном лице Нормана Кента разлилось странное спокойствие.
Саймон Темплер также понимал, что означает такая рана, но не отчаивался.
Он знал, что Мариус стоит у входа, но не поднял головы, пока не закончил своими умелыми, нежными, как у женщины, руками перевязку. Ему хотелось разозлиться до начала разговора с Мариусом. Потом-то уж дело пойдет само собой, можно обдумывать ситуацию, скрывая мысли за грубыми шутками и остроумными насмешками. Но в первую очередь Святому действительно хотелось охватить мысленным взором всех участников. И уточнить множество других деталей происходящего. Как быть с Патрицией, находящейся в доме и ограничивающей его свободу действий? А покалеченный Норман Кент? А Британская секретная служба в лице капитана Джералда Гардинга – пленника, разгуливающего по осажденной крепости, освобожденного под честное слово? А старший инспектор Тил, прочесывающий окрестности и могущий в любой момент появиться на сцене? Наконец, Рэйт Мариус, окруживший дом небольшой армией людей, которые уже достаточно убедительно показали, что собрались они в Мейденхеде не для участия в воскресном состязании, кто лучше испечет булочки с кремом. Словом, даже человеку столь оптимистического склада, как Святой, приходилось признать: дело принимало неприятный оборот. Было время, когда Святому нравилось называть себя профессиональным охотником за неприятностями. Он вспомнил сейчас эту милую браваду и подумал: а мог ли он когда-нибудь вообразить, что его молитвы будут удовлетворены, да еще столь обильно? Воистину, он пустил свой хлеб по водам, а вытащил несколько булочек.
Наконец Саймон встал на ноги, скрыв эти размышления в глубинах своей души. Лицо его никогда не было таким кротким.
– Добрый день, малыш, – мягко произнес он. – Я так ждал новой встречи с тобой. За последние примерно восемнадцать часов жизнь без тебя стала мне казаться пустой. Но не будем об этом.
Гигант наклонил голову:
– Вы меня знаете.
– Да, – ответил Святой, – полагаю, мы уже встречались. Похоже, ваше лицо мне знакомо. Оно напоминает мне слоновью задницу, которую я видел в цирке, куда меня водила моя дорогая старая бабушка перед тем, как я заболел корью. Или же оно похоже на то, что попало в наш унитаз и забило канализацию пару лет назад?
Мариус пожал плечами. Он опять был одет в визитку, как и тогда, когда Святой впервые встретился с ним на Брук-стрит; но сочетание этого костюма с новой обстановкой, а также с его огромной фигурой и грубыми чертами лица было бы до смешного гротескно, если бы слегка не пугало.
– Я уже имел возможность познакомиться с некоторыми образчиками вашего юмора, Темплер...
– При обстоятельствах, которые мы все помним, – вежливо закончил фразу Святой. – Точно. Но мы не берем платы за повторный визит, можете поберечь ваши деньги.
Маленькие глазки Мариуса остановились на других – Роджере Конвее, прислонившемся к книжному шкафу, поигрывающему пистолетом, Нормане Кенте, лежащем на софе со стаканом в руках, Джералде Гардинге по другую сторону окна – руки в карманах, на мальчишеском лице легкий румянец.
– Я только теперь узнал, – сказал Мариус, – что именно вы являетесь тем джентльменом, который называет себя Святым. Инспектор Тил проявил неосторожность, воспользовавшись будкой телефона-автомата, где его слышал один из моих людей. Плохая звукоизоляция. А это, полагаю, ваша банда?
– Только не банда, – запротестовал Святой, – не банда. Уверен: святые никогда не были членами банд. Но, впрочем, да – это другие носители ореола святости... Да, я все забываю. Вы же не были формально представлены друг другу, так?.. Познакомьтесь... Слева от вас, к примеру, Святой капитан Джералд Гардинг, когда-то окончивший колледж Кларка, канонизированный за множество благотворительных акций, включая получение подписи скупого миллионера на чеке с пятизначной цифрой. Миллионер был почти возмущен, когда узнал об этом... Далее Святой Роджер Конвей, победитель открытого конкурса мужской красоты в Нэшвилле, штат Арканзас, в 1925 году, канонизированный за прославление «Американской девушки». По крайней мере, она призналась судье, что он ее «прославил»... Лежит Святой Норман Кент, чемпион по скоростному поглощению пива, канонизированный за то, что поставил бесплатную выпивку нескольким слепым нищим. Кстати, пока они не выпили, были зрячими... Ах да, и я сам. Я Саймон-простак, которому встретился пирожник на ржаном поле или что-то в этом роде. Если бы имя мое было «Бутлеггер»[7], то мне бы повстречался бутлеггер, и это было бы значительно интереснее. Но, как я полагаю, менять имя мне уже поздно.
