Страница:
Экипаж патрульного джипа перестал существовать, превращенный в фарш с вкраплениями металла.
По перевернувшемуся катку с трех сторон ударили пулеметы.
Как оказалось, стреляли американцы зря.
Омедненные пули отрикошетили от еще вращающихся чугунных цилиндров и поразили своих. Трое морских пехотинцев были тяжело ранены.
Смятение нарастало...
Владислав на мгновение поднял голову и краем глаза замегил зеленый фейерверк над холмом.
"Ага! Гипс снимают, клиент уезжает... - голова оставалась холодной. - Что делать, шеф, что делать?! И все-таки я самонадеянный дурак. Все рассчитал, но заглянуть в коллектор забыл. Теперь заперт на базе, где каждый постарается меня кокнуть... На это я пойтить не могу! - Рокотов метнулся за угол. - Думай быстрее! Сейчас все зависит от скорости соображалки. Так, периметр явно перекрыт... В ворота сейчас ударит десяток тонн железа... Спрятаться тут можно, но ненадолго... Вырубить кого-нибудь из янкесов и переодеться в его форму - это, конечно, хорошая мысль, но нереальная... Они тут все друг друга знают... Блин, ну почему люди не летают? Вспорхнул бы сейчас, аки голубь, и умчался бы в даль светлую... Стоп! Как это не летают?! Еще как летают! Ты же на вертолетной базе! Ага, ишь чего удумал... Пилот-надомник. Хотя... Чем черт нс шутит..."
Рокотов бросился к темной машине, стоящей в центре бетонированной площадки, и запрыгнул на переднее сиденье.
- Ну что, смертнички, полетаем? - громко сказал биолог и обвел взглядом десятки циферблатов. - Это я удачно зашел...
Наглость города берет.
За время экспедиций Владислав налетал на вертолетах сотни часов и примерно представлял себе, как управлять винтокрылым аппаратом. Системы контроля располагаются одинаково и на гражданских, и на военных машинах. Летчики, перевозившие биологов к лагерям, обычно словоохотливы и с радостью показывают пассажирам, какую ручку надо повернуть, чтобы произошло то-то и то-то. Рокотову даже несколько раз позволяли самому посидеть в кресле второго пилота и под наблюдением командира экипажа совершить парочку несложных маневров.
А опыт не пропьешь и не прогуляешь.
Когда организму грозит гибель, он подключает все имеющиеся рефлексы.
Боевой вертолет АН-64А "Апач" мало отличается от Ми-8 или Ми-2, используемых в гражданской авиации России. Одновинтовая система с четырехлопастными несущим и рулевым винтами, трехстоечное неубирающееся шасси, фюзеляж типа полумонокок, выполненный из алюминиевых сплавов с бронированием, тандемное расположение сидений, прозрачная перегородка из полиакрилата, два турбовальных двигателя General Electric T700-GE-701 по тысяче шестьсот девяносто шесть лошадиных сил каждый, сдвоенный топливный бак на тысячу четыреста двадцать литров, диаметр несущего винта в четырнадцать с половиной метров. Управление стандартное, характерное для машин, разработанных в начале восьмидесятых годов.
Влад захлопнул дверцу.
"Та-ак, - рука автоматически потянулась наверх, - масло и пуск двигателей! - Разогретое специальными тенами масло пошло по трубопроводу. Стартер взревел, и несущий винт начал медленно вращаться. - Хорошо! Теперь разгон двигателей... Секунд двадцать. - Вертолет начал вибрировать. Охрана базы еще не сообразила, что чужак пробрался в кабину боевой машины и пытается ее угнать. - А это что за ручки? Пока не трогаем... Где рычаг подъема? Вот он, слева под креслом... Есть контакт! - гудение моторов достигло наивысшей точки. - Акустика? Зачем она тут? Наверное, чтобы можно было поорать на врагов и приказать им сдаваться... Правильно, справа мегафон, его и отсюда видно... Ну, с Богом! Рокотов медленно и плавно потянул рычаг вверх, второй рукой контролируя джойстик горизонтального полета. - Поехали!"
"Апач" приподнялся на полметра, чуть опустил нос и взмыл над крышей ангара.
"Спокойно! - Владислав чуть пошевелил джойстиком. - Ага! На себя - нос вниз, от себя - нос поднимается... Главное - не перепутать..."
На площадку выскочили сразу несколько пехотинцев и открыли шквальный огонь по зависшему в десяти метрах от земли вертолету.
Рокотов недобро улыбнулся.
Кевларовая защита кабины не пробивается даже из крупнокалиберной двадцатитрехмиллиметровой пушки. Что уж говорить о легком стрелковом оружии!
Доморощенный пилот наклонил джойстик влево. Вертолет послушно сделал вираж и снова завис над площадкой.
"Тики-так! Управлять вертухой не сложнее, чем играть на тренажере... Интересно, а что это за кнопочка под рукояткой? Закрыта пластиковым кожухом. Видимо, оружие... - Биолог присмотрелся к обозначениям на приборной доске: Топливо в норме, альтиметр работает... Правда, половину приборов я вижу впервые. Ну да ладно! Попробуем их пугануть..."
Влад сдвинул пластмассовую крышку и нажал на ярко-красную кнопку.
Вертолет тут же отозвался дробной тряской, из-под кокпита вырвался трехметровый язык пламени. Два десятка снарядов из тридцатимиллиметровой автоматической пушки Хьюз М230А-1 "Чейн Ган" вдребезги разнесли сарай в полукилометре от базы.
"Осторожнее! - Рокотов отдернул руку. - Ты так половину жителей Градеца перебьешь! Уф... Заставь дурака Богу молиться... Ладно, попробуем по-другому. Раз нет системы прицеливания, надо скорректировать огонь наклоном корпуса".
АН-64А "Апач" с бортовым номером "двадцать четыре" развернулся на месте, поднялся на высоту в тридцать два метра и опустил нос.
Владислав прикинул расстояние до ангара и снова нажал на кнопку.
Теперь все получилось как надо. Шквал снарядов пробил крышу, обвалил часть стены, и - спустя секунду на складе возник пожар. В огне начали рваться боеприпасы. Морские пехотинцы бросились врассыпную.
Рокотов развернул вертолет вправо и прошелся из пушки по двум стоящим на открытой площадке машинам. От "Апачей" во все стороны полетели куски обшивки, и над искореженными вертолетами поднялось пламя.
"Жаль, ракет нет... Вот была бы потеха! Но и этого вполне достаточно", подумал Влад и уже из чистого хулиганства нацепил наушники с микрофоном. Он поднял вверх тумблер внешней акустической системы и гаркнул:
- Serbian fields forever!47 - завершив свое краткое выступление имитацией смеха Вуди Вудпеккера.
