Страница:
– Э-э… гм… – протянул Эндрю. – Думаю, мне трудно принять решение, поскольку у меня уже есть два работника с твердым характером. К тому же деньги…
Стейси запрокинула голову и рассмеялась в лицо потолочным балкам:
– Ох уж эти Стоки! – воскликнула она. – Никто из них не любит перемен. Ничего, привыкнут. А вы просто скажите «да» или «нет», хорошо? Я вам сообщила, сколько прошу за услуги. Не можете позволить себе такую сумму – скажите «нет», можете – скажите «да». Я оправдаю любые расходы, вот увидите. А потом снова займетесь этим бедным ребенком, а то он сидит и сходит с ума от беспокойства…
Все трое повернулись и посмотрели на Эйдана.
Таркин – судя по всему, он все это время наблюдал за Эйданом, только виду не показывал – произнес:
– Да тебя со всех сторон обложило, правда, сынок?
Стейси ослепительно улыбнулась Эйдану, а Эндрю посмотрел на него испуганным взглядом, в котором читалось: «Вот незадача. Все и вправду прескверно».
– А сейчас кто на тебя охотится?
– Ну, социальные работники… уже и в полицию, наверное, сообщили, – неожиданно для себя ответил Эйдан. Да, этот человек был и вправду силен. Эйдан хотел остановиться, но ничего не вышло: его неудержимо тянуло все выложить. – И три отряда Преследователей, а может, и больше. Два отряда позавчера ночью даже подрались в саду у моей приемной семьи. Аркрайты вызвали полицию, но сержант сказал, что это, скорее всего, коты. Ничего себе коты! Мы все видели тени… похожие на человеческие. К рассвету они исчезли. Потому-то я и сбежал сегодня с утра.
Настала короткая пауза, а потом Эндрю сказал:
– На той неделе у Эйдана умерла бабушка, а перед смертью велела ему, если что, обратиться к Джослину Брендону. А мой дед, сами понимаете, тоже уже умер.
Потом настала еще одна короткая пауза, и Стейси сказала:
– Выпей еще кофе.
– И дайте ему еще печенья, – добавил Таркин. – Ты завтракал, нет?
Эйдан испугался, что сейчас снова заплачет. Однако сумел сдержаться – только выдавил:
– У меня хватило денег на сэндвич с беконом.
– Хорошо, – одобрил Таркин. – А эти Преследователи… Они вроде привидений, так?
Эйдан кивнул:
– Три вида. По-моему, они точно знали, где я.
– Все сложно, – проговорил Таркин. – Полиция тут вряд ли поможет. Сынок, если меня спросить, так я считаю, тебе надо залечь на дно. У меня дома защиты меньше, чем здесь, но я буду рад пригласить тебя пожить. Мне и помощь будет не лишней.
Не успел Эйдан ничего ответить, как Стейси презрительно глянула на отца и вскочила с места.
– Да-да, папа, прямо вижу, как ты разгоняешь толпу привидений одним костылем! – воскликнула она. – Нужно принять разумное решение. Наверняка есть способ уберечь ребенка от беды. Там у вас, случайно, не свежая газета?
Эндрю, который протягивал Эйдану тарелку с печеньем и мало-помалу вырабатывал собственное решение, рассеянно огляделся и произнес:
– Да, по-моему, миссис Сток приносила сюда газету.
Стейси уже вытаскивала газету из-под подноса. Несколько разворотов она с досадой бросила на пол, на брошюры по истории, нашла страницу со спортивным разделом и расстелила ее на столе.
– Где в этой желтой газетенке печатают результаты скачек? А, вот, в самом конце. Посмотрим. Кемптон, Уорик, Лингфилд, Лестер – есть из чего выбирать. Ага, кто у нас выиграл первый заезд в Кемптоне? Я всегда беру первую строчку в списке…
Эйдан и Эндрю разом вытаращились на нее.
– А зачем вам? – разом спросили они.
– Советуюсь, – отозвалась Стейси. – Гадаю. Я всегда пользуюсь результатами скачек как оракулом. Беру первый и последний заезд на первом скаковом круге в списке, а потом последний заезд на последнем.
– Вы серьезно?! – не сдержался Эйдан.
– У нее получается, – без тени улыбки ответил Таркин. – Ни разу на моей памяти не ошиблась.
– Ох, полно вам, – сказал Эндрю. – Какое отношение имеет лошадь, победившая где-то там… – Он осекся, потому что Стейси прочитала:
– Два ноль пять в Кемптоне: первый – Мрачная Угроза, второй – Беглец, третий – Тихая Гавань. По-моему, это довольно точно описывает положение дел, правда? Теперь последний заезд. Первый – Надежда Эйдана, второй – Тайник, третий – Профессор. Мне кажется, вопрос закрыт. Профессор Хоуп (что значит «надежда»), Эйдан должен остаться у вас.
Эндрю был уверен, что Стейси все эти клички попросту выдумала.
– Не верю! – отчеканил он и выхватил у Стейси газету.
Нет же – вот они, черным по белому!
– Теперь сами поглядите про последний заезд в Лестере, – посоветовал Таркин. – Для нее это всегда решающий довод.
Эндрю покрутил в руках газету – и брови у него сами поползли вверх. Он прочитал срывающимся от изумления голосом:
– Первый – Смертельная Опасность, второй – Отважный Побег, третий – Решение Юстейсии. Нет, послушайте, – сказал он, – у лошадей обычно бывают имена вроде Царевна Багаджан, Лорд Ганнибал или что-нибудь арабское. Как вы поступаете, если вам попадается нечто подобное?..
– А, это просто, – солнечно улыбнулась Стейси. – В зависимости от того, на каком месте стоит бессмысленная кличка – на первом, втором или на третьем, – они служат в пророчестве своего рода вопросительным знаком. То есть говорят, например, «Может, и так» или «Больше я ничего сказать не могу».
«Да эта девушка совсем с ума сошла, – подумал Эндрю. – Несет околесицу. Но мне и вправду нужна помощь с компьютером».
– Нет-нет, она в здравом уме, – очень вовремя заметил Таркин.
Эндрю хотел возразить и даже открыл было рот. Однако именно в этот момент в дверь сунулась миссис Сток:
– А вот и наш Шон! – объявила она. – Наймете его для всякого мелкого ремонта. А если не наймете, а вместо него возьмете Стейси, я уволюсь, и ищите себе другую домоправительницу!
Все уставились на нее. Эндрю, изо всех сил сдерживая смех, снял очки и медленно протер их носовым платком.
– Не искушайте меня, миссис Сток, – сказал он. – Ох, не искушайте.
Миссис Сток опешила.
– Ну и шуточки… – начала она.
Но тут до нее окончательно дошло, что это может быть и не шутка. Она искоса, снизу вверх взглянула на Эндрю.
– Ну, в общем, вот он, наш Шон, – сказала она.
И впихнула в комнату коренастого юношу.
