Сеня про себя усмехнулась. Долгие годы - не то слово! Долгие столетия, если не тысячелетия, за которые некогда цветущая местность превратилась в непроходимую пустыню. Девочка взглянула сквозь стеклянную стену; как она и предполагала, отсюда не было видно ни безжизненных скал, ни бесконечного моря белого песка, но сказать об этом Сеня не решилась - кто знает, вдруг волшебник вспыльчив или обидчив, а только от него сейчас зависела судьба ящериц. Начинать следовало с другого.
   Девочка выступила на шаг вперед.
   - Ваша светлость! - проговорила она не слишком решительно. - Мы пришли издалека просить вас о помощи, Никогда не осмелились бы вас беспокоить, когда б существовал какой-то другой выход. Поэтому позвольте рассказать нашу историю...
   Маттиэль нетерпеливо махнул рукой.
   - Не надо! Я сам узнаю.
   Юноша пристально взглянул в глаза девочки. В голове ее словно закружилась карусель, и она против воли стала вдруг вспоминать все, что случилось с ней с тех пор, как она впервые попала к ящерицам в Громадную Пещеру. Перед глазами чередой проплывали картины прошлого: королева, открывающая тайну своего народа, Бело-Голубой Город, напиток Гушу в золотой чаше, Черный Замок, потом улыбающийся Дели, страшные щупальца, и сразу затем чудовищная волна потока и две фигуры наверху скалы... но вот уже Кулхор, фея и розовый дом со львами, наконец, переход через пустыню...
   Мысли девочки кто-то будто бы перебрал, и хотя Сеня ничего не собиралась скрывать от волшебника, ей все же не понравилось, что кто-то, пусть даже сам Повелитель Добрых Сил, хозяйничает у нее в голове. Правда, девочка не успела толком-то и додумать эту свою последнюю мысль, как почувствовала, что непрошеный гость убрался из ее сознания. Маттиэль сказал:
   - Прошу прощения. Больше не буду, раз тебе неприятно.
   Сеня, густо покраснев, кивнула, а волшебник продолжал:
   - Мне ясно, чего вы хотите, но, чтобы справедливо рассудить, я должен теперь понять и другую сторону...
   В следующее мгновение Сеня, Пина и Филипп вскрикнули в один голос.
   На троне, в белом плаще Маттиэля, сидел Болотник!
   Его маленькие глазки по обыкновению были сощурены, а крепкие желтые зубы скалились в издевательской ухмылке. Не раздумывая больше, девочка ухватила Пину под лапку, и они опрометью кинулись вон из зала. Но подруги не успели далеко убежать - их остановил мягкий голос Маттиэля.
   - Я же сказал, не бойтесь! Я просто обязан был, хоть ненадолго, стать Болотником, чтобы узнать и его правду.
   Сеня недоумевала: "Какая может быть правда у зловредного колдуна?" Но спорить не стала.
   Тем временем по сторонам трона появились две стеклянные чаши. Они парили в воздухе ничем не удерживаемые - по крайней мере ничем видимым! Но вот одна из чаш вдруг опустилась - в ее объемистой прозрачной глубине появился городок из Громадной Пещеры. В цветных окошках домиков уже горел свет, по хрустальной мостовой улиц бродили крохотные нарядные ящерицы, а в палисадниках застыли каменные цветы и изумрудные кипарисы... Филипп и Агриппина с бьющимися сердцами склонились над крышами родного города; они смотрели и не могли наглядеться на свой покинутый дом. Горожане ничего не заметили...
   Маттиэль тоже некоторое время с интересом разглядывал городок, но затем отвел взгляд, и на другой чаше появилась маленькая стальная клетка, в которой металась, пытаясь выбраться, крошечная крыса. Странно, но эта вторая чаша, опустившись, висела теперь даже ниже первой, как если бы клетушка с крысой весила больше, чем целый город. Сеня непонимающе взглянула на волшебника-судью. Юноша не замедлил пояснить:
   - В случае, если я помогу вам освободить от зачарованного сна Покровительницу, она будет столь разгневана, что превратит Болотника в крысу и заключит его в клетку на три года. То нестерпимое унижение, которое испытает колдун, перевешивает все невзгоды и тяготы вашего народа в изгнании.
