Страница:
ЕБ созывал свою паству на утреннюю проповедь. Проповедь вместо завтрака. Неплохо придумано. Неужели старый маразматик всерьез полагал, что духовная пища лучше усваивается на голодный желудок?
Но попробуй откажись! Мигом схлопочешь струю слезоточивого газа в морду или еще чего похуже. Я выругался про себя и поплелся в сторону Храма. Сирена держалась чуть сзади, прикрывая мою задницу. Мы привыкли и ходим так даже в тех местах, где нет ВИДИМОЙ опасности. Что-то подсказывает мне: опасность есть везде и всегда. Просто не настал еще тот день... День Гнева.
Мы выбрались на восьмиугольную Красную площадь. Она была густо усеяна металлическими сотами, которые ЕБ отчего-то называл "булыжниками". Сейчас, при розовом свете имитатора зари, площадь и впрямь казалась красной. Статуя Свободы сегодня была повернута к нам мощным задом и, соответственно, лицом на восток и держала факел на уровне груди. Застыла в позе робкого проводника, которому некуда идти и нечего предложить. В чаше факела пылал вечный голубой огонек. Иногда ЕБ поджаривал на нем слишком ревностных праведников. Я давно уловил, что крайности опасны для здоровья и во всем старался придерживаться серой середины.
Со всех сторон к Храму стекались двуногие. Даже раненые выползали, как черви, из стальных нор. Люди. Слуги хозяина. Вассалы. Крепостные. Несчитаные мертвые души... Тут были парочки, вроде нас, но чаще встречались целые отряды, подобранные по профессиональному признаку, хотя попадались и одиночки, упорствующие в своем заблуждении. Жить надо в любви. Бог создал человека двуполым. Одиночек становилось все меньше, и лиц я не узнавал. Зачем мишеням лица?
Проповедь или совместная молитва - час вынужденного перемирия. За нарушение - смертная казнь немедленно. Насколько я помню, желающих проверить это не находилось. Все вели себя как сбитые в кучу дикобразы - ядовитые колючки в стороны, хоть и тесно, но близко не подходи! (Дикобразов я видел на триптихе, висящем в тронном зале. Триптих называется "Предвкушение Святого Антония".) Напряженность можно было зачерпывать ведром и разгребать руками. В таком плотном кольце людей я начинал чувствовать что-то похожее на удушье. Сколько страха! Липкий густой кисель. Смог из выделений. И моя струйка достойной толщины истекает в общую клоаку...
Вокруг каждого из нас образовалась незримая зона; проникновение в нее чужого организма доставляло почти невыносимую муку. Словно кто-то запускал пальцы под кожу. Зона отчуждения. Зона неприкосновенности. Зона защиты индивидуальности. ЕБ любит порассуждать об этом, посвящая целые проповеди анализу нашего поведения. Это унизительно, но отчасти поучительно. И, скорее всего, правильно.
Впрочем, не все держали дистанцию. Я заметил, что какой-то плюгавенький хмырек подбирается к Сирене сзади. Для вора он действовал слишком уж неприкрыто. Стоило мне увидеть его сальную рожу, и сразу стало ясно, с кем имеем дело. Сирена подмигнула: дескать, не переживай, я в комбидрессе. Я особо и не волновался, но тем не менее. Это уже наглость - клеить мою самку прямо в Храме!
Я преодолел свою утонченную брезгливость к себе подобным и начал смещаться вправо, пропуская Сирену вперед. Пришлось войти в чересчур тесный контакт с другим парнем, в котором я определил убийцу по характерному вооружению и взгляду, полному невыразимой боли. Жетона видно не было, но, думаю, я не ошибся.
С убийцами шутки плохи. Однако этот явно отнесся с сочувствием к моей маленькой проблеме и тоже сместился вправо, освобождая мне место для маневра. Был тот самый случай, когда нельзя рассматривать других людей в упор, зато начинаешь ощущать их кожей - причем, не только присутствие, но даже намерения.
Я замедлил шаг. Сирена проскользнула мимо. Я поравнялся с плюгавым. Как и следовало ожидать, на груди у того болтался выставленный напоказ жетон Гильдии прелюбодеев. Эти ублюдки в своем рвении опережали всех остальных.
Никто из нас не делал резких движений - не покидало ощущение, что ЕБ наблюдает за всеми сразу и отовсюду. Вообще-то, подобное ощущение порой возникало у меня даже в укрытии (особенно в минуты близости с Сиреной), но в Храме оно становилось сильным и неоспоримым. Я относил его на счет специфической здешней неврастении. Вероятно, это был изящный самообман... Под сводами Храма поблескивали круглые предметы, которые вполне могли оказаться объективами телекамер. Иногда я думал: если мы начнем одновременно палить по ним, удастся ли нам ослепить ЕБа раньше, чем Он сожжет всех нас в Геенне? Всего лишь абстрактный интерес. У меня не хватило бы духу заговорить об этом даже с Сиреной...
(Телекамеры! Не слишком ли я наивен и примитивен? Может, Ему вовсе не нужны "глаза". Может, Он находится ВНУТРИ каждого из нас. Но так ведь еще страшнее, не правда ли?
Значит, ЕБ всеведущ? Я тешу себя надеждой, что нет. В подкрепление этой безумной надежды я имею лишь одно свидетельство Его ограниченных возможностей: Он снова и снова заставляет нас с Сиреной искать ТО МЕСТО. Вероятно, не только нас. Не удивлюсь, если ВСЕ обитатели замка заняты, в сущности, одним и тем же - безрезультатными поисками. Эта жалкая попытка обрести смысл только усугубляет ужасную бессмыслицу!)
Тут я заметил, что у прелюбодея уже расстегнуты штаны и он трется своей напряженной плотью об ягодицы моей жены. Ну-ну, давай, дурачок! Я улыбнулся, догадываясь, что будет дальше. Во всяком случае, мое вмешательство наверняка не потребуется. Не думаю, что моя улыбка была заметна снаружи. Так, всего лишь дрогнули уголки губ. С проклятым ЕБом приходится постоянно быть настороже...
Сирена на ходу слегка подвигала кормой, словно поощряя самца. Тот завелся по-настоящему. Да и кто бы не завелся на его месте? Он даже позволил себе бросить в мою сторону мгновенный косой взгляд. Наверное, решил, что я слабак, неспособный как следует удовлетворить свою бабу.
Тем временем вся паства забилась в Храм, и ЕБ закрыл металлические врата. Какое представление ожидало нас сегодня? Его Бестелесность непредсказуем, неистощим и многообразен в своей изобретательности. Поэтому я всякий раз с нетерпением ожидал зрелищ и проповедей. Они не повторялись, хотя порой отдавали дурным вкусом и патологической жестокостью. Но ведь это всего лишь интерпретации человеческих проявлений, не так ли? Зачем же стесняться и воротить нос от самих себя? Тем более, что мы живем такой скучной и однообразной жизнью. Сборища в Храме - хоть и у-Богое, но все же развлечение.
