Сомбреро стоял у окна, а Рейз с козьей шкурой удалились в маленькую комнатку. Прошло порядочно времени… В конце концов, из-за двери выглянул козья шкура и поманил пальцем сомбреро. Тот тоже нырнул в маленькую комнатку.
Вышел Рейз со связкой ключей в руке и подошел к столу. Усевшись в кресло, он принялся отпирать ящики.
Появился козья шкура с охапкой картонных коробок, дошел до грузовика и сунул их в кузов, затем вернулся обратно, по дороге встретившись с сомбреро, который сделал то же самое.
Я наблюдал за Рейзом. Он просматривал какие-то бумаги, которые вытащил из одного ящика стола. Движения у него были торопливые. То и дело он откидывал бумаги в сторону.
Двое негров сновали как мыши от грузовика в офис и обратно. Это была быстрая, хорошо организованная операция. Рейз выдвинул следующий ящик и извлек из него папку. Проверив ее содержимое, он отложил ее в сторону вместе с пачкой первых бумаг. Открыв и торопливо посмотрев все до единого ящики, он запер их снова. Я решил, что нашел то, за чем пришел.
Рейз поднялся из-за стола, и я услышал его крик:
— Живее! Живее! Что вы так долго копаетесь?
Козья шкура что-то буркнул в ответ и вновь скрылся в маленькой комнатушке.
Поскольку сомбреро тоже вошел в дом, я решил, что это мой единственный шанс. Вытащив пистолет, я выскочил из-за бочек, в три прыжка добрался до кузова грузовика, схватил одну из коробок и вернулся назад за бочки в считанные секунды. Когда все уже было кончено, на крыльце появились сомбреро и козья шкура, нагруженные усиленной кучей коробок.
Рейз потратил еще несколько минут, чтобы все запереть, затем достал из кармана носовой платок и самым тщательным образом обтер все ручки и крышку письменного стола.
Козья шкура закрывал грузовик парусиной, сомбреро уже сидел за рулем. Забрав папку и бумаги, Рейз выключил в офисе свет. Потом он вышел на крыльцо, запер на ключ входную дверь и быстро направился к своей машине.
— О'кей… Поехали!
Рейз первым покинул территорию фабрики. Сомбреро, оказавшись на улице, остановился и подождал, пока козья шкура не закроет ворота.
Я затаился за пахучими бочками с лягушками, прижимая к себе коробку, и ждал, не трогаясь с места, пока не услышал, как вдали замер звук обоих моторов. Выйдя со двора через заднюю калитку, я быстро побежал в отель.
В вестибюле горела всего одна лампа над столиком администратора. В помещении никого не было. Двое коммерсантов, вероятно, легли спать. Старый Абрахам даже похрапывал, руки у него были сложены на коленях. Я осторожно разбудил его. Он с трудом открыл глаза и заморгал на меня, потом его черная физиономия расплылась в улыбке.
— Должно бить, немного задремал. Вам что-нибудь надо, мистер Уоллес?
— Консервный нож.
Он растерянно уставился на меня.
— Не понял…
— Консервный нож у вас найдется?
— Консервный нож?
— Совершенно верно.
Я говорил негромко. Абрахаму было за восемьдесят, я его безжалостно разбудил, возможно, он видел приятные сны о своей молодости или, наоборот, о внуках.
— Самый обычный консервный нож.
Он потер лоб, закрыл и открыл глаза, потом кивнул:
— Сейчас раздобуду. Если вы голодны, мистер Уоллес, я смогу принести еду.
— Нет, спасибо. Только консервный нож.
Он медленно поднялся на ноги, качнулся вбок, и медленно зашаркал к ресторану.
Я ждал. Прошло минут пять, прежде чем он вернулся.
— Кухарке это не понравится, мистер Уоллес, — сказал он, протягивая мне неказистый консервный нож. — Вы вернете мне его до завтрака?
— Непременно верну.
В моей руке возник 10-долларовый билет.
— Благодарю, Абрахам. Вы когда ляжете спать?
— Мистер Вьет любит, чтобы мы были открыты всю ночь. Он говорит, что никогда не знаешь, когда заявится клиент. Кому-то может понадобиться постель, на то и существуют отели.
Он аж ахнул, когда я положил деньги перед ним на стол:
— Что вы, мистер Уоллес, в этом нет необходимости!
Включив свет и заперев за собой дверь на ключ, я поставил коробку на стол. Она была довольно объемистой, примерно шесть на четыре дюйма.
Наклейка на коробке гласила:
ПРОДУКЦИЯ МОРГАНА И ВЕЗЕРСПУНА
СИРЛЬ-ФЛОРИДА
Миссис Люсиллс Бэнберри,
1445, Вест Драйв. Лос-Анджелес
Использовав свой "многоцелевой перочинный нож, я осторожно снял ленту, которой была заклеена крышка, и откинул ее. В двух отделениях находились две консервные банки с блестящими верхушками. Вытащив одну из них, я прочитал надпись:
«ЛЯГУШАЧЬИ ЛАПКИ»
Роскошное блюдо. Готовое, жаркое на двоих, которое можно быстро приготовить согласно прилагаемой инструкции.
Инструкция была точно такой же, какую я выслушал недавно от мисс Смит. Консервным ножом я удалил крышку с жестянки и осмотрел аккуратно уложенные лягушачьи лапки, казавшиеся в масле золотистыми. Они и вправду выглядели вполне съедобными. Потыкав лезвием ножа, я обнаружил малюсенький пластиковый пакетик, содержащий белый порошок. Я выудил его, после чего, пройдя в ванную, тщательно обмыл его.
Я уже догадался, что в нем находится, но я должен был в этом удостовериться лично. Спрятав пакетик в бумажник, я выбросил оставшееся содержимое консервной банки в туалет, туда же угодила и наклейка. Я спустил воду и смыл всю эту гадость.
Приблизившись к окну, я открыл его, удостоверился, что на улице никого нет, и зашвырнул пустую банку как можно дальше. Потом запечатал коробку, в которой теперь оставалась всего одна банка, и спрятал ее к себе в кладовку. Возможно, мне не удастся найти Джонни Джексона, говорил я себе, раздеваясь, но все же моя поездка в Сирль не оказалась бесплодной.
Приняв душ, я лег спать со спокойной душой.
Глава 7
Вышел Рейз со связкой ключей в руке и подошел к столу. Усевшись в кресло, он принялся отпирать ящики.
Появился козья шкура с охапкой картонных коробок, дошел до грузовика и сунул их в кузов, затем вернулся обратно, по дороге встретившись с сомбреро, который сделал то же самое.
