де Вилье Жерар. Вива Гевара!

   – Знаете, эта девушка очень вспыльчива, – осторожно сказал он. – Пожалуй, лучше не говорить ей, что мы с вами знакомы.
   Бриджит удивленно вскинула на него большие голубые глаза.
   – Почему? Мы ведь ничего плохого не сделали. Малко некогда было растолковывать разницу во взглядах на нравственность в Венесуэле и в Скандинавии.
   – Она очень ревнива, – продолжал он. – Да и муж ваш здесь...
   Бриджит беззаботно пожала плечами:
   – Ему на все наплевать. Он давно уже со мной не спит.
   – Как? Неужели он знает, что...
   – Конечно. Я обо всем ему рассказываю, – возмущенно ответила Бриджит. – Я честная женщина.
   Вдруг Малко оцепенел. Прямо к ним шла Эсперенца, и не одна, а в сопровождении Хосе Анджела!
   Анджел неловко обнял Эсперенцу, и они, обходя танцующих, постепенно приближались к Малко и Бриджит. Вскоре австриец услышал за спиной насмешливый голос:
   – Поменяемся партнерами?
   Не дожидаясь ответа на свое предложение, Эсперенца ухватила Малко за руку и буквально оторвала его от шведки, а затем тесно прижалась к нему сама, причем так вызывающе, что ее отец подумал: «Да, плохо я все-таки ее воспитал...»
   Эсперенца больно куснула Малко за ухо и прошептала:
   – Что, возбуждает тебя эта белобрысая кобыла? Ну-ну! Только не тебе она достанется, а Хосе!
   Ей было невдомек, что Малко самому не терпелось отделаться от Бриджит. Он всей душой желал избавиться от Бриджит, пока не разразилась катастрофа. К счастью, опасность миновала его:
   Хосе явно понравился Бриджит, и когда музыка смолкла, она уже открыто его целовала.
   Отец Эсперенцы не переставал удивляться. Его дочь вела себя как распутная девка, а супруга зарубежного гостя взасос целовала почти незнакомого мужчину на глазах у собственного мужа...
   Здесь было чему поражаться!
   За столом (и под столом) события продолжали развиваться.
   После третьего бокала «Моэт и Шандон» Бриджит твердо решила, что они с Хосе созданы друг для друга. Отец Эсперенцы с ужасом увидел, как ее рука прошлась по бедру Хосе, остановилась вовсе уже не на бедре, да там и осталась. При этом на лице шведки была написана поистине ангельская невинность.
   Малко лихорадочно придумывал, как бы ему избавиться от общества Бриджит и ее мужа, пока шведка со свойственной ей прямотой не рассказала об их любовном приключении. Хосе откинулся на спинку кресла и невозмутимо позволял Бриджит ласкать себя. Это напоминало ему приятные минуты, проводимые с проститутками в «веселых» заведениях Панама-Сити. С той только разницей, что здесь все было бесплатно.
   – Вы не устали? – любезно спросил Малко мужа Бриджит. – Ведь уже поздно...
   Кнут посмотрел на него мутными пьяными глазами, улыбнулся и отодвинул стакан.
   – Вы правы, – сказал он на корявом, но понятном английском. – Пойду-ка я спать. Оставляю Бриджит на ваше попечение. Она обожает танцевать. Если выпьет лишнего, напомните ей, что мы с ней живем в номере 815.
   Он встал, сдержанно попрощался с присутствующими и пошатываясь побрел прочь. Рука Бриджит пребывала на прежнем месте. Видя это, отец Эсперенцы едва не поперхнулся шампанским. «Если бы знал, – подумал он, – ни за что не пригласил бы их».
   Бриджит, форсируя события, уже целовала Хосе в шею. Анджел, начисто лишенный предрассудков, решительно схватил блондинку за грудь и страстно сжал ее.
   Эсперенца мстительно наблюдала за результатами своих стараний, будучи уверена, что Малко безумно желает провести ночь со шведкой. Но тут она заметила, как побагровело лицо ее отца, и решила принять меры, пока дело не дошло до инфаркта.
   – Поехали ко мне! – предложила она. – Хосе, можешь взять свою подружку... До свидания, папа, – добавила она тоном, не допускающим возражений.
   Потрясенный отец промолчал. Он смотрел вслед Бриджит, обнимающей Хосе за талию, и думал: «Если бы такое в присутствии супруга позволила себе венесуэлка, муж расстрелял бы всех мужчин в зале, чтобы одним махом отправить к праотцам всех бывших, нынешних и будущих любовников жены...».
   Он машинально дотронулся до рукоятки короткоствольного револьвера и потребовал счет. Да... Его дочь заметно повзрослела... Однако пусть уж она лучше увлекается революционной борьбой, чем такими вот вечеринками... Это не так вредно для здоровья.

