Джеймс Хэдли Чейз
Билет в газовую камеру

 
 

Глава 1
ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО КАНДИДАТА В ГАЗОВУЮ КАМЕРУ

   Мои коллеги, собравшиеся на казнь Бесси, сидели в баре. Было их достаточно много, и все чувствовали себя отвратительно. Я вошел в бар, когда они только собрались выпить. Все загалдели наперебой, но голос Берни перекрыл общий галдеж.
   – Парни, кто к нам пришел! – заорал он. – Король сенсаций удостоил нас своим визитом!
   Берни Гудсон – нормальный парень, но в голове его сплошная каша. Так что не стоило обращать внимания на эти слова. Лениво махнув рукой, я заказал себе виски.
   – Привет, парни, – сказал я. – Держу пари, что ваше веселое настроение скоро изменится.
   Эти слова были для них, словно холодный душ на головы, и все с неодобрением уставились на меня. Гудсон ткнул пальцем мне в грудь, – жест, который я терпеть не могу. Тем не менее, я промолчал.
   – Послушай, парень, – сказал он, пристально глядя мне в лицо. – Сюда пропускают только по специальному приглашению. Так что будь человеком и убирайся.
   Я отхлебнул виски и продемонстрировал пригласительный билет.
   – О'кей, парни, я не только ваш друг, но даже коллега, – миролюбиво сказал я. – Так что буду с вами до конца.
   Хаммершмидт из «Глобуса» сдвинул шляпу на затылок.
   – А чего это ты заявился сюда так рано? – с подозрением спросил он, напрягая голосовые связки. – Или, как всегда, рассчитываешь на свое везение?
   – Почему бы и нет, – безмятежно ответил я. – Ты груб, но попал в самую точку. Лучше явиться раньше, чем позже, как сказала одна знакомая стюардесса.
   Гудсон поставил бокал на стойку и посмотрел на часы.
   – Все начнется в 12.00, – сказал он.
   Хаммершмидт так сжал свой бокал, что тот треснул в его руках. Я задумчиво посмотрел на него.
   – Не поранился?
   – Обошлось, – буркнул он.
   – Не надо волноваться, – я не сводил с него взгляда.
   Он выдержал мой взгляд. Взяв со стойки пачку соломки, вытащил горсть. Ребята внимательно наблюдали за нами. Хаммершмидт покраснел. Он разломал соломку на две половинки, и одну из них укоротил на наших глазах; сломал еще несколько штук, зажал в кулаке, выровнял и протянул нам.
   Первым тянул Гудсон, но ему досталась не самая короткая. Потом жребий тащили еще трое, но с тем же успехом. Наступила моя очередь, ну и, конечно, короткая была у меня. Я отбросил ее в сторону. Все смотрели удивленно.
   – Везунок, как всегда, – буркнул Гудсон.
   – Кому-то же должна приходить удача, – сказал я. – Не беспокойся, ты обо всем узнаешь.
   11.20. Можно было еще упиться до чертиков, и все пили с таким пылом, словно умирать сегодня именно им.
   На улице дожидались три машины, готовые отвезти нас в тюрьму. Гудсон и Хаммершмидт устроились в одной из них, и я составил им компанию.
   – Ник, чего ради ты заинтересовался этим делом? – спросил Гудсон, едва машина тронулась с места.
   – А почему бы и нет? – я пожал плечами. – Дело Бесси вызвало много шума, не так ли? – Я усмехнулся. Гудсон – смышленый парень, но меня ему не провести. – Я подумал, что неплохо будет повидать осужденного. Во всяком случае, смерть в газовой камере – этого я еще не видел.
   – Ты думаешь, Бесси виновен? – с напускным равнодушием спросил Гудсон.
   – А то, – снова усмехнулся я.
   – Послушай, если за этим что-то кроется, ты скажи; я должен быть в курсе. Я ведь всегда делился с тобой информацией. Я надеюсь…
   – Не надо, – сухо сказал я. – Откуда, черт возьми, я знаю, его это рук дело или нет? Суд присяжных обвинил именно его, не так ли?