Я наблюдал за Рейзом. Он просматривал какие-то бумаги, которые вытащил из одного ящика стола. Движения у него были торопливые. То и дело он откидывал бумаги в сторону.
Двое негров сновали как мыши от грузовика в офис и обратно. Это была быстрая, хорошо организованная операция. Рейз выдвинул следующий ящик и извлек из него папку. Проверив ее содержимое, он отложил ее в сторону вместе с пачкой первых бумаг. Открыв и торопливо посмотрев все до единого ящики, он запер их снова. Я решил, что нашел то, за чем пришел.
Рейз поднялся из-за стола, и я услышал его крик:
— Живее! Живее! Что вы так долго копаетесь?
Козья шкура что-то буркнул в ответ и вновь скрылся в маленькой комнатушке.
Поскольку сомбреро тоже вошел в дом, я решил, что это мой единственный шанс. Вытащив пистолет, я выскочил из-за бочек, в три прыжка добрался до кузова грузовика, схватил одну из коробок и вернулся назад за бочки в считанные секунды. Когда все уже было кончено, на крыльце появились сомбреро и козья шкура, нагруженные усиленной кучей коробок.
Рейз потратил еще несколько минут, чтобы все запереть, затем достал из кармана носовой платок и самым тщательным образом обтер все ручки и крышку письменного стола.
Козья шкура закрывал грузовик парусиной, сомбреро уже сидел за рулем. Забрав папку и бумаги, Рейз выключил в офисе свет. Потом он вышел на крыльцо, запер на ключ входную дверь и быстро направился к своей машине.
— О'кей… Поехали!
Рейз первым покинул территорию фабрики. Сомбреро, оказавшись на улице, остановился и подождал, пока козья шкура не закроет ворота.
Я затаился за пахучими бочками с лягушками, прижимая к себе коробку, и ждал, не трогаясь с места, пока не услышал, как вдали замер звук обоих моторов. Выйдя со двора через заднюю калитку, я быстро побежал в отель.
В вестибюле горела всего одна лампа над столиком администратора. В помещении никого не было. Двое коммерсантов, вероятно, легли спать. Старый Абрахам даже похрапывал, руки у него были сложены на коленях. Я осторожно разбудил его. Он с трудом открыл глаза и заморгал на меня, потом его черная физиономия расплылась в улыбке.
— Должно бить, немного задремал. Вам что-нибудь надо, мистер Уоллес?
— Консервный нож.
Он растерянно уставился на меня.
— Не понял…
— Консервный нож у вас найдется?
— Консервный нож?
— Совершенно верно.
Я говорил негромко. Абрахаму было за восемьдесят, я его безжалостно разбудил, возможно, он видел приятные сны о своей молодости или, наоборот, о внуках.
— Самый обычный консервный нож.
Он потер лоб, закрыл и открыл глаза, потом кивнул:
— Сейчас раздобуду. Если вы голодны, мистер Уоллес, я смогу принести еду.
— Нет, спасибо. Только консервный нож.
Он медленно поднялся на ноги, качнулся вбок, и медленно зашаркал к ресторану.
Я ждал. Прошло минут пять, прежде чем он вернулся.
— Кухарке это не понравится, мистер Уоллес, — сказал он, протягивая мне неказистый консервный нож. — Вы вернете мне его до завтрака?
— Непременно верну.
В моей руке возник 10-долларовый билет.
— Благодарю, Абрахам. Вы когда ляжете спать?
— Мистер Вьет любит, чтобы мы были открыты всю ночь. Он говорит, что никогда не знаешь, когда заявится клиент. Кому-то может понадобиться постель, на то и существуют отели.
Он аж ахнул, когда я положил деньги перед ним на стол:
— Что вы, мистер Уоллес, в этом нет необходимости!
Включив свет и заперев за собой дверь на ключ, я поставил коробку на стол. Она была довольно объемистой, примерно шесть на четыре дюйма.
Наклейка на коробке гласила:
ПРОДУКЦИЯ МОРГАНА И ВЕЗЕРСПУНА
СИРЛЬ-ФЛОРИДА
Миссис Люсиллс Бэнберри,
1445, Вест Драйв. Лос-Анджелес
Использовав свой "многоцелевой перочинный нож, я осторожно снял ленту, которой была заклеена крышка, и откинул ее. В двух отделениях находились две консервные банки с блестящими верхушками. Вытащив одну из них, я прочитал надпись:
«ЛЯГУШАЧЬИ ЛАПКИ»
Роскошное блюдо. Готовое, жаркое на двоих, которое можно быстро приготовить согласно прилагаемой инструкции.
Инструкция была точно такой же, какую я выслушал недавно от мисс Смит. Консервным ножом я удалил крышку с жестянки и осмотрел аккуратно уложенные лягушачьи лапки, казавшиеся в масле золотистыми. Они и вправду выглядели вполне съедобными. Потыкав лезвием ножа, я обнаружил малюсенький пластиковый пакетик, содержащий белый порошок. Я выудил его, после чего, пройдя в ванную, тщательно обмыл его.
Я уже догадался, что в нем находится, но я должен был в этом удостовериться лично. Спрятав пакетик в бумажник, я выбросил оставшееся содержимое консервной банки в туалет, туда же угодила и наклейка. Я спустил воду и смыл всю эту гадость.
Приблизившись к окну, я открыл его, удостоверился, что на улице никого нет, и зашвырнул пустую банку как можно дальше. Потом запечатал коробку, в которой теперь оставалась всего одна банка, и спрятал ее к себе в кладовку. Возможно, мне не удастся найти Джонни Джексона, говорил я себе, раздеваясь, но все же моя поездка в Сирль не оказалась бесплодной.
Приняв душ, я лег спать со спокойной душой.
Глава 7
Гарри Медоуз, высокий худощавый человек лет семидесяти, одно время руководил полицейской лабораторией в Парадайзсити. Когда ему подошло время выходить в отставку, полковник Пармелл предложил ему возглавить небольшую, но отлично оснащенную лабораторию в агентстве. Медоуз ухватился за это предложение. Его считали лучшим патологом во Флориде и до сих пор, несмотря на возраст, он находился в ведущих рядах. К нему часто обращались за консультацией его последователи в полицейской лаборатории.
Когда я вошел, Медоуз что-то исследовал под микроскопом. Я уже примчался в Парадайз-сити из Сирля, захватив с собой коробку с оставшейся банкой лягушачьих лапок.
— Привет, Гарри! — воскликнул я, врываясь в помещение. — У меня есть для тебя работенка.
Он знаком показал, чтобы я ему не мешал. Глаза его были прикованы к микроскопу.
— Гарри! Очень важно и очень срочно!
Он вздохнул, повернулся на вращающемся стуле и улыбнулся.
— Вы, молодые люди, вечно спешите. Что там у тебя?
