Может, ему лучше переночевать в кабинете? Положить в угол надуваемый матрац...
   Он как раз надувал его, когда раздался звонок видеофона.
   - Здравствуй, милый, ты уже спишь?
   Незаткнутый матрац, худея на глазах, зашипел: "Ш-ш-ш, тихо, ты слышишь, это Миранда!" Думая, что он давно спит на любимом розовом диване, она не включила изображения, рассчитывая единственно на то, что автосекретарь запишет ее слова, которые он услышит только завтра.
   - Спи, любимый, спи! Только не сердись на меня хотя бы во сне, во сне ты люби меня, люби сильно-сильно!..
   Говорила настоящая Миранда, на искусственную ему не за что было сердиться, да ее уже и не существовало. По крайней мере под этим именем.
   - ...Завтра ты опять будешь дуться на меня, но я осыплю поцелуями твои руки, прикосновение которых помнит мое тело, наполню твои ладони слезами и буду молить тебя о прощении...
   Он вспомнил о моде сезона. Резко нажав на кнопку двусторонней связи, грубо сказал:
   - Послушай, Миранда, кончай этот цирк!
   - Что? Что такое цирк? - спросила девушка испуганным голосом.
   - Недавно в одной древней книге я прочитал о цирке. Когда-то давали такие представления, во время которых дурачили публику.
   - Значит, ты все еще злишься на меня?
   - За что мне на тебя злиться?
   - За мой несносный характер.
   - Ты же с ним можешь носиться, значит, и я могу.
   - Слушай, а ты правда на меня не злишься больше. - обрадовалась Миранда. -Ты очень хочешь спать?
   - С тобой - нет.
   - Ну вот, опять начинаешь. Ну почему ты такой?
   - Какой?
   - Примитивный, грубый, циничный...
   - Наверное, потому, что никто не заботится о моем воспитании. Да и говорят, сейчас таким быть модно.
   - Ничего подобного, совсем не модно! А спросила я тебя, потому что мне не спится. Давай погуляем по парку? Ты знаешь, как там весной всё цветет! Да и ночь так прекрасна, ты только посмотри, как сияют звезды!
   Вот в этом и была вся Миранда - уж если в ее голову втемяшилось погулять с тобой по парку, из-за чего они поссорились накануне, то она сто раз будет звонить тебе по ночам, но своего добьется. Но вся прелесть в том, что с ней можно пройтись под руку по улице, а с искусственной Мирандой нельзя - ей это запрещено четвертым законом робототехники.
   - Ты уже выбрала себе звезду, которую я тебе подарю?
   - Любимый, - прошептала она едва слышно, но он расслышал, потому что матрац уже успел испустить дух.
   - Слушай, из-за тебя у меня опять повысится содержание адреналина! И надпочечник надорвется!
   Она игнорировала его выпад.
   - Ты зайдешь за мной или мне зайти за тобой?
   - Зависит, к каким романтикам ты себя причисляешь, к активным или пассивным.
   Она ликующе воскликнула: - Конечно, к активным, дурачок мой дорогой! К самым активным. Я подожду тебя у подъезда.
   - Полотенце захватить?
   - А зачем?
   - Ты ведь, кажется, собиралась наполнить мои ладони слезами?..
   - О господи! И откуда только взялся на мою голову этот антрополог! Угораздило же влюбиться в такого! Ну ничего, я тебе покажу! Ладно, спускайся, горе ты мое!
   Он двинулся к выходу, но остановился на полпути и, войдя в салон, поднял принесенный другой Мирандой цветок. Ожидая, пока придет лифт, он думал, как отреагирует Миранда, когда он подарит ей его. Но так ничего и не придумал, как не придумал и тех слов, которые скажет ей, вручая цветок. Наверное, слова должны прийти сами, родившись из... Из чего? Из его чувства вины, из глаз Миранды, из звезд, которые отразятся в них? Ну, а не родятся, тоже не беда, можно обойтись и без слов. Например, поцелуем...
   "Да, мы шагаем в ногу с модой сезона," - подумал известный антрополог и историк нравов, входя в лифт.
   -Всё, назад дороги нет! Только бы в следующем сезоне в моду не вошли такие, как та полногрудая королева, перед которой ты готов был ползать на коленях.
