Страница:
Ашока был глобально мыслящим правителем, содействовал торговле с другими странами и направлял послов в разные государства. Он сыграл важную роль в распространении буддизма: старейшими доказательствами существования буддизма являются именно записи Ашоки{72}. При этом, будучи буддистом, Ашока толерантно относился к другим религиям, обеспечив свободу вероисповедания во всей своей империи. «С исторической точки зрения он был выдающимся практиком и творцом, – комментирует Дрейтон. – Он осознал экономическую мощь империи континентального масштаба и использовал эту мощь в социальных целях».
В Гарвардском колледже Дрейтон учредил еженедельный междисциплинарный форум, который назывался Ashoka Table. На встречи он приглашал представителей правительства, церковных лидеров, бизнесменов – «людей, которые делают дело». Заседания форума проходили в форме неофициальных обедов, во время которых студенты имели возможность напрямую спросить у гостей, как на самом деле работает тот или иной механизм общественной машины.
Летом 1963 г. Дрейтон наконец сам добрался до Индии. Перед отъездом он проконсультировался с многочисленными экспертами, в том числе и с Байяром Растиным, американским лидером борцов за гражданские права, который в свое время в ходе «автобусного» бойкота в Монтгомери в 1955–1956 гг. посоветовал Мартину Лютеру Кингу воспользоваться методами Ганди.
Растин дал Дрейтону рекомендательное письмо для Джаи Пракаша Нараяна, одного из ведущих политиков Индии, который, в свою очередь, познакомил Дрейтона с Винобой Бхаве, социальным реформатором, которого в Индии называли «странствующим святым»{73}. Бхаве был одним из ключевых последователей Ганди. После убийства Ганди в 1948 г. Бхаве продолжал проповедовать ненасилие, уверенность в собственных силах, сосредоточив основное внимание на движении за свободную раздачу земли самым бедным.
Бхаве не верил, что правительство в состоянии самостоятельно провести мирным путем земельную реформу. Для этого, по его мнению, нужно было изменить сердца людей. В 1951 г. он начал свое движение «Бхудан» («Земля в подарок»), которое позднее переросло в движение «Грамдан» («Деревня в дар»). В то время ему было уже 55 лет, он страдал от малярии и язвы желудка, но тем не менее проходил от десяти до двенадцати миль в день, проповедуя идеи ненасилия среди жителей деревень и уговаривая их передать часть земли в собственность кооперативов, чтобы поддержать безземельных и «неприкасаемых» селян, беднейших людей в Индии.
К 1960 г. усилия Бхаве привели к добровольному перераспределению 7 млн акров земли, территории, большей, чем площадь штатов Массачусетс, Делавэр и Род-Айленд вместе взятых.
Первым делом Дрейтон отправился в Ориссу, штат на востоке Индии, чтобы на несколько недель присоединиться к лагерю Бхаве. Ежедневно в половину третьего ночи Бхаве и 15–30 его последователей выходили в путь. Через несколько часов они останавливались и молча наблюдали за восходом солнца. Дрейтон находил эти прогулки в утренние прохладные часы «просто волшебными».
Затем Бхаве и его коллеги отправлялись в ближайшую деревню. Дрейтон видел, как при приближении Бхаве к нему со всех сторон стекалось множество народа. Когда Бхаве подходил к околице, люди образовывали живой коридор. Следовала торжественная церемония передачи Бхаве «света деревни». Затем он молча молился о детях. «Было так тихо, что можно было слышать, как пролетает муха, – вспоминает Дрейтон. – Я нигде не видел столько детей – тысячи детей – которые вели бы себя так тихо».
Последователи Бхаве разделялись на группы и разъясняли селянам суть программы «Деревня в дар».
Жарким днем, сидя на походной кровати, Дрейтон расспрашивал Бхаве о сути принципа ненасилия. «Виноба был очень терпелив в разговорах со мной и в своих разъяснениях приспосабливался к моему уровню понимания», – вспоминает Дрейтон.
Безусловно, Бхаве был выдающимся мыслителем. Он вполне мог бы стать расчетливым манипулятором. Тем не менее он по-прежнему оставался скромным человеком, и сельские жители безгранично доверяли ему. «В нем была сила, – подчеркнул Дрейтон, стараясь подобрать подходящие слова. – Он был не только политическим, но и психологическим освободителем, способным протянуть руку помощи, личным примером помочь людям принять героическое решение. Как все выдающиеся лидеры, он заставлял людей чувствовать себя великанами, а не лилипутами. Я уезжал с чувством глубокого уважения к нему. Я ощущал его интеллект на подсознательном уровне. И видел в нем воистину живого святого. Сегодня, наверно, я назвал бы его социальным предпринимателем».
К увлечению Дрейтона учением М. Ганди, деятельностью Мартина Лютера Кинга, Ашоке и Бхаве вскоре добавился новый интерес. В Гарварде он записался на курс Дэвида К. Макклелланда, который незадолго до этого опубликовал свою эпохальную книгу «Достигающее общество» (The Achieving Society), в которой, помимо всего прочего, рассматривались и вопросы, связанные с мотивационными качествами предпринимателей.
Макклелланд, великолепный психолог, выделил три доминирующих мотивации – потребность во власти, потребность в принадлежности к организации и потребность в успехе – и разработал методы их оценки. Больше всего его интересовала именно потребность в успехе, которая была напрямую связана с предпринимательством.