Шону было лет восемнадцать. Эндрю, да и Эйдану, с первого взгляда стало понятно: Шон из тех, кого в Мелстоне называют «с придурью» – а Аркрайты, подумал Эйдан, назвали бы «с особенностями развития». Лицо и тело у него были пухлые, и почему-то сразу казалось, будто это они пытаются возместить то, чего не хватило мозгам. А глаза у него были до того выпученные, что веки туго натянулись по краям. Шон стоял, озадаченный и смущенный всеобщим вниманием, и от стыда теребил толстыми пальцами подол футболки.
– Он почти все умеет, – заверила собравшихся миссис Сток, протолкнувшись в кабинет вслед за Шоном. – Только надо сначала хорошенько объяснить, что к чему.
Все это время мистер Сток бдительно шнырял под открытыми окнами кабинета и следил, как там все продвигается у Стейси. Теперь он сунул голову вместе со шляпой в ближайшее окно.
– Да чтобы духу этого тролльего выродка тут не было! – завопил он. – В прошлом году все помидоры мне потоптал!
И тут все принялись орать друг на дружку. Шон завопил оглушительным тенором, что он ни в чем не виноват, Стейси закричала на дядюшку, чтобы не лез не в свое дело, а потом повернулась и закричала на миссис Сток. Миссис Сток закричала в ответ – все пронзительнее и пронзительнее: она вступилась за Шона, а Стейси посоветовала не совать свой начальственный носик в дела профессора Хоупа. Таркин подскакивал в кресле и вопил, что не желает сидеть и слушать, как оскорбляют его дочь, а мистер Сток мерно рокотал, словно большой барабан в оркестре, и костерил всех вместе и каждого в отдельности.
Эйдан в жизни не слышал ничего подобного, даже отдаленно. Он вжался в жесткую спинку своего стула и держал рот на замке. Эндрю закатил глаза. В конце концов он нацепил очки и прошагал к письменному столу, отыскал там длинную старую линейку, оттянул ее на себя и с силой ударил по корпусу компьютера.
БЛЯМС!
Крики оборвались. Эндрю снял очки, чтобы не видеть, как все уставились на него, не веря своим глазам.
– Благодарю вас, – сказал Эндрю. – Если вы уже закончили улаживать мои личные дела, я, пожалуй, сообщу вам свое решение. Шон, вы остаетесь работать здесь с испытательным сроком в неделю.
Эндрю стало жаль Шона, а от одной недели ни от кого не убудет.
– Вам это подходит? – спросил он.
Шон энергично закивал, у него явно отлегло от сердца.
– А вы, Стейси, поскольку вы разбираетесь в компьютерах, поступаете с испытательным сроком на месяц. Мне надо создать базу данных и ввести много документов, а в компьютере что-то раз ладилось. – И ладно бы только что-то одно, не надо было бить его линейкой. – Годится?
Миссис Сток свирепо глядела на него исподлобья. Стейси с задорным и победоносным видом ответила:
– Я могу по понедельникам, вторникам и пятницам. Когда начинать?
– В остальные дни она служит в Конюшнях, – пояснил Таркин.
– Тогда завтра и начнем, – постановил Эндрю. – В девять тридцать.
У Эйдана гора с плеч свалилась. До сих пор он был убежден, что Эндрю из тех, о кого все вытирают ноги.
– Мистер Сток, – продолжал Эндрю. – Я уверен, у вас много неотложных дел. А вы, миссис Сток, будьте любезны, постелите в гостевой комнате. Эйдан останется здесь, пока мы не поймем, как ему следует действовать.
– Ох, спасибо! – выдавил Эйдан.
От благодарности и облегчения у него дыхание перехватило.
Глава третья
Эндрю не терпелось как следует расспросить Эйдана, но с этим пришлось подождать до вечера, пока не уйдут мистер и миссис Сток. К тому же Эйдан все равно заснул, вымотанный до предела, едва миссис Сток проводила его в гостевую комнату.
Между тем внизу было очень беспокойно. Мистер Сток люто разозлился на миссис Сток за то, что та без спросу привела в дом Шона. Миссис Сток не могла простить мистера Стока за то, что тот оказал протекцию Стейси. Да и на Эндрю она сильно рассердилась.
– Вот честное слово, – жаловалась она сестре, – не надо было ему брать этого мальчишку, ведь у меня и без того столько обязанностей! А ведь мне даже не сказали, сколько он у нас пробудет. Говорила я тебе, этот человек витает в облаках!
И от возмущения, как обычно, приготовила запеканку из цветной капусты с сыром.
– Я ее съем, – сказал Эйдан, когда Эндрю хотел выбросить запеканку.
Эндрю замер, занеся тарелку над мусорным ведром.
– А пиццу не хочешь? – не без удивления уточнил он.
– Я бы и пиццу тоже съел, – робко ответил Эйдан.
Эндрю поставил запеканку – страшную месть миссис Сток – в духовку, и тут на него накатили и едва не сбили с ног воспоминания о том, до чего же много самому Эндрю требовалось еды, когда ему было столько же лет, сколько Эйдану. А за ними нахлынул целый океан далеко не таких отчетливых воспоминаний о том, что говорил и делал старик Джослин и сколько всего Эндрю от него узнал. Только они почему-то ускользали. А жаль, подумал Эндрю. Среди этих воспоминаний, несомненно, была уйма всего важного – и для него самого, и для Эйдана.
После ужина Эндрю отвел Эйдана в гостиную и принялся расспрашивать. Начал он деликатно, издалека, с безобидных материй вроде школы и друзей. Эйдан оглядел комнату и с огорчением отметил, что у Эндрю нет телевизора, а потом стал охотно отвечать. Друзей у него много, сказал он Эндрю, и школа ему нравится, только все это пришлось бросить, когда социальные работники увезли его и отправили к Аркрайтам, в богатое предместье Лондона.
– Правда, все равно скоро каникулы, – примирительно добавил Эйдан.
Он решил, что Эндрю, наверное, беспокоится за его образование, он же профессор.
Эндрю мысленно сделал себе заметку выяснить адрес Аркрайтов. Они ведь наверняка волнуются. После чего перешел к вопросам о бабушке Эйдана. На них Эйдан отвечал еще охотнее. Он был рад поговорить о ней. Совсем скоро у Эндрю сложился великолепный портрет обаятельной, душевной пожилой чудачки, которая и вправду прекрасно воспитала Эйдана. Кроме того, Эйдан очень ее любил, это было очевидно. Эндрю подумал даже, что не зря боготворил Аделу Кейн в те дни, когда коллекционировал ее пластинки, – оказывается, она и в самом деле была чудо.
Потом настала пора задавать самые трудные вопросы. Эндрю оглядел узкую уютную комнату с огромными, до пола, окнами, безмятежно открытыми навстречу вечернему солнцу. Вместе с закатом в дом лился нежный, сладкий аромат, – вероятно, это благоухали те немногие цветы, что посадил мистер Сток в свободное от овощей время. А может, и нет… Эйдан снял очки и настороженно поглядел на открытые окна, будто за ними таилось что-то страшное, а потом лицо у него посветлело – будто аромат был безвредный. И тогда Эндрю вспомнил: да, этот сладкий аромат стоял в доме всегда, стоило открыть окна.