Над базой разнесся хохоток прибабахнутого мультипликационного дятла. От неожиданности половина американцев пораскрывали рты да так и остались с глупыми физиономиями, провожая взглядом уносящийся на восток боевой вертолет.
Рев из динамиков и характерное ржание Вуди услышали все без исключения македонцы, сербы и русины, поднятые среди ночи пальбой на американской военной базе...
Четверо из них знали суть дела и поняли, что их русский друг в очередной раз обставил своих противников.
Глава 9
НЕ БОЛЯТ КРЫЛЬЯ У БЭТМЕНА
Профессора Брукхеймера вызвали к директору за полчаса до конца рабочего дня. В лабораторию прибежал молоденький аспирант с кафедры перспективных антибиотиков и передал ученому срочное сообщение.
Кригмайер почему-то не захотел воспользоваться телефоном.
Профессор вполголоса выругался и, не снимая рабочего халата, отправился в административный корпус. Переодеваться для встречи с напыщенным и недалеким Кригмайером он считал ниже своего достоинства. Чай, не к девушке на свидание собрался. Директор Кригмайер был обычным чиновником, ничего не смыслил в научных проблемах, а лишь обеспечивал безопасность оборонных проектов и копался в финансовой документации. При этом он мнил себя крупным авторитетом в области генетики, что постоянно подчеркивал на конференциях. Серьезные ученые относились к директору института Ласкера как к необходимому злу. Впрямую не ссорились, но и не старались сблизиться.
В приемной Кригмайера профессор наткнулся на Фишборна. Лоуренс по обыкновению курил тонкую сигару, развалившись на диванчике возле стола секретаря и сохраняя на лице насмешливое выражение.
- О, коллега, и вы здесь?
- Да, - сухо поздоровался Брукхеймер. - У нас сегодня что, скаутский слет заведующих лабораториями?
- Насколько мне известно, приглашены мы двое.
- Вот как? - Профессор поднял кустистые седые брови. - И позвольте спросить, какова тема беседы?
- Сие известно одному Кригу, - Фишборн махнул рукой с зажатой между двумя пальцами сигарой. - Присаживайтесь.
В институте Ласкера, как, впрочем, и по всей Америке, велась яростная и непримиримая борьба с курением. Однако Лоуренсу Фишборну, лауреату всех всевозможных международных премий, на это было глубоко наплевать. Он курил повсюду, где не висели запрещающие плакатики. А если и висели, то доктор делал вид, что их не замечает. Кригмайер неоднократно пытался пропесочить Фишборна и приохотить его к здоровому образу жизни, но неизменно получал суровую отповедь, сопровождающуюся какой-нибудь шуткой в стиле Бивеса с Батхэдом. Лоуренс был большой весельчак и регулярно смотрел "ЭМ-ТИ-ВИ".
Начальство Фишборна недолюбливало, зато его студенты были в полном восторге. Особенно от лекций, уснащаемых словечками "баклан" и "упырь" по отношению к дилетантам и махинаторам от науки.
Брукхеймер уселся на диванчик.
- А где мисс Риггс? - Место за секретарским столом пустовало.
- У Крига. Он вызвал ее минут десять назад. Там приехали какие-то шишки из Вашингтона, вот Криг и прогибается...
- А мы тут при чем? - пожал плечами профессор.
- Возможно, что-то связанное с темами работ.
- А если? - тихо спросил Брукхеймер, намекая на ситуацию с альфа-фета-протеином.
- Вероятность есть, - так же тихо ответил Фишборн, - однако вменить нам нечего. Работы не закрыты никакой категорией. А научный интерес неподсуден.
Минуты три они посидели молча. Наконец из дверей появилась тучная мисс Риггс и жестом пригласила ученых в кабинет директора. Даже не поздоровавшись с Брукхеймером. Секретарь Кригмайера воспитывалась эмансипированной по-американски одинокой мамашей, в результате чего из миловидной девочки к тридцати годам выросла хамоватая оплывшая бабища, подозревавшая всех без исключения мужчин в сексуальных домогательствах и делящая кров с подругой-лесбиянкой из местного отделения Национального Резервного Банка.
В кабинете ученых поджидал сюрприз в виде одетых в одинаковые синие костюмы двух мужчин. Белого и черного. Классическая парочка работников специальной службы, где таким образом начальство демонстрирует отсутствие расовых предрассудков.
- Агент Скалли48, - белый помахал запаянным в пластик удостоверением ФБР.
- Да-а? - развеселился Фишборн. - А это - Фокс Малдер?
- Не смешно, - одновременно ответили агенты, выслушивающие подобные шуточки вот уже пятый год подряд.
- Агент Джексон, - сообщил рослый негр.
- Из центрального аппарата, - пояснил Кригмайер.
- Замечательно, - Лоуренс уселся в кресло у кофейного столика, снял с блюдца чью-то чашку и придвинул его к себе, намереваясь использовать в качестве пепельницы. - Надеюсь, у них все в порядке с допусками...
- А-два, если вас это беспокоит, - сказал негр.
Брукхеймер опустился в соседнее с Фишборном кресло.
- И?.. - Доктор любезно улыбнулся.
- У нас к вам есть несколько вопросов, - Скалли сел напротив.
Кригмайер и Джексон остались стоять.
- Слушаем очень внимательно, - ободрил агента Лоуренс.
- Вы оба проводили исследования альфа-фито-протеина, - утвердительно заявил Скалли.
- Альфа-фета-протеина, - поправил Брукхеймер.
- Да, фета... Нас интересуют результаты.
- Что именно? - спросил Фишборн. - Результаты - понятие расплывчатое.
- Место и способ изготовления.
- У нас таких результатов нет, - отрезал Брукхеймер. - Мы проводим исследование компонентов лекарств и пригодность их для определенных целей. Сертификацией занимаются специально уполномоченные лаборатории. Обратитесь в Медицинскую комиссию Конгресса, через них идут все документы.
- Но вы примерно можете установить исходные компоненты?
- А что их устанавливать? - удивился Фишборн. - Абортивная кровь и плацента. Об этом в любом справочнике написано.
- Я неточно выразился, - Скалли покачал головой. - Нас интересует возможность установления национальной принадлежности исходного материала.
- Ну вы загнули! - Фишборн откинулся в кресле. - На это уйдут месяцы.
- Но в потенциале?
- В принципе ничего невозможного нет, - вмешался Брукхеймер, сравнительный анализ белка, исходя из особенностей национальных групп, провести можно. Однако для этого нам потребуются образцы из тех регионов, которые вас интересуют.
- И договоренность с Пентагоном о замораживании на пару месяцев их проектов, - подытожил Лоуренс, раскуривая новую сигару.