Макклелланд обнаружил, что люди с высокой потребностью в успехе, как правило, меньше других подвержены влиянию указаний окружающих на то, что они должны делать и во что верить. Эти люди «ориентированы на долгосрочные цели, даже если это означает отказ от минутных удовольствий»{74}. Они – меньшие конформисты, и их меньше волнует общественное мнение. Основное внимание они уделяют фактам, предпочитают советы экспертов советам друзей{75}. По натуре они не игроки, склонны к консерватизму в азартных играх и полагаются на свои знания и опыт, обычно переоценивая свои шансы на успех. Хотя принято считать, что предприниматели склонны к риску, Макклелланд отметил, что сами предприниматели таковыми себя не считают. Как правило, они принимают брошенный вызов, только когда понимают, что у них есть определенные шансы на успех, причем главным определяющим фактором достижения этого успеха будут служить их умения и навыки{76}. Вопреки распространенному мнению, Макклелланд утверждал, что предпринимателями движет в основном стремление к успеху, а не к деньгам. Прибыль же важна постольку, поскольку она является для предпринимателя подтверждением его компетенции{77}. Но истинное удовольствие предприниматель получает от преобразования мира своим особым способом. В этом описании Дрейтон узнавал себя.
Окончив Гарвардский колледж, Дрейтон изучал экономику, финансы и историю в Оксфордском университете, а затем поступил в Школу права Йельского университета, где основал университетскую юридическую службу, которая отбирала студентов для помощи законодателям шести штатов в разработке законопроектов. На пике своей деятельности организация охватывала треть студентов юридических вузов в этих штатах.
В этот период Дрейтон перенес ряд личных утрат. Скоропостижно скончалась от рака его мать Джоан; старший двоюродный брат Торнтон, который был для него как второй отец, перенес тяжелый инсульт. В довершение всего в начале 1969 г. Дрейтон был вынужден разорвать продолжавшиеся восемь лет отношения со своей подругой из Чехии, с которой познакомился во время своей поездки в Восточную Европу в 1960 г. После того как в 1968 г. Советский Союз и страны Варшавского договора ввели ограниченный военный контингент в Чехословакию, Дрейтон полагал, что общение с представителем капиталистического мира для девушки и ее семьи может быть небезопасным.
В ответ на удары судьбы Дрейтон сосредоточил свои силы и мысли на области, которую он мог контролировать наилучшим образом, – то есть на работе.
«Я только что похоронил почти всех, – сказал он. – Я не хочу пережить это снова».
В течение первой половины 1970-х гг. он работал консультантом по вопросам управления в компании McKinsey & Company (по его словам, он пошел туда, чтобы на практике узнать, как работают компании), рассчитывая впоследствии заняться преподавательской деятельностью в Высшей школе права при Стэндфордском университете и в Школе государственного управления им. Кеннеди при Гарвардском университете. В качестве консультанта Дрейтон сосредоточился на таких общественно значимых проблемах, как жилье, безработица, экономическое положение национальных меньшинств. Билл также возглавил команду, которая разрабатывала поправки в природоохранное законодательство в штате Коннектикут (ряд предложенных им поправок позднее вошел в экологическое законодательство США).
Билл Дрейтон объясняет концепцию «пузыря» на пресс-конференции ЕРА, 1979 г.
«Все, над чем работал Дрейтон, он старался делать основательно, – вспоминает Картер Бейлс, который в свое время нанял его в компанию McKinsey. – Он научил меня искать неочевидные способы, чтобы в десять раз ускорить решение вопроса». Благодаря успешной работе в Коннектикуте и наработанным к тому времени политическими связями (он участвовал в нескольких общенациональных кампаниях), Дрейтона в 1977 г. назначили помощником главы EPA. В ту пору он и начал «протискиваться в “пузырь”».
В ответ на мою просьбу объяснить, что такое «пузырь», Дрейтон сказал, что сначала должен ознакомить меня с кое-какой справочной информацией о нормах загрязнения окружающей среды. «Представьте себе завод, автозавод, – начал он. – Он выбрасывает в воздух твердые частицы и углеводороды – основные загрязнители воздуха, отработанный материал. К загрязнению воздуха на заводе могут приводить сотни процессов: работающие окрасочные камеры, камеры для обезжиривания и т. п. Этими производственными процессами, в процессе протекания которых в атмосферу выделяются углеводород, управляет множество отдельных групп специалистов.
«Типичная ситуация: группа специалистов отвечает за окрасочные камеры. Одновременно другая группа инженеров и техников, уже по другому графику, занимается камерами обезжиривания, тоже выделяющими углеводороды. И те и другие занимаются технологическими вопросами, только совершенно различными. Конечный результат работы двух разных групп – это сотни различных норм и правил, распространяющихся на сотни различных процессов, и все на одном заводе. Написаны они в разное время, разными группами специалистов и совершенно не коррелируют друг с другом.
В зависимости от конкретного процесса стоимость сокращения выбросов углеводородов на один фунт различается, причем нередко в сотни раз. В одном процессе стоимость такого сокращения составляет $100, а в другом – $1. «Пузырь» же – это определенные заданные рамки. Представьте, что завод находится внутри своеобразного «пузыря». Это общие объемы, на которые инженеры завода в соответствии с законодательством должны ограничить общие выбросы в атмосферу. Способы решения они могут выносить на рассмотрение, могут противопоставить один внутренний источник финансирования другому при условии, что конечный результат будет отвечать принятым нормам, а сэкономленные при этом средства пустить на внутреннее развитие.