Например, я любил смотреть, как........................................ ............................................................................
* * *
Свет начал меркнуть. Воцарились желтоватые сумерки с гнильцой, а затем все утонуло в пепельном закате. Набухала жирная черная тьма. Раздалась органная музыка - мрачная и величественная. Она достигла оглушительной громкости. На несколько секунд наступил полный мрак. Сквозь идеальные стыки металлических плит не просачивалось ни единого лучика света. На протяжении этого времени мощный звук выдавливал из меня остатки суетных мыслей и побуждений. Я растворялся в темноте...
Под конец краткой прелюдии стало казаться, что свет никогда не вернется, что мы навеки заперты в огромной металлической могиле. Здесь нам предстоит задыхаться, и пожирать друг друга, и медленно сходить с ума...
Но вот трепетно забилась искусственная зеленоватая заря. Лазеры, не иначе. Мы с Сиреной и плюгавым совратителем оказались примерно в шестом или седьмом ряду. Прелюбодей прижимался к моей жене все теснее и даже запустил руку ей между бедер.
Удивляюсь я этим уродам. Как они умудряются при подобных обстоятельствах сохранять эрекцию! Их не возьмешь ни органным ревом, ни спецэффектами. ЕБу давно следовало бы объединить прелюбодеев с Гильдией идолопоклонников.
Наш ненасытный мужчинка уже нащупал застежку комбидресса и, повозившись с нею, обнажил упругие телеса Сирены. Он делал это медленно, осторожно и с упоением. Я восхищался его настойчивостью. Если бы ему удалось осуществить задуманное здесь и сейчас, он мог бы получить поощрение и сильно продвинуться в иерархии Гильдии. Или даже претендовать на перевод в касту жрецов ЕБа.
Сирена слегка выгнулась, будто приглашая его в себя, но на самом деле ее мощный круп не оставлял жалкому стручку прелюбодея никаких шансов. Бедняга перевозбудился от сухого трения и был близок к оргазму, когда элегантный "хвостик" Сирены вдруг увеличился в размерах и обрел подвижность. На его конце обнаружилась воронкообразная присоска...
На дальнейшее можно было не смотреть. Для мужчины впечатления пренеприятнейшие. Даже меня передернуло, когда раздался еле слышный чавкающий звук, а затем короткий хруст. Прелюбодей дико завизжал.
Я застыл с невинной рожей, глядя на потрясающей красоты голограмму, которую явил нам ЕБ. Думаю, что личико Сирены тоже выражало в эти мгновения исключительно религиозный восторг. Убийца, стоявший справа от меня, и бровью не повел, хотя я уловил мощный выброс запаха.
Короче говоря, один только прелюбодей выдал себя воплями и движениями. Но после того, что с ним приключилось, сохранять покой могла бы лишь статуя (на разных горизонталях Монсальвата я видел множество статуй с обломанными конечностями и отбитыми фиговыми листками). Евнух крутился на полу, держась руками за пах. Я точно знал, что где-то рядом валяется его оторванное достоинство. Человечек орал непрерывно и душераздирающе. Но долго страдать ему не пришлось.
В каком-нибудь метре от меня пронеслось что-то тяжелое, обдавшее лицо холодным выдохом, - черная стремительная тень. Металл лязгнул по металлу. Этот звук заглушил последний всхлип плоти. Прелюбодей мгновенно замолк.
Я медленно повернул голову. Теперь было можно - все кончилось. Рядом со мной распластался мертвец с пробитой грудью. Он был пригвожден к ячеистому полу огромным стальным штырем толщиной с руку. Как я и предполагал, тут же валялся его окровавленный член. И кое-что еще: кусок языка, который он сам себе откусил.
В голове у меня возник неизвестно откуда взявшийся образ уродливого многоногого насекомого, пришпиленного булавкой к картонному листу. До сих пор я видел только голографические изображения бабочек... Становилось не по себе при мысли о том, что над каждым из нас торчит обращенный острием книзу кол, который может упасть в любую секунду. Смешные мы все-таки существа! Ходим по лезвию бритвы; знаем, что следующее мгновение чревато смертью, - и все же ужасаемся, когда прибирают кого-то по соседству.
Ну а "проповедь" продолжалась как ни в чем не бывало, и мы снова обратили свои подернутые дымкой печали взоры к голографическим чудесам. В дымном облаке, плывущем на фоне искусственных звезд, рождались зыбкие формы, которые постепенно приобретали очертания человеческих тел.
Вскоре до меня частично дошел замысел ЕБа - я, конечно, не мог претендовать на полное понимание. Он демонстрировал нам сиамских близнецов, сросшихся спинами. Близнецы были женского пола; их лица отличались классической красотой. У одной из женщин имелась белая паранджа, опущенная на грудь и напоминавшая салфетку. Над ее головой парил золотой нимб. Должно быть, она изображала аллегорическую Девственницу. Другой сестричке, с клеймом Зверя на нежном и гладком лбу, вероятно, выпало представлять Блудницу. Если ЕБ намекал на двойственность человеческой натуры, то я был с Ним полностью согласен.
Раздался громкий скрежет, потревоживший гармонию безмолвного парения. Плиты в центре Храма сдвинулись со своих мест и поползли в стороны, открывая круглый бассейн. Толпа выдохнула и попятилась, будто испуганное стадо свиней (надо ли упоминать о том, что я ни разу не видел целой ЖИВОЙ свиньи, - в лучшем случае, кусочки мяса на кости, которую нерегулярно швыряет мне ЕБ! Но чье это мясо на самом деле? Лишь бы не человеческое...).
Бассейн оказался доверху заполнен жидкостью, а на ее поверхности расплылась радужная нефтяная пленка. Яростный огненный язык выплеснулся из боковой стенки бассейна, и вверх взметнулось пламя.
Сиамские близнецы внезапно обрели плоть. Момента, когда произошла подмена, никто не заметил. В следующую секунду голографический призрак превратился в четырехрукий и четырехногий визжащий комок, который падал, кувыркаясь, из-под сводов Храма точно в середину бассейна. Сорвавшиеся с невидимого каната нелепые акробаты... Не понимаю, какая сила удерживала их наверху, но теперь она исчезла. Со всех сторон ударили лучи мощных прожекторов. Ослепительный, беспощадный свет. ЕБу всегда была присуща болезненная непристойность в выявлении мельчайших подробностей - это касалось как человеческих страданий и пыток, так воспоминаний и тайных влечений...
Близнецы вертелись и барахтались, отчаянно борясь с огнем, водой и друг с другом. Это была самая уродливая возня, какую я видел в своей жизни. Им было уже не до сестринской любви. Адская боль убивала разум; инстинкт заставлял терзать и топить самое БЛИЗКОЕ (ближе не бывает!) существо, из последних сил цепляясь за жизнь. И это при том, что смерть одной из сестер все равно означала бы скорую смерть второй!
Каждая из них пыталась плыть, но другая неизбежно оказывалась под водой и начинала захлебываться. А сверху поджидало жадное пламя, и кислорода оставалось все меньше. Одна горела, но пыталась глотнуть воздуха; вторую брало за горло черное, холодное, мокрое удушье... Через секунду они уже менялись местами; лица обоих были изуродованы ожогами и стали неразличимы. Девственница, Блудница... Утонули обе. И обгорели обе. И обе отправились в небытие.
Выплыть они могли бы только вместе, но как? Рванувшись в разные стороны?! Разрушив нерасторжимую связь? Природа связала их еще в матке, сделала единым целым в жизни и в смерти, наделила органами на двоих, обрекла на то, что мы все увидели. Я не удивился бы, если бы узнал, что самые тупые из нас сейчас задумались: кто же был их собственным незримым "сиамским близнецом"? Кто утащит их на дно или толкет в огонь, когда придет час расплаты?..
Во всяком случае, я подумал об этом. И Сирена тоже. Взгляды, которыми мы обменялись, были вполне красноречивы. Недосказанностей не осталось. Благодаря психической вивисекции, которой подвергал нас ЕБ, мы узнали друг о друге очень многое. Кое-что хорошее, кое-что плохое. Кое-что ОЧЕНЬ ПЛОХОЕ. Но я был даже рад этому. Я мог любить и ненавидеть Сирену как самого себя.
ЕБ на сегодня закончил. Это была притча, произнесенная Им без единого слова. Когда нефть догорела и в черной полынье всплыл обугленный труп, раздался хохот Его Бестелесности, потрясший нас своей громкостью. Почти удар грома - правда, без освежающего ливня.
Я невольно поморщился, но поостерегся закрывать уши ладонями, как это делали другие. Уж если ЕБ хочет, чтобы вы его услышали, то Он этого добъется, будьте уверены! И разве не для этого существуют изматывающие, заставляющие в отчаянии лезть на стенку, сводящие с ума, песни сирен?
Настали самые удобные секунды для воров. Время проявить ловкость, прыткость и характер. Я заметил краем глаза, что некоторые из них не дремали, пока ЕБ наслаждался своим могуществом.
Металлические "губы" сомкнулись, прикрыв круглую "пасть". Сиамские близнецы отправились прямиком в Геенну и стали воспоминанием. В Храме не сохранилось и следа произошедшей казни. Даже вонь горелого мяса быстро растворялась - мощные вентиляторы гнали волны стерильного холодного воздуха. Несмотря на это, я ощущал, что у меня на теле выступил липкий пот. Какая-то предательская слабость разливалась по телу, будто я был пластилиновым человечком, оказавшимся слишком близко к источнику тепла и света. Суставы размягчались. Я готов был сдаться и отступить, но только перед одним - перед абсолютной, непреодолимой бессмыслицей существования. Зачем все? Зачем это бесконечное абсурдное шоу? Независимо ни от чего, наша жизнь в Монсальвате останется прежней. И ужасающе запрограммированной, уже записанной на кремниевых скрижалях в недрах ЕБа, будет наша смерть!
Он открыл ворота Храма, что означало: молитва (проповедь, экзекуция) окончена. Мы стали медленно разбредаться. Пока еще медленно. Так сжимаются пружины, чтобы мгновенно выстрелить. Всякий раз возникала трудная и ответственная ситуация, грозящая хаосом. Очень трудно точно определить момент окончания перемирия. Нет гарантии, что какой-нибудь ретивый и нетерпеливый убийца или хулитель не начнет зарабатывать себе очки прямо перед воротами. Массовые стычки, нередко перераставшие в кровавые побоища, происходили именно здесь. Нормальные семейные люди вроде нас с Сиреной предпочитали тихие, интеллигентные разборки в дальних коридорах лабиринта. Но провокатор всегда найдется. Во что только не втягивали толпу разные кретины! Так было и так будет во веки веков.
Вот и сегодня не обошлось без небольшой заварушки, которая началась с.................................................................. ............................................................................
* * *
Как обычно во время исхода, первые и последние поменялись ролями. Те, кто оказался поближе к выходу, уже скрывались в туннелях, а жадные до зрелищ и запоздавшие по причине физической неполноценности мечтали сделать то же самое, чтобы побыстрее исчезнуть с открытого места. Ох уж эта боязнь пространства! Хуже болезни. Ужасная штука, знаю по себе. Чувствуешь себя мухой на голой стене, мухой с оборванными крылышками, над которой уже занесены мухобойки...
Итак, мы устремились к своим норам, а значит, не удалось избежать мучительных контактов. Кое-кто достал оружие и готов был пустить его в ход. Мои ноздри затрепетали, вынюхивая выделения охотников и жертв. Над толпой поплыл концентрированный запашок, в котором в равной пропорции смешались агрессия и паника. Кстати, я до сих пор не уверен, что это не одно и то же...
Все шесть органов чувств были обострены до предела. Единственное желание - избежать опасности, оказаться в уютной кишке коридора, где все станет гораздо проще... Повсюду сновали убийцы, умеющие исподтишка сунуть перо в спину. Я прикрывал Сирену, не забывая о собственной заднице, поэтому не сразу понял, по какой причине возник ропот, напоминающий сдавленный смешок. Вор, скользивший слева от меня, оглянулся и оскалился. Я не поддался на этот дешевый трюк, однако затем и Сирена ткнула меня локтем вбок. Я проследил за ее быстрым взглядом. Секундное удовольствие едва не стоило мне жизни.
На вратах Храма появилась надпись, сделанная при помощи баллончика с аэрозолью. Краска была совсем свежей, и буквы кое-где подтекали, выпуская уродливые ложноножки. Скверна, черная скверна! Наверняка постарался кто-то из хулителей, причем умудрился благополучно ускользнуть. Единственное, чего ему теперь следовало опасаться, это предателей - членов самой малочисленной, но зато и самой привилегированной гильдии. Они стоят выше всех. Аристократия Монсальвата. Тайная полиция. Иногда мне кажется, что они умеют становиться невидимыми и успевают повсюду. Почему нет? Ведь дана же мне способность ВЫНЮХИВАТЬ, а Сирене - способность ПЕТЬ...
