Деннинг Трой. Алый легион

   Будь на то воля Умбры, он бы отказался от намеченного Маетаном плана и без промедления отправился на поиски Рикуса. Умбра понимал, что даже найди он другой, менее опасный вход в цитадель, урикитам все равно долго тут не продержаться. К сожалению, у него не было выбора. Если он не выполнит приказ Маетана, его жены лишатся столь необходимого им обсидиана. А этого допустить нельзя: скоро наступит сезон яиц.
   На мгновение остановившись, Умбра обратился к замешкавшимся у входа на балкон солдатам.
   – Сражайтесь, – прогудел он. – Прорвитесь мимо статуй. А я пока поищу другой вход. – И видя, что солдаты все еще не могут решиться, повторил: – Сражайтесь, или вы умрете. Помните, Тиру не нужны рабы. Они не берут пленных.
   Стоя среди груды мертвых тел, Рикус внимательно разглядывал странную крепость. Там, на самом верху, рядом со статуей крылатого мужчины, стоял Умбра. Голубые глаза черного гиганта пристально изучали усеянное трупами поле, словно выискивая хотя бы одного уцелевшего урикита.
   – Что он там делает? – спросил Рикус.
   – И как он прошел мимо статуй? – поразилась Ниива, показывая на балконы нижнего яруса и цитадели.
   Рядом с ней стояли Каилум и К'крик.
   Рикус оценивающе поглядел на первый уровень крепости. Статуя женщины, охранявшая вход на террасу, теперь лежала у подножия цитадели, разбитая на куски. Урикиты все-таки сумели ее уничтожить. Но большего им добиться не удалось. Со второго балкона на террасу вышла статуя бородатого мужчины с широким кинжалом в одной руке и боевым топором с четырьмя лезвиями – в другой. Вокруг на парапете и под балконом валялись трупы десятков урикитов с перерезанными глотками, отрубленными руками и проломанными черепами.
   Оглядев крепость, Рикус заметил, что пустует лишь один балкончик – тот, с которого спустился бородатый мужчина. На всех остальных все так же неподвижно стоят каменные статуи с оружием в руках.
   – Ладно, – вздохнул мул. – Пошли.
   – Куда? – удивилась Ниива.
   – Наверх. – Мул показал на глядящего вниз Умбру.
   – Знаешь, Рикус, – начала женщина, – в своей жизни ты наделал много глупостей, но это… – она запнулась от возмущения. – Тебе не приходит в голову, что несколько сотен урикитов не смогли продвинуться дальше первого балкона? Ты думаешь, мы вчетвером пройдем дальше?
   – Нет, – спокойно ответил мул. – Не думаю.
   Он двинулся в сторону лестницы. Не слыша за собой шагов, Рикус остановился.
   – Вы идете? – спросил он через плечо.
   – Нет, – первым отозвался К'крик. – Слишком с-с-страшно.
   Рикус нахмурился и повернулся к Нииве.
   – А ты?
   – Если ты скажешь, как мы пройдем мимо статуй, я пойду, – ответила женщина.
   – Так же, как он, – мул показал на Умбру.
   – И как же это?
   Рикус пожал плечами и начал подниматься по ступенькам.
   – Ты упрямее гнома, – выругалась Ниива, направляясь за ним. – И почти такой же умный, как баазраг.
   Вздохнув, Каилум двинулся за ней. Только К'крик остался там, где стоял.
   – Даже если мы пройдем мимо статуй, – заметил гном из-за спины Ниивы, – Умбра прикончит нас всех.
   – Тебя, между прочим, никто не звал, – огрызнулся Рикус.
   – Я звала, – заявила Ниива. – Если кто и сможет нас спасти, то только он.
   Рикус презрительно фыркнул и пошел дальше. Вот он ступил на террасу, и статуя немедленно двинулась ему навстречу. Высокий широкоплечий мужчина в пластинчатом панцире. Из-под круглого шлема выбивались длинные прямые волосы. Роскошная борода ниспадала на грудь.
   – Нет! – прогремела статуя.
