Страница:
Цель – избежать жизни в эмоциональном наводнении или в эмоциональной пустыне. Необходимо позволить играть свои важные роли иррациональным образам, нашим автобиографическим воспоминаниям и жизненным эмоциям, но следует интегрировать их с теми нашими сторонами, которые вносят в жизнь структуру и порядок. Когда Кэйти сходила с ума из-за того, что ее оставляли в детском саду, она по большей части работала своим правым мозгом. В результате Томас наблюдал алогичное эмоциональное наводнение – иррациональный правый мозг Кэйти работал вне координации с логическим левым мозгом.
Тут необходимо заметить, что проблемы создают не только эмоциональные наводнения, переживаемые нашими детьми. Эмоциональная холодность, когда чувства и правый мозг игнорируются или отвергаются, не лучше наводнения. Мы чаще сталкиваемся с такой реакцией у старших детей. Например, Дэн описывает эпизод общения с двенадцатилетней девочкой, которая пришла к нему на прием с историей, знакомой многим из нас.
Аманда упоминала ссору, которая произошла у нее с лучшей подругой. От ее матери я знал, что этот спор был очень болезненным для Аманды, но, рассказывая о нем, она лишь пожимала плечами и смотрела в окно, говоря: «На самом деле мне плевать, если мы никогда больше не будем разговаривать. Она мне в любом случае надоела». Выражение ее лица было холодным и отрешенным, но по едва заметному дрожанию ее нижней губы и слабому движению ее век, напоминающему тремор, я мог чувствовать невербальные сигналы правого полушария, выдававшие то, что мы можем назвать ее «истинными чувствами». Разрыв – болезненная вещь, и в этот момент Аманда справлялась со своей уязвленностью «бегством влево» – к сухой (но предсказуемой и контролируемой) эмоциональной пустыне левой стороны своего мозга.
Я помог ей понять, что, хотя ей и больно думать о конфликте с подругой, она должна уделять внимание и даже уважать то, что происходит в ее правом мозге, поскольку он непосредственно связан с нашими телесными ощущениями и сигналами от нижних отделов мозга, которые в комбинации создают наши эмоции. Таким образом, все наше воображение, ощущения и автобиографические воспоминания пронизаны эмоциями. Когда мы расстроены, нам может казаться, что безопаснее устраниться от этого непредсказуемого правостороннего самосознания и спрятаться в более предсказуемой и контролируемой логической стране слева.
Ключевой момент помощи Аманде для меня состоял в том, чтобы осторожно настроиться на ее реальные чувства. Я не указывал ей напрямую, что она прячет – даже от себя – всю значимость в ее жизни человека, нанесшего ей обиду. Вместо этого я постарался почувствовать то, что чувствует она, а затем обратился своим правым мозгом к ее правому мозгу. Используя выражение лица и позу, я дал ей понять, что по-настоящему настроен на ее эмоции. Такая настроенность помогла ей «ощутить, что ее чувствуют» – понять, что она не одна, что мне небезразлично то, что происходит у нее внутри, а не только то, что она говорит. Затем, когда мы установили между собой это ощущение связи, слова стали даваться нам более естественно, и мы смогли начать подбираться к скрытой части происходящего у нее внутри. Попросив ее рассказать историю ссоры с подругой и останавливая ее рассказ в некоторых местах, чтобы пронаблюдать едва заметные изменения в ее чувствах, я смог снова подвести Аманду к ее реальным эмоциям и справиться с ними в продуктивном ключе. Именно так я пытался связаться одновременно с ее правым мозгом со всеми его чувствами, ощущениями и образами и левым мозгом со всеми его словами и способностью линейно, последовательно изложить историю ее переживаний. Зная, как это происходит в мозге, мы понимаем, что установление связи между двумя сторонами может полностью изменить результат общения.
Мы не хотим, чтобы наших детей обижали. И в то же время важно, чтобы в трудные времена они не просто проходили через них, а умели посмотреть в лицо своим проблемам и преодолеть их. Когда Аманда отступила влево, прячась от всех болезненных эмоций, пробегавших через ее правый мозг, она отказалась от важной части себя, которую ей необходимо было признать.
Непризнание наших эмоций – не единственная опасность, с которой мы сталкиваемся, когда чересчур сильно полагаемся на свой левый мозг. Мы рискуем стать чрезмерно буквальными, жить без восприятия перспективы, утратив истинный смысл вещей, проявляющийся при вплетении их в контекст окружающих явлений (специальность правого мозга). Именно такое состояние отчасти является причиной того, что ваш восьмилетний ребенок неожиданно начинает злиться и защищаться, когда вы безобидно подшутите над ним. Помните, что правый мозг отвечает за восприятие невербальных сигналов. Поэтому, если ребенок устал или не в настроении, он может сосредоточиться исключительно на ваших словах и пропустить ваш шутливый тон и подмигивание, которое их сопровождало.
Тина недавно наблюдала забавный пример того, что может случиться, если буквализм левого мозга берет верх. Когда ее младшему сыну исполнялся год, она заказала торт в местном продуктовом магазине. Тина попросила сделать ей «кексовый торт», который представляет собой группу кексов, замороженных вместе так, чтобы они выглядели как один большой торт. Когда она делала заказ, попросила кондитера написать инициалы своего сына – J.P. – на кексах. К несчастью, забирая перед праздником из магазина торт, она сразу же заметила проблему, демонстрировавшую, что может случиться, когда человек становится излишне левополушарно-буквальным.
Надпись на торте «JP on the cupcakes» буквально означает «JP на кексах». Когда Тина говорила пекарю, что хочет торт с надписью «J.P.» на кексах, она не ожидала столкнуться с таким буквальным левополушарным восприятием.