   – Меня не интересует мнение суда присяжных!
   – Вот бы никогда не подумал!
   – О'кей, друг, – криво усмехнулся Гудсон. – Подождем, пока тебе что-нибудь понадобится.
   Мы прибыли к зданию тюрьмы в 11.40. У ворот была небольшая толпа. Мы вышли из машины, подняв в знак приветствия руки. Ворота открылись в 11.45.
   Пара копов внимательно осмотрела наши карточки и пропустила вовнутрь. После казни Шнайдера, полиция опасалась, как бы вновь кто-нибудь не передал осужденному оружие и тот не устроил потасовку. Копы понимали, что это все равно бесполезно, но тщательно обыскивали всех. Мы остановились в тюремном дворике, не зная куда идти дальше. Вышел провожатый, и мы гуськом прошли в серое мрачное здание. Мне показалось, что осужденные на смерть преступники – мы сами. Пройдя коридором с низким потолком, мы вновь оказались во дворике. Дом смерти находился на дальнем конце тюремной территории. Нервно поеживаясь, мы увидели катафалк, который стоял перед этим зданием. Оно имело два входа: один вел в коридор, в конце которого находилась газовая камера, другой – в каморку, где сейчас находился Бесси.
   Дом смерти стоял особняком. Мы шли к нему.
   – Кто из вас будет присутствовать на последнем слове? – спросил охранник.
   Я поднял руку.
   – О'кей, ждите здесь.
   Остальные направились в коридор и стали с любопытством рассматривать газовую камеру. Гудсон прошел мимо меня последним и успел шепнуть:
   – Держи себя в руках, приятель.
   Я попытался беззаботно улыбнуться, но с удивлением обнаружил, что мышцы лица словно одеревенели. Нервы действительно были напряжены до предела.
   Газовая камера представляла собой восьмиугольник с окнами на семь сторон. Узкий коридор, где находились свидетели, был не более четырех футов в ширину. Из камеры выходила высокая стальная труба, посредством которой после казни камера проветривалась.
   Я глянул сквозь окно в газовую камеру. Там ничего не было, за исключением стула с высокой спинкой и ремнями. Снизу подходили трубы, по которым подавался газ. Я дернулся; все дрожало внутри, словно это меня должны были вскоре посадить на этот стул. Через окно были видны другие окна и коллеги, которые с любопытством рассматривали внутренности камеры. Они помахали мне рукой, и я автоматически ответил. Наверное, мы все были стаей обезьян.
   Пришло время свидания с Бесси. Он сидел в камере и курил сигарету. На нем были лишь трусы. Я вопросительно глянул на охранника.
   – Зачем вы его раздели?
   – Мы всегда так делаем. Газ скапливается в складках одежды и очень долго выветривается.
   – А если осужденные – женщины?
   Тот нервно усмехнулся. Вероятно, он тоже нервничал.
   – Их это уже не волнует.
   Бесси был рослым парнем с тяжелым лицом, на котором словно навечно застыла печаль. Заведомо считая его преступником, я нашел, что он очень похож на такового. Он был мрачен, но никаких признаков страха я не заметил. Капеллан, находящийся в камере, бормотал молитвы. Бесси изредка поглядывал на него, облизывая губы. По всему было видно, что ему чертовски надоело бормотание капеллана.
   Я вздрогнул от неожиданности, услышав за спиной шаги. Это пришел начальник тюрьмы. Он был бледен и избегал моего взгляда.
   – О'кей, – сказал он охраннику.
   Тот отпер дверь камеры и распахнул ее. Бесси посмотрел сначала на них, потом на меня. Тут уже я, в свою очередь, старательно избегал его взгляда. Но потом мне стало совестно, и я подумал, что надо же подбодрить парня. Я подмигнул. Это был глупый поступок с моей стороны, но надо же было показать, что я сочувствую ему.
   Охранник дотронулся до плеча Бесси, и тот встал. Только сейчас я заметил, что он в наручниках. Торопясь и запинаясь, начальник тюрьмы прочел приговор и в заключение хрипло спросил:
   – Какое ваше последнее слово?