Мариус выслушал этот поток бессмыслицы совершенно невозмутимо, потом спросил:
– А мисс Хольм?
– Боюсь, что ее нет, – ответил Святой. – Сегодня у меня день рождения, и она отправилась в «Вулворт», чтобы купить мне подарок.
– Это неважно, – кивнул Мариус. – Вы знаете, зачем я прибыл?
Святой, похоже, задумался:
– Давайте прикинем... Вы могли прибыть, чтобы настроить пианино, только у нас нет пианино. А если бы у нас был каток для белья, вы могли бы прибыть для его починки. Нет, единственное, что мне приходит в голову, – вы коммивояжер, поставляющий соломенные шляпы, воротнички и галстуки. Извините, но на сезон мы уже ими запаслись.
Мариус протер свой цилиндр аккуратно сложенным носовым платком. Лицо его, как всегда, ничего не выражало.
Саймон не мог не восхититься его выдержкой. У него еще был большой счет к Мариусу, и Мариус знал это; но вот он стоит и полирует цилиндр в присутствии человека, который поклялся его убить. Правда, Мариус явился в качестве парламентера, что гарантировало, как он справедливо считал, определенную безопасность. Но Мариус и виду не подал, что понимает двусмысленность ситуации: необходимо предъявить ультиматум человеку, который при малейшей возможности с удовольствием всадил бы ему пулю в живот.
Мгновение спустя Святой был на коленях около Нормана Кента и со знанием дела осматривал рану. Норман хотел остановить его.
– Пат, – прошептал он. – Она спряталась в твоей комнате.
Саймон кивнул:
– Все в порядке. Какое-то время она будет в безопасности. И ей лучше не появляться здесь в присутствии Ангелочка. Сначала посмотрим, что можно сделать с твоей раной.
Он продолжал осмотр. Входное отверстие располагалось дюйма на три выше колена и оказалось значительно больше, чем от обычной крупнокалиберной пистолетной пули. Выходного отверстия не было, и, когда Святой стал ощупывать рану, Норман невольно вскрикнул, а затем спросил:
– Кость перебита, да?
Саймон снял пиджак и оторвал рукав рубашки, чтобы перевязать раненого.
– Разбита вдребезги, Норман, старина. Эта свинья стреляла разрывными... Роджер, дай, пожалуйста, побольше виски... Это тебе немного облегчит боль, Норман, старый вояка.
– И то дело, – хрипло сказал Норман и больше к этой теме не возвращался, но одно понимал совершенно четко: человек с раздробленным бедром не может двигаться долго и быстро. Как ни странно, его это не беспокоило. Он с благодарностью выпил принесенное виски и безразлично подчинился указаниям хлопотавшего Саймона. На бледном лице Нормана Кента разлилось странное спокойствие.
Саймон Темплер также понимал, что означает такая рана, но не отчаивался.
Он знал, что Мариус стоит у входа, но не поднял головы, пока не закончил своими умелыми, нежными, как у женщины, руками перевязку. Ему хотелось разозлиться до начала разговора с Мариусом. Потом-то уж дело пойдет само собой, можно обдумывать ситуацию, скрывая мысли за грубыми шутками и остроумными насмешками. Но в первую очередь Святому действительно хотелось охватить мысленным взором всех участников. И уточнить множество других деталей происходящего. Как быть с Патрицией, находящейся в доме и ограничивающей его свободу действий? А покалеченный Норман Кент? А Британская секретная служба в лице капитана Джералда Гардинга – пленника, разгуливающего по осажденной крепости, освобожденного под честное слово? А старший инспектор Тил, прочесывающий окрестности и могущий в любой момент появиться на сцене? Наконец, Рэйт Мариус, окруживший дом небольшой армией людей, которые уже достаточно убедительно показали, что собрались они в Мейденхеде не для участия в воскресном состязании, кто лучше испечет булочки с кремом. Словом, даже человеку столь оптимистического склада, как Святой, приходилось признать: дело принимало неприятный оборот. Было время, когда Святому нравилось называть себя профессиональным охотником за неприятностями. Он вспомнил сейчас эту милую браваду и подумал: а мог ли он когда-нибудь вообразить, что его молитвы будут удовлетворены, да еще столь обильно? Воистину, он пустил свой хлеб по водам, а вытащил несколько булочек.