Таким образом, наша цель – помочь своим детям научиться использовать обе стороны мозга одновременно, интегрировать левое и правое полушария. Помните реку благоденствия, о которой мы говорили выше, где на одном берегу хаос, а на другом косность. Мы определили психическое здоровье как пребывание в гармоническом потоке между этими двумя крайностями. Помогая своим детям связать левое и правое, мы даем им шанс избежать высадки на берег хаоса или косности и жить в гибком течении психического здоровья и счастья.
Интеграция правого и левого мозга позволяет удержать от чрезмерного приближения к одному из берегов. Когда чистые эмоции в их правом мозге не сопровождаются логикой левого, они становятся похожими на Кэйти, слишком близко подплывшую к берегу хаоса. Значит, мы должны помочь им ввести в дело левый мозг, чтобы получить некую рациональную картину происходящего и справиться с эмоциями в позитивном ключе. Точно так же, если дети отрицают собственные эмоции и отступают влево, как это делала Аманда, они притягиваются к берегу косности. В этом случае следует помочь им активнее задействовать правый мозг, чтобы они могли быть открыты новым впечатлениям и переживаниям.
Каким образом мы можем способствовать горизонтальной интеграции мозга наших детей? Существуют две стратегии, которые вы можете использовать незамедлительно, как только «возможность интеграции» возникнет в вашей семье. Применение этих методов позволит вам предпринять неотложные шаги в направлении интеграции левого и правого полушарий мозга вашего ребенка.
Стратегия №1: «Установить связь и перенаправить». Скольжение по волнам эмоций
Шаг 1: установление связи с правым мозгом
Шаг 2: перенаправление с помощью левого мозга
Стратегия № 2: «Назвать, чтобы укротить». Как справляться с сильными эмоциями
Цель – избежать жизни в эмоциональном наводнении или в эмоциональной пустыне
Тут необходимо заметить, что проблемы создают не только эмоциональные наводнения, переживаемые нашими детьми. Эмоциональная холодность, когда чувства и правый мозг игнорируются или отвергаются, не лучше наводнения. Мы чаще сталкиваемся с такой реакцией у старших детей. Например, Дэн описывает эпизод общения с двенадцатилетней девочкой, которая пришла к нему на прием с историей, знакомой многим из нас.
Аманда упоминала ссору, которая произошла у нее с лучшей подругой. От ее матери я знал, что этот спор был очень болезненным для Аманды, но, рассказывая о нем, она лишь пожимала плечами и смотрела в окно, говоря: «На самом деле мне плевать, если мы никогда больше не будем разговаривать. Она мне в любом случае надоела». Выражение ее лица было холодным и отрешенным, но по едва заметному дрожанию ее нижней губы и слабому движению ее век, напоминающему тремор, я мог чувствовать невербальные сигналы правого полушария, выдававшие то, что мы можем назвать ее «истинными чувствами». Разрыв – болезненная вещь, и в этот момент Аманда справлялась со своей уязвленностью «бегством влево» – к сухой (но предсказуемой и контролируемой) эмоциональной пустыне левой стороны своего мозга.
Я помог ей понять, что, хотя ей и больно думать о конфликте с подругой, она должна уделять внимание и даже уважать то, что происходит в ее правом мозге, поскольку он непосредственно связан с нашими телесными ощущениями и сигналами от нижних отделов мозга, которые в комбинации создают наши эмоции. Таким образом, все наше воображение, ощущения и автобиографические воспоминания пронизаны эмоциями. Когда мы расстроены, нам может казаться, что безопаснее устраниться от этого непредсказуемого правостороннего самосознания и спрятаться в более предсказуемой и контролируемой логической стране слева.
Ключевой момент помощи Аманде для меня состоял в том, чтобы осторожно настроиться на ее реальные чувства. Я не указывал ей напрямую, что она прячет – даже от себя – всю значимость в ее жизни человека, нанесшего ей обиду. Вместо этого я постарался почувствовать то, что чувствует она, а затем обратился своим правым мозгом к ее правому мозгу. Используя выражение лица и позу, я дал ей понять, что по-настоящему настроен на ее эмоции. Такая настроенность помогла ей «ощутить, что ее чувствуют» – понять, что она не одна, что мне небезразлично то, что происходит у нее внутри, а не только то, что она говорит. Затем, когда мы установили между собой это ощущение связи, слова стали даваться нам более естественно, и мы смогли начать подбираться к скрытой части происходящего у нее внутри. Попросив ее рассказать историю ссоры с подругой и останавливая ее рассказ в некоторых местах, чтобы пронаблюдать едва заметные изменения в ее чувствах, я смог снова подвести Аманду к ее реальным эмоциям и справиться с ними в продуктивном ключе. Именно так я пытался связаться одновременно с ее правым мозгом со всеми его чувствами, ощущениями и образами и левым мозгом со всеми его словами и способностью линейно, последовательно изложить историю ее переживаний. Зная, как это происходит в мозге, мы понимаем, что установление связи между двумя сторонами может полностью изменить результат общения.
Мы не хотим, чтобы наших детей обижали. И в то же время важно, чтобы в трудные времена они не просто проходили через них, а умели посмотреть в лицо своим проблемам и преодолеть их. Когда Аманда отступила влево, прячась от всех болезненных эмоций, пробегавших через ее правый мозг, она отказалась от важной части себя, которую ей необходимо было признать.