Я достал из бумажника мешочек и положил его на стол.
— Ты можешь это исследовать побыстрее, Гарри? Предполагается, что здесь находится быстро приготовляемый соус, который идет с лягушачьими лапками. — Правда? Было бы совсем хорошо, если бы соус оказался красным. Знаешь, мне нравятся лягушачьи лапки. А где ты это раздобыл, Дирк?
— Здесь может оказаться вовсе не соус, Гарри. Работа срочная. Я буду в своем кабинете. Ты мне звякнешь, да?
Он кивнул и взял в руки мешочек.
Вернувшись к себе в кабинет, я обнаружил, что Чика нет на месте. Всю дорогу из Сирля я мысленно сочинял донесение полковнику. Сейчас, усевшись за стол, я принялся его печатать на машинке и успел добраться до половины, когда раздался звонок Медоуза.
— Подойди ко мне, Дирк! — резко произнес он.
Оставив отчет, я прошел по длинному коридору до лаборатории.
— Что за чертовщина!? — воскликнул Гарри, уставившись на меня с каким-то возмущением. — Где ты взял этот мешочек?
Я прикрыл за собой дверь и подошел к нему ближе.
— Что в нем?
— Пятьдесят процентов чистого героина и столько же глюкозы.
— Я предполагал, что в нем должно было быть что-то в этом роде. Ты не знаешь рыночную цену этого мешочка?
— Отлично знаю: триста долларов. Я произвел в уме некоторые расчеты. В каждой коробке по две банки, всего шестьсот долларов. Грузовик нагружен приблизительно пятьюстами коробками, то есть товаром на три сотни тысяч долларов. Если доставка производилась всего раз в месяц, в чем я далеко не был уверен, то доход Везерспуна выражался фантастической цифрой в три миллиона шестьсот тысяч долларов в год!
— Не ошибаешься ли ты в цене, Гарри?
— Это же настоящий героин. Ну а стоимость я узнаю ежемесячно у ребят из отдела борьбы с наркотиками. Этот мешочек стоит триста долларов!
— Благодарю, Гарри! Сейчас я пишу отчет для полковника. Большего я тебе сообщить не могу. Положи это снадобье обратно в мешочек. Это будет вещественным доказательством.
Я побежал назад в кабинет. Еще полчаса у меня ушло на то, чтобы прикончить отчет. Положив его в конверт, я отнес его и коробку с одной банкой лягушачьих лапок Гленде Керри.
Гленда была личным помощником полковника. Высокая, темноволосая, хорошенькая, лет тридцати от роду, с самой простой прической и в строгом костюме, она и внешне была тем, чем была в действительности: образцовым работником, настолько преданным общему делу, что никто из мужчин не замечал в ней женщины.
Когда я вошел в ее кабинет, она перелистывала какую-то папку с документами.
— Привет, Гленда!
Я положил коробку на ее стол и добавил:
— Будь добра, спрячь это в сейф. Это стоит огромных денег, и добавь туда еще и конверт.
— Что это такое? Ты все еще работаешь по делу Джексона?
— Конечно. Полковник приказал мне заняться этим делом, вот я и занимаюсь.
— Ты тратишь уйму денег, — Гленда в первую очередь думала о финансах. Ты далеко продвинулся?
— Все отражено в отчете, но он предназначен исключительно для полковника.
Очень крупное дело, Гленда. Тебе лучше не совать туда свой носик.
Она передернула плечиками.
— Куда ты теперь направляешься?
— Все это выяснится завтра, когда возвратится полковник. Он ведь приедет завтра?
— Так он сказал. Я не имела от него известий с тех пор, как он убыл в Вашингтон.
— О'кей. В таком случае спрячь эту коробку и конверт понадежней, пожалуйста.
Когда я шел назад по коридору, то увидел, выходившую из лифта Терри Стюарт — одну из служащих и ее тезку Терри О'Брайена, который сразу же подошел ко мне и сказал:
— Кое-что я для тебя раздобыл.
И мы вместе направились в кабинет.
О'Брайен выглядел настоящим ирландцем, каким он и был: атлетически сложен, ниже среднего роста, лицо, выглядевшее так, будто кто-то задумал расплющить его нос, и это ему почти удалось, веселая ухмылка и зоркие голубые глаза.
— Так что же ты разнюхал, Терри?
— Миссис Филис Стобарт, девичье имя Филис Ловери, возраст сорок три года, — рассказывал О'Брайен, а я записывал все это на листочке. — Я позвонил Тайсону, он явился ко мне с данными, которые ты сочтешь интересными.
Ритчи Тейсон был хозяином небольшого, но хорошо работающего частного детективного агентства в Джексонвилле. Иногда мы пользовались его услугами. — Сколько он запросил? — поморщился я.
— Я доторговался до сотни долларов, — Терри вопросительно уставился на меня. — Это О'кей?
— Зависит от того, что он дал.
— Примерно сорок лет назад, так сообщил мне Тайсон, мистер и миссис Чарлз Ловери, удочерили девочку из местного приюта. Ловери были людьми весьма респектабельными, у него было процветающее бюро путешествий. Приемная дочка появилась у них, когда ей было всего четыре года. Сведений о его побочных доходах не было, так же, как и не было сведений о родителях девочки. Ее подбросили к дверям приюта. Похоже, что Ловери ошиблись в выборе. Когда девочка подросла, она сделалась трудным ребенком: не хотела заниматься в школе, постоянно вертелась с мальчишками, потом начала воровать в магазинах самообслуживания, нарывалась на неприятности в полиции и так далее. Согласно данным Тайсона, Ловери изо всех сил старались ее перевоспитать, но у них ничего не получалось. Девочка стала малолетней преступницей. Заработала срок в колонии, сбежала, была водворена обратно, наконец ее выпустили. К этому времени ей уже исполнилось семнадцать лет. Она прожила у Ловери около недели и исчезла. Ловери сообщили об этом в полицию, но вообще-то благодарили Бога, что так получилось. Полиция приняла обычные меры, однако найти ее не сумели. Затем, лет десять спустя, однажды вечером она оказалась в доме Ловери. Они рассказали Тайсону, который был их другом, что девушка изменилась до неузнаваемости в худшую сторону. Стала резкой, грубой, и в полном смысле напугала уже немолодую пару. Она потребовала у них пятьсот долларов. Они решили, что она вновь находится в бегах, дали ей денег, и она тут же исчезла. После этого я не нашел ее следов, Ловери умерли. Следующие данные: ее замужество. Она стала миссис Стобарт год назад.
— Так что приблизительно с год о ней ничего не было известно?
— Совершенно верно.
