Три дня спустя была совершена первая из многих массированных воздушных атак на Берлин, которые, по существу, могли уничтожить этот прекрасный город, едва не стерев с лица земли его южные пригороды. С каждым днем я все сильнее опасался за Ирмель.
Глава 5. На стартовом столе
Глава 5. На стартовом столе
Последующие дни мы занимались обустройством новых кабинетов департамента BGS в заброшенных казармах лагеря Карлсхаген. Как только мы вернулись к работе, сразу же занялись восстановлением площадей и аварийным ремонтом крыш, не внося внешних изменений, устранением незначительных повреждений, не меняющих внешнего вида зданий. Значительно больше усилий мы потратили на восстановление линий электропередачи, кабелей и железнодорожных путей. При восстановлении автодорог проводились только самые необходимые работы.
Вскоре пошли слухи о том, что, дабы компенсировать задержки из-за ремонтных работ после воздушного налета, строительство современных моделей ракет приостановят, а все усилия сосредоточат на усовершенствовании A-4 и ее младшем брате под названием Wasserfall – «Вассерфаль» («Водопад»). «Вассерфаль», или C-2, представляла собой крылатую зенитную ракету с вертикальным запуском, как A-4, и могла поражать цель с земли, будучи управляемой с помощью рычажной радиопередающей системы. По слухам, предполагалось продолжать разработку и небольшой зенитной ракеты залпового пуска, известной как Taifun – «Тайфун».
В отличие от множества слухов, присущих большим производствам вроде Пенемюнде, перечисленные выше слухи были обоснованными. Скорее всего, из-за необходимости сконцентрировать усилия на разработке определенных видов ракет спустя некоторое время Хартмут Кюхен зашел ко мне в кабинет.
– Представляешь, – выпалил он после короткого приветствия, – меня только что назначили главным инженером ИС-7! Мне нужен помощник-инженер. Ты согласен со мной работать?
– Согласен ли я? Что за вопрос! Конечно согласен.
Наконец-то! Мои ожидания оправдались раньше, чем я надеялся. Подобное назначение позволит мне быть в центре событий в опытно-конструкторском отделе – крупнейшем и наиболее совершенном отделе во всем Пенемюнде.
Но тут моя радость сменилась огорчением. После того как Мюллер оставил департамент BGS и устроился на должность члена консультационного совета национального развития, я возложил на себя часть его обязанностей. Я мечтал о предложении, сделанном мне Хартмутом, но сомневался, что меня отпустят из департамента. Я высказал свои опасения Хартмуту, и он усмехнулся:
– Ну, придется кое-кого уговорить. Я обсуждал твое назначение с фон Брауном и убедительно рассказал ему о твоих способностях. Он согласился поговорить с Маасом о твоем переводе. Маас упрямец, я знаю. Позвони мне, когда он придет на работу завтра утром. Мы нападем на него неожиданно.
Ранним утром следующего дня я позвонил Хартмуту, как мы и договорились. Через несколько минут из Строения-4 пришли Хартмут и фон Браун. Хартмут ждал за пределами кабинета Мааса, а фон Браун вошел к нему. Через некоторое время вызвали меня. Я впервые внимательно рассмотрел фон Брауна. Он встретил меня очень дружелюбно и крепко пожал руку. Из-за непредсказуемых дождей, идущих в последнее время, на нем было небрежно расстегнутое форменное кожаное пальто сотрудников Пенемюнде. Голубоглазый блондин с решительным подбородком, он выглядел моложе своих лет. Пока Маас продолжал обсуждение, фон Браун откинулся в кресле и стал с любопытством меня рассматривать, по-детски, невинно, лучезарно и доброжелательно.
Маас казался несколько раздраженным. Он говорил со мной обиженным тоном, и я почувствовал себя немного виноватым. Прошло всего несколько дней с тех пор, как я наконец получил разрешение от VKN носить гражданскую одежду. Маас впервые видел меня без формы. Я специально не надел военную форму, ибо не хотел, чтобы Маас психологически на меня давил, что бессознательно делали некоторые гражданские лица в руководстве Пенемюнде в общении с военными.