- Согласен, - кивнул профессор. Агенты ФБР переглянулись. Ученые никак не выказывали своей осведомленности по поставленному вопросу. Более того восприняли его как неумный розыгрыш, если судить по поведению седовласого с сигарой в зубах.
- Благодарим за сотрудничество! - Скалли встал и протянул руку.
- И это все? - возмутился Фишборн. - Ради этого вы отрывали нас от работы?
Рука агента ФБР повисла в воздухе. Он сделал вид, что не заметил нежелания ученых с ним прощаться, и сунул руку в карман.
- Идиотизм, - проворчал Брукхеймер.
- Пойдемте, коллега, - Лоуренс обнял профессора за плечи. - Чтобы немного вас успокоить, я покажу вам результаты по программе бензольной группы генома...
Кригмайер развел руками.
Агент Джексон вытащил из дипломата лист бумаги и вычеркнул еще две фамилии. В списке ученых, могущих иметь отношение к появившимся в Интернете статьям об экспериментах над сербскими детьми, осталось семнадцать человек. Тридцать пять были уже проверены с отрицательным результатом.
Интернет безлик, и тот, кто сбросил в сеть научно обоснованные материалы о соучастии Госсекретаря США в преступлениях против человечности, пока оставался не найденным. Веб-страница была открыта безадресно и оплачена наличными каким-то бродягой в затрепанном пальто неопределенного цвета и огромных зеркальных очках.
Фишборн был большой выдумщик и в пору юности подвизался в студенческих театрах. Но в ФБР этой информации не было.
Ученые спустились вниз, в холл, где Брукхеймер развернулся к Лоуренсу и отвел его за массивную колонну.
- Что вы обо всем этом думаете?
- Зашевелились, сволочи, - Фишборн пожевал сигару. - И быстро-то как!
- Думаете, по нашу душу?
- Это вряд ли. Проверяют всех, кто мог обосновать статьи. Нам стоит на время затаиться. Продолжаем трудиться в обычном режиме...
- В следующий раз, коллега, когда вам придет очередная светлая мысль, будьте любезны посоветоваться со мной. Лично я - против выброса информации до окончательного анализа.
- Но ведь сработало!
- Они могут провести экспертизу на авторство статей. И по характерным деталям определить вас. - Брукхеймер насупился.
- Это я предусмотрел. - Доктор взял профессора за пуговицу халата. - После подготовки текста я переставил местами слова и куски фраз. Так что с лексикографией они окажутся в заднице. Еще я намеренно ввел параметры аппаратуры, которой нет у нас в институте.
- А где есть?
- В центре вирусологии Пентагона.
- Отпустите мою пуговицу... В любом случае - я вас прошу.
- Хорошо. Без консультации с вами - никаких шагов. Обещаю...
Влад вел машину на высоте около двухсот метров и на скорости в сто километров в час. Выше и быстрее он боялся.
Когда действие сверхдозы адреналина кончилось, Рокотову стало не по себе. Вертолет-то он угнал, а что дальше?
Дальше начинались проблемы.
Все дело в том, что поднять машину может каждый, кто хотя бы пару раз посидел за рычагами и кому объяснили, как это делается. Даже пролететь несколько сотен километров способен любой, если будет держаться небольшой высоты, не делать резких маневров и не играть со скоростью. Но вот сесть! Именно момент посадки таит в себе опасность. Когда винтокрылый аппарат оказывается в десятке метров от земли, с ним начинают происходить разные пертурбации согласно законам аэродинамики.
"Не выдюжу, - решил биолог, тупо рассматривая проносящуюся под ним поверхность, - одно неверное движение, и вертуху завалит либо набок, либо мордой вниз. А там до взрыва баков - рукой подать. Выскочить не успею... Ну мне везет! Хотя это лучше, чем самолет. Кстати, самолет бы я не поднял. И все проклятая самонадеянность. Крышку коллектора сдвинул, а внутрь предварительно не заглянул. Вот и получил по полной программе! Здравствуй, жопа, Новый год! Ниггер еще тот... Коммандо хренов! Сам ни черта не умеет, а туда же! Один выпендреж. Если у них все инструктора по рукопашке такие, то с американской дивизией может справиться батальон узбеков-строителей. Надо только ломы да лопаты раздать49. И пообещать стройбатовцам по бутылке водки или по отпуску домой. Снесут дивизию - мама, не горюй!.. А этот негритос явно привык выступать на соревнованиях. Картинные стойки, отрепетированные серии... Будто бы любовался собой со стороны. Ну и хорошо, пущай теперь апостолам на свою горькую судьбинушку жалуется. Мол, не виноватая я, он сам пришел..."
Владислав покрутил головой, вглядываясь в окружающую тьму.
"Пока никого... Но это ненадолго. В течение часа они обязательно должны поднять авиацию и попытаются меня зажать. А в радарах да локаторах я вообще ничего не смыслю. Хоть они тут и есть. Вон, светятся экранчики... А толку? Смотрю на них, как баран на новые ворота... Итак, авиация. Поначалу они должны меня засечь с "Авакса" или через системы наземного ПВО. Насчет ПВО не уверен я ж внутри страны, а Македония особенными возможностями на этот счет не располагает. Хорошо, остается "Авакс". Иду я низко, на фоне земли, сигнал может размазываться. Особенно хорошо, что вокруг одни горы да холмы. Да-а! Рокотов хлопнул себя по лбу и рассмеялся: - Они ж меня сбить-то не могут! На вертухе точно ответ - чик "свой-чужой" стоит. Соответственно, на-товской ракеты можно не бояться. Ну и что? Пушек, что ль, нет? Это верно... Об этом я как-то не подумал. Но работа из пушки предполагает близкий контакт, а ракету могли бы запустить с десятка километров... А, собственно говоря, куда я лечу? В глубь страны... Это дает мне преимущество, но небольшое. А вот и речка!"
Под вертолетом началась водная поверхность, блестящая в свете почти полной луны.
Рокотов снизил скорость втрое и повел вертолет вдоль довольно широкой реки.
"Так-так-так... Это, вероятнее всего, Вардар. Других крупных рек тут нет. Направо будет Скопье... Однако близко к городу подлетать нельзя.
Слишком просто устроить прочесывание местности силами полицейского управления..." Из темноты выросла громада моста. Вертолет сделал вираж и завис в полусотне метров от решетчатой фермы.
"Ага! Железная дорога... Излучина, мост, - Влад припомнил карту, - налево - речка Тетовска. Что ж, рано или поздно надо выбирать место приземления. Или, вернее, приводнения. Прощай, мой верный железный друг..."