Ему стало досадно. Неужели у него настолько скверная память и без Эйдана ему и не вспомнить все то, что надо бы знать самому?! В утешение Эндрю решил выпить, совсем капельку. Это была и вправду капелька – в такой крошечной рюмке, что Эйдан даже удивился. Разве от такого глоточка что-нибудь почувствуешь? Правда, тут же подумал Эйдан, лекарства ведь тоже пьют по чайной ложке, а они бывают очень сильные.
– Знаешь, – сказал Эндрю, снова устраиваясь в удобном кресле, – я, пожалуй, должен спросить тебя, что это за тени-преследователи, о которых ты упоминал.
– Вы не поверили, да? – печально спросил Эйдан.
Ничем не лучше социальных работников и полицейских, подумал он. Они тоже не поверили ни единому слову.
– Конечно поверил, – успокоил его Эндрю. Он понимал, что, если этого не скажет, из Эйдана будет ни слова не вытянуть. – Не забывай, мой дед был могущественный волшебник. Мы с ним видели много странного. – Ив самом деле видели, внезапно понял Эндрю, хотя он под дулом пистолета не вспомнил бы, что именно. – Когда ты в первый раз заметил этих тварей?
– В ту ночь, когда бабушка умерла, – ответил Эйдан. – Первый отряд объявился у нас в саду за домом и стоял там. Такие высокие, царственные. Звали меня по имени. То есть я думаю, что они звали меня, но на самом деле они кричали «Адам»…
– Перепутали имя? – спросил Эндрю.
– Не знаю. Его все время путают, – сказал Эйдан. – Социальные работники тоже называли меня Адам. Ну я и побежал к бабушке рассказать про Преследователей, а она… – Тут ему пришлось умолкнуть и сглотнуть. – Так я и обнаружил, что она умерла.
– И что ты сделал? – спросил Эндрю.
– Позвонил в службу спасения, – убитым голосом отозвался Эйдан. – Больше ничего в голову не пришло. Когда приехала «скорая», Преследователи исчезли. А потом я их увидел только возле дома Аркрайтов, когда на тот, первый отряд напали еще два. Это было через день. Наверное, дело в том, что до тех пор я в основном сидел в кабинете социального работника и все друг другу звонили и выясняли, куда меня деть, вот Преследователи и не могли до меня добраться. Понимаете, зайти в дом они не могут.
– Знаю-знаю. Их надо пригласить, – кивнул Эндрю. – Или они стараются тебя выманить. А ты не дурак и не стал их слушать.
– Очень страшно было, – признался Эйдан. И печально добавил: – Остальные два отряда тоже не знали, как меня зовут. Кричали «Элан» и «Этан». Да и Аркрайты не знали. Называли меня Эдриен и твердили, что я должен забыть про бабушку…
До чего же странно и горько жилось Эйдану всю эту неделю, подумал Эндрю: кругом одни чужие, которые и имени-то его не знают. Похоже, времени оплакать бабушку у Эйдана тоже не было, его даже на похороны не позвали. А ведь право горевать есть у каждого.
– Не мог бы ты подробнее описать кого-нибудь из Преследователей?
Оказалось, это Эйдану трудно. Дело не только в том, что они всегда приходили в темноте, объяснил он. Просто они до того странные, что слов не подобрать. После нескольких тщетных попыток Эйдан предложил:
– Давайте я лучше нарисую.
Эндрю поймал себя на том, что то и дело посматривает в окно на алый закат. Нет-нет, рисовать этих тварей определенно не следует.
– Не надо, – сказал он. – Думаю, это лишь привлечет их к тебе. Мой дед следил, чтобы его земли были в полной безопасности, однако мне кажется, рисковать не стоит. – Он поставил крошечную рюмочку и встал. – Так, давай сменим тему и вернемся к ней при дневном свете. Пойдем, поможешь мне, пока еще не стемнело, избавиться от всякой всячины, которой меня наказывает мистер Сток.
И он двинулся в кухню.
Эйдан и не подозревал, что овощами можно наказывать, пока Эндрю не привел его в кладовую и не показал коробки. Но уж тут-то Эйдан ему поверил.
– В жизни не видел столько редиски сразу, – сказал он.
– Да, несколько сотен, и все с червоточинкой, – ответил Эндрю. – Ты бери редиску, а я понесу брюкву и капусту.
– А куда мы их уберем? – поинтересовался Эйдан, когда они взяли по увесистой коробке.
– Вон туда, на крышу дровяного сарая. Там высоко, мистер Сток не увидит, – пояснил Эндрю. – Я никогда не спрашиваю, кто сжирает их по ночам.
– Наверное, вегетарианец, причем очень строгий, – пропыхтел Эйдан.
Даже редиска может быть очень тяжелой, если ее такая куча. Когда он, пошатываясь, свернул за угол, двинулся вдоль глухой стены дома и увидел дровяной сарай – высокую ветхую пристройку, – то добавил:
– Очень рослый строгий вегетарианец.
Эндрю плюхнул коробку на землю и сказал:
– Уфф. Однако, как всегда говаривал дед, лучше не пытайся узнать, кто это, а то не обрадуешься.
Тем не менее Эйдану было очень интересно, кто же этот вегетарианец. Пока Эндрю ходил за кухонной табуреткой, всегда выручавшей его в подобных случаях, а потом забирался на нее и, встав на цыпочки, закатывал на крышу капусту, а затем набрасывал сверху горстями редиску – довольно много редиски со стуком ссыпалось в траву, – Эйдан вдруг понял, что человек, не пожелавший разбираться в такой странной истории, заслуживает презрения. Может быть, этот вегетарианец умеет летать? Нет, ведь пока Эйдан собирал свалившиеся на землю редиски, он заметил, что трава в этом месте сильно вытоптана. Жираф? Что-то в этом роде. Долговязый Эндрю выкладывал на крышу брюкву, вытянувшись во весь рост. Он сам, плюс длина руки, да еще высота табуретки – все вместе составляло, наверное, футов двенадцать. Ну, или, скажем, метра три-четыре.
– А ваш дедушка говорил, откуда приходит этот пожиратель?
Эндрю развернулся и ткнул в пространство большой сизой редькой.
– Из-за Мелла, – ответил он. – Будь добр, подай мне остальную редиску.
Эйдан огляделся. В этом месте сад шел под уклон и кончался живой изгородью, дыры в которой были затянуты проволокой. За изгородью простирались залитые красным светом луга – их было несколько, и они тянулись до самого закатно-розового холма примерно в миле от дома. Холм весь ощетинился кустами и низенькими деревцами. Есть где спрятаться, размышлял Эйдан, подбирая редиску. Неужели профессор не ходил туда просто посмотреть? Внутри у Эйдана все чесалось от любопытства. Он дал себе слово, что сходит и посмотрит, обязательно найдет ответ на эту загадку. Все выяснит. Просто не сегодня. Его все еще одолевала смертельная усталость.
