Каменные Плечи обвел взглядом толпу:
- Кто захотел, чтобы Безносый шел с Хромым ловить Щенка? Я захотел? Или это Хранитель сказал: "Пусть Безносый идет с Хромым, пусть следит за Хромым?" Те, кто помнят, как было, говорите!
- Безносого послал Хранитель, не ты! - взвизгнул кто-то, и визг этот утонул в одобрительном реве всех.
- Хранитель не хотел посылать Хромого одного, - Странный не кричал, говорил спокойно, но слова его почему-то не потерялись в разноголосице толпы. - Хранитель послал Безносого потому, что думал: Безносый виноват, должен был следить ночью - не следил. Пусть идет с Хромым, загладит вину. Я другое спрошу. Безносый повел Хромого там, где шел Голова Колом. Повел по следу, который прятали, хорошо прятали, - нельзя понять, кто прошел. Я спрошу: кто сказал Безносому, что от берега идет такой след? Кто знал, что есть такой след? Молчите? Я скажу вам, молчащие: только двое знали. Каменные Плечи и Голова Колом знали. Но Голова Колом - умный воин. Мог он болтать, что идет следить за немыми? Воины скажут: "Не мог". В озере плавают утонувшие, в кустах шныряют маленькие, в небе летают кусючие и крылатые, головы немых сохнут на кровлях. Все они слушают, что говорят Настоящие Люди. Нельзя болтать. Услышат - поплывут, побегут, полетят к немым; сухие черепа нашепчут - утренний ветер разнесет: Голова Колом идет следить. Немые узнают, подстерегут, убьют. Каждый воин знает: нельзя болтать, если хочешь следить незамеченным, нападать неожиданным... Так кто рассказал Безносому, где шел Голова Колом, где его след? Только глупый не поймет - кто.
Дух Странного помолчал, вслушиваясь в приглушенные перебранки Настоящих Людей. Он приметил, как плотная до сих пор толпа стала расползаться, делиться надвое... Улыбка удовлетворения тронула тонкие губы Странного, и он заговорил снова:
- Каменные Плечи сказал: "Безносого послал с Хромым не я, послал Хранитель. Значит, Хранитель - плохой, я - хороший", - так он сказал. А я скажу: это не значит ничего. Что бы случилось, если бы Хранитель послал не Безносого, послал другого? Хромой и тот, кого послал бы Хранитель, пришли бы к Безносому, сказали: "Ты видел, где Щенок вылез на берег, больше никто не видел. Покажи - где?" Кто мог бы помешать Безносому показать им след, который оставил Голова Колом, сказать: "Здесь шел Щенок"? Кто мог помешать Безносому пойти за ними, обогнать, убить из засады? Никто! Настоящие Люди, говорю вам: думайте!
Но Людям некогда было думать. Люди орали друг на друга - все громче, все злее. Люди спорили, и споры эти не могли не закончиться злом. Те, кто помнил живого Странного, верили его Духу. Но Странного помнили не все. Многие, слишком многие сбились в плотную кучу, загораживая Каменные Плечи от прочих...
И снова взметнулись к безоблачному безмятежному небу руки Странного, и почему-то умолкли спорящие, грозящие, и стало тихо. Странный опустил руки, сказал устало:
- Настоящие Люди решили драться? Зачем? Будут драться все - умрут слишком многие. А если будут драться двое, только один умрет. Я говорю: Каменные Плечи украл, учил убивать. Каменные Плечи говорит: Странный Злой, виляет языком. Пусть будем драться я и Каменные Плечи. Пусть хорошие Духи решают, кого убить.
Кто-то завизжал:
- Ты хочешь зла! Чем может человек убить тебя, если ты - Злой? У Людей нет больше Убийцы Духов!
Странный не успел ответить, Каменные Плечи опередил его:
- Хромой убивал Злых из лука. Мой лук убивает не хуже, чем лук Хромого, - он ощерился, не сводя бешеных глаз со спокойного лица Странного. - Здесь тесно для боя. Пойдем на берег, ты умрешь там.
Слепящее опускалось по небесному склону, и тени Хижин наливались густой чернотой, росли, выползали на озерный берег. Вечер не наступил еще, но он назревал в безмолвии и безветрии, как назревают летние грозы. В безмолвии? Нет. То, что невнимательному показалось бы тишиной, слагалось из многих звуков - монотонных и ненавязчивых. Чистые и мелкие озерные волны с тихим шелестом набегали на галечную отмель, всплескивали, разбиваясь о сваи Хижин, и сваи отзывались на этот плеск тягучими скрипами... И все это тонуло в негромком и тревожном многоголосом ропоте: толпящиеся на мостках и на берегу Настоящие Люди с напряженным вниманием всматривались в двоих, которые вот-вот начнут убивать друг друга.
Только небольшая полоска прибрежной гальки разделяла Дух Странного и Каменные Плечи. Они не торопились - стояли, разглядывая друг друга, и огромные тени их неподвижно застыли на крутом откосе нависшей над берегом Плоской Гривы. Каменные Плечи был спокоен, во взгляде его сквозила снисходительная жалость к неумному, который сам торопит свою смерть. И ведь не простую смерть, открывающую путь в Заоблачную Пущу, а страшную, которая навсегда.
Каменные Плечи был уверен в своем умении убивать. Даже такой спокойный, обмякший - он был страшен. Его огромное тяжеловесное тело, умеющее, однако, нападать стремительно и внезапно, холмилось мышцами нечеловеческой мощи, в узловатых когтистых пальцах лук казался никчемной хворостиной, а тростниковое копьецо терялось, будто стебелек в буреломе. Лук и одно копьецо - другого оружия Каменные Плечи не взял. Зачем? До того, кто зовет себя Духом Странного, шагов не больше, чем пальцев на руках и ногах. Умение, до сих пор не подводившее, не подведет и теперь, единственное копьецо не пролетит мимо, и бой закончится. Дух станет падалью. Пусть. Он захотел сам.
Странный хмурился, крутил дубинку за привязанный к рукояти ремешок, ждал. Наконец не выдержал, процедил насмешливо:
- Будем драться? Или будем ждать, пока копьецо пустит корешки в твою ладонь?
- Устал стоять? - Каменные Плечи скривился, медленно поднял лук. Сейчас отдыхать будешь. Теперь всегда будешь отдыхать...
Тупо хлопнула по длинной волосатой руке тетива, и толпа ахнула, завыла: копьецо ударило Странного в горло, насквозь пробило шею.
Странный пошатнулся, из раны хлынула кровь, залила грудь, темными ручейками потекла на живот...
Стиснутый в орущей толпе Хромой не верил глазам. От ужаса произошедшего оборвалось в груди, из глотки вырвался пронзительный вопль: "Не хочу, не надо, не надо!!!" Но стоявшая рядом Кошка рванула за волосы, прошипела, заикаясь от возбуждения:
- Ты не понял, глупый! Совсем ничего не понял! Смотри на тени!..
Нет, Хромой не смотрел на тени, он смотрел на Странного. И все смотрели на Странного, и стихли вопли и вой, потому что происходило ужасное. Странный, убитый мгновенно и наповал, не падал, не хотел умирать.