   Молниеносными движением мужчина взметнул свой боевой топор. Мул поднырнул под удар и едва успел подставить Кару Ркарда, парируя выпад кинжала. Столкнувшись с волшебным мечом, каменное лезвие с громким треском разломилось пополам. Не колеблясь, Рикус перешел в атаку, рубанув статую по ногам.
   Каменный человек словно увернулся и отступил на другой конец террасы. Светящиеся красные глаза остановились на Каре Ркарда. Затем он перевел взгляд на опоясывающий мула Пояс Ранга. Постояв так несколько секунд, статуя, к удивлению Рикуса, сложила руки на груди, явно отказываясь от дальнейшей борьбы.
   С опаской поглядывая на своего противника, Рикус прошел через террасу к ведущей наверх лестнице. Статуя не шевелилась.
   – Скорее! – позвал он Нииву и Каилума. – Идите сюда, пока он не передумал.
   Стоило, однако, Нииве ступить на террасу, как статуя снова взревела: – Нет!
   Подняв над головой топор, каменный воин ринулся на женщину. Ниива едва успела увернуться, отпрыгнув обратно на лестницу.
   – Похоже, – крикнула она мулу, – нам не слишком рады!
   – Тогда подождите здесь! – отозвался Рикус. – Я справлюсь сам!
   – А вдруг это ловушка?
   – Если так, то это самая странная ловушка, с которой я сталкивался, – покачал головой мул, задумчиво глядя на усеивающие террасу трупы урикитов. – Посмотрите снизу, как я убью Умбру.
   – Скорее нам придется ловить твое тело, когда он сбросит тебя вниз, – пробормотала Ниива, спускаясь по лестнице.
   А Рикус тем временем поднимался с балкона на балкон. Трупы исчезли, уступив место побелевшим на солнце костям и обломкам оружия и доспехов. И на каждом балконе, уперев оружие в полурассыпавшийся скелет или в проломленный череп, стояла очередная каменная статуя. Каждая – точь-в-точь, как настоящий воин.
   Наконец, на тринадцатом балконе, Рикус нашел лестницу, ведущую на самый верх. Крепко сжимая меч, он зашагал по крутым ступеням.
   И вот он наверху. С одной стороны черная арка – проход вглубь крепости, с другой – громадная статуя крылатого мужчины. В отличие от других балконов, тут – ни одного скелета, ни одного черепа. Нет и Умбры.
   – Куда ты подевалась, проклятая тень?!
   Нет ответа. Боясь, что добыча ускользнула, Рикус наклонился через парапет. Не без труда среди сотен гладиаторов еще остававшихся на поле недавнего боя, он нашел взглядом Нииву.
   – Где Умбра? – закричал Рикус. – Он ушел?!
   – Нет! – услышал он в ответ.
   – Тогда я иду внутрь!
   – Рикус! Не надо!..
   Повернувшись к мрачному проходу, Рикус сделал глубокий вдох и шагнул внутрь. Из солнечного жара он попал в прохладный полумрак длинного коридора. Мурашки побежали по спине мула. Его шаги отзывались гулким эхом. Затхлый воздух пах плесенью. Впереди лежал большой зал, освещенный еле заметным сиянием, исходившим от каменного пола. Мул осторожно вышел из коридора, и тут ледяная рука схватила его за запястье. Холод стальным объятием сковал мускулы, подбираясь к самому сердцу.
   – Вот и я, – прошипел Умбра.
   Невероятным усилием вырвав руку, мул, не глядя, прыгнул в сторону. Но вместо того, чтобы упасть на пол, он закувыркался в воздухе, падая, падая, падая… Прежде, чем врезаться в каменный пол, мул заметил низенький парапет, через который он, сам того не желая, перепрыгнул.
   Удар! Тело мула взорвалось непереносимой ослепительной болью. Он не мог даже вздохнуть.
   – Мой господин хочет, чтобы ты умер, – донесся до него свистящий шепот Умбры. – Я тоже этого хочу.