   Друзья ошеломленно глядели на беспристрастного судью, но Сеня уже начинала закипать гневом.
   - Ну и что же, если негодяй испытает унижение? Он как раз и заслуживает наказания после всего, что сделал! Да я и перечислить не смогу, скольким он навредил! И как!
   Волшебник с интересом смотрел на рассерженную гостью. Тем временем рядом с клеткой Болотника появилась маленькая фигурка Альбиноса и чаша тяжело опустилась еще ниже. А юноша снова объяснил:
   - Колдун проявил милосердие, приютив и вырастив сироту - несчастного, никому не нужного мальчика-альбиноса. Это многого стоит!
   Тут уж Сеня не нашлась что ответить - она просто задохнулась от возмущения! А Маттиэль вдруг задержал взгляд на птице, смирно сидевшей на плече девочки. Мгновение, и ее маленькая копия оказалась на одной из крыш городка ящериц. Тотчас же под весом малютки чаша опустилась чуть не до самого пола, а Волшебник, улыбаясь, сказал:
   - Вот столько-то и весит настоящее бескорыстное милосердие. Именно тог что Болотнику неизвестно вовсе! Колдун не понял бы даже, зачем ты спасла птицу! Ведь от нее тебе никакой пользы! Он-то, конечно, приюти/ сироту, но сделал это, думая в первую очередь о себе самом - растил себе помощника на старость. Знал, что все хлопоты окупятся...
   Сеня решила все же прояснить обстановку.
   - Так вы поможете нам? - спросила она настороженно.
   Юноша кивнул и вдруг хитро улыбнулся:
   - При одном условии. Ты отдашь мне свою хорошенькую птичку, а я обращу ее в стекло и украшу ею трон. А то пустовато тут как-то...
   Сеня замерла в ужасе. Волшебник требовал от нее невозможного. Он просил предательства!.. Груша тихонько сидел у нее на плече, его теплое тельце доверчиво жалось к ее шее...
   Филипп с Пиной испуганно взглянули на девочку, но та не стала долго раздумывать.
   - Нет... - тихо ответила она. - Это, к сожалению, невозможно.
   Сеня повернулась, чтобы уйти, не в силах поднять глаза на друзей, зная, что отдать глупого Грушу она все равно не сможет. Но несчастная девочка не успела сделать и десяти шагов, как услышала за спиной мягкий смех.
   - Ну ладно, ладно! Разошлась-то как! - увещевающе произнес Маттиэль.
   Сеня обернулась и увидела, что юноша протягивает ей что-то огненное и сверкающее... Это был огромный золотисто-желтый камень, и он тихонько покачивался на золотой цепи - кусочек солнца, оправленный тонкой полоской блестящего металла.
   Сеня, как завороженная, потянулась к камню, внутри которого плясали сотни огоньков. Они то вспыхивали, то гасли, снова вспыхивали, странно как-то будоража и заставляя кровь в жилах бежать быстрее.
   - Долго не смотри. Спать не будешь! - предупредил голос, и Сеня, вздрогнув, подняла глаза на волшебника.
   - Уж прости меня за шутку! - проговорил тот с улыбкой. - Я лишь хотел показать, что обязанности судьи не так уж просты. В самом деле, казалось бы, жизнь этой маленькой птички никак не может перевесить судьбу целого народа, но для тебя это не так. И я с тобой полностью согласен! Ты права в главном: жизнь любого существа должна быть неприкосновенна. Нельзя отнять ее у другого, даже ради самой благородной цели. Расплата все равно неизбежна! Может быть, не сразу... Это как бумеранг - он вернется! А Болотник... Не раз он уже посягал на ваши жизни, и за это ему не может быть прощения! Наклони-ка голову, - приказал в завершение своей проповеди Маттиэль.