Он стоял, как стоял, он по-прежнему небрежно вертел свою дубинку, кривил губы в жуткой улыбке. А кровь, залившая его грудь и живот, медленно текла обратно в рану, текла снизу вверх, как не бывает... Вот уже только маленькое пятнышко алеет на его горле, вот и оно исчезло, не оставив ни следа, ни шрама - гладкая кожа, будто и не било в нее копьецо...
Странный тронул шею кончиками пальцев, ощерился:
- Что, Каменные Плечи, не сумел убить Духа? Зря не сумел, пожалеешь...
Он резко дернул рукой, перехватив дубинку за рукоять, двинулся вперед. Каменные Плечи пятился, таращился на Странного в тупом изумлении, беззвучно шевелил трясущимися губами... И вдруг с бешеным ревом вырвал у себя из носа кольцо, отшвырнул его вместе с куском кровавого мяса. Обезображенное лицо обернулось к толпе, хищный взгляд заметался, выискивая нужное.
Нашел. В тяжелом упругом прыжке Каменные Плечи выхватил из рук шарахнувшегося воина копье и ринулся навстречу Духу. Оглушенный ревом и визгом беснующихся вокруг, Хромой видел, как Странный скорчился от страшного удара в живот, как отскочил Каменные Плечи, выставив дымящееся красным копье... А Кошка возбужденно дышала в самое ухо, больно цеплялась ногтями за плечи, визжала в неуместном восторге:
- Тени! Снова - тени!
Хромой глянул на нее, увидел горящие глаза, красные пятна на скулах, трясущиеся от возбуждения губы... Как она может смотреть на тени, когда убивают Странного? Чему обрадовалась? Головой заболела?
Странный... Неужели умрет, не увидев крови врага? Или... Или снова случится непонятное? Случилось.
Странный жив. Стоит, крепко упершись ногами в гальку, и ни капли крови нет на его животе. А Каменные Плечи озадаченно рассматривает ставший чистым наконечник копья...
- Я думал: ты - умный, - Странный гадливо щурился на своего врага. Зря думал так. Ты - глупый, совсем глупый. Бросаешься, бьешь... Зачем? Не сможешь убить, вспотеешь только.
Каменные Плечи выронил копье, медленно выпрямился. Челюсть его отвисла, залитый кровью подбородок трясся, бешеная безысходная злоба мрачным пламенем полыхала в глазах.
- Смогу убить! Убью! - Каменные Плечи не говорил - рычал, захлебывался кровавой слюной. - Хорошие Духи сильнее тебя, Злой! Помогут мне!
Его рука метнулась в складки окутывающей могучее тело шкуры, вцепилась во что-то скрытое грязным заношенным мехом, рванула, и на глазах взвывшей от изумления толпы вспыхнуло-заиграло тусклыми бликами широкое лезвие Звенящего Камня.
- Вот! Смотрите, вы, не верившие! - Голос Странного гремел, перекрывая истерические вопли Настоящих Людей. - Для этого мига не убивал я его, этого ждал! Украденное в руке укравшего!
А Каменные Плечи уже крался к нему, рычал:
- Нет, Злой! Это не Нож Странного! Это Хорошие Духи помогли, сделали мой старый нож Убийцей Духов. Чтоб я смог воткнуть его в твою вонючую пасть!
- Ты давно придумал соврать так, - Дух Странного говорил громко и звонко, его слышали все. - Ты вынул бы мой нож еще тогда, у Святилища, воткнул бы его в шею Хранителя, сказал бы: "Духи сделали Священный Нож дрянным камнем, мой нож сделали Убийцей Духов. Не я убил Хранителя Хорошие Духи наказали его злобу". И Нож стал бы твоим навсегда, навсегда сделал бы тебя самым сильным. Но у Святилища тебе помешал врать Хромой. А теперь помешаю я!
Странный вскинул руку, шагнул вперед:
- Это мой Нож! Мой, только меня будет слушать! Ты, укравший, не сможешь держать его, сожжет твою руку!
Каменные Плечи замер на миг, с опаской глянул на свой кулак, сжимающий рукоять... И вдруг с визгом отшвырнул Нож, завыл, затряс рукой. На толпу пахнуло горелым мясом.
- Вот и все, - Странный улыбался, но ни веселья, ни торжества не было в этой улыбке. - Теперь все знают, кто украл Священный Нож, кто учил Безносого убивать Настоящих Людей. Теперь можешь умереть. И никто не заскулит по тебе...
Каменные Плечи обвел мутным взглядом толпу, увидел, как отступают от него Люди, как отворачиваются, прячутся друг за друга, за спину Странного; увидел злобный оскал Хромого, его пальцы, до белизны в суставах стиснувшие древко копья; увидел брезгливую жалость в глазах Кошки...
Он сгорбился, поднес к лицу скрюченные, трясущиеся от напряжения пальцы, захрипел:
- Я не хотел зла! Племени зла - не хотел! Пока Настоящие Люди слушали, что я говорил, они были сыты, и смерть приходила нечасто. Хотел, чтобы так было долго, всегда!.. Хотел сделать хорошее!..
- Хорошее... - Странный сплюнул. - Хранителя и Безносого твое хорошее увело в Заоблачную Пущу. А Хромой и Щенок? Твое хорошее останется с ними всегда - шрамами останется, болью в костях... Ты хорошо хотел, но плохо делал. И хорошее, которого ты хотел, стало злом.
Каменные Плечи рванул себя обеими руками за волосы, замотал головой и вдруг беззвучно бросился на Странного, ударил всем телом, сдавил горло могучими пальцами... А потом был тупой хрусткий удар, и тяжелое тело самого сильного из Настоящих Людей грузно осело на гремучую гальку, дернулось несколько раз и обмякло. Каменные Плечи стал трупом.
Странный смотрел на него угрюмо и молча, и Хромой смотрел на труп молча и злобно, и Кошка смотрела на убитого, брезгливо кривилась, молчала, и Настоящие Люди молчали, смотрели на мертвого и не могли поверить, что он мертв. А потом Косматая Грудь прошепелявил растерянно:
- Убил... - он глянул на Странного, и в глазах его был горький упрек. - Зачем убил? Пусть плохой был, но сильный, умный. Говорил - все слушали. А теперь? Кого теперь слушать будут?
- Тебя, - Странный отвернулся, наконец, от трупа. - Слушайте, Люди... Слушайте умных, даже если они слабые. Слушайте стариков. Не одного - всех стариков слушайте, сколько будет... Старики всегда умные. Глупые не становятся стариками...
Он помолчал, добавил непонятно:
- У вас не становятся, пока.
Потом взглянул на сморщившееся в счастливой улыбке лицо Косматой Груди, усмехнулся, поднял Звенящий Нож:
- Я не оставлю вам Убийцу Духов. Рано. Вы еще глупые. Делаете злое даже когда хотите хорошего... Скорее станьте умными, Люди, и Звенящий Камень станет ваш. Навсегда - ваш.
Странный повернулся, неторопливо зашагал прочь, и вскоре его одинокая фигура исчезла за гребнем Плоской Гривы.
Странный шел медленно, тяжело. Он часто оглядывался, и тогда Хромой падал в высокие, не успевшие еще выгореть травы, подолгу лежал, не смея шевельнуться, шалея от теплого дурмана пушистых метелок.