Непризнание наших эмоций – не единственная опасность, с которой мы сталкиваемся, когда чересчур сильно полагаемся на свой левый мозг. Мы рискуем стать чрезмерно буквальными, жить без восприятия перспективы, утратив истинный смысл вещей, проявляющийся при вплетении их в контекст окружающих явлений (специальность правого мозга). Именно такое состояние отчасти является причиной того, что ваш восьмилетний ребенок неожиданно начинает злиться и защищаться, когда вы безобидно подшутите над ним. Помните, что правый мозг отвечает за восприятие невербальных сигналов. Поэтому, если ребенок устал или не в настроении, он может сосредоточиться исключительно на ваших словах и пропустить ваш шутливый тон и подмигивание, которое их сопровождало.
Тина недавно наблюдала забавный пример того, что может случиться, если буквализм левого мозга берет верх. Когда ее младшему сыну исполнялся год, она заказала торт в местном продуктовом магазине. Тина попросила сделать ей «кексовый торт», который представляет собой группу кексов, замороженных вместе так, чтобы они выглядели как один большой торт. Когда она делала заказ, попросила кондитера написать инициалы своего сына – J.P. – на кексах. К несчастью, забирая перед праздником из магазина торт, она сразу же заметила проблему, демонстрировавшую, что может случиться, когда человек становится излишне левополушарно-буквальным.
Таким образом, наша цель – помочь своим детям научиться использовать обе стороны мозга одновременно, интегрировать левое и правое полушария. Помните реку благоденствия, о которой мы говорили выше, где на одном берегу хаос, а на другом косность. Мы определили психическое здоровье как пребывание в гармоническом потоке между этими двумя крайностями. Помогая своим детям связать левое и правое, мы даем им шанс избежать высадки на берег хаоса или косности и жить в гибком течении психического здоровья и счастья.
Интеграция правого и левого мозга позволяет удержать от чрезмерного приближения к одному из берегов. Когда чистые эмоции в их правом мозге не сопровождаются логикой левого, они становятся похожими на Кэйти, слишком близко подплывшую к берегу хаоса. Значит, мы должны помочь им ввести в дело левый мозг, чтобы получить некую рациональную картину происходящего и справиться с эмоциями в позитивном ключе. Точно так же, если дети отрицают собственные эмоции и отступают влево, как это делала Аманда, они притягиваются к берегу косности. В этом случае следует помочь им активнее задействовать правый мозг, чтобы они могли быть открыты новым впечатлениям и переживаниям.
Что вы можете предпринять, стремясь помочь ребенку работать обоими полушариями мозга
Каким образом мы можем способствовать горизонтальной интеграции мозга наших детей? Существуют две стратегии, которые вы можете использовать незамедлительно, как только «возможность интеграции» возникнет в вашей семье. Применение этих методов позволит вам предпринять неотложные шаги в направлении интеграции левого и правого полушарий мозга вашего ребенка.
Стратегия №1: «Установить связь и перенаправить». Скольжение по волнам эмоций
Однажды вечером семилетний сын Тины вскоре после того, как его уложили в постель, появился в гостиной и сказал, что не может уснуть. Он был, со всей очевидностью, расстроен и объяснил следующее: «Я злюсь, потому что ты никогда не оставляешь мне ночью записки!» Удивленная этим внезапным взрывом, Тина ответила: «Я не знала, что ты этого хочешь». Его реакция превратилась в стремительный поток отчаянных жалоб: «Ты никогда не делаешь для меня ничего хорошего, и я злюсь, потому что у меня еще десять месяцев не будет дня рождения, и вообще я ненавижу домашние задания!»
Логично? Нет. Знакомо? Да. Все родители сталкивались с ситуациями, когда их дети говорили вещи, на первый взгляд не имеющие смысла, или расстраивались по самым нелепым поводам. Такое столкновение с бессмысленностью может вызвать досаду, особенно если вы ожидаете, что ваш ребенок уже достаточно большой, чтобы действовать рационально и придерживаться логики в беседе. Однако вдруг ни с того ни с сего он расстраивается по совершенно пустяковому поводу, и кажется, что абсолютно никакие уговоры с вашей стороны не помогут.
Опираясь на знания о двух сторонах мозга, мы видим, что сын Тины переживал большую волну правополушарных эмоций без достаточного уравновешивания их левосторонней логикой. В подобные моменты худшее, что могла бы предпринять Тина, – броситься защищать себя («Я, безусловно, делаю для тебя очень много хорошего!») или начать спорить со своим сыном о несовершенстве его логики («Я ничего не могу сделать для того, чтобы твой день рождения настал быстрее, как и ничего не могу поделать с твоими домашними заданиями: это то, что ты просто должен выполнять, и все»). Левополушарные, логические реакции подобного типа ударятся об невосприимчивую кирпичную стену правого мозга, создавая пропасть между людьми. В конце концов, логического левого мозга мальчика в этот момент было совсем не видно. Таким образом, если бы Тина ответила своим левым мозгом, ее сын чувствовал бы – либо она его не понимает, либо ее не волнуют его чувства. Он находился в правополушарном, нерациональном, эмоциональном потоке, и левополушарная реакция на такой поток была бы решением, в котором проигрывают все.
И хотя практически автоматической (и очень соблазнительной) реакцией было бы задать сыну вопрос: «О чем ты говоришь?» – или велеть ему немедленно идти обратно в постель, Тина остановила себя. Вместо этого она использовала стратегию «установить связь и перенаправить». Она притянула ребенка к себе, погладила его по спине и ласковым голосом сказала: «Иногда бывает просто тяжело, правда? Я никогда не забываю о тебе. Я всегда думаю о тебе и хочу, чтобы ты всегда знал, насколько ты важен для меня». Она обнимала его, пока он объяснял, что иногда ему кажется, что его младший брат получает больше ее внимания и что домашние задания оставляют ему мало свободного времени. Пока он говорил, она чувствовала, как он расслабляется и смягчается. Мальчик чувствовал, что его слышат и о нем заботятся. Затем она быстро высказалась о тех конкретных вещах, про которые он упоминал, поскольку теперь он был более восприимчив к решению проблемы и планированию, и они решили договорить обо всем этом завтра.
В подобные моменты родители сомневаются, действительно ли ребенок в чем-то нуждается или он просто оттягивает время сна. Воспитание с идеей интеграции мозга не означает, что надо позволять манипулировать собой или поощрять плохое поведение. Наоборот, понимание того, как работает мозг вашего ребенка, помогает вам достичь сотрудничества гораздо быстрее и часто с гораздо меньшим драматизмом. В данном случае Тина поняла, что происходило в мозге ее сына, поэтому она видела, что следует установить связь с его правым мозгом. Она выслушала и успокоила его, применяя свой собственный правый мозг, и меньше чем через пять минут он был снова в кровати. С другой стороны, если бы она использовала строгость и отругала бы его за то, что он вылез из постели (опираясь на левополушарную логику и букву закона), они оба остались бы еще более расстроенными и потребовалась бы уйма времени, чтобы он успокоился и смог заснуть.
Еще важнее то, что реакция Тины была заботливой и ласковой. Хотя проблемы ее ребенка казались ей глупыми и, возможно, нелогичными, он сам искренне чувствовал все это несправедливым и хотел, чтобы его претензии были признаны. Устанавливая с ним связь типа «правый мозг – с правым мозгом», Тина получала возможность передать ему ощущение, что она воспринимает его чувства. Даже если все это была лишь увертка со стороны ребенка, подобная правополушарная реакция оставалась наиболее эффективной, поскольку позволяла Тине не только удовлетворить его потребность в ощущении связи, но и быстро перенаправить его обратно ко сну.
Эта история указывает на одну важную мысль: когда ребенок расстроен, логика часто не приносит плодов до тех пор, пока мы не ответим на эмоциональные потребности правого мозга. Мы можем назвать эту эмоциональную связь «сонастроенность», что означает наше глубокое соединение с другим человеком, позволяющее ему «ощущать, что его чувствуют». Когда ребенок и родитель настроены друг на друга, они испытывают чувство единения.
Подход, который использовала Тина к своему сыну, мы называем «установить связь и перенаправить», и начинается он с того, что мы даем своим детям «почувствовать, что их чувствуют», прежде чем приступать к решению проблемы или рассматривать ситуацию логически. Вот как это работает.
Логично? Нет. Знакомо? Да. Все родители сталкивались с ситуациями, когда их дети говорили вещи, на первый взгляд не имеющие смысла, или расстраивались по самым нелепым поводам. Такое столкновение с бессмысленностью может вызвать досаду, особенно если вы ожидаете, что ваш ребенок уже достаточно большой, чтобы действовать рационально и придерживаться логики в беседе. Однако вдруг ни с того ни с сего он расстраивается по совершенно пустяковому поводу, и кажется, что абсолютно никакие уговоры с вашей стороны не помогут.
Опираясь на знания о двух сторонах мозга, мы видим, что сын Тины переживал большую волну правополушарных эмоций без достаточного уравновешивания их левосторонней логикой. В подобные моменты худшее, что могла бы предпринять Тина, – броситься защищать себя («Я, безусловно, делаю для тебя очень много хорошего!») или начать спорить со своим сыном о несовершенстве его логики («Я ничего не могу сделать для того, чтобы твой день рождения настал быстрее, как и ничего не могу поделать с твоими домашними заданиями: это то, что ты просто должен выполнять, и все»). Левополушарные, логические реакции подобного типа ударятся об невосприимчивую кирпичную стену правого мозга, создавая пропасть между людьми. В конце концов, логического левого мозга мальчика в этот момент было совсем не видно. Таким образом, если бы Тина ответила своим левым мозгом, ее сын чувствовал бы – либо она его не понимает, либо ее не волнуют его чувства. Он находился в правополушарном, нерациональном, эмоциональном потоке, и левополушарная реакция на такой поток была бы решением, в котором проигрывают все.
И хотя практически автоматической (и очень соблазнительной) реакцией было бы задать сыну вопрос: «О чем ты говоришь?» – или велеть ему немедленно идти обратно в постель, Тина остановила себя. Вместо этого она использовала стратегию «установить связь и перенаправить». Она притянула ребенка к себе, погладила его по спине и ласковым голосом сказала: «Иногда бывает просто тяжело, правда? Я никогда не забываю о тебе. Я всегда думаю о тебе и хочу, чтобы ты всегда знал, насколько ты важен для меня». Она обнимала его, пока он объяснял, что иногда ему кажется, что его младший брат получает больше ее внимания и что домашние задания оставляют ему мало свободного времени. Пока он говорил, она чувствовала, как он расслабляется и смягчается. Мальчик чувствовал, что его слышат и о нем заботятся. Затем она быстро высказалась о тех конкретных вещах, про которые он упоминал, поскольку теперь он был более восприимчив к решению проблемы и планированию, и они решили договорить обо всем этом завтра.
Понимание того, как работает мозг вашего ребенка, помогает вам достичь сотрудничества гораздо быстрее и часто с гораздо меньшим драматизмом
В подобные моменты родители сомневаются, действительно ли ребенок в чем-то нуждается или он просто оттягивает время сна. Воспитание с идеей интеграции мозга не означает, что надо позволять манипулировать собой или поощрять плохое поведение. Наоборот, понимание того, как работает мозг вашего ребенка, помогает вам достичь сотрудничества гораздо быстрее и часто с гораздо меньшим драматизмом. В данном случае Тина поняла, что происходило в мозге ее сына, поэтому она видела, что следует установить связь с его правым мозгом. Она выслушала и успокоила его, применяя свой собственный правый мозг, и меньше чем через пять минут он был снова в кровати. С другой стороны, если бы она использовала строгость и отругала бы его за то, что он вылез из постели (опираясь на левополушарную логику и букву закона), они оба остались бы еще более расстроенными и потребовалась бы уйма времени, чтобы он успокоился и смог заснуть.
Еще важнее то, что реакция Тины была заботливой и ласковой. Хотя проблемы ее ребенка казались ей глупыми и, возможно, нелогичными, он сам искренне чувствовал все это несправедливым и хотел, чтобы его претензии были признаны. Устанавливая с ним связь типа «правый мозг – с правым мозгом», Тина получала возможность передать ему ощущение, что она воспринимает его чувства. Даже если все это была лишь увертка со стороны ребенка, подобная правополушарная реакция оставалась наиболее эффективной, поскольку позволяла Тине не только удовлетворить его потребность в ощущении связи, но и быстро перенаправить его обратно ко сну.
Эта история указывает на одну важную мысль: когда ребенок расстроен, логика часто не приносит плодов до тех пор, пока мы не ответим на эмоциональные потребности правого мозга. Мы можем назвать эту эмоциональную связь «сонастроенность», что означает наше глубокое соединение с другим человеком, позволяющее ему «ощущать, что его чувствуют». Когда ребенок и родитель настроены друг на друга, они испытывают чувство единения.
Подход, который использовала Тина к своему сыну, мы называем «установить связь и перенаправить», и начинается он с того, что мы даем своим детям «почувствовать, что их чувствуют», прежде чем приступать к решению проблемы или рассматривать ситуацию логически. Вот как это работает.
Шаг 1: установление связи с правым мозгом
В нашем обществе мы приучены улаживать ситуации, используя слова и логику. Но когда четырехлетний ребенок находится в полнейшей ярости оттого, что он не может ходить по потолку, как Спайдермэн (как это однажды случилось с сыном Тины), это, вероятно, не самое подходящее время для того, чтобы давать ему вводный урок о законах физики. Или когда ваш одиннадцатилетний сын обижен, потому что ему кажется, что его сестра получает больше внимания (как временами чувствует сын Дэна), не самым приемлемым вариантом будет достать судейскую записку и показать, что вы делаете одинаковое количество замечаний обоим детям.
Вместо этого следует рассматривать такие ситуации как возможность понять, что в определенные моменты логика не подходит в качестве средства внесения некого разумного начала в беседу (на первый взгляд, это противоречит здравому смыслу, не правда ли?). Очень важно также помнить о том, что какими бы бессмысленными и обидными чувства ребенка ни казались нам, для него они реальны и важны. Необходимо, чтобы в своей реакции мы обходились с ними, учитывая это.
Во время разговора с сыном, признавая чувства ребенка, Тина обращалась к его правому мозгу. Кроме того, она использовала невербальные сигналы, такие как прикосновение, сочувственное выражение лица, ласковые интонации и благосклонное выслушивание. Другими словами, она включила свой правый мозг для установления связи и коммуникации с правым мозгом ребенка. Такая настройка «правого-на-правый» помогла привести его мозг в равновесие, в более интегрированное состояние. После этого она могла начать обращаться к левому мозгу сына и говорить о конкретных проблемах, которые он поднял. Другими словами, затем наступает время для Шага 2, который способствует интеграции левого и правого.
Вместо этого следует рассматривать такие ситуации как возможность понять, что в определенные моменты логика не подходит в качестве средства внесения некого разумного начала в беседу (на первый взгляд, это противоречит здравому смыслу, не правда ли?). Очень важно также помнить о том, что какими бы бессмысленными и обидными чувства ребенка ни казались нам, для него они реальны и важны. Необходимо, чтобы в своей реакции мы обходились с ними, учитывая это.
Во время разговора с сыном, признавая чувства ребенка, Тина обращалась к его правому мозгу. Кроме того, она использовала невербальные сигналы, такие как прикосновение, сочувственное выражение лица, ласковые интонации и благосклонное выслушивание. Другими словами, она включила свой правый мозг для установления связи и коммуникации с правым мозгом ребенка. Такая настройка «правого-на-правый» помогла привести его мозг в равновесие, в более интегрированное состояние. После этого она могла начать обращаться к левому мозгу сына и говорить о конкретных проблемах, которые он поднял. Другими словами, затем наступает время для Шага 2, который способствует интеграции левого и правого.
Шаг 2: перенаправление с помощью левого мозга
После того как Тина отреагировала в правой модальности, она смогла перенаправить эмоции сына с помощью левой. Ей удалось перенаправить их путем рационального объяснения того, как сильно она старается быть справедливой, обещая оставить ему записку, пока он будет спать, а также разработки планов в отношении его следующего дня рождения и того, как превратить выполнение домашних заданий в увлекательное занятие (они немного поговорили об этом в тот вечер, но большая часть обсуждалась уже на следующий день).
Как только Тина установила с сыном связь «правый мозг с правым», ей стало значительно легче обратиться своим левым к его левому и справиться с проблемой в рациональном ключе. За счет того, что она сначала установила связь с его правым мозгом, она могла потом перенаправить его внимание с помощью левого мозга, опираясь на логические объяснения и планирование, которые требовали того, чтобы его левое полушарие присоединилось к беседе. Такой подход позволил ребенку использовать обе стороны его мозга в интегрированной, координированной форме.
Мы не говорим, что такой прием, как «установить связь и перенаправить», всегда будет приносить желаемый результат. В конце концов, бывают времена, когда ребенок просто проходит точку невозврата, и эмоциональные волны будут биться о берег, пока шторм не утихнет. А порой ребенку просто надо поесть или поспать. Как и Тина, вы вольны решить, что стоит подождать, пока ребенок придет в более интегрированное состояние души, чтобы в рамках логики поговорить с ним о его чувствах и поведении.
Мы отнюдь не пропагандируем вседозволенность и не призываем нарушать установленные вами ограничения только из-за того, что ребенок временно не способен мыслить логически. Не следует пренебрегать правилами, касающимися уважения и поведения, лишь потому, что левое полушарие ребенка не задействовано. Если определенное поведение в вашей семье считается неприемлемым – например, у вас не допускается проявлять неуважение, бить кого-либо, бросать вещи, – то оно должно оставаться за пределами дозволенного даже в моменты очень сильных эмоций. И может возникнуть необходимость прекратить деструктивное поведение и вывести ребенка из сложившейся ситуации, прежде чем вы начнете устанавливать связь и перенаправлять.
Таким образом, используя подход интеграции мозга, мы придерживаемся общей идеи – обсуждать плохое поведение ребенка и его возможные последствия после того, как ребенок успокоился, поскольку моменты эмоционального наводнения не очень подходят для преподавания уроков. После того как левый мозг снова вступит в работу, ребенок станет гораздо более восприимчивым, и вследствие этого дисциплинарные меры будут эффективными. Это можно представить так, как будто вы спасатель, который бросается в воду, обхватывает своего ребенка, вытаскивает его на берег и только потом говорит ему, чтобы он в следующий раз не заплывал так далеко.
Когда ваш ребенок утопает в правополушарном эмоциональном наводнении, вы окажете себе (и своему ребенку) большую милость, если установите с ним связь прежде, чем перенаправлять его. В этом ключ стратегии. Такой подход может быть спасательным кругом, который позволит вашему ребенку держать голову над водой и не даст затянуть вас под воду вместе с ним.
Как только Тина установила с сыном связь «правый мозг с правым», ей стало значительно легче обратиться своим левым к его левому и справиться с проблемой в рациональном ключе. За счет того, что она сначала установила связь с его правым мозгом, она могла потом перенаправить его внимание с помощью левого мозга, опираясь на логические объяснения и планирование, которые требовали того, чтобы его левое полушарие присоединилось к беседе. Такой подход позволил ребенку использовать обе стороны его мозга в интегрированной, координированной форме.
Мы не говорим, что такой прием, как «установить связь и перенаправить», всегда будет приносить желаемый результат. В конце концов, бывают времена, когда ребенок просто проходит точку невозврата, и эмоциональные волны будут биться о берег, пока шторм не утихнет. А порой ребенку просто надо поесть или поспать. Как и Тина, вы вольны решить, что стоит подождать, пока ребенок придет в более интегрированное состояние души, чтобы в рамках логики поговорить с ним о его чувствах и поведении.
Мы отнюдь не пропагандируем вседозволенность и не призываем нарушать установленные вами ограничения только из-за того, что ребенок временно не способен мыслить логически. Не следует пренебрегать правилами, касающимися уважения и поведения, лишь потому, что левое полушарие ребенка не задействовано. Если определенное поведение в вашей семье считается неприемлемым – например, у вас не допускается проявлять неуважение, бить кого-либо, бросать вещи, – то оно должно оставаться за пределами дозволенного даже в моменты очень сильных эмоций. И может возникнуть необходимость прекратить деструктивное поведение и вывести ребенка из сложившейся ситуации, прежде чем вы начнете устанавливать связь и перенаправлять.
Когда ваш ребенок утопает в правополушарном эмоциональном наводнении, вы окажете себе (и своему ребенку) большую милость, если установите с ним связь прежде, чем перенаправлять его. В этом ключ стратегии. Такой подход может быть спасательным кругом, который позволит вашему ребенку держать голову над водой и не даст затянуть вас под воду вместе с ним.
Стратегия № 2: «Назвать, чтобы укротить». Как справляться с сильными эмоциями
Малыш упал и ободрал локоть. Дошкольник потерял любимого котенка. Пятиклассника в школе обидел верзила. Когда ребенок переживает болезненные, огорчительные или пугающие моменты, его могут захлестнуть сильные эмоции и физические ощущения, переполняющие правый мозг. Если такое случается, мы как родители должны помочь ему ввести в общую картину левое полушарие, чтобы ребенок начал понимать, что происходит. Один из лучших способов содействовать подобного типа интеграции – помочь ребенку пересказать события, породившие пугающие или болезненные переживания.
Белле, например, было девять лет, когда засоренный унитаз переполнился после того, как она спустила воду, и переживания, которые она испытала, наблюдая, как вода поднимается и начинает литься на пол, привели к тому, что она не хотела (а практически – не могла) после этого спускать воду. Когда отец Беллы, Даг, узнал о технике «назови, чтобы укротить», он сел со своей дочерью и пересказал ей историю, произошедшую с засоренным унитазом. Он дал ей возможность рассказать столько, сколько она смогла, и помог ей дополнить недостающие детали, в том числе о появлении страха нажимать кнопку смыва, который она испытывала с того момента. После многократного пересказа страхи Беллы уменьшились и со временем совсем прошли.