Концепция «пузыря» не нова. Экономисты обсуждали ее достоинства многие годы, но все их рассуждения не выходили за рамки теории{78}. Когда в 1977 г. 33-летний Дрейтон пришел на работу в EPA, он решил реализовать эту теорию на практике. «Я пришел в EPA с ощущением того, что современная система охраны окружающей среды построена на политически несовершенном и ненадежном основании, – объяснил он. – И воздействие загрязнения окружающей среды на человечество будет только возрастать, пока не будет принято политическое решение».
Как представлялось Дрейтону, основная задача заключалась в том, чтобы сделать борьбу с загрязнением более привлекательной для бизнеса (существующая система регулирования не только не смогла создать подобные стимулы – она сдерживала эту работу). «И наконец, необходимо способствовать тому, чтобы промышленники во всем мире стремились искать новые, лучшие способы контроля над загрязнением, потому что тогда, по закону, все должны были бы использовать их и ни у кого не было бы конкурентных преимуществ», – объяснил Дрейтон.
«Пузырь» не должен ограничиваться одним заводом. В зависимости от поставленных целей он может охватывать все заводы штата, бассейна той или иной реки, побережья, государства или даже весь мир. Например, выбросы парниковых газов необходимо контролировать на глобальном уровне. Следовательно, требуется такая система, которая побуждала бы к поиску стратегий снижения воздействия парниковых газов в любой точке Земли, позволяла бы компании или привести в порядок фабрику, скажем, в штате Огайо или в Индии, в Калькутте, либо, в случае невозможности сделать это из-за слишком высоких затрат, профинансировать, например, кампанию по сохранению лесов в Гондурасе, которая, вполне возможно, обойдется в разы дешевле. Дрейтон считал, что для внедрения подобной системы необходима жесткая нормативная база.
Осуществлению на практике концепции «пузыря» мешало многое. Прежде всего, идея должна стать «продаваемой», однако многие экологи выступали категорически против использования рыночных инструментов для достижения целей государственной политики в области охраны окружающей среды. Противники компромиссов не понимали, что правительство обязано учитывать размер расходов на борьбу с загрязнением окружающей среды{79}. В программе защиты воздуха от загрязнения, разработанной EPA, многие видели финансовую воронку, способную затянуть и обескровить крупный бизнес и в итоге поставить под угрозу национальный бюджет. Тем не менее в 1979 г. концепция «пузыря» в борьбе с загрязнением окружающей среды стала частью экологической политики США. Брайан Дж. Кук в своей книге «Бюрократическая политика и регулятивные реформы: EPA и квоты на выбросы» подробно описывает, как Дрейтон с присущими ему упорством, способностью вербовать сторонников и мастерством отстаивал концепцию «пузыря», продвигал ее, менял принципы работы EPA и завоевывал плацдарм для продвижения этой идеи{80}. Но триумфа не последовало.
В январе 1981 г., после избрания Рональда Рейгана президентом США, Дрейтон ушел из EPA. В августе того же года он имел беседы с членом комиссии Сената по экологии, сотрудниками Административно-бюджетного управления и кадровой службы EPA, каждый из которых сообщил ему по секрету, что администрация Рейгана планирует «уничтожить EPA».
Администрация президента предложила провести секвестирование, которое в течение ближайшего года уменьшило бы бюджет EPA на две трети. Новый руководитель EPA Энн Горсак планировала кадровые изменения, в результате которых 80 % сотрудников штаб-квартиры EPA были бы уволены, понижены в должности или попали под реструктуризацию (само собой, это уничтожило бы наработанные связи, свело бы на нет весь накопленный опыт работы – все, что делало учреждение эффективным){81}. Подробности задуманного были описаны в 3000-страничном плане, который сенатор передал Дрейтону, а также в многочисленных стопках документов, которые Дрейтон получил от сотрудников EPA.
Поработав в свое время заведующим отделом планирования и главным специалистом по бюджетным вопросам EPA, Дрейтон прекрасно понимал все последствия реализации плана администрации Рейгана. «По существу, они разрушали ключевые механизмы принятия решений, – пояснил он. – Они не могли выиграть борьбу политическими способами и собирались уничтожить учреждение бюрократическими методами. Это был очень умный ход. Законы не работают, если нет учреждения, которое следит за их исполнением». Сокращения бюджета начались именно тогда, когда EPA были особенно необходимы средства для реализации уже запланированного: в конце 1970-х гг. Конгресс принял ряд новых экологических законов, регулирующих использование и утилизацию токсичных загрязняющих веществ, и нагрузка на EPA фактически удвоились. С приходом в EPA Энн Горсак жизнь в агентстве стала невыносимой, началась игра на выживание{82}.
«Я не люблю конфликты, меня не вдохновляет оборона, – вспоминает Дрейтон. – Мне нравится быть созидателем. Я провел большую часть своей профессиональной жизни, создавая экологические учреждения на муниципальном, государственном и федеральном уровнях. То, что делала новая администрация, было незаконным и просто неправильным».
Дрейтон связался с репортером New York Times Филипом Шебекоффым, который написал статью, опубликованную на первой полосе газеты{83}. На следующий день материал на ту же тему опубликовала Washington Post{84}. И дело сдвинулось с мертвой точки. Дрейтон основал организацию под названием Save EPA и начал создавать в регионах сеть экологических менеджеров. Он организовал Комитет по экспертной оценке выявленных ими фактов, который вскоре отметил в США резкий спад правоприменительной практики и добровольного соблюдения норм и правил в области охраны окружающей среды. И то и другое указывало, что сокращение бюджета EPA отрицательно влияет на состояние окружающей среды.