Он побежал догонять Странного, потому что Кошка рассказала про тени. Побежал и догнал. Это было легко - Странный шел так, будто знал, что будут догонять, будто ждал того, кто догонит. Так почему же Хромой, догнав, не поторопился окликнуть, показаться? Таился, крался следом... Почему? Он и сам не знал.
А небо все выцветало, темнело, и над равниной нависла предвечерняя сумеречная тишина. Незаметные днем кочки и бугорки теперь выдавали себя длинными резкими тенями, и в неглубоких балках тоже копились тени, набухающие, крепнущие, наливающиеся густой чернотой... Скоро тени совсем вырастут, разольются вокруг, затопят равнину мраком, и тогда придет ночь.
Неужели Странный будет идти ночью? Ведь знает: нельзя бродить по равнине, когда темно. Нельзя, если хочешь увидеть рассвет, если не ищешь смерти. Конечно, Духам клыки ночных убийц не страшны. А Людям?
Что же делать? Вернуться, пока светло? Окликнуть? Нет, окликать Странного Хромой не решался. Почему? Почему он не боялся Странного раньше, когда боялись все? Почему боится теперь? Измученный непониманием происходящего, Хромой едва успел броситься в траву, когда Странный вновь оглянулся.
Что можно увидеть сквозь густые сочные стебли, когда лежишь, вжимаясь в землю всем телом, досадуя на это самое тело за то, что оно такое заметное? Что можно увидеть так? Ничего. Хромой не мог видеть Странного, но слышал его неторопливо приближающиеся шаги, спокойное глубокое дыхание... А потом услышал и голос:
- Ты решил стать ползучим? Не сможешь: ползучие не бывают хромыми. Им нечем хромать, у них ног совсем нету - только голова и хвост. У тебя, конечно, тоже есть голова, но глупая. Не знает, что ходить ногами удобнее, чем ползать животом по колючкам. Вставай! Или ты уже лег спать?
Хромой приподнялся на четвереньки, опасливо глянул вверх, в хмурое лицо Странного. Тот мотнул подбородком:
- Когда по мокрой траве ползал, тебе вода в уши не натекла? В голове у тебя не раскисло, не булькает? Нет? Тогда почему забыл, на скольких ногах Люди ходят? Совсем вставай, говорить будем.
Хромой неохотно выпрямился. Странный с интересом рассматривал его хмурое недовольное лицо, грязный исцарапанный нос, всклокоченные космы с запутавшимися в них колючками... Потом спросил:
- Почему боишься меня?
- А почему ты вилял языком? - Хромой смотрел исподлобья, голос его дрожал от обиды. - Почему говорил, что ты - Дух? Давно, до прошлой зимы, у Речного Жала, заставил меня поверить, что умер. Заставил плакать. А сам не умирал, жил. И я ходил в долину Злых один, и мне там было страшно и больно. А ты не пошел со мной, обманул чтоб не идти...
Странный закусил губу, прищурился:
- Ты видел меня мертвым, нашел мой Нож. Значит, я умер там, где ты нашел мой череп и мой Нож...
- Нет, - Хромой отчаянно замотал головой. - Кто видел твой череп, пока ты был жив? Никто его не видел, потому что он тогда был головой, не черепом. А ты отрезал свои волосы, прилепил их к чужому черепу, не к своему. Потом убил Корнееда. Положил возле него череп. Нож положил, не пожалел. Я увидел, подумал: "Корнеед убил Странного." А ты был живой.
- Но ты видел: Каменные Плечи убивал меня, но не мог убить. Он ранил, но раны заживали. Сразу заживали, как не бывает. Кто может так, кроме Духа?
Хромой шмыгнул носом:
- Ты. Ты смог так. Но ты не Дух, ты живой, - он вздохнул, будто всхлипнул. - Тени. Когда Каменные Плечи бил тебя копьем, тень копья не касалась твоей тени. И тень его копьеца не касалась твоей тени. Значит, Каменные Плечи не ранил тебя, бил мимо. Значит, ты заставил всех увидеть то, чего не было. Как заставил меня там, на Речном Жале...
Странный криво усмехнулся, спросил:
- Кто, кроме Духа, умеет заставлять всех видеть то, чего не было?
Хромой искоса глянул на него:
- Кто, кроме тебя, умел делать из грязи горшки? А ловить рогатых в хитрые ямы? А убивать маленьким копьецом, далеко убивать - кто это умел? Кроме тебя - кто? Никто. Только ты умел, учил всех. И старый Шаман подумал: "Странный не человек - Дух". И принес тебе жертву - голову немого принес. А ты взял эту голову - вот так взял и ударил Шамана. Головой немого ударил. Много зубов ему выбил - совсем мало потом осталось у Шамана зубов. И ты сказал: "Я - человек. Как вы, только умнее". Было так? Или скажешь: "Хромой - глупый, забыл"?
- Нет, не скажу. Так было.
Странный помолчал, потом неожиданно произнес:
- Можешь перегрызть мне шею, если про тени догадалась не Кошка.
- Не стану грызть, - Хромой потупился. - Кошка догадалась.
- Умная... - Странный вздохнул. - Пусть так. Пусть я плохой, вилял языком, заставил тебя плакать. Тогда зачем ты крался за мной?
Хромой затряс головой, часто-часто зашмыгал носом:
- Ты не плохой. Делал плохо, очень плохо делал - пусть... Я знаю, и Кошка знает - Странный хороший, добрый. Не могу сказать... Слова глупые, нет таких, какие нужны сейчас...
Странный слушал, молчал. А потом сделал непонятное: протянул руку и потрепал Хромого за волосы. Хромой шарахнулся было, заморгал растерянно, и вдруг заскулил, уткнулся лицом в грудь Странного.
Они недолго стояли так. Хромой опомнился первым, отстранился, обтер ладонями мокрое лицо. Потом глянул на Странного и отвернулся, чтобы не видеть его глаз. Они смущали его, эти глаза, он не понимал их. До сих пор только Кошка умела так смотреть на него. И еще - давно, очень давно, много зим назад - так смотрела на него жилистая седая женщина, которую Хромой почти забыл, которую боялся вспоминать из-за безысходной тоски, таившейся там, во мгле полузабытого.
А потом Странный тряхнул головой и стал прежним. И голос его стал прежним - твердым, жестким:
- Ты не сказал, почему побежал меня догонять, Хромой. Ведь не для того, чтобы рассказывать, какой я плохой и хороший сразу?
- Нет, - Хромой все еще боялся заглянуть в глаза Странного. - Хотел спросить. Как ты узнал, что твой нож украл Каменные Плечи?
Странный пожал плечами:
- Тот, кто взял Нож, был умный. Сумел украсть не своими руками. Не только украсть сумел, сумел узнать, что будет потом, сумел сделать, чтобы потом было так, как нужно ему... Кто в Племени мог все это? Ты? Кошка? Вы не умеете делать зло. Кто еще?
- Каменные Плечи... И Хранитель.
- Хранитель... - Странный усмехнулся. - Хранитель не мог. Хранитель не знал, что Голова Колом уйдет следить за немыми, не знал, что будет след, который прятали. И еще... Стал бы Безносый слушать Хранителя, делать, что тот сказал?