   Но даже иронизируя над собой, он знал, что испытывает настоящий любовный трепет и что трепет этот не в последнюю очередь объясняется тем, что он не знал, какую женщину увидит у подъезда. Наверное, он и в самом деле не знал этого. Но верил, что будете ней счастлив.
   - Ну и ну! - воскликнул я, обращаясь к компьютеру, уставившемуся на меня огромными совиными глазами. - Славно ты постарался для своего мастера, ничего не скажешь! Даже эпиграф предпослал, а я даже не предполагал, что ты умеешь работать с цитатами. Откуда ты только выкопал этого Генри Шоу, я о таком никогда не слыхал. Как там было -увеличивая нашу мудрость, опыт не уменьшает нашей глупости? Славно сказано, если относить это к поведению влюбленных. Но если ты намекал на мой опыт работы с тобой...
   Я засмеялся, не зная, как отнестись к этому фривольному, гротескному сочинению, которым был вознагражден мастер. Хотелось думать, что компьютер просто отомстил ему, но беспокоила мысль, что месть предназначалась не только мастеру.
   - Впрочем, в любом случае ты прав, - подбодрил я его. - Я действительно неисправимый болван, если все еще возлагаю на тебя какие-то надежды. Давай теперь попробуем создать совместное произведение на ту же тему. Что-нибудь поучительное о любви и о жизни, но поучительное в глобальном масштабе. Хорошо, что законодатели все еще не догадались штрафовать писателей за их гигантоманию! Ну, начнем, что ли, милок? Кажется, так советовал мастер обращаться к тебе? Давай, милок, только осторожненько, а то ты и так переиначил все мои замыслы. Теперь не сфальшивь ни на одной ноте, очень прошу. Давай напишем хоть одно по-настоящему серьезное произведение!..
   УПУЩЕННЫЙ ШАНС
   Еще недавно считалось, что время великих изобретателей-одиночек прошло чуть ли не в начале двадцатого века и что они остались только на страницах низкопробных научно-фантастических произведений, потому-де, что в наш век приходится решать куда более сложные загадки природы и в деле этом не обойтись без крупных научных центров, объединяющих усилия сотен ученых, вооруженных новейшей техникой. Однако к концу второй научно-технической революции положение вещей существенно изменилось. Биокомпьютеры стали доступны человеку с любым кошельком, информационные банки по дешевке торговали знаниями, за необременительную сумму можно было арендовать целую лабораторию, с развитием движения "Сделай сам" рынок оказался наводнен всевозможной аппаратурой и частями для ее сборки. Гении вновь получили возможность свободно творить, не покидая стен своего дома.
   К числу таких гениальных одиночек принадлежал и Самюэль К. Светов. Выпускник заурядного техникума биомеханики, он обладал незаурядным даром предвидения и эдисоновской изобретательностью ума. Он мог бы запросто вывести на передовые рубежи любой научно-исследовательский институт, но по причинам мировоззренческого характера отклонял все предложения стать во главе одного из них. Самюэль К. Светов был убежден, что научно-исследовательские институты повинны в роковом нарушении гармонии человека и природы и вся их деятельность направлена ни больше ни меньше как на подготовку братской могилы для всего человечества.
   Впрочем, с подобным взглядом согласится любой непредвзято мыслящий человек - для этого необязательно даже обладать проницательностью Самюэля К.
   Светова. Ведь если подумать - какую пользу приносили они человечеству? Во-первых, в их стенах создавались все более страшные средства массового уничтожения. Во-вторых, результатом их изобретательской деятельности стало колоссальное загрязнение природы. В-третьих, продукты питания, обработанные согласно разработанным в этих научных центрах методикам, превратились в настоящую отраву, и, наконец, вчетвертых, казалось бы, самые гуманные из них, медицинcкие институты, ссылаясь для прикрытия на гуманизм cвоих целей, положили конец процессу естественного отбора, в результате чего генетические дефекты стали передаваться из поколения в поколение, поставив человечество перед угрозой быстрого вырождения.
   Самюэль К. Светов мог бы продолжить этот список, но он понимал: пророчества никогда не спасали человечество от ошибок, и одними словами его не свернуть с ошибочного пути. Именно поэтому он отказался поставить свой талант на службу человечеству. Он выставил за дверь свою супругу, миловидную особу, главным недостатком которой была чрезмерная словоохотливость, заперся в маленьком домике на окраине и день и ночь работал над изобретением трансмутатора или, проще говоря, машины времени.