   Мул попытался отползти в сторону, но мышцы не повиновались. Он дышал, с трудом, но дышал: на большее сил уже не оставалось. Перед глазами все плыло, голова раскалывалась.
   Казалось, целую вечность мул, не в силах пошевелиться, лежал на полу. Высоко у себя над головой он видел коричневый свод, а под ним, в призрачном желтом свете – черного, глядящего вниз гиганта. Тот что-то говорил, но мул не мог разобрать, что именно.
   Рикус чувствовал, как закрываются его глаза. Ему захотелось расслабиться. Казалось, что может быть приятнее, чем покинуть это разбитое, измученное болью тело. Рикус не знал, сколько он пролетел: похоже, не меньше двух ростов Гаанона. Даже мул не может упасть с такой высоты и остаться невредимым… Незачем бороться… – пел тоненький голосок в его мозгу. – Почему бы не закрыть глаза… всего лишь закрыть глаза, и боль уйдет…
   Но гладиатор не сдавался. Сжав зубы, он держал глаза открытыми. Он сосредоточился на боли: пока есть боль, – снова и снова повторял он, – есть и жизнь.
   И понемногу пелена, затянувшее его сознание рассеялась. Он увидел, что Умбра исчез. Никто больше не смотрел на него сверху. Рикус перекатился на живот и попытался встать на колени. Волна жгучей боли прокатилась по спине, ребрам и голове. Все кругом закружилось. В глазах потемнело.
   Судя по всему, Рикус отказался в центральном зале крепости. Посередине, неподалеку от того места, где находился мул, вниз уходила крутая лестница. В стенах чернели тринадцать проходов – прямых, словно спицы колеса. Тринадцать проходов, судя по всему, ведущие на тринадцать балконов цитадели.
   Рикус попытался встать. Колено подогнулось, не выдержав веса тела. Острая боль пронзила бок. Застонав, мул снова повалился на пол. Ощупав невыносимо горевшее плечо, Рикус понял, что при падении ухитрился вывихнуть ключицу. Что с ногой, он не понимал, но острая пульсирующая боль, раз возникнув, никак не желала проходить.
   Мул знал: если сейчас придется сражаться с Умброй, живым из этого поединка он не выйдет.
   И снова он попытался встать. На сей раз, подобрав свой волшебный меч, опираясь на него, словно на костыль. Вторая нога держала, и мул вздохнул с облегчением. Как мог, он заковылял в сторону одного их проходов.
   – Убегать поздно, – прошипел Умбра, заступая Рикусу дорогу.
   В смутном свете, наполнявшем зал, Умбра казался немногим выше мула. Из обрубка его руки по-прежнему струился черный дым.
   Мул попытался повернуть в другой коридор, но перед ним снова возникла зловещая черная тень.
   – Кто-то, кажется, собирался меня убить, – прошелестел голос Умбры.
   – И убью! – с уверенностью, которой сейчас совсем не чувствовал, пообещал Рикус.
   Ковыляя, мул добрался до узкой лестницы в центре зала. Другого выхода он не видел: Умбра не позволит ему выйти отсюда, а сражаться прямо сейчас – настоящее безумие. Черная тень сердито зашипела и рванулась вперед, но Рикус уже прыгнул головой вперед в мрачное отверстие в полу и кубарем покатился вниз по ступенькам.
   К тому времени, когда мул докатился до низу, мучительная боль уже успела парализовать его мускулы. Он был в состоянии глубокого шока. Вот все замерло, но гладиатор не понимал ни где он, ни как сюда попал. Кругом – абсолютный мрак, ни лучика света.
   Понемногу Рикус пришел к себя. Он не потерял сознания. А потом включилось ночное зрение гнома. Стены и пол отливали голубым – цвет холодного камня. Густыми прядями свисали зеленоватые нити паутины, по которой без устали сновали красные, с кулак величиной, шестиногие пауки с длинными жвалами.
   На верху лестницы, долго и непонятно ругался Умбра. Подняв глаза, мул увидел черный силуэт чудовища на фоне более светлого потолка. Умбра ругался, но не спешил спускаться.