   Это было как раз то, ради чего я сюда и явился. Я сделал шаг вперед. Бесси пристально глянул мне в глаза.
   – Хорошо. Я скажу… Это не моих рук дело. – Голос его звучал ровно и спокойно. Охранник попытался взять его за руку, но он отступил на шаг, не отрывая от меня взгляда. – Раскрути это дело, Мейсон. Это все Лу Спенсер. Найди его… Лу… Ты слышишь?
   Его провели в газовую камеру, усадили на стул и привязали ремнями. Я хотел было записать его слова, чтобы потом показать другим, но почему-то передумал. Через пару минут Бесси уже был надежно привязан к стальному стулу. Он глянул в мою сторону, и я кивнул, пытаясь уверить самого себя, что сделаю все, что в моих силах.
   Полицейский принес газовые баллоны и присоединил их к трубам. Начальник тюрьмы еще раз проверил надежность ремней, и они направились к двери.
   – Это быстро, – сказал начальник, не глядя на Бесси.
   Стальная дверь захлопнулась, и смертник остался один. Мы видели его через окошки. Прошло секунд десять, но мне они показались годами. Я чувствовал, как бешено бьется сердце. Бесси поднял голову, обведя взглядом окна. До него словно только сейчас дошел весь трагизм его положения. Начальник тюрьмы крутнул рукоятку, которая, очевидно, открывала газовые баллоны. На Бесси я не смотрел – мой взгляд был прикован к руке начальника тюрьмы.
   Потом я глянул в камеру. Газ наполнял ее, поднимаясь из-под стула белым туманом. Газ проник в ноздри Бесси, и парень дернулся, напрягая мышцы. Неожиданно он закричал. Из камеры не доносилось ни звука, но по его искаженному лицу и открытому рту, я понял, что он кричит. Потом голова его безвольно опустилась, тело дернулось в последний раз, и осужденный повис на ремнях. Начальник крутнул другую ручку. Пришел полицейский врач с белым листком бумаги и секундомером.
   – Тридцать секунд… Сорок… Пятьдесят… – Врач знаком показал, что можно открыть дверь.
   Я почувствовал, как к горлу подкатывает какой-то комок.
   – Он мертв, – услышал я слова врача, словно доносящиеся издалека.
   – Ну и что он сказал? – Гудсон подошел ко мне и взял за руку.
   Я пожал плечами.
   – Совесть у тебя есть? Ведь я никогда ничего от тебя не скрывал.
   – Ха! – рявкнул Хаммершмидт. – Этот тип не хочет помочь нам!
   – Он сказал: «О'кей парень. Это не моих рук дело». Точка.
   Все с подозрением уставились на меня.
   – И все? – разочарованно протянул Гудсон. – Он в самом деле больше ничего не сказал?
   Я покачал головой.
   – Это все.
   Все пошли звонить в редакции. Ко мне подошел начальник тюрьмы.
   – Я бы не принимал всерьез его слова насчет Спенсера, – сказал он тихо.
   – Вы не верите последним словам? – с надеждой спросил я.
   Он покачал головой: то ли утвердительно, то ли нет.
   – И все же я забыл бы об этом.
   Я надвинул шляпу на глаза.
   – Вы слышали о парне с деревянной ногой, который играл в теннис?
   Он кивнул.
   – Да.
   – Я тоже считал, что это фантастика…

Глава 2
НИК МЕЙСОН НАЧИНАЕТ РАССЛЕДОВАНИЕ, КАК ЗАВЕЩАЛ КАЗНЕННЫЙ

   В полицейском управлении я зашел прежде всего в комнату для прессы. Я надеялся застать здесь одного моего знакомого, у которого собирался кое-что узнать. Четверо репортеров играли в карты. Я огляделся и заметил в дальнем углу, на диване, Эдди Мо. Судя по всему, он спал. Это был самый уродливый парень, которого я когда-либо встречал. Невысокого роста, вечно грязные волосы ниспадают на плечи, полностью закрывая уши. При его рождении акушерка, принимавшая роды, скорее всего, стала заикой от испуга. Но чего у него было не занимать, так это острого ума и наблюдательности.