Однако сегодня предателям явно не повезло. То ли потеряли бдительность, то ли чересчур увлеклись спектаклем. Мне трудно было представить себе, каким будет гнев Его Бестелесности. Тем более, что надпись гласила: "ЕБ трахал свою мамашу!".
Я злорадно рассмеялся про себя, но тут же ощутил сильнейший удар под лопатку. Я едва не рухнул вперед, зато нож, брошенный справа, пролетел на расстоянии нескольких сантиметров от затылка, обдав его приятной прохладой. И если в первом случае меня спас бронежилет, то во втором не спасло бы ничего. Живо представив свою голову с рукоятью, торчащей из глазницы, я подтолкнул Сирену в сторону Ржавого перехода, в котором имелся потайной люк и лестница, выводящая на вторую горизонталь. Это означало более длинный путь до нашего логова, но лучше дольше топать на своих двоих, чем валяться на полу и дрыгать ими в последней пляске...
И началась дикая охота. Кто-то вскрикнул за моей спиной; потянуло едким ароматом крови. Последние пять-шесть шагов до норы я проделал спиной вперед, держа обе пушки у бедер, однако убийцы уже выбрали другую жертву и занялись каким-то одиночкой, которому сегодня не повезло больше, чем мне. Чуть дальше, возле Оружейной палаты, развлекались парни с жетонами идолопоклонников. Эти никогда не забивали досмерти, а утаскивали оглушенных пленников в свою зону, где тех, конечно, не ожидало ничего хорошего. Однажды я подсмотрел ритуал жертвоприношения и не хотел бы увидеть это еще раз...
Наконец-то. Благословенная полутьма. Благословенные стены. Всего два опасных направления - совсем не то, что держать круговую оборону... Зато пришла боль. Я знал по опыту, что кровоподтек будет страшным. Боль, боль... Напоминание о чем? Все о том же. Еще одна плеть Его Бестелесности...
Мы двигались слаженно, как одно целое. Проверенный, давно заведенный порядок. Сектора обстрела распределены; действия каждого многократно отрепетированы. Но мы готовы и к непредвиденному. Монсальват вовсе не дружелюбен и даже не нейтрален. Замок - гигантское металлическое "тело" ЕБа. Поэтому скучать не приходится. Расслабляться тоже. Разве что в убежище. Но когда-нибудь мы лишимся даже своего последнего убежища. Говорю вам: это дьявольская, гнилая игра.
После всего, что Он устроил в Храме, лично мне чертовски не хотелось рисковать своей шкурой и вообще покидать знакомые места, однако голод заставил отправиться на поиски. Говоря по секрету, я понимаю мотивы ЕБа, когда Он лишает нас дармовой жратвы. Это Его плетка, Его инструмент. Если бы Он постоянно кормил нас досыта, мы очень быстро превратились бы в расслабленных идиотов, легкую добычу для убийц, - или скатились бы до уровня неприкасаемых, которые обслуживают Геенну.
Карты, нарисованные нами же, мы всегда носим с собой - на всякий случай. Мало ли куда занесет нелегкая. Два идентичных экземпляра: один у меня; второй - у Сирены. Благополучно вернувшись в логово, мы нагрузились патронами и метательными ножами. Постоянно таскать на себе весь арсенал ни к чему - сильно теряешь в подвижности, а это иногда важнее, чем избыток оружия.
Сегодня я предложил обследовать еще ни разу не пройденный до конца Красный коридор. На картах это место обрывалось в замусоленную пустоту. Если удача будет на нашей стороне, можно рассчитывать на поощрительный обед, который выдаст ЕБ. Если нет, то порция свинца тоже прекрасно избавит от голода. Радикально и навсегда.
Сирена не возражала. Она редко мне перечит. За то и ценим. Но если уж упрется, стоит на своем до конца.
Вообще-то я мог и подкрепиться перед дальней опасной дорожкой, однако не стал доить жену. Хватило благоразумия не трогать неприкосновенный запас. Неизвестно, где мы окажемся ночью (я еще не говорил, что ночь - это время, когда не видно солнца в окнах Монсальвата и наступает непроглядная тьма?). В прошлом самый длительный из наших походов на разведку занял около недели и стоил мне изрядного куска шкуры, сломанного ребра, а также простреленной мякоти. Отлеживаться на животе пришлось еще дольше. Сирена, раненная в бедро, выздоровела намного быстрее. Она живучая и выносливая, как все сучки, но вряд ли смогла бы охотиться самостоятельно. Помнится, в те дни ЕБ не скупился на жратву, а то бы мы не выкарабкались.
Вот и сейчас у меня возникло какое-то поганое предчувствие. Впрочем, в замке правит ЕБ, а не моя интуиция. Не дожидаясь более радикальных понуканий вроде ощутимых ударов электротоком, я запер убежище и ввел новый код. Сирене достаточно было проследить взглядом за моими пальцами, чтобы запомнить последовательность цифр навсегда. Отныне она сможет воспроизвести ее днем и ночью, в любом состоянии, вероятно, даже в бреду. Обо мне этого не скажешь. Я затвердил код про себя, беззвучно шевеля губами.
Поймал себя на том, что тяну время и тупо гляжу на бронированную дверь шлюза. Будто в последний раз. Чего я хотел НА САМОМ ДЕЛЕ - вернуться или не возвращаться никогда?
К черту все это! Пошли-ка отсюда, детка. Где наша не пропадала!
И мы................................................................... ............................................................................
* * *
ФРАГМЕНТЫ ПАМЯТИ: АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ
По понятным причинам Лоун протрезвел и тридцатиметровку от края тротуара до входной двери проделал самостоятельно. С таксистом он рассчитался из своего кармана. Хотелось повторить небрежный жест Дезире, но до рожи водителя Лоун к сожалению не дотянулся.
В замочную скважину он попал ключом с первого раза. Открыл дверь и сразу же устремился к холодильнику, где стояла бутылка с чистой ледяной водой. К счастью, бутылка оказалась полной. Он почти залпом вылакал поллитра, и только тогда его охватила дрожь. Сон как рукой сняло. Лоун чувствовал себя черным кристаллом - цельным куском чего-то непрозрачного и звенящего от вибрации. Атомная решетка вместо мозга и внутренностей, полированные грани вместо кожи. Ни желаний, ни страха. Абсолютная замкнутость. Он был отделен от внешнего мира границей, на которой преломлялся свет. Свет блуждал внутри как бессмысленное послание, случайно полученное с давно погасших звезд.
Он включил ящик, лишь бы сделать что-нибудь. Дезире пробежала пальчиками по его шее и нажала кнопку на пульте, словно хотела оградить его от липкого дерьма рекламы, замелькавшей на экране. Она заботилась о том, чтобы он не стал копрофилом, и этим, возможно, обрекала его на изоляцию и страдания. Он прожил сорок лет, а потреблять как положено, еще не научился.
Но попробуй откажись! Мигом схлопочешь струю слезоточивого газа в морду или еще чего похуже. Я выругался про себя и поплелся в сторону Храма. Сирена держалась чуть сзади, прикрывая мою задницу. Мы привыкли и ходим так даже в тех местах, где нет ВИДИМОЙ опасности. Что-то подсказывает мне: опасность есть везде и всегда. Просто не настал еще тот день... День Гнева.
Мы выбрались на восьмиугольную Красную площадь. Она была густо усеяна металлическими сотами, которые ЕБ отчего-то называл "булыжниками". Сейчас, при розовом свете имитатора зари, площадь и впрямь казалась красной. Статуя Свободы сегодня была повернута к нам мощным задом и, соответственно, лицом на восток и держала факел на уровне груди. Застыла в позе робкого проводника, которому некуда идти и нечего предложить. В чаше факела пылал вечный голубой огонек. Иногда ЕБ поджаривал на нем слишком ревностных праведников. Я давно уловил, что крайности опасны для здоровья и во всем старался придерживаться серой середины.
Со всех сторон к Храму стекались двуногие. Даже раненые выползали, как черви, из стальных нор. Люди. Слуги хозяина. Вассалы. Крепостные. Несчитаные мертвые души... Тут были парочки, вроде нас, но чаще встречались целые отряды, подобранные по профессиональному признаку, хотя попадались и одиночки, упорствующие в своем заблуждении. Жить надо в любви. Бог создал человека двуполым. Одиночек становилось все меньше, и лиц я не узнавал. Зачем мишеням лица?
Проповедь или совместная молитва - час вынужденного перемирия. За нарушение - смертная казнь немедленно. Насколько я помню, желающих проверить это не находилось. Все вели себя как сбитые в кучу дикобразы - ядовитые колючки в стороны, хоть и тесно, но близко не подходи! (Дикобразов я видел на триптихе, висящем в тронном зале. Триптих называется "Предвкушение Святого Антония".) Напряженность можно было зачерпывать ведром и разгребать руками. В таком плотном кольце людей я начинал чувствовать что-то похожее на удушье. Сколько страха! Липкий густой кисель. Смог из выделений. И моя струйка достойной толщины истекает в общую клоаку...
Вокруг каждого из нас образовалась незримая зона; проникновение в нее чужого организма доставляло почти невыносимую муку. Словно кто-то запускал пальцы под кожу. Зона отчуждения. Зона неприкосновенности. Зона защиты индивидуальности. ЕБ любит порассуждать об этом, посвящая целые проповеди анализу нашего поведения. Это унизительно, но отчасти поучительно. И, скорее всего, правильно.
Впрочем, не все держали дистанцию. Я заметил, что какой-то плюгавенький хмырек подбирается к Сирене сзади. Для вора он действовал слишком уж неприкрыто. Стоило мне увидеть его сальную рожу, и сразу стало ясно, с кем имеем дело. Сирена подмигнула: дескать, не переживай, я в комбидрессе. Я особо и не волновался, но тем не менее. Это уже наглость - клеить мою самку прямо в Храме!
Я преодолел свою утонченную брезгливость к себе подобным и начал смещаться вправо, пропуская Сирену вперед. Пришлось войти в чересчур тесный контакт с другим парнем, в котором я определил убийцу по характерному вооружению и взгляду, полному невыразимой боли. Жетона видно не было, но, думаю, я не ошибся.
С убийцами шутки плохи. Однако этот явно отнесся с сочувствием к моей маленькой проблеме и тоже сместился вправо, освобождая мне место для маневра. Был тот самый случай, когда нельзя рассматривать других людей в упор, зато начинаешь ощущать их кожей - причем, не только присутствие, но даже намерения.
Я замедлил шаг. Сирена проскользнула мимо. Я поравнялся с плюгавым. Как и следовало ожидать, на груди у того болтался выставленный напоказ жетон Гильдии прелюбодеев. Эти ублюдки в своем рвении опережали всех остальных.
Никто из нас не делал резких движений - не покидало ощущение, что ЕБ наблюдает за всеми сразу и отовсюду. Вообще-то, подобное ощущение порой возникало у меня даже в укрытии (особенно в минуты близости с Сиреной), но в Храме оно становилось сильным и неоспоримым. Я относил его на счет специфической здешней неврастении. Вероятно, это был изящный самообман... Под сводами Храма поблескивали круглые предметы, которые вполне могли оказаться объективами телекамер. Иногда я думал: если мы начнем одновременно палить по ним, удастся ли нам ослепить ЕБа раньше, чем Он сожжет всех нас в Геенне? Всего лишь абстрактный интерес. У меня не хватило бы духу заговорить об этом даже с Сиреной...
(Телекамеры! Не слишком ли я наивен и примитивен? Может, Ему вовсе не нужны "глаза". Может, Он находится ВНУТРИ каждого из нас. Но так ведь еще страшнее, не правда ли?
Значит, ЕБ всеведущ? Я тешу себя надеждой, что нет. В подкрепление этой безумной надежды я имею лишь одно свидетельство Его ограниченных возможностей: Он снова и снова заставляет нас с Сиреной искать ТО МЕСТО. Вероятно, не только нас. Не удивлюсь, если ВСЕ обитатели замка заняты, в сущности, одним и тем же - безрезультатными поисками. Эта жалкая попытка обрести смысл только усугубляет ужасную бессмыслицу!)
Тут я заметил, что у прелюбодея уже расстегнуты штаны и он трется своей напряженной плотью об ягодицы моей жены. Ну-ну, давай, дурачок! Я улыбнулся, догадываясь, что будет дальше. Во всяком случае, мое вмешательство наверняка не потребуется. Не думаю, что моя улыбка была заметна снаружи. Так, всего лишь дрогнули уголки губ. С проклятым ЕБом приходится постоянно быть настороже...
Сирена на ходу слегка подвигала кормой, словно поощряя самца. Тот завелся по-настоящему. Да и кто бы не завелся на его месте? Он даже позволил себе бросить в мою сторону мгновенный косой взгляд. Наверное, решил, что я слабак, неспособный как следует удовлетворить свою бабу.
Тем временем вся паства забилась в Храм, и ЕБ закрыл металлические врата. Какое представление ожидало нас сегодня? Его Бестелесность непредсказуем, неистощим и многообразен в своей изобретательности. Поэтому я всякий раз с нетерпением ожидал зрелищ и проповедей. Они не повторялись, хотя порой отдавали дурным вкусом и патологической жестокостью. Но ведь это всего лишь интерпретации человеческих проявлений, не так ли? Зачем же стесняться и воротить нос от самих себя? Тем более, что мы живем такой скучной и однообразной жизнью. Сборища в Храме - хоть и у-Богое, но все же развлечение.