   Наука давно доказала бредовость подобной идеи, как в свое время опровергла возможность создания вечного двигателя, но ведь, по-моему, еще Эйнштейн говорил, что гениальные открытия делают молодые невежи, не знающие о том, что возможно, а что нет, которые просто садятся и делают то, что считалось невозможным. Правда, к Самюэлю К. Светову слова великого ученого можно отнести только с известной натяжкой. Он был далеко не так молод, как Эйнштейн в годы создания теории относительности,и не настолько невежественен, как именитый автор фундаментальных трудов. Но именно благодаря этим двум обстоятельствам ему и удалось реализовать свой проект.
   Будь он молод, он не стал бы тратить время на размышления о будущем человечества, а значит - не пришел бы к выводу, что на самом деле никакого будущего, в сущности, у человечества нет. Следовательно, в его голове не родилась бы идея создать машину времени и тем самым дать человечеству шанс спастись, соответствующим образом изменив историю своего развития. С другой стороны, если бы он не обладал достаточной эрудицией, он никогда не сумел бы сконструировать такой сложнейший аппарат. Ясно ведь, что машина времени это вам не пылесос, который запросто всасывает вас и отправляет в прошлое или будущее.
   Хотя принципы их работы в общем-то одинаковы.
   В отличие от Эйнштейна, которому для своих открытий достаточно было иметь под рукой карандаш и бумагу, для создания машины времени Самюэлю К.
   Светову были нужны еще деньги. К счастью, с этим у него затруднений не возникло. Собрать нужные средства ему помог один из многочисленных парадоксов в развитии человечества. Дело в том, что по мере того, как движение "Сделай сам" приобретало всё большую популярность, становилось все труднее найти человека, способного исправить на кухне кран или починить телевизор, поэтому цены на такие услуги неимоверно подскочили и Самюэль К. Светов, будучи мастером на все руки, зарабатывал вдвое больше любого лауреата Нобелевской премии. К тому же он вел исключительно скромную жизнь, всецело посвятив себя великой миссии спасения человечества.
   Работу свою он держал в секрете. Не потому, что опасался конкуренции любой технически подкованный гражданин рассмеялся бы ему в лицо, узнав, над чем он работает. Его страшило погрязшее в невежестве человечество. Изобретатель был убежден, что как только оно пронюхает о том, каким образом он собирается использовать свою машину, оно не постыдится уничтожить ее, а заодно и того, кто ее придумал. Поэтому он первым делом обнес просторный двор за домом бетонной оградой трехметровой высоты и пустил разгуливать по нему своих единственных друзей - двух хорошо откормленных догов.
   Вообще-то собаки только казались такими свирепыми, на самом же деле они были смирными, как и хозяин, поэтому Самюэлю К. Светову пришлось пойти на хитрость. Он снабдил ошейники псов миниатюрными передатчиками, и достаточно было псам издать подозрительное рычание, как из десятков замаскированных динамиков раздавался такой оглушительный лай, как будто по двору носилась свора озверевших, остервенело грызущихся друг с другом псов. Это позволило изобретателю успешно прятать готовый трансмутатор от любопытных взглядов соседей.
   Самюэль К. Светов лично проверил его работу и дважды или даже трижды побывал в Центральной Африке, какой она была три миллиона лет назад, когда, согласно последним выводам науки, там появились первые люди. Трансмутатор работал безотказно.
   Оставалось оборудовать его бытовой отсек, чем и занялся изобретатель. Не торопясь, он оценивал каждый предмет с точки зрения его практической пользы. Иногда, углубляясь во всесторонний анализ своего замысла, он задавался вопросом, не помешался ли он на своем плане и не является ли безумием то, что он задумал осуществить. Однако достаточно было выйти на улицу и, заглянув в магазины, увидеть алчные лица людей, хватающих все то, что им представлялось крайне необходимым, как он укреплялся в правильности задуманного Изобретатель решил не запасаться продуктами, поскольку в далеком прошлом на Земле в них не было недостатка, и прежде всего положил в багажный отсек трансмутатора две скорострельные автоматические винтовки, а также несколько пистолетов и охотничьих двустволок с оптическими прицелами. Все это оружие предназначалось, конечно, совсем не для добычи пропитания. Понимая, что патроны к ним рано или поздно кончатся, он добавил к этому арсеналу четыре великолепных спортивных лука олимпийского стандарта с довольно большим запасом стрел, несколько неломающихся пластмассовых копий и коротких духовых трубок с тонкими, как перышки, стрелами, наконечники которых были смазаны кураре. Как известно, яд этот можно совершенно безбоязненно принимать внутрь, зато при попадании в кровь он оказывает мгновенное нервно-паралитическое действие. Запасся ветровыми спичками, зажигалками и кресалами, а также такими необходимыми орудиями, как ножи, топоры и секиры.
   При выборе всех этих вещей изобретатель исходил не только из их практической ценности и необходимости рационально использовать каждый сантиметр багажного отсека. Приходилось учитывать и то обстоятельство, что большая часть вещей, без которых совершенно немыслима современная жизнь, попав в прошлое, будет иметь совсем другое нравственное и философское значение. Вот почему он запасся только тем, без чего не мог обойтись в путешествиях по прошлому: оружием, лекарствами - дезинфекцирующими препаратами, антибиотиками, противоаллергическими средствами, одним словом, всем тем, что поможет его организму приспособиться к жизни в условиях суровой борьбы с природой.
   Много времени ушло у него на приобретение необходимых познаний в области медицины, на приведение в порядок зубов и удаление аппендицита. Самюэль К. Светов обладал могучим здоровьем, поскольку одновременно с конструированием трансмутатора безжалостно закалялся и тренировал волю, готовя себя к крутым испытаниям. Успешно перенеся операцию, он приступил к выполнению последнего этапа подготовки - выбору спутницы.
   Много раз он пытался рисовать в своем воображении образ женщины, отважившейся сопровождать его в путешествии в далекое прошлое планеты, это были мечты истосковавшегося в одиночестве мужчины, а не трезвая оценка качеств, необходимых его спутнице для выполнения столь ответственной исторической миссии. Он стал внимательно присматриваться к представительницам прекрасного пола, от которых еще недавно с презрением отворачивался, и обдумывать соответствующий подход к своей будущей избраннице. Нельзя же было, в самом деле, подойти и ляпнуть: "Вот что, милочка, у меня во дворе стоит симпатичный локомобильчик времени, давай на пару рванем куда-нибудь подальше от этого гнусного мира?" Теперь он часто подолгу беседовал с соседскими девушками, а не ограничивался, как раньше, мимоходом брошенным приветствием. Приглядывался к женщинам, прогуливающимся по улицам или делающим покупки в магазинах. Многие из них, заметив его изучающий взгляд, тут же принимались кокетничать, так как за ним укрепилась репутация воспитанного, порядочного, а главное, хорошо зарабатывающего человека, хотя и живущего отшельником. Некоторые так и вовсе пытались заарканить в мужья, догадавшись, что он высматривает себе супругу.
   Сознательно лишавший себя женской ласки все то время, что он работал над трасмутатором, конструктор растерялся от множества искушений и соблазнов, с помощью которых современные женщины завлекали мужчин. Однако после того, как он сблизился с одной особой, показавшейся ему подходящей, а затем решил испытать судьбу и с парочкой других, Самюэль К. Светов пришел в уныние. Они оказались недалекими, легкомысленными и развратными бабенками. А к тому же донельзя разбалованными и болезненными: они постоянно жаловались на головную боль, на свою полноту, страдали какими-то неврозами, иметь которые, как ему показалось, считалось модным в их кругу, таблетки были такой же обязательной принадлежностью их сумочек, как губная помада и дезодорант. Впрочем, его это не удивляло: каков мир, таковы в нем и женщины. Огчаивало то, что, несмотря на все жалобы, их вполне устраивала жизнь в этом мире, который они вовсе не считали отвратительным.
   Но неужели в мире не осталось ни одной здоровой и добродетельной женщины, которая бы сохранила в себе нравственное и физическое здоровье своих предшественниц?!
   Светов объездил окрестные села, стал посещать воскресные службы в церквах. Напрасная трата времени! Добродетелью могли похвастаться лишь набожные старушки, здоровьем - скотницы, а умом вообще не пахло ни в одном из этих мест. А ему нужна была здоровая, умная и добродетельная жена. Светов пришел к выводу о необходимости скорректировать свою шкалу оценок. На первом месте он оставил молодость и здоровье как незыблемые ценности, красоту бестрепетно передвинул в конец шкалы; оставалось разобраться, как поступить с нравственностью и умом. Он понимал: если отдать предпочтение уму, это значит перенести в прошлое характерное для современного общества нравственное разложение. Однако ничего не меняло и выдвижение на передний план морали - добродетельная идиотка могла натворить не меньше зла.
   Совершенно неожиданно для себя Самюэль К. Светов нашел кандидатку на роль своей супруги как раз там, где, как он считал, моральное разложение достигло своего апогея, - в сфере индустрии развлечений или, как было принято говорить, шоу-бизнесе.
   Дело в тoм, что с некоторых пор у него появилась привычка засиживаться перед телевизором - главным греховодником современного общества. Это давало ему возможность расширить круг изучаемых женщин.
   И хотя с экрана в основном вещали дикторши, актрисы или лицемерно изрекали избитые истины разные общественницы, занятие это Светов считал полезным, поскольку отрицательный опыт имел в его глазах свою ценность. Вот так однажды он увидел передачу об известной каскадерше Эде Вимер.
   В книге рекордов Гиннесса за ней был записан десяток чисто женских по своей глупости достижений. Она первой среди женщин развила сверхзвуковую скорость на автомобиле с ракетным двигателем. Совершила прыжок с семидесятипятиметровой высоты с приземлением на надувной матрац. Сделала стойку на руках, опираясь на кончик шпиля пятисотметровой телебашни, а теперь готовилась перемахнуть на мотоцикле через кратер действующего вулкана, для чего с обоих его сторон уже началось строительство необходимых сооружений. Камера показала рабочих в противогазах и защитных костюмах. Здоровье и храбрость Эды Вимер не вызывали сомнения, наверное, ума ей тоже было не занимать, поскольку ее рекорды требовали солидной инженерной подготовки, оставался открытым только вопрос о ее моральном облике. Каскадерша наверняка любила деньги и славу, иначе она бы довольствовалась хорошо оплачиваемой работой - дублировать в опасных ситуациях хилых красавиц-артисток, а не рисковала жизнью ради сенсационных зрелищ. А как известно, деньги и слава - верный путь к моральной распущенности.
   Однако на экране лицо ее казалось на удивление простым и милым, это было лицо начинающей спортсменки, а не избалованной звезды. Она только что покинула парящий на стометровой высоте вертолет, спустившись на землю по горящей как бикфордов шнур веревке. Когда до земли оставалось метров десять, ей пришлось прыгнуть, так как языки пламени догнали ее и принялись лизать руки. Теперь она, морщась от боли и не пытаясь изображать сладеньких улыбочек, типичных для цирковых акробаток, стояла в окружении зрителей и, время от времени обдувая обожженные пальцы, откровенно радовалась, что все закончилось благополучно.
   - Итак, вы довольны? - спросил ее репортер с таким видом, будто он был единственным из зрителей, не заметившим радостного выражения ее лица.
   - Еще бы! - рассмеялась каскадерша. - Ведь я была на волоске от смерти!
   - Но зачем вам всё это?
   - О, это слишком сложный вопрос. Наверное, чтобы объяснить это, мне потребуется психотерапевт.
   - Я попрошу шефа прислать вам одного, - поддержал шутливый тон репортер. - Разве у вас нет своего?
   - Пока не требовался. Пускаясь в отчаянные авантюры, я хочу доказать своим сестрам по судьбе - женщинам, что уж лучше рисковать свернуть себе шею, чем тихо сходить с ума в кабинетах у психотерапевтов и гадалок.
   Ее ответ понравился изобретателю, как понравилось и ее потное, слегка порозовевшее от волнения простое лицо.
   - Ага, значит вы пускаетесь в эти, как вы выразились, авантюры, по идейным соображениям?! -торжествующе воскликнул репортёр.
   - А может, я просто хочу показать, что женщины способны делать всё то, что считается прерогативой мужчин. Впрочем, я особенно не задумывалась над смыслом того, чем занимаюсь. Наверное, я пытаюсь найти себя, раскрыть свои возможности...
   - И возможности человека вообще, - подсказал репортер.