Биолог стабилизировал "Апач" в десяти метрах от воды и посмотрел вниз сквозь нижнюю полусферу фонаря кабины.
"Главное, чтобы вертуха не свалилась на голову..."
Владислав открыл левую дверь и осторожно сполз с кресла.
АН-64А продолжал висеть на одном месте. Рокотов встал обеими ногами на боковую гондолу под кокпитом, еще раз посмотрел вниз, мысленно перекрестился, нагнулся вперед, слегка толкнул джойстик управления горизонтальным полетом и спиной вперед вывалился наружу.
Сверху ударил поток воздуха от несущего винта.
Прыгуна развернуло на один оборот, он на секунду завис возле машины и рухнул вниз. "Апач" чуть наклонил нос и пошел вперед, прямо на мост.
Приводнение оказалось жестковатым, но терпимым.
Влад вошел в воду наискосок ногами вниз, вынырнул, отфыркиваясь, и смог оценить финальные секунды жизни грозной американской машины.
АН-64А на скорости в двадцать километров в час вошел точнехонько в основание фермы моста. Винт разлетелся вдребезги, корпус раз вернуло боком и хряпнуло о гофрированный металл. С визгом отскочил рулевой пропеллер, искореженную машину завалило на бок, и она рухнула с десятиметровой высоты в реку, подняв огромный фонтан брызг.
К удивлению экс-летчика, топливо не загорелось.
Смятая кабина секунд тридцать возвышалась над водой, потом откуда-то из-под нее вырвался пузырь воздуха, и то, что осталось от "Апача", благополучно ушло на дно.
"Через десять минут вода успокоится, а течение унесет мелкие плавающие обломки, - подумал биолог, неспешным брассом направляясь к берегу, - так что у моих друзей еще возникнет проблема с поисками вертушки... Днем, естественно, корпус будет виден, но сейчас-то ночь. До утра времени еще море. Успею уйти километров на двадцать..."
Рокотов выбрался на пологий песчаный берег, отряхнулся и устремился в невысокий лесок, на ходу вытряхивая воду из "Хеклер-Коха". Он решил не останавливаться и не сушиться. Высохнет на бегу...
К пяти утра биолог добрался до железнодорожной стрелки, пробежав, по своим расчетам, не меньше пятнадцати километров. Одежда более-менее просохла, шума погони слышно не было. Что радовало.
Влад устроился в кустах, разобрал пистолет-пулемет, насухо протер его обрывками бумаги, валяющимися вдоль полотна, и снова собрал.
Контрольный выстрел в кучу песка показал, что с оружием все в порядке.
"Уф! Жить хорошо, а хорошо жить - еще лучше! Сейчас бы пожрать - и в койку. Однако с этим придется погодить... Сначала следует разобраться, куда меня занесло. Ушел я на северо-восток... Значит, где-то рядом Тетово или Шипковица. Да уж, бешеной лошади сто верст не крюк. Эк меня занесло! Но, может, это и к лучшему... Смысла искать меня здесь я не вижу. Скорее, облава где-нибудь на юге, километрах в пятидесяти. Косвенно это подтверждается отсутствием какого-либо шума. Ни поисковых вертолетов, ни сирен, ни машин с солдатами... Карты я им спутал конкретно. Только на базе они будут неделю разбираться, что произошло и зачем. Особенно с этим дурацким катком. Молодцы ребята! Такой шухер устроили, что хоть святых выноси! И я не подкачал. Этот полет войдет в македонский эпос. Лет через сто-двести какой-нибудь славянин внукам своим рассказывать будет про Икара из России. Подробностей героических добавят, мой рост явно увеличат метров до двух, еще прекрасную незнакомку приплюсуют, которую я якобы из американского плена вытащил... Лепота!" Из-за поворота послышался лязг. "Ого, поезд! Идет медленно, километров пять в час... Товарняк. А что? Это нам подходит... Обыскать все поезда и машины по всей Македонии никто не в состоянии. Идет на юг... Туда, куда мне и надо. - Рокотов осторожно выглянул из кустов. - Нормальный вид транспорта. Не до жиру! Что ж, садимся. Контролеров туточки нет, билет никто не спросит..." Владислав подобрался ближе к полотну. Старенькие вагоны пли неспешно, погромыхивая на стыках вслед за трудягой-локомотивом.
Биолог дождался, когда его минует первая треть состава, и взобрался на насыпь. Мимо проплывали платформы с гравием и двери деревянных вагонов. Одна из них оказалась полуоткрытой.
Рокотов зацепился рукой за створку и впрыгнул внутрь.
Вагон оказался забит огромными катушками толстого, в руку толщиной, покрытого свинцовой оплеткой кабеля, удерживаемым пропущенными сквозь скобы веревками. Места для безбилетного пассажира было в избытке.
Влад прикрыл дверь, оставив себе для наблюдения узкую щель, и блаженно растянулся на полу, прислонившись спиной к одной из катушек. В его положении езда даже на товарном поезде могла считаться верхом комфорта.
- Еще жижгалё50 хочешь? - Султан приподнял крышку над дымящимся котелком.
- Не, сам доедай, - старший откинулся в шезлонге и посмотрел на фосфоресцирующий океан. - Чаю потом сделай...
Кроме двух чеченцев на палубе и ночной вахты, все остальные на судне спали.
Младший вывалил себе в тарелку кусочки разваренного теста с обрезками мяса и принялся есть с лезвия узкого ножа, накалывая еду на кончик и макая в соус. Старший еле заметно поморщился и отвернулся, сделав вид, что не замечает неопрятности своего юного товарища.
Султан ел жадно, причмокивал и вытирал уголки рта тыльной стороной давно не мытой руки.
Хорошо еще, что жижгалё готовил не он, а повар-грек.
Арби отнюдь не радовала перспектива еще неделю провести с Султаном на контейнеровозе, пока груз не прибудет в Санкт-Петербург. За прошедшие с момента отплытия из Шенгини девять дней молодой чеченец уже достал старшего до печенок неаккуратностью, тупостью, бахвальством, пустым чванством, бесконечными разговорами о будущей красивой жизни в родном Гехи-чу.
Но приходилось терпеть.
Султан все еще был нужен. В одиночку Арби не справился бы. Две с половиной недели человек не спать не может, а караулить контейнер с атомной боеголовкой требовалось постоянно.
Так и существовали - один спит, другой - на страже, чтобы не дай Бог никто не попытался вскрыть железные створки в надежде разжиться чем-нибудь полезным. Наемные украинские экипажи на мальтийских судах славились тем, что тащили все, что плохо лежит, и не брезговали копаться в грузе, пока судно совершало переход от одного порта в другой. На это закрывали глаза только потому, что моряки из независимых стран СНГ были гораздо дешевле, чем наемные рабочие из Греции или Италии.