Далеко идущие последствия сокращения бюджета, к сожалению, не сразу попали в сферу внимания прессы. Дрейтон собрал веские доказательства того, что сокращение бюджета к 1990 г. фактически удвоит силу воздействия загрязняющих веществ на американцев{85}. Осенью 1981 г. он проводил по шесть часов в день на телефоне, рассказывая обо всем этом журналистам, редакторам, экологам, призывая их писать статьи в своих газетах. Он призывал профессиональные журналы, например Chemical Week, признать опасность сокращения бюджета, убеждал, что при отсутствии эффективных органов экологического контроля компании, которые нарушают экологическое законодательство, будут пользоваться конкурентным преимуществом перед компаниями, которые добровольно выполняют экологические законы. Это приведет к увеличению выбросов промышленных предприятий и, как следствие, к гневной реакции общественности. Дрейтон также предупреждал, что программа Рейгана – Горсак может привести к фактическому уничтожению EPA, и тогда конкуренция в бизнесе будет иметь непредсказуемые последствия{86}. Он отправил доклад, подготовленный организацией Save EPA, политическим конкурентам Рейгана – демократам, приложив к нему замечания о том, как использовать слабости администрации Рейгана в вопросах охраны окружающей среды. В октябре 1981 г. Конгресс собрался для обсуждения проблем, связанных с охраной окружающей среды. Затем, в январе 1982 г., когда началась новая сессия Конгресса, Save EPA перешла в наступление.
«Мы планировали акцию под названием «Неделя “Давайте лишим их доверия людей”», – вспоминает Дрейтон. Были подготовлены разоблачающие материалы для АВС. Дрейтон встретился с известным карикатуристом Гарри Трюдо, и тема уничтожение EPA стала сюжетом еженедельного комикса Doonesbury. Дрейтон также пообщался с Расселом Трейном, который был руководителем EPA с 1973 по 1977 г., и показал ему список людей, которые были вынуждены уйти из агентства. Трейн написал статью для Washington Post, опубликованную под заголовком «Уничтожение EPA»{87}.
«Это была “Неделя”, ведущая к изменениям, – вспоминает Дрейтон. – Мы смогли склонить чашу весов в нашу пользу. Теперь многие считали, что происходит что-то нехорошее и, по-видимому, незаконное».
На секретной встрече за завтраком, как вспоминает Дрейтон, один из советников Рейгана признался: «Политики не заботятся об окружающей среде. Но не потому, что они являются ее врагами. Они просто хотят быть в выигрыше в политическом плане. Вы должны сделать для них очевидным тот факт, что, если они не остановятся, их ожидает политическая пытка».
Дрейтон прислушался к совету. В течение последующих трех лет, как только администрация президента представляла проект бюджета, Save EPA регулярно получала копии документов, анализировала их на предмет вероятного воздействия на ситуацию, связанную с охраной окружающей среды, и готовила свои сообщения для прессы. В конце концов Сенат начал действовать, чтобы противостоять дальнейшему сокращению бюджета EPA. Конгресс выявил в агентстве случаи злоупотребления служебным положением, Энн Горсак была вынуждена уйти в отставку. Но окончательная победа была в некотором роде пирровой: EPA в итоге потеряла треть своего бюджета (его частично восстановил во время своего президентства Джордж Буш-старший).
«Они нанесли огромный ущерб, – говорит Дрейтон. – Но могло быть еще хуже».
К концу 1990-х гг. стало известно, что положения о торговле квотами на выбросы загрязняющих окружающую среду веществ Закона США о чистом воздухе привели к значительному сокращению выбросов в атмосферу диоксида серы, основной причины кислотных дождей{88}. В 1997 г. торговля квотами на выбросы стала одним из центральных пунктов Киотского протокола, основного международного соглашения в области борьбы с глобальным потеплением{89}. В 2003 г. Европейский парламент открыл первый в мире глобальный рынок по торговле квотами, намереваясь тем самым сократить выбросы углекислого газа, которые производятся 10 000 компаний, несущими ответственность за 46 % загрязнений окружающей атмосферы в Европейском союзе. Рынок начал функционировать в январе 2005 г., объединив 27 стран и став центральным элементом стратегии Европейского союза по выполнению обязательств в рамках Киотского протокола, предусматривающего к концу 2012 г. 8 %-ное сокращение уровня выбросов по сравнению с 1990 г. Ожидается, что торговля квотами на выбросы сократит затраты на это на 35 %{90}. В 2006 г. правительство Калифорнии приняло Закон о борьбе с глобальным потеплением, который предусматривает, что к 2020 г. штат сократит выбросы парниковых газов до уровня 1990 г. Главной особенностью этого плана также является система торговли квотами по принципам, принятым ЕС, и система поощрения за участия в ней{91}.
Комикс Doonesbury, 25 января 1982 г.
«25 лет назад концепция, которую отстаивал Билл, международное экологическое сообщество считало радикальной. Сейчас же она является наиболее эффективным способом борьбы с загрязнением, – объясняет Джоди Бернштейн, бывший директор Бюро по защите прав потребителей при Федеральной торговой комиссии, которая в свое время работала вместе с Дрейтоном в EPA. – Билл обладал очень, очень серьезным влиянием на правительство в вопросах экологии».
После того как я встретил Дрейтона, я начал внимательно исследовать концепцию «пузыря» и проблему торговли квотами на выбросы. Я просматривал газеты, журналы, искал информацию в Интернете. И обнаружил сотни репортажей и статей на эту тему, но в них почти не было ссылок на Дрейтона как автора этой идеи и инициатора ее претворения в жизнь. Вывод был очевиден: торговля квотами на выбросы, по всеобщему мнению, это одна из идей, для которых, что называется, просто пришло время. Но, право, стоило бы и упомянуть, что за нее много лет упорно боролся необыкновенно решительный, творческий человек.
В Гарвардском колледже Дрейтон учредил еженедельный междисциплинарный форум, который назывался Ashoka Table. На встречи он приглашал представителей правительства, церковных лидеров, бизнесменов – «людей, которые делают дело». Заседания форума проходили в форме неофициальных обедов, во время которых студенты имели возможность напрямую спросить у гостей, как на самом деле работает тот или иной механизм общественной машины.
Летом 1963 г. Дрейтон наконец сам добрался до Индии. Перед отъездом он проконсультировался с многочисленными экспертами, в том числе и с Байяром Растиным, американским лидером борцов за гражданские права, который в свое время в ходе «автобусного» бойкота в Монтгомери в 1955–1956 гг. посоветовал Мартину Лютеру Кингу воспользоваться методами Ганди.
Растин дал Дрейтону рекомендательное письмо для Джаи Пракаша Нараяна, одного из ведущих политиков Индии, который, в свою очередь, познакомил Дрейтона с Винобой Бхаве, социальным реформатором, которого в Индии называли «странствующим святым»{73}. Бхаве был одним из ключевых последователей Ганди. После убийства Ганди в 1948 г. Бхаве продолжал проповедовать ненасилие, уверенность в собственных силах, сосредоточив основное внимание на движении за свободную раздачу земли самым бедным.
Бхаве не верил, что правительство в состоянии самостоятельно провести мирным путем земельную реформу. Для этого, по его мнению, нужно было изменить сердца людей. В 1951 г. он начал свое движение «Бхудан» («Земля в подарок»), которое позднее переросло в движение «Грамдан» («Деревня в дар»). В то время ему было уже 55 лет, он страдал от малярии и язвы желудка, но тем не менее проходил от десяти до двенадцати миль в день, проповедуя идеи ненасилия среди жителей деревень и уговаривая их передать часть земли в собственность кооперативов, чтобы поддержать безземельных и «неприкасаемых» селян, беднейших людей в Индии.
К 1960 г. усилия Бхаве привели к добровольному перераспределению 7 млн акров земли, территории, большей, чем площадь штатов Массачусетс, Делавэр и Род-Айленд вместе взятых.
Первым делом Дрейтон отправился в Ориссу, штат на востоке Индии, чтобы на несколько недель присоединиться к лагерю Бхаве. Ежедневно в половину третьего ночи Бхаве и 15–30 его последователей выходили в путь. Через несколько часов они останавливались и молча наблюдали за восходом солнца. Дрейтон находил эти прогулки в утренние прохладные часы «просто волшебными».
Затем Бхаве и его коллеги отправлялись в ближайшую деревню. Дрейтон видел, как при приближении Бхаве к нему со всех сторон стекалось множество народа. Когда Бхаве подходил к околице, люди образовывали живой коридор. Следовала торжественная церемония передачи Бхаве «света деревни». Затем он молча молился о детях. «Было так тихо, что можно было слышать, как пролетает муха, – вспоминает Дрейтон. – Я нигде не видел столько детей – тысячи детей – которые вели бы себя так тихо».
Последователи Бхаве разделялись на группы и разъясняли селянам суть программы «Деревня в дар».
Жарким днем, сидя на походной кровати, Дрейтон расспрашивал Бхаве о сути принципа ненасилия. «Виноба был очень терпелив в разговорах со мной и в своих разъяснениях приспосабливался к моему уровню понимания», – вспоминает Дрейтон.
Безусловно, Бхаве был выдающимся мыслителем. Он вполне мог бы стать расчетливым манипулятором. Тем не менее он по-прежнему оставался скромным человеком, и сельские жители безгранично доверяли ему. «В нем была сила, – подчеркнул Дрейтон, стараясь подобрать подходящие слова. – Он был не только политическим, но и психологическим освободителем, способным протянуть руку помощи, личным примером помочь людям принять героическое решение. Как все выдающиеся лидеры, он заставлял людей чувствовать себя великанами, а не лилипутами. Я уезжал с чувством глубокого уважения к нему. Я ощущал его интеллект на подсознательном уровне. И видел в нем воистину живого святого. Сегодня, наверно, я назвал бы его социальным предпринимателем».
К увлечению Дрейтона учением М. Ганди, деятельностью Мартина Лютера Кинга, Ашоке и Бхаве вскоре добавился новый интерес. В Гарварде он записался на курс Дэвида К. Макклелланда, который незадолго до этого опубликовал свою эпохальную книгу «Достигающее общество» (The Achieving Society), в которой, помимо всего прочего, рассматривались и вопросы, связанные с мотивационными качествами предпринимателей.
Макклелланд, великолепный психолог, выделил три доминирующих мотивации – потребность во власти, потребность в принадлежности к организации и потребность в успехе – и разработал методы их оценки. Больше всего его интересовала именно потребность в успехе, которая была напрямую связана с предпринимательством.
Макклелланд обнаружил, что люди с высокой потребностью в успехе, как правило, меньше других подвержены влиянию указаний окружающих на то, что они должны делать и во что верить. Эти люди «ориентированы на долгосрочные цели, даже если это означает отказ от минутных удовольствий»{74}. Они – меньшие конформисты, и их меньше волнует общественное мнение. Основное внимание они уделяют фактам, предпочитают советы экспертов советам друзей{75}. По натуре они не игроки, склонны к консерватизму в азартных играх и полагаются на свои знания и опыт, обычно переоценивая свои шансы на успех. Хотя принято считать, что предприниматели склонны к риску, Макклелланд отметил, что сами предприниматели таковыми себя не считают. Как правило, они принимают брошенный вызов, только когда понимают, что у них есть определенные шансы на успех, причем главным определяющим фактором достижения этого успеха будут служить их умения и навыки{76}. Вопреки распространенному мнению, Макклелланд утверждал, что предпринимателями движет в основном стремление к успеху, а не к деньгам. Прибыль же важна постольку, поскольку она является для предпринимателя подтверждением его компетенции{77}. Но истинное удовольствие предприниматель получает от преобразования мира своим особым способом. В этом описании Дрейтон узнавал себя.
Окончив Гарвардский колледж, Дрейтон изучал экономику, финансы и историю в Оксфордском университете, а затем поступил в Школу права Йельского университета, где основал университетскую юридическую службу, которая отбирала студентов для помощи законодателям шести штатов в разработке законопроектов. На пике своей деятельности организация охватывала треть студентов юридических вузов в этих штатах.
В этот период Дрейтон перенес ряд личных утрат. Скоропостижно скончалась от рака его мать Джоан; старший двоюродный брат Торнтон, который был для него как второй отец, перенес тяжелый инсульт. В довершение всего в начале 1969 г. Дрейтон был вынужден разорвать продолжавшиеся восемь лет отношения со своей подругой из Чехии, с которой познакомился во время своей поездки в Восточную Европу в 1960 г. После того как в 1968 г. Советский Союз и страны Варшавского договора ввели ограниченный военный контингент в Чехословакию, Дрейтон полагал, что общение с представителем капиталистического мира для девушки и ее семьи может быть небезопасным.
В ответ на удары судьбы Дрейтон сосредоточил свои силы и мысли на области, которую он мог контролировать наилучшим образом, – то есть на работе.
«Я только что похоронил почти всех, – сказал он. – Я не хочу пережить это снова».
В течение первой половины 1970-х гг. он работал консультантом по вопросам управления в компании McKinsey & Company (по его словам, он пошел туда, чтобы на практике узнать, как работают компании), рассчитывая впоследствии заняться преподавательской деятельностью в Высшей школе права при Стэндфордском университете и в Школе государственного управления им. Кеннеди при Гарвардском университете. В качестве консультанта Дрейтон сосредоточился на таких общественно значимых проблемах, как жилье, безработица, экономическое положение национальных меньшинств. Билл также возглавил команду, которая разрабатывала поправки в природоохранное законодательство в штате Коннектикут (ряд предложенных им поправок позднее вошел в экологическое законодательство США).
«Все, над чем работал Дрейтон, он старался делать основательно, – вспоминает Картер Бейлс, который в свое время нанял его в компанию McKinsey. – Он научил меня искать неочевидные способы, чтобы в десять раз ускорить решение вопроса». Благодаря успешной работе в Коннектикуте и наработанным к тому времени политическими связями (он участвовал в нескольких общенациональных кампаниях), Дрейтона в 1977 г. назначили помощником главы EPA. В ту пору он и начал «протискиваться в “пузырь”».
В ответ на мою просьбу объяснить, что такое «пузырь», Дрейтон сказал, что сначала должен ознакомить меня с кое-какой справочной информацией о нормах загрязнения окружающей среды. «Представьте себе завод, автозавод, – начал он. – Он выбрасывает в воздух твердые частицы и углеводороды – основные загрязнители воздуха, отработанный материал. К загрязнению воздуха на заводе могут приводить сотни процессов: работающие окрасочные камеры, камеры для обезжиривания и т. п. Этими производственными процессами, в процессе протекания которых в атмосферу выделяются углеводород, управляет множество отдельных групп специалистов.
«Типичная ситуация: группа специалистов отвечает за окрасочные камеры. Одновременно другая группа инженеров и техников, уже по другому графику, занимается камерами обезжиривания, тоже выделяющими углеводороды. И те и другие занимаются технологическими вопросами, только совершенно различными. Конечный результат работы двух разных групп – это сотни различных норм и правил, распространяющихся на сотни различных процессов, и все на одном заводе. Написаны они в разное время, разными группами специалистов и совершенно не коррелируют друг с другом.
В зависимости от конкретного процесса стоимость сокращения выбросов углеводородов на один фунт различается, причем нередко в сотни раз. В одном процессе стоимость такого сокращения составляет $100, а в другом – $1. «Пузырь» же – это определенные заданные рамки. Представьте, что завод находится внутри своеобразного «пузыря». Это общие объемы, на которые инженеры завода в соответствии с законодательством должны ограничить общие выбросы в атмосферу. Способы решения они могут выносить на рассмотрение, могут противопоставить один внутренний источник финансирования другому при условии, что конечный результат будет отвечать принятым нормам, а сэкономленные при этом средства пустить на внутреннее развитие.
Концепция «пузыря» не нова. Экономисты обсуждали ее достоинства многие годы, но все их рассуждения не выходили за рамки теории{78}. Когда в 1977 г. 33-летний Дрейтон пришел на работу в EPA, он решил реализовать эту теорию на практике. «Я пришел в EPA с ощущением того, что современная система охраны окружающей среды построена на политически несовершенном и ненадежном основании, – объяснил он. – И воздействие загрязнения окружающей среды на человечество будет только возрастать, пока не будет принято политическое решение».