* * *

   Эсперенца посмотрела в зеркало заднего вида и почувствовала, что краснеет. Бриджит склонилась к бедрам Хосе и двигала головой вверх-вниз, нимало не смущаясь присутствием Малко и Эсперенцы.
   – Ну и подружка у тебя! – шепнула Эсперенца австрийцу. – В машине, да еще на ходу! Этого не делают даже девочки из «Галипана»...
   Малко промолчал. Пока Бриджит находилась рядом, ему грозили крупные неприятности.
   – Куда мы едем? – спросил он.
   – Ко мне.
   – И Хосе?
   Эсперенца злобно прошипела:
   – Неужели ты так хочешь эту белую корову? Нет уж! Ты просто посмотришь, как Хосе будет управляться с Бриджит. А если сам притронешься к ней, – убью!
   Войдя в квартиру, Бриджит сразу же включила проигрыватель, сбросила туфли и принялась танцевать так вызывающе, что смутила бы даже обезьяну. Недвусмысленные движения ее живота были адресованы прежде всего Хосе, сидевшему напротив нее на диване. Бриджит постепенно приближалась к нему, пока не начала касаться платьем его лица. Тогда Хосе грубо обхватил ее бедра.
   Эсперенца потащила Малко в спальню и торопливо разделась, на этот раз даже не взглянув на портрет Че Гевары.
   Малко хотел было закрыть дверь в гостиную.
   – Нет уж! – сердито воскликнула Эсперенца. – Смотри, смотри!
   Хосе уже прижал Бриджит к стене, мощно и равномерно двигая бедрами. Шведка была на грани обморока. Она судорожно вцепилась в него обеими руками, поставив одну ногу на край дивана.
   Разгоряченная Эсперенца бросилась на кровать.
   – Ну-ка, теперь покажи, чего ты стоишь...

* * *

   Было около трех часов ночи. Эсперенца спала, зарывшись головой в подушку. Дверь спальни оставалась открытой, и за прошедшие несколько часов Малко вдоволь насмотрелся на пылкие игры Хосе и Бриджит. Сейчас Хосе спал, растянувшись на ковре. Его обнаженное тело было покрыто красноватыми царапинами от ногтей.
   Малко перевел взгляд на шведку. Она лежала на боку. Косметика почти бесследно исчезла с ее лица, и теперь оно выглядело умиротворенным: с момента приезда Хосе Анджел трудился над ней почти без передышки, словно уже много месяцев не прикасался к женщине.
   Малко подумал, что до сих пор все складывается удачно: у Бриджит не было времени болтать. Если ему удастся осторожно избавиться от нее, опасность исчезнет. Например, пусть эту пару нейтрализуют Крис Джонс и Милтон Брабек. Хоть здесь они по крайней мере смогут быть полезны... Но для этого ее нужно отвезти в отель «Таманако».
   Бриджит встала и посмотрела на часы. Пора было принимать ванну. Она потянулась, посмотрела в спальню, увидела Малко и улыбнулась ему, видимо, вспомнив их приятное знакомство в «Сэм-Лордз Касл».
   Она увидела, что Малко встает и приближается к ней. Бриджит тут же прижалась к нему и почувствовала, что в ней вновь просыпается желание.
   Малко осторожно высвободился из ее объятий. Мысли беспорядочно металась в его голове. Бриджит с удивлением посмотрела на него и прошептала:
   – Устал?
   – Да, есть немного. Тебе тоже пора домой. Уже поздно.
   Она беззаботно усмехнулась.
   – Кнут все равно спит. Проснется только в полдень и сразу ухватится за бутылку. Так что...
   – Хочешь, я тебя отвезу?
   Она лукаво покосилась на него.
   – Ах, это ты из-за нее! Да, пожалуй, ты прав: в отеле нам никто не помешает.
   Она начала быстро одеваться. Малко думал лишь об одном: только бы не проснулись остальные. Он на цыпочках вернулся в спальню и начал подбирать с пола свою одежду.
   Он уже застегивал рубашку, когда Эсперенца сонным голосом вдруг спросила:
   – Ты что там делаешь, милый?
   Малко изо всех сил старался сохранить спокойствие. Бриджит яростно боролась с застежкой-молнией, которую в порыве страсти сломал Хосе.
   – Я еду к себе. Мне нужно отдохнуть.
   – Оставайся здесь, – по-прежнему ласково предложила Эсперенца.
   Малко собирался что-то ответить, но тут Эсперенца приподнялась на локте, увидела одетую Бриджит, и ее сон как рукой сняло.
   – Ты уезжаешь с ней? – угрожающе спросила она.
   – Отвезу ее в отель.
   Эсперенца издала звук, напоминающий одновременно скрежет и шипение.
   – Как же, отвезешь! Собираешься трахнуть ее в моей машине, да?!
   – Могу отвезти и на такси, – с достоинством ответил Малко.
   – Никуда ты ее не повезешь! – отрезала Эсперенца. – Ты просто выставишь эту дрянь на тротуар, и надеюсь, что по дороге ее изнасилует как можно больше нищих!
   Бриджит с тревогой выслушала эту непонятную для нее длинную испанскую фразу и повернулась к Малко:
   – Что она говорит?
   – Она беспокоится о том, как ты доберешься домой, – дипломатично перевел австриец.
   Бриджит улыбнулась и кивнула Эсперенце в знак благодарности. Решив, что над ней насмехаются, Эсперенца в бешенстве затрясла Хосе за плечо.
   – Эй, вставай, отвезешь свою бабу!
   Хосе что-то проворчал и начал нехотя натягивать брюки. Через минуту он был готов. Бриджит вопросительно посмотрела на Малко, не в силах уследить за столь стремительным изменением ситуации... Но Хосе уже увлекал ее к выходу. Шведка не стала противиться.
   – Ты ведешь себя просто смешно, – сказал Малко, когда входная дверь закрылась. – Я и не думал с ней спать.
   Глаза Эсперенцы сверкнули.
   – Тогда докажи.
   Она улеглась на кровать и протянула к нему руки. Увы, Малко заботило сейчас совсем другое... Через десять минут Эсперенца злобно отстранилась:
   – Это и все, на что я тебя вдохновляю? Малко мысленно признал, что это действительно все, на что она его вдохновляет.
   – Пожалуй, мне лучше поехать домой... – сказал он. Что касается Эсперенцы, то завтра он непременно с ней помирится. Но сейчас было гораздо важнее избавиться от висящего над ним дамоклова меча.
   – В «Таманако», – сказал он таксисту.

* * *

   Малко тихо поскребся в дверь с номером 815. Тишина. Когда он постучал погромче. Ответа снова не последовало. Это показалось Малко дурным предзнаменованием. К счастью, мимо проходила горничная.
   – Я забыл ключ, – пожаловался Малко. – Не могли бы вы мне открыть?
   Она отперла дверь и удалилась. Малко вошел в спальню и зажег свет. Муж Бриджит спал в одиночестве поперек двуспальной кровати.
   Малко на всякий случай заглянул в ванную. Похоже, Бриджит и не приезжала. Скорее всего она отправилась к Хосе. Но австриец понятия не имел, где проживает ветеран Легиона.
   Малко вышел, не разбудив спящего. Что делать? Эсперенце звонить нельзя. Эль Куру и Таконеса сейчас тоже не найти. К тому же им наверняка покажется подозрительным, что он среди ночи разыскивает Хосе. Пожалуй, лучше всего вернуться к Бобби и вести себя как ни в чем не бывало.
   Малко поймал такси и попросил отвезти его в «Мирадор». В доме все спали, и он беспрепятственно добрался до своей комнаты. Таконеса, как он и ожидал, там не было. Малко, не раздеваясь, улегся на кровать.

Глава 17

   Хосе Анджел курил одну сигарету за другой, поражаясь, как Бриджит что-то еще удалось извлечь из его опустошенного тела. Ему никогда не приходилось иметь дело с такими неистовыми женщинами. А Бриджит, положив руку ему на талию, умиротворенно мурлыкала.
   Они находились в крохотной комнатке без водопровода, которую Хосе снимал на улице Тропикаль, над гаражом, и едва помещались на его узкой кровати. Но отсутствие удобств нимало не смущало Бриджит. Более того: она уже мечтала увезти Хосе с собой в Скандинавию в качестве друга семьи.
   Внезапно ее безмятежное настроение омрачилось неприятным воспоминанием. Она приподнялась на локте и спросила Хосе, довольно неплохо говорившего по-английски:
   – Почему та девушка меня не любит? Хосе рассмеялся.
   – Она не хотела, чтобы ты знакомилась с ее мужчиной.
   Бриджит нахмурилась.
   – Но мы с ним и так уже знакомы! Встретились на Барбадосе...
   Хосе мгновенно насторожился. Подпольная работа научила его быть предельно внимательным и осторожным. Эльдорадо никогда не упоминал в своих рассказах о Барбадосе... Хосе повернулся на бок и искоса посмотрел на Бриджит.
   – А давно это было?
   – Да нет... Две или три недели назад, точно не помню. А какое это имеет значение?
   – Абсолютно никакого.
   Будь Бриджит хоть немного психологом, она тотчас же заметила бы перемену, происшедшую в Хосе.
   – Расскажи-ка мне об этом, – небрежно попросил он. – Мне нравится твой знакомый...

* * *

   На рассвете Малко заснул, но вскоре проснулся от тревожного чувства. Стоявший на тумбочке будильник показывал четверть седьмого.
   Австриец встал и подошел к окну. Над холмами Петары уже взошло солнце. Таконес не появлялся. Ждать дальше было нельзя. Это грозило непоправимой бедой.
   Малко привел себя в порядок и тихо вышел из ресторана. В такое время поймать такси было практически невозможно, а заказать машину по телефону он тем более не мог. Малко отправился пешком по старому шоссе Барута. Воздух был прохладен, по обе стороны дороги открывался прекрасный вид, но Малко не радовали прелести пешей прогулки.
   До «Таманако» он добрался лишь через полчаса. Наскоро проглотив на террасе чашку кофе с тостами, он поднялся наверх и снова попросил горничную открыть ему дверь 815-го номера. Кнут все еще спал, а Бриджит по-прежнему не было.
   Малко медленно спустился по лестнице, стараясь унять нарастающую тревогу. Сам по себе факт, что Бриджит провела ночь с Хосе, не заключал в себе никакой опасности. Но вот их разговоры... Что ж, он сам виноват: не нужно было расслабляться на Барбадосе. И все же какое невероятное совпадение, что Бриджит оказалась в Венесуэле!
   Он подумал было разбудить Джонса и Брабека, чтобы они забрали Эсперенцу, но передумал: это могло провалить операцию. Нужно было дождаться Бриджит. Малко уселся в холле и принялся ждать. Пункт проката автомобилей и газетный киоск еще не открылись.
   Бриджит появилась в половине восьмого. Под глазами у нее были темные круги, тушь и пудра окончательно стерлись, но она выглядела счастливой. Увидев Малко, она издала удивленное восклицание и направилась к нему.
   – Что вы здесь делаете?
   – Жду вас, – сказал Малко.
   Польщенная Бриджит улыбнулась.
   – А ваша пантера вас отпустила?
   Но Малко было не до легкомысленной болтовни.
   – Вы провели ночь с Хосе, верно?
   – Конечно.
   – А обо мне он расспрашивал?
   Она кокетливо склонила голову.
   – Совсем немного. Я сказала, что мы с вами уже знакомы и что я не понимаю, почему та девушка так ревнует.
   Малко показалось, что земля покачнулась у него под ногами. Однако ничтожный шанс спасти положение еще оставался.
   – Где живет Хосе?
   Бриджит неверно истолковала его повышенный тон:
   – О, неужели и вы вздумали ревновать?! Не трогайте его, он ни в чем не виноват...
   – Я не собираюсь трогать Хосе, – успокоил ее Малко. – Но мне нужно срочно с ним поговорить.
   – Не знаю, смогу ли я найти дорогу, – засомневалась Бриджит. – Это очень далеко отсюда, в самом конце шоссе.
   – Давно вы с ним расстались?
   – Полчаса назад.
   – Он остался дома?
   – Нет, ушел вместе со мной.
   – А куда – не сказал?
   – Нет.
   Малко понял, что Бриджит ему больше ничем не поможет. Он заставил себя улыбнуться.
   – Ну что ж, спасибо... Желаю вам хорошо отдохнуть. Она замялась:
   – Я бы хотела встретиться с вами еще раз. Мы остаемся здесь на несколько дней по случаю визита вице-президента.
   – Я тоже.
   – Как насчет завтрашнего вечера?
   – Я вам позвоню.
   Прежде чем разбудить своих телохранителей, Малко поддался минутному порыву и направился к телефону.
   После доброго десятка длинных гудков Малко наконец услышал голос Эсперенцы.
   – Доброе утро, – сказал он. – Ты уже не сердишься на меня?
   Последовала недолгая пауза, затем в трубке послышался сдавленный всхлип, и девушка нажала на рычаг. Малко тут же набрал номер снова. На этот раз к телефону уже никто не подошел.
   Он опрометью выскочил из кабины. Все пропало! Теперь нужно было думать не о задании ЦРУ, а о спасении вице-президента. Единственный выход – немедленный арест группы Эсперенцы. Настало время подключить к делу Криса Джонса и Милтона Брабека.

* * *

   В своих светлых костюмах и одинаковых шляпах Джонс и Брабек выделялись за километр. Толстый палец Джонса уже три минуты нажимал на кнопку звонка.
   – Там никого нет, – произнес наконец Джонс.
   Отойдя назад, он ринулся на дверь. Издали Джонс казался долговязым и нескладным, но вблизи его предплечья напоминали хороший окорок.
   После второго удара дверь с треском распахнулась, и Джонс ввалился в квартиру, сжимая в руке кольт сорок пятого калибра. Брабек, стоя у двери, прикрывал его кольтом «магнум», способным продырявить сейф.
   Квартира Эсперенцы оказалась совершенно пустой. Малко быстро осмотрел ее и увидел, что ронеотип и листовки исчезли. Произошло то, чего Малко больше всего опасался: Эсперенца и ее люди кое-что узнали, о нем.
   А он по-прежнему не знал, каким образом они собираются убить вице-президента, и не имел ни малейшего представления о том, где их теперь искать.
   В сопровождении обоих телохранителей-"горилл" он спустился в вестибюль и попробовал расспросить консьержа. Тот ничего не знал. «Бентли» стоял у подъезда: у Эсперенцы хватило сообразительности не трогать машину. Оставалось надеяться, что Таконеса еще не успели предупредить, если он поехал спать к Бобби.
   Все трое ввалились в «форд», взятый «гориллами» напрокат, и помчались по проспекту Франциско Миранды.

* * *

   В кабинете Ральфа Плерфуа царила весьма напряженная атмосфера. Американец всеми силами старался сдерживать гнев сеньора Кальвино, отца Эсперенцы. Тот не имел понятия, где находится его дочь, и не придавал этому ни малейшего значения.
   – Но послушайте, – настаивал Плерфуа. – Сеньорита Эсперенца связана с убийцами и террористами...
   Сеньор Кальвино расхохотался.
   – Да она еще совсем юная девочка! У нее нет никаких черных мыслей. И если она и бросит в вашего президента листовки, это только к лучшему! Надеюсь, вы не сделаете ей ничего плохого, иначе...
   – Но вы, по-моему, забываете, что именно она собирается сделать нечто «плохое», – напомнил Ральф Плерфуа.
   Венесуэлец пожал плечами.
   – Да вы с ума сошли! Вас просто сбил с толку этот проходимец.
   Под «проходимцем» он подразумевал Малко. С тех пор как Кальвино узнал о роли австрийца, он относился к Малко с нескрываемым презрением.
   Сухо кивнув Плерфуа и бросив на Малко ненавидящий взгляд, Кальвино исчез.
   Плерфуа закурил сигарету и медленно выдохнул дым. От отца Эсперенцы помощи ждать не приходилось. Операция «Сухари и помидоры» принимала скверный оборот. До приезда вице-президента оставались всего сутки. Таконес, Хосе Анджел и Эль Кура куда-то исчезли. Бобби не смог дать ни одного вразумительного ответа на вопросы Малко и «горилл». Он был не слишком убежденным революционером и в глубине души считал Отряд народного сопротивления кучкой безобидных сумасшедших с диагнозом «хронический кастризм».
   – А что полиция? – спросил Малко.
   – Они знают только Хосе Анджела, остальных – нет, – ответил Плерфуа. – А учитывая их оперативность, поиски займут не меньше двух недель.
   Наступило тяжелое молчание. Малко «выжимал» свой мозг как лимон, но по-прежнему не находил выхода.
   – А нельзя ли перенести визит? – спросил он.
   Ральф Плерфуа подскочил как ужаленный.
   – Хотите, чтоб меня назначили секретарем вице-консула на Алеутские острова? Ведь за организацию этого визита отвечаю именно я...
   «Гориллы» молчали. По их мнению, единственно верным решением было бы убрать из Каракаса всех коренных жителей и организовать для встречи вице-президента толпу, состоящую из стопроцентных американцев, привезенных из Штатов. Увы, к их мнению никогда не прислушивались...

Глава 18

   Малко сгорал от нетерпения, следуя за огромным грузовиком, который невероятно медленно тащился по шоссе в направлении Ла-Гуайры. Обогнать его можно было только с риском для жизни. С обеих сторон у самого асфальта теснились лачуги бедняков, а в придорожных канавах играли дети.
   Небо прояснилось, и погода стояла прекрасная. Малко посмотрел на часы: в этот момент самолет вице-президента уже приближался к аэропорту Маркиния. А еще через два часа высокопоставленный гость прибудет в Центр имени Симона Боливара, где должен произнести приветственную речь.
   Впереди показался прямой отрезок дороги, и Малко с горем пополам обогнал грузовик, выиграв несколько секунд. Через три поворота справа показались огромные кучи мусора, за которыми, чуть поодаль, виднелось несколько крохотных запущенных ранчо.
   Малко остановился и вышел из машины. Воздух был пропитан отвратительным запахом отбросов. Над свалкой медленно кружила стая стервятников. Время от времени один из них пикировал на кучи и терзал длинным красным клювом дохлую собаку или раздувшуюся как мяч крысу.
   Мимо Малко прошел худой словно скелет старик, волочивший за собой тяжелый грязный мешок. Он подозрительно покосился на австрийца.
   Малко зашлепал по грязи к ближайшему ранчо. Эсперенца говорила, что одно время Таконес жил здесь. Может быть, соседи его помнят и знают, где он сейчас.
   Весь минувший день ушел на напрасные хождения по кабинетам и бесплодные препирательства с представителями венесуэльской службы безопасности. В покушение никто не верил. Проснувшись поутру, Малко решил начать дальнейшие поиски с того места, где Таконес в свое время чуть не застрелил его.
   «Гориллы» дежурили в городе. Оба имели при себе фотографии Эсперенцы.
   За оградой ранчо сморщенная старуха жарила на костре мучные лепешки.
   – Буэнос диас, – улыбнулся ей Малко. – Вы знаете сеньора Таконеса?
   Старуха не сдвинулась с места и не отвела глаз от огня. Малко прошагал мимо нее и вошел в дом. Потолок оказался таким низким, что ему пришлось пригнуться. На стене висел календарь с красоткой, рекламирующей пепси-колу. Какой-то шутник пририсовал красотке явно преувеличенные женские достоинства. Под календарем стояла статуэтка Святой Девы из черного дерева. В углу лежала куча тряпья, служившая постелью.
   Старуха вошла вслед за Малко – все такая же молчаливая и будто отрешенная от внешнего мира.
   – Я ищу Таконеса, – громко повторил Малко.
   Старуха покачала головой, ее лицо словно окаменело. Малко несколько раз настойчиво повторил имя Мендозы, но так ничего и не добился. Старуха была либо глухонемой, либо слабоумной, либо сочетала в себе и то, и другое. Вполне могло оказаться, что Таконес ночевал сегодня именно здесь, а могло быть и так, что его в этих местах отродясь не видели.
   Обескураженный Малко повернулся к выходу и замер: дверь загораживала массивная мужская фигура. На здоровяке были только старые, давно утратившие цвет джинсы и кожаные браслеты на запястьях. Лицо его не предвещало ничего хорошего. У него недоставало половины зубов. Маленькие темные глазки злобно поблескивали из-под кустистых бровей. В правой руке мужчина держал тесак, способный разрубить пополам взрослого быка.
   – Что вам нужно? – спросил незнакомец.
   – Я ищу Таконеса.
   Последовала пауза.
   – Кто вы такой?
   «Его приятель», – чуть не сказал Малко.
   – Мне нужно с ним поговорить. Срочно.
   – Кто вы такой? Легавый? Или, может, священник?
   Малко покачал головой.
   – Ни то, ни другое. Незнакомец скорчил гримасу.
   – Из всех гринго по-нашему здесь говорят только священники. Если вы не священник, значит, – легавый.
   Малко сунул руку в карман, и в тот же миг тесак со свистом рассек воздух в сантиметре от его лица.
   – Не двигайтесь!
   – Я хотел предложить вам денег.
   Незнакомец прищурился.
   – За что?
   Теперь в его голосе угадывался определенный интерес.
   – Мне нужно узнать, где сейчас Таконес. И как можно быстрее. Я готов заплатить.
   – Зачем он вам?
   Все эти вопросы уже изрядно действовали австрийцу на нервы. Старуха не двигалась, точно изваянная из обожженной глины.
   – У меня к нему дело, – терпеливо пояснил Малко. Здоровяк сделал шаг вперед.
   – Покажите деньги. Малко не пошевелился.
   – Если скажете, где он, получите сто «болос».
   – Мало.
   – Больше у меня нет.
   Мужчина некоторое время раздумывал, верить ли иностранцу, а затем указал грязным пальцем на наручные часы Малко.
   – Тогда впридачу часы.
   – Нет, – твердо сказал Малко, – сто «болос» – или ничего. Несколько секунд они пристально смотрели друг другу в глаза. Наконец мужчина проворчал:
   – Поезжайте на Кортаду, бульвар Оливарес. Там есть магазин, где продают всякие церковные штучки. Он часто ночует там, в подвале.
   Малко испытующе посмотрел на него и достал две купюры по пятьдесят боливаров. Оставалось надеяться, что мужчина сказал правду. Другого выхода не было.
   Бульвар Оливарес походил скорее на широкую тропу, петляющую среди глиняных хижин и грязных пустырей. По большому пыльному распятию на витрине Малко сразу же отыскал лавку церковных принадлежностей. Дверь была закрыта.