Я вдруг понял, что рассеянно слушаю Мааса. Вернувшись в реальность, я услышал, как он говорит, будто считает, что я искал другую работу из-за того, что меня не повышали по службе и, возможно, из-за заработной платы. Я искренно заверил его, что он не прав, ибо меня очень привлекает предложенная мне новая работа.
Вежливо, но твердо вмешался фон Браун:
– Я конечно же ценю ваше согласие мне помочь, господин Маас. Я думаю, мы договоримся, что господин Хуцель будет работать со следующей недели на полставки и у вас, и у меня, пока вы не найдете ему замену. Ну, я должен идти. Еще раз огромное вам спасибо.
Фон Браун резко поднялся. Улыбаясь, он пожал руки нам обоим и ушел, не дав Маасу возможности ни согласиться, ни отказать.
Я без особых сложностей перешел на новую должность и через несколько недель стал успешно выполнять новые обязанности. Если прежде мне приходилось работать во всем комплексе Пенемюнде, то теперь практически вся моя профессиональная деятельность сосредоточилась на испытательном полигоне № 7, где раньше я впервые наблюдал за статическим огневым испытанием ракеты А-4. Самыми большим на полигоне были сборочный цех и ангар для подготовки ракет к запуску, где я в первый раз увидел ракеты Пенемюнде. В ясные дни огромный испытательный полигон можно было увидеть со скалы Козерова, в 16 километрах отсюда. Его построили не только для испытаний ракеты А-4, но и для гораздо более крупной A-9/ A-10 – двухступенчатой межконтинентальной ракеты, которую Гитлер в свое время надеялся сбросить на Соединенные Штаты. Эту ракету так и не построили, ибо все усилия решили сосредоточить на А-4. В ракете должен был стоять стартовый двигатель А-10 с тягой 200 тысяч килограммов, и ракета A-9 – по существу, крылатая А-4 – как конечная маршевая ступень с тягой двигателя 25 тысяч килограммов. Данная конструкция была схожа с ракетопланом, впервые предложенным доктором Ойгеном Зенгером в середине 1930-х годов и применяемым в Соединенных Штатах при разработке гиперзвукового перехватчика-разведчика-бомбардировщика Dyna-Soar – «Дайна-Сор» (от Dynamic Soaring. Здесь игра слов: Dyna-Soar произносится так же, как англ. Dinosaur – «динозавр». – Пер.).
Вскоре пошли слухи о том, что, дабы компенсировать задержки из-за ремонтных работ после воздушного налета, строительство современных моделей ракет приостановят, а все усилия сосредоточат на усовершенствовании A-4 и ее младшем брате под названием Wasserfall – «Вассерфаль» («Водопад»). «Вассерфаль», или C-2, представляла собой крылатую зенитную ракету с вертикальным запуском, как A-4, и могла поражать цель с земли, будучи управляемой с помощью рычажной радиопередающей системы. По слухам, предполагалось продолжать разработку и небольшой зенитной ракеты залпового пуска, известной как Taifun – «Тайфун».
В отличие от множества слухов, присущих большим производствам вроде Пенемюнде, перечисленные выше слухи были обоснованными. Скорее всего, из-за необходимости сконцентрировать усилия на разработке определенных видов ракет спустя некоторое время Хартмут Кюхен зашел ко мне в кабинет.
– Представляешь, – выпалил он после короткого приветствия, – меня только что назначили главным инженером ИС-7! Мне нужен помощник-инженер. Ты согласен со мной работать?
– Согласен ли я? Что за вопрос! Конечно согласен.
Наконец-то! Мои ожидания оправдались раньше, чем я надеялся. Подобное назначение позволит мне быть в центре событий в опытно-конструкторском отделе – крупнейшем и наиболее совершенном отделе во всем Пенемюнде.