По перевернувшемуся катку с трех сторон ударили пулеметы.
Как оказалось, стреляли американцы зря.
Омедненные пули отрикошетили от еще вращающихся чугунных цилиндров и поразили своих. Трое морских пехотинцев были тяжело ранены.
Смятение нарастало...
Владислав на мгновение поднял голову и краем глаза замегил зеленый фейерверк над холмом.
"Ага! Гипс снимают, клиент уезжает... - голова оставалась холодной. - Что делать, шеф, что делать?! И все-таки я самонадеянный дурак. Все рассчитал, но заглянуть в коллектор забыл. Теперь заперт на базе, где каждый постарается меня кокнуть... На это я пойтить не могу! - Рокотов метнулся за угол. - Думай быстрее! Сейчас все зависит от скорости соображалки. Так, периметр явно перекрыт... В ворота сейчас ударит десяток тонн железа... Спрятаться тут можно, но ненадолго... Вырубить кого-нибудь из янкесов и переодеться в его форму - это, конечно, хорошая мысль, но нереальная... Они тут все друг друга знают... Блин, ну почему люди не летают? Вспорхнул бы сейчас, аки голубь, и умчался бы в даль светлую... Стоп! Как это не летают?! Еще как летают! Ты же на вертолетной базе! Ага, ишь чего удумал... Пилот-надомник. Хотя... Чем черт нс шутит..."
Рокотов бросился к темной машине, стоящей в центре бетонированной площадки, и запрыгнул на переднее сиденье.
- Ну что, смертнички, полетаем? - громко сказал биолог и обвел взглядом десятки циферблатов. - Это я удачно зашел...
Наглость города берет.
За время экспедиций Владислав налетал на вертолетах сотни часов и примерно представлял себе, как управлять винтокрылым аппаратом. Системы контроля располагаются одинаково и на гражданских, и на военных машинах. Летчики, перевозившие биологов к лагерям, обычно словоохотливы и с радостью показывают пассажирам, какую ручку надо повернуть, чтобы произошло то-то и то-то. Рокотову даже несколько раз позволяли самому посидеть в кресле второго пилота и под наблюдением командира экипажа совершить парочку несложных маневров.
А опыт не пропьешь и не прогуляешь.
Когда организму грозит гибель, он подключает все имеющиеся рефлексы.
Боевой вертолет АН-64А "Апач" мало отличается от Ми-8 или Ми-2, используемых в гражданской авиации России. Одновинтовая система с четырехлопастными несущим и рулевым винтами, трехстоечное неубирающееся шасси, фюзеляж типа полумонокок, выполненный из алюминиевых сплавов с бронированием, тандемное расположение сидений, прозрачная перегородка из полиакрилата, два турбовальных двигателя General Electric T700-GE-701 по тысяче шестьсот девяносто шесть лошадиных сил каждый, сдвоенный топливный бак на тысячу четыреста двадцать литров, диаметр несущего винта в четырнадцать с половиной метров. Управление стандартное, характерное для машин, разработанных в начале восьмидесятых годов.
Влад захлопнул дверцу.
"Та-ак, - рука автоматически потянулась наверх, - масло и пуск двигателей! - Разогретое специальными тенами масло пошло по трубопроводу. Стартер взревел, и несущий винт начал медленно вращаться. - Хорошо! Теперь разгон двигателей... Секунд двадцать. - Вертолет начал вибрировать. Охрана базы еще не сообразила, что чужак пробрался в кабину боевой машины и пытается ее угнать. - А это что за ручки? Пока не трогаем... Где рычаг подъема? Вот он, слева под креслом... Есть контакт! - гудение моторов достигло наивысшей точки. - Акустика? Зачем она тут? Наверное, чтобы можно было поорать на врагов и приказать им сдаваться... Правильно, справа мегафон, его и отсюда видно... Ну, с Богом! Рокотов медленно и плавно потянул рычаг вверх, второй рукой контролируя джойстик горизонтального полета. - Поехали!"
"Апач" приподнялся на полметра, чуть опустил нос и взмыл над крышей ангара.
"Спокойно! - Владислав чуть пошевелил джойстиком. - Ага! На себя - нос вниз, от себя - нос поднимается... Главное - не перепутать..."
На площадку выскочили сразу несколько пехотинцев и открыли шквальный огонь по зависшему в десяти метрах от земли вертолету.
Рокотов недобро улыбнулся.
Кевларовая защита кабины не пробивается даже из крупнокалиберной двадцатитрехмиллиметровой пушки. Что уж говорить о легком стрелковом оружии!
Доморощенный пилот наклонил джойстик влево. Вертолет послушно сделал вираж и снова завис над площадкой.
"Тики-так! Управлять вертухой не сложнее, чем играть на тренажере... Интересно, а что это за кнопочка под рукояткой? Закрыта пластиковым кожухом. Видимо, оружие... - Биолог присмотрелся к обозначениям на приборной доске: Топливо в норме, альтиметр работает... Правда, половину приборов я вижу впервые. Ну да ладно! Попробуем их пугануть..."
Влад сдвинул пластмассовую крышку и нажал на ярко-красную кнопку.
Вертолет тут же отозвался дробной тряской, из-под кокпита вырвался трехметровый язык пламени. Два десятка снарядов из тридцатимиллиметровой автоматической пушки Хьюз М230А-1 "Чейн Ган" вдребезги разнесли сарай в полукилометре от базы.
"Осторожнее! - Рокотов отдернул руку. - Ты так половину жителей Градеца перебьешь! Уф... Заставь дурака Богу молиться... Ладно, попробуем по-другому. Раз нет системы прицеливания, надо скорректировать огонь наклоном корпуса".
АН-64А "Апач" с бортовым номером "двадцать четыре" развернулся на месте, поднялся на высоту в тридцать два метра и опустил нос.
Владислав прикинул расстояние до ангара и снова нажал на кнопку.
Теперь все получилось как надо. Шквал снарядов пробил крышу, обвалил часть стены, и - спустя секунду на складе возник пожар. В огне начали рваться боеприпасы. Морские пехотинцы бросились врассыпную.
Рокотов развернул вертолет вправо и прошелся из пушки по двум стоящим на открытой площадке машинам. От "Апачей" во все стороны полетели куски обшивки, и над искореженными вертолетами поднялось пламя.
"Жаль, ракет нет... Вот была бы потеха! Но и этого вполне достаточно", подумал Влад и уже из чистого хулиганства нацепил наушники с микрофоном. Он поднял вверх тумблер внешней акустической системы и гаркнул:
- Serbian fields forever!47 - завершив свое краткое выступление имитацией смеха Вуди Вудпеккера.