— Десять лет большой срок, за это время многое могло случиться. Терри, я хочу, чтобы ты отправился в Секомб и поразнюхал в агентстве, которое поставляет девушек для ночных клубов со стриптизом. Мне нужна фотография и история Стеллы. Коста, которая когда-то работала в Скин-Клубе. Ее адрес был Мейсистрит, 9. Будешь говорить, что она унаследовала небольшие деньги, люди на это обычно клюют. Да, еще один момент. Держись подальше от Скин-Клуба. Ясно?
Еще несколько минут у меня ушло на то, чтобы напечатать доклад О'Брайена и отнести его Гленде.
— Дополнительный материал для полковника, — сообщил я. — Положи его вместе с теми бумагами.
Она откинулась назад в кресле.
— Я только что узнала, что полковник задерживается в Вашингтоне. Его не будет до понедельника.
Я улыбнулся.
— Что ни делается, все к лучшему! Выходит, у меня в запасе еще пять дней. Простившись с ней, я побежал к своей машине и направился в офис Говарда и Венболта.
По дороге я остановился, чтобы перекусить булочками с рублеными бифштексами и выпить пива. Так что до офиса я добрался уже в половине третьего.
Толстая пожилая особа посмотрела на меня с явным недоверием.
— К мистеру Венболту, — сообщил я.
— Вам назначено? Ведь вы мистер Уоллес, не так ли?
— Да. В отношении времени четкой договоренности нет, но он меня примет.
— Мистер Венболт только что вернулся с ленча.
— То же самое могу сказать про себя. Значит, мы оба в одинаковом положении. Будьте любезны, сообщите ему, что я здесь.
Она неодобрительно посмотрела на меня, после чего включила селектор.
— К вам пришел мистер Уоллес из агентства Пармелла, мистер Эдвард, доложила она.
— Просите его ко мне! — загудел громкий голос Венболта.
— Полагаю, дорогу вы знаете? — посмотрела она на меня.
— Конечно. Третья дверь направо по коридору.
Она не соблаговолила подтвердить это и начала просматривать какие-то юридические документы. Я ощутил еле скрываемую жалость к этой женщине. Она была старой, толстой и, наверное, ее недолюбливали. Призрак власти, которой она обладала, оберегая покой босса, уменьшался. В скором времени она будет сидеть в своей небольшой квартирке в обществе кастрированного кота. Такова ее будущность.
Я нашел Эдварда Венболта за письменным столом. Вид у него был сытый и довольный. Он одарил меня профессиональной улыбкой, поднялся, чтобы пожать руку и жестом пригласил меня сесть.
— Ну, мистер Уоллес, — пророкотал он, когда я устроился, — у вас есть новости?
— О чем вы?
— Когда мы встречались в последний раз, разве вы не искали внука Фредерика Джексона?
Мне стало ясно, что его утренний стаканчик-другой затуманил ему мозги.
Затем он добавил:
— Верно, не так ли?
— Последний раз, когда мы встречались, — мистер Венболт, мы искали Джонни Джексона. Получили ли вы ответь на ваши объявления?
Он придвинул ко мне ящик с сигарами.
— Ах, нет. Мы прекратили поиски по указанию мистера Везерспуна. Спрашиваю из чистого любопытства: вы нашли мальчика? — он приподнял крышку ящичка. — Хотите сигару?
— Пока еще не нашел, но поиски продолжаю, — сигары я отодвинул в сторону.
— Благодарю вас, нет.
Венболт выбрал себе сигару, отрезал кончик, понюхал ее и закурил.
— Трудная задача.
Я предоставил ему несколько секунд, чтобы он мог покрасоваться с душистой сигарой в зубах, а затем осведомился:
— Вы, конечно, слышали о мистере Везерспуне?
У него на физиономии появилось выражение, которому позавидовал бы владелец похоронного бюро.
— Да, разумеется… Узнал сегодня утром. Кошмар! Человек в расцвете лет…
— Никто из нас не вечен. Люди приходят и уходят, — изрек я, доставая пачку сигарет. — Как я понимаю, вы занимаетесь состоянием мистера Везерспуна?
— Да.
Я ждал продолжения, но он, казалось, был заинтересован своей сигарой больше, чем мистером Везерспуном.
— Имеется лягушачья фабрика и бакалейный магазин, — произнес я. — Кроме того, у мистера Везерспуна должны быть солидные сбережения.
Венболт внимательно посмотрел на меня.
— У меня сложилось впечатление, что вас наняли для того, чтобы разыскать внука Фредерика Джексона. А вы почему-то пытаетесь получить информацию о состоянии мистера Везерспуна, что не имеет ни малейшего отношения к решению вашей задачи, — он взглянул на часы. — Я не могу уделить вам больше времени. — Вы когда-нибудь бывали в Сирле, мистер Венболт?
— В Сирле? Конечно, нет.
— Проявите немного терпения, — я выдал Венболту открытую, дружескую улыбку. — Я занимался «раскопками» в Сирле, разыскивая Джонни Джексона, и добыл доказательства того, что если бы мистер Везерспун был бы жив, я мог бы упрятать его за решетку минимум на 15 лет.
— Какие Доказательства? — вытаращил глаза Венболт.
— До тех пор, пока я не закончу дело и не отчитаюсь перед полковником Пармеллом, который затем передаст материалы в полицейское управление, я не могу сказать вам этого, мистер. Венболт, но заверяю вас, что не шучу. Разумеется, я сумею, если постараюсь, выяснить размеры состояния Везерспуна, но у меня мало времени, поэтому я надеюсь, что вы мне поможете.
— Вы хотите сказать, что Везерспун был преступником?
— Он был центровым банды по продаже наркотиков. Большего я вам сообщить не могу.
От волнения Венболт не заметил, что на его белоснежные брюки упал пепел от сигары.
— Наркотики?
— Героин… Это строго конфиденциально, вы должны это понимать. Каково состояние Везерспуна?
— Я бы сказал в полмиллиона. Все зависит от того, сколько стоят фабрика и магазин. Он весьма разумно вкладывал деньги через моих маклеров. Откровенно говоря, я поражался, какие огромные барыши дает Везерспуну его лягушачья фабрика, — он отложил сигару в сторону. — Наркотики? Это ужасно! Полагаю, вы отвечаете за свои слова?
— У меня достаточно доказательств против него, мистер Венболт, но вы понимаете, что он действовал не один, так что я продолжаю расследование. Кто наследует его состояние?
Венболт снова схватил сигару, заметил, что она потухла, и принялся ее раскуривать.
— Не понимаю, каким образом лягушачья ферма может быть связана с наркотиками?
— Это была умная фиговая операция.
— Какая операция?