И так сильно одолевала, что он отправился спать, едва они вернулись в дом. Последнее, что помнил Эйдан – когда он поднимался по темной скрипучей лестнице, Эндрю сказал ему вслед из коридора:
– По-моему, нам надо купить тебе кое-что из одежды.
Именно это Эндрю и повторил на следующее утро, едва Эйдан, сонно покачиваясь, вошел в кухню, где Эндрю ел тост.
– Мне в любом случае надо в Мелфорд, – пояснил Эндрю. – А тебе, конечно, нужен непромокаемый плащ.
Эйдан поглядел, идет ли дождь. И увидел – в первый раз по-настоящему увидел – разноцветный витраж в задней двери. Пока Эндрю загружал в тостер еще несколько кусочков хлеба и гостеприимно искал Эйдану кукурузные хлопья, Эйдан снял очки и поглядел на витраж. Он в жизни не видел ничего столь явно волшебного. Несомненно, стеклянная вставка каждого цвета была предназначена для чего-то своего, только Эйдан не понимал для чего. Однако и весь витраж целиком тоже что-то делал, что-то другое. У Эйдана снова все зачесалось от любопытства – почти как вчера. Ему страшно захотелось выяснить, что этот витраж делает.
Эндрю заметил, что Эйдан снял очки. И хотел спросить зачем. Пока они завтракали, Эндрю размышлял, какими волшебными талантами наделен Эйдан и насколько они сильны – и как спросить о них Эйдана, не показавшись неделикатным и не обидев его.
Но тут ему пришлось бросить пакет с хлопьями прямо на стол и броситься к двери – за разноцветным стеклом проступил силуэт шляпы мистера Стока.
Мистер Сток все тщательно обдумал. Он по-прежнему люто злился на миссис Сток и, дабы досадить ей, намеревался и вовсе не приносить сегодня овощей. С другой стороны, он был доволен, что Эндрю взял на работу Стейси, – хотя не мог взять в толк, зачем Эндрю было брать к себе еще и этого беспризорного мальчишку. Предсказания по скачкам, с его точки зрения, были не более чем чушь, которой Стейси вечно морочит всем голову.
Вот почему тем утром он ворвался в кухню без единого слова, кивнул Эндрю, а Эйдану не стал и с размаху водрузил на стол возле пакета с хлопьями коробку от детских ботиночек. Внутри лежал крошечный пучочек петрушки.
Эндрю закрыл за мистером Стоком дверь и расхохотался. Эйдан вспомнил вчерашнюю груду редиски и захихикал. Они всё смеялись, переставали, а потом начинали снова – когда появилась миссис Сток, принесла свежую газету и осторожно подтолкнула вперед Шона.
– Не забудьте все ему как следует объяснить, – велела она.
– Хорошо, – ответил Эндрю. – Минуточку. Хочу взглянуть на сегодняшние результаты скачек.
– Я не приветствую, когда играют на скачках, – объявила миссис Сток, сняла пальто и достала из шкафчика накрахмаленный синий халат.
– По-моему, это гадание на скачках – полная ерунда, – сказал Эйдан.
– Может, и так, но мне хочется самому проверить. Поглядим. Первый заезд в Каттерике…
Он умолк и вытаращил глаза.
– Что там пишут? – спросил Эйдан, а миссис Сток между тем отодвинула Шона в сторону, словно мебель в гостиной, и стала убирать со стола.
– Первый, – слегка придушенным голосом прочитал Эндрю, – Триумф Шона…
– Да я ни за какие!.. – воскликнула миссис Сток в разгар натягивания ярко-розовых резиновых перчаток.
– Второй, – читал дальше Эндрю, – Идеальная Секретарша, а третий – Монопод. То есть кто-то одноногий. Если предположить, что это означает Таркина О'Коннора, выходит, все удивительным образом совпадает. Миссис Сток, я сегодня с утра собирался в Мелфорд. Подготовьте мне, пожалуйста, список покупок.
Шон нервно прокашлялся:
– Что мне делать, профессор Хоуп?
Эндрю понятия не имел, чем занять Шона и что он вообще может. Он повертел в голове так и эдак мысль о том, не дождаться ли Стейси и не поручить ли ей придумать Шону работу, но передумал: это было бы нехорошо по отношению к ним обоим. Пораскинул мозгами. Где от Шона будет меньше всего вреда?
– Э-э… гм. Шон, надо прибрать в старом сарайчике во дворе. Как вы думаете, вы сумеете это сделать?
Шон просиял от усердия и даже постарался сделать умный вид.
– Да-да, профессор. Это я могу.
– Тогда идемте, – сказал Эндрю. Потом ему пришло в голову, что Эйдан, вероятно, лучше знает, какие поручения можно дать Шону, и он спросил Эйдана: – Хочешь пойти с нами?
Эйдан кивнул. Миссис Сток металась по кухне, что твой смерч, и очень его смущала.
Они вышли под серую морось. И как раз проходили перед домом, чтобы свернуть на задний двор, когда по подъездной дорожке к крыльцу подкатил автомобильчик и резко остановился, зашуршав мокрой щебенкой. Это была машина Таркина, специально приспособленная для инвалидов, и за рулем сидел он сам. Распахнулась пассажирская дверь, и из машины выпорхнула Стейси. Эндрю несколько остолбенел. Сегодня Стейси решила одеться, как положено настоящей секретарше. Ни тебе резиновых сапог, ни тебе стеганых жилеток. Опрятная белая блузка, короткая темная юбка и туфли на высоких каблуках. Эндрю был вынужден признать, что выглядит Стейси великолепно, особенно ножки. Жаль, что она совсем сумасшедшая.
– Я первым делом налажу компьютер, да, профессор? – крикнула она и, не успел Эндрю ничего ответить, пробежала под дождем и юркнула во входную дверь.
Между тем Таркин ловко выбрался из машины и пристраивал под мышки костыли.
– Профессор, у меня к вам разговор будет, когда у вас найдется минутка, – сказал он. – Коротенький, но важный.
– Разумеется, – ответил Эндрю. Наверняка разговор будет о том, чтобы-не-смел-лезть-к-моей-дочери, подумал он. Это можно понять. Наверное, хлопотное это дело – быть отцом сумасшедшей красавицы. – Прошу вас, подождите меня в гостиной. Мне нужно дать Шону задание.
Таркин кивнул и запрыгал на костылях к входной двери. Эндрю, Эйдан и Шон обошли дом и оказались в саду, где стоял полуразвалившийся сарайчик. Эндрю никогда не понимал, зачем его построили. В качестве мастерской художника? Сарайчик был древний и сложен из мелких красных кирпичей, каких в наши дни и не встретишь, с односкатной крышей. Давным-давно кто-то покрыл кирпичи тонким слоем известки, но она уже по большей части облезла. По размерам сарайчик мог бы служить – разве что впритык – конюшней или каретным сараем, однако у него совсем не было окон, только низенькая полукруглая, на старинный манер, дверца. Крыша у сарайчика текла. Кто-то – опять же давным-давно – покрыл черепицу несколькими слоями брезента, чтобы крыша не протекала. Вдоль стен густо кустилась крапива.
Стейси запрокинула голову и рассмеялась в лицо потолочным балкам:
– Ох уж эти Стоки! – воскликнула она. – Никто из них не любит перемен. Ничего, привыкнут. А вы просто скажите «да» или «нет», хорошо? Я вам сообщила, сколько прошу за услуги. Не можете позволить себе такую сумму – скажите «нет», можете – скажите «да». Я оправдаю любые расходы, вот увидите. А потом снова займетесь этим бедным ребенком, а то он сидит и сходит с ума от беспокойства…
Все трое повернулись и посмотрели на Эйдана.
Таркин – судя по всему, он все это время наблюдал за Эйданом, только виду не показывал – произнес:
– Да тебя со всех сторон обложило, правда, сынок?
Стейси ослепительно улыбнулась Эйдану, а Эндрю посмотрел на него испуганным взглядом, в котором читалось: «Вот незадача. Все и вправду прескверно».
– А сейчас кто на тебя охотится?
– Ну, социальные работники… уже и в полицию, наверное, сообщили, – неожиданно для себя ответил Эйдан. Да, этот человек был и вправду силен. Эйдан хотел остановиться, но ничего не вышло: его неудержимо тянуло все выложить. – И три отряда Преследователей, а может, и больше. Два отряда позавчера ночью даже подрались в саду у моей приемной семьи. Аркрайты вызвали полицию, но сержант сказал, что это, скорее всего, коты. Ничего себе коты! Мы все видели тени… похожие на человеческие. К рассвету они исчезли. Потому-то я и сбежал сегодня с утра.
Настала короткая пауза, а потом Эндрю сказал:
– На той неделе у Эйдана умерла бабушка, а перед смертью велела ему, если что, обратиться к Джослину Брендону. А мой дед, сами понимаете, тоже уже умер.
Потом настала еще одна короткая пауза, и Стейси сказала:
– Выпей еще кофе.
– И дайте ему еще печенья, – добавил Таркин. – Ты завтракал, нет?
Эйдан испугался, что сейчас снова заплачет. Однако сумел сдержаться – только выдавил:
– У меня хватило денег на сэндвич с беконом.
– Хорошо, – одобрил Таркин. – А эти Преследователи… Они вроде привидений, так?
Эйдан кивнул:
– Три вида. По-моему, они точно знали, где я.
– Все сложно, – проговорил Таркин. – Полиция тут вряд ли поможет. Сынок, если меня спросить, так я считаю, тебе надо залечь на дно. У меня дома защиты меньше, чем здесь, но я буду рад пригласить тебя пожить. Мне и помощь будет не лишней.
Не успел Эйдан ничего ответить, как Стейси презрительно глянула на отца и вскочила с места.
– Да-да, папа, прямо вижу, как ты разгоняешь толпу привидений одним костылем! – воскликнула она. – Нужно принять разумное решение. Наверняка есть способ уберечь ребенка от беды. Там у вас, случайно, не свежая газета?
Эндрю, который протягивал Эйдану тарелку с печеньем и мало-помалу вырабатывал собственное решение, рассеянно огляделся и произнес:
– Да, по-моему, миссис Сток приносила сюда газету.
Стейси уже вытаскивала газету из-под подноса. Несколько разворотов она с досадой бросила на пол, на брошюры по истории, нашла страницу со спортивным разделом и расстелила ее на столе.
– Где в этой желтой газетенке печатают результаты скачек? А, вот, в самом конце. Посмотрим. Кемптон, Уорик, Лингфилд, Лестер – есть из чего выбирать. Ага, кто у нас выиграл первый заезд в Кемптоне? Я всегда беру первую строчку в списке…
Эйдан и Эндрю разом вытаращились на нее.
– А зачем вам? – разом спросили они.
– Советуюсь, – отозвалась Стейси. – Гадаю. Я всегда пользуюсь результатами скачек как оракулом. Беру первый и последний заезд на первом скаковом круге в списке, а потом последний заезд на последнем.
– Вы серьезно?! – не сдержался Эйдан.
– У нее получается, – без тени улыбки ответил Таркин. – Ни разу на моей памяти не ошиблась.
– Ох, полно вам, – сказал Эндрю. – Какое отношение имеет лошадь, победившая где-то там… – Он осекся, потому что Стейси прочитала:
– Два ноль пять в Кемптоне: первый – Мрачная Угроза, второй – Беглец, третий – Тихая Гавань. По-моему, это довольно точно описывает положение дел, правда? Теперь последний заезд. Первый – Надежда Эйдана, второй – Тайник, третий – Профессор. Мне кажется, вопрос закрыт. Профессор Хоуп (что значит «надежда»), Эйдан должен остаться у вас.
Эндрю был уверен, что Стейси все эти клички попросту выдумала.
– Не верю! – отчеканил он и выхватил у Стейси газету.
Нет же – вот они, черным по белому!
– Теперь сами поглядите про последний заезд в Лестере, – посоветовал Таркин. – Для нее это всегда решающий довод.
Эндрю покрутил в руках газету – и брови у него сами поползли вверх. Он прочитал срывающимся от изумления голосом:
– Первый – Смертельная Опасность, второй – Отважный Побег, третий – Решение Юстейсии. Нет, послушайте, – сказал он, – у лошадей обычно бывают имена вроде Царевна Багаджан, Лорд Ганнибал или что-нибудь арабское. Как вы поступаете, если вам попадается нечто подобное?..
– А, это просто, – солнечно улыбнулась Стейси. – В зависимости от того, на каком месте стоит бессмысленная кличка – на первом, втором или на третьем, – они служат в пророчестве своего рода вопросительным знаком. То есть говорят, например, «Может, и так» или «Больше я ничего сказать не могу».
«Да эта девушка совсем с ума сошла, – подумал Эндрю. – Несет околесицу. Но мне и вправду нужна помощь с компьютером».
– Нет-нет, она в здравом уме, – очень вовремя заметил Таркин.
Эндрю хотел возразить и даже открыл было рот. Однако именно в этот момент в дверь сунулась миссис Сток:
– А вот и наш Шон! – объявила она. – Наймете его для всякого мелкого ремонта. А если не наймете, а вместо него возьмете Стейси, я уволюсь, и ищите себе другую домоправительницу!
Все уставились на нее. Эндрю, изо всех сил сдерживая смех, снял очки и медленно протер их носовым платком.
– Не искушайте меня, миссис Сток, – сказал он. – Ох, не искушайте.
Миссис Сток опешила.
– Ну и шуточки… – начала она.
Но тут до нее окончательно дошло, что это может быть и не шутка. Она искоса, снизу вверх взглянула на Эндрю.
– Ну, в общем, вот он, наш Шон, – сказала она.
И впихнула в комнату коренастого юношу.
Шону было лет восемнадцать. Эндрю, да и Эйдану, с первого взгляда стало понятно: Шон из тех, кого в Мелстоне называют «с придурью» – а Аркрайты, подумал Эйдан, назвали бы «с особенностями развития». Лицо и тело у него были пухлые, и почему-то сразу казалось, будто это они пытаются возместить то, чего не хватило мозгам. А глаза у него были до того выпученные, что веки туго натянулись по краям. Шон стоял, озадаченный и смущенный всеобщим вниманием, и от стыда теребил толстыми пальцами подол футболки.
– Он почти все умеет, – заверила собравшихся миссис Сток, протолкнувшись в кабинет вслед за Шоном. – Только надо сначала хорошенько объяснить, что к чему.
Все это время мистер Сток бдительно шнырял под открытыми окнами кабинета и следил, как там все продвигается у Стейси. Теперь он сунул голову вместе со шляпой в ближайшее окно.
– Да чтобы духу этого тролльего выродка тут не было! – завопил он. – В прошлом году все помидоры мне потоптал!
И тут все принялись орать друг на дружку. Шон завопил оглушительным тенором, что он ни в чем не виноват, Стейси закричала на дядюшку, чтобы не лез не в свое дело, а потом повернулась и закричала на миссис Сток. Миссис Сток закричала в ответ – все пронзительнее и пронзительнее: она вступилась за Шона, а Стейси посоветовала не совать свой начальственный носик в дела профессора Хоупа. Таркин подскакивал в кресле и вопил, что не желает сидеть и слушать, как оскорбляют его дочь, а мистер Сток мерно рокотал, словно большой барабан в оркестре, и костерил всех вместе и каждого в отдельности.
Эйдан в жизни не слышал ничего подобного, даже отдаленно. Он вжался в жесткую спинку своего стула и держал рот на замке. Эндрю закатил глаза. В конце концов он нацепил очки и прошагал к письменному столу, отыскал там длинную старую линейку, оттянул ее на себя и с силой ударил по корпусу компьютера.
БЛЯМС!
Крики оборвались. Эндрю снял очки, чтобы не видеть, как все уставились на него, не веря своим глазам.
– Благодарю вас, – сказал Эндрю. – Если вы уже закончили улаживать мои личные дела, я, пожалуй, сообщу вам свое решение. Шон, вы остаетесь работать здесь с испытательным сроком в неделю.
Эндрю стало жаль Шона, а от одной недели ни от кого не убудет.
– Вам это подходит? – спросил он.
Шон энергично закивал, у него явно отлегло от сердца.
– А вы, Стейси, поскольку вы разбираетесь в компьютерах, поступаете с испытательным сроком на месяц. Мне надо создать базу данных и ввести много документов, а в компьютере что-то раз ладилось. – И ладно бы только что-то одно, не надо было бить его линейкой. – Годится?
Миссис Сток свирепо глядела на него исподлобья. Стейси с задорным и победоносным видом ответила:
– Я могу по понедельникам, вторникам и пятницам. Когда начинать?
– В остальные дни она служит в Конюшнях, – пояснил Таркин.
– Тогда завтра и начнем, – постановил Эндрю. – В девять тридцать.
У Эйдана гора с плеч свалилась. До сих пор он был убежден, что Эндрю из тех, о кого все вытирают ноги.
– Мистер Сток, – продолжал Эндрю. – Я уверен, у вас много неотложных дел. А вы, миссис Сток, будьте любезны, постелите в гостевой комнате. Эйдан останется здесь, пока мы не поймем, как ему следует действовать.
– Ох, спасибо! – выдавил Эйдан.
От благодарности и облегчения у него дыхание перехватило.
Глава третья
Эндрю не терпелось как следует расспросить Эйдана, но с этим пришлось подождать до вечера, пока не уйдут мистер и миссис Сток. К тому же Эйдан все равно заснул, вымотанный до предела, едва миссис Сток проводила его в гостевую комнату.
Между тем внизу было очень беспокойно. Мистер Сток люто разозлился на миссис Сток за то, что та без спросу привела в дом Шона. Миссис Сток не могла простить мистера Стока за то, что тот оказал протекцию Стейси. Да и на Эндрю она сильно рассердилась.
– Вот честное слово, – жаловалась она сестре, – не надо было ему брать этого мальчишку, ведь у меня и без того столько обязанностей! А ведь мне даже не сказали, сколько он у нас пробудет. Говорила я тебе, этот человек витает в облаках!
И от возмущения, как обычно, приготовила запеканку из цветной капусты с сыром.
– Я ее съем, – сказал Эйдан, когда Эндрю хотел выбросить запеканку.
Эндрю замер, занеся тарелку над мусорным ведром.
– А пиццу не хочешь? – не без удивления уточнил он.
– Я бы и пиццу тоже съел, – робко ответил Эйдан.
Эндрю поставил запеканку – страшную месть миссис Сток – в духовку, и тут на него накатили и едва не сбили с ног воспоминания о том, до чего же много самому Эндрю требовалось еды, когда ему было столько же лет, сколько Эйдану. А за ними нахлынул целый океан далеко не таких отчетливых воспоминаний о том, что говорил и делал старик Джослин и сколько всего Эндрю от него узнал. Только они почему-то ускользали. А жаль, подумал Эндрю. Среди этих воспоминаний, несомненно, была уйма всего важного – и для него самого, и для Эйдана.
После ужина Эндрю отвел Эйдана в гостиную и принялся расспрашивать. Начал он деликатно, издалека, с безобидных материй вроде школы и друзей. Эйдан оглядел комнату и с огорчением отметил, что у Эндрю нет телевизора, а потом стал охотно отвечать. Друзей у него много, сказал он Эндрю, и школа ему нравится, только все это пришлось бросить, когда социальные работники увезли его и отправили к Аркрайтам, в богатое предместье Лондона.
– Правда, все равно скоро каникулы, – примирительно добавил Эйдан.
Он решил, что Эндрю, наверное, беспокоится за его образование, он же профессор.
Эндрю мысленно сделал себе заметку выяснить адрес Аркрайтов. Они ведь наверняка волнуются. После чего перешел к вопросам о бабушке Эйдана. На них Эйдан отвечал еще охотнее. Он был рад поговорить о ней. Совсем скоро у Эндрю сложился великолепный портрет обаятельной, душевной пожилой чудачки, которая и вправду прекрасно воспитала Эйдана. Кроме того, Эйдан очень ее любил, это было очевидно. Эндрю подумал даже, что не зря боготворил Аделу Кейн в те дни, когда коллекционировал ее пластинки, – оказывается, она и в самом деле была чудо.
Потом настала пора задавать самые трудные вопросы. Эндрю оглядел узкую уютную комнату с огромными, до пола, окнами, безмятежно открытыми навстречу вечернему солнцу. Вместе с закатом в дом лился нежный, сладкий аромат, – вероятно, это благоухали те немногие цветы, что посадил мистер Сток в свободное от овощей время. А может, и нет… Эйдан снял очки и настороженно поглядел на открытые окна, будто за ними таилось что-то страшное, а потом лицо у него посветлело – будто аромат был безвредный. И тогда Эндрю вспомнил: да, этот сладкий аромат стоял в доме всегда, стоило открыть окна.
Ему стало досадно. Неужели у него настолько скверная память и без Эйдана ему и не вспомнить все то, что надо бы знать самому?! В утешение Эндрю решил выпить, совсем капельку. Это была и вправду капелька – в такой крошечной рюмке, что Эйдан даже удивился. Разве от такого глоточка что-нибудь почувствуешь? Правда, тут же подумал Эйдан, лекарства ведь тоже пьют по чайной ложке, а они бывают очень сильные.
– Знаешь, – сказал Эндрю, снова устраиваясь в удобном кресле, – я, пожалуй, должен спросить тебя, что это за тени-преследователи, о которых ты упоминал.
– Вы не поверили, да? – печально спросил Эйдан.
Ничем не лучше социальных работников и полицейских, подумал он. Они тоже не поверили ни единому слову.
– Конечно поверил, – успокоил его Эндрю. Он понимал, что, если этого не скажет, из Эйдана будет ни слова не вытянуть. – Не забывай, мой дед был могущественный волшебник. Мы с ним видели много странного. – Ив самом деле видели, внезапно понял Эндрю, хотя он под дулом пистолета не вспомнил бы, что именно. – Когда ты в первый раз заметил этих тварей?
– В ту ночь, когда бабушка умерла, – ответил Эйдан. – Первый отряд объявился у нас в саду за домом и стоял там. Такие высокие, царственные. Звали меня по имени. То есть я думаю, что они звали меня, но на самом деле они кричали «Адам»…
– Перепутали имя? – спросил Эндрю.
– Не знаю. Его все время путают, – сказал Эйдан. – Социальные работники тоже называли меня Адам. Ну я и побежал к бабушке рассказать про Преследователей, а она… – Тут ему пришлось умолкнуть и сглотнуть. – Так я и обнаружил, что она умерла.
– И что ты сделал? – спросил Эндрю.
– Позвонил в службу спасения, – убитым голосом отозвался Эйдан. – Больше ничего в голову не пришло. Когда приехала «скорая», Преследователи исчезли. А потом я их увидел только возле дома Аркрайтов, когда на тот, первый отряд напали еще два. Это было через день. Наверное, дело в том, что до тех пор я в основном сидел в кабинете социального работника и все друг другу звонили и выясняли, куда меня деть, вот Преследователи и не могли до меня добраться. Понимаете, зайти в дом они не могут.
– Знаю-знаю. Их надо пригласить, – кивнул Эндрю. – Или они стараются тебя выманить. А ты не дурак и не стал их слушать.
– Очень страшно было, – признался Эйдан. И печально добавил: – Остальные два отряда тоже не знали, как меня зовут. Кричали «Элан» и «Этан». Да и Аркрайты не знали. Называли меня Эдриен и твердили, что я должен забыть про бабушку…
До чего же странно и горько жилось Эйдану всю эту неделю, подумал Эндрю: кругом одни чужие, которые и имени-то его не знают. Похоже, времени оплакать бабушку у Эйдана тоже не было, его даже на похороны не позвали. А ведь право горевать есть у каждого.
– Не мог бы ты подробнее описать кого-нибудь из Преследователей?
Оказалось, это Эйдану трудно. Дело не только в том, что они всегда приходили в темноте, объяснил он. Просто они до того странные, что слов не подобрать. После нескольких тщетных попыток Эйдан предложил:
– Давайте я лучше нарисую.
Эндрю поймал себя на том, что то и дело посматривает в окно на алый закат. Нет-нет, рисовать этих тварей определенно не следует.
– Не надо, – сказал он. – Думаю, это лишь привлечет их к тебе. Мой дед следил, чтобы его земли были в полной безопасности, однако мне кажется, рисковать не стоит. – Он поставил крошечную рюмочку и встал. – Так, давай сменим тему и вернемся к ней при дневном свете. Пойдем, поможешь мне, пока еще не стемнело, избавиться от всякой всячины, которой меня наказывает мистер Сток.
И он двинулся в кухню.
Эйдан и не подозревал, что овощами можно наказывать, пока Эндрю не привел его в кладовую и не показал коробки. Но уж тут-то Эйдан ему поверил.
– В жизни не видел столько редиски сразу, – сказал он.
– Да, несколько сотен, и все с червоточинкой, – ответил Эндрю. – Ты бери редиску, а я понесу брюкву и капусту.
– А куда мы их уберем? – поинтересовался Эйдан, когда они взяли по увесистой коробке.
– Вон туда, на крышу дровяного сарая. Там высоко, мистер Сток не увидит, – пояснил Эндрю. – Я никогда не спрашиваю, кто сжирает их по ночам.
– Наверное, вегетарианец, причем очень строгий, – пропыхтел Эйдан.
Даже редиска может быть очень тяжелой, если ее такая куча. Когда он, пошатываясь, свернул за угол, двинулся вдоль глухой стены дома и увидел дровяной сарай – высокую ветхую пристройку, – то добавил:
– Очень рослый строгий вегетарианец.
Эндрю плюхнул коробку на землю и сказал:
– Уфф. Однако, как всегда говаривал дед, лучше не пытайся узнать, кто это, а то не обрадуешься.
Тем не менее Эйдану было очень интересно, кто же этот вегетарианец. Пока Эндрю ходил за кухонной табуреткой, всегда выручавшей его в подобных случаях, а потом забирался на нее и, встав на цыпочки, закатывал на крышу капусту, а затем набрасывал сверху горстями редиску – довольно много редиски со стуком ссыпалось в траву, – Эйдан вдруг понял, что человек, не пожелавший разбираться в такой странной истории, заслуживает презрения. Может быть, этот вегетарианец умеет летать? Нет, ведь пока Эйдан собирал свалившиеся на землю редиски, он заметил, что трава в этом месте сильно вытоптана. Жираф? Что-то в этом роде. Долговязый Эндрю выкладывал на крышу брюкву, вытянувшись во весь рост. Он сам, плюс длина руки, да еще высота табуретки – все вместе составляло, наверное, футов двенадцать. Ну, или, скажем, метра три-четыре.
– А ваш дедушка говорил, откуда приходит этот пожиратель?
Эндрю развернулся и ткнул в пространство большой сизой редькой.
– Из-за Мелла, – ответил он. – Будь добр, подай мне остальную редиску.
Эйдан огляделся. В этом месте сад шел под уклон и кончался живой изгородью, дыры в которой были затянуты проволокой. За изгородью простирались залитые красным светом луга – их было несколько, и они тянулись до самого закатно-розового холма примерно в миле от дома. Холм весь ощетинился кустами и низенькими деревцами. Есть где спрятаться, размышлял Эйдан, подбирая редиску. Неужели профессор не ходил туда просто посмотреть? Внутри у Эйдана все чесалось от любопытства. Он дал себе слово, что сходит и посмотрит, обязательно найдет ответ на эту загадку. Все выяснит. Просто не сегодня. Его все еще одолевала смертельная усталость.
