Страница:
Так как они сеяли ветер, то и пожнут бурюКнига пророка Оссии, 8.7
В конце сентября – начале октября тысяча девятьсот девяносто восьмого года один за другим выписались из больницы бывшие секьюрити «Ажура», имевшие несчастье вплотную познакомиться с повадками московских руоповцев. Последним вышел Виктор Гордеев, избитый больше остальных. Седьмого октября в день знаменитой Всероссийской акции протеста Алексей Пичугин, Никита Костылев и Виктор Гордеев собрались на квартире последнего, решив досконально обсудить взлелеянные на больничных койках планы мщения. Васю Крошкина, единодушно признанного не заслуживающим доверия, приглашать не стали. Василий и в лучшие-то времена не пользовался у коллег симпатией, а в больнице (все четверо лежали в одной палате травматологического отделения) он окончательно доконал их беспрестанным нытьем, слезливыми жалобами на жизнь, на здоровье и на злую судьбу.
– Ну его к лешему! – сказал товарищам Гордеев. – Чмошная натура. С таким на дело идти нельзя. Подведет в самый критический момент либо сдаст с потрохами при первом же шухере.
Возражений не последовало. Васю вычеркнули из команды. Итак, охранники, устроившись на кухне, пили чай и обсуждали способы возмездия Сергею Игнатьевичу. Руоповцев они справедливо считали фигурами третьестепенными, орудиями в руках подлюги-коммерсанта. Ежели удастся отловить в темном закоулке кого из карателей – хорошо. Нет – черт с ними, с отморозками!
– Мне известно местонахождение загородного дома Елкина и московский адрес Иволгина. Предлагаю пустить в хоромы Елкина «красного петуха»[43], а Иволгину ну хотя бы машину спалить. Он ее всегда на улице у подъезда оставляет, – оживленно говорил Пичугин.
– На фига тебе Иволгин? – недоуменно спросил Гордеев. – Организатор-то Елкин. Рохля Владилен там рядом не валялся!
– Ан нет! – возразил Алексей. – Они компаньоны. Делят прибыль, значит, и убытки по долям. Кроме того, ты не учитываешь психологический аспект, – жестом остановив намеревавшегося возразить Гордеева, продолжал Пичугин. – Нужно посеять между ними семена раздора. Иволгин завопит: «Из-за тебя, Сергей, мне перепало!» Елкин соответственно обложит Владилена матюгами или по морде треснет, и конфликт готов. А «когда в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдет», – коварно улыбнувшись, процитировал он отрывок из басни Крылова «Лебедь, рак и щука». – Пускай фирма разваливается к чертовой матери!
– Гм, ты, Леша, прям современный Макиавелли[44], – странно глянул на приятеля Гордеев и, с минуту подумав, добавил: – Заметано! Принимаем к исполнению!
– Вы забыли про деньги, – напомнил доселе молчавший Никита Костылев. – Месть местью, а получить заработанное необходимо. Не помешает также небольшая компенсация за морально-физический ущерб.
Гордеев с Пичугиным удивленно воззрились на Никиту.
– Ну и как ты себе представляешь процесс получения? – поинтересовался наконец Виктор. – Явиться опять на прием к Елкину да огрести от руоповской крыши новую порцию звездюлей?!
– Конечно, нет, – невозмутимо ответил Костылев. – Крыша хоть бандитская, хоть ментовская выезжает на стрелки, вышибает долги и так далее, но крыша, как правило, не занимается постоянной охраной, не стоит на воротах[45]. У Елкина после нашего ухода «быков» в офисе нет. Я проверил. Итак, если мы предупредим коммерсанта о визите, нас, разумеется, встретят и «отоварят»[46] под завязку. Если же нет – все пройдет гладко.
– Ага, а потом поймают да голову в задницу засунут, – кисло усмехнулся Алексей.
– Кого поймают? – вмешался Гордеев, уже понявший смысл предложения Костылева. – Неизвестных налетчиков в черных масках?
– Вычислят! Елкин непременно на нас подумает, – не сдавался пессимистически настроенный Пичугин. – А в лапах руоповских палачей мы быстро «запоем» на соловьиный манер!
