Страница:
А эмиссары Мовлади Удугова получили в свое распоряжение три тонны отличнейшего гексогена. Проблема транспортировки взрывчатки через всю Россию с Кавказа до Москвы была удачно решена.
Оставалось спрятать мешки на заранее арендованном складе и ждать команды из Грозного.
Владислав захлопнул дверцу «мерседеса», потянулся и неспешно направился к дверям жилконторы, осматривая двор из за зеркальных стекол противосолнечных очков.
Эдакий денди на прогулке, никуда не спешащий и наслаждающийся теплым летним деньком.
Когда до крыльца оставалось пройти шагов двадцать, навстречу Рокотову со скамейки поднялся толстяк в сером костюме.
— Владислав Сергеевич?
«Оп па! И кто это такой? — биолог остановился, чуть повернув корпус для броска вперед. — Раньше я его не встречал. Менты? Вряд ли... Неужели я где то засветился?»
— Вы, вероятно, ошибаетесь. — Влад вежливо улыбнулся и спружинил толчковой ногой. Толстяк развел в стороны пухлые руки.
— Я не вооружен.
— Ну и что?
— И я не ликвидатор.
— Все так говорят. А потом пукнуть не успеешь, как уже с апостолом Петром прелести ангелиц обсуждаешь, — резонно заметил Рокотов и сделал крохотный шажок вперед.
— Мне нужно с вами поговорить.
— Кто вы такой и почему называете меня чужим именем?
— Владислав Сергеич, — мужчина укоризненно наклонил голову вбок, — перестаньте... Я прекрасно знаю, кто вы такой. И также знаю, зачем вы сюда явились. Уверяю вас, я на вашей стороне. Поэтому я здесь, а не где то в другом месте.
— Так кто вы?
— Майор Бобровский Григорий Владимирович, — толстяк двумя пальцами достал из кармана пиджака вишневое удостоверение на длинной цепочке и развернул, — Главное Разведуправление.
— Какой страны?
— Этой, естественно.
— Откуда вы меня знаете?
— Это долгая история.
— Зачем я вам?
— Я собираюсь вам помочь. Восстановить вас в числе живых и прочее, — Бобровский пожал плечами. — Думаю, что отказываться глупо.
«Вроде не врет...».
— Ковалевского сейчас нет, — продолжил майор, — и сегодня вряд ли появится.
— Вы и это знаете?
— Конечно, — вздохнул толстяк и вытер потный лоб. — Мы можем где нибудь побеседовать?
Влад еще раз оглядел майора с ног до головы.
Оружия при нем не видно.
Костюм тонкий, из легкого хлопка. Кобура бы обязательно выпирала.
Но ГРУ — это не милиция, у них помимо пистолетов достаточно хитрых штук, при помощи которых отправить человека на тот свет можно легко и без шума.
— Задерите рукава рубашки до локтей, — попросил Рокотов.
— Зачем?
— Откуда я знаю, может, там у вас «стрелка»[66].
— Я же сказал, что не имею отношения к ликвидаторам, — Бобровский послушно обнажил предплечья, — я аналитик, а не полевой агент.
— Вы можете это доказать?
— Как?
— Вот именно — как? — язвительно сказал Влад. — Останавливаете меня на улице и хотите, чтобы я вам поверил. При этом представляетесь сотрудником оч чень серьезной конторы.
— Я действительно служу в ГРУ. Вот мои документы.
— При современном развитии печатного дела...
— Я знаю. Но так мы ни к чему не придем.
— А вы уверены, что мы действительно друг другу можем быть полезны?
«Чем черт не шутит! Мужик пришел один, чувствуется, что без прикрытия... Нервничает. Это нормально. Вроде говорит правду. Если б им надо было меня взять, так навалились бы кучей. И ничего я своими приемчиками бы не сделал. Группы захвата работать умеют, у них и Терминатор не пикнет...»
Толстяк пожал плечами.
— Вам решать... Я не смогу вас заставить.
— Хорошо. Попробуем договориться. Худой мир завсегда лучше доброй ссоры.
— Надеюсь...
Рокотов приблизился на расстояние вытянутой руки.
— И всё же — как вы меня угнали?
— Я видел вашу фотографию. Это элементарно.
— Согласен, — биолог невесело усмехнулся, — пойдемте. У меня машина рядом. Поедем в какое нибудь кафе и поговорим.
Бобровский подхватил свой потертый портфель и направился к джипу, ступая в ногу с Владом,
— Я не сомневался, что вы разумный человек.
— А як же! Хомо сапиенс все таки... — Рокотов нажал кнопочку на брелке. — Вы где остановились?
— В гостинице.
Майор залез в «мерседес» и бросил портфель на заднее сиденье. С недоумением посмотрел на здоровенный бак внутри салона.
— Что это?
— Не обращайте внимание. Маленький прибамбас.
— Куда едем?
— У Петропавловки есть приличное место. Тихо, на открытом воздухе.
— Там не очень дорого? — смущенно спросил Бобровский.
— Пусть вас это не беспокоит, — отмахнулся Влад, — на чашечку кофе у меня как нибудь хватит...
Белый от ярости Рыбаковский чуть не размазал Пенькова по стене, когда тот сообщил ему пренеприятнейшее известие о провале операции по транзиту «агранов» из Хорватии в Чечню.
Накрылись полтора миллиона долларов, взятые из кассы питерского филиала «Яблока» под честное слово самого Адамыча.
И не только это.
Хуже всего, что чечены не станут никого слушать, а обвинят во всем Рыбаковского. И у него появляется хороший шанс схватить пулю, как за год до этого наелась свинца обожаемая демократами Галина.
По аналогичным причинам.
Адамыч тоже встанет на уши.
Этот правозащитник с внешностью мелкого пакостника на самом деле являлся основным передаточным звеном между сепаратистами и их друзьями как в России, так и за ее пределами. От Адамыча зависели все сделки, с которых Рыбаковский. Юшенкевич, Пеньков, Боровской и иже с ними срывали хороший куш.
А теперь бизнес может гавкнуться.
И Рыбаковскому останется только побираться по старым корешам диссидентам да пытаться втюхать лохам свою мазню, которую ни один нормальный человек даже в туалете не повесит.
И всё из за тупоголового педераста!
Пожадничал, уродец, не снял нормальный склад с нормальной сигнализацией — и на тебе!
Не только десяток чеченов замочили, но и оружие в руки ментов попало.
Главное — непонятно кто.
Один из участников боя поведал Пенькову, что нападавших было человек десять, все как на подбор, двухметровые и одетые в черные комбинезоны.
У страха глаза велики.
— Что сказали мусора? — прошипел Юлик, уставившись на сжавшегося в кресле Руслана.
— Говорят, рано делать выводы...
— Идиот! Я тебя не об этом спрашиваю! Кто стуканул в мусарню?
— Соседи. Как пальба началась, так и позвонили. Там же дома недалеко... И станция.
— Почему никто не видел нападавших?
— Это ты не у меня узнавай. — Пеньков приосанился. — Это твои друзья, ты с ними вопросы решал. Мое дело было груз доставить.
— А кто склад снял?
— Ну, я... Но не я ж охрану нанимал. Они сами.
— Ты понимаешь, что попал на бабки?
— На какие бабки? — встрепенулся худосочный журналист — Ты сам виноват! Не думай, что я за тебя отвечать буду! Приедет Адамыч, я всё расскажу!
— Ах ты, педовка! — Юлик схватил руку Пенькова, закрутил и ткнул его лицом в палитру со свежей краской. — Расскажешь, гомик недорезанный?!
— Отпусти! — взвизгнул Пеньков и закашлялся.
Разошедшийся Рыбаковский с наслаждением схватил журналиста за волосы и несколько раз стукнул носом об стол, раскровянив нос.
Руслан засучил ножками и разрыдался.
Юлий брезгливо отшвырнул от себя измазанного красно желто синим Пенькова и вытер руки тряпкой.
— Слушай внимательно! Повторять не буду! Виноваты сами чечены. У них там была какая то стычка, они и начали стрельбу. Кто, что — мы не в курсе. Ясно?
— Адамыч не поверит, — проскулил избитый педераст.
— Поверит, никуда не денется! Нас там не было. А что черпожопые базарят — их дело. Своих покрывают. Мы свое сделали... Где сейчас Абу?
— Убит...
— Вот и хорошо! Значит, так. Склад нашел он. Ты только арендовал. Ты предлагал ему другое место, но он не согласился.
— Я я ясно...
— Подбери сопли! Дальше — денег нам Абу передать не успел. Понял?
— Ага, — на разбитом лице Пенькова появилось подобие улыбки.
Сто пятьдесят тысяч долларов можно было оставить себе.
По семьдесят пять на брата.
Руслан попытался сесть.
— Тебе — тридцатник, — заявил Рыбаковский.
— Почему?
— Больше не заработал.
— Так не честно, — слабым голосом возразил журналист. — Я рисковал больше тебя...
— Перебьешься. А попробуешь вякнуть — мамашу свою убогую будешь по кускам от стен отскребывать. Вместе с костылями ейными...
Пеньков опять зарыдал. Юлик швырнул ему в лицо грязную тряпку и пошел к двери.
— Рожу вытри! И помни, что я тебе сказал... Слово скажешь — я историю с Галиной наружу вытащу. Сядешь сразу.
— Галю не трожь! — патетически воскликнул Руслан.
— Ишь ты! — криво ухмыльнулся Рыбаковский. — Голосок прорезался... Я тебя предупредил, дальше сам сообразишь. Материалы по убийству и твоей роли в нем у надежного человека. Вместе с фамилиями. И полиэтилен из под бабок с твоими отпечатками тоже у меня. И бандерольки банковские. И свидетель есть, как ты в аэропорту перед прилетом Гали звонил по сотовому...
— Гильбович, сука! — Пеньков залился слезами.
— И не только он, — Юлик ткнул Руслана носком ботинка под ребра. — Так что в случае чего — вешайся.
— Какой же он подонок! — журналист никак не мог успокоиться.
— Такой же, как и ты, — Рыбаковскому надоела истерика Пенькова — Иди умойся... И не забудь, что тебе еще сегодня с Артемьевым встречаться...
Когда за старшим товарищем закрылась дверь, Руслан перевернулся на живот и стал жалобно и обреченно голосить, колотя кулачками по полу.
— Кондиционер, говоришь? — Бобровский протер стекла очков. — И больше ничего?
На «ты» они перешли через три минуты нормального разговора.
Майор вкратце изложил, как он вышел на Рокотова, а тот в качестве ответного слова сообщил неизвестные Григорию подробности охоты за ядерным устройством.
Бобровскому чуть не стало плохо с сердцем.
Самое смешное, что сотрудник ГРУ оказался в абсолютно том же, что и Владислав, положении. В блуждающую без надзора атомную бомбу никто не поверит. Особенно, если единственными доказательствами ее существования являются сомнительная фотография и рассказ безумца, которого, согласно документам, нет на этом свете.
— Где бумаги, что ты взял из офиса этого чеченца?
— Дома.
— Поехали. Будем искать не там, где они ее прячут, а там, куда устройство должны привезти. Это наш единственный выход...
Рокотов согласно кивнул.
Глава 14
Оставалось спрятать мешки на заранее арендованном складе и ждать команды из Грозного.
Владислав захлопнул дверцу «мерседеса», потянулся и неспешно направился к дверям жилконторы, осматривая двор из за зеркальных стекол противосолнечных очков.
Эдакий денди на прогулке, никуда не спешащий и наслаждающийся теплым летним деньком.
Когда до крыльца оставалось пройти шагов двадцать, навстречу Рокотову со скамейки поднялся толстяк в сером костюме.
— Владислав Сергеевич?
«Оп па! И кто это такой? — биолог остановился, чуть повернув корпус для броска вперед. — Раньше я его не встречал. Менты? Вряд ли... Неужели я где то засветился?»