И так сильно одолевала, что он отправился спать, едва они вернулись в дом. Последнее, что помнил Эйдан – когда он поднимался по темной скрипучей лестнице, Эндрю сказал ему вслед из коридора:
– По-моему, нам надо купить тебе кое-что из одежды.
Именно это Эндрю и повторил на следующее утро, едва Эйдан, сонно покачиваясь, вошел в кухню, где Эндрю ел тост.
– Мне в любом случае надо в Мелфорд, – пояснил Эндрю. – А тебе, конечно, нужен непромокаемый плащ.
Эйдан поглядел, идет ли дождь. И увидел – в первый раз по-настоящему увидел – разноцветный витраж в задней двери. Пока Эндрю загружал в тостер еще несколько кусочков хлеба и гостеприимно искал Эйдану кукурузные хлопья, Эйдан снял очки и поглядел на витраж. Он в жизни не видел ничего столь явно волшебного. Несомненно, стеклянная вставка каждого цвета была предназначена для чего-то своего, только Эйдан не понимал для чего. Однако и весь витраж целиком тоже что-то делал, что-то другое. У Эйдана снова все зачесалось от любопытства – почти как вчера. Ему страшно захотелось выяснить, что этот витраж делает.
Эндрю заметил, что Эйдан снял очки. И хотел спросить зачем. Пока они завтракали, Эндрю размышлял, какими волшебными талантами наделен Эйдан и насколько они сильны – и как спросить о них Эйдана, не показавшись неделикатным и не обидев его.
Но тут ему пришлось бросить пакет с хлопьями прямо на стол и броситься к двери – за разноцветным стеклом проступил силуэт шляпы мистера Стока.
Мистер Сток все тщательно обдумал. Он по-прежнему люто злился на миссис Сток и, дабы досадить ей, намеревался и вовсе не приносить сегодня овощей. С другой стороны, он был доволен, что Эндрю взял на работу Стейси, – хотя не мог взять в толк, зачем Эндрю было брать к себе еще и этого беспризорного мальчишку. Предсказания по скачкам, с его точки зрения, были не более чем чушь, которой Стейси вечно морочит всем голову.
Вот почему тем утром он ворвался в кухню без единого слова, кивнул Эндрю, а Эйдану не стал и с размаху водрузил на стол возле пакета с хлопьями коробку от детских ботиночек. Внутри лежал крошечный пучочек петрушки.
Эндрю закрыл за мистером Стоком дверь и расхохотался. Эйдан вспомнил вчерашнюю груду редиски и захихикал. Они всё смеялись, переставали, а потом начинали снова – когда появилась миссис Сток, принесла свежую газету и осторожно подтолкнула вперед Шона.
– Не забудьте все ему как следует объяснить, – велела она.
– Хорошо, – ответил Эндрю. – Минуточку. Хочу взглянуть на сегодняшние результаты скачек.
– Я не приветствую, когда играют на скачках, – объявила миссис Сток, сняла пальто и достала из шкафчика накрахмаленный синий халат.
– По-моему, это гадание на скачках – полная ерунда, – сказал Эйдан.
– Может, и так, но мне хочется самому проверить. Поглядим. Первый заезд в Каттерике…
Он умолк и вытаращил глаза.
– Что там пишут? – спросил Эйдан, а миссис Сток между тем отодвинула Шона в сторону, словно мебель в гостиной, и стала убирать со стола.
– Первый, – слегка придушенным голосом прочитал Эндрю, – Триумф Шона…
– Да я ни за какие!.. – воскликнула миссис Сток в разгар натягивания ярко-розовых резиновых перчаток.
– Второй, – читал дальше Эндрю, – Идеальная Секретарша, а третий – Монопод. То есть кто-то одноногий. Если предположить, что это означает Таркина О'Коннора, выходит, все удивительным образом совпадает. Миссис Сток, я сегодня с утра собирался в Мелфорд. Подготовьте мне, пожалуйста, список покупок.
Шон нервно прокашлялся:
– Что мне делать, профессор Хоуп?
Эндрю понятия не имел, чем занять Шона и что он вообще может. Он повертел в голове так и эдак мысль о том, не дождаться ли Стейси и не поручить ли ей придумать Шону работу, но передумал: это было бы нехорошо по отношению к ним обоим. Пораскинул мозгами. Где от Шона будет меньше всего вреда?
– Э-э… гм. Шон, надо прибрать в старом сарайчике во дворе. Как вы думаете, вы сумеете это сделать?
Шон просиял от усердия и даже постарался сделать умный вид.
– Да-да, профессор. Это я могу.
– Тогда идемте, – сказал Эндрю. Потом ему пришло в голову, что Эйдан, вероятно, лучше знает, какие поручения можно дать Шону, и он спросил Эйдана: – Хочешь пойти с нами?
Эйдан кивнул. Миссис Сток металась по кухне, что твой смерч, и очень его смущала.
Они вышли под серую морось. И как раз проходили перед домом, чтобы свернуть на задний двор, когда по подъездной дорожке к крыльцу подкатил автомобильчик и резко остановился, зашуршав мокрой щебенкой. Это была машина Таркина, специально приспособленная для инвалидов, и за рулем сидел он сам. Распахнулась пассажирская дверь, и из машины выпорхнула Стейси. Эндрю несколько остолбенел. Сегодня Стейси решила одеться, как положено настоящей секретарше. Ни тебе резиновых сапог, ни тебе стеганых жилеток. Опрятная белая блузка, короткая темная юбка и туфли на высоких каблуках. Эндрю был вынужден признать, что выглядит Стейси великолепно, особенно ножки. Жаль, что она совсем сумасшедшая.
– Я первым делом налажу компьютер, да, профессор? – крикнула она и, не успел Эндрю ничего ответить, пробежала под дождем и юркнула во входную дверь.
Между тем Таркин ловко выбрался из машины и пристраивал под мышки костыли.
– Профессор, у меня к вам разговор будет, когда у вас найдется минутка, – сказал он. – Коротенький, но важный.
– Разумеется, – ответил Эндрю. Наверняка разговор будет о том, чтобы-не-смел-лезть-к-моей-дочери, подумал он. Это можно понять. Наверное, хлопотное это дело – быть отцом сумасшедшей красавицы. – Прошу вас, подождите меня в гостиной. Мне нужно дать Шону задание.
Таркин кивнул и запрыгал на костылях к входной двери. Эндрю, Эйдан и Шон обошли дом и оказались в саду, где стоял полуразвалившийся сарайчик. Эндрю никогда не понимал, зачем его построили. В качестве мастерской художника? Сарайчик был древний и сложен из мелких красных кирпичей, каких в наши дни и не встретишь, с односкатной крышей. Давным-давно кто-то покрыл кирпичи тонким слоем известки, но она уже по большей части облезла. По размерам сарайчик мог бы служить – разве что впритык – конюшней или каретным сараем, однако у него совсем не было окон, только низенькая полукруглая, на старинный манер, дверца. Крыша у сарайчика текла. Кто-то – опять же давным-давно – покрыл черепицу несколькими слоями брезента, чтобы крыша не протекала. Вдоль стен густо кустилась крапива.