– Ты не прав, Леша, – не согласился Никита. – Врагов у Елкина море. Считай, половина Москвы: бандиты, обманутые кредиторы... Себе же мы обеспечим стопроцентное алиби. Распустим слух, будто уезжаем в Воронежскую область к моему армейскому другану Коляну Капустину. На воскресенье 11 октября купим билеты на поезд в общий вагон, где народу хренова туча и проводник при всем желании не сможет вспомнить, были мы там или нет. Билеты старательно засветим перед родственниками и знакомыми. Одиннадцатого вечером со старыми чемоданами в руках демонстративно отчалим в сторону Павелецкого вокзала. В чемоданы загрузим тяжелый ненужный хлам, а также необходимые для подготовки и проведения операции вещи. Их потом заберем, чемоданы с хламом сожжем на помойке. Достоверности ради попросим дворовых алкашей помочь донести багаж. За пузырь. От попутчиков оторвемся у вокзала. Перекантуемся два-три дня в укромном местечке, внезапно налетим на офис, выгребем содержимое сейфа и в темпе свалим в Воронежскую область, но уже не поездом, а на автобусе дальнего следования, отправляющегося с Черкизовского рынка. Нам нужен автобус до поселка Таловое. (Капустин обитает в деревеньке поблизости.)
– Автобус ходит ежедневно? – уточнил Гордеев.
– Нет, но дату отправления мы заранее выясним. И именно в этот день совершим налет. Можно продолжать? – Гордеев кивнул. – Кольку я предупрежу. Он парень надежный. Если вдруг из Москвы позвонят справиться, там ли мы, Капустин подтвердит: «Да, здесь. Пьяные валяются. Не могу разбудить. Эй, пацаны, вас к телефону!.. Бесполезно, не отвечают, а что им передать?» В общем, целый спектакль разыграет... Уверен – мусора поленятся тащиться в этакую даль проверять правдивость Колькиной брехни, а к местным легашам им обращаться проблематично. В деревне один-единственный вечно пьяный участковый. С утра до ночи чертей по избе гоняет. На крайняк Колька сунет ему пузырь да попросит: «Подтверди, Михалыч». А Михалычу «по барабану». Он за бутылку чего хошь подтвердит – хоть факт приземления летающей тарелки. – Костылев замолчал и подкурил сигарету.
– Идея неплохая. Я бы даже сказал, первоклассная, – задумчиво молвил Гордеев. – Однако есть маленькая загвоздка. Где кантоваться? На вокзалах?! На чердаках?! В подвалах? На свалках с бомжами?
– Не драматизируй, Витя! – снисходительно улыбнулся Костылев. – У меня имеется на примете хата, со всеми удобствами в новом, на треть заселенном доме в ближнем Подмосковье. Принадлежит моему двоюродному братану, но он там не живет (квартира нуждается в капитальном ремонте).
– Вдруг братан случайно заявится туда и обнаружит нас?! – заволновался Пичугин. – Стучать он, ясно, не станет, но когда прижмут...
– Не заявится, – утешил Алексея Никита. – Брательник позавчера укатил в Турцию на заработки. Замок же в квартире пальцем открывается.
– А машина Иволгина, дача Елкина, грызня компаньонов? – вспомнил свою макиавеллиевскую затею Пичугин.
– Не беспокойся, провернем на ходу, – утешил его Гордеев, – одно другому не помеха...
* * *
– Со всеми удобствами, ешкин кот! – ежась от холода, брюзжал Пичугин. – Лучше б, блин, на вокзале поселились. – Он отхлебнул водки из железной кружки, с отвращением проглотил. Закусил килькой в томате и зашелся в приступе сухого кашля. Квартира костылевского двоюродного брата, где третий день скрывались экс-охранники «Ажура», являла собой печальное зрелище. Дом возводили и отделывали нанятые по дешевке украинские «гастарбайтеры», судя по всему смутно разбирающиеся в строительстве. Подрядчики, польстившиеся на супердешевую рабочую силу, не потрудились удостовериться в ее квалификации. Главное – дешево! Минимум затрат. Известную пословицу «Скупой платит дважды» дельцы от строительства проигнорировали, тем паче, что хоть скупились они – платить приходилось жильцам. Стены с крышей были, правда, нормальными (по крайней мере не выказывали пока намерения рассыпаться в прах), но отделка! Недавно наклеенные обои висели заплесневелыми лохмотьями. Горе-строители нашлепали их прямо на непросохшие стены, а слова «купорос» гарны хлопцы, прибывшие с украинской глубинки, похоже, сроду не слышали, а ежели слышали, то не придали особого значения, сочтя «купорос» чем-то вроде огородного овоща. Криво установленная сантехника постоянно протекала или вовсе не желала функционировать (например, на жилплощади костылевского родственника действовали только унитаз да раковина на кухне). Половина электророзеток не работала. Топили паршиво. В продуваемой всеми ветрами квартире царил жуткий холод. Ребята спали на голом полу, питались всухомятку, согревались исключительно водкой (правда, сильно не напивались) и к вечеру понедельника все трое утратили голос. Из их глоток вместо нормальной речи вырывалось теперь сиплое рычание.– Нет худа без добра, – философствовал Костылев. – По крайней мере по голосам нас точно не опознают. Инкогнито налетчиков гарантировано!