Хромой помотал головой:
- Нет. Безносый был воин. А Хранитель не для воинов говорил, для женщин. Какую траву есть, когда болит в животе, какую воду нельзя пить такое говорил. Маленьких рожать помогал... А воины не рожают. Было: когда стал Хранителем, хотел говорить и воинам. И были такие воины - хотели слушать. А потом Каменные Плечи сказал: "Хранитель умеет прогонять Злых. Пусть прогоняет зло из воинов, делавших плохо. Пусть наказывает". И Хранитель стал наказывать. Стал для воинов хуже немого. Кто из воинов забудет боль, за которую нельзя отомстить? Таких воинов нет. Кто из воинов ни разу не делал плохо? И таких тоже нет. Все воины злились на Хранителя. Очень злились...
- Вот видишь, ты все понял сам.
Странный помолчал, потом заговорил снова - тихо, печально:
- Знаешь, как жалко было убивать Каменные Плечи? Очень жалко было. Очень умный был, далеко видеть умел. Ведь нарочно придумал, чтобы Хранитель наказывал воинов. Боялся, что воины станут слушать Хранителя сделал, чтоб ненавидели... Жалко было убивать, но не мог я его оставить живым.
Он очень плохой был, много зла мог сделать Племени. Он уже сделал большое зло, не своими руками сделал - чужими. Ты запомни, Хромой: если делает не своими руками, значит - плохой, очень плохой, самый плохой. И еще запомни: когда дерутся такие, как Каменные Плечи, больно Щенкам и Безносым. Потому, что Каменные Плечи дерутся не руками - Щенками и Безносыми они дерутся. И Хромыми - тоже. Ты помни это, помни всегда!
Он замолчал, поднял воспаленный взгляд к воспаляющемуся закатным заревом небу. И Хромой тоже запрокинул к небу хмурое лицо, завыл тоскливо и тихо. Там было пусто, в небе. Там не было ни туч, ни крылатых - только щемящая песня прозрачных неярких красок, только беспредельная бездонная пустота. Страшно... От этой пустоты, от одиночества, ею рожденного, от слов Странного - тоска и страх...
А потом Странный сильно толкнул в плечо - раз, другой:
- Перестань выть, воин!
Хромой перестал. Он с силой растер лицо, глубоко вздохнул - резкий холодный воздух обжег в груди. И страх ушел. Ушел так же непонятно, как и нахлынул.
Странный улыбнулся, спросил:
- О чем еще ты хотел говорить?
- Не говорить, - Хромой помялся. - Просить хотел. Научи показывать то, чего нет. Научи делать так, как ты делал сегодня. Научишь?
Странный медленно покачал головой. Хромой заморгал, обиженно скривил рот:
- Почему не хочешь учить? Почему боишься стать совсем добрым? Всегда учил, теперь не хочешь... Почему?
Он смотрел на Странного, ждал ответа. Но Странный молчал. Хромой досадливо дернул плечом:
- Не понимаю. Ты - Странный, делаешь только странное. Учил, теперь не хочешь учить. Говорил: "Вилять языком плохо." Потом сам вилял языком. Говорил: "Отведу тебя в Долину Звенящих Камней". Потом сделал так, что я один пошел. Хитро сделал - Звенящего Ножа не пожалел. Зачем? Не хотел идти? Тогда зачем говорил: "Пойду"? Я не просил. Не понимаю. Не люблю не понимать, плохо, не хочу...
Странный слушал его, хмурился, кусал губы. Потом заговорил неторопливо, задумчиво:
- Понять хочешь? Хорошо. Слушай, я попытаюсь рассказать тебе. Может, поймешь... Ты был в Долине Звенящих Камней, ты видел Злых - тех, странных, облитых серым. Ты помнишь их? Помнишь, я говорил тебе: "Они не люди - тени людей, которые не здесь"? Давно, очень давно я был тенью одного из Людей Звенящих Камней. Он думал вместо меня, я делал вместо него, и так было долго. Но потом он умер, и я перестал быть тенью. Я стал человеком и смог думать сам. И я думал. Я понял: Люди Звенящих Камней - трупоеды.
Они делают плохо всем: Настоящим Людям и немым, и тем, кто живет у Горькой Воды, и тем, кто живет еще дальше, о ком ты не знаешь, кого никогда не увидишь - всем, даже Злым из Долины Злых, своим теням. Это они, Люди Звенящих Камней, сделали этот мир - Горькую Воду, Синие Холмы, ваше Озеро, Реку, Долину Злых, и много-много других рек, озер, долин и холмов. А потом они сделали тех, кто стал теперь Настоящими Людьми, немыми и остальными, и поселили их в этом мире. А потом они сделали свои тени и поселили их в Долине Злых, чтобы делать этому миру зло. Потому что Люди Звенящих Камней могут жить хорошо, только когда плохо другим. Потому, что они - трупоеды.
Я понял: можно помочь вам - Людям, немым, всем. И для этого стал выбивать знаки в пещере. Я думал: потом, через много-много зим, когда ты станешь стариком и умрешь, и дети детей твоих детей станут старыми и умрут, и дети детей их детей - тоже, когда живущие в этом мире станут умными и сильными, они найдут мою пещеру, увидят мои знаки и узнают все о Людях Звенящих Камней. Узнают все, чтобы суметь уничтожить трупоедов, не дать им снова украсть у этого мира его силу и ум. Так я думал. Но мне не везло. Тени, которые не стали людьми, нашли мою пещеру, стерли знаки, пытались убить меня. Я успел убежать, пришел в Племя... Дальше ты знаешь.
Да, я вилял языком, заставил тебя думать: "Странный мертв". Я знал: ты придешь в Долину, и Злые узнают все, что знаешь ты - они умеют это. Узнают, что я умер, перестанут искать. И я смогу закончить то, что начал. И снова мне не повезло. Ты узнал, что я жив. Теперь узнают и Люди Звенящих Камней...
Странный замолчал, отвернулся. Хромой энергично скреб затылок, пытаясь понять:
- Почему Злые узнают, что ты живой? Я не скажу.
Он осекся, услышав горький смешок Странного:
- Ты не понял, Хромой. Ничего не понял. Злые не станут спрашивать тебя. Они заглянут в твою голову, узнают все, что ты помнишь. Они уже сделали так - тогда, в Долине Злых. С тобой сделали, с Кошкой...
- Больше не смогут! Со мной, с Кошкой - не смогут сделать так, Хромой схватил Странного за руку, заглянул в глаза. - Мы больше не пойдем в Долину Злых. Я не пойду, Кошка не пойдет. Как Злые смогут заглянуть в голову, которая далеко?
- Смогут... - глаза Странного были тусклыми, усталыми. - Тогда, в Долине, Злые сделали так, что теперь могут отличить тебя и Кошку от прочих, могут следить. Даже когда вы далеко. Они не станут ждать - придут к вам сами.
Хромой грыз палец, тихонько поскуливал. Он хотел, очень хотел понять то, что говорил Странный. Хотел, но не мог. Он понял только, что Странному плохо и страшно сейчас, что ему нужно помочь... Как помочь?