Почему пересказ событий настолько эффективен? По сути, то, что сделал Даг, было помощью его дочери в соединении ее левого и правого мозга, чтобы она могла понять смысл произошедшего. Проговаривая тот момент, когда вода начала переливаться на пол, и рассказывая о том, как она была встревожена и испугана, Белла задействовала оба полушария, которые работали совместно в интегрированной манере. Она задействовала свой левый мозг, упорядочивая подробности происходившего и облекая переживания в слова, а затем включала правый мозг, воспроизводя эмоции, которые испытывала. Таким образом, Даг помог дочери назвать свои страхи и эмоции, и она потом могла укротить их.
В некоторых ситуациях дети могут не пожелать рассказывать нам о произошедшем, когда мы попросим. Следует уважать их желания в отношении того, как и когда говорить, особенно учитывая тот факт, что давление в такой ситуации способно вызвать только протестную реакцию (вспомните ситуации, когда вы сами предпочитаете замкнуться и не чувствуете потребности говорить – заставило ли подталкивание к разговору в таких случаях вас хоть раз заговорить и поделиться своими скрытыми чувствами?). На деле следует мягко поощрять ребенка к разговору, начиная рассказывать историю и предлагая ему дополнить недостающие детали, и если он не проявляет к этому интереса, лучше оставить ему возможность поговорить позже.
Ваш ребенок скорее проявит ответную реакцию, если вы будете стратегически подходить к инициированию разговоров такого рода. Прежде всего вы оба должны находиться в хорошем расположении духа. Опытные родители и детские психологи добавят, что лучше всего разговоры с детьми удаются тогда, когда они заняты чем-то другим. Дети гораздо более расположены поговорить и поделиться, когда они что-нибудь строят, играют с карточками или едут в машине, нежели когда вы сидите напротив, смотрите им в лицо и просите быть откровенными. Еще один подход, который вы можете использовать, если ваш ребенок не настроен разговаривать, – это попросить его нарисовать произошедшее или, если он достаточно большой, написать об этом. Когда вы чувствуете, что он не хочет говорить именно с вами, поощряйте его к тому, чтобы он поговорил с кем-нибудь еще – с приятелем, другим взрослым человеком или даже с братом или сестрой, если те способны быть хорошими слушателями.
Родители знают, насколько эффективно рассказывать истории, дабы отвлечь или успокоить ребенка, но обычно не догадываются, что за этой реальной силой стоят научные факты. Правое полушарие нашего мозга обрабатывает наши эмоции и автобиографические воспоминания, но именно наше левое полушарие придает смысл этим чувствам и воспоминаниям. Восстановление после тяжелых переживаний происходит тогда, когда левая сторона работает вместе с правой, пересказывая истории из нашей жизни. Когда дети учатся уделять внимание историям своей жизни и делиться ими, они могут адекватно реагировать на все, начиная от содранного локтя и заканчивая тяжелой утратой или травмой.
Дети часто нуждаются в том, чтобы кто-то помог приложить левый мозг для понимания смысла происходящего, особенно когда они переживают сильные эмоции. Они нуждаются, чтобы кто-то навел порядок в их мыслях и сказал, как называются эти большие и страшные чувства, живущие в правом полушарии, – и тогда они будут знать, что с ними делать. Именно это и происходит, когда пересказываются истории: мы понимаем себя и ситуацию благодаря совместной работе левого и правого полушарий. Для того чтобы рассказать осмысленную историю, левый мозг должен упорядочить ее детали, используя слова и логику. Правый мозг вносит свой вклад в нее, передавая телесные ощущения, чистые эмоции и личные воспоминания, чтобы мы могли видеть полную картину и передать наши переживания. Это научное объяснение того, почему записи и разговоры о тяжелом событии могут играть такую мощную роль в психическом восстановлении. Фактически исследования демонстрируют, что уже само словесное наименование или обозначение того, что мы чувствуем, в буквальном смысле успокаивает активность эмоциональных цепей в правом полушарии мозга.
По этой причине детям всех возрастов важно рассказывать о случившемся, поскольку это помогает им в их попытках понять собственные эмоции и события, происходящие в их жизни. Иногда родители избегают разговоров о неприятных переживаниях, думая, что такие разговоры усилят боль, которую испытывают их дети, или только ухудшат положение. В действительности рассказать историю – это зачастую именно то, что нужно детям, как для того, чтобы понять смысл произошедшего, так и для того, чтобы двинуться в сторону более спокойного отношения к случившемуся (помните сына Марианны, Марко, из истории «Ия ву-ву», рассказанной в Главе 1?). Стремление понять, почему с нами произошли те или иные вещи, настолько сильно, что мозг будет продолжать искать смысл события, пока не достигнет успеха. Мы, родители, можем помочь продвижению этого процесса, пересказывая с детьми историю произошедшего.
Так и поступил Томас с Кэйти, четырехлетней девочкой, которая кричала, что умрет, если отец оставит ее в детском саду. Из того, что удалось узнать, он понял, что мозг его дочери связал вместе несколько событий: быть оставленной в детском саду, рвоту, отсутствие отца и чувство страха. В результате, когда наступало время собираться и идти в детский сад, ее мозг и тело начинали говорить ей: «Плохая идея: детский сад = мне станет плохо = папа ушел = страшно». Если посмотреть с этой точки зрения, то ее нежелание идти в сад вполне оправданно.
Белле, например, было девять лет, когда засоренный унитаз переполнился после того, как она спустила воду, и переживания, которые она испытала, наблюдая, как вода поднимается и начинает литься на пол, привели к тому, что она не хотела (а практически – не могла) после этого спускать воду. Когда отец Беллы, Даг, узнал о технике «назови, чтобы укротить», он сел со своей дочерью и пересказал ей историю, произошедшую с засоренным унитазом. Он дал ей возможность рассказать столько, сколько она смогла, и помог ей дополнить недостающие детали, в том числе о появлении страха нажимать кнопку смыва, который она испытывала с того момента. После многократного пересказа страхи Беллы уменьшились и со временем совсем прошли.