   Сеня послушалась, и на шею ей поверх суровой нитки с медальоном Дели легла тяжелая золотая цепь.
   - Положишь камень перед глазами околдованной, и свет его разбудит спящую, - объявил волшебник, пристально глядя ей в лицо. - А сейчас можете пройти в соседние покои. Там вы найдете все, что нужно. Отдыхайте! Завтра на рассвете - в обратный путь.
   Обрадованные дети принялись наперебой благодарить Маттиэля, чувствуя, что никакие слова не могут выразить их признательности. Но тут лицо юноши чуть изменилось, пока еще неуловимо, и друзья поспешили покинуть зал, чтобы не мешать волшебнику. Честно говоря, им совсем не хотелось снова увидеть плывущие, бесконечно сменяющиеся лики Маттиэля, Повелителя Добрых Сил.
   Миновав широкий, пустой и гулкий переход, троица оказалась в небольшом, тоже круглом зальчике. Здесь стояли три хрустальные кровати с высокими узорчатыми спинками и большой стол, обильно уставленный разнообразными яствами.
   Изголодавшиеся дети накинулись на еду, и, надо сказать, приготовлено все было отменно! Сервировка также была безупречна: посуда точеного хрусталя, серебро приборов, белизна крахмальных салфеток... В больших бокалах с витыми ножками пузырилась малиновая вода. Все это после истязающего зноя пустыни казалось сном. Но нет! Сон явился чуть позже, когда дети, наконец, забрались в уютные недра своих постелей и, едва успев пожелать друг другу доброй ночи, смежили воспаленные веки.
   Утро пришло вместе с громким отрывистым посвистом Груши. Сидя на спинке Сениной кровати, он наслаждался собственным пением, нисколько не заботясь о том, нравится ли это окружающим. Неугомонная птаха успела уже выкупаться в одном из тазов для умывания, поставленных здесь заботливыми невидимыми руками, и время от времени, прерывая песню, энергично встряхивалась. Девочка поторопилась выбраться из постели. Она сладко потянулась. Давно она себя так хорошо не чувствовала - от самого Кулхора! Принц сел на кровати, и блаженная улыбка растянула его тонкие серебристые губы.
   - Неужели мы дошли?! И все получилось?! Никак не могу поверить! -воскликнул он.
   - Надо еще вернуться! - напомнила Агриппина, но брат только махнул на это лапкой,
   - Вернемся! - уверенно провозгласил он и выскочил из постели на стеклянный пол.
   Стол уже был накрыт заново. Друзья быстро позавтракали и отправились прощаться с хозяином Замка. Маттиэль ждал их и, выслушав все, что они наперебой ему говорили, сказал:
   - Я рад, что вы пришли ко мне. Теперь вам нужно возвратиться в Саттар. До долины Кулхор доберетесь по дороге, проложенной этой ночью. Да, мешки ваши полны едой. И если встретите лошадей, можете забирать их с собой. Я думаю, Рисс найдет для них место в стойле.
   Друзья явственно припомнили раскаленную пустыню - интересно, откуда бы там взяться лошадям? Чем бы они там питались - песком? Хорошо, теперь хоть вода появилась, спасибо золотой стреле! Но дети снова промолчали, теперь уже не из опасения, а из уважения к этому доброму, всесильному, но слегка рассеянному волшебнику.
   Но вот златокудрый Маттиэль пожелал своим гостям счастливого пути, и дети, покинув круглый зал, заторопились по гулким переходам к выходу. Огромные ворота оказались распахнуты. Друзья вышли из стен замка на верхнюю площадку моста и замерли в изумлении.