Над базой разнесся хохоток прибабахнутого мультипликационного дятла. От неожиданности половина американцев пораскрывали рты да так и остались с глупыми физиономиями, провожая взглядом уносящийся на восток боевой вертолет.
Рев из динамиков и характерное ржание Вуди услышали все без исключения македонцы, сербы и русины, поднятые среди ночи пальбой на американской военной базе...
Четверо из них знали суть дела и поняли, что их русский друг в очередной раз обставил своих противников.
Глава 9
НЕ БОЛЯТ КРЫЛЬЯ У БЭТМЕНА
Профессора Брукхеймера вызвали к директору за полчаса до конца рабочего дня. В лабораторию прибежал молоденький аспирант с кафедры перспективных антибиотиков и передал ученому срочное сообщение.
Кригмайер почему-то не захотел воспользоваться телефоном.
Профессор вполголоса выругался и, не снимая рабочего халата, отправился в административный корпус. Переодеваться для встречи с напыщенным и недалеким Кригмайером он считал ниже своего достоинства. Чай, не к девушке на свидание собрался. Директор Кригмайер был обычным чиновником, ничего не смыслил в научных проблемах, а лишь обеспечивал безопасность оборонных проектов и копался в финансовой документации. При этом он мнил себя крупным авторитетом в области генетики, что постоянно подчеркивал на конференциях. Серьезные ученые относились к директору института Ласкера как к необходимому злу. Впрямую не ссорились, но и не старались сблизиться.
В приемной Кригмайера профессор наткнулся на Фишборна. Лоуренс по обыкновению курил тонкую сигару, развалившись на диванчике возле стола секретаря и сохраняя на лице насмешливое выражение.
- О, коллега, и вы здесь?
- Да, - сухо поздоровался Брукхеймер. - У нас сегодня что, скаутский слет заведующих лабораториями?
- Насколько мне известно, приглашены мы двое.
- Вот как? - Профессор поднял кустистые седые брови. - И позвольте спросить, какова тема беседы?
- Сие известно одному Кригу, - Фишборн махнул рукой с зажатой между двумя пальцами сигарой. - Присаживайтесь.
В институте Ласкера, как, впрочем, и по всей Америке, велась яростная и непримиримая борьба с курением. Однако Лоуренсу Фишборну, лауреату всех всевозможных международных премий, на это было глубоко наплевать. Он курил повсюду, где не висели запрещающие плакатики. А если и висели, то доктор делал вид, что их не замечает. Кригмайер неоднократно пытался пропесочить Фишборна и приохотить его к здоровому образу жизни, но неизменно получал суровую отповедь, сопровождающуюся какой-нибудь шуткой в стиле Бивеса с Батхэдом. Лоуренс был большой весельчак и регулярно смотрел "ЭМ-ТИ-ВИ".
Начальство Фишборна недолюбливало, зато его студенты были в полном восторге. Особенно от лекций, уснащаемых словечками "баклан" и "упырь" по отношению к дилетантам и махинаторам от науки.
Брукхеймер уселся на диванчик.
- А где мисс Риггс? - Место за секретарским столом пустовало.
- У Крига. Он вызвал ее минут десять назад. Там приехали какие-то шишки из Вашингтона, вот Криг и прогибается...
- А мы тут при чем? - пожал плечами профессор.
- Возможно, что-то связанное с темами работ.
- А если? - тихо спросил Брукхеймер, намекая на ситуацию с альфа-фета-протеином.
- Вероятность есть, - так же тихо ответил Фишборн, - однако вменить нам нечего. Работы не закрыты никакой категорией. А научный интерес неподсуден.
Минуты три они посидели молча. Наконец из дверей появилась тучная мисс Риггс и жестом пригласила ученых в кабинет директора. Даже не поздоровавшись с Брукхеймером. Секретарь Кригмайера воспитывалась эмансипированной по-американски одинокой мамашей, в результате чего из миловидной девочки к тридцати годам выросла хамоватая оплывшая бабища, подозревавшая всех без исключения мужчин в сексуальных домогательствах и делящая кров с подругой-лесбиянкой из местного отделения Национального Резервного Банка.
В кабинете ученых поджидал сюрприз в виде одетых в одинаковые синие костюмы двух мужчин. Белого и черного. Классическая парочка работников специальной службы, где таким образом начальство демонстрирует отсутствие расовых предрассудков.
- Агент Скалли48, - белый помахал запаянным в пластик удостоверением ФБР.
- Да-а? - развеселился Фишборн. - А это - Фокс Малдер?
- Не смешно, - одновременно ответили агенты, выслушивающие подобные шуточки вот уже пятый год подряд.
- Агент Джексон, - сообщил рослый негр.
- Из центрального аппарата, - пояснил Кригмайер.
- Замечательно, - Лоуренс уселся в кресло у кофейного столика, снял с блюдца чью-то чашку и придвинул его к себе, намереваясь использовать в качестве пепельницы. - Надеюсь, у них все в порядке с допусками...
- А-два, если вас это беспокоит, - сказал негр.
Брукхеймер опустился в соседнее с Фишборном кресло.
- И?.. - Доктор любезно улыбнулся.
- У нас к вам есть несколько вопросов, - Скалли сел напротив.
Кригмайер и Джексон остались стоять.
- Слушаем очень внимательно, - ободрил агента Лоуренс.
- Вы оба проводили исследования альфа-фито-протеина, - утвердительно заявил Скалли.
- Альфа-фета-протеина, - поправил Брукхеймер.
- Да, фета... Нас интересуют результаты.
- Что именно? - спросил Фишборн. - Результаты - понятие расплывчатое.
- Место и способ изготовления.
- У нас таких результатов нет, - отрезал Брукхеймер. - Мы проводим исследование компонентов лекарств и пригодность их для определенных целей. Сертификацией занимаются специально уполномоченные лаборатории. Обратитесь в Медицинскую комиссию Конгресса, через них идут все документы.
- Но вы примерно можете установить исходные компоненты?
- А что их устанавливать? - удивился Фишборн. - Абортивная кровь и плацента. Об этом в любом справочнике написано.
- Я неточно выразился, - Скалли покачал головой. - Нас интересует возможность установления национальной принадлежности исходного материала.
- Ну вы загнули! - Фишборн откинулся в кресле. - На это уйдут месяцы.
- Но в потенциале?
- В принципе ничего невозможного нет, - вмешался Брукхеймер, сравнительный анализ белка, исходя из особенностей национальных групп, провести можно. Однако для этого нам потребуются образцы из тех регионов, которые вас интересуют.
- И договоренность с Пентагоном о замораживании на пару месяцев их проектов, - подытожил Лоуренс, раскуривая новую сигару.