— Вы, вероятно, ошибаетесь. — Влад вежливо улыбнулся и спружинил толчковой ногой. Толстяк развел в стороны пухлые руки.
— Я не вооружен.
— Ну и что?
— И я не ликвидатор.
— Все так говорят. А потом пукнуть не успеешь, как уже с апостолом Петром прелести ангелиц обсуждаешь, — резонно заметил Рокотов и сделал крохотный шажок вперед.
— Мне нужно с вами поговорить.
— Кто вы такой и почему называете меня чужим именем?
— Владислав Сергеич, — мужчина укоризненно наклонил голову вбок, — перестаньте... Я прекрасно знаю, кто вы такой. И также знаю, зачем вы сюда явились. Уверяю вас, я на вашей стороне. Поэтому я здесь, а не где то в другом месте.
— Так кто вы?
— Майор Бобровский Григорий Владимирович, — толстяк двумя пальцами достал из кармана пиджака вишневое удостоверение на длинной цепочке и развернул, — Главное Разведуправление.
— Какой страны?
— Этой, естественно.
— Откуда вы меня знаете?
— Это долгая история.
— Зачем я вам?
— Я собираюсь вам помочь. Восстановить вас в числе живых и прочее, — Бобровский пожал плечами. — Думаю, что отказываться глупо.
«Вроде не врет...».
— Ковалевского сейчас нет, — продолжил майор, — и сегодня вряд ли появится.
— Вы и это знаете?
— Конечно, — вздохнул толстяк и вытер потный лоб. — Мы можем где нибудь побеседовать?
Влад еще раз оглядел майора с ног до головы.
Оружия при нем не видно.
Костюм тонкий, из легкого хлопка. Кобура бы обязательно выпирала.
Но ГРУ — это не милиция, у них помимо пистолетов достаточно хитрых штук, при помощи которых отправить человека на тот свет можно легко и без шума.
— Задерите рукава рубашки до локтей, — попросил Рокотов.
— Зачем?
— Откуда я знаю, может, там у вас «стрелка»[66].
— Я же сказал, что не имею отношения к ликвидаторам, — Бобровский послушно обнажил предплечья, — я аналитик, а не полевой агент.
— Вы можете это доказать?
— Как?
— Вот именно — как? — язвительно сказал Влад. — Останавливаете меня на улице и хотите, чтобы я вам поверил. При этом представляетесь сотрудником оч чень серьезной конторы.
— Я действительно служу в ГРУ. Вот мои документы.
— При современном развитии печатного дела...
— Я знаю. Но так мы ни к чему не придем.
— А вы уверены, что мы действительно друг другу можем быть полезны?
«Чем черт не шутит! Мужик пришел один, чувствуется, что без прикрытия... Нервничает. Это нормально. Вроде говорит правду. Если б им надо было меня взять, так навалились бы кучей. И ничего я своими приемчиками бы не сделал. Группы захвата работать умеют, у них и Терминатор не пикнет...»
Толстяк пожал плечами.
— Вам решать... Я не смогу вас заставить.
— Хорошо. Попробуем договориться. Худой мир завсегда лучше доброй ссоры.
— Надеюсь...
Рокотов приблизился на расстояние вытянутой руки.
— И всё же — как вы меня угнали?
— Я видел вашу фотографию. Это элементарно.
— Согласен, — биолог невесело усмехнулся, — пойдемте. У меня машина рядом. Поедем в какое нибудь кафе и поговорим.
Бобровский подхватил свой потертый портфель и направился к джипу, ступая в ногу с Владом,
— Я не сомневался, что вы разумный человек.
— А як же! Хомо сапиенс все таки... — Рокотов нажал кнопочку на брелке. — Вы где остановились?
— В гостинице.
Майор залез в «мерседес» и бросил портфель на заднее сиденье. С недоумением посмотрел на здоровенный бак внутри салона.
— Что это?
— Не обращайте внимание. Маленький прибамбас.
— Куда едем?
— У Петропавловки есть приличное место. Тихо, на открытом воздухе.
— Там не очень дорого? — смущенно спросил Бобровский.
— Пусть вас это не беспокоит, — отмахнулся Влад, — на чашечку кофе у меня как нибудь хватит...
Белый от ярости Рыбаковский чуть не размазал Пенькова по стене, когда тот сообщил ему пренеприятнейшее известие о провале операции по транзиту «агранов» из Хорватии в Чечню.
Накрылись полтора миллиона долларов, взятые из кассы питерского филиала «Яблока» под честное слово самого Адамыча.
И не только это.
Хуже всего, что чечены не станут никого слушать, а обвинят во всем Рыбаковского. И у него появляется хороший шанс схватить пулю, как за год до этого наелась свинца обожаемая демократами Галина.
По аналогичным причинам.
Адамыч тоже встанет на уши.
Этот правозащитник с внешностью мелкого пакостника на самом деле являлся основным передаточным звеном между сепаратистами и их друзьями как в России, так и за ее пределами. От Адамыча зависели все сделки, с которых Рыбаковский. Юшенкевич, Пеньков, Боровской и иже с ними срывали хороший куш.
А теперь бизнес может гавкнуться.
И Рыбаковскому останется только побираться по старым корешам диссидентам да пытаться втюхать лохам свою мазню, которую ни один нормальный человек даже в туалете не повесит.
И всё из за тупоголового педераста!
Пожадничал, уродец, не снял нормальный склад с нормальной сигнализацией — и на тебе!
Не только десяток чеченов замочили, но и оружие в руки ментов попало.
Главное — непонятно кто.
Один из участников боя поведал Пенькову, что нападавших было человек десять, все как на подбор, двухметровые и одетые в черные комбинезоны.
У страха глаза велики.
— Что сказали мусора? — прошипел Юлик, уставившись на сжавшегося в кресле Руслана.
— Говорят, рано делать выводы...
— Идиот! Я тебя не об этом спрашиваю! Кто стуканул в мусарню?
— Соседи. Как пальба началась, так и позвонили. Там же дома недалеко... И станция.
— Почему никто не видел нападавших?