   Внизу, насколько хватало глаз, земля серебрилась ковром трав. Кроны плакучих ив обрамляли голубую ленту полноводной реки, несущей свои чистые струи там, где только вчера протекал лишь мутный ручеек, а позавчера было старое пересохшее русло, по которому ветер гонял песок, наверное, не одну сотню лет.
   - Вот это да! - только и смогла вымолвить Сеня.
   - Похоже, он и в самом деле самый могущественный из волшебников! -поддержала ее Агриппина.
   - Да к тому же самый заботливый! - заявил Филипп, указывая на большие стеклянные салазки, появившиеся мгновение назад у самого края площадки.
   - Ты думаешь, мы должны на них спуститься? - испуганно спросила Пина.
   - Конечно! И сберечь себе ровно половину дня, - подтвердил принц.
   Сене тоже не слишком-то понравилась эта идея, но Филипп решительно отверг все возражения и, покрепче привязав туго набитые мешки с провизией, первым уселся в стеклянные сани. Сене пришлось сесть у него за спиной. Было не очень-то удобно - мешал хвост. Пина уселась позади девочки и обхватила ее за талию. Сеня едва успела засунуть упирающегося Грушу за пазуху, как принц уж оттолкнулся от края площадки, и салазки понеслись вниз по стеклянной горе, с каждым мгновением набирая скорость. И вот уже ветер бешено свистит в ушах, прозрачные столбы, сливаясь, исчезают из виду; глаза больше не видят никакой преграды, и кажется, что сани просто летят себе по воздуху, а звон колоколов тоже сливается в протяжный гул и тянется вслед за летящими. У-у-у-у-у-у! Все внутри сжимается и тоже куда-то летит - в противоположную сторону; внизу живота что-то екает и прыгает к горлу, и визг -- высокий, пронзительный - присоединяется к свисту ветра, гулу колоколов, несясь за санями подобно шлейфу кометы...
   Полет этот длился несколько минут, затем салазки заскользили по траве -- все медленнее, медленнее - и вот, наконец, остановились совсем. Гораздо больше прошло времени, прежде чем храбрецы опомнились от головокружительного спуска иг пошатываясь, встали с саней. Груша тут же спорхнул вниз и, победно чирикая, принялся шнырять в траве, вылавливая зазевавшихся кузнечиков.
   Да!.. И в самом деле было чему порадоваться! Кругом-то лежала плодородная степь! Сотни и сотни цветов ласкали взгляд, жужжание множества насекомых удивляло ухо, привыкшее к ветреному безмолвию пустыни и гулкой, колокольной тишине Стеклянного Замка. Друзья разобрали вещевые мешки и направились к реке; дорога, о которой говорил Волшебник, должна была начинаться где-то в этой стороне - пришли ведь они оттуда. Скоро дети вошли в прохладную тень деревьев. Теперь нужно было переправиться на ту сторону -вчера они перешагнули через тоненький ручеек, не замочив ног. Сеня разделась и увязала вещи в плащ, успевший выгореть до белизны, Удивительно, что плащи ящериц оставались такими же яркими, как и прежде; видно, выкрашены они были какими-то чрезвычайно стойкими красителями.
   Река оказалась глубокой, и пришлось плыть - хорошо, недолго, не то вымокли бы запасы еды в мешках. Сеня одной рукой гребла, а другой держала над водой узел. Так же и ящерицы - они плыли рядом, закинув плащи на головы и удерживая мешки одной из лап. Груша, встревоженно крича, кругами носился над ними, явно не понимая, что происходит. Наконец, выбравшись на берег, друзья присели передохнуть и обсохнуть.
   - Так я согласен путешествовать хоть всю жизнь! - заявил Филипп, которому прохладное купание придало бодрости. - Поели! Прогулялись! Искупались! Песок в глаза не лезет. На зубах не скрипит. И от жажды ты не умираешь...
   Его восторженную речь прервало негромкое ржание, донесшееся из-за деревьев. Принц буквально подскочил на месте.