- Кто захотел, чтобы Безносый шел с Хромым ловить Щенка? Я захотел? Или это Хранитель сказал: "Пусть Безносый идет с Хромым, пусть следит за Хромым?" Те, кто помнят, как было, говорите!
- Безносого послал Хранитель, не ты! - взвизгнул кто-то, и визг этот утонул в одобрительном реве всех.
- Хранитель не хотел посылать Хромого одного, - Странный не кричал, говорил спокойно, но слова его почему-то не потерялись в разноголосице толпы. - Хранитель послал Безносого потому, что думал: Безносый виноват, должен был следить ночью - не следил. Пусть идет с Хромым, загладит вину. Я другое спрошу. Безносый повел Хромого там, где шел Голова Колом. Повел по следу, который прятали, хорошо прятали, - нельзя понять, кто прошел. Я спрошу: кто сказал Безносому, что от берега идет такой след? Кто знал, что есть такой след? Молчите? Я скажу вам, молчащие: только двое знали. Каменные Плечи и Голова Колом знали. Но Голова Колом - умный воин. Мог он болтать, что идет следить за немыми? Воины скажут: "Не мог". В озере плавают утонувшие, в кустах шныряют маленькие, в небе летают кусючие и крылатые, головы немых сохнут на кровлях. Все они слушают, что говорят Настоящие Люди. Нельзя болтать. Услышат - поплывут, побегут, полетят к немым; сухие черепа нашепчут - утренний ветер разнесет: Голова Колом идет следить. Немые узнают, подстерегут, убьют. Каждый воин знает: нельзя болтать, если хочешь следить незамеченным, нападать неожиданным... Так кто рассказал Безносому, где шел Голова Колом, где его след? Только глупый не поймет - кто.
Дух Странного помолчал, вслушиваясь в приглушенные перебранки Настоящих Людей. Он приметил, как плотная до сих пор толпа стала расползаться, делиться надвое... Улыбка удовлетворения тронула тонкие губы Странного, и он заговорил снова:
- Каменные Плечи сказал: "Безносого послал с Хромым не я, послал Хранитель. Значит, Хранитель - плохой, я - хороший", - так он сказал. А я скажу: это не значит ничего. Что бы случилось, если бы Хранитель послал не Безносого, послал другого? Хромой и тот, кого послал бы Хранитель, пришли бы к Безносому, сказали: "Ты видел, где Щенок вылез на берег, больше никто не видел. Покажи - где?" Кто мог бы помешать Безносому показать им след, который оставил Голова Колом, сказать: "Здесь шел Щенок"? Кто мог помешать Безносому пойти за ними, обогнать, убить из засады? Никто! Настоящие Люди, говорю вам: думайте!
Но Людям некогда было думать. Люди орали друг на друга - все громче, все злее. Люди спорили, и споры эти не могли не закончиться злом. Те, кто помнил живого Странного, верили его Духу. Но Странного помнили не все. Многие, слишком многие сбились в плотную кучу, загораживая Каменные Плечи от прочих...
И снова взметнулись к безоблачному безмятежному небу руки Странного, и почему-то умолкли спорящие, грозящие, и стало тихо. Странный опустил руки, сказал устало:
- Настоящие Люди решили драться? Зачем? Будут драться все - умрут слишком многие. А если будут драться двое, только один умрет. Я говорю: Каменные Плечи украл, учил убивать. Каменные Плечи говорит: Странный Злой, виляет языком. Пусть будем драться я и Каменные Плечи. Пусть хорошие Духи решают, кого убить.
Кто-то завизжал:
- Ты хочешь зла! Чем может человек убить тебя, если ты - Злой? У Людей нет больше Убийцы Духов!
Странный не успел ответить, Каменные Плечи опередил его:
- Хромой убивал Злых из лука. Мой лук убивает не хуже, чем лук Хромого, - он ощерился, не сводя бешеных глаз со спокойного лица Странного. - Здесь тесно для боя. Пойдем на берег, ты умрешь там.
Слепящее опускалось по небесному склону, и тени Хижин наливались густой чернотой, росли, выползали на озерный берег. Вечер не наступил еще, но он назревал в безмолвии и безветрии, как назревают летние грозы. В безмолвии? Нет. То, что невнимательному показалось бы тишиной, слагалось из многих звуков - монотонных и ненавязчивых. Чистые и мелкие озерные волны с тихим шелестом набегали на галечную отмель, всплескивали, разбиваясь о сваи Хижин, и сваи отзывались на этот плеск тягучими скрипами... И все это тонуло в негромком и тревожном многоголосом ропоте: толпящиеся на мостках и на берегу Настоящие Люди с напряженным вниманием всматривались в двоих, которые вот-вот начнут убивать друг друга.
Только небольшая полоска прибрежной гальки разделяла Дух Странного и Каменные Плечи. Они не торопились - стояли, разглядывая друг друга, и огромные тени их неподвижно застыли на крутом откосе нависшей над берегом Плоской Гривы. Каменные Плечи был спокоен, во взгляде его сквозила снисходительная жалость к неумному, который сам торопит свою смерть. И ведь не простую смерть, открывающую путь в Заоблачную Пущу, а страшную, которая навсегда.
Каменные Плечи был уверен в своем умении убивать. Даже такой спокойный, обмякший - он был страшен. Его огромное тяжеловесное тело, умеющее, однако, нападать стремительно и внезапно, холмилось мышцами нечеловеческой мощи, в узловатых когтистых пальцах лук казался никчемной хворостиной, а тростниковое копьецо терялось, будто стебелек в буреломе. Лук и одно копьецо - другого оружия Каменные Плечи не взял. Зачем? До того, кто зовет себя Духом Странного, шагов не больше, чем пальцев на руках и ногах. Умение, до сих пор не подводившее, не подведет и теперь, единственное копьецо не пролетит мимо, и бой закончится. Дух станет падалью. Пусть. Он захотел сам.
Странный хмурился, крутил дубинку за привязанный к рукояти ремешок, ждал. Наконец не выдержал, процедил насмешливо:
- Будем драться? Или будем ждать, пока копьецо пустит корешки в твою ладонь?
- Устал стоять? - Каменные Плечи скривился, медленно поднял лук. Сейчас отдыхать будешь. Теперь всегда будешь отдыхать...
Тупо хлопнула по длинной волосатой руке тетива, и толпа ахнула, завыла: копьецо ударило Странного в горло, насквозь пробило шею.
Странный пошатнулся, из раны хлынула кровь, залила грудь, темными ручейками потекла на живот...
Стиснутый в орущей толпе Хромой не верил глазам. От ужаса произошедшего оборвалось в груди, из глотки вырвался пронзительный вопль: "Не хочу, не надо, не надо!!!" Но стоявшая рядом Кошка рванула за волосы, прошипела, заикаясь от возбуждения:
- Ты не понял, глупый! Совсем ничего не понял! Смотри на тени!..
Нет, Хромой не смотрел на тени, он смотрел на Странного. И все смотрели на Странного, и стихли вопли и вой, потому что происходило ужасное. Странный, убитый мгновенно и наповал, не падал, не хотел умирать.