— Лягушачья фабрика служила Везерспуну превосходным «фиговым листком» для прикрытия подпольной деятельности… Так кто унаследует его состояние?
Он долго разглядывал сигару, затем пожал плечами.
— Ввиду того, что вы мне сообщили, мистер Уоллес, и поскольку мой клиент умер, опять-таки желая помочь вам в вашем расследовании, я не считаю, что имею моральное и профессиональное право не сообщать вам о том, что произошло несколько дней назад, точнее, неделю назад.
Я терпеливо ждал. Ох, уж эти адвокаты! Как они любят нанизывать слова.
— Мистер Везерспун приехал повидаться со мной. Он был не в себе и выглядел больным. Я бы сказал так: было похоже, что он почти не спал. Это было удивительно, потому что покойный всегда являл собой образец уверенности и твердости. Он сообщил мне, что намеревается отойти от дел. Это меня удивило, ведь ему исполнилось всего лишь 48 лет. Он поручил мне продать все его бумаги. Я напомнил ему, что некоторые акции в данный момент сильно упали в цене, но что это явление временное и не следует спешить. Но он заявил, что ему срочно нужны наличные. Далее, он поручил мне продать бакалейный магазин в Сирле за столько, за сколько удастся. Я очень чувствителен к атмосфере и не сомневаюсь, что мой клиент находился под каким-то непосильным гнетом, и поинтересовался, намеревается ли он также расстаться с лягушачьей фабрикой, на что он довольно резко ответил, что этим вопросом займется лично, — Венболт помолчал, чтобы сделать пару затяжек. — Вот тут я поднял тот вопрос, который не переставал беспокоить меня с того момента, как мистер Везерспун стал моим клиентом. Я объяснил ему, что он не оставил завещания. Он ответил, что у него нет родственников, так что ему наплевать на всякие завещания. Я объяснил ему, что если умрет один из моих клиентов с таким солидным состоянием, как у него, не оставив завещания, у меня могут возникнуть серьезные неприятности. Меня обвинят в некомпетентности и несерьезном отношении к своим обязанностям. Он сидел на том же стуле, на котором в данный момент сидите вы, внимательно глядя на меня. Потом он как-то странно ухмыльнулся. Точнее, это была циничная ухмылка. — Венболт занялся сигарой, аккуратно стряхивая пепел в ониксовую пепельницу. — Он сказал, что не подумал об этом, но раз уж дело обстоит таким образом, то он хочет завещать все деньги и бакалейный магазин мисс Пегги Вьет из Сирля.
Мое лицо осталось бесстрастным.
— А он это обосновал каким-то образом? — поинтересовался я.
— Я спросил его, кто такая мисс Вьет. Он ответил, что она была его любовницей и что он скверно с ней обращался. Поскольку у него нет близких, то почему бы не оставить свое состояние ей? Он снова так же непринужденно ухмыльнулся и добавил, что ей все равно ничего не достанется, поскольку он не намерен умирать, но коли такое случилось бы, пусть уж она порадуется. Я составил завещание, пока он курил сигару, и мои клерки засвидетельствовали его подпись, — Венболт погасил сигару. — Таким образом, мисс Вьет унаследовала как минимум полмиллиона зелененьких.
— Она уже знает?
— Мистер Везерспун умер только вчера. Завещание должно быть апробировано.
Я намерен на будущей неделе съездить в Сирль и сообщить ей о наследстве.
— А лягушачья фабрика? Ведь если ее кто-нибудь намерен приобрести, то, как я уверен, эти деньги, как часть состояния Везерспуна, тоже получит мисс Вьет?
— Я тоже так считаю, — с некоторым сомнением проговорил Венболт. Покойный забрал у меня все документы, касающиеся фабрики. Если фабрика уже продана, то я, конечно, буду настаивать на правах мисс Вьет на получение денег. — Иными словами, пока у вас нет данных о том, продана ли уже фабрика, а если да, то кому? И раз у вас нет документов, то вы этого и не узнаете?
— Верно, конечно, но как только завещание будет вскрыто, я намерен посетить фабрику и установить, что там происходило.
— Фабрика будет продана очень быстро. Следите за этим внимательно, мистер Венболт. Вы говорите, что Везерспун забрал всю документацию, так где же она? — Этого я не знаю, но могу справиться в банке.
— Сделайте это непременно и сообщите мне, хорошо?
— Думаю, это возможно, — он достал новую сигару из ящика, посмотрел на нее и почему-то положил обратно. — Вы серьезно утверждаете, что мистер Везерспун причастен к торговле наркотиками?
— Да. А фабрика была основным звеном в хорошо налаженной системе, рэкет же был настолько выгодным, что его будущий владелец, несомненно, будет развивать его дальше.
Адвокат потер рукой двойной подбородок.
— Не следует ли вам обратиться в полицию, мистер Уоллес?
— Как только я это сделаю, они навалятся в первую очередь на вас же. Подготовьтесь к проверке, — я поднялся со стула. — Сотрудники проверят все, я имею в виду сотрудников отдела по борьбе с наркотиками. Они не привыкли церемониться, так что и мне следует подготовиться.
— Но ведь я могу сообщить им только то, что сообщил вам, — обеспокоенно пробормотал он.
— Сейчас вы представляете мисс Вьет. В скором времени кто-то купит лягушачью фабрику. Вам легко выяснить имя покупателя, намного легче, чем мне. Покупатель будет новым «толкачом» наркотиков. Его нельзя спугнуть, понимаете? Вы узнаете, кто он такой, и тогда полиция из отдела борьбы с наркотиками поклонится вам в ножки. Так что наведите справки и сообщите мне. Это очень важно.
— Я считаю, что нам необходимо немедленно посоветоваться с полицией.
— Еще рано. Я хочу довести дело до конца сам. Полковник Пармелл имеет подробный отчет обо всех событиях. Через пять дней он вернется из Вашингтона. Действуйте заодно со мной, мистер Венболт, от этого вы только выиграете. Выясните, кто покупает фабрику.
Он немного поразмышлял, потом кивнул.
— Я наведу справки. Где вас можно найти?
Я протянул ему свою служебную карточку.
— Просто попросите мне передать, и я сразу же приеду. Это крупное дело, мистер Венболт. Постарайтесь не наделать глупостей. Мне нужно раздобыть доказательства… Если только вы вызовете их сейчас — я имею в виду полицию — они испортят все то, что мне удалось сделать, сами же ничего не добьются. В таком важном деле спешить нельзя. Согласны?
Когда я вошел, Медоуз что-то исследовал под микроскопом. Я уже примчался в Парадайз-сити из Сирля, захватив с собой коробку с оставшейся банкой лягушачьих лапок.
— Привет, Гарри! — воскликнул я, врываясь в помещение. — У меня есть для тебя работенка.