   - А вот и обещанные лошадки! - воскликнул он и, не дожидаясь своих спутниц, полез вверх по осыпающемуся откосу, помогая себе хвостом.
   Сеня оделась, и подруги пошли вслед за принцем - примятая трава верно указывала направление. Они нашли его довольно быстро. Филипп суетился вокруг четырех лошадок, одобрительно похлопывая их по бокам, а те, напуганные непривычным видом своего будущего хозяина, настороженно жались друг к другу. Но ничего! Скоро они привыкнут к нему, а потом и полюбят серебристого этого ящера! Кто как не он будет купать их и чистить в конце утомительного дневного перехода? Выбирать острые колючки, причесывать гривы да разыскивать самую сочную и молодую траву?
   Лошади стояли оседланными, поэтому немедля одна из них была навьючена поклажей, а три другие получили по седоку. Сенина Рыжуха была самой светленькой, с крепкими мохнатыми ножками. Все лошадки были невысокие, короткогривые и походили больше на пони; вряд ли они были самыми быстрыми скакунами на свете, зато, по-видимому, отличались выносливостью и больше всего подходили к предстоящему длительному путешествию.
   Лошади сами выбирали себе путь, словно зная, куда идти. И вот она -дорога! Начиналась она прямо посреди поля в высокой траве и уходила вдаль -прямая, как стрела, вымощенная новеньким гладко отесанным булыжником. Эта дорога должна была довести до самого Кулхора. Путешественники не знали, сколько потребуется времени, чтобы добраться до цели - может, месяц, а может, и два, но в одном были совершенно уверены: с пути они не собьются! Выбравшись на серые булыжники, всадники развернули лошадей, чтобы кинуть прощальный взгляд на Стеклянный Замок; тот парил над серебристой, живой теперь равниной и от этого казался еще прекрасней - так драгоценный камень только выигрывает от хорошей оправы.
   - Спасибо тебе! До свидания! - громко выкрикнул Филипп.
   - Спасибо и до свидания! - вторили ему хором подруги, и скоро на дороге остался только ветер - ухаживать за ней, новехонькой, подметать, а четверка лошадей, бодро помахивая хвостами, отправилась обновлять путь.
   ХХШ. ОБРАТНЫЙ ПУТЬ
   Лето клонилось уже к закату, когда путешественники добрались, наконец, до Кулхора. Они были в пути чуть больше месяца; за это время дни успели стать короче, а ночи длиннее, и желтый лист - нет-нет, да и вкрапливался в серебро лесов. Несмотря на долгий путь ни Сеня, ни ящерицы не чувствовали усталости - они же не пешком шли! Дорога вначале проходила по степи, и всадники галопом мчались по ровной, как стол, мостовой, В горах, конечно, лошадям часто приходилось давать отдых, но вокруг была такая красота, а пища, которой снабдил своих гостей Маттиэль, настолько вкусна, что не жалко было лишних часов, проведенных у горной речушки или среди зарослей цветущих рододендронов. Когда путники управились с запасами провизии, помогли жители придорожных селений. Пораженные не-обычным видом пришельцев да к тому же узнав, что новая, удобная, замечательная дорога появилась, в общем-то, при их участии, горцы не скупились и щедро оделяли проезжих всем съестным, которое у себя находили. А находили они много чего!
   Поэтому Сеня и ящерицы появились в долине весьма упитанными - к большому удовольствию встречавшей их феи Рисс. Она давно уже поджидала гостей - дорога, в одну ночь выплывшая из ниоткуда, означала только одно: дети добрались до Маттиэля, и волшебник позаботился о том, чтобы они смогли вернуться. Дня три друзья погостили у доброй хозяйки в розовом доме со львами, а затем снова тронулись в путь - нужно было спешить. Не дожидаться же осени! Рыжие лошадки само собой остались у феи; дорога в Саттар, как известно, пролегала через смертоносное ущелье.