Но тут моя радость сменилась огорчением. После того как Мюллер оставил департамент BGS и устроился на должность члена консультационного совета национального развития, я возложил на себя часть его обязанностей. Я мечтал о предложении, сделанном мне Хартмутом, но сомневался, что меня отпустят из департамента. Я высказал свои опасения Хартмуту, и он усмехнулся:
– Ну, придется кое-кого уговорить. Я обсуждал твое назначение с фон Брауном и убедительно рассказал ему о твоих способностях. Он согласился поговорить с Маасом о твоем переводе. Маас упрямец, я знаю. Позвони мне, когда он придет на работу завтра утром. Мы нападем на него неожиданно.
Ранним утром следующего дня я позвонил Хартмуту, как мы и договорились. Через несколько минут из Строения-4 пришли Хартмут и фон Браун. Хартмут ждал за пределами кабинета Мааса, а фон Браун вошел к нему. Через некоторое время вызвали меня. Я впервые внимательно рассмотрел фон Брауна. Он встретил меня очень дружелюбно и крепко пожал руку. Из-за непредсказуемых дождей, идущих в последнее время, на нем было небрежно расстегнутое форменное кожаное пальто сотрудников Пенемюнде. Голубоглазый блондин с решительным подбородком, он выглядел моложе своих лет. Пока Маас продолжал обсуждение, фон Браун откинулся в кресле и стал с любопытством меня рассматривать, по-детски, невинно, лучезарно и доброжелательно.
Маас казался несколько раздраженным. Он говорил со мной обиженным тоном, и я почувствовал себя немного виноватым. Прошло всего несколько дней с тех пор, как я наконец получил разрешение от VKN носить гражданскую одежду. Маас впервые видел меня без формы. Я специально не надел военную форму, ибо не хотел, чтобы Маас психологически на меня давил, что бессознательно делали некоторые гражданские лица в руководстве Пенемюнде в общении с военными.
Я вдруг понял, что рассеянно слушаю Мааса. Вернувшись в реальность, я услышал, как он говорит, будто считает, что я искал другую работу из-за того, что меня не повышали по службе и, возможно, из-за заработной платы. Я искренно заверил его, что он не прав, ибо меня очень привлекает предложенная мне новая работа.
Вежливо, но твердо вмешался фон Браун:
– Я конечно же ценю ваше согласие мне помочь, господин Маас. Я думаю, мы договоримся, что господин Хуцель будет работать со следующей недели на полставки и у вас, и у меня, пока вы не найдете ему замену. Ну, я должен идти. Еще раз огромное вам спасибо.
Фон Браун резко поднялся. Улыбаясь, он пожал руки нам обоим и ушел, не дав Маасу возможности ни согласиться, ни отказать.
Я без особых сложностей перешел на новую должность и через несколько недель стал успешно выполнять новые обязанности. Если прежде мне приходилось работать во всем комплексе Пенемюнде, то теперь практически вся моя профессиональная деятельность сосредоточилась на испытательном полигоне № 7, где раньше я впервые наблюдал за статическим огневым испытанием ракеты А-4. Самыми большим на полигоне были сборочный цех и ангар для подготовки ракет к запуску, где я в первый раз увидел ракеты Пенемюнде. В ясные дни огромный испытательный полигон можно было увидеть со скалы Козерова, в 16 километрах отсюда. Его построили не только для испытаний ракеты А-4, но и для гораздо более крупной A-9/ A-10 – двухступенчатой межконтинентальной ракеты, которую Гитлер в свое время надеялся сбросить на Соединенные Штаты. Эту ракету так и не построили, ибо все усилия решили сосредоточить на А-4. В ракете должен был стоять стартовый двигатель А-10 с тягой 200 тысяч килограммов, и ракета A-9 – по существу, крылатая А-4 – как конечная маршевая ступень с тягой двигателя 25 тысяч килограммов. Данная конструкция была схожа с ракетопланом, впервые предложенным доктором Ойгеном Зенгером в середине 1930-х годов и применяемым в Соединенных Штатах при разработке гиперзвукового перехватчика-разведчика-бомбардировщика Dyna-Soar – «Дайна-Сор» (от Dynamic Soaring. Здесь игра слов: Dyna-Soar произносится так же, как англ. Dinosaur – «динозавр». – Пер.).
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента