Дансени Лорд. 51 рассказ

Песня черного дрозда

   Как-то, когда поэт проходил мимо терновника, запел черный дрозд.
   «Как ты это делаешь?» спросил поэт, поскольку он знал язык птиц.
   «Это было…» сказал черный дрозд. «Это действительно было замечательно. Я создал эту песню прошлой весной, она пришла ко мне внезапно. Была самая красивая самка нашей породы, которую мир когда-либо видел. Ее глаза были чернее, чем озера ночью, ее перья были чернее, чем сама ночь, и ничто не могло сравниться желтизной с ее клювом; она могла лететь куда быстрее молнии. Она не была обычной птицей из рода черных дроздов, никогда не было другой, подобной ей. Я не смел находиться рядом с ней, потому что она была так хороша. Однажды прошлой весной, когда стало тепло снова – было холодно, мы ели ягоды, жизнь была весьма трудной тогда, но Весна пришла, и снова стало тепло – в один день я подумал, как она чудесна, и казалось столь невероятным, что я вообще смог увидеть ее, единственную действительно замечательную птицу нашей породы в мире. Тогда я открыл свой клюв, чтобы издать крик, и затем эта песня пришла, и никогда не было ничего подобного ей прежде, и, к счастью, я запомнил ее, ту самую песню, которую я спел сейчас. Но самое необычайное, самое удивительное происшествие того изумительного дня – как только я спел песню, эта дивная птица, самая прелестная в целом мире, прилетела прямо ко мне и села рядом на том же самом дереве. Я не припомню больше таких замечательных времен.
   Да, песня пришла в одно мгновение, и как я сказал…» Тут старый странник, шедший мимо с палкой, взмахнул ей, и черный дрозд улетел, а поэт рассказал старику замечательную историю птицы.
   «Эта песня нова?» сказал странник.
   «Ничего подобного. Бог создал ее годы и годы назад. Все черные дрозды пели ее, когда я был молод. Она была новой тогда».

Посланники

   Некто, блуждая у вершины Парнаса и преследуя зайцев, услышал высших муз.
   «Передай наше сообщение в Золотой Город». Так пели Музы.
   Но мужчина сказал: «Они не послушают меня. С подобными мне не говорят музы». И музы назвали его по имени.
   «Прими наше сообщение», они сказали, «Золотому Городу». И человек был огорчен, поскольку преследовал зайцев.
   И музы воззвали снова.
   И когда наконец, в долинах ли или на высоких склонах холмов он еще раз услышал муз, то пошел наконец к ним и выслушал их сообщение, хотя он с радостью оставил бы его другим людям и преследовал бы стаи зайцев в счастливых долинах.
   И они дали ему лавровый венок, вырезанный из изумрудов, какой только музы могут вырезать. «По этому знаку», они сказали, «они должны понять, что ты послан от муз». И человек пошел оттуда и облачился в алые шелка, как подобает каждому, кто общался с высшими музами. И через ворота Золотого Города он вбежал и выкрикнул сообщение, и его плащ развевался у него за спиной. В мертвой тишине сидел мудрецы и старцы Золотого Города; скрестив ноги, они сидели перед своими домами, читая с пергаментов сообщение муз, которое было послано намного раньше.
   И молодой человек выкрикнул свое сообщение от муз.
   И они поднялись и сказали: «Ты не от муз. Иначе сказали они». И они забросали его камнями и он умер.
   А впоследствии они вырезали его сообщение на золоте и читали его в храмах на церковных праздниках.
   Когда музы отдохнут? Когда они устанут? Они послали другого посланника в Золотой Город. И они дали ему жезл из слоновой кости, чтобы нести в руке, и все чудесные истории мира с невиданным искусством были вырезаны на том жезле.
   И только музы могли вырезать их. «По этому знаку», они сказали, «люди должны узнать, что ты прибыл от муз». И он проник через ворота Золотого Города с сообщением, которое получил для своих людей. И они встали сразу на Золотой улице, они прервали чтение того сообщения, которое вырезали на золоте. «Последний из посланцев», они сказали, «был в лавровом венке, вырезанном из изумрудов, какой только музы могли вырезать. Ты не послан музами». И они побили его камнями в точности так, как они побили камнями его предшественника. И впоследствии они вырезали его сообщение на золоте и положили его в своих храмах.
   Когда музы отдохнут? Когда они устанут? И еще раз они выслали посланника к воротам Золотого Города. Из всего, что он носил, гирлянду из золота высшие музы дали ему, гирлянду мягких и желтых лютиков, выточенную из чистого золота. И все же люди забросали его камнями на площади в Золотом Городе.
   Но они получили сообщение, и какое дело Музам?
   И все же они не отдыхают, ибо через некоторое время я услышал их зов.
   «Иди, отнеси наше сообщение», они сказали, «в Золотой Город». Но я не пошел. И они сказали в другой раз. «Иди, отнеси наше сообщение», кричали они.
   И все равно я не пошел, и они выкрикнули третий раз: «Иди, отнеси наше сообщение». Они крикнули в третий раз, но и тогда я не пошел. Но днем и ночью они кричали и долгими вечерами.
   Когда музы отдохнут? Когда они устанут? И когда они не прекратили призывать меня, я пошел к ним и сказал: «Золотой Город не Золотой Город больше. Они продали свои колонны за медь и свои храмы за деньги, они сделали монеты из своих золотых дверей. Город стал темным, полным неприятностей, нет счастья на его улицах, красота исчезла с них и старые песни ушли».
   «Иди, отнеси наше сообщение», кричали они.
   И я сказал высшим музам: «Вы не понимаете. У вас нет никакого послания для Золотого Города, святого города больше нет».
   «Иди, отнеси наше сообщение», кричали они.
   «В чем состоит ваше сообщение?» спросил я высших муз.
   И когда я услышал их сообщение, я начал искать оправдания, боясь говорить такие вещи в Золотом Городе; и снова они предложили мне идти.
   И я сказал: «Я не пойду. Никто мне не поверит». И тем не менее музы взывали ко мне всю ночь.
   Они не понимают. Как они смогут понять?

Три высоких сына

   Вот наконец Человек поднялся на высшую ступень своей славной цивилизации, к высокому зданию совершенного города.
   Под ним в глубинах земли мягко урчали его машины, обеспечивающие все потребности человека, не было для него больше тяжелого труда. Теперь он сидел, непринужденно обсуждая Сексуальные Проблемы.
   И иногда из давно забытых областей приходила к его входной двери, приходила в самый дальний форпост высшей славы Человека бедная старуха-просительница. И всегда они прогоняли ее прочь. Это славное достижение Человека, этот город был не для нее.
   Это приходила Природа, таким образом просившая за поля, от которых Человек всегда отворачивался.
   И она опять возвращалась одна в свои поля.
   А в один день Природа пришла снова, и снова они послали ее прочь. Но ее три высоких сына тоже явились с ней.
   «Они должны войти», сказала она. «Даже эти мои сыновья пришли в ваш город». И три высоких сына вошли.
   И это были сыновья Природы, несчастные ужасные дети, Война, Голод и Чума.
   И они вошли туда и неожиданно встретились в городе с Человеком, все еще детально изучавшим свои Проблемы, одержимом своей цивилизацией, и не слышавшим их шагов, когда три сына Природы подошли к нему сзади.

Компромисс

   Они построили свой великолепный дом, славный город, над логовищем землетрясения. Они построили его из мрамора и золота на сияющей заре мира. Там они пировали, и боролись, и называли город бессмертным, и танцевали, и пели песни богам. Никто не думал о землетрясении на этих радостных улицах. И внизу в глубинах земли, в черных пропастях, те, которые хотели победить Человека, долго шептались в темноте, шептались и подгоняли землетрясение испытать силу этого города, подняться наверх беспечной ночью и подгрызть его опоры подобно костям. И внизу в этих грязных безднах землетрясение ответило им, что не станет доставлять им удовольствие и не сотрет город с лица земли. Ибо кто знает, кто они такие – те, которые танцуют весь день, не боясь его грохота, и что, если правители города, который не боится его гнева, были даже богами!
   И столетия проползли, вращая и вращая мир, и однажды те, которые танцевали, те, которые пели в том городе, вспомнили про логово землетрясения в безднах под их ногами, и составляли один за другим планы и стремились предотвратить опасность, успокоить землетрясение и отклонить его гнев.
   Они послали вниз поющих девушек, и священников с овсяными зернами и вином, они послали вниз гирлянды и плоды, вниз по темным ступеням к черным глубинам земли они послали павлинов, недавно убитых, и мальчиков с горящими специями, и своих тощих священных белых котов в ошейниках из жемчуга, недавно вырванного у моря, они послали огромные алмазы вниз в сундуках казны, и благовония, и странные восточные краски, и стрелы, и оружие, и перстни своей королевы.
   «Ого», сказало землетрясение в холодной толще земли, «так они не боги».

К чему мы пришли

   Когда рекламодатель впервые увидел шпили кафедрального собора с некоторого расстояния, он посмотрел на них снизу вверх и заплакал.
   «Если бы только,» сказал он, «это была реклама „Beefo“, столь вкусного, столь питательного, попробуйте его в вашем супе, дамам это понравится».

Могила Пана

   «Смотрите», сказали они, «этот древний Пан мертв, давайте теперь сделаем для него гробницу и памятник, чтобы ужасное поклонение давних времен можно было запомнить и избегать подобного впредь». Так сказали люди из просвещенных стран. И они построили белую могучую гробницу из мрамора. Медленно она росла под руками строителей и все выше каждый вечер после заката ее золотили лучи уходящего солнца.
   И многие оплакивали Пана, пока строители делали свое дело; многие оскорбляли его. Некоторые призывали строителей остановиться и оплакать Пана, а другие требовали от них вовсе не оставлять никакого мемориала такому позорному божеству. Но строители надежно делали свое дело.
   И в один день все было кончено, и гробница стояла подобно крутому утесу. И образ Пана был вырезан на ней – с опущенной в унижении головой и с пятами ангелов, попирающих его шею.
   И когда памятник был окончен, солнце уже село, но закат розовел на огромном барельефе Пана.
   И теперь все просвещенные люди пришли, увидели гробницу и вспомнили Пана, который был мертв, и все порицали его и его злобный век. А некоторые плакали о смерти Пана в отдалении.
   Но вечером, когда он прокрался из леса и проскользнул, подобно тени, по холмам, Пан увидел гробницу и рассмеялся.