   Я придвинул стул, уселся и потряс его за плечо. Открыв глаза, он недовольно заворчал.
   – Неужели нельзя было подождать, пока я проснусь?
   – Извини, – с раскаянием произнес я. – Есть разговор.
   – Ага! – Эдди пригладил волосы. – Держу пари, ты вновь будешь эксплуатировать мои мозги.
   Я покачал головой.
   – Не сейчас. Мне нужно знать лишь твое мнение по интересующему меня вопросу.
   Он закрыл глаза.
   – Они уже казнили Бесси?
   – Да, – растерянно сказал я.
   – И что же тебя вдруг встревожило? – спросил он, по-прежнему не открывая глаз.
   – Откуда ты знаешь, что я встревожен?
   Когда Эдди улыбается, это зрелище не для слабонервных.
   – И все же?
   – Послушай, Мо, – я пытался говорить спокойно. – Это я пришел сюда задать тебе несколько вопросов, а не наоборот.
   Он открыл глаза.
   – И что же тебя интересует, брат? Что-нибудь, связанное с казненным?
   Я закурил и некоторое время молчал.
   – Мне почему-то кажется, что Бесси непричастен к этому делу.
   – Гениальная догадка! – Эдди застонал, открыв глаза.
   – Этот Ричмонд… – я тщательно обдумывал каждое слово. – По-моему, у него было гораздо больше врагов, чем один несчастный Бесси.
   – У него было больше врагов, чем у кого бы то ни было. И негодяй Ричмонд получил по заслугам.
   – Был еще один свидетель – женщина, не так ли? Но ее почему-то не стали слушать.
   Эдди равнодушно пожал плечами.
   – Там было много женщин, – сказал он. – У парня было женщин, как волос на голове.
   – Как ее звали? – настаивал я.
   Эдди поднял глаза к потолку.
   – Послушай, Ричмонд мертв, Бесси мертв. Оба они были мерзавцами… Ни к чему ворошить старое. Выброси все из головы.
   – Черт возьми, почему все хотят поскорее забыть об этом деле? Что-то здесь не так. Послушай, Мо, кое-что известно тебе, кое-что мне. Поехали, поговорим.
   Эдди покачал головой.
   – Хочу спать! Как только ты перестанешь донимать меня глупыми вопросами, я тут же усну…
   – У меня дома случайно сохранилась непочатая бутылка отличного виски.
   Эдди резво вскочил на ноги.
   – Сразу надо было об этом сказать! – рявкнул он. – Где моя шляпа?
   По дороге Эдди болтал о футболе. Он совершенно не разбирался в нем, но любил делать вид, будто знает обо всем на свете. Я не мешал ему болтать, думая о предстоящем деле.
   Дома я усадил его в кресло, поставил бокалы и бутылку виски.
   – Прежде чем мы напьемся, Мо, – начал я, – открою тебе карты. Я очень хочу, чтобы ты мне помог.
   Эдди усмехнулся, но ничего не сказал.
   – Мне обещали десять грандов, если я разберусь в деле Бесси.
   – Как это? – резко сказал Эдди. – Кто обещал тебе деньги?
   Я развел руками.
   – Пока это секрет. Но десять тысяч – большие деньги. Да я уже и сам догадываюсь, что в деле Бесси что-то не так. Очень уж все это смахивает на инсценировку: кто-то подставил Бесси.
   Эдди встревожился.
   – Лучше брось ты все это, Ник, – сказал он серьезно. – Можешь нажить такие неприятности на свою задницу…
   – Давай забудем про анатомию. Расскажи все, что ты знаешь.
   Он на мгновение задумался.
   – Ларри Ричмонд был президентом «Маккензи Корпорейшн», – медленно начал он, не сводя с меня немигающих глаз. – Акции компании имеются у многих. Сам понимаешь, эти люди не чета нам – у них солидный вес в экономике.
   Я наклонился вперед и подлил ему еще порцию виски. Он расценил этот жест по-своему.
   – Не лезь в эту грязь, Ник! Закроем тему и…
   – Продолжай.
   – Странностей здесь хватает. Ричмонд лично вел дела, продавая акции. Кстати сказать, они никогда не были в свободной продаже. Ну, а уж что за птица был Ричмонд, тебе не надо говорить. Пара слов на великосветском рауте, слушок на бирже… якобы из его уст. Купились многие. Его акции хорошо шли. – Он замолчал, оценивающим взглядом измеряя количество виски. – И если теперь, после смерти Ричмонда, всплывает что-то, в любом случае это будет весьма неприятное известие для держателей акций.
   Я не торопил его. Для меня это действительно было новостью, но я предпочитал помалкивать.
   Эдди наконец оторвал взгляд от бутылки виски и глянул мне в глаза.
   – Даже мой босс имеет акции «Маккензи Корпорейшн». А раз так, мне не надо говорить о его реакции на развитие событий. Ха! Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться – эта фирма занимается грязными делишками. Но, поскольку все получали на лапу, и, заметь, не слабо, каждый боялся лишний раз поинтересоваться, откуда все это берется.
   – А поконкретнее?
   – Увы… – Эдди пожал плечами. – В том-то и дело, что одни догадки и предположения.
   – Бесси как-то был связан со всем этим?
   – Это уж точно. Он многим не нравился. Но! Ричмонду он нравился, а это о многом говорит. Но, скорее всего, он где-то сказал не то, что следует. На его беду, он слишком много знал о тайных делишках фирмы. А раз так – почему бы не сделать его козлом отпущения, обвинив в реальных и нереальных грехах? На него повесили убийство, и он не смог от этого откреститься. Сейчас Бесси нет, так что забудь о нем.
   – А кто такой Лу Спенсер?
   Эдди бросил на меня настороженный взгляд.
   – Спенсер был правой рукой Ричмонда. Прежде всех именно его взяли за убийство Ричмонда.
   – Так это Лу убил Ричмонда?
   Эдди побледнел.
   – Я бы не утверждал это на все сто процентов, но…
   – О'кей, – перебил я. – Ты дал мне исчерпывающую информацию. Благодарю.
   – Надеюсь, ты не будешь искать приключений на свою голову? – Эдди поднялся.
   Но по его глазам я понял, что он боится за меня.
   – Может быть, займемся расследованием вместе? – предложил я. Гонорар пополам… Да, кстати, поговаривали, что Ричмонд отбил у Бесси девушку, и тот убил его из ревности.
   – Был такой слушок, – кивнул Эдди.
   – И кто она?
   Мо задумался.
   – Француженка. Проститутка. Ее куда-то спрятали, чтобы присяжные не вызвали ее в суд в качестве свидетеля. Но до этого дело не дошло. Блонди так никто и не вызывал.
   – Она профессиональная проститутка?
   – Разумеется… Бесси любил девиц подобного разряда.
   – Не помешает повидать ее, – сказал я. – Это может оказаться полезным.
   – Я не знаю, где она живет, но по ночам она часто бывает в «Хоч-баре».
   Похлопав его по спине, я толкнул Эдди в направлении двери. Уже на пороге он остановился.
   – О'кей, парень, я ухожу. Но все же скажи, кто мог предложить тебе десять грандов?
   – Моя тетя Белла.
   – Ты имеешь в виду дочь тети Фанни?
   Вытолкав его, я запер дверь, вытащил из бара еще одну бутылку виски и прошел в спальню. Выпив почти четверть бутылки, я медленно разделся и лег, размышляя, с чего начать. Меня не очень беспокоила финансовая сторона дела, и времени у меня было более чем достаточно. Я зарабатывал на жизнь тем, что писал статьи на всевозможные темы и рассылал по редакциям. Редакторам моя писанина нравилась, и я получал приличные гонорары. Квартира у меня достаточно удобная, а денег хватает на то, чтобы пить двадцать четыре часа в сутки. Допустим, я начну расследование, и об этом пронюхают. Маккензи или еще кто-нибудь. Наверняка кто-то предупредит меня… но все же я рискую нарваться на большие неприятности и многое потерять. Да, невеселые перспективы. Я закурил сигарету, подлил виски в бокал и поставил на столик рядом с кроватью. И в этот момент раздался телефонный звонок. Ничего себе! Я глянул на часы. Половина третьего. Кто бы это мог быть?