Он стоял, как стоял, он по-прежнему небрежно вертел свою дубинку, кривил губы в жуткой улыбке. А кровь, залившая его грудь и живот, медленно текла обратно в рану, текла снизу вверх, как не бывает... Вот уже только маленькое пятнышко алеет на его горле, вот и оно исчезло, не оставив ни следа, ни шрама - гладкая кожа, будто и не било в нее копьецо...
Странный тронул шею кончиками пальцев, ощерился:
- Что, Каменные Плечи, не сумел убить Духа? Зря не сумел, пожалеешь...
Он резко дернул рукой, перехватив дубинку за рукоять, двинулся вперед. Каменные Плечи пятился, таращился на Странного в тупом изумлении, беззвучно шевелил трясущимися губами... И вдруг с бешеным ревом вырвал у себя из носа кольцо, отшвырнул его вместе с куском кровавого мяса. Обезображенное лицо обернулось к толпе, хищный взгляд заметался, выискивая нужное.
Нашел. В тяжелом упругом прыжке Каменные Плечи выхватил из рук шарахнувшегося воина копье и ринулся навстречу Духу. Оглушенный ревом и визгом беснующихся вокруг, Хромой видел, как Странный скорчился от страшного удара в живот, как отскочил Каменные Плечи, выставив дымящееся красным копье... А Кошка возбужденно дышала в самое ухо, больно цеплялась ногтями за плечи, визжала в неуместном восторге:
- Тени! Снова - тени!
Хромой глянул на нее, увидел горящие глаза, красные пятна на скулах, трясущиеся от возбуждения губы... Как она может смотреть на тени, когда убивают Странного? Чему обрадовалась? Головой заболела?
Странный... Неужели умрет, не увидев крови врага? Или... Или снова случится непонятное? Случилось.
Странный жив. Стоит, крепко упершись ногами в гальку, и ни капли крови нет на его животе. А Каменные Плечи озадаченно рассматривает ставший чистым наконечник копья...
- Я думал: ты - умный, - Странный гадливо щурился на своего врага. Зря думал так. Ты - глупый, совсем глупый. Бросаешься, бьешь... Зачем? Не сможешь убить, вспотеешь только.
Каменные Плечи выронил копье, медленно выпрямился. Челюсть его отвисла, залитый кровью подбородок трясся, бешеная безысходная злоба мрачным пламенем полыхала в глазах.
- Смогу убить! Убью! - Каменные Плечи не говорил - рычал, захлебывался кровавой слюной. - Хорошие Духи сильнее тебя, Злой! Помогут мне!
Его рука метнулась в складки окутывающей могучее тело шкуры, вцепилась во что-то скрытое грязным заношенным мехом, рванула, и на глазах взвывшей от изумления толпы вспыхнуло-заиграло тусклыми бликами широкое лезвие Звенящего Камня.
- Вот! Смотрите, вы, не верившие! - Голос Странного гремел, перекрывая истерические вопли Настоящих Людей. - Для этого мига не убивал я его, этого ждал! Украденное в руке укравшего!
А Каменные Плечи уже крался к нему, рычал:
- Нет, Злой! Это не Нож Странного! Это Хорошие Духи помогли, сделали мой старый нож Убийцей Духов. Чтоб я смог воткнуть его в твою вонючую пасть!
- Ты давно придумал соврать так, - Дух Странного говорил громко и звонко, его слышали все. - Ты вынул бы мой нож еще тогда, у Святилища, воткнул бы его в шею Хранителя, сказал бы: "Духи сделали Священный Нож дрянным камнем, мой нож сделали Убийцей Духов. Не я убил Хранителя Хорошие Духи наказали его злобу". И Нож стал бы твоим навсегда, навсегда сделал бы тебя самым сильным. Но у Святилища тебе помешал врать Хромой. А теперь помешаю я!
Странный вскинул руку, шагнул вперед:
- Это мой Нож! Мой, только меня будет слушать! Ты, укравший, не сможешь держать его, сожжет твою руку!
Каменные Плечи замер на миг, с опаской глянул на свой кулак, сжимающий рукоять... И вдруг с визгом отшвырнул Нож, завыл, затряс рукой. На толпу пахнуло горелым мясом.
- Вот и все, - Странный улыбался, но ни веселья, ни торжества не было в этой улыбке. - Теперь все знают, кто украл Священный Нож, кто учил Безносого убивать Настоящих Людей. Теперь можешь умереть. И никто не заскулит по тебе...
Каменные Плечи обвел мутным взглядом толпу, увидел, как отступают от него Люди, как отворачиваются, прячутся друг за друга, за спину Странного; увидел злобный оскал Хромого, его пальцы, до белизны в суставах стиснувшие древко копья; увидел брезгливую жалость в глазах Кошки...
Он сгорбился, поднес к лицу скрюченные, трясущиеся от напряжения пальцы, захрипел:
- Я не хотел зла! Племени зла - не хотел! Пока Настоящие Люди слушали, что я говорил, они были сыты, и смерть приходила нечасто. Хотел, чтобы так было долго, всегда!.. Хотел сделать хорошее!..
- Хорошее... - Странный сплюнул. - Хранителя и Безносого твое хорошее увело в Заоблачную Пущу. А Хромой и Щенок? Твое хорошее останется с ними всегда - шрамами останется, болью в костях... Ты хорошо хотел, но плохо делал. И хорошее, которого ты хотел, стало злом.
Каменные Плечи рванул себя обеими руками за волосы, замотал головой и вдруг беззвучно бросился на Странного, ударил всем телом, сдавил горло могучими пальцами... А потом был тупой хрусткий удар, и тяжелое тело самого сильного из Настоящих Людей грузно осело на гремучую гальку, дернулось несколько раз и обмякло. Каменные Плечи стал трупом.
Странный смотрел на него угрюмо и молча, и Хромой смотрел на труп молча и злобно, и Кошка смотрела на убитого, брезгливо кривилась, молчала, и Настоящие Люди молчали, смотрели на мертвого и не могли поверить, что он мертв. А потом Косматая Грудь прошепелявил растерянно:
- Убил... - он глянул на Странного, и в глазах его был горький упрек. - Зачем убил? Пусть плохой был, но сильный, умный. Говорил - все слушали. А теперь? Кого теперь слушать будут?
- Тебя, - Странный отвернулся, наконец, от трупа. - Слушайте, Люди... Слушайте умных, даже если они слабые. Слушайте стариков. Не одного - всех стариков слушайте, сколько будет... Старики всегда умные. Глупые не становятся стариками...
Он помолчал, добавил непонятно:
- У вас не становятся, пока.
Потом взглянул на сморщившееся в счастливой улыбке лицо Косматой Груди, усмехнулся, поднял Звенящий Нож:
- Я не оставлю вам Убийцу Духов. Рано. Вы еще глупые. Делаете злое даже когда хотите хорошего... Скорее станьте умными, Люди, и Звенящий Камень станет ваш. Навсегда - ваш.
Странный повернулся, неторопливо зашагал прочь, и вскоре его одинокая фигура исчезла за гребнем Плоской Гривы.
Странный шел медленно, тяжело. Он часто оглядывался, и тогда Хромой падал в высокие, не успевшие еще выгореть травы, подолгу лежал, не смея шевельнуться, шалея от теплого дурмана пушистых метелок.
Он побежал догонять Странного, потому что Кошка рассказала про тени. Побежал и догнал. Это было легко - Странный шел так, будто знал, что будут догонять, будто ждал того, кто догонит. Так почему же Хромой, догнав, не поторопился окликнуть, показаться? Таился, крался следом... Почему? Он и сам не знал.
А небо все выцветало, темнело, и над равниной нависла предвечерняя сумеречная тишина. Незаметные днем кочки и бугорки теперь выдавали себя длинными резкими тенями, и в неглубоких балках тоже копились тени, набухающие, крепнущие, наливающиеся густой чернотой... Скоро тени совсем вырастут, разольются вокруг, затопят равнину мраком, и тогда придет ночь.
Неужели Странный будет идти ночью? Ведь знает: нельзя бродить по равнине, когда темно. Нельзя, если хочешь увидеть рассвет, если не ищешь смерти. Конечно, Духам клыки ночных убийц не страшны. А Людям?
Что же делать? Вернуться, пока светло? Окликнуть? Нет, окликать Странного Хромой не решался. Почему? Почему он не боялся Странного раньше, когда боялись все? Почему боится теперь? Измученный непониманием происходящего, Хромой едва успел броситься в траву, когда Странный вновь оглянулся.
Что можно увидеть сквозь густые сочные стебли, когда лежишь, вжимаясь в землю всем телом, досадуя на это самое тело за то, что оно такое заметное? Что можно увидеть так? Ничего. Хромой не мог видеть Странного, но слышал его неторопливо приближающиеся шаги, спокойное глубокое дыхание... А потом услышал и голос:
- Ты решил стать ползучим? Не сможешь: ползучие не бывают хромыми. Им нечем хромать, у них ног совсем нету - только голова и хвост. У тебя, конечно, тоже есть голова, но глупая. Не знает, что ходить ногами удобнее, чем ползать животом по колючкам. Вставай! Или ты уже лег спать?
Хромой приподнялся на четвереньки, опасливо глянул вверх, в хмурое лицо Странного. Тот мотнул подбородком:
- Когда по мокрой траве ползал, тебе вода в уши не натекла? В голове у тебя не раскисло, не булькает? Нет? Тогда почему забыл, на скольких ногах Люди ходят? Совсем вставай, говорить будем.
Хромой неохотно выпрямился. Странный с интересом рассматривал его хмурое недовольное лицо, грязный исцарапанный нос, всклокоченные космы с запутавшимися в них колючками... Потом спросил:
- Почему боишься меня?
- А почему ты вилял языком? - Хромой смотрел исподлобья, голос его дрожал от обиды. - Почему говорил, что ты - Дух? Давно, до прошлой зимы, у Речного Жала, заставил меня поверить, что умер. Заставил плакать. А сам не умирал, жил. И я ходил в долину Злых один, и мне там было страшно и больно. А ты не пошел со мной, обманул чтоб не идти...
Странный закусил губу, прищурился:
- Ты видел меня мертвым, нашел мой Нож. Значит, я умер там, где ты нашел мой череп и мой Нож...
- Нет, - Хромой отчаянно замотал головой. - Кто видел твой череп, пока ты был жив? Никто его не видел, потому что он тогда был головой, не черепом. А ты отрезал свои волосы, прилепил их к чужому черепу, не к своему. Потом убил Корнееда. Положил возле него череп. Нож положил, не пожалел. Я увидел, подумал: "Корнеед убил Странного." А ты был живой.
- Но ты видел: Каменные Плечи убивал меня, но не мог убить. Он ранил, но раны заживали. Сразу заживали, как не бывает. Кто может так, кроме Духа?
Хромой шмыгнул носом:
- Ты. Ты смог так. Но ты не Дух, ты живой, - он вздохнул, будто всхлипнул. - Тени. Когда Каменные Плечи бил тебя копьем, тень копья не касалась твоей тени. И тень его копьеца не касалась твоей тени. Значит, Каменные Плечи не ранил тебя, бил мимо. Значит, ты заставил всех увидеть то, чего не было. Как заставил меня там, на Речном Жале...
Странный криво усмехнулся, спросил:
- Кто, кроме Духа, умеет заставлять всех видеть то, чего не было?
Хромой искоса глянул на него:
- Кто, кроме тебя, умел делать из грязи горшки? А ловить рогатых в хитрые ямы? А убивать маленьким копьецом, далеко убивать - кто это умел? Кроме тебя - кто? Никто. Только ты умел, учил всех. И старый Шаман подумал: "Странный не человек - Дух". И принес тебе жертву - голову немого принес. А ты взял эту голову - вот так взял и ударил Шамана. Головой немого ударил. Много зубов ему выбил - совсем мало потом осталось у Шамана зубов. И ты сказал: "Я - человек. Как вы, только умнее". Было так? Или скажешь: "Хромой - глупый, забыл"?
- Нет, не скажу. Так было.
Странный помолчал, потом неожиданно произнес:
- Можешь перегрызть мне шею, если про тени догадалась не Кошка.
- Не стану грызть, - Хромой потупился. - Кошка догадалась.
- Умная... - Странный вздохнул. - Пусть так. Пусть я плохой, вилял языком, заставил тебя плакать. Тогда зачем ты крался за мной?
Хромой затряс головой, часто-часто зашмыгал носом:
- Ты не плохой. Делал плохо, очень плохо делал - пусть... Я знаю, и Кошка знает - Странный хороший, добрый. Не могу сказать... Слова глупые, нет таких, какие нужны сейчас...
Странный слушал, молчал. А потом сделал непонятное: протянул руку и потрепал Хромого за волосы. Хромой шарахнулся было, заморгал растерянно, и вдруг заскулил, уткнулся лицом в грудь Странного.
Они недолго стояли так. Хромой опомнился первым, отстранился, обтер ладонями мокрое лицо. Потом глянул на Странного и отвернулся, чтобы не видеть его глаз. Они смущали его, эти глаза, он не понимал их. До сих пор только Кошка умела так смотреть на него. И еще - давно, очень давно, много зим назад - так смотрела на него жилистая седая женщина, которую Хромой почти забыл, которую боялся вспоминать из-за безысходной тоски, таившейся там, во мгле полузабытого.
А потом Странный тряхнул головой и стал прежним. И голос его стал прежним - твердым, жестким:
- Ты не сказал, почему побежал меня догонять, Хромой. Ведь не для того, чтобы рассказывать, какой я плохой и хороший сразу?
- Нет, - Хромой все еще боялся заглянуть в глаза Странного. - Хотел спросить. Как ты узнал, что твой нож украл Каменные Плечи?
Странный пожал плечами:
- Тот, кто взял Нож, был умный. Сумел украсть не своими руками. Не только украсть сумел, сумел узнать, что будет потом, сумел сделать, чтобы потом было так, как нужно ему... Кто в Племени мог все это? Ты? Кошка? Вы не умеете делать зло. Кто еще?
- Каменные Плечи... И Хранитель.
- Хранитель... - Странный усмехнулся. - Хранитель не мог. Хранитель не знал, что Голова Колом уйдет следить за немыми, не знал, что будет след, который прятали. И еще... Стал бы Безносый слушать Хранителя, делать, что тот сказал?