- Согласен, - кивнул профессор. Агенты ФБР переглянулись. Ученые никак не выказывали своей осведомленности по поставленному вопросу. Более того восприняли его как неумный розыгрыш, если судить по поведению седовласого с сигарой в зубах.
- Благодарим за сотрудничество! - Скалли встал и протянул руку.
- И это все? - возмутился Фишборн. - Ради этого вы отрывали нас от работы?
Рука агента ФБР повисла в воздухе. Он сделал вид, что не заметил нежелания ученых с ним прощаться, и сунул руку в карман.
- Идиотизм, - проворчал Брукхеймер.
- Пойдемте, коллега, - Лоуренс обнял профессора за плечи. - Чтобы немного вас успокоить, я покажу вам результаты по программе бензольной группы генома...
Кригмайер развел руками.
Агент Джексон вытащил из дипломата лист бумаги и вычеркнул еще две фамилии. В списке ученых, могущих иметь отношение к появившимся в Интернете статьям об экспериментах над сербскими детьми, осталось семнадцать человек. Тридцать пять были уже проверены с отрицательным результатом.
Интернет безлик, и тот, кто сбросил в сеть научно обоснованные материалы о соучастии Госсекретаря США в преступлениях против человечности, пока оставался не найденным. Веб-страница была открыта безадресно и оплачена наличными каким-то бродягой в затрепанном пальто неопределенного цвета и огромных зеркальных очках.
Фишборн был большой выдумщик и в пору юности подвизался в студенческих театрах. Но в ФБР этой информации не было.
Ученые спустились вниз, в холл, где Брукхеймер развернулся к Лоуренсу и отвел его за массивную колонну.
- Что вы обо всем этом думаете?
- Зашевелились, сволочи, - Фишборн пожевал сигару. - И быстро-то как!
- Думаете, по нашу душу?
- Это вряд ли. Проверяют всех, кто мог обосновать статьи. Нам стоит на время затаиться. Продолжаем трудиться в обычном режиме...
- В следующий раз, коллега, когда вам придет очередная светлая мысль, будьте любезны посоветоваться со мной. Лично я - против выброса информации до окончательного анализа.
- Но ведь сработало!
- Они могут провести экспертизу на авторство статей. И по характерным деталям определить вас. - Брукхеймер насупился.
- Это я предусмотрел. - Доктор взял профессора за пуговицу халата. - После подготовки текста я переставил местами слова и куски фраз. Так что с лексикографией они окажутся в заднице. Еще я намеренно ввел параметры аппаратуры, которой нет у нас в институте.
- А где есть?
- В центре вирусологии Пентагона.
- Отпустите мою пуговицу... В любом случае - я вас прошу.
- Хорошо. Без консультации с вами - никаких шагов. Обещаю...
Влад вел машину на высоте около двухсот метров и на скорости в сто километров в час. Выше и быстрее он боялся.
Когда действие сверхдозы адреналина кончилось, Рокотову стало не по себе. Вертолет-то он угнал, а что дальше?
Дальше начинались проблемы.
Все дело в том, что поднять машину может каждый, кто хотя бы пару раз посидел за рычагами и кому объяснили, как это делается. Даже пролететь несколько сотен километров способен любой, если будет держаться небольшой высоты, не делать резких маневров и не играть со скоростью. Но вот сесть! Именно момент посадки таит в себе опасность. Когда винтокрылый аппарат оказывается в десятке метров от земли, с ним начинают происходить разные пертурбации согласно законам аэродинамики.
"Не выдюжу, - решил биолог, тупо рассматривая проносящуюся под ним поверхность, - одно неверное движение, и вертуху завалит либо набок, либо мордой вниз. А там до взрыва баков - рукой подать. Выскочить не успею... Ну мне везет! Хотя это лучше, чем самолет. Кстати, самолет бы я не поднял. И все проклятая самонадеянность. Крышку коллектора сдвинул, а внутрь предварительно не заглянул. Вот и получил по полной программе! Здравствуй, жопа, Новый год! Ниггер еще тот... Коммандо хренов! Сам ни черта не умеет, а туда же! Один выпендреж. Если у них все инструктора по рукопашке такие, то с американской дивизией может справиться батальон узбеков-строителей. Надо только ломы да лопаты раздать49. И пообещать стройбатовцам по бутылке водки или по отпуску домой. Снесут дивизию - мама, не горюй!.. А этот негритос явно привык выступать на соревнованиях. Картинные стойки, отрепетированные серии... Будто бы любовался собой со стороны. Ну и хорошо, пущай теперь апостолам на свою горькую судьбинушку жалуется. Мол, не виноватая я, он сам пришел..."
Владислав покрутил головой, вглядываясь в окружающую тьму.
"Пока никого... Но это ненадолго. В течение часа они обязательно должны поднять авиацию и попытаются меня зажать. А в радарах да локаторах я вообще ничего не смыслю. Хоть они тут и есть. Вон, светятся экранчики... А толку? Смотрю на них, как баран на новые ворота... Итак, авиация. Поначалу они должны меня засечь с "Авакса" или через системы наземного ПВО. Насчет ПВО не уверен я ж внутри страны, а Македония особенными возможностями на этот счет не располагает. Хорошо, остается "Авакс". Иду я низко, на фоне земли, сигнал может размазываться. Особенно хорошо, что вокруг одни горы да холмы. Да-а! Рокотов хлопнул себя по лбу и рассмеялся: - Они ж меня сбить-то не могут! На вертухе точно ответ - чик "свой-чужой" стоит. Соответственно, на-товской ракеты можно не бояться. Ну и что? Пушек, что ль, нет? Это верно... Об этом я как-то не подумал. Но работа из пушки предполагает близкий контакт, а ракету могли бы запустить с десятка километров... А, собственно говоря, куда я лечу? В глубь страны... Это дает мне преимущество, но небольшое. А вот и речка!"
Под вертолетом началась водная поверхность, блестящая в свете почти полной луны.
Рокотов снизил скорость втрое и повел вертолет вдоль довольно широкой реки.
"Так-так-так... Это, вероятнее всего, Вардар. Других крупных рек тут нет. Направо будет Скопье... Однако близко к городу подлетать нельзя.
Слишком просто устроить прочесывание местности силами полицейского управления..." Из темноты выросла громада моста. Вертолет сделал вираж и завис в полусотне метров от решетчатой фермы.
"Ага! Железная дорога... Излучина, мост, - Влад припомнил карту, - налево - речка Тетовска. Что ж, рано или поздно надо выбирать место приземления. Или, вернее, приводнения. Прощай, мой верный железный друг..."
Биолог стабилизировал "Апач" в десяти метрах от воды и посмотрел вниз сквозь нижнюю полусферу фонаря кабины.