Он знаком показал, чтобы я ему не мешал. Глаза его были прикованы к микроскопу.
— Гарри! Очень важно и очень срочно!
Он вздохнул, повернулся на вращающемся стуле и улыбнулся.
— Вы, молодые люди, вечно спешите. Что там у тебя?
Я достал из бумажника мешочек и положил его на стол.
— Ты можешь это исследовать побыстрее, Гарри? Предполагается, что здесь находится быстро приготовляемый соус, который идет с лягушачьими лапками. — Правда? Было бы совсем хорошо, если бы соус оказался красным. Знаешь, мне нравятся лягушачьи лапки. А где ты это раздобыл, Дирк?
— Здесь может оказаться вовсе не соус, Гарри. Работа срочная. Я буду в своем кабинете. Ты мне звякнешь, да?
Он кивнул и взял в руки мешочек.
Вернувшись к себе в кабинет, я обнаружил, что Чика нет на месте. Всю дорогу из Сирля я мысленно сочинял донесение полковнику. Сейчас, усевшись за стол, я принялся его печатать на машинке и успел добраться до половины, когда раздался звонок Медоуза.
— Подойди ко мне, Дирк! — резко произнес он.
Оставив отчет, я прошел по длинному коридору до лаборатории.
— Что за чертовщина!? — воскликнул Гарри, уставившись на меня с каким-то возмущением. — Где ты взял этот мешочек?
Я прикрыл за собой дверь и подошел к нему ближе.
— Что в нем?
— Пятьдесят процентов чистого героина и столько же глюкозы.
— Я предполагал, что в нем должно было быть что-то в этом роде. Ты не знаешь рыночную цену этого мешочка?
— Отлично знаю: триста долларов. Я произвел в уме некоторые расчеты. В каждой коробке по две банки, всего шестьсот долларов. Грузовик нагружен приблизительно пятьюстами коробками, то есть товаром на три сотни тысяч долларов. Если доставка производилась всего раз в месяц, в чем я далеко не был уверен, то доход Везерспуна выражался фантастической цифрой в три миллиона шестьсот тысяч долларов в год!
— Не ошибаешься ли ты в цене, Гарри?
— Это же настоящий героин. Ну а стоимость я узнаю ежемесячно у ребят из отдела борьбы с наркотиками. Этот мешочек стоит триста долларов!
— Благодарю, Гарри! Сейчас я пишу отчет для полковника. Большего я тебе сообщить не могу. Положи это снадобье обратно в мешочек. Это будет вещественным доказательством.
Я побежал назад в кабинет. Еще полчаса у меня ушло на то, чтобы прикончить отчет. Положив его в конверт, я отнес его и коробку с одной банкой лягушачьих лапок Гленде Керри.
Гленда была личным помощником полковника. Высокая, темноволосая, хорошенькая, лет тридцати от роду, с самой простой прической и в строгом костюме, она и внешне была тем, чем была в действительности: образцовым работником, настолько преданным общему делу, что никто из мужчин не замечал в ней женщины.
Когда я вошел в ее кабинет, она перелистывала какую-то папку с документами.
— Привет, Гленда!
Я положил коробку на ее стол и добавил:
— Будь добра, спрячь это в сейф. Это стоит огромных денег, и добавь туда еще и конверт.
— Что это такое? Ты все еще работаешь по делу Джексона?
— Конечно. Полковник приказал мне заняться этим делом, вот я и занимаюсь.
— Ты тратишь уйму денег, — Гленда в первую очередь думала о финансах. Ты далеко продвинулся?
— Все отражено в отчете, но он предназначен исключительно для полковника.
Очень крупное дело, Гленда. Тебе лучше не совать туда свой носик.
Она передернула плечиками.
— Куда ты теперь направляешься?
— Все это выяснится завтра, когда возвратится полковник. Он ведь приедет завтра?
— Так он сказал. Я не имела от него известий с тех пор, как он убыл в Вашингтон.
— О'кей. В таком случае спрячь эту коробку и конверт понадежней, пожалуйста.
Когда я шел назад по коридору, то увидел, выходившую из лифта Терри Стюарт — одну из служащих и ее тезку Терри О'Брайена, который сразу же подошел ко мне и сказал:
— Кое-что я для тебя раздобыл.
И мы вместе направились в кабинет.
О'Брайен выглядел настоящим ирландцем, каким он и был: атлетически сложен, ниже среднего роста, лицо, выглядевшее так, будто кто-то задумал расплющить его нос, и это ему почти удалось, веселая ухмылка и зоркие голубые глаза.
— Так что же ты разнюхал, Терри?
— Миссис Филис Стобарт, девичье имя Филис Ловери, возраст сорок три года, — рассказывал О'Брайен, а я записывал все это на листочке. — Я позвонил Тайсону, он явился ко мне с данными, которые ты сочтешь интересными.
Ритчи Тейсон был хозяином небольшого, но хорошо работающего частного детективного агентства в Джексонвилле. Иногда мы пользовались его услугами. — Сколько он запросил? — поморщился я.
— Я доторговался до сотни долларов, — Терри вопросительно уставился на меня. — Это О'кей?
— Зависит от того, что он дал.
— Примерно сорок лет назад, так сообщил мне Тайсон, мистер и миссис Чарлз Ловери, удочерили девочку из местного приюта. Ловери были людьми весьма респектабельными, у него было процветающее бюро путешествий. Приемная дочка появилась у них, когда ей было всего четыре года. Сведений о его побочных доходах не было, так же, как и не было сведений о родителях девочки. Ее подбросили к дверям приюта. Похоже, что Ловери ошиблись в выборе. Когда девочка подросла, она сделалась трудным ребенком: не хотела заниматься в школе, постоянно вертелась с мальчишками, потом начала воровать в магазинах самообслуживания, нарывалась на неприятности в полиции и так далее. Согласно данным Тайсона, Ловери изо всех сил старались ее перевоспитать, но у них ничего не получалось. Девочка стала малолетней преступницей. Заработала срок в колонии, сбежала, была водворена обратно, наконец ее выпустили. К этому времени ей уже исполнилось семнадцать лет. Она прожила у Ловери около недели и исчезла. Ловери сообщили об этом в полицию, но вообще-то благодарили Бога, что так получилось. Полиция приняла обычные меры, однако найти ее не сумели. Затем, лет десять спустя, однажды вечером она оказалась в доме Ловери. Они рассказали Тайсону, который был их другом, что девушка изменилась до неузнаваемости в худшую сторону. Стала резкой, грубой, и в полном смысле напугала уже немолодую пару. Она потребовала у них пятьсот долларов. Они решили, что она вновь находится в бегах, дали ей денег, и она тут же исчезла. После этого я не нашел ее следов, Ловери умерли. Следующие данные: ее замужество. Она стала миссис Стобарт год назад.
— Так что приблизительно с год о ней ничего не было известно?
— Совершенно верно.
— Десять лет большой срок, за это время многое могло случиться. Терри, я хочу, чтобы ты отправился в Секомб и поразнюхал в агентстве, которое поставляет девушек для ночных клубов со стриптизом. Мне нужна фотография и история Стеллы. Коста, которая когда-то работала в Скин-Клубе. Ее адрес был Мейсистрит, 9. Будешь говорить, что она унаследовала небольшие деньги, люди на это обычно клюют. Да, еще один момент. Держись подальше от Скин-Клуба. Ясно?
Еще несколько минут у меня ушло на то, чтобы напечатать доклад О'Брайена и отнести его Гленде.
— Дополнительный материал для полковника, — сообщил я. — Положи его вместе с теми бумагами.
Она откинулась назад в кресле.
— Я только что узнала, что полковник задерживается в Вашингтоне. Его не будет до понедельника.
Я улыбнулся.
— Что ни делается, все к лучшему! Выходит, у меня в запасе еще пять дней. Простившись с ней, я побежал к своей машине и направился в офис Говарда и Венболта.
По дороге я остановился, чтобы перекусить булочками с рублеными бифштексами и выпить пива. Так что до офиса я добрался уже в половине третьего.
Толстая пожилая особа посмотрела на меня с явным недоверием.
— К мистеру Венболту, — сообщил я.
— Вам назначено? Ведь вы мистер Уоллес, не так ли?
— Да. В отношении времени четкой договоренности нет, но он меня примет.
— Мистер Венболт только что вернулся с ленча.
— То же самое могу сказать про себя. Значит, мы оба в одинаковом положении. Будьте любезны, сообщите ему, что я здесь.
Она неодобрительно посмотрела на меня, после чего включила селектор.
— К вам пришел мистер Уоллес из агентства Пармелла, мистер Эдвард, доложила она.
— Просите его ко мне! — загудел громкий голос Венболта.
— Полагаю, дорогу вы знаете? — посмотрела она на меня.
— Конечно. Третья дверь направо по коридору.
Она не соблаговолила подтвердить это и начала просматривать какие-то юридические документы. Я ощутил еле скрываемую жалость к этой женщине. Она была старой, толстой и, наверное, ее недолюбливали. Призрак власти, которой она обладала, оберегая покой босса, уменьшался. В скором времени она будет сидеть в своей небольшой квартирке в обществе кастрированного кота. Такова ее будущность.
Я нашел Эдварда Венболта за письменным столом. Вид у него был сытый и довольный. Он одарил меня профессиональной улыбкой, поднялся, чтобы пожать руку и жестом пригласил меня сесть.
— Ну, мистер Уоллес, — пророкотал он, когда я устроился, — у вас есть новости?
— О чем вы?
— Когда мы встречались в последний раз, разве вы не искали внука Фредерика Джексона?
Мне стало ясно, что его утренний стаканчик-другой затуманил ему мозги.
Затем он добавил:
— Верно, не так ли?
— Последний раз, когда мы встречались, — мистер Венболт, мы искали Джонни Джексона. Получили ли вы ответь на ваши объявления?
Он придвинул ко мне ящик с сигарами.
— Ах, нет. Мы прекратили поиски по указанию мистера Везерспуна. Спрашиваю из чистого любопытства: вы нашли мальчика? — он приподнял крышку ящичка. — Хотите сигару?
— Пока еще не нашел, но поиски продолжаю, — сигары я отодвинул в сторону.
— Благодарю вас, нет.
Венболт выбрал себе сигару, отрезал кончик, понюхал ее и закурил.
— Трудная задача.
Я предоставил ему несколько секунд, чтобы он мог покрасоваться с душистой сигарой в зубах, а затем осведомился:
— Вы, конечно, слышали о мистере Везерспуне?
У него на физиономии появилось выражение, которому позавидовал бы владелец похоронного бюро.
— Да, разумеется… Узнал сегодня утром. Кошмар! Человек в расцвете лет…
— Никто из нас не вечен. Люди приходят и уходят, — изрек я, доставая пачку сигарет. — Как я понимаю, вы занимаетесь состоянием мистера Везерспуна?
— Да.
Я ждал продолжения, но он, казалось, был заинтересован своей сигарой больше, чем мистером Везерспуном.
— Имеется лягушачья фабрика и бакалейный магазин, — произнес я. — Кроме того, у мистера Везерспуна должны быть солидные сбережения.
Венболт внимательно посмотрел на меня.
— У меня сложилось впечатление, что вас наняли для того, чтобы разыскать внука Фредерика Джексона. А вы почему-то пытаетесь получить информацию о состоянии мистера Везерспуна, что не имеет ни малейшего отношения к решению вашей задачи, — он взглянул на часы. — Я не могу уделить вам больше времени. — Вы когда-нибудь бывали в Сирле, мистер Венболт?
— В Сирле? Конечно, нет.
— Проявите немного терпения, — я выдал Венболту открытую, дружескую улыбку. — Я занимался «раскопками» в Сирле, разыскивая Джонни Джексона, и добыл доказательства того, что если бы мистер Везерспун был бы жив, я мог бы упрятать его за решетку минимум на 15 лет.
— Какие Доказательства? — вытаращил глаза Венболт.
— До тех пор, пока я не закончу дело и не отчитаюсь перед полковником Пармеллом, который затем передаст материалы в полицейское управление, я не могу сказать вам этого, мистер. Венболт, но заверяю вас, что не шучу. Разумеется, я сумею, если постараюсь, выяснить размеры состояния Везерспуна, но у меня мало времени, поэтому я надеюсь, что вы мне поможете.
— Вы хотите сказать, что Везерспун был преступником?
— Он был центровым банды по продаже наркотиков. Большего я вам сообщить не могу.
От волнения Венболт не заметил, что на его белоснежные брюки упал пепел от сигары.
— Наркотики?
— Героин… Это строго конфиденциально, вы должны это понимать. Каково состояние Везерспуна?
— Я бы сказал в полмиллиона. Все зависит от того, сколько стоят фабрика и магазин. Он весьма разумно вкладывал деньги через моих маклеров. Откровенно говоря, я поражался, какие огромные барыши дает Везерспуну его лягушачья фабрика, — он отложил сигару в сторону. — Наркотики? Это ужасно! Полагаю, вы отвечаете за свои слова?
— У меня достаточно доказательств против него, мистер Венболт, но вы понимаете, что он действовал не один, так что я продолжаю расследование. Кто наследует его состояние?