   Сдув с лица прядь упавших волос, Эда Вимер ответила:
   - Не пытайтесь делать из меня подвижницу. Я занимаюсь такими вещами, где смысл и бессмыслие тесно переплетены. Как в жизни вообще, верно? И пусть те, кто смотрит сейчас эту передачу, попробуют самостоятельно поразмышлять над этой проблемой. Телевидение и без того насаждает леность ума, разжевывая всё вместо зрителя и имея на всё готовое объяснение.
   Этот ответ тоже понравился Самюэлю К. Светову.
   - Вы позволите задать пару вопросов, касающихся вашей личной жизни? поспешил репортер перевести разговор на другую тему и отвлечь внимание зрителей от обиды, нанесенной каскадершей телевидению. - К сожалению, мы знаем о ней гораздо меньше, чем о личной жизни других звезд кино и спорта.
   - Нет, -решительно ответила Эда Вимер. - Она потому и называется личной, чтобы не выставлять ее напоказ. Кстати, все мои рекорды можно считать личными достижениями, не так ли? Следовательно, они вместе с тренировками и подготовкой к ним составляют содержание моей личной жизни, верно? На остальное у меня почти не остается ни сил, ни времени. И если вас удовлетворит такой ответ, - добавила она любезно, но со скрытой иронией, то могу еще сказать, что стараюсь жить скромно и почтенно. Надеюсь, мы одинаково понимаем, что это значит.
   Последний ответ заставил Самюэля К. Светова буквально влюбиться в каскадершу. Он немедленно раскрыл телефонную книгу и нашел ее номер, но телефон Эды Вимер был занят. Наверное, многие бросились звонить ей, посмотрев это интервью. На следующий день он все же дозвонился до какого-то ее секретаря, который заявил ему, что у него нет никаких шансов встретиться с госпожой Вимер или побеседовать с ней по телефону, если он не объяснит причин, вызывавших необходимость подобной встречи или беседы.
   Сообразив, что ей должны были надоесть рекламные агенты и другие прилипалы, Самюэль К. Светов с достоинством сказал секретарю:
   - Прошу вас передать госпоже Вимер, что я инженер-конструктор, автор уникальной установки, которая может быть использована для не менее уникального номера. Если это ее заинтересует, пусть позвонит мне...
   - Что представляет собой ваша установка? - совсем другим тоном спросил его секретарь.
   - Видите ли, она еще не запатентована, поэтому мне бы не хотелось объяснять вам, что это такое. Но я согласен, чтобы она испробовала ее. А вас я бы попросил сохранить нашу беседу в тайне.
   Секретарь окончательно размяк.
   - Ну, разумеется, мы ведь тоже заинтересованы в сохранении этой тайны. Позвольте записать ваше имя и номер телефона. Я позвоню вам завтра в первой половине дня.
   И он действительно позвонил. Госпожа Вимер, сказал он, изъявила желание познакомиться с его изобретением. Она просит показать ей его в пять часов вечера в ее апартаментах. Светов ответил, что принести установку не представляется возможным ввиду ее размеров и что госпожа Вимер может познакомиться с ней у него дома. Он будет ждать ее в пять часов или в другое удобное для нее время.
   - Госпожа Вимер! - подчеркнул он, давая понять, что ждет ее одну.
   - Э, совсем одна она не придет, - коротко хохотнул секретарь. - Она женщина и нуждается в защитнике. Но успокойтесь, с ней буду я, а я ничего не смыслю в технике.
   В условленное время возле его дома в бедном квартале остановился роскошный спортивный автомобиль.
   Как настоящая спортсменка, Эда Вимер никогда не опаздывала. С водительского места по-мужски ловко выскочила женщина в тонкой кожанке и потертых джинсах. Она быстро огляделась, привычно, как и подобает профессионалу, оценивая обстановку. Как большинство современных девушек, она была невысокой, широкоплечей, с узкими бедрами. С соседнего сидения лениво и достолепно поднялся полный господин в элегантном костюме, который принялся разглядывать высокий забор, окружавший невзрачную постройку.
   Наблюдавший за ними из кухни Светов открыл им дверь, не дожидаясь звонка гостей. Он поклонился обоим и поцеловал руку Эде. Он никогда не делал этого, не собирался и теперь, но почему-то в последний момент решил поцеловать сильную руку девушки с мелкими ссадинками на пальцах, испытывая к ней какое-то благоговейное уважение. С секреарем осматривавшим его так же придирчиво, как за минуту до этого осматривал забор вокруг дома, Светов поздоровался со сдержанной учтивостью.