Агния внимательно разглядывала Волкова. Между ними по-прежнему стоял охранник, чувствующий себя не в своей тарелке.
Волков пытался заметить в глазах собеседницы отголоски того посыла, который он вложил в свои слова. Глупо, конечно, было надеяться, что таким дешевым трюком удалось пронять или смутить столь опытного религера как Агнию, но кто знает? Вдруг и в ее душе есть семена сомнений, тогда монолог может дать нужные всходы.
Еще до того, как женщина ответила, Егор понял, что не вышло.
– Ты жалок, Волков, – в голосе Агнии послышались ноты гадливости. – Твои слова полны яда и лжи. Слава богам, я вижу тебя насквозь. Или ты думал, что я соглашусь с тобой и стану смотреть на мир проще? Выложу тебе все, что знаю? Нет, Волков. Ты враг мне и моей вере. И тем людям за стеной. Ты и твоя лживая религия. Мы сметем вас. А теперь уходи. Мне противно говорить с тобой.
– Ну, попробовать стоило, – Егор поправил повязку, толкнул дверь и вышел наружу.
Когда за спиной щелкнул засов, Волков достал сигареты, зажигалку и закурил. Закашлялся, подавившись дымом, стукнул себя кулаком в грудь. Запоздало вспомнил, что когда-то бросал и не курил почти семь лет. Но после того, как…
После того, как все произошло, на здоровье стало плевать.
Без вкуса затянувшись, Егор сквозь дым посмотрел на стоянку. Машина была на месте, никто подозрительный рядом не крутился. Уже хорошо.
Ветер вновь принес звуки музыки и песнопений. Над головой с шумом взлетающей птицы захлопал развивающийся оранжевый стяг.
Егор кинул взгляд на часы. Пора ехать в резиденцию. Возможно, удастся поймать Артема Колерова. Быть может, через него получится узнать, кто забирал из интерната девочку и пытался сделать из нее ритуальную жертву.
Машина приветливо откликнулась на сигнал с брелка, пискнула, снимаясь с сигнализации. Через минуту Волков уже выруливал со стоянки на оживленную улицу, крутя головой по сторонам.
Автомобильные потоки в обеденное время превращались в вялотекущее болото, на светофорах то и дело образовывались пробки. Капризные гудки клаксонов, вонь выхлопных газов и горелого масла, стремительные рывки в образовавшиеся «окна» и терпеливое ожидание в очереди на поворот.
После получаса такой езды Егор больше всего хотел заиметь на джип щит-отбойник и мегафон. Чтобы орать и давить, орать и давить.
Преодолев половину пути, он изо всех сил боролся с желанием бросить машину, позвонить Иванову, сказать где именно оставлена собственность ячейки, и уйти пешком. Но все же вырулил на относительно пустую улицу, рванул вперед.
Отголосок используемого Дара был бледен, но свеж. Молодая Искра наверняка не заметила бы легкого покалывания в груди, но Волков был слишком хорошо натаскан на подобные вещи.
Машина вильнула, когда Егор прижался к обочине, изо всех сил пытаясь вычислить, в чем же дело. Обернулся, крутя головой.
На противоположной стороне улицы мужчина, в красно-желтой ветровке, садился в такси. Волков успел разглядеть лишь верх плеча, спину и капюшон, покрывающий голову. Он сел на заднее сиденье и такси тронулось, увозя пассажира проч.
Огромная тень надвигающего грузовика перекрыла обзор. Громадный рефрижератор подпер сзади машину Егора, протяжно загудел, требуя проезда. Джип Егора оказался слишком широким, чтобы они могли разъехаться.
Волков озадаченно хмыкнул. С сожалением завел двигатель, вырулил от тротуара и продолжил движение.
Нечего было даже и думать о том, чтобы догнать такси. Но кто это мог быть?
Кто мог тратить свой Дар на то, чтобы вызывать такси? Если только тот, кто достает для детей сахарную вату из воздуха – сказочный персонаж, о котором упоминал Ильин.