   Вышли они ранним утром и, навьюченные мешками с провизией, отправились наверх, к горному озеру. Рисс, провожая детей, показала другую дорогу -значительно более длинную, чем та, что проходила по старому руслу, но друзья ни за какие коврижки не согласились бы еще раз ступить на гальку, устилавшую речное дно; до сих пор еще им снился тот ревущий, убийственный поток. Вдобавок не было и уверенности, что Болотник не подстерегает их снова. Можно было лишь надеяться на лучшее, не более того!
   Солнышко припекало, птицы беззаботно свистали, и Груша, восседая на Сенином плече, тоже пел веселую песню. Судя по всему, он и не собирался присоединяться к себе подобным, хотя, случалось, улетал куда-то на часок-другой, но неизменно потом возвращался, с высоты отыскивая своих спутников. Подъем становился все круче.
   - Как бы спины не надломить! С лошадьми-то было куда лучше!.. -пробурчал принц, переводя дух.
   - Ничего... - успокоила его сестра. - Скоро ты будешь страдать от того, что пустой мешок больше не тянет спины!
   Но что и говорить, после привольной езды верхом тащить тяжелую поклажу по жаре, к тому же в гору, было тяжеленько. Изнурительный подъем длился несколько часов. Но до чего потом оказалось приятно окунуться в бирюзовую прохладу озера! Белый песчаный пляж был на этот раз совершенно чист. Не было видно ни звездчатых подков на песке, ни белых чаек в вышине; только розовые лотосы-фламинго, без ущерба пережившие страшный ливень, покачивались беззвучно в нежной волне, изредка пробегавшей по зеркальной глади воды.
   Путники вошли под сень старого парка часа за два до заката, так что к дому подошли еще до темноты. Здесь все было по-прежнему. Единственными обитателями особняка оставались птицы да ветер, залетавшие в разбитые стекла окон. Розовые кусты, правда, разрослись еще пышнее, чем прежде, создавая непроходимый барьер для любого, кто захотел бы отойти с дорожки в сторону.
   В кабинете тоже ничего не изменилось, и, погасив свечу, дети, засыпая, вспоминали, как ночевали здесь вместе с Дели. Казалось, с того времени минули годы - столько пришлось пережить! На самом же деле прошло всего-то чуть больше двух месяцев.
   Поднялись поздно. Вяло, в молчании позавтракали, памятуя о том, какое испытание предстояло сегодня, бессознательно стараясь оттянуть страшные мгновения. Сейчас с ними не было стойкого Дели, который своим бесстрашием придавал им смелости. Но что делать! В последний раз обернувшись на драгоценную бирюзу горного озера, путники вошли в мрачное ущелье. Снова их шаги гулко раздавались в каменных стенах, издали предупреждая чудовище о приближении жертвы.
   - Сколько же там лежит костей! - с ужасом в голосе вспоминал принц. -- Скольких людей он сожрал и сожрет еще - завтра, через год, через век! Горы черепов будут расти и расти... И что же? Никто с ним так и не сразится? -- он все больше распалялся.
   - Но мы-то что можем с этим поделать? - постаралась успокоить его девочка. - Асурдис - могущественная волшебница. Даже Хотт не справилась с ее чарами. Рисс не решается ей противостоять. И мы! Смешно! Что мы можем, подумай!
   - К примеру, убить его... - задумчиво проговорил Филипп, и Пина сначала даже рассмеялась, но затем внимательно посмотрела на брата.
   - Ты не перегрелся ли? - с тревогой спросила она. - Сам послушай, что за чушь ты несешь!
   - Ну а почему бы и нет? Если забраться наверх по скале? Наверняка там можно найти обломки скал, собрать их... - рассуждал вслух Филипп.
   - Взгляни на стены! - перебила принца девочка. - Они же совершенно неприступны! Кабы можно было по ним взобраться, все бы и взбирались! И обходили бы поверху, а не лезли, как безумцы, в пасть чудовища!