Наконец Саймон встал на ноги, скрыв эти размышления в глубинах своей души. Лицо его никогда не было таким кротким.
– Добрый день, малыш, – мягко произнес он. – Я так ждал новой встречи с тобой. За последние примерно восемнадцать часов жизнь без тебя стала мне казаться пустой. Но не будем об этом.
Гигант наклонил голову:
– Вы меня знаете.
– Да, – ответил Святой, – полагаю, мы уже встречались. Похоже, ваше лицо мне знакомо. Оно напоминает мне слоновью задницу, которую я видел в цирке, куда меня водила моя дорогая старая бабушка перед тем, как я заболел корью. Или же оно похоже на то, что попало в наш унитаз и забило канализацию пару лет назад?
Мариус пожал плечами. Он опять был одет в визитку, как и тогда, когда Святой впервые встретился с ним на Брук-стрит; но сочетание этого костюма с новой обстановкой, а также с его огромной фигурой и грубыми чертами лица было бы до смешного гротескно, если бы слегка не пугало.
– Я уже имел возможность познакомиться с некоторыми образчиками вашего юмора, Темплер...
– При обстоятельствах, которые мы все помним, – вежливо закончил фразу Святой. – Точно. Но мы не берем платы за повторный визит, можете поберечь ваши деньги.
Маленькие глазки Мариуса остановились на других – Роджере Конвее, прислонившемся к книжному шкафу, поигрывающему пистолетом, Нормане Кенте, лежащем на софе со стаканом в руках, Джералде Гардинге по другую сторону окна – руки в карманах, на мальчишеском лице легкий румянец.
– Я только теперь узнал, – сказал Мариус, – что именно вы являетесь тем джентльменом, который называет себя Святым. Инспектор Тил проявил неосторожность, воспользовавшись будкой телефона-автомата, где его слышал один из моих людей. Плохая звукоизоляция. А это, полагаю, ваша банда?
– Только не банда, – запротестовал Святой, – не банда. Уверен: святые никогда не были членами банд. Но, впрочем, да – это другие носители ореола святости... Да, я все забываю. Вы же не были формально представлены друг другу, так?.. Познакомьтесь... Слева от вас, к примеру, Святой капитан Джералд Гардинг, когда-то окончивший колледж Кларка, канонизированный за множество благотворительных акций, включая получение подписи скупого миллионера на чеке с пятизначной цифрой. Миллионер был почти возмущен, когда узнал об этом... Далее Святой Роджер Конвей, победитель открытого конкурса мужской красоты в Нэшвилле, штат Арканзас, в 1925 году, канонизированный за прославление «Американской девушки». По крайней мере, она призналась судье, что он ее «прославил»... Лежит Святой Норман Кент, чемпион по скоростному поглощению пива, канонизированный за то, что поставил бесплатную выпивку нескольким слепым нищим. Кстати, пока они не выпили, были зрячими... Ах да, и я сам. Я Саймон-простак, которому встретился пирожник на ржаном поле или что-то в этом роде. Если бы имя мое было «Бутлеггер»[7], то мне бы повстречался бутлеггер, и это было бы значительно интереснее. Но, как я полагаю, менять имя мне уже поздно.
Мариус выслушал этот поток бессмыслицы совершенно невозмутимо, потом спросил:
– А мисс Хольм?
– Боюсь, что ее нет, – ответил Святой. – Сегодня у меня день рождения, и она отправилась в «Вулворт», чтобы купить мне подарок.
– Это неважно, – кивнул Мариус. – Вы знаете, зачем я прибыл?
Святой, похоже, задумался:
– Давайте прикинем... Вы могли прибыть, чтобы настроить пианино, только у нас нет пианино. А если бы у нас был каток для белья, вы могли бы прибыть для его починки. Нет, единственное, что мне приходит в голову, – вы коммивояжер, поставляющий соломенные шляпы, воротнички и галстуки. Извините, но на сезон мы уже ими запаслись.
Мариус протер свой цилиндр аккуратно сложенным носовым платком. Лицо его, как всегда, ничего не выражало.
Саймон не мог не восхититься его выдержкой. У него еще был большой счет к Мариусу, и Мариус знал это; но вот он стоит и полирует цилиндр в присутствии человека, который поклялся его убить. Правда, Мариус явился в качестве парламентера, что гарантировало, как он справедливо считал, определенную безопасность. Но Мариус и виду не подал, что понимает двусмысленность ситуации: необходимо предъявить ультиматум человеку, который при малейшей возможности с удовольствием всадил бы ему пулю в живот.