– Налетчиков! Мы сдохнем тут раньше, мудила стоеросовая! – откашлявшись, прохрипел Пичугин.
– Угомонись, – осадил Алексея Виктор. – Недолго осталось. Начинаем завтра утром, вернее сегодня ночью.
– Ночью?! – опешил Пичугин.
– Да, – подтвердил Гордеев. – Для тебя именно ночью. Ты ж непременно хотел «красного петуха запустить». Вот и запускай в одиночку. Приблизительно в три пополуночи угонишь машину, навестишь дом Елкина, на обратном пути запалишь «Вольво» Иволгина, угнанную машину бросишь (предварительно уничтожив отпечатки пальцев) и дуй прямиком на Черкизовский рынок. Приобретай билеты на автобус. Он приходит в Москву в шесть утра, а обратно отправляется в два-три часа дня. А мы с Никитой наведаемся в офис «Ажур», обчистим сейф и сразу мотаем к тебе, на Черкизовский. Ты, чтобы не потеряться, не отходи далеко от автобуса. На нем написано «Таловое», и он там всего один. Погрузим в багажник добычу, а дальше по настроению: или поспим в салоне, или в рыночной толпе затеряемся. До момента отправления. Вопросы есть?
– Тяжело будет в одиночку и тачку угнать, и дом с машиной спалить, – проворчал Пичугин.
– Справишься! – отрезал Гордеев. – Не забывай, наша с Никитой миссия гораздо сложнее...
* * *
Телефонный звонок разбудил Сергея Игнатьевича в половине шестого.– Слушаю, – недовольно поморщившись, бросил он в трубку.
– Вас беспокоят из отдела пожарной охраны Н-ского района, – отчеканил бравый голос с металлическими переливами. – Вы Сергей Игнатьевич Елкин?
– Да, – внутренне цепенея, ответил коммерсант. – В чем собственно...
– Дом номер тринадцать по улице Моховая в поселке Лесном[47] вам принадлежит? – бесцеремонно перебил голос.
– Мне, – предчувствуя беду, выдавил Сергей Игнатьевич.
– Там пожар. Советуем подъехать, – в трубке забибикали короткие гудки. Охолодевшее сердце коммерсанта медленно опустилось в область кишечника...
* * *
Пичугин «потрудился» добросовестно. Запалил изящное деревянное двухэтажное строение с четырех концов. Злодейским планам Алексея помог разгулявшийся ветер, усердно раздувший пламя... Взору взмыленного, спешно примчавшегося на место происшествия Елкина представилась удручающая картина: черный, обгорелый остов стен, провалившаяся крыша, остаточные струйки дыма на пепелище. С первого взгляда было ясно – сгорело дотла. Спасать нечего!– Проморгали, кретины! – напустился он на пожарных. – Бездельники! Дрыхните сутками напролет!
– Угомонись, мужик, – басовито посоветовал плотный, розовощекий офицер, – мы сделали все от нас зависящее. Часть в двадцати километрах отсюда, а исправная машина одна, да и та АУ[48].
– Морды б вам начистить, – не унимался разъяренный утратой частной собственности буржуа.
– Рискни! – весело предложил офицер. – Стволом А[49] промеж рог не получал? Советую попробовать. Здорово отрезвляет. На всю оставшуюся жизнь выпендриваться отвыкнешь!
Двое дюжих пожарных, слышавших разговор, придвинулись к Сергею Игнатьевичу, недобро оглядывая его с макушки до кончиков начищенных ботинок.