Никто не знал, не мог предугадать, что станет Искрой. Из тысяч верующих лишь один приобретал Дар. Такие люди тут же попадали под присмотр Доминиона, под крыло Старших. Они развивали свой Дар, использовали его лишь во благо своей веры.
У каждой Искры мог быть лишь один Дар, не больше. Кто-то воспламенял взглядом, кто-то лишал легкие воздуха, кто-то разверзал землю. Кто-то мог читать запечатанные письма, кто-то лечил прикосновением, кто-то левитировал. Наставники в Школах с помощью Дара усиливали переданные молодым религерам знания о боевых искусствах, улучшали навыки и реакцию.
А Волкова из-за его Дара некоторые называли Фениксом.
Сражаться одним лишь Даром, не прибегая к банальному оружию, было чрезвычайно трудно, хотя и возможно. Каждое применение забирало силы и здоровье. Чем значимее, сильнее была способность, тем реже она давала использовать себя. Кто-то был способен вызывать чудо несколько раз за бой, к примеру, некрупные, медленно летящие огненные шары или ветвистые молнии, с каждым разом теряя силы и эффективность. Кто-то умел аккумулировать Дар, накручивать его, копить, чтобы потом разом обрушить всю мощь на врага – таких называли «радио». А кто-то мог лишь раз в сутки явить миру милость своего бога – таких именовали «сольниками». Дар Егора был именно таким.
Применение Дара походило на стрельбу из древней пищали – шумно, дымно, но совсем без гарантии на точное попадание. Потому от незримых Хлыстов Гнева можно было увернуться, из Кокона Смерти успеть выпрыгнуть. И лишь очень опытные религеры, знающие все скрытые нюансы своих способностей, могли одним ударом уничтожить врага.
В любом случае, после каждого Поединка необходимо было восстанавливаться, как после хорошего марш-броска. Отдыхать, правильно питаться, отсыпаться. Молиться. В принципе, можно и пренебрегать восстановлением сил, но тогда рано или поздно наступал момент, когда Дар отказывался работать по требованию. Для религера подобный исход был сопоставим с потерей самого верного оружия.
Этим и пользовались сильные конфессии, когда натравливали десяток своих Искр на одного-двух религеров мелких верований. Последние не могли отказаться от Поединка, в итоге попросту растрачивали свои силы в драках со свежими противниками, сгорали и неминуемо погибали. Отказ же от Поединка приравнивался к проигрышу.
Как бы там ни было, Волков ни разу не слышал, чтобы Дар вот так запросто расходовали по мелочам. Тем более, он не слышал и о Даре, позволяющем останавливать такси или иной транспорт. К тому же, зачем это делать в такой час, когда стоит лишь поднять руку, как под нее подъедет несколько желающих заработать на извозе? А это значит, что незнакомец настолько привык использовать свой Дар, что уже не считает возможным обходиться без него. И пока другие воюют, грызут друг другу глотки, убивают и делят, он попросту ловит такси.
Сказки! Совпадение!
Волков скорее усомнился в своем профессионализме, чем в возможность подобного. Где-то применили Дар, а он не смог определить кто и какую именно способность. А парень в капюшоне… Да просто попался в поле зрения.
Отдыхать надо, дядя. Спать больше и нервы беречь.
Егор тряхнул головой, протяжно выдохнул.
Надо будет рассказать Роману, пусть поржет – он давно говорил, что у Волкова от работы когда-нибудь «крыша потечет».
Религер прибавил газу, зло обходя ползущий поток.
Глава 9
Звонок Влада Гаврилова застал Волкова на въезде в пригород. Скосив глаз, Егор ткнул пальцем в кнопку громкой связи.
– На связи.
– Будь зрячим, Егор, – раздался из динамика голос Гаврилова. – Ты сейчас где?
– Будь зрячим. В десяти минутах езды от резиденции. А в чем дело?
– Нужно твое присутствие. Иванов сообщил, что у амонариев сегодня открытие нового храма. Помнишь, как они нам подгадили в прошлый раз?
– Помню, – сухо ответил Егор.
– Спешно всех собираем на ответную акцию. Колеров массовку уже обеспечил, нужна накачка. Заберешь нас с Таисией у «Пингвинов»?
Волков поморщился как от зубной боли. Гаврилов будто почувствовал его раздражение.
– Егор, твое присутствие нужно и необходимо. Тем более, это распоряжение Иванова.
– Таисию зачем тащите?
– Ей этот опыт будет ценен.
– Не люблю я эти акции, – пробурчал Волков под нос. Гаврилов молчал, ожидая ответ. – Вы уже у «Пингвинов»?
– Да, подходим.
– Ждите, через минуту буду.
Волков отключил телефон, раздосадовано развернул машину. Закурил, меняя маршрут.
Джип перелетел через «лежащего полицейского», въехал во дворы, распугивая редких прохожих. Мимо домов, мимо запущенных детских площадок, мимо приземистых торговых палаток. Мягко перебрался через бордюр, по некошеной траве пересек закуток за высоткой. Поворот руля – и машина съезжает через тротуар на проезжую часть.
Минуя окольными путями автомобильные пробки, Егор притормозил возле черно-белого павильона кафе «Пингвины». У входной двери в виде раскрытого клюва топтался Влад Гаврилов в неприметной синей куртке. Рядом с ним, чувствуя себя неуютно, нервно теребила в тонких пальцах ремень сумочки Таисия.
Волков остановил джип перед ними, кивнул.
В салон ворвался холодный осенний воздух, а вместе с Гавриловым еще и запах дешевых сигарет. Здоровяк уселся рядом с Егором, Таисия опустилась на заднее сиденье, сложив руки на коленях.
– Пристегнитесь, – буркнул Волков трогаясь.
Гаврилов засопел, ворочаясь в поисках ремня безопасности. Когда щелкнул карабином, выдохнул, вытер наморщенный лоб.
– Почему так неожиданно? – обратился к нему Егор. – Амонарии храм давно уже достроили, можно было предугадать момент. Кто у нас ими занимался?
– Сухнов, – ответил Влад. – Его информаторы с нами не работают.
Волков промолчал. Остановился на светофоре.
– Иванов просил, чтобы ты ввел Таисию в курс дела, – сказал Гаврилов.
– Что-то меня вдруг стало слишком много повсюду, – недовольно ответил Егор. – Ты сам-то чего ж?
– Ты у нас специалист, – пожал плечами Влад. – Ты лучше все объяснишь.
– Братья, – вмешалась в диалог девушка. Голос ее чуть подрагивал и напряженно звенел. – Я не хочу быть обузой, но не стоит говорить обо мне в третьем лице. Не нужно за меня переживать, я сама все увижу и пойму.
Гаврилов осуждающе посмотрел на Волкова. Егор покачал головой, но заговорил:
– Ладно, Тая, проехали. Слушай сюда, – он машинально поправил повязку на глазу, ослабил галстук. – Как тебе известно, почти двадцать лет назад в нашей стране дали свет абсолютно всем религиям, тем предоставив людям право и свободу самоопределиться духовно. Тогда-то у всех конфессий появилась возможность строить свои храмы и монастыри, открывать свои телеканалы и всевозможные вспомогательные организации. Но поговорим сейчас о храмах. Как ты, безусловно, знаешь, храмы во многих религиях являются символом бога, его домом, святилищем с духовной энергией. Есть конфессии, которые обходятся без церквей и капищ, но им довольно сложно привлечь к себе простых обывателей, которые очень любят символы и внешнюю роскошь.
В зеркало заднего вида Егор заметил, как лицо Таисии дернулось от еле заметного омерзения. Он понял, в чем дело.
– Тая, ты слушай и запоминай. Тебе неприятно, что я говорю о храмах и о прихожанах как о неких безликих ресурсах? Но ты – религер, ты должна верно ставить акценты. Мы отличаемся от наших верующих. Они – простые люди, они приходят к нам за радостью божественной благодати и в поисках защиты для своей души. Они желают постичь Истину, стать зрячими в царстве лжи. Но они даже не знают, что за это их право мы, религеры, ежедневно ведет незримую войну. И здесь цель всегда оправдывает средства. Поэтому хочешь ты того или нет, но ты должна смотреть отстраненно на ход боев и знать настоящее положение вещей в этом мире. Это понятно?
Он дождался пока Соловьева понимающе кивнула, хотя и спрятала глаза, продолжил:
– Итак, храм это не только дом бога, но и символ. Когда мы отбиваем у врагов новую территорию, мы ставим на ней свой храм или хотя бы часовню. Чтобы новым прихожанам было где молиться, на что обращать полный надежды взгляд. То же самое делают и наши соперники – они показывают свое присутствие новыми религиозными строениями. Влад, ты рассказывал ей про выходку амонариев?
Гаврилов неопределенно покачал рукой, мол, так, по верхам. Волков опять обратился к внимательно слушающей девушке:
– Если храм – символ, то задача сделать так, чтобы он воздействовал на умы и души верующих так, как нужно. Если это свой храм – то звал, поражая безупречностью и красотой. Если это здание врага – то чтобы о нем шла дурная слава, чтобы сам его вид вызывал отрицательные эмоции. Для всего этого проводятся так называемые «акции». В последнее время мы не часто прибегаем к подобному рода действиям, потому как в Городе сложился некий паритет, который никто не хочет нарушать. Но вот в прошлом году амонарии устроили на открытии нашего нового храма безобразную драку, спровоцировали давку среди прихожан. Были жертвы. Сегодня наша задача – отплатить им той же монетой. Вот, если кратко, вся задача, – Волков перевел дух, сглотнул. – Я жуть как не люблю подобные развлечения, но почему-то у меня они получаются лучше всех. Потому будь рядом, смотри, слушай, запоминай. Сама никуда не лезь – может быть опасно. Усекла?
Волков пытался заметить в глазах собеседницы отголоски того посыла, который он вложил в свои слова. Глупо, конечно, было надеяться, что таким дешевым трюком удалось пронять или смутить столь опытного религера как Агнию, но кто знает? Вдруг и в ее душе есть семена сомнений, тогда монолог может дать нужные всходы.
Еще до того, как женщина ответила, Егор понял, что не вышло.
– Ты жалок, Волков, – в голосе Агнии послышались ноты гадливости. – Твои слова полны яда и лжи. Слава богам, я вижу тебя насквозь. Или ты думал, что я соглашусь с тобой и стану смотреть на мир проще? Выложу тебе все, что знаю? Нет, Волков. Ты враг мне и моей вере. И тем людям за стеной. Ты и твоя лживая религия. Мы сметем вас. А теперь уходи. Мне противно говорить с тобой.
– Ну, попробовать стоило, – Егор поправил повязку, толкнул дверь и вышел наружу.
Когда за спиной щелкнул засов, Волков достал сигареты, зажигалку и закурил. Закашлялся, подавившись дымом, стукнул себя кулаком в грудь. Запоздало вспомнил, что когда-то бросал и не курил почти семь лет. Но после того, как…
После того, как все произошло, на здоровье стало плевать.
Без вкуса затянувшись, Егор сквозь дым посмотрел на стоянку. Машина была на месте, никто подозрительный рядом не крутился. Уже хорошо.
Ветер вновь принес звуки музыки и песнопений. Над головой с шумом взлетающей птицы захлопал развивающийся оранжевый стяг.
Егор кинул взгляд на часы. Пора ехать в резиденцию. Возможно, удастся поймать Артема Колерова. Быть может, через него получится узнать, кто забирал из интерната девочку и пытался сделать из нее ритуальную жертву.
Машина приветливо откликнулась на сигнал с брелка, пискнула, снимаясь с сигнализации. Через минуту Волков уже выруливал со стоянки на оживленную улицу, крутя головой по сторонам.
Автомобильные потоки в обеденное время превращались в вялотекущее болото, на светофорах то и дело образовывались пробки. Капризные гудки клаксонов, вонь выхлопных газов и горелого масла, стремительные рывки в образовавшиеся «окна» и терпеливое ожидание в очереди на поворот.
После получаса такой езды Егор больше всего хотел заиметь на джип щит-отбойник и мегафон. Чтобы орать и давить, орать и давить.
Преодолев половину пути, он изо всех сил боролся с желанием бросить машину, позвонить Иванову, сказать где именно оставлена собственность ячейки, и уйти пешком. Но все же вырулил на относительно пустую улицу, рванул вперед.
Отголосок используемого Дара был бледен, но свеж. Молодая Искра наверняка не заметила бы легкого покалывания в груди, но Волков был слишком хорошо натаскан на подобные вещи.
Машина вильнула, когда Егор прижался к обочине, изо всех сил пытаясь вычислить, в чем же дело. Обернулся, крутя головой.
На противоположной стороне улицы мужчина, в красно-желтой ветровке, садился в такси. Волков успел разглядеть лишь верх плеча, спину и капюшон, покрывающий голову. Он сел на заднее сиденье и такси тронулось, увозя пассажира проч.
Огромная тень надвигающего грузовика перекрыла обзор. Громадный рефрижератор подпер сзади машину Егора, протяжно загудел, требуя проезда. Джип Егора оказался слишком широким, чтобы они могли разъехаться.
Волков озадаченно хмыкнул. С сожалением завел двигатель, вырулил от тротуара и продолжил движение.
Нечего было даже и думать о том, чтобы догнать такси. Но кто это мог быть?
Кто мог тратить свой Дар на то, чтобы вызывать такси? Если только тот, кто достает для детей сахарную вату из воздуха – сказочный персонаж, о котором упоминал Ильин.
Никто не знал, не мог предугадать, что станет Искрой. Из тысяч верующих лишь один приобретал Дар. Такие люди тут же попадали под присмотр Доминиона, под крыло Старших. Они развивали свой Дар, использовали его лишь во благо своей веры.
У каждой Искры мог быть лишь один Дар, не больше. Кто-то воспламенял взглядом, кто-то лишал легкие воздуха, кто-то разверзал землю. Кто-то мог читать запечатанные письма, кто-то лечил прикосновением, кто-то левитировал. Наставники в Школах с помощью Дара усиливали переданные молодым религерам знания о боевых искусствах, улучшали навыки и реакцию.
А Волкова из-за его Дара некоторые называли Фениксом.
Сражаться одним лишь Даром, не прибегая к банальному оружию, было чрезвычайно трудно, хотя и возможно. Каждое применение забирало силы и здоровье. Чем значимее, сильнее была способность, тем реже она давала использовать себя. Кто-то был способен вызывать чудо несколько раз за бой, к примеру, некрупные, медленно летящие огненные шары или ветвистые молнии, с каждым разом теряя силы и эффективность. Кто-то умел аккумулировать Дар, накручивать его, копить, чтобы потом разом обрушить всю мощь на врага – таких называли «радио». А кто-то мог лишь раз в сутки явить миру милость своего бога – таких именовали «сольниками». Дар Егора был именно таким.
Применение Дара походило на стрельбу из древней пищали – шумно, дымно, но совсем без гарантии на точное попадание. Потому от незримых Хлыстов Гнева можно было увернуться, из Кокона Смерти успеть выпрыгнуть. И лишь очень опытные религеры, знающие все скрытые нюансы своих способностей, могли одним ударом уничтожить врага.
В любом случае, после каждого Поединка необходимо было восстанавливаться, как после хорошего марш-броска. Отдыхать, правильно питаться, отсыпаться. Молиться. В принципе, можно и пренебрегать восстановлением сил, но тогда рано или поздно наступал момент, когда Дар отказывался работать по требованию. Для религера подобный исход был сопоставим с потерей самого верного оружия.
Этим и пользовались сильные конфессии, когда натравливали десяток своих Искр на одного-двух религеров мелких верований. Последние не могли отказаться от Поединка, в итоге попросту растрачивали свои силы в драках со свежими противниками, сгорали и неминуемо погибали. Отказ же от Поединка приравнивался к проигрышу.
Как бы там ни было, Волков ни разу не слышал, чтобы Дар вот так запросто расходовали по мелочам. Тем более, он не слышал и о Даре, позволяющем останавливать такси или иной транспорт. К тому же, зачем это делать в такой час, когда стоит лишь поднять руку, как под нее подъедет несколько желающих заработать на извозе? А это значит, что незнакомец настолько привык использовать свой Дар, что уже не считает возможным обходиться без него. И пока другие воюют, грызут друг другу глотки, убивают и делят, он попросту ловит такси.
Сказки! Совпадение!
Волков скорее усомнился в своем профессионализме, чем в возможность подобного. Где-то применили Дар, а он не смог определить кто и какую именно способность. А парень в капюшоне… Да просто попался в поле зрения.
Отдыхать надо, дядя. Спать больше и нервы беречь.
Егор тряхнул головой, протяжно выдохнул.
Надо будет рассказать Роману, пусть поржет – он давно говорил, что у Волкова от работы когда-нибудь «крыша потечет».
Религер прибавил газу, зло обходя ползущий поток.
Глава 9
«– С тех пор, как государство приняло решение о, так называемой, «теокорректностьи», то есть о терпимости общества к любой гуманистической религии, резко снизилось количество межнациональных конфликтов. Это ли не результат?
– Подождите, скоро начнутся Крестовые Походы»
Аналитическая передача «Ночной взгляд», 2002 год
Звонок Влада Гаврилова застал Волкова на въезде в пригород. Скосив глаз, Егор ткнул пальцем в кнопку громкой связи.
– На связи.
– Будь зрячим, Егор, – раздался из динамика голос Гаврилова. – Ты сейчас где?
– Будь зрячим. В десяти минутах езды от резиденции. А в чем дело?
– Нужно твое присутствие. Иванов сообщил, что у амонариев сегодня открытие нового храма. Помнишь, как они нам подгадили в прошлый раз?
– Помню, – сухо ответил Егор.
– Спешно всех собираем на ответную акцию. Колеров массовку уже обеспечил, нужна накачка. Заберешь нас с Таисией у «Пингвинов»?
Волков поморщился как от зубной боли. Гаврилов будто почувствовал его раздражение.
– Егор, твое присутствие нужно и необходимо. Тем более, это распоряжение Иванова.
– Таисию зачем тащите?
– Ей этот опыт будет ценен.
– Не люблю я эти акции, – пробурчал Волков под нос. Гаврилов молчал, ожидая ответ. – Вы уже у «Пингвинов»?
– Да, подходим.
– Ждите, через минуту буду.
Волков отключил телефон, раздосадовано развернул машину. Закурил, меняя маршрут.
Джип перелетел через «лежащего полицейского», въехал во дворы, распугивая редких прохожих. Мимо домов, мимо запущенных детских площадок, мимо приземистых торговых палаток. Мягко перебрался через бордюр, по некошеной траве пересек закуток за высоткой. Поворот руля – и машина съезжает через тротуар на проезжую часть.
Минуя окольными путями автомобильные пробки, Егор притормозил возле черно-белого павильона кафе «Пингвины». У входной двери в виде раскрытого клюва топтался Влад Гаврилов в неприметной синей куртке. Рядом с ним, чувствуя себя неуютно, нервно теребила в тонких пальцах ремень сумочки Таисия.
Волков остановил джип перед ними, кивнул.
В салон ворвался холодный осенний воздух, а вместе с Гавриловым еще и запах дешевых сигарет. Здоровяк уселся рядом с Егором, Таисия опустилась на заднее сиденье, сложив руки на коленях.
– Пристегнитесь, – буркнул Волков трогаясь.
Гаврилов засопел, ворочаясь в поисках ремня безопасности. Когда щелкнул карабином, выдохнул, вытер наморщенный лоб.
– Почему так неожиданно? – обратился к нему Егор. – Амонарии храм давно уже достроили, можно было предугадать момент. Кто у нас ими занимался?
– Сухнов, – ответил Влад. – Его информаторы с нами не работают.
Волков промолчал. Остановился на светофоре.
– Иванов просил, чтобы ты ввел Таисию в курс дела, – сказал Гаврилов.
– Что-то меня вдруг стало слишком много повсюду, – недовольно ответил Егор. – Ты сам-то чего ж?
– Ты у нас специалист, – пожал плечами Влад. – Ты лучше все объяснишь.
– Братья, – вмешалась в диалог девушка. Голос ее чуть подрагивал и напряженно звенел. – Я не хочу быть обузой, но не стоит говорить обо мне в третьем лице. Не нужно за меня переживать, я сама все увижу и пойму.
Гаврилов осуждающе посмотрел на Волкова. Егор покачал головой, но заговорил:
– Ладно, Тая, проехали. Слушай сюда, – он машинально поправил повязку на глазу, ослабил галстук. – Как тебе известно, почти двадцать лет назад в нашей стране дали свет абсолютно всем религиям, тем предоставив людям право и свободу самоопределиться духовно. Тогда-то у всех конфессий появилась возможность строить свои храмы и монастыри, открывать свои телеканалы и всевозможные вспомогательные организации. Но поговорим сейчас о храмах. Как ты, безусловно, знаешь, храмы во многих религиях являются символом бога, его домом, святилищем с духовной энергией. Есть конфессии, которые обходятся без церквей и капищ, но им довольно сложно привлечь к себе простых обывателей, которые очень любят символы и внешнюю роскошь.
В зеркало заднего вида Егор заметил, как лицо Таисии дернулось от еле заметного омерзения. Он понял, в чем дело.
– Тая, ты слушай и запоминай. Тебе неприятно, что я говорю о храмах и о прихожанах как о неких безликих ресурсах? Но ты – религер, ты должна верно ставить акценты. Мы отличаемся от наших верующих. Они – простые люди, они приходят к нам за радостью божественной благодати и в поисках защиты для своей души. Они желают постичь Истину, стать зрячими в царстве лжи. Но они даже не знают, что за это их право мы, религеры, ежедневно ведет незримую войну. И здесь цель всегда оправдывает средства. Поэтому хочешь ты того или нет, но ты должна смотреть отстраненно на ход боев и знать настоящее положение вещей в этом мире. Это понятно?
Он дождался пока Соловьева понимающе кивнула, хотя и спрятала глаза, продолжил:
– Итак, храм это не только дом бога, но и символ. Когда мы отбиваем у врагов новую территорию, мы ставим на ней свой храм или хотя бы часовню. Чтобы новым прихожанам было где молиться, на что обращать полный надежды взгляд. То же самое делают и наши соперники – они показывают свое присутствие новыми религиозными строениями. Влад, ты рассказывал ей про выходку амонариев?
Гаврилов неопределенно покачал рукой, мол, так, по верхам. Волков опять обратился к внимательно слушающей девушке:
– Если храм – символ, то задача сделать так, чтобы он воздействовал на умы и души верующих так, как нужно. Если это свой храм – то звал, поражая безупречностью и красотой. Если это здание врага – то чтобы о нем шла дурная слава, чтобы сам его вид вызывал отрицательные эмоции. Для всего этого проводятся так называемые «акции». В последнее время мы не часто прибегаем к подобному рода действиям, потому как в Городе сложился некий паритет, который никто не хочет нарушать. Но вот в прошлом году амонарии устроили на открытии нашего нового храма безобразную драку, спровоцировали давку среди прихожан. Были жертвы. Сегодня наша задача – отплатить им той же монетой. Вот, если кратко, вся задача, – Волков перевел дух, сглотнул. – Я жуть как не люблю подобные развлечения, но почему-то у меня они получаются лучше всех. Потому будь рядом, смотри, слушай, запоминай. Сама никуда не лезь – может быть опасно. Усекла?
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента