Дар Фредерик. Слепые тоже видят

   Он продолжает причитания, но я их больше не слышу...
   Одним прыжком перемахнув через живую изгородь из подстриженного кустарника, я осторожно приближаюсь к нашим "клиентам".
   Если вы заметили, мы практически всегда работаем в местах, где красивые газоны! Потому, очевидно, что здесь чуть не каждый день идут дожди?
   Зеленый ковер, по которому я сейчас пробираюсь, мягкий и мокрый, как... (Оставляю на ваше усмотрение додумать сравнение в высоком стиле.) Вокруг цветник, напоминающий мне сборище монарших фамилий Европы, среди которых глазки английской принцессы Анны и маргаритки королевы датской занимают почетное место. Я, как видите, недурно разбираюсь в цветах, но сейчас не время заниматься ботаникой.
   Широкий ряд подстриженного в форме бутылок "Перье" кустарника представляется мне идеальным укрытием. Я устраиваюсь там, друзья мои, и оказываюсь как бы в первом ряду партера. Сразу за кустарником находится большой гараж, рядом с которым стоит желтый грузовик с широким кузовом и небольшим краном. На платформе грузовика - вынутый из воды блестящий черный мешок огромных размеров.
   Позади машины полукругом выстроились несколько человек, они молча наблюдают за работой двух грузчиков в голубых комбинезонах. Стоя на платформе, парни орудуют здоровенными ножницами, разрезая резиновую оболочку. Все сосредоточенно молчат, слышны лишь щелканья ножниц. На лицах торжественное выражение, будто на похоронах. Те, что стоят сзади грузовика, ждут, пока рабочие освободят алмаз от мешка. Их четверо... Трое крупных, один крошечный. Этот малыш мне знаком. Совсем недавно я встречал его в Париже. Длинные седые волосы, ниспадающие локонами на плечи, я узнаю без ошибки - будьте покойны! Коротышка - ни много ни мало, дорогой господин де Брилльяк, временный президент всех ювелиров Франции. Ах, негодяй! Ах, изменник! Продажная скотина! Так он, значит, старался для нацистской организации. Интересно, из политических убеждений? Или от жадности? Поди узнай...
   Но я узнаю, только позже!
   И вы тоже, если будете вести себя хорошо. Я вам все скажу, обещаю!
   Ну вот, готово! Оболочка разрезана. Ребята в комбинезонах снимают ее и сбрасывают вниз. Захватывающий момент для всех присутствующих.
   Прежде всего для членов организации, поскольку они жаждут увидеть наконец сказочный камень.
   Ну и, конечно же, для меня, смущенно надеющегося увидеть совсем другое. Не правда ли, я здорово подготовил момент, называющийся в кинематографии "саспенс", "подвешенность", дорогие мои учителя и наставники? Очень возбуждает, согласитесь?
   Теперь на счет: раз, два, три... "Горячо" или "Холодно"?
   Возгласы "О! О! О!" сотрясают ряды джентльменов.
   Алмаз, товарищи, немножко изменился!
   На его месте огромная глыба угля. Браво Матиасу, некоронованному принцу среди коронованных химиков!
   - Что это значит? - выдавливает из себя самый старый из присутствующих, сраженный увиденным.
   - Кажется, больше похоже на... уголь! - восклицает самый молодой.
   - Да, да, уголь! Уголь! - подтверждает один из рабочих в комбинезоне.
   Коротышка де Брилльяк карабкается на платформу грузовика. Он хватает ножницы и начинает расковыривать поверхность глыбы. Его движения суетливы и нервны, как у белки, обнаружившей у себя под боком корзину с нитками вместо орехов.
   - Уголь! Уголь! - вопит временный шеф всех ювелиров Франции.
   - Вы что, с ума сошли? - нервничает еще один.
   - Нет, это уголь! Уголь! - взвизгивает патлатый обмылок на всех языках сразу. - Антрацит! Это антрацит! Вы слышите? Понимаете? Вы, видно, не соображаете, что я говорю! Антрацит! Такой же, как в шахте Рура!
   Он поворачивается к своим обалдевшим соучастникам. Тычет в них ножницами, топает ногами, подпрыгивает! Слюни летят во все стороны!
   - Сволочи, вы меня обманули! - рычит де Брилльяк срывающимся на визг голосом. - Воры! Преступники! Нацисты! Скоты! Баварские свиньи! Так обдурить меня! Меня, изменившего своей родине, чтобы получить четверть навара! Всего четверть! Это вам даром не пройдет! Долой Гитлера! Не видать вам ни Эльзаса, ни Лотарингии как своих ушей! Германии капут! Ненавижу! Да здравствуют русские! Рабочий интернационал! Всех в Сибирь! Собачье дерьмо! Гоните мою долю! Дайте сюда! Я буду жаловаться! Клянусь, я все расскажу! Я не буду молчать! Выложу всю правду! Ничего, кроме правды! Отдайте мне сейчас же мою долю! Мою четверть, иначе польется кровь! Думаете обвести меня вокруг пальца, как болвана в борделе? Ну нет, не пройдет! Де Брилльяк смешон? Никогда! Я не дам себя обуть! О нет, вы меня еще не знаете! Я не позволю осрамить свою честь! Плюнуть так в лицо за здорово живешь уважаемому человеку! Скажите пожалуйста, что решили! Нет уж, оставьте! Мы вам покажем Новый Верден! Мы не отступим! Вам не пройти! Вперед, в штыки! О, как я вас ненавижу! Обокрасть пожилого человека! Бандиты! А ну, быстро давайте мою долю! Моя четверть, или я за себя не ручаюсь! Самый старый из нацистов, понимающий по-французски, категорично возражает:
   - Турак! Польфан! Фы не фидите, что нас тоше опманули! Перите это, фажа толя! Тафай, пери, итиот! У фас прафо на пятьсот кило этой клыпы, кретин!
   Де Брилльяк смотрит на камень.
   - Пятьсот кило... антрацита? Угля? Но у меня отопление на мазуте!
   В это время раздается звонок у калитки.
   Один из голубых комбинезонов спрыгивает с кузова и идет открывать.
   Малышке Грете, говорю я вам, опережая события, поскольку стоящие у грузовика этого еще не знают.
   Дорогие мои читатели, хочу ткнуть вам в нос одну немаловажную деталь, которая, возможно, пригодится вам в жизни. Вы заметили, что обычно вас просят объяснить причины отказа, а причины согласия - никогда? Стало быть, положительный ответ в форме "да" не нуждается в объяснениях, в то время как отрицательный ответ "нет" кажется уловкой, хитростью и должен сопровождаться аргументами.
   - Жена капитана Моргофлика! - объявляет тип, который ходил открывать ей.
   По рядам остолбеневших присутствующих пробегает волна оживления. Подобный визит в такой момент - как звонок в театре, приглашающий в зрительный зал. Особенно после потрясения, которое они только что пережили... Словом, сцена большого ажиотажа мне обеспечена!
   Из своей засады в кустарнике я с жадностью наблюдаю, какое впечатление произведет появление моей красивой партнерши.
   Она подходит к ним твердой походкой, держась прямо, на лице полувдовы печать абсолютной честности. Даже кассир банка забыл бы проверить, подписан ли представленный ею к оплате чек.
   Тот, которому я дал определение "самый старый", поскольку они не называют друг друга по именам, смотрит на пришедшую с большим уважением.
   Он низко кланяется ей и вежливым тоном спрашивает, как так получилось, что она здесь, и какого черта ей, собственно говоря, надо.
   Ну, теперь твоя очередь работать, спальная моя красавица!
   Главное, чтобы она уверенно держалась, моя Грета! Момент самый замечательный, как две выпуклости на ее фасаде. Давай, Грета!
   - Вы знаете, - спрашивает она, - что случилось с моим мужем?
   - Да, нам сказали, что он был тяжело ранен бандитом, переодетым женщиной, - отвечает старик.
   Она прокашливается, моя маленькая: ей тяжело говорить!
   - Этот тип привязался ко мне на причале, когда я ждала, пока пришвартуется судно. Приставил пистолет и сказал, что убьет, если я откажусь провести его на борт.
   - Интересно, - говорит еще один.
   Ну слава Богу, теперь я спокоен. Грета в своей роли, как мадам Фейер в "Даме с камелиями". Искренность тона в самый раз, дорогие мои, что ставит ее в один ряд с самыми великими драматическими актрисами современности.
   - Когда мы зашли в каюту, - продолжает она, - разыгралась самая страшная сцена в моей жизни, но я побоялась заявлять в полицию. Мужчина, переодетый женщиной, приставил пистолет к моему виску и заявил мужу, что убьет меня, если Вилли не скажет, что он сделал с камнем.
   Аудитория содрогается.
   - Что было дальше, рассказывайте!
   - Естественно, мой муж пытался исправить ситуацию, но этот тип ударил его по лицу рукояткой пистолета. Вилли упал, едва не потеряв сознание. Я думаю, сильный удар выбил его из колеи. Он все сказал...
   "А-а-а-а! О-о-о-о!" - шумят хором господа присутствующие.
   - А что он сказал, мадам? - спрашивает старик.
   - Он сказал, что камень был завернут в резиновый мешок и привязан к цепи якоря и люди с аквалангами забрали мешок рано утром.
   Новое потрясение в рядах, сопровождающееся хрустом отвалившихся челюстей.
   - Но что же дальше, дитя мое? - вопрошает старик, который в молодости, похоже, был священником.
   - Ну а потом этот человек разъярился еще больше. Он сказал, что мой муж врет, - он, мол, точно знает из достоверных источников, что камень, привязанный к якорю, не алмаз, а Вилли выгрузил камень значительно раньше, чем судно пришло в Бремен, потому что Вилли вел переговоры якобы с другими людьми от своего имени, и он желает знать, где и как мой муж передал камень.
   Целый каскад резких выражений, сопровождаемых ругательствами, служит ответом на это заявление. Я позволю себе вернуться к ранее высказанному замечанию (см. выше): люди, не моргнув глазом, принимают согласие, но ищут конкретных объяснений по поводу отказа. Желательно с клятвами на Библии.
   Господа, собравшиеся по случаю инаугурации алмаза, но взамен наткнувшиеся на глыбу угля, теперь ни секунды не сомневаются в полной виновности бедного капитана. Они принимают без дальнейших объяснений, что он отпетая сволочь. Допускают запросто, не задумываясь.
   - Моргофлик рассказал этому человеку, что он сделал с камнем?
   - Нет. Он пришел в себя и хотел дать бандиту отпор, но тот треснул мужа бронзовой статуэткой по голове. Тогда я закричала. На крик прибежали. Но бандит выпрыгнул в иллюминатор... Вилли отправили в больницу, а меня отвезли домой. И только тогда я начала размышлять. Я подумала, что, наверное, Вилли, черт его дери, совершил какую-то непростительную глупость. Он странный человек. Я не очень-то в курсе этой истории с камнем, но мне показалось очень важным рассказать о случившемся людям, которые доверяли моему мужу. Вспомнив о людях в аквалангах, которые, очевидно, и выловили камень, привязанный к якорной цепи, я вернулась в порт, чтобы посмотреть, что они делают... Я увидела катер, подошедший к судну, и последовала за ним. Я долго сомневалась, но пришла к вам, господа. Целый час я проторчала перед калиткой, не решаясь войти. Мне очень тяжело, но моя честь прежде всего. Надеюсь, вы будете благодарны за мою прямоту. Думаю также, что вы примете во внимание заслуги Вилли. Он не подлый человек, но...
   - Он без сознания? - перебивает старик.
   - Врачи надеются. Он...
   - Поехали в госпиталь! Пусть сам скажет! Скорее, господа! Если не умер, он выложит нам всю правду, гаденыш! Клянусь, у нас он заговорит как миленький! Поехали с нами, мадам!
   И гуськом, чуть ли не строевым шагом они уходят по аллее. Как утиное семейство! Стадо!
   Вне себя от свалившегося на них несчастья! На грани психического расстройства!
   Остается лишь мерзавец де Брилльяк, который не знает немецкого и ничего не понял из того, о чем рядом с ним говорилось. Потрясенный, он смотрит, как мимо проходит последний из соучастников, и остается один, тупо глядя им вслед, абсолютно не соображая, что происходит.
   Как Дон Жуан над трупом Донны Анны, временный президент ювелиров Франции начинает рыдать перед глыбой антрацита.
   Нет, это выше моих сил! Должен же я вмешаться в события, а то читатели подумают еще, будто комиссар Сан-Антонио играет второстепенную роль...
   "Преступление и наказание", друзья мои. Достоевский - ни больше ни меньше! Каждый сам добивается своей порции дерьма. Это известно! Сан-Антонио Великолепный всех их монументально наказал! Единственный, кто, возможно, в результате останется в выигрыше, так это неверная Грета, которая может запросто стать безвременной вдовой. Страшно удивлюсь, если ее муж выберется из сложившегося положения. Как с одной стороны, так и с другой, он спекся. Возмездие, друзья, его ждет возмездие! Нацисты, вложившие такой "колоссаль капиталь" (как по Марксу) в проведение этой серьезной операции, не простят ему, это уж будь-будь! А что касается де Брилльяка, то его нужно высечь, чтобы клочья с задницы летели!
   Я спокойно подхожу к нему и кладу руку на тщедушное плечо.
   - Ну что, старый пачкун, горюем от несбывшихся надежд?
   Он подпрыгивает на метр. Затем, размазывая слезы, смотрит на меня с идиотским выражением лица, на котором написано, что он лихорадочно вспоминает, где мог меня видеть.
   - Комиссар Сан-Антонио, - представляюсь я.
   Он таращит глаза. Уменьшается в размере еще больше. Он готов превратиться в Мальчика с пальчика, в лужу на газоне, в ноль. Но вместо этого его начинает тошнить. О, мелкая душонка! Беспредельный негодяй! Худший вариант трудно вообразить.
   - Непоправимых несчастий не бывает, господин де Брилльяк. И не такие мерзавцы, как вы, ухитряются выкрутиться, если честные души снизойдут к их горю. Вы сейчас мне поможете.
   Тихий шорох заставляет меня повернуть голову. Но слишком поздно. Я получаю замечательный удар кулаком прямо в центр луковицы. Точно в челюсть, и как раз тогда, когда я и так страдаю зубной болью! Такое впечатление, будто мои зубы повалились друг на друга, как костяшки домино! И еще искры из глаз! И будто клубы пара застилают зрение. Сквозь туман я угадываю одного из ребят в синем комбинезоне. Как раз того, что покрепче. Мне повезло, одним словом! Теперь я хоть точно знаю, кто мне звякнул таким образом. Но я соглашаюсь. Мои колени как-то вдруг становятся будто из ваты, ноги подгибаются. Другой удар валит меня с ног. Ну, ребята, вы сильны: мне еще никогда не оказывали столь сердечного приема... Словом, немец меня опередил. Может быть, сейчас и прикончит? Что вы думаете по этому поводу?
   Нет!
   Удары прекращаются. Слышу шум. Крик. Снова шум... Резкий шум. Будто кто-то от нечего делать стукнул пальцем по камертону... Странное ощущение, но быстро проходящее. Туман рассеивается. Я вижу, что грузчик в синем комбинезоне лежит на траве, руки скрещены. Папаша де Брилльяк вырубил его ударом лопаты по кумполу.
   Я так думаю, он решил искупить свою вину.
   Глава (неизбежно) последняя, настолько последняя, что ее можно назвать
   Эпилогом
   Шеф торжествует.
   Нужно отметить, друзья, что блок антрацита вновь приобрел вполне приятный вид. Вначале он побледнел. Потом засверкал. Его блеск постепенно увеличивается, как солнце на горизонте. Как утренняя заря.
   - Вам удалось пересечь границу без всяких проблем? - спрашивает патрон.
   - С помощью де Брилльяка зафрахтовали судно. Заплатили таможенную пошлину как за тонну угля.
   - Этот прохвост ничего не заподозрил?
   - Разумеется! Я ему просто сказал, что нам нужно доставить эту глыбу антрацита в качестве вещественного доказательства. Ему и в голову не пришло, что благодаря чудесному веществу Матиаса камень приобрел такие странные свойства. Он решил, что это действительно уголь.
   - Вы спросили, почему он пошел на измену?
   - Да, конечно. Он был другом одного немецкого торговца алмазами, вместе с которым, я подозреваю, прокручивал немало всяких делишек. Этот немец, торговец алмазами, тоже член партии неонацистов. Афера его интересовала только в идеологическом плане. Главное для него, чтобы партия обладала богатством, а сам он и без того был богатым человеком. Словом, для проведения такой операции средства у них были.
   Мы некоторое время молчим.
   - С вами все в порядке? - справляется шеф у Матиаса, хмуря брови.
   Огненноголовый кивает.
   - Да, но мне... мне кажется, господин директор...
   - Что вам кажется? Вы не уверены в себе, Матиас?
   - В себе-то я уверен, но вот алмаз... Дело в том, что этот камень обладает структурой и физическими свойствами, несколько отличающимися от кристаллической формы углерода, который мы называем алмазом. Его физическое сопротивление мне кажется не таким стойким.
   - Короче, вы хотите сказать, что этот алмаз не настоящий? - делает заключение прозорливый начальник.
   - В некотором роде, да. Его качества значительно ниже...
   Матиас настраивает микроскоп, чтобы рассмотреть маленький кусочек, отколотый от глыбы всего лишь с помощью проволочки для чистки трубки.
   - Гораздо ниже, господин директор!
   Старик хлопает кулаком по ладони другой руки (хлопать кулаком по ладони той же руки представляет собой весьма затруднительное упражнение).
   - Целая тонна! Конечно, я тоже сомневался, - бормочет задумчиво шеф, целая тонна! Представляете? Подумать только... В то время как природа настолько скупа на такие камни... Это бы перевернуло всю шкалу ценностей. Будем объективны, господа, алмаз создан для того, чтобы быть маленьким! Иначе... На то он и алмаз!
   - Есть вещи значительно мельче, чем алмаз, патрон, - вмешиваюсь я.
   Он смотрит на меня невозмутимым взглядом.
   - Что вы имеете в виду, Сан-Антонио?
   Я вынимаю из кармана спичечный коробок. Спичек там больше нет, но зато лежит клочок бумаги, который я осторожно разворачиваю.
   - Я имею в виду микропередатчик, что был у меня в зубной пломбе, господин директор. Он позволял вам знать о моих малейших передвижениях. Благодаря ему вы были в курсе, где я и что делаю, а с помощью дополнительной системы локации вы знали точно, в каком месте в данное время я нахожусь. Стоит мне вспомнить, как за мной следили и как я разукрасил рожи двум несчастным малым... Нет, правда, господин директор, я не выношу такой мерзкий контроль. Это насилие против человеческого достоинства! Вторжение в частную жизнь! Покушение на свободу личности... Вы вошли в сговор с моим зубным врачом, чтобы подчинить меня таким образом! Да! Да!
   Шеф громко хохочет.
   - Успокойтесь, Сан-Антонио, признаю, способ не самый изысканный. Здесь я, как видите, полностью с вами согласен. Честно говоря, это был всего лишь эксперимент. Я хотел рассказать вам об этом после вашего возвращения, но вы меня опередили.
   - Не я, а удар кулаком мне в физиономию, - улыбаюсь я.
   Мы выходим из лаборатории, чтобы вернуться в места более приятные, подальше от дешевых алмазов, которые возбуждают низменные страсти и губительные инстинкты.
   - Кстати, - спрашивает меня шеф, когда мы входим в лифт, - а как ваш дантист?
   Я показываю ему свои разбитые костяшки на кулаках.
   - Он отправился к своему дантисту, господин директор.
   Конец
   Гнусная ложь, поэтому извольте перелистнуть страницу!
   Дополнение к прочитанному
   (предоставлено бесплатно без увеличения цены)
   Дорогой Сан-А,
   Пишу тебе почтовую открытку, чтобы сказать по поводу относительно того, вот я и моя Берта приехали на каникулы в Дуркина-Лазо. С нами Альфред, сам знаешь, парикмахер. Я нашел хорька - местного эскулапа, того, что продал мне свои экзотические фрукты, о которых ты, наверное, помнишь, как и о моем недуге. Купил у него все сразу. Но проблема, как их сохранить. Берта сварила нам из них варенье. Так что в случае надобности всегда можно сожрать ложку-другую. Жму пять. Твой старый
   Берю.
   КОНЕЦ
   (на этот раз окончательный и бесповоротный, обжалованию не подлежит)
   Что и удостоверяю.