   – Да?
   – Ник Мейсон?
   Услышав твердый металлический голос, принадлежащий, как ни странно, женщине, я сел. Рука сама собой потянулась за бокалом, чтобы подкрепиться. Я не мог не узнать этот голос. Четыре дня назад эта женщина позвонила мне. Не называя себя, предложила мне побывать на казни Бесси, чтобы услышать его последнее слово. Чтобы я не подумал о том, что она разыгрывает меня, тут же заплатила десять тысяч долларов. Она повесила трубку, едва я попытался узнать, кто она.
   Я был донельзя заинтригован. И вот сейчас таинственная незнакомка вновь звонит мне. Я безошибочно узнал ее твердый звонкий голос.
   – Да, это я, бэби.
   – Вы ходили?
   – Разумеется.
   – И…
   – Он умер. Я слышал его последние слова: «Это сделал Лу Спенсер».
   Незнакомка тяжело вздохнула.
   – Он так и сказал?
   – Да… Но послушайте! Какое это имеет отношение к вам?
   – Я послала вам пять тысяч долларов. Когда узнаете все об этом деле и напишите статью, получите остальные пять тысяч.
   Я испугался, что она вновь повесит трубку и торопливо сказал:
   – Я начал расследование… Здесь много неясностей.
   В трубке молчание.
   – Алло, вы слушаете?! – с тревогой закричал я.
   – Да. Я надеялась, что вы приложите все силы, чтобы докопаться до истины, но сейчас вижу, что ошиблась.
   – Может быть, мы встретимся и обговорим некоторые детали? Это серьезное дело, бэби. Тут замешаны очень большие люди.
   – Думаю, вы разберетесь в этом и без меня, – в трубке послышались короткие гудки.
   Положив трубку и глядя в потолок, я нашел в адрес пропавшей собеседницы, по крайней мере, десяток очаровательных эпитетов. Да, она знала, к кому обратиться. Я начну раскручивать это дело, так как люблю совать нос в чужие дела, в особенности, если они дурно пахнут, а еще лучше – воняют. Я погасил свет. В темноте всегда думается лучше.
   Итак, с чего начать? Есть несколько путей. Необходимо познакомиться с держателями акций «Маккензи…». Потом попытаться узнать побольше о самой фирме. Поискать Лу Спенсера. Эдди умный парень, и я надеялся, что он поможет мне, если я не буду втягивать его в неприятности. Потом еще Блонди. Нужно познакомиться с ней. Во всяком случае, блондинки – моя слабость. Да, программа обширная!
   С удовлетворением подумав об этом, я уснул.

Глава 3
ЗАГАДОЧНАЯ НЕЗНАКОМКА В ЧЕРНОМ

   Меня разбудил звонок, и я традиционно чертыхнулся: меня всегда будят в самый нежелательный момент, а именно – тогда, когда мне снятся блондинки, и не просто снятся, а будто я занимаюсь с ними кое-чем.
   Соскользнув с постели, я подошел к двери. Открыв ее, я увидел посыльного. Он молча протянул мне конверт. Я взял его, расписался в получении и вздохнул. Посыльный не собирался уходить. До меня не сразу дошло, что он ждет на чай.
   Надеяться на это может только сумасшедший. Мысленно я пожелал ему на обратной дороге свалиться с лестницы и свернуть шею. Я сделал попытку осторожно прикрыть дверь.
   – Что-то ваша пижама сильно помята.