"Главное, чтобы вертуха не свалилась на голову..."
Владислав открыл левую дверь и осторожно сполз с кресла.
АН-64А продолжал висеть на одном месте. Рокотов встал обеими ногами на боковую гондолу под кокпитом, еще раз посмотрел вниз, мысленно перекрестился, нагнулся вперед, слегка толкнул джойстик управления горизонтальным полетом и спиной вперед вывалился наружу.
Сверху ударил поток воздуха от несущего винта.
Прыгуна развернуло на один оборот, он на секунду завис возле машины и рухнул вниз. "Апач" чуть наклонил нос и пошел вперед, прямо на мост.
Приводнение оказалось жестковатым, но терпимым.
Влад вошел в воду наискосок ногами вниз, вынырнул, отфыркиваясь, и смог оценить финальные секунды жизни грозной американской машины.
АН-64А на скорости в двадцать километров в час вошел точнехонько в основание фермы моста. Винт разлетелся вдребезги, корпус раз вернуло боком и хряпнуло о гофрированный металл. С визгом отскочил рулевой пропеллер, искореженную машину завалило на бок, и она рухнула с десятиметровой высоты в реку, подняв огромный фонтан брызг.
К удивлению экс-летчика, топливо не загорелось.
Смятая кабина секунд тридцать возвышалась над водой, потом откуда-то из-под нее вырвался пузырь воздуха, и то, что осталось от "Апача", благополучно ушло на дно.
"Через десять минут вода успокоится, а течение унесет мелкие плавающие обломки, - подумал биолог, неспешным брассом направляясь к берегу, - так что у моих друзей еще возникнет проблема с поисками вертушки... Днем, естественно, корпус будет виден, но сейчас-то ночь. До утра времени еще море. Успею уйти километров на двадцать..."
Рокотов выбрался на пологий песчаный берег, отряхнулся и устремился в невысокий лесок, на ходу вытряхивая воду из "Хеклер-Коха". Он решил не останавливаться и не сушиться. Высохнет на бегу...
К пяти утра биолог добрался до железнодорожной стрелки, пробежав, по своим расчетам, не меньше пятнадцати километров. Одежда более-менее просохла, шума погони слышно не было. Что радовало.
Влад устроился в кустах, разобрал пистолет-пулемет, насухо протер его обрывками бумаги, валяющимися вдоль полотна, и снова собрал.
Контрольный выстрел в кучу песка показал, что с оружием все в порядке.
"Уф! Жить хорошо, а хорошо жить - еще лучше! Сейчас бы пожрать - и в койку. Однако с этим придется погодить... Сначала следует разобраться, куда меня занесло. Ушел я на северо-восток... Значит, где-то рядом Тетово или Шипковица. Да уж, бешеной лошади сто верст не крюк. Эк меня занесло! Но, может, это и к лучшему... Смысла искать меня здесь я не вижу. Скорее, облава где-нибудь на юге, километрах в пятидесяти. Косвенно это подтверждается отсутствием какого-либо шума. Ни поисковых вертолетов, ни сирен, ни машин с солдатами... Карты я им спутал конкретно. Только на базе они будут неделю разбираться, что произошло и зачем. Особенно с этим дурацким катком. Молодцы ребята! Такой шухер устроили, что хоть святых выноси! И я не подкачал. Этот полет войдет в македонский эпос. Лет через сто-двести какой-нибудь славянин внукам своим рассказывать будет про Икара из России. Подробностей героических добавят, мой рост явно увеличат метров до двух, еще прекрасную незнакомку приплюсуют, которую я якобы из американского плена вытащил... Лепота!" Из-за поворота послышался лязг. "Ого, поезд! Идет медленно, километров пять в час... Товарняк. А что? Это нам подходит... Обыскать все поезда и машины по всей Македонии никто не в состоянии. Идет на юг... Туда, куда мне и надо. - Рокотов осторожно выглянул из кустов. - Нормальный вид транспорта. Не до жиру! Что ж, садимся. Контролеров туточки нет, билет никто не спросит..." Владислав подобрался ближе к полотну. Старенькие вагоны пли неспешно, погромыхивая на стыках вслед за трудягой-локомотивом.
Биолог дождался, когда его минует первая треть состава, и взобрался на насыпь. Мимо проплывали платформы с гравием и двери деревянных вагонов. Одна из них оказалась полуоткрытой.
Рокотов зацепился рукой за створку и впрыгнул внутрь.
Вагон оказался забит огромными катушками толстого, в руку толщиной, покрытого свинцовой оплеткой кабеля, удерживаемым пропущенными сквозь скобы веревками. Места для безбилетного пассажира было в избытке.
Влад прикрыл дверь, оставив себе для наблюдения узкую щель, и блаженно растянулся на полу, прислонившись спиной к одной из катушек. В его положении езда даже на товарном поезде могла считаться верхом комфорта.
- Еще жижгалё50 хочешь? - Султан приподнял крышку над дымящимся котелком.
- Не, сам доедай, - старший откинулся в шезлонге и посмотрел на фосфоресцирующий океан. - Чаю потом сделай...
Кроме двух чеченцев на палубе и ночной вахты, все остальные на судне спали.
Младший вывалил себе в тарелку кусочки разваренного теста с обрезками мяса и принялся есть с лезвия узкого ножа, накалывая еду на кончик и макая в соус. Старший еле заметно поморщился и отвернулся, сделав вид, что не замечает неопрятности своего юного товарища.
Султан ел жадно, причмокивал и вытирал уголки рта тыльной стороной давно не мытой руки.
Хорошо еще, что жижгалё готовил не он, а повар-грек.
Арби отнюдь не радовала перспектива еще неделю провести с Султаном на контейнеровозе, пока груз не прибудет в Санкт-Петербург. За прошедшие с момента отплытия из Шенгини девять дней молодой чеченец уже достал старшего до печенок неаккуратностью, тупостью, бахвальством, пустым чванством, бесконечными разговорами о будущей красивой жизни в родном Гехи-чу.
Но приходилось терпеть.
Султан все еще был нужен. В одиночку Арби не справился бы. Две с половиной недели человек не спать не может, а караулить контейнер с атомной боеголовкой требовалось постоянно.
Так и существовали - один спит, другой - на страже, чтобы не дай Бог никто не попытался вскрыть железные створки в надежде разжиться чем-нибудь полезным. Наемные украинские экипажи на мальтийских судах славились тем, что тащили все, что плохо лежит, и не брезговали копаться в грузе, пока судно совершало переход от одного порта в другой. На это закрывали глаза только потому, что моряки из независимых стран СНГ были гораздо дешевле, чем наемные рабочие из Греции или Италии.