   Рикус с трудом поднялся на ноги. Он не смог сдержать стона – впрочем, какое это теперь имело значение. Умбра и так знает, что Рикус едва жив.
   – Если хочешь сражаться, – крикнул мул, – спускайся ко мне!
   Умбра не ответил. Еще раз выругавшись, он исчез из поля зрения Рикуса. Что ж, если Умбре почему-то сюда идти, то лучше пока не трогаться с места.
   Видя, что черный гигант не возвращается, Рикус осмотрел свои ранения. Правая рука висела, как плеть. Плечо стояло как-то не так. Вправить его обратно, как мул знал на собственном опыте, не так уж и трудно. Но вот боль… Однажды, еще до того, как отец Маетана продал его в Тир, Рикус по неосторожности в поединке пропустил удар молодого великаныша. Результат – примерно такая же травма. Рикус никогда не забудет, как было больно, когда лекарь вправлял ему плечо.
   Но прежде мул решил обследовать свою ногу. Лодыжка распухла, но кости, похоже, были целы. Рикус попытался встать на ногу, и боль горячей волной разлилась по телу. Но ничего, терпеть можно. Во всяком случае, это не та острая, пронзительная боль, с которой мул так хорошо познакомился на арене. Не боль перелома. Вздохнув с облегчением, мул продолжил осмотр. Болело все – голень, икра, колено, особенно колено… Но, похоже, просто очень сильный ушиб.
   Проклиная себя за слабость, Рикус перенес вес тела на ногу. Больно… мучительно больно… но нога держит. А это самое главное. Скрежеща зубами, Рикус заставил себя стоять, пока не привык к непрерывной пульсирующей боли.
   Хорошо. Теперь пришло время заняться рукой. Взявшись за вывихнутое плечо, мул резким движением правил сустав на место. Дикий крик вырвался из его груди.
   – Не надо кричать, – прошипел Умбра. – Пока не надо…
   Подняв голову, Рикус увидел, что Умбра вернулся. В ладони его целой руки ярко горело голубое пламя.
   Поначалу Рикус не мог понять, зачем ему это нужно. Неужели Умбра не видит в темноте? Другого объяснения нет… и тут Рикус вспомнил, как Маетан вызвал это страшное порождение вечного мрака.
   Ухмылка искривила губы мула.
   – Где нет света, нет и тени, – прошептал он, обнажая Кару Ркарда.
   Мул прижался к стене. От боли перед глазами плыли круги. В горле застрял ком. Казалось, еще чуть-чуть – и он без всякого постороннего вмешательства рухнет на пол и больше не встанет. Еще немного, и сознание его покинет… Сжав зубы, Рикус держался из последних сил.
   Умбра спускался целую вечность. Горящий в ладони гиганта огонек осветил пол подземной камеры…
   Рикус ударил мечом по руке, держащей огонь. Он столкнулся с Умброй, и невероятный холод пронзил все тело гладиатора. Черный гигант выругался и дохнул на Рикуса ледяным черным туманом.
   Волшебный меч вонзился в тень – кисть руки и огонь в ней полетели на пол. Умбра закричал от боли и неожиданности. Пламя продолжало гореть.
   – Я вижу, у скорпиона еще осталось жало, – прошипел Умбра, протягивая к Рикусу обрубки своих рук.
   Черный туман опутал мула. Казалось, мир превратился в ледяную пустыню.
   Рухнув на пол, Рикус своим телом навалился на огонь. Все, что угодно, только бы тот погас…
   Пламя обожгло обнаженную грудь гладиатора, и мул взвыл от боли. Мгновение спустя черная тень Умбры опустилась на его спину. Стало темно. Рикус потерял сознание…

9. ТРИНАДЦАТЫЙ ГЕРОЙ

   Рикус лежал в затхлом тесном каменном ящике. Тот, кто умудрился впихнуть сюда гладиатора, предусмотрительно оставил рядом с его головой кувшин воды и заплесневелый кусок хлеба. На талии мула по-прежнему красовался Пояс Ранга. Руки гладиатора покоились на рукояти Кары Ркарда, лежавшей не его обожженной груди.