Например, я любил смотреть, как........................................ ............................................................................
* * *
Свет начал меркнуть. Воцарились желтоватые сумерки с гнильцой, а затем все утонуло в пепельном закате. Набухала жирная черная тьма. Раздалась органная музыка - мрачная и величественная. Она достигла оглушительной громкости. На несколько секунд наступил полный мрак. Сквозь идеальные стыки металлических плит не просачивалось ни единого лучика света. На протяжении этого времени мощный звук выдавливал из меня остатки суетных мыслей и побуждений. Я растворялся в темноте...
Под конец краткой прелюдии стало казаться, что свет никогда не вернется, что мы навеки заперты в огромной металлической могиле. Здесь нам предстоит задыхаться, и пожирать друг друга, и медленно сходить с ума...
Но вот трепетно забилась искусственная зеленоватая заря. Лазеры, не иначе. Мы с Сиреной и плюгавым совратителем оказались примерно в шестом или седьмом ряду. Прелюбодей прижимался к моей жене все теснее и даже запустил руку ей между бедер.
Удивляюсь я этим уродам. Как они умудряются при подобных обстоятельствах сохранять эрекцию! Их не возьмешь ни органным ревом, ни спецэффектами. ЕБу давно следовало бы объединить прелюбодеев с Гильдией идолопоклонников.
Наш ненасытный мужчинка уже нащупал застежку комбидресса и, повозившись с нею, обнажил упругие телеса Сирены. Он делал это медленно, осторожно и с упоением. Я восхищался его настойчивостью. Если бы ему удалось осуществить задуманное здесь и сейчас, он мог бы получить поощрение и сильно продвинуться в иерархии Гильдии. Или даже претендовать на перевод в касту жрецов ЕБа.
Сирена слегка выгнулась, будто приглашая его в себя, но на самом деле ее мощный круп не оставлял жалкому стручку прелюбодея никаких шансов. Бедняга перевозбудился от сухого трения и был близок к оргазму, когда элегантный "хвостик" Сирены вдруг увеличился в размерах и обрел подвижность. На его конце обнаружилась воронкообразная присоска...
На дальнейшее можно было не смотреть. Для мужчины впечатления пренеприятнейшие. Даже меня передернуло, когда раздался еле слышный чавкающий звук, а затем короткий хруст. Прелюбодей дико завизжал.
Я застыл с невинной рожей, глядя на потрясающей красоты голограмму, которую явил нам ЕБ. Думаю, что личико Сирены тоже выражало в эти мгновения исключительно религиозный восторг. Убийца, стоявший справа от меня, и бровью не повел, хотя я уловил мощный выброс запаха.
Короче говоря, один только прелюбодей выдал себя воплями и движениями. Но после того, что с ним приключилось, сохранять покой могла бы лишь статуя (на разных горизонталях Монсальвата я видел множество статуй с обломанными конечностями и отбитыми фиговыми листками). Евнух крутился на полу, держась руками за пах. Я точно знал, что где-то рядом валяется его оторванное достоинство. Человечек орал непрерывно и душераздирающе. Но долго страдать ему не пришлось.
В каком-нибудь метре от меня пронеслось что-то тяжелое, обдавшее лицо холодным выдохом, - черная стремительная тень. Металл лязгнул по металлу. Этот звук заглушил последний всхлип плоти. Прелюбодей мгновенно замолк.
Я медленно повернул голову. Теперь было можно - все кончилось. Рядом со мной распластался мертвец с пробитой грудью. Он был пригвожден к ячеистому полу огромным стальным штырем толщиной с руку. Как я и предполагал, тут же валялся его окровавленный член. И кое-что еще: кусок языка, который он сам себе откусил.
В голове у меня возник неизвестно откуда взявшийся образ уродливого многоногого насекомого, пришпиленного булавкой к картонному листу. До сих пор я видел только голографические изображения бабочек... Становилось не по себе при мысли о том, что над каждым из нас торчит обращенный острием книзу кол, который может упасть в любую секунду. Смешные мы все-таки существа! Ходим по лезвию бритвы; знаем, что следующее мгновение чревато смертью, - и все же ужасаемся, когда прибирают кого-то по соседству.
Ну а "проповедь" продолжалась как ни в чем не бывало, и мы снова обратили свои подернутые дымкой печали взоры к голографическим чудесам. В дымном облаке, плывущем на фоне искусственных звезд, рождались зыбкие формы, которые постепенно приобретали очертания человеческих тел.
Вскоре до меня частично дошел замысел ЕБа - я, конечно, не мог претендовать на полное понимание. Он демонстрировал нам сиамских близнецов, сросшихся спинами. Близнецы были женского пола; их лица отличались классической красотой. У одной из женщин имелась белая паранджа, опущенная на грудь и напоминавшая салфетку. Над ее головой парил золотой нимб. Должно быть, она изображала аллегорическую Девственницу. Другой сестричке, с клеймом Зверя на нежном и гладком лбу, вероятно, выпало представлять Блудницу. Если ЕБ намекал на двойственность человеческой натуры, то я был с Ним полностью согласен.
Раздался громкий скрежет, потревоживший гармонию безмолвного парения. Плиты в центре Храма сдвинулись со своих мест и поползли в стороны, открывая круглый бассейн. Толпа выдохнула и попятилась, будто испуганное стадо свиней (надо ли упоминать о том, что я ни разу не видел целой ЖИВОЙ свиньи, - в лучшем случае, кусочки мяса на кости, которую нерегулярно швыряет мне ЕБ! Но чье это мясо на самом деле? Лишь бы не человеческое...).
Бассейн оказался доверху заполнен жидкостью, а на ее поверхности расплылась радужная нефтяная пленка. Яростный огненный язык выплеснулся из боковой стенки бассейна, и вверх взметнулось пламя.
Сиамские близнецы внезапно обрели плоть. Момента, когда произошла подмена, никто не заметил. В следующую секунду голографический призрак превратился в четырехрукий и четырехногий визжащий комок, который падал, кувыркаясь, из-под сводов Храма точно в середину бассейна. Сорвавшиеся с невидимого каната нелепые акробаты... Не понимаю, какая сила удерживала их наверху, но теперь она исчезла. Со всех сторон ударили лучи мощных прожекторов. Ослепительный, беспощадный свет. ЕБу всегда была присуща болезненная непристойность в выявлении мельчайших подробностей - это касалось как человеческих страданий и пыток, так воспоминаний и тайных влечений...