Почему пересказ событий настолько эффективен? По сути, то, что сделал Даг, было помощью его дочери в соединении ее левого и правого мозга, чтобы она могла понять смысл произошедшего. Проговаривая тот момент, когда вода начала переливаться на пол, и рассказывая о том, как она была встревожена и испугана, Белла задействовала оба полушария, которые работали совместно в интегрированной манере. Она задействовала свой левый мозг, упорядочивая подробности происходившего и облекая переживания в слова, а затем включала правый мозг, воспроизводя эмоции, которые испытывала. Таким образом, Даг помог дочери назвать свои страхи и эмоции, и она потом могла укротить их.
В некоторых ситуациях дети могут не пожелать рассказывать нам о произошедшем, когда мы попросим. Следует уважать их желания в отношении того, как и когда говорить, особенно учитывая тот факт, что давление в такой ситуации способно вызвать только протестную реакцию (вспомните ситуации, когда вы сами предпочитаете замкнуться и не чувствуете потребности говорить – заставило ли подталкивание к разговору в таких случаях вас хоть раз заговорить и поделиться своими скрытыми чувствами?). На деле следует мягко поощрять ребенка к разговору, начиная рассказывать историю и предлагая ему дополнить недостающие детали, и если он не проявляет к этому интереса, лучше оставить ему возможность поговорить позже.
Один из лучших способов справиться с эмоциями – пересказ породивших их событий
Ваш ребенок скорее проявит ответную реакцию, если вы будете стратегически подходить к инициированию разговоров такого рода. Прежде всего вы оба должны находиться в хорошем расположении духа. Опытные родители и детские психологи добавят, что лучше всего разговоры с детьми удаются тогда, когда они заняты чем-то другим. Дети гораздо более расположены поговорить и поделиться, когда они что-нибудь строят, играют с карточками или едут в машине, нежели когда вы сидите напротив, смотрите им в лицо и просите быть откровенными. Еще один подход, который вы можете использовать, если ваш ребенок не настроен разговаривать, – это попросить его нарисовать произошедшее или, если он достаточно большой, написать об этом. Когда вы чувствуете, что он не хочет говорить именно с вами, поощряйте его к тому, чтобы он поговорил с кем-нибудь еще – с приятелем, другим взрослым человеком или даже с братом или сестрой, если те способны быть хорошими слушателями.
Если ваш ребенок не настроен разговаривать, можно попросить его нарисовать произошедшее
Родители знают, насколько эффективно рассказывать истории, дабы отвлечь или успокоить ребенка, но обычно не догадываются, что за этой реальной силой стоят научные факты. Правое полушарие нашего мозга обрабатывает наши эмоции и автобиографические воспоминания, но именно наше левое полушарие придает смысл этим чувствам и воспоминаниям. Восстановление после тяжелых переживаний происходит тогда, когда левая сторона работает вместе с правой, пересказывая истории из нашей жизни. Когда дети учатся уделять внимание историям своей жизни и делиться ими, они могут адекватно реагировать на все, начиная от содранного локтя и заканчивая тяжелой утратой или травмой.
Дети часто нуждаются в том, чтобы кто-то помог приложить левый мозг для понимания смысла происходящего, особенно когда они переживают сильные эмоции. Они нуждаются, чтобы кто-то навел порядок в их мыслях и сказал, как называются эти большие и страшные чувства, живущие в правом полушарии, – и тогда они будут знать, что с ними делать. Именно это и происходит, когда пересказываются истории: мы понимаем себя и ситуацию благодаря совместной работе левого и правого полушарий. Для того чтобы рассказать осмысленную историю, левый мозг должен упорядочить ее детали, используя слова и логику. Правый мозг вносит свой вклад в нее, передавая телесные ощущения, чистые эмоции и личные воспоминания, чтобы мы могли видеть полную картину и передать наши переживания. Это научное объяснение того, почему записи и разговоры о тяжелом событии могут играть такую мощную роль в психическом восстановлении. Фактически исследования демонстрируют, что уже само словесное наименование или обозначение того, что мы чувствуем, в буквальном смысле успокаивает активность эмоциональных цепей в правом полушарии мозга.
По этой причине детям всех возрастов важно рассказывать о случившемся, поскольку это помогает им в их попытках понять собственные эмоции и события, происходящие в их жизни. Иногда родители избегают разговоров о неприятных переживаниях, думая, что такие разговоры усилят боль, которую испытывают их дети, или только ухудшат положение. В действительности рассказать историю – это зачастую именно то, что нужно детям, как для того, чтобы понять смысл произошедшего, так и для того, чтобы двинуться в сторону более спокойного отношения к случившемуся (помните сына Марианны, Марко, из истории «Ия ву-ву», рассказанной в Главе 1?). Стремление понять, почему с нами произошли те или иные вещи, настолько сильно, что мозг будет продолжать искать смысл события, пока не достигнет успеха. Мы, родители, можем помочь продвижению этого процесса, пересказывая с детьми историю произошедшего.
Так и поступил Томас с Кэйти, четырехлетней девочкой, которая кричала, что умрет, если отец оставит ее в детском саду. Из того, что удалось узнать, он понял, что мозг его дочери связал вместе несколько событий: быть оставленной в детском саду, рвоту, отсутствие отца и чувство страха. В результате, когда наступало время собираться и идти в детский сад, ее мозг и тело начинали говорить ей: «Плохая идея: детский сад = мне станет плохо = папа ушел = страшно». Если посмотреть с этой точки зрения, то ее нежелание идти в сад вполне оправданно.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента