Дейли Джанет. Соперники

   – Не верю. После того что ты сделал, ты являешься сюда, уверяешь меня в своей безграничной любви и думаешь, будто я брошусь к тебе в объятия? Неужели, по-твоему, я настолько глупа и простодушна, что позволю тебе второй раз меня провести?
   Ее губы были зловеще сжаты, на подбородке дергался мускул.
   – Я надеялся на то, что ты прислушаешься к доводам разума.
   – Чьим? Твоим? Меня от тебя тошнит, лгун, ублюдок!
   Она повернулась, чтобы уйти, ненавидя его так же сильно, как когда-то любила.
   – Перестань, Флейм!
   Он схватил ее за руку. Она остановилась, застыв при его прикосновении, и, не говоря ни слова, холодно глядела на его пальцы. После нескольких секунд напряженного молчания он убрал руку.
   – Ты заразилась ненавистью, которой пропитан этот дом, правда?
   – Не потому ли ты так решительно настроен уничтожить его – это средоточие ненависти – и выстроить на его месте свой грандиозный курорт? – Флейм уловила мимолетное изумление, которое Ченс не успел скрыть при упоминании о предполагаемом курортном комплексе. – Думаешь, я не знаю, что ты собираешься сотворить с Морганс-Уоком и остальной землей, которую купил?
   – Каковы бы ни были мои намерения в отношении этой земли, не они привели меня сюда.
   – В самом деле? – усмехнулась она. – Другими словами, ты здесь не затем, чтобы меня вернуть? Позволь полюбопытствовать, Ченс. Как ты намеревался убедить меня в необходимости затопить долину и уничтожить Морганс-Уок? Подождать пару месяцев, а потом прийти и сказать: «Дорогая, у меня появилась великолепная идея – превратить унаследованную тобой землю в шикарный курорт; подумай, какие ты наживешь миллионы, разве их можно сравнить с жалкими доходами от ранчо?» А может, сыграл бы еще и на моем честолюбии: «Мы сделаем это вместе, дорогая, – будем работать бок о бок, как партнеры». Естественно, что я, ослепленная любовью, согласилась бы. Ведь ты на это рассчитывал, да?
   – К чему мне отвечать, если ты все равно не поверишь? – тихо сказал он.
   – Ты прав. Не поверю.
   Он нежно взял ее за руки. Флейм инстинктивно напряглась, готовая сопротивляться, если он вздумает применить силу, но этого не произошло. Она почти сожалела об этом. Ей было больно, и боль рвалась наружу. Флейм хотелось топать ногами, вопить и царапаться. Но спокойное тепло его рук не давало повода.
   – Я обидел тебя, Флейм. Я знаю. – Теперь его голос звучал серьезно и обволакивающе, он ласкал и гипнотизировал. – Ты имеешь полное право сердиться…
   – Я получила разрешение тебя ненавидеть – как мило, – язвительно вставила она, нарочно перебив его, чтобы не попасть под очарование этого голоса.
   – Полно, Флейм! Я приехал, чтобы извиниться и сказать, что я люблю тебя… что ты нужна мне.
   – Тебе нужен Морганс-Уок, который сейчас принадлежит мне, – выпалила она и увидела, как он вскинул голову и прищурился.
   – Ну и язык у тебя, – пробормотал он. – Кого ты пытаешься убедить в том, что разлюбила меня, – себя или меня? Если меня, то напрасно – я знаю, что по-прежнему тебе не безразличен.
   Она почувствовала, как внутри ее шевельнулась неуверенность, – почему в ней так взыграла кровь: пульс учащенно забился, все чувства обострились! Это перед битвой, подумала она, и все же ей удалось холодно встретить его взгляд.
   – Ты убежден в этом из-за своего тщеславия.
   – Любовь нельзя выключить, нажав кнопку, как бы ты ни пыталась уверить меня в обратном.
   – Все зависит от обстоятельств, – возразила Флейм, но Ченс отмел это утверждение, мотнув головой.
   – Нет, твои чувства ко мне не исчезли, просто они скрыты стеной гнева и уязвленной гордости. И пусть ты предпочитаешь это отрицать, но стремишься ко мне так же, как и я к тебе.
   Он сжал ей руки, и ее первым порывом было с силой его оттолкнуть. Но Флейм мгновенно овладела собой, решив, что только полное равнодушие с ее стороны преподаст ему урок. Однако когда он обнял ее, ей стоило неимоверных усилий сохранять холодность. Его губы приближались к ее рту, но в последний момент она отвернулась, и они скользнули по щеке.
   Ченса это не остановило – он стал ласкать пульсирующую жилку на ее шее. Все было до боли знакомо – чувственное покусывание, нежные руки, мускулистое, стройное тело. Она с трудом удерживалась от того, чтобы не обнять его, борясь с воспоминаниями о том, как все было между ними. Ей по-детски хотелось прижаться к нему и чтобы его поцелуи залечили обиду. Но только ребенок мог наивно верить в целебную силу поцелуев. Она же давно утратила эту наивность. Физическая близость, какой бы сладостной она ни была, могла принести лишь временное облегчение, но не могла восстановить нанесенного морального урона. Ченс использовал ее и таким образом предал. Ему больше нельзя доверять.
   Она закрыла глаза, стараясь преодолеть внутреннюю дрожь желания, однако сомневалась в своих силах.
   – Ты закончил? – Флейм произнесла это со всей холодностью, на какую только была способна.
   Она почувствовала, как он замер, потом медленно выпрямился, чтобы взглянуть на нее, однако она намеренно не поворачивала к нему лица, дабы скрыть от него всю хрупкость ее защитного барьера.
   – Пока да, – отозвался он со знакомой ленцой в голосе. – Но ты не до такой степени ко мне равнодушна, как хочешь. Я мог бы тебе это доказать, но тогда ты бы меня возненавидела. А твоя ненависть мне ни к чему, Флейм. Мне нужна твоя любовь.
   Возмущенная такой самоуверенностью, Флейм резко вскинула голову и гневно посмотрела ему в глаза.
   – Хэтти была права. Я только сейчас начинаю понимать, как хорошо она тебя знала. Ты ничем не погнушаешься, верно? Будешь лгать, жульничать, красть, лишь бы наложить лапу на Морганс-Уок. – Пожатием плеч она стряхнула с себя его руки и отступила назад, не в состоянии вынести его прикосновение. – Думаю, вам лучше уйти, мистер Стюарт. Вы никогда не будете здесь желанным гостем.
   Несколько секунд Ченс оставался неподвижен и молчалив. И когда она уже было подумала, не позвать ли ей Чарли Рэйнуотера и еще нескольких парней, он медленно кивнул.
   – Я уйду. Но скажу тебе то же, что говорил Хэтти. Я вернусь. Между нами еще не все кончено.
   – Звучит как самая настоящая угроза. – Она чуть выше подняла голову – пусть он видит, что ее не запугать. Его губы сложились в улыбку – отнюдь не ласковую.
   – Я никогда не прибегаю к угрозам, Флейм. Я думал, ты знаешь меня лучше.
   Она не двинулась с места, когда он вышел в переднюю. Услышав, как закрылась входная дверь, она медленно повернулась, чтобы посмотреть ему вслед. Спустя несколько секунд до нее донеслось урчание мотора отъезжающей машины. А потом ее обступила тревожная тишина дома. Не находя себе места, Флейм принялась мерить шагами гостиную, затем остановилась у окна и стала смотреть на бегущие за окном темно-серые тучи.
   Вот так же и у нее на душе – темно и неспокойно. Она находилась в этом муторном состоянии последние три дня. Прежде ей удавалось заставить себя отвлечься, но встреча с Ченсом разбередила ей сердце. Наконец Флейм призналась себе в том, что нутром чувствовала с самого начала: им никогда не избавиться друг от друга. Из-за Морганс-Уока.
   Если у нее и оставались какие-то сомнения относительно его притязаний на эту землю, то его приезд сюда их развеял. Решимости заполучить Морганс-Уок у него ничуть не убавилось. Именно об этом ее и предупредила перед смертью Хэтти. Но что же он намерен предпринять? Эту проблему Хэтти оставила в наследство ей.
   Флейм отвернулась от окна, охваченная внезапной тревогой. Бен Кэнон что-то ей говорил. Она прижала руку ко лбу, силясь вспомнить. Он упоминал, что Ченс может оспорить завещание и… да, оказать финансовое давление с целью вынудить ее продать землю. Было еще что-то третье. Флейм перестала хмуриться и отняла руку ото лба – она вспомнила: «… воспользоваться политическим влиянием, чтобы добиться отчуждения земли». Вот что сказал Бен.
   Но для чего это нужно? Конечно же, для озера.
   Она должна его остановить. Но как? Что это за проект? Если она намерена бороться и победить, надо подробнее узнать о планах Ченса. Для борьбы с ним ей нужна полная информация. Иначе ей нечего будет ему противопоставить. Не может же она без конца обороняться. Надо найти способ перейти в контрнаступление.
   Подумав об этом, Флейм решила, что мало не дать ему завладеть Морганс-Уоком. Она заставит его заплатить – и не только за себя, но и за своего прадеда. Пора Морганам расквитаться, и уж она постарается.
   Она ощутила странное спокойствие: боль и гнев, душившие ее последние три дня, наконец нашли выход, обрели направленность. Сейчас рано думать, как она ему отомстит. Там видно будет. Сначала надо как можно больше узнать о планах Ченса на эту землю.
   Но как? Бен Кэнон намекнул, что в кабинете у Ченса хранятся чертежи и проекты. Как бы раздобыть их копии? Ведь наверняка существует несколько экземпляров, если бы можно было как-нибудь пробраться к нему в кабинет… Она сделала резкий вдох – кажется, она нашла способ.
   Надо действовать без промедления. И приступить сегодня же. Одежда – ей понадобится вечерний туалет, что-нибудь сногсшибательное. Из того, что у нее с собой, ничего не годится. Она укладывала чемоданы в расчете на уик-энд в теплых краях, а не на неделю в осенней Оклахоме. То платье, что на ней, было куплено вчера перед похоронами. Есть ли у нее время, чтобы сейчас же отправиться по магазинам? Она взглянула на старинные часы, стоявшие у дверей. Почти пять. Открыты ли магазины, где продаются вечерние туалеты? И где они находятся? Флейм не хотелось терять время на поиски, тем более что в ее гардеробе в Сан-Франциско висело по крайней мере три таких платья.
   Гардероб. Вот выход из положения. Гардероб Хэтти до отказа забит одеждой на все случаи. Если бы ей удалось отыскать что-нибудь подходящее, какой угодно давности! Стиль вечерних платьев почти не изменился. Что касается размера, то она сумеет подогнать его по своей фигуре при помощи булавок.
   Быстро выйдя из гостиной, Флейм столкнулась с Мэксайн.
   – Я слышала Че… мистер Стюарт уехал. Прикажете подавать ужин, миссис Стюарт?
   После короткого колебания Флейм направилась к лестнице.
   – Ничего не надо готовить, Мэксайн. Я не голодна.
   – А я и не собиралась готовить. Соседи принесли столько жарких и салатов, что на неделю хватит.
   – Я и забыла. – На секунду остановившись внизу лестницы, Флейм повернулась к экономке. – Если проголодаюсь, то найду что-нибудь сама. Вы можете идти. Сегодня был трудный во всех отношениях день. Наверно, вам хочется домой.
   – Я устала… – Мэксайн колебалась. – Если вы уверены, что сегодня я вам больше не понадоблюсь, то я, пожалуй, пойду.
   – Не могли бы вы по пути заглянуть во флигель и попросить мистера Рэйнуотера зайти в дом?
   – Конечно.
   Уладив эту мелочь, Флейм начала подниматься по лестнице, чтобы приступить к осуществлению дальнейших планов – она лихорадочно вспоминала, какие же вечерние наряды видела в гардеробе у Хэтти.

28

   С улицы не было видно, есть ли свет в окнах на двадцатом этаже «Стюарт-Тауэр». В субботу вечером вряд ли там кто-нибудь работал, разве что уборщица. Но на всякий случай она медленно объехала вокруг здания.
   Быстро проскочив по подземному гаражу, она убедилась, что арендованная Ченсом стоянка пустует. Все было спокойно, и Флейм, подогнав «линкольн» с ранчо к центральному входу, затормозила у тротуара. Она обхватила руль обеими руками в перчатках и сделала глубокий вдох, пытаясь унять разыгравшиеся нервы, сердце и чувства.
   И прежде чем она успела задуматься о разумности, а вернее, о безумии своих действий, она вышла из машины и нервно оправила юбку кофейного платья. Судя по его крою, оно было сшито в средине пятидесятых, но благодаря простоте фасона было как бы вне времени и, уж конечно, подходило для ее цели – не в свете же ей в нем появляться. Она нагнулась к машине, чтобы взять вечернюю сумочку в тон платью и лисью шубу до пола. Шуба была просто находкой. Она была не в лучшем состоянии – рукава и воротник немного обтрепались, – зато идеально годилась для того, что задумала Флейм.
   Набросив шубу на плечи, она украдкой оглядела улицу – все было спокойно, лишь проезжали редкие машины. Она направилась к застекленному входу, ведущему в холл, освещаемый лампами дневного света. Остановившись, она ощупала перед платья и убедилась, что бриллиантовая ветка орхидеи была приколота прямо над треугольным вырезом. Слава Богу, ей не надо было притворяться озабоченной, встревоженной и растерянной – она находилась именно в таком состоянии, двигаясь быстро, насколько позволяло ей узкое платье с разрезом спереди. Подойдя к дверям, Флейм подергала их, потом побарабанила пальцами по стеклу. Наконец дежурный в форме, сидевший на посту службы безопасности, поднял голову, не успев донести до рта сандвич.
   Флейм постаралась улыбнуться одной из своих самых обворожительных улыбок и снова подергала дверь.
   Посомневавшись с долю секунды, охранник положил бутерброд на целлофановую обертку, поспешно отер крошки со рта тыльной стороной ладони и вышел из-за стойки. Ему было лет шестьдесят с небольшим, его волосы, видневшиеся из-под фуражки, были коротко острижены, а двойной подбородок нависал над воротничком рубашки так же, как пивной животик над ремнем брюк. Когда он приблизился к двери, Флейм услышала громкое побрякивание – охранник держал в руке большое металлическое кольцо, унизанное ключами.
   Остановившись по другую сторону двери, он начал искать нужный ключ. Флейм беспокойно оглядывалась – в любую секунду мог подъехать Ченс и застигнуть ее на месте преступления. Не в состоянии поторопить охранника, она ждала – во рту у нее пересохло, нервы были напряжены до предела, – пока наконец он не отделил один ключ от остальных и не вставил его в замок. Не успел он открыть дверь, как Флейм ужом проскользнула в щелку.
   – В чем дело, мисс? – Склонив голову, он с любопытством оглядывал ее поверх очков в темной оправе.
   – Вы не представляете, как я рада вас видеть. – Она ухватила его за руку и потянула за собой к лифтам. – Я боялась, что здесь не окажется никого, кто мог бы меня впустить. Я прямо не знала, что делать. Стряслась ужасная беда. – У поста дежурного она его отпустила и расстегнула замок ювелирной работы на вечерней сумочке. Она уже запустила туда руку, но тут остановилась, как будто ее осенило. – Вы, верно, и не догадываетесь, кто я? А я тут ломлюсь в дверь. Я Флейм Стюарт, жена Ченса Стюарта.
   Он мгновенно просиял, его обвислые щеки приподнялись в улыбке.
   – Ну, конечно, миссис Стюарт. Тут все только и говорят, что о женитьбе мистера Стюарта, – заявил он. На это Флейм и рассчитывала, а также на то, что новость об их разрыве распространится не столь быстро. – Говорили, мистер Стюарт нашел себе рыжеволосую красавицу, и, уж конечно, не соврали.
   – Будьте так добры, мистер… – Она взглянула на его именной значок.
   – Дэнлоп. Фрэд Дэнлоп.
   – Мистер Дэнлоп. Позвольте объяснить вам мою проблему. Как я уже сказала, стряслась ужасная беда, – затараторила она, снова запустив руку в сумочку и вытащив оттуда одну бриллиантовую серьгу из гарнитура с брошью. – Я потеряла вторую серьгу. Ченс, мистер Стюарт подарил их мне вместе с этой брошкой. Через час мы с ним встречаемся, а он просил меня их надеть. Я все обыскала. Потом вспомнила, что они были на мне в тот день, когда я приходила сюда. Не могли бы вы провести меня в кабинет мужа, чтобы я поискала там? Мне становится дурно при мысли, что я должна буду сказать ему о потере.
   – Разумеется, мисс Стюарт. Никаких проблем. – Он переместил свое тучное тело к лифтам и вновь начал перебирать многочисленные ключи. – Идите за мной – я вас провожу.
   – Вы представить себе не можете, как я вам признательна, мистер Дэнлоп. Я чуть с ума не сошла от этих треволнений. – Она чувствовала, что несет вздор, но ее понесло. – Я знаю, что гарнитур обошелся ему в целое состояние. Но, что самое главное, это был его первый подарок. Вообще-то нет. Сначала он прислал мне орхидеи. Вот почему он и заказал брошь с серьгами в форме орхидей, потому что сначала прислал мне орхидеи.
   Флейм даже не была уверена, слушает ли ее охранник, открывший одним из ключей какой-то электрический щиток и нажавший на какие-то кнопки. Стрелка «вверх» замигала над лифтом прямо перед ней, и двери бесшумно открылись. Она буквально влетела в кабину лифта, но ей опять пришлось дожидаться неуклюжего охранника. Он нажал на кнопку двадцатого этажа. Прошло несколько нескончаемых секунд, прежде чем двери наконец закрылись.
   Пока она смотрела на загоравшиеся над дверью номера этажей, молчание казалось еще неестественнее, чем ее прежняя болтовня.
   – Я никогда раньше не замечала, как медленно ползут эти лифты, – заявила она с самой неподдельной искренностью.
   – Когда торопишься, всегда так бывает. Кажется, что все еле движется.
   – Будем надеяться, что это только кажется, – сказала она и нервно рассмеялась.
   Наконец лифт остановился на последнем этаже. Замирая от страха, Флейм ждала в тускло освещенном холле, пока охранник возился с выключателем. И опять секунды тянулись целую вечность; наконец он вернулся и повел ее по широкому коридору к кабинету Ченса. Там ей снова пришлось дожидаться, пока он найдет ключ и отопрет дверь.
   Когда он вошел в кабинет следом за ней, Флейм хотелось с криком прогнать его вон. Но вместо этого она заставила себя улыбнуться.
   – Большое спасибо, мистер Дэнлоп, – сказала она, повернувшись к нему и давая понять, что его присутствие необязательно. Он колебался.
   – С удовольствием помогу вам поискать недостающую сережку, миссис Стюарт.
   – В этом нет нужды, – залопотала она. – Вы и так уже столько для меня сделали, что мне неловко продолжать отвлекать вас от работы. Я понимаю, что у вас есть другие обязанности. И не имею права вам мешать.
   – Хорошо, – неохотно согласился он. – Если я вам все же понадоблюсь, наберите тридцать один – тридцать один, это мой внутренний номер. Я тут же поднимусь.
   – Я запомню. Спасибо, мистер Дэнлоп.
   Она не двинулась с места и не вздохнула с облегчением до тех пор, пока до нее не донеслось отдаленное «дзынь». Тогда она торопливо закрыла дверь на случай, если вдруг ему вздумается ее проверить.
   Повернувшись, она сбросила с плеч длинную лисью шубу и оглядела комнату, пытаясь решить, откуда начать поиск предварительных чертежей по предполагаемой застройке. Она начала с рабочего стола Ченса, вернее, с длинной подставки за ним. Но ни одна из бумаг не содержала в себе и намека на проект; бесплодными оказались также поиски в ящиках и тумбах.
   Понимая, что время работает против нее, Флейм метнулась к стенному шкафу в углу, предназначенному для неформальных бесед. За одной из дверок она обнаружила целую кипу чертежей, потратив драгоценные минуты на то, чтобы их посмотреть, она опять осталась ни с чем.
   Где же они? Она быстро справилась с охватившей ее паникой и расширила зону поиска – перешла к книжным шкафам рядом со столом для совещаний. Ничего. Господи, что, если их здесь нет? Что, если они в кабинете Сэма?
   Тут она заметила рядом с подставкой по другую сторону стола для совещаний, в шкафу с вертикальными перегородками, картонные трубы – здесь хранились скатанные в рулоны чертежи. Стараясь справиться с нервным возбуждением, Флейм бросила на один из стульев шубу, сумочку и приступила к осмотру.
   Через три минуты в трех тумбах она обнаружила подробные чертежи застройки, предварительные проекты плотины и планировки роскошного отеля, набережной, коттеджей и жилых домов. А на подставке оказался весь комплекс информационных материалов – от экологических исследований до экономических расчетов. Помимо этого, Флейм нашла несколько пояснительных записок с кратким изложением ситуации с прилегающими участками, которые Ченс намеревался приобрести.
   Ее поразило, сколько времени, труда и денег уже было затрачено на этот проект. Это доказывало уверенность Ченса в получении Морганс-Уока – тем или иным способом. Из замечаний Бена Кэнона не явствовало, что Ченс так далеко зашел в своих планах. Интересно, знал ли об этом сам адвокат?
   Отрезвленная своим открытием, Флейм еще раз проглядела чертежи, проекты и доклады, затем нашла дубликаты, свернула их в рулон, чтобы взять с собой, – а остальное разложила по местам. Вряд ли Ченс хватится нескольких недостающих копий. К счастью, все материалы, за исключением цветных схем, предварительных инженерных исследований и топографической карты, были представлены в двух экземплярах. Что касается схем, то здесь были их черно-белые копии. Повторное инженерное исследование во многом повторяло первое, а на карте был показан рельеф местности и естественный водосток.
   Внезапно из приемной донеслось приглушенное «дзынь» – приехал лифт. Она замерла. Это был частный лифт, тот, что поднимался прямо из подземного гаража и открывался ключом, – им пользовался Ченс! Она похолодела от ужаса, а сердце застряло в горле.
   Сейчас ее разоблачат! Она в панике оглядела комнату, ища места, где бы можно было спрятаться. Но здесь не было ни встроенного шкафа, ни затемненной ниши, ни одного скрытого от глаз уголка. Кабинет был весь как на ладони. Она не могла залезть под этот стол – Ченс наверняка к нему подойдет. Нельзя было спрятаться и за диваном – он увидит ее, когда будет проходить мимо.
   В кабинете Молли раздались шаги. Надо было срочно действовать. Скорость в данном случае была важнее бесшумности, и Флейм сгребла в кучу рулон и бумаги и сунула их в угол – авось не бросятся в глаза, затем, схватив шубу и сумочку, уволокла их с собой под круглый стол для совещаний, где лихорадочно придвинула к себе стулья, уповая на то, что лес ножек скроет ее из виду.
   Когда дверь в кабинете Ченса открылась, Флейм съежилась у центральной подпорки. Она не смела пошевелиться и даже вздохнуть из страха, что шелковое платье Хэтти зашуршит и выдаст ее присутствие.
   Но это был не Ченс, а какая-то женщина. Флейм видела ее отражение в дымчатых оконных стеклах. Наверное, уборщица, подумала она, слава Богу. Ей она сумеет заморочить голову. Но тут она узнала Молли Мэлон – нечего было и пытаться втолковать секретарше Ченса, что она ползает тут под столом в поисках пропавшей бриллиантовой сережки.
   – Ох уж эти уборщики, – вслух проворчала Молли. – Одному Богу известно, сколько времени оставался включенным свет. Заплатить бы им за месячный расход электричества, так стали бы побережливее.
   Раздался щелчок, и стало темно – теперь свет падал только из двери, ведущей в кабинет Молли. В зеркальных окнах Флейм увидела ее силуэт, на мгновение задержавшийся в дверном проеме, но тут дверь захлопнулась, и кабинет погрузился почти в кромешную тьму.
   Флейм судорожно выдохнула и слегка расслабилась. Теперь она была вне опасности – зато в ловушке. Она не могла уйти раньше Молли. Что она здесь делает в субботу вечером? Сколько еще она тут проторчит? А что, если поднимется охранник – справиться, не нашла ли она сережку? И почему она, собственно говоря, решила, что ей все это сойдет с рук? Зачем надо было так долго разглядывать бумаги? Почему она не схватила то, что нашла, и не бросилась вон? Если бы она так поступила, то сейчас была бы в безопасности на пути в Морганс-Уок.
   Она прислушалась к звукам в приемной – Молли выдвигала и задвигала ящики. Вслед за коротким молчанием раздался треск машинки. Флейм беспомощно сидела под столом в давящей темноте.
   Но машинка клацала недолго. Было слышно, как заперли ящик стола и громко скрипнул стул. Снова шаги, и еще какое-то движение.
   Сколько времени Молли пробыла здесь? Пять минут? Десять? Двадцать? В потемках Флейм утратила ориентацию во времени, но ей показалось, что прошла целая вечность, прежде чем раздался похожий на звонок звук открывающихся дверей лифта. Затем все смолкло, только громко стучало ее сердце. Убедившись, что из-под двери не пробивается свет, Флейм на ощупь выбралась из-под стола.
   На сей раз она не мешкала – двигаясь быстро, насколько это возможно в темноте, она взяла бумаги, шубу и сумочку. Пробираясь по стене, она нашла дверь. Открыла ее, повернув ручку. И быстро вошла в такой же темный кабинет Молли.
   Каким-то образом ей удалось добраться до коридора, ни на что не налетев. В дальнем конце коридора она увидела слабый свет – там находились лифты. Подхватив кофейную юбку длинного платья Хэтти, она припустилась туда бегом. Расстояние было небольшое, однако когда она подлетела к лифтам, то совсем запыхалась и ее сердце бешено колотилось о ребра. Паника, вот что это было.
   Воспользовавшись драгоценными секундами, она велела себе успокоиться – несколько раз глубоко вдохнуть и медленно выдохнуть. Затем расстелила шубу на полу и завернула в нее доклады, планы и чертежи. Она вызвала лифт, которого не было довольно долго, подняла шубу и перекинула ее через руку в надежде на то, что бумаг не видно.
   Когда двери лифта открылись, она быстро вошла в него и нажала на кнопку первого этажа, затем, заметив свое отражение в зеркале, внимательно к нему присмотрелась. Боже правый, лицо было изможденным и бледным. Она торопливо потерла щеки, чтобы к ним прилила кровь, и вспомнила про голые мочки. Серьги: они по-прежнему были в сумочке. Неуклюже зажав одной рукой громоздкий меховой сверток, она открыла сумочку, порылась в ней и извлекла обе бриллиантовые сережки. Она как раз застегнула вторую, когда двери лифта открылись.
   Флейм осторожно выглянула – надо было убедиться, что охранник один. Затем с лучезарной улыбкой она устремилась к нему.