Близнецы вертелись и барахтались, отчаянно борясь с огнем, водой и друг с другом. Это была самая уродливая возня, какую я видел в своей жизни. Им было уже не до сестринской любви. Адская боль убивала разум; инстинкт заставлял терзать и топить самое БЛИЗКОЕ (ближе не бывает!) существо, из последних сил цепляясь за жизнь. И это при том, что смерть одной из сестер все равно означала бы скорую смерть второй!
Каждая из них пыталась плыть, но другая неизбежно оказывалась под водой и начинала захлебываться. А сверху поджидало жадное пламя, и кислорода оставалось все меньше. Одна горела, но пыталась глотнуть воздуха; вторую брало за горло черное, холодное, мокрое удушье... Через секунду они уже менялись местами; лица обоих были изуродованы ожогами и стали неразличимы. Девственница, Блудница... Утонули обе. И обгорели обе. И обе отправились в небытие.
Выплыть они могли бы только вместе, но как? Рванувшись в разные стороны?! Разрушив нерасторжимую связь? Природа связала их еще в матке, сделала единым целым в жизни и в смерти, наделила органами на двоих, обрекла на то, что мы все увидели. Я не удивился бы, если бы узнал, что самые тупые из нас сейчас задумались: кто же был их собственным незримым "сиамским близнецом"? Кто утащит их на дно или толкет в огонь, когда придет час расплаты?..
Во всяком случае, я подумал об этом. И Сирена тоже. Взгляды, которыми мы обменялись, были вполне красноречивы. Недосказанностей не осталось. Благодаря психической вивисекции, которой подвергал нас ЕБ, мы узнали друг о друге очень многое. Кое-что хорошее, кое-что плохое. Кое-что ОЧЕНЬ ПЛОХОЕ. Но я был даже рад этому. Я мог любить и ненавидеть Сирену как самого себя.
ЕБ на сегодня закончил. Это была притча, произнесенная Им без единого слова. Когда нефть догорела и в черной полынье всплыл обугленный труп, раздался хохот Его Бестелесности, потрясший нас своей громкостью. Почти удар грома - правда, без освежающего ливня.
Я невольно поморщился, но поостерегся закрывать уши ладонями, как это делали другие. Уж если ЕБ хочет, чтобы вы его услышали, то Он этого добъется, будьте уверены! И разве не для этого существуют изматывающие, заставляющие в отчаянии лезть на стенку, сводящие с ума, песни сирен?
Настали самые удобные секунды для воров. Время проявить ловкость, прыткость и характер. Я заметил краем глаза, что некоторые из них не дремали, пока ЕБ наслаждался своим могуществом.
Металлические "губы" сомкнулись, прикрыв круглую "пасть". Сиамские близнецы отправились прямиком в Геенну и стали воспоминанием. В Храме не сохранилось и следа произошедшей казни. Даже вонь горелого мяса быстро растворялась - мощные вентиляторы гнали волны стерильного холодного воздуха. Несмотря на это, я ощущал, что у меня на теле выступил липкий пот. Какая-то предательская слабость разливалась по телу, будто я был пластилиновым человечком, оказавшимся слишком близко к источнику тепла и света. Суставы размягчались. Я готов был сдаться и отступить, но только перед одним - перед абсолютной, непреодолимой бессмыслицей существования. Зачем все? Зачем это бесконечное абсурдное шоу? Независимо ни от чего, наша жизнь в Монсальвате останется прежней. И ужасающе запрограммированной, уже записанной на кремниевых скрижалях в недрах ЕБа, будет наша смерть!
Он открыл ворота Храма, что означало: молитва (проповедь, экзекуция) окончена. Мы стали медленно разбредаться. Пока еще медленно. Так сжимаются пружины, чтобы мгновенно выстрелить. Всякий раз возникала трудная и ответственная ситуация, грозящая хаосом. Очень трудно точно определить момент окончания перемирия. Нет гарантии, что какой-нибудь ретивый и нетерпеливый убийца или хулитель не начнет зарабатывать себе очки прямо перед воротами. Массовые стычки, нередко перераставшие в кровавые побоища, происходили именно здесь. Нормальные семейные люди вроде нас с Сиреной предпочитали тихие, интеллигентные разборки в дальних коридорах лабиринта. Но провокатор всегда найдется. Во что только не втягивали толпу разные кретины! Так было и так будет во веки веков.
Вот и сегодня не обошлось без небольшой заварушки, которая началась с.................................................................. ............................................................................
* * *
Как обычно во время исхода, первые и последние поменялись ролями. Те, кто оказался поближе к выходу, уже скрывались в туннелях, а жадные до зрелищ и запоздавшие по причине физической неполноценности мечтали сделать то же самое, чтобы побыстрее исчезнуть с открытого места. Ох уж эта боязнь пространства! Хуже болезни. Ужасная штука, знаю по себе. Чувствуешь себя мухой на голой стене, мухой с оборванными крылышками, над которой уже занесены мухобойки...
Итак, мы устремились к своим норам, а значит, не удалось избежать мучительных контактов. Кое-кто достал оружие и готов был пустить его в ход. Мои ноздри затрепетали, вынюхивая выделения охотников и жертв. Над толпой поплыл концентрированный запашок, в котором в равной пропорции смешались агрессия и паника. Кстати, я до сих пор не уверен, что это не одно и то же...
Все шесть органов чувств были обострены до предела. Единственное желание - избежать опасности, оказаться в уютной кишке коридора, где все станет гораздо проще... Повсюду сновали убийцы, умеющие исподтишка сунуть перо в спину. Я прикрывал Сирену, не забывая о собственной заднице, поэтому не сразу понял, по какой причине возник ропот, напоминающий сдавленный смешок. Вор, скользивший слева от меня, оглянулся и оскалился. Я не поддался на этот дешевый трюк, однако затем и Сирена ткнула меня локтем вбок. Я проследил за ее быстрым взглядом. Секундное удовольствие едва не стоило мне жизни.
На вратах Храма появилась надпись, сделанная при помощи баллончика с аэрозолью. Краска была совсем свежей, и буквы кое-где подтекали, выпуская уродливые ложноножки. Скверна, черная скверна! Наверняка постарался кто-то из хулителей, причем умудрился благополучно ускользнуть. Единственное, чего ему теперь следовало опасаться, это предателей - членов самой малочисленной, но зато и самой привилегированной гильдии. Они стоят выше всех. Аристократия Монсальвата. Тайная полиция. Иногда мне кажется, что они умеют становиться невидимыми и успевают повсюду. Почему нет? Ведь дана же мне способность ВЫНЮХИВАТЬ, а Сирене - способность ПЕТЬ...
Однако сегодня предателям явно не повезло. То ли потеряли бдительность, то ли чересчур увлеклись спектаклем. Мне трудно было представить себе, каким будет гнев Его Бестелесности. Тем более, что надпись гласила: "ЕБ трахал свою мамашу!".
Я злорадно рассмеялся про себя, но тут же ощутил сильнейший удар под лопатку. Я едва не рухнул вперед, зато нож, брошенный справа, пролетел на расстоянии нескольких сантиметров от затылка, обдав его приятной прохладой. И если в первом случае меня спас бронежилет, то во втором не спасло бы ничего. Живо представив свою голову с рукоятью, торчащей из глазницы, я подтолкнул Сирену в сторону Ржавого перехода, в котором имелся потайной люк и лестница, выводящая на вторую горизонталь. Это означало более длинный путь до нашего логова, но лучше дольше топать на своих двоих, чем валяться на полу и дрыгать ими в последней пляске...
И началась дикая охота. Кто-то вскрикнул за моей спиной; потянуло едким ароматом крови. Последние пять-шесть шагов до норы я проделал спиной вперед, держа обе пушки у бедер, однако убийцы уже выбрали другую жертву и занялись каким-то одиночкой, которому сегодня не повезло больше, чем мне. Чуть дальше, возле Оружейной палаты, развлекались парни с жетонами идолопоклонников. Эти никогда не забивали досмерти, а утаскивали оглушенных пленников в свою зону, где тех, конечно, не ожидало ничего хорошего. Однажды я подсмотрел ритуал жертвоприношения и не хотел бы увидеть это еще раз...
Наконец-то. Благословенная полутьма. Благословенные стены. Всего два опасных направления - совсем не то, что держать круговую оборону... Зато пришла боль. Я знал по опыту, что кровоподтек будет страшным. Боль, боль... Напоминание о чем? Все о том же. Еще одна плеть Его Бестелесности...
Мы двигались слаженно, как одно целое. Проверенный, давно заведенный порядок. Сектора обстрела распределены; действия каждого многократно отрепетированы. Но мы готовы и к непредвиденному. Монсальват вовсе не дружелюбен и даже не нейтрален. Замок - гигантское металлическое "тело" ЕБа. Поэтому скучать не приходится. Расслабляться тоже. Разве что в убежище. Но когда-нибудь мы лишимся даже своего последнего убежища. Говорю вам: это дьявольская, гнилая игра.
После всего, что Он устроил в Храме, лично мне чертовски не хотелось рисковать своей шкурой и вообще покидать знакомые места, однако голод заставил отправиться на поиски. Говоря по секрету, я понимаю мотивы ЕБа, когда Он лишает нас дармовой жратвы. Это Его плетка, Его инструмент. Если бы Он постоянно кормил нас досыта, мы очень быстро превратились бы в расслабленных идиотов, легкую добычу для убийц, - или скатились бы до уровня неприкасаемых, которые обслуживают Геенну.
Карты, нарисованные нами же, мы всегда носим с собой - на всякий случай. Мало ли куда занесет нелегкая. Два идентичных экземпляра: один у меня; второй - у Сирены. Благополучно вернувшись в логово, мы нагрузились патронами и метательными ножами. Постоянно таскать на себе весь арсенал ни к чему - сильно теряешь в подвижности, а это иногда важнее, чем избыток оружия.
Сегодня я предложил обследовать еще ни разу не пройденный до конца Красный коридор. На картах это место обрывалось в замусоленную пустоту. Если удача будет на нашей стороне, можно рассчитывать на поощрительный обед, который выдаст ЕБ. Если нет, то порция свинца тоже прекрасно избавит от голода. Радикально и навсегда.
Сирена не возражала. Она редко мне перечит. За то и ценим. Но если уж упрется, стоит на своем до конца.
Вообще-то я мог и подкрепиться перед дальней опасной дорожкой, однако не стал доить жену. Хватило благоразумия не трогать неприкосновенный запас. Неизвестно, где мы окажемся ночью (я еще не говорил, что ночь - это время, когда не видно солнца в окнах Монсальвата и наступает непроглядная тьма?). В прошлом самый длительный из наших походов на разведку занял около недели и стоил мне изрядного куска шкуры, сломанного ребра, а также простреленной мякоти. Отлеживаться на животе пришлось еще дольше. Сирена, раненная в бедро, выздоровела намного быстрее. Она живучая и выносливая, как все сучки, но вряд ли смогла бы охотиться самостоятельно. Помнится, в те дни ЕБ не скупился на жратву, а то бы мы не выкарабкались.
Вот и сейчас у меня возникло какое-то поганое предчувствие. Впрочем, в замке правит ЕБ, а не моя интуиция. Не дожидаясь более радикальных понуканий вроде ощутимых ударов электротоком, я запер убежище и ввел новый код. Сирене достаточно было проследить взглядом за моими пальцами, чтобы запомнить последовательность цифр навсегда. Отныне она сможет воспроизвести ее днем и ночью, в любом состоянии, вероятно, даже в бреду. Обо мне этого не скажешь. Я затвердил код про себя, беззвучно шевеля губами.
Поймал себя на том, что тяну время и тупо гляжу на бронированную дверь шлюза. Будто в последний раз. Чего я хотел НА САМОМ ДЕЛЕ - вернуться или не возвращаться никогда?
К черту все это! Пошли-ка отсюда, детка. Где наша не пропадала!
И мы................................................................... ............................................................................
* * *
ФРАГМЕНТЫ ПАМЯТИ: АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ
По понятным причинам Лоун протрезвел и тридцатиметровку от края тротуара до входной двери проделал самостоятельно. С таксистом он рассчитался из своего кармана. Хотелось повторить небрежный жест Дезире, но до рожи водителя Лоун к сожалению не дотянулся.
В замочную скважину он попал ключом с первого раза. Открыл дверь и сразу же устремился к холодильнику, где стояла бутылка с чистой ледяной водой. К счастью, бутылка оказалась полной. Он почти залпом вылакал поллитра, и только тогда его охватила дрожь. Сон как рукой сняло. Лоун чувствовал себя черным кристаллом - цельным куском чего-то непрозрачного и звенящего от вибрации. Атомная решетка вместо мозга и внутренностей, полированные грани вместо кожи. Ни желаний, ни страха. Абсолютная замкнутость. Он был отделен от внешнего мира границей, на которой преломлялся свет. Свет блуждал внутри как бессмысленное послание, случайно полученное с давно погасших звезд.
Он включил ящик, лишь бы сделать что-нибудь. Дезире пробежала пальчиками по его шее и нажала кнопку на пульте, словно хотела оградить его от липкого дерьма рекламы, замелькавшей на экране. Она заботилась о том, чтобы он не стал копрофилом, и этим, возможно, обрекала его на изоляцию и страдания. Он прожил сорок лет, а потреблять как положено, еще не научился.