— Это ты не у меня узнавай. — Пеньков приосанился. — Это твои друзья, ты с ними вопросы решал. Мое дело было груз доставить.
— А кто склад снял?
— Ну, я... Но не я ж охрану нанимал. Они сами.
— Ты понимаешь, что попал на бабки?
— На какие бабки? — встрепенулся худосочный журналист — Ты сам виноват! Не думай, что я за тебя отвечать буду! Приедет Адамыч, я всё расскажу!
— Ах ты, педовка! — Юлик схватил руку Пенькова, закрутил и ткнул его лицом в палитру со свежей краской. — Расскажешь, гомик недорезанный?!
— Отпусти! — взвизгнул Пеньков и закашлялся.
Разошедшийся Рыбаковский с наслаждением схватил журналиста за волосы и несколько раз стукнул носом об стол, раскровянив нос.
Руслан засучил ножками и разрыдался.
Юлий брезгливо отшвырнул от себя измазанного красно желто синим Пенькова и вытер руки тряпкой.
— Слушай внимательно! Повторять не буду! Виноваты сами чечены. У них там была какая то стычка, они и начали стрельбу. Кто, что — мы не в курсе. Ясно?
— Адамыч не поверит, — проскулил избитый педераст.
— Поверит, никуда не денется! Нас там не было. А что черпожопые базарят — их дело. Своих покрывают. Мы свое сделали... Где сейчас Абу?
— Убит...
— Вот и хорошо! Значит, так. Склад нашел он. Ты только арендовал. Ты предлагал ему другое место, но он не согласился.
— Я я ясно...
— Подбери сопли! Дальше — денег нам Абу передать не успел. Понял?
— Ага, — на разбитом лице Пенькова появилось подобие улыбки.
Сто пятьдесят тысяч долларов можно было оставить себе.
По семьдесят пять на брата.
Руслан попытался сесть.
— Тебе — тридцатник, — заявил Рыбаковский.
— Почему?
— Больше не заработал.
— Так не честно, — слабым голосом возразил журналист. — Я рисковал больше тебя...
— Перебьешься. А попробуешь вякнуть — мамашу свою убогую будешь по кускам от стен отскребывать. Вместе с костылями ейными...
Пеньков опять зарыдал. Юлик швырнул ему в лицо грязную тряпку и пошел к двери.
— Рожу вытри! И помни, что я тебе сказал... Слово скажешь — я историю с Галиной наружу вытащу. Сядешь сразу.
— Галю не трожь! — патетически воскликнул Руслан.
— Ишь ты! — криво ухмыльнулся Рыбаковский. — Голосок прорезался... Я тебя предупредил, дальше сам сообразишь. Материалы по убийству и твоей роли в нем у надежного человека. Вместе с фамилиями. И полиэтилен из под бабок с твоими отпечатками тоже у меня. И бандерольки банковские. И свидетель есть, как ты в аэропорту перед прилетом Гали звонил по сотовому...
— Гильбович, сука! — Пеньков залился слезами.
— И не только он, — Юлик ткнул Руслана носком ботинка под ребра. — Так что в случае чего — вешайся.
— Какой же он подонок! — журналист никак не мог успокоиться.
— Такой же, как и ты, — Рыбаковскому надоела истерика Пенькова — Иди умойся... И не забудь, что тебе еще сегодня с Артемьевым встречаться...
Когда за старшим товарищем закрылась дверь, Руслан перевернулся на живот и стал жалобно и обреченно голосить, колотя кулачками по полу.
— Кондиционер, говоришь? — Бобровский протер стекла очков. — И больше ничего?
На «ты» они перешли через три минуты нормального разговора.
Майор вкратце изложил, как он вышел на Рокотова, а тот в качестве ответного слова сообщил неизвестные Григорию подробности охоты за ядерным устройством.
Бобровскому чуть не стало плохо с сердцем.
Самое смешное, что сотрудник ГРУ оказался в абсолютно том же, что и Владислав, положении. В блуждающую без надзора атомную бомбу никто не поверит. Особенно, если единственными доказательствами ее существования являются сомнительная фотография и рассказ безумца, которого, согласно документам, нет на этом свете.
— Где бумаги, что ты взял из офиса этого чеченца?
— Дома.
— Поехали. Будем искать не там, где они ее прячут, а там, куда устройство должны привезти. Это наш единственный выход...
Рокотов согласно кивнул.
Глава 14
ПАПУАСЫ И МАМУАСЫ
Доктор Лоуренс Фишборн ссыпал остатки ланча в приготовленный бумажный кулек, вытащил неизменную сигару и с довольным видом откинулся на скамейке.
Профессор Брукхеймер с хрустом потянулся.
— А знаете, коллега, — Фишборн выпустил клуб дыма, — ланчи на природе оказывают на пищеварение крайне благотворное влияние. Так что мы с вами правильно делаем, завтракая не в столовой, а здесь.
— У нас были на то причины.
— Логично. Но внешняя причина вызвала к жизни традицию.
— Разделяю ваше мнение, — Брукхеймер открыл бутылочку грейпфрутового сока. — Лично мое самочувствие, несмотря на все перипетии, только улучшилось... Жаль, что этого нельзя сказать про те проблемы, благодаря которым мы стали завтракать на природе.
— Не скажите. Программа по незаконному производству сложных протеинов свернута. И свернута окончательно. Я сегодня посмотрел последние отчеты геронтологического общества... Они неделю назад отказались от работ в этой области и перешли к другой тематике.
— Но это не значит, что направление зашло в тупик.
— Верно. Однако, коллега, сигнал получен. Те, кто за всем этим стоял, ощутили слишком большую опасность разоблачения, — доктор взмахнул рукой с зажатой между пальцами сигарой, — и здесь есть доля нашего участия. Лично меня такое положение вещей удовлетворяет.
— А вам не кажется, что всё это слишком просто разрешилось?
— Ну у, мы же не знаем деталей... Помимо нас, как мне представляется, в противоборстве принимали участие еще многие люди. Немаловажную роль сыграл некто в Европе.
— "Некто"?
— Тот, кто инициировал разгром лаборатории непосредственно на месте производства.
— А почему вы уверены, что лаборатория разгромлена?
— Прежде всего по причине неполучения уже заявленной партии в тысячу шестьсот миллиграммов.
— Мне об этом ничего не известно, — удивился Брукхеймер.
— Я проверил файлы отдела поставок и заказов, — небрежно ответил Фишборн.
— Но как? К ним же имеют доступ только Криг и сотрудники контрразведки...
— Технический прогресс, коллега. Мой старший внук балуется с компьютером уже десять лет кряду. Для него коды доступа в систему нашего института — пустяк. Взломал за десять минут.
— Вас не вычислят? — обеспокоился профессор.
— Как мне объяснил Робби, сеть института не снабжена программами поиска. Естественно, перед тем, как лезть в файлы, он это выяснил. Каким образом — мне неведомо.
— Взлом информационной сети — серьезное преступление.
— А производство препарата с использованием малолетних доноров что, не преступление? — Фишборн посмотрел в глаза Брукхеймеру.
— Я не то имел в виду... — профессор поставил бутылочку с соком на скамью. — Не хотелось бы, чтобы Робби хоть как то пострадал.
— Мы предприняли меры предосторожности. Выход в сеть был осуществлен из телефонной будки в холле «Мариотта»[67].
Брукхеймер кивнул.
Лоуренс стряхнул пепел на газон, с наслаждением затянулся и попытался выпустить кольца, как обычно делал у себя в лаборатории, сидя за огромным столом у окна, но легкий ветерок воспрепятствовал образованию фигур из дыма.
— К тому же в файлах отдела поставок и заказов я обнаружил немало интересного.
— Например?
— Целый набор препаратов, нужных для производства избирательных вирусов[68].
— Но ведь мы объявили двадцать лет назад, что отказываемся от подобного оружия!
— Мало ли что мы объявляли... — проворчал доктор. — Газы нарывного действия мы тоже якобы не производим. А у меня только за последний год прошли три образца бактериальной взвеси с явными следами нарывного газа последнего поколения. Причем биопсию брали точно не на полигоне.
— Недавно о газовой атаке заявляли представители сербов...
— Я слышал. И не удивился... Балканы для наших медных касок[69]— опытный участок. Как и Ирак.
— А контроль? Если не соблюсти меры безопасности, можно вызвать эпидемию на весь регион...
— Они считают, что держат руку на пульсе.
— Я в этом сомневаюсь.
— Я тоже. Но дурачки из Комитета начальников штабов придерживаются своего, исключительно «правильного» мнения. После исследования одного образца я составил служебную записку о вероятности мутации измененной кишечной палочки. И предупредил, что остановить распространение будет крайне сложно.
— И что?
— Задумались... Прислали целую кипу протоколов экспериментов и попросили дать независимую оценку. Сейчас над этим работаю.
— Изменения в ядре или в цепочке?
— Присоединение гена...
— А уровень?
— Я сразу поставил четвертый [70]. Не хочу рисковать...
— Правильно, — согласился Брукхеймер.
— Хорошо еще, что нет кристаллизации [71]А то Маккензи на пятьдесят первом объекте столкнулся с модифицированным гриппом. Причем, коллега, заметьте — не в кюветах, а прямо на поверхности бетона.
— Всё обошлось?
— Крис мужик опытный. Мгновенно перекрыл все системы вентиляции, согнал персонал с поверхности на нижний этаж и пробил ультрафиолетом. Даже лампы поменяли на сутки. Потом вся охрана месяц с красными рожами ходила.
Ретровирусы также находятся в организме некоторых животных. К примеру, у свиней. Именно с этим связана опасность пересадки донорских органов от свиньи к человеку. При практической генной совместимости не решен вопрос безопасности. Ретровирус, не оказывающий на свиной организм никакого влияния, может мутировать внутри человека и вызвать вспышку смертельной болезни.
— То то Смайли разорялся, что ему закрыли доступ на «пятьдесят первый»...
— Карантин держали три недели. К счастью, все обошлось, — Фишборн выложил на неубранную салфетку небольшой шприц. — А вот еще интересный предмет.
Профессор повертел шприц в руке.
— И что в нем интересного? Обычная вещь...
— Не скажите... Дело не в форме, а в содержимом.
Брукхеймер поднес шприц поближе к глазам.
— Ультракаин форте. Судя по ампуле, из стоматологического набора.
— В точку! — улыбнулся доктор Лоуренс. — Только там не ультракаин.
— Это я уже понял...
— Модифицированный тубарин[72].
Вызывает «синдром внезапной смерти» не сразу, а в течение суток. Через сорок минут после введения разлагается на безобидные составляющие. Анализ ничего не показывает.
— Лэнгли?
— Нет, АНБ.
— С каких пор они стали участвовать в черных операциях?
— Как Мадлен стала Госсекретарем, так и начали.
— Безумие...
— Разделяю ваше мнение. Но интересно другое, — Фишборн спрятал шприц в карман, — инструмент немного необычен. Это не стандарт, а улучшенный вариант для поставки в клиники для очень важных персон. Диаметр иглы уменьшен, у поршня допуски выше, чем принято, рамка из качественной стали... Кто то начал сильно мешать нашему руководству. И кому то этот препарат собираются вколоть.
— В Штатах?
— Думаю, нет... Партия уже отправлена.
— А куда?
— Сие покрыто мраком. Перевалочный пункт — Литва. В файлах больше ничего нет.
— Да уж, — Брукхеймер покачал головой, — компьютер — вещь полезная. Но как вы достали образец?
— А вот это — мой маленький секрет...
Пока Бобровский трудолюбиво копался в куче бумаг и с кем то созванивался, Владислав привел в порядок оружие и разложил его на кухонном столе.
Зашедший выпить стакан воды майор с интересом осмотрел арсенал — укороченный «Калашников», два «аграна» и целую кучу магазинов.
— Пользоваться умеешь?
— В пределах учебных стрельб, — честно признался Григорий. — АКСУ я еще понимаю, но откуда эти стволы?
— Со склада... Там их немерено. Вернее, было немерено. Сейчас все в ментовке.
— Производство Хорватии, — майор положил «агран» обратно на стол, — по лицензии. Машинка не очень.
— Других нет.
— Ну, для скоротечного огневого контакта сойдет.
— Я тоже так думаю... Ничего не нашел?
— Почему? Всё ясно.
— И?
— Ледовый Дворец. Заряд, по всей вероятности, они разместят в системе кондиционирования воздуха.
— Как ты это понял? — Рокотов уселся на краешек стола.
Бобровский вытащил сигареты и плюхнулся на табурет.
— Элементарно. Через «Авангард» несколько раз проходили заказы для одной строительной фирмы. Я просто позвонил по справочному, узнал номер телефона и поговорил с менеджером. Как потенциальный клиент. Тот мне и спел песню про свои успехи. Упомянул Ледовый Дворец, мол, и такие заказы выполняют... Остальное уже технические детали.
— Все таки Президент?
— В процессе визита губернатор его обязательно должен отвезти на стройку, продемонстрировать успехи. Лучшего себе не представить.
— А охрана?
— Они же не могут разобрать корпус дворца на кусочки.
— Счетчик Гейгера работает в любом помещении.
— Существует масса способов сбить его показания, — майор махнул пухлой ладошкой, — та же противопожарная сигнализация. В датчиках используются изотопные элементы. Цифры примерно соответствуют излучению экранированного атомного заряда.
Влад потеребил мочку уха.
— А собаки? Запах взрывчатки они унюхать точно должны.
— Достаточно запаять взрывную сферу в двойную оболочку и откачать воздух. Так в принципе и делается при нормальном производстве изделия...
— Черт! Получается, что закладка устройства под силу кому угодно.
— В общих чертах — да. Однако есть нюанс, который меня беспокоит значительно больше факта наличия бомбы. Откуда она взялась — разберемся. Но как они получили коды инициации?
— Ясхар об этом ничего не говорил. Похоже, речь о кодах вообще не шла.
— Ты уверен?
— Под пентоталом натрия не врут. Он сказал всё, что знал. Единственные документы, что у них были, — это описание устройства боеголовки. Технологическая схема.
— Но как они его намерены взорвать?
— Спроси что полегче... — Бобровский затушил окурок.
— Ладно. Пойду еще покопаюсь. Попробую просчитать конкретное место вентиляционной системы.
— Я могу чем нибудь помочь?
— Да нет... Отдыхай. Ты всю ночь не спал...
Молодцеватый генерал армии встретил Секретаря Совета Безопасности у ворот отдельного командного пункта и сопроводил высокого гостя в бункер, где на огромной электронной карте были отмечены все места базирования ядерных боеголовок.
Полковник походил у табло, провел пальцами по сияющей крышке пульта контроля и остановился возле левого края карты.
Накануне генерал получил прямой приказ от командующего РВСН об оказании всемерной помощи посетителю и теперь стоял навытяжку в ожидании вопросов.
Секретарь Совбеза вздохнул.
— Вы, как мне говорили, можете вызвать на экран сигналы маячков любой боеголовки?
— Не совсем так. Сначала маячок активизируется.
— Что нужно для этого знать?
— Серийные номера изделия и код. Запускается программа активации, и через две минуты вы видите пульсирующий огонек, — генерал отвечал просто, стараясь не запутать гостя мудреными терминами.
— Есть вероятность отказа маячка?
— Он многократно продублирован. Естественно, ракеты на подводных лодках мы не определяем. Только наземные и воздушные силы. Боеголовки на субмаринах имеют иные системы контроля, рассчитанные на поиск заряда уже после старта.
— То есть «Щучий капкан» здесь не обозначен?
— Почему? Обозначен. Контейнеры имеют стационарные точки закрепления. Раз в год проводится их выборочный контроль с подводных аппаратов.
Другому чиновнику генерал ничего бы о «Щучьем капкане» не сказал. Сделал бы вид, что впервые слышит это словосочетание.
Но не Секретарю Совбеза.
— А «Маятник»?
Генерал позволил себе улыбнуться.
— Вы возле него стоите.
— Мы можем дать команду на включение маячков?
— Только после сброса воды. Шахты расположены на глубине пятидесяти метров под искусственным болотом. Вода уходит в случае подготовки к боевому применению.
— Когда в последний раз вы проверяли работоспособность системы?
— Шахты «Маятника» остались только в Белоруссии. В остальных республиках боеголовки демонтированы и вывезены в Россию. Во избежании недоразумений. Последняя проверка была осуществлена в январе.
— Сколько ракет в Беларуси?
— Восемь. Снабжены неразделяющимися зарядами мощностью по семьдесят килотонн. Системы наведения ориентированы на Германию.
— Как я понимаю, эти восемь боеголовок в общий реестр не входят?
— Так точно, — генерал обвел рукой пустой зал, — о «Маятнике» даже у нас знают считанные единицы. Перед разговором с вами я вынужден был перевести дежурную смену операторов на дублирующий пульт. Сведения о «Маятнике» составляют государственную тайну особой важности и могут обсуждаться только по прямому указанию командующего.
Доктор Лоуренс Фишборн ссыпал остатки ланча в приготовленный бумажный кулек, вытащил неизменную сигару и с довольным видом откинулся на скамейке.
Профессор Брукхеймер с хрустом потянулся.
— А знаете, коллега, — Фишборн выпустил клуб дыма, — ланчи на природе оказывают на пищеварение крайне благотворное влияние. Так что мы с вами правильно делаем, завтракая не в столовой, а здесь.
— У нас были на то причины.
— Логично. Но внешняя причина вызвала к жизни традицию.
— Разделяю ваше мнение, — Брукхеймер открыл бутылочку грейпфрутового сока. — Лично мое самочувствие, несмотря на все перипетии, только улучшилось... Жаль, что этого нельзя сказать про те проблемы, благодаря которым мы стали завтракать на природе.