Хромой помотал головой:
- Нет. Безносый был воин. А Хранитель не для воинов говорил, для женщин. Какую траву есть, когда болит в животе, какую воду нельзя пить такое говорил. Маленьких рожать помогал... А воины не рожают. Было: когда стал Хранителем, хотел говорить и воинам. И были такие воины - хотели слушать. А потом Каменные Плечи сказал: "Хранитель умеет прогонять Злых. Пусть прогоняет зло из воинов, делавших плохо. Пусть наказывает". И Хранитель стал наказывать. Стал для воинов хуже немого. Кто из воинов забудет боль, за которую нельзя отомстить? Таких воинов нет. Кто из воинов ни разу не делал плохо? И таких тоже нет. Все воины злились на Хранителя. Очень злились...
- Вот видишь, ты все понял сам.
Странный помолчал, потом заговорил снова - тихо, печально:
- Знаешь, как жалко было убивать Каменные Плечи? Очень жалко было. Очень умный был, далеко видеть умел. Ведь нарочно придумал, чтобы Хранитель наказывал воинов. Боялся, что воины станут слушать Хранителя сделал, чтоб ненавидели... Жалко было убивать, но не мог я его оставить живым.
Он очень плохой был, много зла мог сделать Племени. Он уже сделал большое зло, не своими руками сделал - чужими. Ты запомни, Хромой: если делает не своими руками, значит - плохой, очень плохой, самый плохой. И еще запомни: когда дерутся такие, как Каменные Плечи, больно Щенкам и Безносым. Потому, что Каменные Плечи дерутся не руками - Щенками и Безносыми они дерутся. И Хромыми - тоже. Ты помни это, помни всегда!
Он замолчал, поднял воспаленный взгляд к воспаляющемуся закатным заревом небу. И Хромой тоже запрокинул к небу хмурое лицо, завыл тоскливо и тихо. Там было пусто, в небе. Там не было ни туч, ни крылатых - только щемящая песня прозрачных неярких красок, только беспредельная бездонная пустота. Страшно... От этой пустоты, от одиночества, ею рожденного, от слов Странного - тоска и страх...
А потом Странный сильно толкнул в плечо - раз, другой:
- Перестань выть, воин!
Хромой перестал. Он с силой растер лицо, глубоко вздохнул - резкий холодный воздух обжег в груди. И страх ушел. Ушел так же непонятно, как и нахлынул.
Странный улыбнулся, спросил:
- О чем еще ты хотел говорить?
- Не говорить, - Хромой помялся. - Просить хотел. Научи показывать то, чего нет. Научи делать так, как ты делал сегодня. Научишь?
Странный медленно покачал головой. Хромой заморгал, обиженно скривил рот:
- Почему не хочешь учить? Почему боишься стать совсем добрым? Всегда учил, теперь не хочешь... Почему?
Он смотрел на Странного, ждал ответа. Но Странный молчал. Хромой досадливо дернул плечом:
- Не понимаю. Ты - Странный, делаешь только странное. Учил, теперь не хочешь учить. Говорил: "Вилять языком плохо." Потом сам вилял языком. Говорил: "Отведу тебя в Долину Звенящих Камней". Потом сделал так, что я один пошел. Хитро сделал - Звенящего Ножа не пожалел. Зачем? Не хотел идти? Тогда зачем говорил: "Пойду"? Я не просил. Не понимаю. Не люблю не понимать, плохо, не хочу...
Странный слушал его, хмурился, кусал губы. Потом заговорил неторопливо, задумчиво:
- Понять хочешь? Хорошо. Слушай, я попытаюсь рассказать тебе. Может, поймешь... Ты был в Долине Звенящих Камней, ты видел Злых - тех, странных, облитых серым. Ты помнишь их? Помнишь, я говорил тебе: "Они не люди - тени людей, которые не здесь"? Давно, очень давно я был тенью одного из Людей Звенящих Камней. Он думал вместо меня, я делал вместо него, и так было долго. Но потом он умер, и я перестал быть тенью. Я стал человеком и смог думать сам. И я думал. Я понял: Люди Звенящих Камней - трупоеды.
Они делают плохо всем: Настоящим Людям и немым, и тем, кто живет у Горькой Воды, и тем, кто живет еще дальше, о ком ты не знаешь, кого никогда не увидишь - всем, даже Злым из Долины Злых, своим теням. Это они, Люди Звенящих Камней, сделали этот мир - Горькую Воду, Синие Холмы, ваше Озеро, Реку, Долину Злых, и много-много других рек, озер, долин и холмов. А потом они сделали тех, кто стал теперь Настоящими Людьми, немыми и остальными, и поселили их в этом мире. А потом они сделали свои тени и поселили их в Долине Злых, чтобы делать этому миру зло. Потому что Люди Звенящих Камней могут жить хорошо, только когда плохо другим. Потому, что они - трупоеды.
Я понял: можно помочь вам - Людям, немым, всем. И для этого стал выбивать знаки в пещере. Я думал: потом, через много-много зим, когда ты станешь стариком и умрешь, и дети детей твоих детей станут старыми и умрут, и дети детей их детей - тоже, когда живущие в этом мире станут умными и сильными, они найдут мою пещеру, увидят мои знаки и узнают все о Людях Звенящих Камней. Узнают все, чтобы суметь уничтожить трупоедов, не дать им снова украсть у этого мира его силу и ум. Так я думал. Но мне не везло. Тени, которые не стали людьми, нашли мою пещеру, стерли знаки, пытались убить меня. Я успел убежать, пришел в Племя... Дальше ты знаешь.
Да, я вилял языком, заставил тебя думать: "Странный мертв". Я знал: ты придешь в Долину, и Злые узнают все, что знаешь ты - они умеют это. Узнают, что я умер, перестанут искать. И я смогу закончить то, что начал. И снова мне не повезло. Ты узнал, что я жив. Теперь узнают и Люди Звенящих Камней...
Странный замолчал, отвернулся. Хромой энергично скреб затылок, пытаясь понять:
- Почему Злые узнают, что ты живой? Я не скажу.
Он осекся, услышав горький смешок Странного:
- Ты не понял, Хромой. Ничего не понял. Злые не станут спрашивать тебя. Они заглянут в твою голову, узнают все, что ты помнишь. Они уже сделали так - тогда, в Долине Злых. С тобой сделали, с Кошкой...
- Больше не смогут! Со мной, с Кошкой - не смогут сделать так, Хромой схватил Странного за руку, заглянул в глаза. - Мы больше не пойдем в Долину Злых. Я не пойду, Кошка не пойдет. Как Злые смогут заглянуть в голову, которая далеко?
- Смогут... - глаза Странного были тусклыми, усталыми. - Тогда, в Долине, Злые сделали так, что теперь могут отличить тебя и Кошку от прочих, могут следить. Даже когда вы далеко. Они не станут ждать - придут к вам сами.
Хромой грыз палец, тихонько поскуливал. Он хотел, очень хотел понять то, что говорил Странный. Хотел, но не мог. Он понял только, что Странному плохо и страшно сейчас, что ему нужно помочь... Как помочь?