Венболт снова схватил сигару, заметил, что она потухла, и принялся ее раскуривать.
— Не понимаю, каким образом лягушачья ферма может быть связана с наркотиками?
— Это была умная фиговая операция.
— Какая операция?
— Лягушачья фабрика служила Везерспуну превосходным «фиговым листком» для прикрытия подпольной деятельности… Так кто унаследует его состояние?
Он долго разглядывал сигару, затем пожал плечами.
— Ввиду того, что вы мне сообщили, мистер Уоллес, и поскольку мой клиент умер, опять-таки желая помочь вам в вашем расследовании, я не считаю, что имею моральное и профессиональное право не сообщать вам о том, что произошло несколько дней назад, точнее, неделю назад.
Я терпеливо ждал. Ох, уж эти адвокаты! Как они любят нанизывать слова.
— Мистер Везерспун приехал повидаться со мной. Он был не в себе и выглядел больным. Я бы сказал так: было похоже, что он почти не спал. Это было удивительно, потому что покойный всегда являл собой образец уверенности и твердости. Он сообщил мне, что намеревается отойти от дел. Это меня удивило, ведь ему исполнилось всего лишь 48 лет. Он поручил мне продать все его бумаги. Я напомнил ему, что некоторые акции в данный момент сильно упали в цене, но что это явление временное и не следует спешить. Но он заявил, что ему срочно нужны наличные. Далее, он поручил мне продать бакалейный магазин в Сирле за столько, за сколько удастся. Я очень чувствителен к атмосфере и не сомневаюсь, что мой клиент находился под каким-то непосильным гнетом, и поинтересовался, намеревается ли он также расстаться с лягушачьей фабрикой, на что он довольно резко ответил, что этим вопросом займется лично, — Венболт помолчал, чтобы сделать пару затяжек. — Вот тут я поднял тот вопрос, который не переставал беспокоить меня с того момента, как мистер Везерспун стал моим клиентом. Я объяснил ему, что он не оставил завещания. Он ответил, что у него нет родственников, так что ему наплевать на всякие завещания. Я объяснил ему, что если умрет один из моих клиентов с таким солидным состоянием, как у него, не оставив завещания, у меня могут возникнуть серьезные неприятности. Меня обвинят в некомпетентности и несерьезном отношении к своим обязанностям. Он сидел на том же стуле, на котором в данный момент сидите вы, внимательно глядя на меня. Потом он как-то странно ухмыльнулся. Точнее, это была циничная ухмылка. — Венболт занялся сигарой, аккуратно стряхивая пепел в ониксовую пепельницу. — Он сказал, что не подумал об этом, но раз уж дело обстоит таким образом, то он хочет завещать все деньги и бакалейный магазин мисс Пегги Вьет из Сирля.
Мое лицо осталось бесстрастным.
— А он это обосновал каким-то образом? — поинтересовался я.
— Я спросил его, кто такая мисс Вьет. Он ответил, что она была его любовницей и что он скверно с ней обращался. Поскольку у него нет близких, то почему бы не оставить свое состояние ей? Он снова так же непринужденно ухмыльнулся и добавил, что ей все равно ничего не достанется, поскольку он не намерен умирать, но коли такое случилось бы, пусть уж она порадуется. Я составил завещание, пока он курил сигару, и мои клерки засвидетельствовали его подпись, — Венболт погасил сигару. — Таким образом, мисс Вьет унаследовала как минимум полмиллиона зелененьких.
— Она уже знает?
— Мистер Везерспун умер только вчера. Завещание должно быть апробировано.
Я намерен на будущей неделе съездить в Сирль и сообщить ей о наследстве.
— А лягушачья фабрика? Ведь если ее кто-нибудь намерен приобрести, то, как я уверен, эти деньги, как часть состояния Везерспуна, тоже получит мисс Вьет?
— Я тоже так считаю, — с некоторым сомнением проговорил Венболт. Покойный забрал у меня все документы, касающиеся фабрики. Если фабрика уже продана, то я, конечно, буду настаивать на правах мисс Вьет на получение денег. — Иными словами, пока у вас нет данных о том, продана ли уже фабрика, а если да, то кому? И раз у вас нет документов, то вы этого и не узнаете?
— Верно, конечно, но как только завещание будет вскрыто, я намерен посетить фабрику и установить, что там происходило.
— Фабрика будет продана очень быстро. Следите за этим внимательно, мистер Венболт. Вы говорите, что Везерспун забрал всю документацию, так где же она? — Этого я не знаю, но могу справиться в банке.
— Сделайте это непременно и сообщите мне, хорошо?
— Думаю, это возможно, — он достал новую сигару из ящика, посмотрел на нее и почему-то положил обратно. — Вы серьезно утверждаете, что мистер Везерспун причастен к торговле наркотиками?
— Да. А фабрика была основным звеном в хорошо налаженной системе, рэкет же был настолько выгодным, что его будущий владелец, несомненно, будет развивать его дальше.
Адвокат потер рукой двойной подбородок.
— Не следует ли вам обратиться в полицию, мистер Уоллес?
— Как только я это сделаю, они навалятся в первую очередь на вас же. Подготовьтесь к проверке, — я поднялся со стула. — Сотрудники проверят все, я имею в виду сотрудников отдела по борьбе с наркотиками. Они не привыкли церемониться, так что и мне следует подготовиться.
— Но ведь я могу сообщить им только то, что сообщил вам, — обеспокоенно пробормотал он.
— Сейчас вы представляете мисс Вьет. В скором времени кто-то купит лягушачью фабрику. Вам легко выяснить имя покупателя, намного легче, чем мне. Покупатель будет новым «толкачом» наркотиков. Его нельзя спугнуть, понимаете? Вы узнаете, кто он такой, и тогда полиция из отдела борьбы с наркотиками поклонится вам в ножки. Так что наведите справки и сообщите мне. Это очень важно.
— Я считаю, что нам необходимо немедленно посоветоваться с полицией.
— Еще рано. Я хочу довести дело до конца сам. Полковник Пармелл имеет подробный отчет обо всех событиях. Через пять дней он вернется из Вашингтона. Действуйте заодно со мной, мистер Венболт, от этого вы только выиграете. Выясните, кто покупает фабрику.
Он немного поразмышлял, потом кивнул.
— Я наведу справки. Где вас можно найти?
Я протянул ему свою служебную карточку.
— Просто попросите мне передать, и я сразу же приеду. Это крупное дело, мистер Венболт. Постарайтесь не наделать глупостей. Мне нужно раздобыть доказательства… Если только вы вызовете их сейчас — я имею в виду полицию — они испортят все то, что мне удалось сделать, сами же ничего не добьются. В таком важном деле спешить нельзя. Согласны?