— Не скажите. Программа по незаконному производству сложных протеинов свернута. И свернута окончательно. Я сегодня посмотрел последние отчеты геронтологического общества... Они неделю назад отказались от работ в этой области и перешли к другой тематике.
— Но это не значит, что направление зашло в тупик.
— Верно. Однако, коллега, сигнал получен. Те, кто за всем этим стоял, ощутили слишком большую опасность разоблачения, — доктор взмахнул рукой с зажатой между пальцами сигарой, — и здесь есть доля нашего участия. Лично меня такое положение вещей удовлетворяет.
— А вам не кажется, что всё это слишком просто разрешилось?
— Ну у, мы же не знаем деталей... Помимо нас, как мне представляется, в противоборстве принимали участие еще многие люди. Немаловажную роль сыграл некто в Европе.
— "Некто"?
— Тот, кто инициировал разгром лаборатории непосредственно на месте производства.
— А почему вы уверены, что лаборатория разгромлена?
— Прежде всего по причине неполучения уже заявленной партии в тысячу шестьсот миллиграммов.
— Мне об этом ничего не известно, — удивился Брукхеймер.
— Я проверил файлы отдела поставок и заказов, — небрежно ответил Фишборн.
— Но как? К ним же имеют доступ только Криг и сотрудники контрразведки...
— Технический прогресс, коллега. Мой старший внук балуется с компьютером уже десять лет кряду. Для него коды доступа в систему нашего института — пустяк. Взломал за десять минут.
— Вас не вычислят? — обеспокоился профессор.
— Как мне объяснил Робби, сеть института не снабжена программами поиска. Естественно, перед тем, как лезть в файлы, он это выяснил. Каким образом — мне неведомо.
— Взлом информационной сети — серьезное преступление.
— А производство препарата с использованием малолетних доноров что, не преступление? — Фишборн посмотрел в глаза Брукхеймеру.
— Я не то имел в виду... — профессор поставил бутылочку с соком на скамью. — Не хотелось бы, чтобы Робби хоть как то пострадал.
— Мы предприняли меры предосторожности. Выход в сеть был осуществлен из телефонной будки в холле «Мариотта»[67].
Брукхеймер кивнул.
Лоуренс стряхнул пепел на газон, с наслаждением затянулся и попытался выпустить кольца, как обычно делал у себя в лаборатории, сидя за огромным столом у окна, но легкий ветерок воспрепятствовал образованию фигур из дыма.
— К тому же в файлах отдела поставок и заказов я обнаружил немало интересного.
— Например?
— Целый набор препаратов, нужных для производства избирательных вирусов[68].
— Но ведь мы объявили двадцать лет назад, что отказываемся от подобного оружия!
— Мало ли что мы объявляли... — проворчал доктор. — Газы нарывного действия мы тоже якобы не производим. А у меня только за последний год прошли три образца бактериальной взвеси с явными следами нарывного газа последнего поколения. Причем биопсию брали точно не на полигоне.
— Недавно о газовой атаке заявляли представители сербов...
— Я слышал. И не удивился... Балканы для наших медных касок[69]— опытный участок. Как и Ирак.
— А контроль? Если не соблюсти меры безопасности, можно вызвать эпидемию на весь регион...
— Они считают, что держат руку на пульсе.
— Я в этом сомневаюсь.
— Я тоже. Но дурачки из Комитета начальников штабов придерживаются своего, исключительно «правильного» мнения. После исследования одного образца я составил служебную записку о вероятности мутации измененной кишечной палочки. И предупредил, что остановить распространение будет крайне сложно.
— И что?
— Задумались... Прислали целую кипу протоколов экспериментов и попросили дать независимую оценку. Сейчас над этим работаю.
— Изменения в ядре или в цепочке?
— Присоединение гена...
— А уровень?
— Я сразу поставил четвертый [70]. Не хочу рисковать...
— Правильно, — согласился Брукхеймер.
— Хорошо еще, что нет кристаллизации [71]А то Маккензи на пятьдесят первом объекте столкнулся с модифицированным гриппом. Причем, коллега, заметьте — не в кюветах, а прямо на поверхности бетона.
— Всё обошлось?
— Крис мужик опытный. Мгновенно перекрыл все системы вентиляции, согнал персонал с поверхности на нижний этаж и пробил ультрафиолетом. Даже лампы поменяли на сутки. Потом вся охрана месяц с красными рожами ходила.
Ретровирусы также находятся в организме некоторых животных. К примеру, у свиней. Именно с этим связана опасность пересадки донорских органов от свиньи к человеку. При практической генной совместимости не решен вопрос безопасности. Ретровирус, не оказывающий на свиной организм никакого влияния, может мутировать внутри человека и вызвать вспышку смертельной болезни.
— То то Смайли разорялся, что ему закрыли доступ на «пятьдесят первый»...
— Карантин держали три недели. К счастью, все обошлось, — Фишборн выложил на неубранную салфетку небольшой шприц. — А вот еще интересный предмет.
Профессор повертел шприц в руке.
— И что в нем интересного? Обычная вещь...
— Не скажите... Дело не в форме, а в содержимом.
Брукхеймер поднес шприц поближе к глазам.
— Ультракаин форте. Судя по ампуле, из стоматологического набора.
— В точку! — улыбнулся доктор Лоуренс. — Только там не ультракаин.
— Это я уже понял...
— Модифицированный тубарин[72].
Вызывает «синдром внезапной смерти» не сразу, а в течение суток. Через сорок минут после введения разлагается на безобидные составляющие. Анализ ничего не показывает.
— Лэнгли?
— Нет, АНБ.
— С каких пор они стали участвовать в черных операциях?
— Как Мадлен стала Госсекретарем, так и начали.
— Безумие...
— Разделяю ваше мнение. Но интересно другое, — Фишборн спрятал шприц в карман, — инструмент немного необычен. Это не стандарт, а улучшенный вариант для поставки в клиники для очень важных персон. Диаметр иглы уменьшен, у поршня допуски выше, чем принято, рамка из качественной стали... Кто то начал сильно мешать нашему руководству. И кому то этот препарат собираются вколоть.
— В Штатах?
— Думаю, нет... Партия уже отправлена.
— А куда?
— Сие покрыто мраком. Перевалочный пункт — Литва. В файлах больше ничего нет.
— Да уж, — Брукхеймер покачал головой, — компьютер — вещь полезная. Но как вы достали образец?
— А вот это — мой маленький секрет...
Пока Бобровский трудолюбиво копался в куче бумаг и с кем то созванивался, Владислав привел в порядок оружие и разложил его на кухонном столе.
Зашедший выпить стакан воды майор с интересом осмотрел арсенал — укороченный «Калашников», два «аграна» и целую кучу магазинов.
— Пользоваться умеешь?
— В пределах учебных стрельб, — честно признался Григорий. — АКСУ я еще понимаю, но откуда эти стволы?
— Со склада... Там их немерено. Вернее, было немерено. Сейчас все в ментовке.
— Производство Хорватии, — майор положил «агран» обратно на стол, — по лицензии. Машинка не очень.
— Других нет.
— Ну, для скоротечного огневого контакта сойдет.
— Я тоже так думаю... Ничего не нашел?
— Почему? Всё ясно.
— И?
— Ледовый Дворец. Заряд, по всей вероятности, они разместят в системе кондиционирования воздуха.
— Как ты это понял? — Рокотов уселся на краешек стола.
Бобровский вытащил сигареты и плюхнулся на табурет.
— Элементарно. Через «Авангард» несколько раз проходили заказы для одной строительной фирмы. Я просто позвонил по справочному, узнал номер телефона и поговорил с менеджером. Как потенциальный клиент. Тот мне и спел песню про свои успехи. Упомянул Ледовый Дворец, мол, и такие заказы выполняют... Остальное уже технические детали.
— Все таки Президент?
— В процессе визита губернатор его обязательно должен отвезти на стройку, продемонстрировать успехи. Лучшего себе не представить.
— А охрана?
— Они же не могут разобрать корпус дворца на кусочки.
— Счетчик Гейгера работает в любом помещении.
— Существует масса способов сбить его показания, — майор махнул пухлой ладошкой, — та же противопожарная сигнализация. В датчиках используются изотопные элементы. Цифры примерно соответствуют излучению экранированного атомного заряда.
Влад потеребил мочку уха.
— А собаки? Запах взрывчатки они унюхать точно должны.
— Достаточно запаять взрывную сферу в двойную оболочку и откачать воздух. Так в принципе и делается при нормальном производстве изделия...
— Черт! Получается, что закладка устройства под силу кому угодно.
— В общих чертах — да. Однако есть нюанс, который меня беспокоит значительно больше факта наличия бомбы. Откуда она взялась — разберемся. Но как они получили коды инициации?
— Ясхар об этом ничего не говорил. Похоже, речь о кодах вообще не шла.
— Ты уверен?
— Под пентоталом натрия не врут. Он сказал всё, что знал. Единственные документы, что у них были, — это описание устройства боеголовки. Технологическая схема.
— Но как они его намерены взорвать?
— Спроси что полегче... — Бобровский затушил окурок.
— Ладно. Пойду еще покопаюсь. Попробую просчитать конкретное место вентиляционной системы.
— Я могу чем нибудь помочь?
— Да нет... Отдыхай. Ты всю ночь не спал...
Молодцеватый генерал армии встретил Секретаря Совета Безопасности у ворот отдельного командного пункта и сопроводил высокого гостя в бункер, где на огромной электронной карте были отмечены все места базирования ядерных боеголовок.
Полковник походил у табло, провел пальцами по сияющей крышке пульта контроля и остановился возле левого края карты.
Накануне генерал получил прямой приказ от командующего РВСН об оказании всемерной помощи посетителю и теперь стоял навытяжку в ожидании вопросов.
Секретарь Совбеза вздохнул.
— Вы, как мне говорили, можете вызвать на экран сигналы маячков любой боеголовки?
— Не совсем так. Сначала маячок активизируется.
— Что нужно для этого знать?
— Серийные номера изделия и код. Запускается программа активации, и через две минуты вы видите пульсирующий огонек, — генерал отвечал просто, стараясь не запутать гостя мудреными терминами.
— Есть вероятность отказа маячка?
— Он многократно продублирован. Естественно, ракеты на подводных лодках мы не определяем. Только наземные и воздушные силы. Боеголовки на субмаринах имеют иные системы контроля, рассчитанные на поиск заряда уже после старта.
— То есть «Щучий капкан» здесь не обозначен?
— Почему? Обозначен. Контейнеры имеют стационарные точки закрепления. Раз в год проводится их выборочный контроль с подводных аппаратов.
Другому чиновнику генерал ничего бы о «Щучьем капкане» не сказал. Сделал бы вид, что впервые слышит это словосочетание.
Но не Секретарю Совбеза.
— А «Маятник»?
Генерал позволил себе улыбнуться.
— Вы возле него стоите.
— Мы можем дать команду на включение маячков?
— Только после сброса воды. Шахты расположены на глубине пятидесяти метров под искусственным болотом. Вода уходит в случае подготовки к боевому применению.
— Когда в последний раз вы проверяли работоспособность системы?
— Шахты «Маятника» остались только в Белоруссии. В остальных республиках боеголовки демонтированы и вывезены в Россию. Во избежании недоразумений. Последняя проверка была осуществлена в январе.
— Сколько ракет в Беларуси?
— Восемь. Снабжены неразделяющимися зарядами мощностью по семьдесят килотонн. Системы наведения ориентированы на Германию.
— Как я понимаю, эти восемь боеголовок в общий реестр не входят?
— Так точно, — генерал обвел рукой пустой зал, — о «Маятнике» даже у нас знают считанные единицы. Перед разговором с вами я вынужден был перевести дежурную смену операторов на дублирующий пульт. Сведения о «Маятнике» составляют государственную тайну особой важности и могут обсуждаться только по прямому указанию командующего.