   Рикус понятия не имел, где находится и как сюда попал. Но мул твердо знал, что хочет побыстрее отсюда выбраться. Промозглая сырость пробирала до костей, а суставы, казалось, сковал мороз. Плечо пульсировало острой холодной болью, поврежденная нога не слушалась.
   Но как бы плохо тут не было, Рикус сильно сомневался, что это Умбра забрал его к себе во тьму. По правде говоря, от дома черного великана мул ожидал худшего. Холод наверняка был бы мучительным – таким, чтобы кожа белела, а пальцы на руках и ногах превращались в сосульки. И темнота здесь, – решил гладиатор, – тоже не та. Доставшееся в наследство от гномов зрение позволяло мулу даже в кромешной мгле отчетливо различать холодную синеву каменного ящика, желтоватый хлеб и собственную красноватую кожу. Что бы ни представляла из себя «Тьма» Умбры, вряд ли он смог бы там воспользоваться своим даром.
   – Ерунда, – пробормотал Рикус.
   Ему просто хотелось услышать звук собственного голоса.
   Лишь попытавшись заговорить, мул ощутил, как пересохло горло. Рикус совершенно не представлял, сколько времени находится в этой ловушке. Видимо, достаточно долго, чтобы ощущать нестерпимую жажду.
   Крышка каменного ящика нависала всего в нескольких дюймах над головой мула, поэтому просто сесть и попить из кувшина было невозможно. Рикус осторожно повернул голову набок. Затем, приподняв кувшин, поднес его маленький носик к губам.
   Желтоватая жидкость потекла в рот. Чистый уксус! Рикус попытался подняться, чтобы поскорее выплюнуть мерзкое угощение. И тут же со всего маху врезался лбом в холодный камень, Крышка приподнялась, и гладиатор заметил в образовавшейся щели тусклый бледно-желтый свет. А потом отвратительная жидкость попала ему в горло, и Рикус, кашляя, повалился обратно в ящик, ударившись при этом головой о дно свей темницы. Крышка со стуком вернулась на прежнее место.
   Голова Рикуса буквально раскалывалась от боли, а от проглоченной дряни его уже начинало тошнить. И тем не менее, мул едва не плакал от счастья. Он уперся рукой в крышку и нажал что было сил. Еще миг, и каменная плита с грохотом рухнула на пол.
   Взяв здоровой рукой меч, мул сел. Он находился в маленькой, тускло освещенной комнате с низким потолком. Свет исходил от огромных самоцветов, врезанных в крышки двенадцати саркофагов. На крышке каждого была высечена фигура лежащего воина. Большой цитрин на саркофаге, соседнем с тем, в котором сидел Рикус, мрачным желтым светом озарял барельеф широкоплечей женщины с коротко остриженными волосами.
   «Гробница», – холодея от страха, понял Рикус.
   Все мысли мула сейчас занимал только один вопрос: «Кто принес его сюда и зачем?»
   Выбравшись из своего саркофага, Рикус наклонился над лежащей на полу разбитой крышкой. На ней был изображен лысый бородач с такими грубыми и резкими чертами лица, что мул сперва даже принял его за гнома. Спрятанные под густыми бровями глаза горели ненавистью.
   В руках бородач держал длинный меч, как две капли воды похожий на Кару Ркарда. Он был одет в рыцарские доспехи. Над головой воина неизвестный камнерез изобразил шлем с поднятым забралом. На лбу шлема был укреплен оранжевый опал. В отличие от самоцветов на других саркофагах, это не светился.
   Хотя опал наверняка стоил не меньше сотни серебряных монет, Рикус и не подумал его выковыривать. Сейчас у мула не было ни времени, ни желания грабить могилы: снаружи его дожидались Ниива и изнывающий от жажды легион. Кроме того, гробница казалась такой мрачной, такой зловещей, что задерживаться здесь Рикусу вовсе не улыбалось.
   Мул поискал глазами выход. Но двери не увидел. На стенах, от пола до потолка, – барельефы. И больше ничего.
   Ближайший изображал того же бородатого воина, что и на крышке саркофага. Воин этот атаковал сбившихся в кучу бородатых гномов, вроде тех, что Рикус видел на фресках в Башне Бурина. Из под поднятого забрала шлема сверкала широкая безумная усмешка. За спиной воина лежали десятки изуродованных тел. Множество гномов в панике убегали от воина – они в ужасе оглядывались на смертоносный окровавленный меч в его руке.
   Сцены на других панелях оказались еще более отвратительными. На одной из них воин насадил на свой клинок трех младенцев-гномов. На другой вспарывал животы шести женщинам. Во всех случаях жертвами были гномы, и везде они изображались охваченными ужасом и умирающими.
   Устав от этого дикого зрелища, и так и не найдя даже следа потайной двери, Рикус стал осматривать другие панели. На одной мул заметил изображение той же самой широкоплечей женщины, что и на саркофаге с цитрином. Она заполняла мертвыми телами только что убитых гномов огромную пещеру.
   Сделав полный круг и так и не найдя выхода, мул на мгновение прикрыл глаза. Усилием воли он пытался побороть захлестнувшее его отчаяние. В воображении мула стояла картина: его высохший труп в углу мрачного каземата, а рядом – полупустой кувшин с мерзкой жидкостью из саркофага.
   – Я не собираюсь умирать – проворчал Рикус. – Если кто-то сумел меня сюда затащить, отсюда есть выход!
   Вздохнув, Рикус открыл глаза и еще раз оглядел последний барельеф. На нем воин в доспехах вел свой легион через густой лес. Они преследовали и методично уничтожали гномов, удирающие от них со всеми своими пожитками.
   Но как ни вглядывался Рикус в стены, он не находил ни стыков, ни трещин.
   – Выпустите меня! – в отчаянии закричал он.
   Круто развернувшись, он столкнул на пол ближайший саркофаг. Светящийся аметист, вделанный в крышку, со стуком покатился по каменным плитам пола, а сам гроб разбился на части. Их него вывалилось высохшее тело, поддерживаемое лишь надетыми на него доспехами.
   Мул даже рот открыл от изумления. Никогда раньше он не видел доспехи из цельного листа стали. Даже в сокровищнице Калака мне было ничего подобного!
   Пока мул таращился на доспехи, серая тень, выскользнув из светящегося аметиста, проплыла к мертвому телу. Она тихонько вползла внутрь доспехов, и тотчас мертвец повернул голову и посмотрел на Рикуса. Высохшие губы трупа стянулись в отвратительную усмешку, а в пустых глазницах вспыхнул багровый свет.
   Вскрикнув от ужаса, Рикус отпрыгнул назад и выхватил из ножен меч. Хотя теперь мул держал в руках Кару Ркарда. Он не слышала ничего, кроме собственного хриплого дыхания да безумного стука своего сердца.
   Видя, что мертвец не поднимается, Рикус уже начал надеяться, что все обойдется. Но тут грубый женский голос произнес:
   – Ты что делаешь? А ну, положи на место!
   Рикус замер и едва нашел в себе смелость обернуться. А обернувшись, увидел серый силуэт широкоплечей женщины. Хотя ее тело являло собой лишь тень, лицо было отлично видно – полупрозрачная, колышущаяся маска с лимонно-желтыми глазами. Судя по всему, когда-то эта женщина была сказочно красива. Но теперь в ее чертах не осталось (если, конечно, было раньше) ни капли доброты.
   – Что положить на место? – не понял Рикус. И, борясь со страхом, добавил. – Гроб положить?
   – Ты сам прекрасно знаешь, – отрезал призрак, устремляясь в сторону мула.
   Женщина схватила Рикуса за поврежденную руку, и Рикус охнул от удивления и ужаса: ее ледяная хватка оказалась такой же крепкой и абсолютно реальной, как у любого живого существа.
   – Вот что ты должен вернуть на место!
   – Мою руку? – морщась от боли, спросил Рикус.
   – Твое тело. – Приведение показало на саркофаг, из которого так недавно выбрался мул. – Верни его назад… – не терпящим возражений тоном приказала женщина и потащила гладиатора обратно к гробу. – Чем скорее твой дух расстанется с телом, тем скорее придет Раджаат.
   Мул позволили призраку провести себя через полутемный склеп. Он не знал, что ему теперь делать. Пока что приведение не причинило ему вреда. Но даже закаленного в боях гладиатора пугала перспектива схватки с мертвецом.
   Вот они подошли к пустому саркофагу.
   – Возвращайся в гроб, – приказал призрак.
   Рикус покачал головой и шагнул в сторону, готовый оборонятся.
   – Выпусти меня из гробницы…
   – Время тел прошло, Борис – настаивала женщина, не обращая внимания на слова Рикуса.
   – Кто это – Борис? – спросил Мул.
   Женщина-призрак удивленно подняла полупрозрачные брови.
   – Тринадцатый герой Раджаата, разумеется. Борис из Эба. – Она легко коснулась груди мула. – Истребитель гномов. Ты.
   – Я?! – воскликнул Рикус и яростно затряс головой. – Никогда!
   Женщина погладила его щеку холодной ладонью. У живой женщины этот жест мог бы быть нежным и полным любви, у призрака же он получился повелительным и угрожающим.
   – Ты забыл своих рыцарей? Так вот почему тебя так долго не было!
   – Ты ошибаешься, – отступил от призрака мул. – Я Рикус, вольноотпущенный из Тира.
   – Не говори так, Борис. Здесь нет ничего страшного. Умри и присоединись к своим последователям, как тебе следовало бы сделать тысячу лет тому назад.
   – А почему ты думаешь, что Борис еще жив? – спросил мул. – Он мог давным-давно умереть!
   – Ты сам знаешь, что это невозможно, – привидение указало на темный опал, вставленный в разбитую крышку саркофага Рикуса. – Если бы ты умер, твой дух вернулся бы в камень и зажег его.
   Мул смотрел на опал и не знал, что ему теперь делать. Узнав, что он никакой не Борис, призрак мог стать гораздо менее дружелюбным. С другой стороны, дурачить его тоже не имело смысла: женщина ясно дала понять, что ждет не дождется смерти Бориса.
   Наконец Рикус указал на камень.
   – Возможно, – сказал он, – Борис еще жив, но я – не он. Я не смог бы зажечь этот опал, даже если бы очень захотел. – Мул шагнул к барельефу, на котором Борис убивал гномов. – И я ничуть не похож на вашего героя.
   – Ничего странного, что за столько лет твоя внешность немного изменилась, ответила женщина-призрак. – Но я все равно тебя узнала.
   – Почему ты так уверена?
   – Разве в твоих руках не Кара Ркарда? – спросила она, указывая на меч.
   – Но это еще не делает меня Борисом из Эба! – воскликнул пораженный Рикус.
   – И кто еще мог надеть пояс гномов? – Она кивнула в сторону пояса Ранга. – Только Борис.
   – Его мне вручили…
   – Вернись в гроб! – внезапно потеряв терпение, приказала женщина. – Нам не терпится призвать Раджаата.
   Подплыв к мулу, она потянулась к его плечам.
   Рикус поднял меч.
   – Я не тот, за кого ты меня принимаешь.
   Злая и обиженная гримаса исказила лицо призрака.
   – И после всего, что мы пережили, ты поднимешь на меня меч?!
   – Да! – крикнул мул. – Ведь я не Борис!
   – Нет, ты Борис, – настаивала женщина, скользя вслед за отступающим мулом.
   Рикус взмахнул мечом, но привидение вовремя убрало вытянутую руку.
   – Дай мне прикоснуться к тебе, – попросила женщина. – Я развею чары, которые тебя ослепили.
   – А если чар нет? – спросил Рикус. У него появилась надежда, что, возможно, в конце концов, им и удастся разобраться, кто есть кто. – Если чар нет, ты выпустишь меня отсюда?