   - Ты все время забываешь, что мы как-никак ящерицы, - резонно возразил Филипп и помахал лапой у нее перед носом. - У нас тоже имеются присоски! Не хуже других! - он постепенно входил в азарт. - Конечно, при таких размерах не больно разбежишься. Маленькими-то было попроще... Но ничего... Уж как-нибудь!
   Было ясно, что отговорить принца не удастся и придется осуществить его план, каким бы абсурдным он ни казался. До пещеры было теперь рукой подать, и троица разделилась. Сеня осталась внизу, а брат с сестрой принялись штурмовать стену. Девочка, затаив дыхание, следила за каждым их движением.
   Восхождение давалось нелегко. Малютками ящерицы носились по стенам с неуловимостью ртутного шарика, но сейчас каждый следующий шаг был отдельным, продуманным и выверенным действием. Серебристые ящеры продвигались наверх очень медленно, тщательно ощупывая скалу, укрепляясь и снова ощупывая. Случалось, какой-то потревоженный камешек скатывался вниз, а у Сени сердце екало от страха. Но нет, пока все хорошо, и друзья уже преодолели половину пути! Если бы еще не глупый Груша! С переполошенными криками он вился над ящерицами, явно уговаривая тех одуматься и вернуться обратно. Сеня яростно прикрикнула на птицу, и Груша, враз присмирев, слетел девочке на плечо, откуда продолжал следить за скалолазами встревоженным глазом. Никто не хочет слушать умных советов!
   Принц с принцессой тем временем приблизились к верхней кромке ущелья; снизу они казались совсем крошечными - почти такими, какими Сеня носила их на ладони. И вот Пина, мотнув хвостом, исчезла на гребне скалы, а за ней, наконец, и Филипп. Тут только девочка перевела дух. Ей предстояло сделать лишь одно дело.
   Вытряхнув на землю содержимое заплечного мешка, Сеня доверху наполнила его камнями и покрепче увязала. Теперь оставалось ждать. Ждать без дела всегда очень тоскливо, и девочка скоро потеряла счет времени; быть может, прошло уже несколько часов с тех пор, как ящерицы скрылись из виду. Правда, иногда сверху доносилось какое-то громыхание; дела там не стояли на месте.
   Спустя бесконечность раздался все-таки условный свист, означавший, что наверху все готово, и, разматываясь в воздухе, вниз полетела сложенная кольцами веревка. Сеня придавила ее камнем, чтобы та куда-нибудь, не дай Бог, не подевалась, и начала раздеваться. Она скинула соломенную шляпу, сняла с себя белую рубашку, сшитую для нее заботливой Рисс, и принялась натираться чудесной мазью - работа внизу сопряжена с риском попасться мерзкому щупальцу. Тщательно, очень тщательно намазалась девочка жгучим снадобьем - тело ух как горело! - но в памяти еще свежи были воспоминания о душащих объятьях. Затем Сеня привязала мешок с камнями к спущенной веревке. Сейчас она стояла очень близко к пещере, и сердце ее обмирало от страха, но пока в черноте провала не было заметно никакого движения. Впрочем, девочка знала, что чудовище нападает внезапно, когда ты этого ждешь меньше всего.
   Сверху вдруг посыпались камешки; веревка натянулась, приподняв мешок с камнями над землей, но не очень высоко. Снова раздался свист, и Сеня, пожелав себе ни пуха ни пера и сама себя же послав к черту, обхватила мешок двумя руками. Пятясь, она оттянула его как можно дальше от пещеры и замерла. Тяжеленные камни, как живые, рвались из ладоней, впиваясь острыми углами в кожу, но хватка девочки не ослабевала. И вот, наконец, с горы донесся троекратный посвист - то был сигнал к действию. Сеня отпустила вырывавшийся мешок на свободу; сама она что было сил понеслась в противоположную сторону. А мешок, описывая длинную плавную дугу, полетел прямо к черному зеву провала и дальше, мимо него.