   Бедняга сделал попытку заговорить мне зубы и проскользнуть в коридор. Ха, он до сих пор надеется что-то получить от меня! Толчок в грудь вернул его на лестничную клетку. Я захлопнул дверь перед его носом и прошел в спальню, мимоходом глянув в зеркало. Посыльный был прав: пижама в самом деле выглядела ужасно. Я сел на постель и вскрыл конверт. На колени выпало пять хрустящих бумажек по тысяче долларов. Записки или чего-нибудь в таком роде не было. Мне осталось только сидеть и пялиться на деньги. Затем я вернул банкноты в конверт и положил конверт на столик.
   Неплохо! Я не успел начать работу, но деньги уже получил.
   Пройдя в ванную, я снял мятую пижаму. Холодный душ вернул бодрость. Обернув вокруг талии полотенце, я принялся за бритье, одновременно критически рассматривая себя в зеркале. Возможно, я и не очень красив, но силен и мужественен. Закончив бритье, я вернулся в спальню, решив отметить получение гонорара изрядной дозой виски.
   И вот здесь меня неприятно поразили две вещи. Во-первых, сильно пахло духами – чего не было, когда я уходил в ванную. Во-вторых, конверт со столика исчез. Сбросив полотенце, я торопливо натянул халат и прошел в гостиную. Входная дверь была полуоткрыта. Подойдя к окну, я посмотрел на улицу. Никого. Однако за угол сворачивает такси. Машина двигается подозрительно быстро.
   Я вновь вернулся в спальню и принюхался. Надо сказать, что я не из тех, кто хорошо разбирается в ароматах. Но я готов был биться об заклад, что пахло в комнате не так, как раньше. Я знал запахи своей квартиры – так ребенок, закрыв глаза, моментально определит свою кормилицу.
   Как потерявший управление робот, я описывал крути по спальне, и на мгновение у меня даже появилась дикая мысль позвонить копам. Правда, я подавил это желание в зародыше. Усевшись на стул, я принялся размышлять. Итак, красивые денежки уплыли, и мне это очень не нравилось. После приличной дозы виски я почувствовал себя значительно лучше и начал одеваться, даже не отдавая отчета, зачем это делаю. Но одевшись, почувствовал, что настроение пришло в норму. Я запер квартиру и отправился завтракать.
   Заказав два яйца, тосты и кофе, я принялся за еду. И был так поглощен этим процессом, что едва не прозевал тот момент, когда в кафе вошел еще один посетитель. Это был парень, который жил в квартире напротив моей: малосимпатичный мне человек. Я попытался прикрыться газетой, дабы он меня не заметил.
   Увы! Со злорадным выражением на лице он подошел к моему столику и уселся напротив.
   – Тебе не стоит приводить в квартиру девушек, Мейсон, – сказал он. – Это может повредить репутации нашего дома.
   – Неужели ты настолько наивен, утверждая, что от меня что-то зависит. У этого дома была плохая репутация задолго до того, как я сюда въехал. Кроме того, я никак не пойму, о чем ты говоришь. Какие девушки? – я бурчал, как разозленный индюк.
   В этот момент подошла официантка и приняла его заказ: тосты и томатный сок. Едва она ушла, сосед сказал:
   – Утром, когда я выходил за газетами, из твоей квартиры выскочила девушка. Она мчалась с такой скоростью, словно за ней гнались все демоны преисподней.
   «Если бы ее увидел я, она мчалась бы значительно быстрее!» – мрачно подумал я.
   – Это какая-то ошибка, – решительно сказал я. – По-моему, у тебя галлюцинации. В следующий раз ты скажешь, что я обзавелся детьми.
   Он с подозрением глянул на меня и злобно произнес:
   – Не надо меня дурить. Тем более, что она совсем не похожа на ребенка.
   Я допил кофе и закурил сигарету.
   – Так ты упорствуешь в своих галлюцинациях? – с любопытством спросил я. – Держу пари, ты даже не сможешь описать ее мне.
   – Как бы не так! – он довольно потер руки. – Высокая блондинка с таким обилием штукатурки на лице, что она могла бы отваливаться пластами. Одета во все черное и даже в черной шляпке. Вокруг шеи золотистый шарф. Хотя она и двигалась быстро, но я всегда смогу узнать ее.
   Я встал и отодвинул стул.