Внезапно Елкину стало не по себе. Не пытаясь больше хамить, он уселся в «Мерседес», выехал из поселка и по сотовому позвонил Иволгину.
– Сегодня поработаешь один. У меня дача сгорела. Сожгли, наверное, – хмуро сообщил Сергей Игнатьевич.
– А мне «Вольву» спалили! – захныкал в ответ Владилен Андреевич. – Я... я...
– Заткнись! «Вольво» дешевле дома. Не хера ныть, – злобно парировал Елкин, отключил телефон и двинулся прямиком домой, решив напиться с горя...
* * *
Лишенный машины, господин Иволгин добрался до офиса на такси и с головой окунулся в дела фирмы. Надо отдать должное – плаксивый, робкий Владилен Андреевич вместе с тем являлся неутомимым трудягой, выполнявшим в «Ажуре» самую черновую, но необходимую работу. Сергей Игнатьевич осуществлял лишь поверхностное руководство, не вдаваясь в детали сделок и брезгуя нудной рутиной, а коняга Иволгин тянул основной воз. Без него фирма быстро бы пришла в упадок. Закопавшись в бумаги, Владилен Андреевич почувствовал значительное душевное облегчение. Мысли о сожженном «Вольво» отошли на задний план. Своеобразная трудотерапия. Однако так продолжалось недолго. Без пятнадцати десять в кабинет ворвались двое здоровенных парней в черных лыжных шапочках с прорезями для глаз. Один держал в руке пистолет, другой – объемистую спортивную сумку.– Не рыпайся! – ужасным сиплым голосом предупредил обладатель пистолета, наведя дуло точно в лоб коммерсанту. – Чуть шевельнешься – стреляю!
Иволгин и не пытался рыпаться. С отвисшей челюстью он зачарованно уставился в черное отверстие ствола, как кролик в глаза удава. Голова опустела. Ни единой мысли. Тело превратилось в сотрясаемый крупной дрожью студень.
– Ключи от сейфа! – зарычал грабитель. – Мозги вышибу!
Непослушной рукой Владилен Андреевич выложил на стол ключи. Второй налетчик отпер сейф и принялся набивать сумку пачками денег.
– Не убивайте! Не убивайте! Не убивайте! – шептал синюшно-бледный Иволгин. – Христа ради не убивайте!
Державшему пистолет Гордееву стало жаль несчастного рохлю. Насвинячил Елкин, а расплачивается этот безобидный тюфяк. Идя на дело, Виктор был морально готов к убийству, даже мечтал втайне, как загонит пулю в поганую харю Елкина при малейшем поводе. Но стрелять в Иволгина он не собирался. «На хрена ему машину спалили? – с раскаянием подумал Гордеев. – Пичугин, блин! Интриган говенный».
– Не дрейфь! – просипел Виктор. – Я предсказываю тебе долгую жизнь. Правда, при одном условии!
– Каком? – пискнул Владилен Андреевич.
– В течение двух часов после нашего ухода никому не говори о случившемся, про милицию же вовсе забудь. Понял?
– Да!
– Отлично.
– Готово, – сообщил закончивший опустошать сейф Костылев. – Линяем!
– Не забудь о своем обещании, толстяк! – на прощание погрозил стволом пистолета Виктор.
* * *
Сергей Игнатьевич узнал об ограблении в половине первого. Опорожнив бутылку шотландского виски, он внезапно решил наведаться в фирму, но не ради работы, а за бесплатной «телкой» (Елкин намеревался продолжить пьянку в сауне, заглушая горе не только выпивкой, но и сексом). Однако увидев распахнутый выпотрошенный сейф, пахнущего корвалолом, едва живого от недавних потрясений компаньона, коммерсант мигом протрезвел.– Сучий выкидыш! – заорал он в лицо Владилену Андреевичу. – Почему милицию не вызвал?
– Не видел смысла! – неожиданно твердо заявил Иволгин. – Звони своей руоповской крыше. Пускай найдут, если сумеют. От обычных же ментов толку как с козла молока.
– Толковая идея! – поразмыслив с минуту, с нескрываемым удивлением (дурак, а соображает) сказал Сергей Игнатьевич и не мешкая набрал номер Касаткина. Относительное спокойствие коммерсанта (т. е. отсутствие истерики, битья окон и физиономий подвернувшихся под руку сотрудников) объяснялось следующим обстоятельством – основные капиталы (в долларах) он хранил не в офисе, а у себя дома...
* * *
– Кого конкретно подозреваешь? – деловито осведомился Вениамин Михайлович.– Моих бывших охранников, – поспешно ответил Елкин, – которых ваши ребята... кхе... кхе... проучили, в общем.
– Компаньон опознал грабителей?
– Этот трус так перебздел, что самого себя в зеркале не опознает, – презрительно скривился Сергей Игнатьевич. – «Абсолютно незнакомые», блеет, «размерами со Шварценеггера, голоса, как у вампиров из фильма ужасов». Слизняк!
– Гм, на чем же тогда основаны твои подозрения? – скептически прищурился подполковник.
– Во-первых, налетчики хорошо знакомы с внутренней планировкой офиса, сразу зашли в нужную дверь, ухитрившись не попасться на глаза никому из сотрудников, – принялся обстоятельно перечислять Сергей Игнатьевич. – Во-вторых, молокососы злы на меня донельзя. Лишились работы, вместо денег по мордасам получили...
– Охранников вроде было четверо? – уточнил Вениамин Михайлович.
– Да.
– А налетчиков, по твоим словам, двое. Не сходится.
– Очень даже сходится! – пылко заверил коммерсант. – Двое совершили вооруженное ограбление, остальные запалили мою дачу, сожгли машину Иволгина. Месть по полной программе.
Касаткин погрузился в раздумье. Аргументы Елкина показались руоповцу убедительными, а возможность задержать без особых напрягов организованную преступную группу представлялась весьма заманчивой. Обстановка в стране сложная. Проклятые писаки чихвостят родную милицию, не стесняясь в выражениях. Госдума давит на министра, министр на заместителей, а те на остальных. Начальство рычит, пеной исходит. «Наглядных результатов работы» требует. Победные рапорты ох как необходимы! Благодаря внушительным габаритам арестованные налетчики будут смотреться по телевизору впечатляюще, а еще более впечатляющими предстанут в глазах начальства его, Касаткина, служебное рвение (как-никак, сам вызвался) и профессиональные на-выки (в тот же день разоблачил). В том, что задержанные мальчишки расколются до задницы, укажут, где спрятали похищенные деньги и оружие, расскажут подробности, подполковник не сомневался. Их не обязательно даже чересчур сильно бить. Опытный мент (а Вениамин Михайлович действительно обладал незаурядным опытом) легко разведет на базаре[50] преступника-новичка.
– Давай домашние адреса щенков, – досконально обмозговав ситуацию, распорядился подполковник. – К вечеру получишь результат...
* * *
Поздно вечером сиреневый от бешенства Касаткин навестил Сергея Игнатьевича.– Ты осел, ослом родился и ослом же подохнешь! – с порога зашипел руоповец, едва удерживаясь от соблазна «засветить мудаку в дыню». – По твоей милости я в дерьме! Дал пустопорожнюю наводку, олух безмозглый! Шерлок Холмс бракованный!
– Не может быть! И с какой стати ты... вы в дерьме? – попятился шокированный Елкин. Не снимая грязной обуви, Вениамин Михайлович прошел в гостиную, плюхнулся в кресло, закурил сигарету и, стряхивая пепел на ковер, начал преисполненный ненависти рассказ.
– Поверив тебе, дятлу сраному, я взялся официально вести это дело. Мои люди не мешкая навестили квартиры охранников. Один, Василий Крошкин, оказался дома, он со вчерашнего вечера (с кратким перерывом на сон) режется с приятелями в преферанс и никуда не выходит. Факт, подтвержденный тремя свидетелями, не считая родителей Крошкина. Остальные подозреваемые (тут подполковник изощренно выматерился), а именно Гордеев, Костылев и Пичугин, в воскресенье вечером уехали в Воронежскую область к армейскому дружку Костылева Николаю Капустину. Не менее десяти свидетелей подтвердили наличие у них билетов на поезд в общий вагон на одиннадцатое октября. Еще четверо собственными глазами видели, как ребята с чемоданами в руках направлялись на Павелецкий вокзал. Не только видели, но по просьбе твоих бывших охранников в придачу и проводили. Чемоданы были очень тяжелые. Почему? Скоро поймешь, недоумок. Далее мы опросили кассирш. Одна опознала по фотографии Костылева, восьмого или девятого октября покупавшего три билета. Вроде бы достаточно?! Но нет! РУОП работает добросовестно, – во взгляде Касаткина сверкнула злобная гордыня. – Выяснив у родственников номер телефона и адрес костылевского приятеля, мои люди с грехом пополам дозвонились в это чертово захолустье. В дымину пьяный Капустин долго не врубался, чего от него хотят, но потом, вообразив, будто звонят «Лехины кореша», несказанно обрадовался и доверительно сообщил: «Ребята прибыли в понедельник после обеда с «морем водяры» (вот причина тяжести чемоданов) и с тех пор «гудят». На предложение подозвать к телефону Костылева с энтузиазмом заявил «Ща сделаем!» и, положив трубку на стол, принялся будить приятеля, находящегося, судя по всему, в глубокой отключке. Капитан Дробижев слышал вопли Капустина: «Леха, вставай! Да проснись же! Тебя к телефону! Во, блин, нажрался!», звук льющейся воды и невнятную ругань в ответ.
«Не просыпается, – заплетаясь языком, доложил Капустин спустя некоторое время. – Я тут один трезвый, а городские – слабаки. Пить не умеют! Позвоните завтра, авось прочухаются».
Заподозрив, что заранее предупрежденный костылевский дружок ломает комедию, капитан Дробижев представился по форме: звание, место службы и пригрозил запросить местные органы насчет правдивости Капустина.
«Органы? – удивился тот. – Запросить? А чего их запрашивать! Ща позову участкового. Он в соседнем доме живет, – и заорал (видимо, в окно): – Михалыч, слышь, Михалыч! Тебе коллеги из Москвы звонят. Давай сюда. Может, орден дадут. Нет, не отзывается, – спустя тридцать секунд сказал в трубку Капустин. – Звякните лучше ему домой», – и продиктовал номер. Бдительный Дробижев (Касаткин саркастически ухмыльнулся) «звякнул» сперва в Таловское ОВД. Там ему дали номер участкового Михалыча (он же старший лейтенант Александр Михайлович Кривошлыков). Номер полностью совпал с тем, который предоставил Капустин. Участковый, пытаясь казаться трезвым, подтвердил наличие в избе Капустина трех уклюкавшихся до потери пульса москвичей – Лешки, «Костыля» и Витьки. Таким образом, я очутился в говне по уши, – желчно заключил подполковник. – Отныне, хочешь не хочешь, мне придется искать этих чертовых налетчиков. Почти гарантированный висяк[51]. Нюхом чую! Объявленная в шестнадцать ноль-ноль операция «Перехват» не принесла никаких плодов. Черт бы тебя побрал, мудозвона! – Закончив свой гневный монолог, Касаткин поднялся, швырнул незатушенный окурок под ноги Елкину, харкнул на пол и ушел не попрощавшись. Закрыв за руоповцем дверь, Сергей Игнатьевич в бессильной ярости сорвал со стены вешалку, растоптал ногами собственную зимнюю норковую шапку и, вернувшись в комнату, принялся топить тоску в лошадиных дозах спиртного. Коммерсант даже не подозревал, что сегодняшние злоключения – всего лишь цветочки, а ягодки, страшные, смертельно ядовитые ягодки, будут впереди...
* * *
В четверг, около часа дня, трое бывших секьюрити с тяжелой сумкой в руках (из сейфа изъяли двести тысяч деноминированных рублей) зашли в избу Капустина.– Наконец-то! – обрадовался Николай, приземистый, широкоплечий, светловолосый парень. – Заждался! Вчера, кстати, московские мусора звонили, ну, я им такой спектакль закатил. – Николай с красочными подробностями в лицах пересказал известную читателю историю. – Повесив трубку, я стремглав ринулся в дом Михалыча и вместе с ним дождался нового звонка, – присовокупил он.
– А как ты уломал участкового? – поинтересовался Гордеев.
– С утра пораньше накачал хмыря синюшного самогоном на халяву. Хорошо, Никита указал день, когда менты должны позвонить. Наш старлей от хронического пьянства вроде полоумного, а как нальется сивухой до горла – вовсе в зомби превращается. Короче, написал я на листке бумаги текст крупными печатными буквами, а Михалыч зачитал эту шпаргалку по телефону. За дополнительный стакан он бы и собственный смертный приговор огласил!