Как представлялось Дрейтону, основная задача заключалась в том, чтобы сделать борьбу с загрязнением более привлекательной для бизнеса (существующая система регулирования не только не смогла создать подобные стимулы – она сдерживала эту работу). «И наконец, необходимо способствовать тому, чтобы промышленники во всем мире стремились искать новые, лучшие способы контроля над загрязнением, потому что тогда, по закону, все должны были бы использовать их и ни у кого не было бы конкурентных преимуществ», – объяснил Дрейтон.
«Пузырь» не должен ограничиваться одним заводом. В зависимости от поставленных целей он может охватывать все заводы штата, бассейна той или иной реки, побережья, государства или даже весь мир. Например, выбросы парниковых газов необходимо контролировать на глобальном уровне. Следовательно, требуется такая система, которая побуждала бы к поиску стратегий снижения воздействия парниковых газов в любой точке Земли, позволяла бы компании или привести в порядок фабрику, скажем, в штате Огайо или в Индии, в Калькутте, либо, в случае невозможности сделать это из-за слишком высоких затрат, профинансировать, например, кампанию по сохранению лесов в Гондурасе, которая, вполне возможно, обойдется в разы дешевле. Дрейтон считал, что для внедрения подобной системы необходима жесткая нормативная база.
Осуществлению на практике концепции «пузыря» мешало многое. Прежде всего, идея должна стать «продаваемой», однако многие экологи выступали категорически против использования рыночных инструментов для достижения целей государственной политики в области охраны окружающей среды. Противники компромиссов не понимали, что правительство обязано учитывать размер расходов на борьбу с загрязнением окружающей среды{79}. В программе защиты воздуха от загрязнения, разработанной EPA, многие видели финансовую воронку, способную затянуть и обескровить крупный бизнес и в итоге поставить под угрозу национальный бюджет. Тем не менее в 1979 г. концепция «пузыря» в борьбе с загрязнением окружающей среды стала частью экологической политики США. Брайан Дж. Кук в своей книге «Бюрократическая политика и регулятивные реформы: EPA и квоты на выбросы» подробно описывает, как Дрейтон с присущими ему упорством, способностью вербовать сторонников и мастерством отстаивал концепцию «пузыря», продвигал ее, менял принципы работы EPA и завоевывал плацдарм для продвижения этой идеи{80}. Но триумфа не последовало.
В январе 1981 г., после избрания Рональда Рейгана президентом США, Дрейтон ушел из EPA. В августе того же года он имел беседы с членом комиссии Сената по экологии, сотрудниками Административно-бюджетного управления и кадровой службы EPA, каждый из которых сообщил ему по секрету, что администрация Рейгана планирует «уничтожить EPA».
Администрация президента предложила провести секвестирование, которое в течение ближайшего года уменьшило бы бюджет EPA на две трети. Новый руководитель EPA Энн Горсак планировала кадровые изменения, в результате которых 80 % сотрудников штаб-квартиры EPA были бы уволены, понижены в должности или попали под реструктуризацию (само собой, это уничтожило бы наработанные связи, свело бы на нет весь накопленный опыт работы – все, что делало учреждение эффективным){81}. Подробности задуманного были описаны в 3000-страничном плане, который сенатор передал Дрейтону, а также в многочисленных стопках документов, которые Дрейтон получил от сотрудников EPA.
Поработав в свое время заведующим отделом планирования и главным специалистом по бюджетным вопросам EPA, Дрейтон прекрасно понимал все последствия реализации плана администрации Рейгана. «По существу, они разрушали ключевые механизмы принятия решений, – пояснил он. – Они не могли выиграть борьбу политическими способами и собирались уничтожить учреждение бюрократическими методами. Это был очень умный ход. Законы не работают, если нет учреждения, которое следит за их исполнением». Сокращения бюджета начались именно тогда, когда EPA были особенно необходимы средства для реализации уже запланированного: в конце 1970-х гг. Конгресс принял ряд новых экологических законов, регулирующих использование и утилизацию токсичных загрязняющих веществ, и нагрузка на EPA фактически удвоились. С приходом в EPA Энн Горсак жизнь в агентстве стала невыносимой, началась игра на выживание{82}.
«Я не люблю конфликты, меня не вдохновляет оборона, – вспоминает Дрейтон. – Мне нравится быть созидателем. Я провел большую часть своей профессиональной жизни, создавая экологические учреждения на муниципальном, государственном и федеральном уровнях. То, что делала новая администрация, было незаконным и просто неправильным».
Дрейтон связался с репортером New York Times Филипом Шебекоффым, который написал статью, опубликованную на первой полосе газеты{83}. На следующий день материал на ту же тему опубликовала Washington Post{84}. И дело сдвинулось с мертвой точки. Дрейтон основал организацию под названием Save EPA и начал создавать в регионах сеть экологических менеджеров. Он организовал Комитет по экспертной оценке выявленных ими фактов, который вскоре отметил в США резкий спад правоприменительной практики и добровольного соблюдения норм и правил в области охраны окружающей среды. И то и другое указывало, что сокращение бюджета EPA отрицательно влияет на состояние окружающей среды.
Далеко идущие последствия сокращения бюджета, к сожалению, не сразу попали в сферу внимания прессы. Дрейтон собрал веские доказательства того, что сокращение бюджета к 1990 г. фактически удвоит силу воздействия загрязняющих веществ на американцев{85}. Осенью 1981 г. он проводил по шесть часов в день на телефоне, рассказывая обо всем этом журналистам, редакторам, экологам, призывая их писать статьи в своих газетах. Он призывал профессиональные журналы, например Chemical Week, признать опасность сокращения бюджета, убеждал, что при отсутствии эффективных органов экологического контроля компании, которые нарушают экологическое законодательство, будут пользоваться конкурентным преимуществом перед компаниями, которые добровольно выполняют экологические законы. Это приведет к увеличению выбросов промышленных предприятий и, как следствие, к гневной реакции общественности. Дрейтон также предупреждал, что программа Рейгана – Горсак может привести к фактическому уничтожению EPA, и тогда конкуренция в бизнесе будет иметь непредсказуемые последствия{86}. Он отправил доклад, подготовленный организацией Save EPA, политическим конкурентам Рейгана – демократам, приложив к нему замечания о том, как использовать слабости администрации Рейгана в вопросах охраны окружающей среды. В октябре 1981 г. Конгресс собрался для обсуждения проблем, связанных с охраной окружающей среды. Затем, в январе 1982 г., когда началась новая сессия Конгресса, Save EPA перешла в наступление.
«Мы планировали акцию под названием «Неделя “Давайте лишим их доверия людей”», – вспоминает Дрейтон. Были подготовлены разоблачающие материалы для АВС. Дрейтон встретился с известным карикатуристом Гарри Трюдо, и тема уничтожение EPA стала сюжетом еженедельного комикса Doonesbury. Дрейтон также пообщался с Расселом Трейном, который был руководителем EPA с 1973 по 1977 г., и показал ему список людей, которые были вынуждены уйти из агентства. Трейн написал статью для Washington Post, опубликованную под заголовком «Уничтожение EPA»{87}.
«Это была “Неделя”, ведущая к изменениям, – вспоминает Дрейтон. – Мы смогли склонить чашу весов в нашу пользу. Теперь многие считали, что происходит что-то нехорошее и, по-видимому, незаконное».
На секретной встрече за завтраком, как вспоминает Дрейтон, один из советников Рейгана признался: «Политики не заботятся об окружающей среде. Но не потому, что они являются ее врагами. Они просто хотят быть в выигрыше в политическом плане. Вы должны сделать для них очевидным тот факт, что, если они не остановятся, их ожидает политическая пытка».
Дрейтон прислушался к совету. В течение последующих трех лет, как только администрация президента представляла проект бюджета, Save EPA регулярно получала копии документов, анализировала их на предмет вероятного воздействия на ситуацию, связанную с охраной окружающей среды, и готовила свои сообщения для прессы. В конце концов Сенат начал действовать, чтобы противостоять дальнейшему сокращению бюджета EPA. Конгресс выявил в агентстве случаи злоупотребления служебным положением, Энн Горсак была вынуждена уйти в отставку. Но окончательная победа была в некотором роде пирровой: EPA в итоге потеряла треть своего бюджета (его частично восстановил во время своего президентства Джордж Буш-старший).
«Они нанесли огромный ущерб, – говорит Дрейтон. – Но могло быть еще хуже».
К концу 1990-х гг. стало известно, что положения о торговле квотами на выбросы загрязняющих окружающую среду веществ Закона США о чистом воздухе привели к значительному сокращению выбросов в атмосферу диоксида серы, основной причины кислотных дождей{88}. В 1997 г. торговля квотами на выбросы стала одним из центральных пунктов Киотского протокола, основного международного соглашения в области борьбы с глобальным потеплением{89}. В 2003 г. Европейский парламент открыл первый в мире глобальный рынок по торговле квотами, намереваясь тем самым сократить выбросы углекислого газа, которые производятся 10 000 компаний, несущими ответственность за 46 % загрязнений окружающей атмосферы в Европейском союзе. Рынок начал функционировать в январе 2005 г., объединив 27 стран и став центральным элементом стратегии Европейского союза по выполнению обязательств в рамках Киотского протокола, предусматривающего к концу 2012 г. 8 %-ное сокращение уровня выбросов по сравнению с 1990 г. Ожидается, что торговля квотами на выбросы сократит затраты на это на 35 %{90}. В 2006 г. правительство Калифорнии приняло Закон о борьбе с глобальным потеплением, который предусматривает, что к 2020 г. штат сократит выбросы парниковых газов до уровня 1990 г. Главной особенностью этого плана также является система торговли квотами по принципам, принятым ЕС, и система поощрения за участия в ней{91}.
«25 лет назад концепция, которую отстаивал Билл, международное экологическое сообщество считало радикальной. Сейчас же она является наиболее эффективным способом борьбы с загрязнением, – объясняет Джоди Бернштейн, бывший директор Бюро по защите прав потребителей при Федеральной торговой комиссии, которая в свое время работала вместе с Дрейтоном в EPA. – Билл обладал очень, очень серьезным влиянием на правительство в вопросах экологии».
После того как я встретил Дрейтона, я начал внимательно исследовать концепцию «пузыря» и проблему торговли квотами на выбросы. Я просматривал газеты, журналы, искал информацию в Интернете. И обнаружил сотни репортажей и статей на эту тему, но в них почти не было ссылок на Дрейтона как автора этой идеи и инициатора ее претворения в жизнь. Вывод был очевиден: торговля квотами на выбросы, по всеобщему мнению, это одна из идей, для которых, что называется, просто пришло время. Но, право, стоило бы и упомянуть, что за нее много лет упорно боролся необыкновенно решительный, творческий человек.