Страница:
Таким образом, война людей с ежами велась практически на равных. То, что ежи добились значительных успехов и захватили несколько десятков принадлежащих людям планет, говорило отнюдь не о слабости Человечества. Это объяснялось тем, что Федеральное правительство все эти пятьдесят лет не теряло надежды решить вопрос мирным путём. Только окончательно убедившись, что не только переговоры, но и любые контакты с ежами попросту невозможны, Федерация перешла к активным и решительным действиям. Федеральный флот нанёс первый удар и сразу же добился успеха.
Флот «зализал» полученные в первой схватке раны и начал вторую атаку. Начал и сразу же столкнулся с сюрпризом. Передовая группа «Ксенонов», атакующая малую планетку Эмпта-М, неожиданно потеряла управление и лишилась связи. Более того, спасательный катер, отправленный с флагманского «Протуберанца» к ближайшему бедствующему «Ксенону», пристыковался, но не смог открыть шлюз. Пришлось вскрывать обшивку. Когда спасатели проникли внутрь корабля, они обнаружили, что вся его команда и батальон десантников живы и невредимы, но вся, без исключения, электроника вышла из строя. Причина была простая: многочисленные короткие замыкания в схемах и проводке. Бортинженер доложил, что все полимерные пластики изменили структуру и свойства и стали проводниками. Это было невероятно, но против фактов не попрёшь. Вывод напрашивался сам собой. Ежи применили какое-то новое излучение. И оно, по всей видимости, было связано с низкими, дискообразными сооружениями, которые они воздвигли на поверхности Эмпты-М.
Потерявшие управление «Ксеноны» беспорядочно дрейфовали в пространстве. Надо было срочно снимать с них команды и десант, пока они не оказались в зоне поражения тяжелого оружия ежей. Федеральный флот приступил к спасательной операции. Неожиданно «Ксенон-XXXII» пришел в движение. На корабле включились двигатели, и он сумел уйти в «мёртвую зону», где стал недосягаемым для оружия ежей. Правда движения и манёвры «Ксенона» были какими-то судорожными и размашистыми. Словно фехтовальщик взял в руки вместо шпаги оглоблю и пытается изящно проделать фехтовальные приёмы. Бортинженер «Ксенона-XXXII» перевёл корабль на «ручное» управление, а командир батальона полковник Алексей Деми расставил десантников в нужных точках корабля, и они, используя приборы связи, встроенные в десантные скафандры, выполняли команды из центральной рубки.
Дело в том, что сами скафандры десантников были выполнены на основе не углеводородного, а кремниевого пластика, а вся электроника представляла собой один монокристаллический модуль, проводниками от которого служили напылённые с внутренней стороны скафандра металлические плёнки. Правда, мощность и, соответственно, дальность действия носимых передатчиков была весьма мала. Но для работы внутри корабля этого хватало.
«Ксенон-XXXII» совершил посадку на теневой стороне Эмпты-М. Точнее, просто грохнулся на поверхность планеты. Совершить посадку, управляя кораблём таким способом, всё равно, что расписаться телеграфным столбом. Корабль безнадёжно вышел из строя. Полковник Деми отправил во все стороны разведгруппы. Через час от них начали поступать донесения. Постепенно выяснилась следующая картина. На Эмпте-М было установлено тридцать три дисковидных излучателя. Вокруг них группировалось более четырёх тысяч ежей, вооруженных тяжелым оружием: более двухсот излучателей. Но самое главное, на теневой стороне планеты находился корабль ежей, с которого, судя по всему, поступала энергия на излучатели, преобразующие полимеры в проводник. Полковник прикинул и пришел к выводу, что флот ежей передал всю свою энергию на этот корабль, и сейчас этот флот откровенно беззащитен. В корабле, находящемся на Эмпте-М, по донесениям разведчиков, находилось не более пяти ежей, и люки были открыты. Было очень заманчиво захватить этот единственный, боеспособный корабль целым и невредимым. Но между этим кораблём и разбитым «Ксеноном» было три опорных пункта, где сосредоточилось около восьмисот ежей. Кроме того, там было двадцать четыре тяжелых излучателя. А у полковника Деми было после прошедших боёв чуть больше двухсот пятидесяти десантников. Если бы была связь с флотом! Полковник только махнул безнадёжно рукой и приказал батальону занять оборону и приготовиться к отражению атаки. Рано или поздно ежи обнаружат их. Десантникам в этом случае останется одно: продать свои жизни как можно дороже.
Вот тут-то, когда изнурённый полковник Деми «прилёг вздремнуть у лафета», и появился на сцене я. Я — это Матвей Кривонос, хроноагент первого класса. Мы долго «обсасывали» по косточкам сложившуюся ситуацию, моделировали всевозможные варианты её развития. Но ответ всегда получался однозначный. Необходимо любой ценой захватить корабль ежей. Через четверо суток к ежам подойдёт подкрепление, и соотношение сил станет далеко не в пользу Федерального флота. Ежи не только вернут себе утраченные позиции, но и вышибут людей с двух соседних систем. Всё придётся начинать даже не с нуля, а с минуса, с неизмеримо большими потерями.
Всё упиралось в отсутствие связи с флотом. Прорываться оставшимися силами через оснащенные тяжелыми излучателями укрепрайоны ежей, без огневой поддержки — безумная затея. Идеальным вариантом было бы управление огнём одного из линкоров или крейсеров непосредственно с КП батальона, самим полковником Деми. Но это было из области благих пожеланий, не более. Комбат не мог даже просто сообщить флагману о наличии корабля ежей на планете, дать целеуказания и своё место. Не говоря уже ни о чем другом. Много часов наши научно-технические эксперты перебирали различные варианты восстановления связи, но сами же давали себе отрицательные ответы. Я сидел и ломал голову вместе с ними. А время шло, и его оставалось всё меньше и меньше. Какие-то идеи у меня возникали, но они, большей частью, были из области доброкачественного бреда. Наконец, Магистр вздохнул и сказал:
— Собирайся, Матвей. Дальше тянуть уже нельзя, времени остаётся в обрез. Придётся тебе действовать, как говорится, в соответствии с обстановкой и надеяться на собственную изобретательность и интуицию.
— Ох, и не люблю я, Фил, соваться вот так: с разбегу, да в холодную воду, да головой на камни; авось, угожу между ними. Но деваться, действительно, некуда. Надо внедряться, а там: война манёвр подскажет. Хотя… На такие случаи лучше бы какого никакого экстру послать.
— А ты думаешь, я люблю такие случаи? Считай, что твоя операция уже сожрала у меня массу нервных клеток и прилично добавила седины. Знаю я и то, что экстр мы готовили специально для таких вот случаев. Но как раз сейчас никого из них не пошлёшь. Андрэ Злобин готовит операцию не менее серьёзную, и там счет уже пошёл на часы. Анри — на задании, а Мишель только-только вернулся. Ему ещё врубаться надо, а времени на это уже нет. Так что, Матвей, вся надежда на тебя, казак ты наш запорожский. Как у вас на Руси говорят? Старый конь борозды не испортит.
— Но ведь и глубоко не пашет, Фил.
— А глубоко и не надо. Главное — наладить связь с флотом.
— Думаю, что важнее, всё-таки, захватить корабль ежей…
— А как ты это без огневой поддержки сделаешь? И думать забудь! Положишь людей без толку, потом всю жизнь казнить себя будешь. Ну, хватит лирикой заниматься. Вперёд, Матвей, с нами Время!
Так я оказался на Эмпте-М, в разбитом корабле «Ксенон-XXXII». Подняв голову от «лафета», то есть, от пульта управления двигателями манёвра, на котором прикорнул полковник Деми, я увидел бортинженера Антуана Рахимова. Он копался в недрах блока связи.
— Как дела, Туан? — спросил я.
— А, проснулся, кёнель! note 3Кофе будешь?
— Ну его, в качу! Уже во рту от него вяжет. Как успехи, я спрашиваю?
— Да как бы тебе сказать, Лексей? С чего начать? С хорошего или с плохого?
— А что? У нас сейчас есть ещё что-то хорошее?
— Есть, — Антуан улыбнулся, — Удалось частично восстановить функции бортового компьютера. Теперь можно управлять корабельными орудиями.
— Ого! Живём! С меня — коробка коньяка.
— Подожди. До коньяка ещё надо суметь добраться. Главное-то не получается! — он стукнул кулаком по корпусу блока связи
— Что? Так ничего и не выходит?
— Ну, кое-что получилось. Я тут изуродовал несколько запасных скафандров и извлёк из них модули. Теперь блок ожил, и мы имеем связь в радиусе до трёхсот километров.
Я удивлённо посмотрел на инженера. Он сделал именно то, что я хотел ему предложить и о чем думал, готовясь к операции. А Рахимов, не замечая моего взгляда, взял в руку черный пластмассовый кубик размером с кулак. Ещё три таких же кубика лежали на столе.
— Но для того, чтобы связаться с флотом, нам нужен вот этот генератор. А они все накрылись, в том числе и запасные. У них, видишь ли, встроен изотопный аккумулятор. Когда пластик преобразовался в проводник, там произошло короткое замыкание, и — привет. Я надеялся, что хоть у одного из них аккумулятор окажется дохлым. Но нет. Чёрт бы побрал эту стопроцентную надёжность! А без этого генератора пытаться связаться с флотом, всё равно, что “ау” кричать.
— Ау, говоришь? А почему бы и не покричать?
Меня внезапно осенила шальная идея. Я встал и подошел к компьютеру.
— Давай, попробуем восстановить запись визуального наблюдения Эмпты до того, как мы попали под это дурацкое излучение.
Антуан пожал плечами и набрал на клавиатуре нужный код. На мониторе появилось изображение планеты. Я включил режим сканирования поверхности и через минуту нашёл то, что нужно. Яркая, блестящая точка. Сейчас надо было выяснить: что это такое? Многократное увеличение подтвердило мою догадку. Это было небольшое плато, покрытое чистым сверкающим льдом. Не замёрзшими газами, как всё вокруг, а именно замёрзшей при сверхнизкой температуре водой.
— Вот, Туан, то, что нам нужно.
— Что-то я не пойму тебя, Лёша, — пробормотал инженер.
— Издали это плато выглядит как яркая точка. Сейчас за Эмптой-М наблюдают очень внимательно. Если эта точка начнёт упорядоченно мигать, то это сразу заметят.
— А как мы заставим её мигать, да ещё и упорядоченно?
— Для этого мы возьмём в лазарете все простыни, окрасим их в черный цвет, сошьём в полотнища…
— Понял! Лёшка, ты — гений!
— Да, какой я, в качу, гений. Просто, я подумал: а каким ещё способом можно крикнуть “ау”, чтобы нас услышали.
Через три часа полотнища были готовы. Я оставил возле корабля один взвод и со всем десантом отправился на плато. Там я расставил по ледяной поверхности две роты с полотнищами, а одну роту расположил вокруг плато на случай появления ежей. Десантники по моей команде сворачивали и разворачивали полотнища. Около двух часов мы морзянкой непрерывно передавали одну и ту же фразу: «Ксенон-32 вызывает флагмана». Наконец в черном небе начала мигать яркая звёздочка. Видимо один из кораблей развернулся к нам кормой и на холостой тяге включал и выключал главный отражатель. Я прочитал: «Ксенон 32 отчетливо вас вижу передавайте своё сообщение адмирал Гомес».
Много часов подряд десантники морзянкой передавали сообщение. Я подробно изложил обстановку, план атаки, указал точные координаты целей, дал их характеристики и назначил время открытия огня ровно через сутки. Надо было дать моим солдатам хорошо отдохнуть перед боем. Ответ не заставил себя ждать. Мерцание звёздочки сложилось в следующую фразу: «Полковник Деми вас понял хорошо план одобряю занимаем исходные позиции огонь будет открыт время Ч действуйте адмирал Вацлав Гомес».
К назначенному времени две роты заняли исходные позиции для атаки. Третью роту под командой старшего сержанта Стаховича (убыль офицеров после первых дней боёв была невосполнимая) я отправил в обход с задачей отвлечь на себя часть сил ежей. Рота Стаховича давно уже исчезла, растворилась во тьме, а мы сидели в окопах, и я следил за временем. До огневого удара нашего флота оставалось чуть меньше часа. Окопы, это только так сказано. На самом деле это были только траншеи, отрытые в снегу. И не в снегу даже, а в замёрзших газах. Терпеть не могу воевать на этих периферийных планетах. Эти снежные траншеи позволяют только скрываться в них до поры, до времени. Никаких защитных функций они, в отличие от добротных окопов, отрытых в надёжном грунте, не выполняют. Скорее, наоборот. Выстрелы, попадая в бруствер, вызывают в этих траншеях настоящие наводнения. И тут, вместо того, чтобы припасть плотнее к земле, надо срочно выскакивать наверх. Иначе космический холод быстро сделает своё дело, и останешься ты вмороженным в лёд на веки вечные, как грешник в Коците.
Цифры на дисплее сменяли одна другую, и совсем мало времени оставалось до того момента, когда по укреплениям ежей ударят импульсные дезинтеграторы «Протуберанцев» и «Орионов». В этот момент слева атакует Стахович, отвлекая на себя внимание и огонь тех ежей, которые уцелеют после огневого налёта. И тогда засвистят турбины наших боевых машин, и две роты поднимутся в атаку. Двадцать, самое большее тридцать минут, и мы будем возле корабля ежей. Цифры продолжали сменять одна другую. Вот, сейчас… Я ещё раз отрегулировал свой прибор наблюдения и опустил светофильтр.
Справа, слева и сзади взметнулись несколько гигантских столбов ослепительно-белого пламени, и мощная ударная волна властно припечатала меня к крупнокристаллическому замёрзшему газу. Это ударили импульсные дезинтеграторы нашего флота. Но ударили они по нашим позициям и по разбитому, но ещё живому, «Ксенону-XXXII»! Что это? Ошибка наводчиков? Или это — моя ошибка? Нет, я трижды проверил координаты целей, прежде чем составил донесение. Вслед за дезинтеграторами ударили нейтринные лазеры. И тоже по нашим позициям! Надо было срочно выводить из-под огня тех, кто ещё остался жив.
Через десять минут я уже мог оценить, какой урон причинила нашему батальону эта «огневая поддержка». От двух рот осталось всего тридцать два человека, уничтожены все боевые машины. И самое главное, уничтожен наш корабль. Теперь ежи могут взять нас голыми щупальцами. Два залпа их тяжелых излучателей, и с нами будет покончено навсегда. Что же произошло, Время побери!? Но как это узнаешь? И каких ещё нам ждать сюрпризов? Связи-то нет и теперь уже не будет.
— Полковник! Ежи атакуют! — услышал я голос одного из десантников.
Точно! По тому участку, где ещё совсем недавно были наши позиции, перекатывались цепи ежей. Что ж, нам осталось одно: погибнуть с честью на этой ледяном поле Эмпты-М. Отступать нам всё равно некуда.
— К бою! — скомандовал я.
Понеся от нашего огня ощутимые потери, ежи откатились назад, начали перегруппировываться и готовить маневры для охвата. Умеют воевать, ничего не скажешь! Скоро они начали вторую атаку. Действовали они смело, словно знали, что у нас нет и не будет никакой поддержки. Впрочем, они всегда так действовали. И вот в самый разгар боя, когда мы уже потеряли треть от остававшейся горстки, я вдруг услышал старшего сержанта Стаховича:
— Полковника Деми вызывает старший сержант Стахович! Полковник Деми, ответьте Стаховичу!
— Слышу тебя, Билл! — отозвался я, — Всё пропало! Уноси ноги и занимай оборону, сейчас они и за тебя возьмутся.
— Полковник! Мы захватили их корабль!
— Что? — я не поверил своим ушам, — Что ты сказал, Билл? Повтори!
— Мы захватили их корабль! Когда наши ударили, мы прошли между двумя группами ежей, потрепали их и вышли к кораблю. Захватить его оказалось плёвым делом. Держу круговую оборону и пытаюсь разобраться в его вооружении. Во всяком случае, их дисковые излучатели я уже погасил. Жду вас.
— Не жди, Билл! Наши промазали и врезали прямо по нам и кораблю. Нет ни батальона, ни «Ксенона». У меня осталось только двадцать человек, а сейчас и им крышка будет.
Говоря последнюю фразу, я наблюдал, как ежи выкатывают на боевые позиции черные цилиндры мощных излучателей. Два их залпа, и нам действительно будет крышка.
— Где вы, полковник? Иду к вам на помощь!
— Не дури, Билл! Нам уже не поможешь. Спасай своих людей и держи корабль, раз уж удалось его захватить. Может быть наши успеют подойти.
— Полковник! У нас тут один умелец есть. Говорит, что вроде понял, как этот корабль поднять можно…
— Вот, пусть и попробует! Прощай, Билл! Не поминай лихом. Живите, ребята!
А ежи уже наводили на нас свои цилиндры, а мы ничем не могли им помешать. Разве, что… А в самом деле, чем ждать смерти, уткнувшись мордой в снег… Я вскочил.
— В атаку! За мной, ребята! Погибать, так с музыкой! Пусть ежи увидят, как земляне умирать умеют!
Мои десантники вскочили, и мы, матерясь и стреляя на ходу, устремились на позиции ежей. Неосмотрительно выдвинувшиеся вперёд ежи сразу нашли свою смерть под нашими выстрелами. Зато те, которые копались возле излучателей, засуетились быстрее. Но в самый последний момент, когда по черным цилиндрам уже побежали синие искры разряда, я успел заметить, как горизонт озарился бледно-голубым заревом, и в черное небо устремился столб сиреневого пламени. Умелец Стаховича всё-таки поднял корабль в космос!
Это было последнее, что я увидел на Эмпте-М. Очнулся я уже в пункте внедрения на столе, а за пультом колдовала рыженькая Ненси. Магистр, когда я пришел докладывать ему о завершении операции, был мрачнее осеннего неба. Он выслушал меня, не прерывая, и вопреки обыкновению не достал из бара бутылочку «Столичной», чтобы спрыснуть завершение работы. Вместо этого он вздохнул и спросил:
— Скажи мне, Матвей, сколько лет мы с тобой работаем? Я имею в виду, локальных.
— Хм? Да как-то не считал, — удивился я, с чего это вдруг Магистра потянуло на лирические воспоминания, — Где-то около тридцати…
— Если быть точным, через три месяца тридцать два года будет, — уточнил Магистр и тут же вновь спросил, — А скажи мне, Матвей, сколько раз за эти годы у нас полностью проваливались операции?
— Такого я не припомню. Только к чему этот разговор, Фил? Да, ребята на линкорах и крейсерах облажались, пальнули не туда, батальон угробили. Что ж, а ля гер ком а ля гер (на войне, как на войне). Там всякое бывает, и такое — тоже. Ты и сам это знаешь. Тут надо ещё разобраться, почему так вышло? Но главное-то сделано! Корабль у ежей мы угнали: целенький, здоровенький! Правда, скажем прямо, вышло это случайно. Но, как говорится, победителей не судят.
— Победителей? Целенький, здоровенький? Ах, да! Ты же главного не знаешь. Если бы так, Матвей. Пока ты в пункте внедрения приходил в норму, этот корабль с одного из «Протуберанцев» в упор расстреляли из дезинтегратора. От него даже атомов не осталось, одни фотоны. Вот тебе и целенький, здоровенький!
— Лихо! — я даже присвистнул, — С чего это они вдруг с ним так поступили? А! Понятно. Связи-то не было. Откуда им было знать, что на этом корабле люди? Хотя… Могли бы и догадаться. С чего это вдруг одиночный корабль ежей прёт на линкоры? За ежами таких глупостей раньше не замечалось. Что-то здесь не так.
— Вот именно, Матвей. Что-то здесь не так, а что конкретно, в этом нам предстоит ещё разобраться. Адмирал Гомес как раз сейчас этим и занимается. Посмотрим, как это у него получается.
— Слушай, Фил. А может быть, это я напортачил, когда вычислял координаты целей?
— Нет, здесь всё чисто. Это наши аналитики, извини, проверили в первую очередь. Ты сработал на все сто пятьдесят. Никто, наверное, не додумался бы организовать связь с флотом таким образом. Это войдёт в учебный курс хроноагентов как метод Кривоноса.
На мониторе, тем временем, появилось изображение боевой рубки «Протуберанца-VII» — флагманского линкора Федерального флота. Адмирал Вацлав Гомес имел вид ещё более мрачный, чем у Магистра в момент нашей встречи. На большом мониторе была выведена карта той части Эмпты-М, где разворачивались наши действия, и где героически погиб батальон полковника Деми. Я обратил внимание, что укрепления ежей нанесены с большой точностью. На соседнем мониторе менялись диаграммы и цифровые характеристики исходных данных для стрельбы, выданных центральным компьютером флагмана. Адмирал, совместил программы, и сразу стало видно, что точки прицеливания идеально совпадали с укреплениями ежей. Вацлав Гомес бессильно уронил голову на ладони.
У меня сложилось впечатление, что если бы не огромная ответственность, возложенная на него, как на командующего флотом Федерации, Вацлав Гомес сейчас застрелился бы. После тягостной паузы он повернулся к монитору связи:
— Кукс! Выяснили, кто дал команду на уничтожение одиночного корабля ежей?
На мониторе появилось лицо офицера.
— Адмирал! Никто этой команды не давал. Сработала автоматика противометеорной защиты…
— Автоматика!? И вместо того, чтобы включить защитное поле, она пальнула по неопознанному объекту из дезинтегратора! Ведь она должна была идентифицировать приближающийся объект и выдать его изображение на монитор.
— Всё это — так, адмирал. Но в данном случае она сработала произвольно. Это какой-то нелепый случай. Мы как раз пытаемся с этим разобраться…
— Вы уж попытайтесь и разберитесь! Лома побери! Не слишком ли много, Кукс, сегодня у нас таких кислых случайностей. Сначала у всех орудий сбиваются прицелы. И заметь, Кукс, у всех сразу и у всех на одну и ту же величину. И нет, чтобы в другую сторону! Потом эта грёбанная автоматика… Словом, Кукс, пока мы с этим не разберёмся, нам ничего нельзя предпринимать. Ты понимаешь это, лома побери! Ведь мы так запросто друг друга перебьём. Может, это опять ежи что-то оригинальное придумали?
— Долго им придётся разбираться, — сказал Магистр, отключая монитор наблюдения, — Ну, а мы попробуем выяснить это прямо сейчас. Непонятно только, зачем им это понадобилось?
— Ты думаешь, это — они? — спросил я, догадавшись, что имеет в виду Магистр.
— А кто же ещё? Слышал, что сказал Вацлав Гомес: прицелы одновременно всех орудий сбились на одну величину и в одну сторону. Кто, кроме них, мог это сделать? — проворчал Магистр, набирая код, — Ох, не хочется мне общаться с этой личностью, в Схлопку его! Но деваться некуда.
На мониторе связи долго плясали разноцветные кривые, сменяющиеся звёздными россыпями и замысловатыми фигурами. Я уже подумал, что сеанс связи не состоится, когда на экране возникло несколько искаженное лицо известного нам деятеля ЧВП. Вопреки ожиданию, он не выказал ни малейшего удивления.
— Приветствую вас! Позвольте посочувствовать вам по поводу сорвавшейся операции.
Магистр даже поперхнулся от негодования, а я только покачал головой. Чего я только не насмотрелся за долгие годы работы хроноагентом, но вот такую наглость видел впервые. Магистр же не стал соревноваться со Старым Волком в ядовитости, а просто сказал ему скучным голосом (но я-то знал, что Фил говорит так, когда готов взорваться).
— Большое спасибо, именно сочувствие нам сейчас больше всего необходимо. Скажи только, ради какого геморроя вам это было нужно? Чего ради вы встали на сторону этих ежей?
Брови Старого Волка удивлённо полезли вверх. Он забавно склонил голову к правому плечу и недоумённо уставился на нас. Потом он пожал плечами и, вздохнув, проговорил:
— Я понял. Вы считаете, что это мы сбили прицелы и подставили под залп дезинтеграторов и лазеров батальон Деми и его корабль. Смею вас заверить, вы глубоко ошибаетесь. У нас нет и не было ни малейшего основания испытывать к этим ёжикам какие-либо симпатии. Больше того, мы тоже готовили свою операцию для оказания помощи Федеральному флоту. Но вы вступили в дело раньше, и мы решили не вмешиваться, чтобы избежать ненужных накладок. А уж то, что произошло, ни нашими, ни, тем более вашими, планами, я полагаю, не предусматривалось.
— И ты хочешь, чтобы я тебе поверил? — всё таким же скучающим голосом спросил Магистр.
— Знаешь, в мои планы не входит убеждать тебя, но… Кора! — позвал Старый Волк, — Будь добра, расскажи нашему коллеге, чем мы с тобой сейчас занимаемся.
На мониторе появилась красавица Кора Ляпатч, выходец из биологической Фазы, хроноагент прямого перемещения. Она плавно опустила длинные ресницы в знак приветствия и медленно, до невозможности красивым движением изумительной ручки откинула с высокого лба прядь каштановых волос. Сексуальна, как сама Эротика, Время побери! Про одних женщин говорят: «Увидеть такую и умереть не жалко!» А про такую хочется сказать иначе: «Переспать с такой и просыпаться не захочешь!» Я видел Клеопатру, за ночь любви с которой платили жизнью. И это — не красивая легенда, я видел это своими глазами. Так той Клеопатре до Коры Ляпатч весьма и весьма далеко. У Коры нет вызывающе-маняще-выпирающих форм, как у стандартной секс бомбы. В ней нет ничего такого, откровенно зазывного. Но… Всё в ней, в совокупности, отточенные по красоте, нарочито замедленные движения, выражение глаз, взгляд из-под длинных ресниц, осанка, посадка головы, любая мелочь говорят, что если с ней ляжешь, то вставать не захочешь.
Флот «зализал» полученные в первой схватке раны и начал вторую атаку. Начал и сразу же столкнулся с сюрпризом. Передовая группа «Ксенонов», атакующая малую планетку Эмпта-М, неожиданно потеряла управление и лишилась связи. Более того, спасательный катер, отправленный с флагманского «Протуберанца» к ближайшему бедствующему «Ксенону», пристыковался, но не смог открыть шлюз. Пришлось вскрывать обшивку. Когда спасатели проникли внутрь корабля, они обнаружили, что вся его команда и батальон десантников живы и невредимы, но вся, без исключения, электроника вышла из строя. Причина была простая: многочисленные короткие замыкания в схемах и проводке. Бортинженер доложил, что все полимерные пластики изменили структуру и свойства и стали проводниками. Это было невероятно, но против фактов не попрёшь. Вывод напрашивался сам собой. Ежи применили какое-то новое излучение. И оно, по всей видимости, было связано с низкими, дискообразными сооружениями, которые они воздвигли на поверхности Эмпты-М.
Потерявшие управление «Ксеноны» беспорядочно дрейфовали в пространстве. Надо было срочно снимать с них команды и десант, пока они не оказались в зоне поражения тяжелого оружия ежей. Федеральный флот приступил к спасательной операции. Неожиданно «Ксенон-XXXII» пришел в движение. На корабле включились двигатели, и он сумел уйти в «мёртвую зону», где стал недосягаемым для оружия ежей. Правда движения и манёвры «Ксенона» были какими-то судорожными и размашистыми. Словно фехтовальщик взял в руки вместо шпаги оглоблю и пытается изящно проделать фехтовальные приёмы. Бортинженер «Ксенона-XXXII» перевёл корабль на «ручное» управление, а командир батальона полковник Алексей Деми расставил десантников в нужных точках корабля, и они, используя приборы связи, встроенные в десантные скафандры, выполняли команды из центральной рубки.
Дело в том, что сами скафандры десантников были выполнены на основе не углеводородного, а кремниевого пластика, а вся электроника представляла собой один монокристаллический модуль, проводниками от которого служили напылённые с внутренней стороны скафандра металлические плёнки. Правда, мощность и, соответственно, дальность действия носимых передатчиков была весьма мала. Но для работы внутри корабля этого хватало.
«Ксенон-XXXII» совершил посадку на теневой стороне Эмпты-М. Точнее, просто грохнулся на поверхность планеты. Совершить посадку, управляя кораблём таким способом, всё равно, что расписаться телеграфным столбом. Корабль безнадёжно вышел из строя. Полковник Деми отправил во все стороны разведгруппы. Через час от них начали поступать донесения. Постепенно выяснилась следующая картина. На Эмпте-М было установлено тридцать три дисковидных излучателя. Вокруг них группировалось более четырёх тысяч ежей, вооруженных тяжелым оружием: более двухсот излучателей. Но самое главное, на теневой стороне планеты находился корабль ежей, с которого, судя по всему, поступала энергия на излучатели, преобразующие полимеры в проводник. Полковник прикинул и пришел к выводу, что флот ежей передал всю свою энергию на этот корабль, и сейчас этот флот откровенно беззащитен. В корабле, находящемся на Эмпте-М, по донесениям разведчиков, находилось не более пяти ежей, и люки были открыты. Было очень заманчиво захватить этот единственный, боеспособный корабль целым и невредимым. Но между этим кораблём и разбитым «Ксеноном» было три опорных пункта, где сосредоточилось около восьмисот ежей. Кроме того, там было двадцать четыре тяжелых излучателя. А у полковника Деми было после прошедших боёв чуть больше двухсот пятидесяти десантников. Если бы была связь с флотом! Полковник только махнул безнадёжно рукой и приказал батальону занять оборону и приготовиться к отражению атаки. Рано или поздно ежи обнаружат их. Десантникам в этом случае останется одно: продать свои жизни как можно дороже.
Вот тут-то, когда изнурённый полковник Деми «прилёг вздремнуть у лафета», и появился на сцене я. Я — это Матвей Кривонос, хроноагент первого класса. Мы долго «обсасывали» по косточкам сложившуюся ситуацию, моделировали всевозможные варианты её развития. Но ответ всегда получался однозначный. Необходимо любой ценой захватить корабль ежей. Через четверо суток к ежам подойдёт подкрепление, и соотношение сил станет далеко не в пользу Федерального флота. Ежи не только вернут себе утраченные позиции, но и вышибут людей с двух соседних систем. Всё придётся начинать даже не с нуля, а с минуса, с неизмеримо большими потерями.
Всё упиралось в отсутствие связи с флотом. Прорываться оставшимися силами через оснащенные тяжелыми излучателями укрепрайоны ежей, без огневой поддержки — безумная затея. Идеальным вариантом было бы управление огнём одного из линкоров или крейсеров непосредственно с КП батальона, самим полковником Деми. Но это было из области благих пожеланий, не более. Комбат не мог даже просто сообщить флагману о наличии корабля ежей на планете, дать целеуказания и своё место. Не говоря уже ни о чем другом. Много часов наши научно-технические эксперты перебирали различные варианты восстановления связи, но сами же давали себе отрицательные ответы. Я сидел и ломал голову вместе с ними. А время шло, и его оставалось всё меньше и меньше. Какие-то идеи у меня возникали, но они, большей частью, были из области доброкачественного бреда. Наконец, Магистр вздохнул и сказал:
— Собирайся, Матвей. Дальше тянуть уже нельзя, времени остаётся в обрез. Придётся тебе действовать, как говорится, в соответствии с обстановкой и надеяться на собственную изобретательность и интуицию.
— Ох, и не люблю я, Фил, соваться вот так: с разбегу, да в холодную воду, да головой на камни; авось, угожу между ними. Но деваться, действительно, некуда. Надо внедряться, а там: война манёвр подскажет. Хотя… На такие случаи лучше бы какого никакого экстру послать.
— А ты думаешь, я люблю такие случаи? Считай, что твоя операция уже сожрала у меня массу нервных клеток и прилично добавила седины. Знаю я и то, что экстр мы готовили специально для таких вот случаев. Но как раз сейчас никого из них не пошлёшь. Андрэ Злобин готовит операцию не менее серьёзную, и там счет уже пошёл на часы. Анри — на задании, а Мишель только-только вернулся. Ему ещё врубаться надо, а времени на это уже нет. Так что, Матвей, вся надежда на тебя, казак ты наш запорожский. Как у вас на Руси говорят? Старый конь борозды не испортит.
— Но ведь и глубоко не пашет, Фил.
— А глубоко и не надо. Главное — наладить связь с флотом.
— Думаю, что важнее, всё-таки, захватить корабль ежей…
— А как ты это без огневой поддержки сделаешь? И думать забудь! Положишь людей без толку, потом всю жизнь казнить себя будешь. Ну, хватит лирикой заниматься. Вперёд, Матвей, с нами Время!
Так я оказался на Эмпте-М, в разбитом корабле «Ксенон-XXXII». Подняв голову от «лафета», то есть, от пульта управления двигателями манёвра, на котором прикорнул полковник Деми, я увидел бортинженера Антуана Рахимова. Он копался в недрах блока связи.
— Как дела, Туан? — спросил я.
— А, проснулся, кёнель! note 3Кофе будешь?
— Ну его, в качу! Уже во рту от него вяжет. Как успехи, я спрашиваю?
— Да как бы тебе сказать, Лексей? С чего начать? С хорошего или с плохого?
— А что? У нас сейчас есть ещё что-то хорошее?
— Есть, — Антуан улыбнулся, — Удалось частично восстановить функции бортового компьютера. Теперь можно управлять корабельными орудиями.
— Ого! Живём! С меня — коробка коньяка.
— Подожди. До коньяка ещё надо суметь добраться. Главное-то не получается! — он стукнул кулаком по корпусу блока связи
— Что? Так ничего и не выходит?
— Ну, кое-что получилось. Я тут изуродовал несколько запасных скафандров и извлёк из них модули. Теперь блок ожил, и мы имеем связь в радиусе до трёхсот километров.
Я удивлённо посмотрел на инженера. Он сделал именно то, что я хотел ему предложить и о чем думал, готовясь к операции. А Рахимов, не замечая моего взгляда, взял в руку черный пластмассовый кубик размером с кулак. Ещё три таких же кубика лежали на столе.
— Но для того, чтобы связаться с флотом, нам нужен вот этот генератор. А они все накрылись, в том числе и запасные. У них, видишь ли, встроен изотопный аккумулятор. Когда пластик преобразовался в проводник, там произошло короткое замыкание, и — привет. Я надеялся, что хоть у одного из них аккумулятор окажется дохлым. Но нет. Чёрт бы побрал эту стопроцентную надёжность! А без этого генератора пытаться связаться с флотом, всё равно, что “ау” кричать.
— Ау, говоришь? А почему бы и не покричать?
Меня внезапно осенила шальная идея. Я встал и подошел к компьютеру.
— Давай, попробуем восстановить запись визуального наблюдения Эмпты до того, как мы попали под это дурацкое излучение.
Антуан пожал плечами и набрал на клавиатуре нужный код. На мониторе появилось изображение планеты. Я включил режим сканирования поверхности и через минуту нашёл то, что нужно. Яркая, блестящая точка. Сейчас надо было выяснить: что это такое? Многократное увеличение подтвердило мою догадку. Это было небольшое плато, покрытое чистым сверкающим льдом. Не замёрзшими газами, как всё вокруг, а именно замёрзшей при сверхнизкой температуре водой.
— Вот, Туан, то, что нам нужно.
— Что-то я не пойму тебя, Лёша, — пробормотал инженер.
— Издали это плато выглядит как яркая точка. Сейчас за Эмптой-М наблюдают очень внимательно. Если эта точка начнёт упорядоченно мигать, то это сразу заметят.
— А как мы заставим её мигать, да ещё и упорядоченно?
— Для этого мы возьмём в лазарете все простыни, окрасим их в черный цвет, сошьём в полотнища…
— Понял! Лёшка, ты — гений!
— Да, какой я, в качу, гений. Просто, я подумал: а каким ещё способом можно крикнуть “ау”, чтобы нас услышали.
Через три часа полотнища были готовы. Я оставил возле корабля один взвод и со всем десантом отправился на плато. Там я расставил по ледяной поверхности две роты с полотнищами, а одну роту расположил вокруг плато на случай появления ежей. Десантники по моей команде сворачивали и разворачивали полотнища. Около двух часов мы морзянкой непрерывно передавали одну и ту же фразу: «Ксенон-32 вызывает флагмана». Наконец в черном небе начала мигать яркая звёздочка. Видимо один из кораблей развернулся к нам кормой и на холостой тяге включал и выключал главный отражатель. Я прочитал: «Ксенон 32 отчетливо вас вижу передавайте своё сообщение адмирал Гомес».
Много часов подряд десантники морзянкой передавали сообщение. Я подробно изложил обстановку, план атаки, указал точные координаты целей, дал их характеристики и назначил время открытия огня ровно через сутки. Надо было дать моим солдатам хорошо отдохнуть перед боем. Ответ не заставил себя ждать. Мерцание звёздочки сложилось в следующую фразу: «Полковник Деми вас понял хорошо план одобряю занимаем исходные позиции огонь будет открыт время Ч действуйте адмирал Вацлав Гомес».
К назначенному времени две роты заняли исходные позиции для атаки. Третью роту под командой старшего сержанта Стаховича (убыль офицеров после первых дней боёв была невосполнимая) я отправил в обход с задачей отвлечь на себя часть сил ежей. Рота Стаховича давно уже исчезла, растворилась во тьме, а мы сидели в окопах, и я следил за временем. До огневого удара нашего флота оставалось чуть меньше часа. Окопы, это только так сказано. На самом деле это были только траншеи, отрытые в снегу. И не в снегу даже, а в замёрзших газах. Терпеть не могу воевать на этих периферийных планетах. Эти снежные траншеи позволяют только скрываться в них до поры, до времени. Никаких защитных функций они, в отличие от добротных окопов, отрытых в надёжном грунте, не выполняют. Скорее, наоборот. Выстрелы, попадая в бруствер, вызывают в этих траншеях настоящие наводнения. И тут, вместо того, чтобы припасть плотнее к земле, надо срочно выскакивать наверх. Иначе космический холод быстро сделает своё дело, и останешься ты вмороженным в лёд на веки вечные, как грешник в Коците.
Цифры на дисплее сменяли одна другую, и совсем мало времени оставалось до того момента, когда по укреплениям ежей ударят импульсные дезинтеграторы «Протуберанцев» и «Орионов». В этот момент слева атакует Стахович, отвлекая на себя внимание и огонь тех ежей, которые уцелеют после огневого налёта. И тогда засвистят турбины наших боевых машин, и две роты поднимутся в атаку. Двадцать, самое большее тридцать минут, и мы будем возле корабля ежей. Цифры продолжали сменять одна другую. Вот, сейчас… Я ещё раз отрегулировал свой прибор наблюдения и опустил светофильтр.
Справа, слева и сзади взметнулись несколько гигантских столбов ослепительно-белого пламени, и мощная ударная волна властно припечатала меня к крупнокристаллическому замёрзшему газу. Это ударили импульсные дезинтеграторы нашего флота. Но ударили они по нашим позициям и по разбитому, но ещё живому, «Ксенону-XXXII»! Что это? Ошибка наводчиков? Или это — моя ошибка? Нет, я трижды проверил координаты целей, прежде чем составил донесение. Вслед за дезинтеграторами ударили нейтринные лазеры. И тоже по нашим позициям! Надо было срочно выводить из-под огня тех, кто ещё остался жив.
Через десять минут я уже мог оценить, какой урон причинила нашему батальону эта «огневая поддержка». От двух рот осталось всего тридцать два человека, уничтожены все боевые машины. И самое главное, уничтожен наш корабль. Теперь ежи могут взять нас голыми щупальцами. Два залпа их тяжелых излучателей, и с нами будет покончено навсегда. Что же произошло, Время побери!? Но как это узнаешь? И каких ещё нам ждать сюрпризов? Связи-то нет и теперь уже не будет.
— Полковник! Ежи атакуют! — услышал я голос одного из десантников.
Точно! По тому участку, где ещё совсем недавно были наши позиции, перекатывались цепи ежей. Что ж, нам осталось одно: погибнуть с честью на этой ледяном поле Эмпты-М. Отступать нам всё равно некуда.
— К бою! — скомандовал я.
Понеся от нашего огня ощутимые потери, ежи откатились назад, начали перегруппировываться и готовить маневры для охвата. Умеют воевать, ничего не скажешь! Скоро они начали вторую атаку. Действовали они смело, словно знали, что у нас нет и не будет никакой поддержки. Впрочем, они всегда так действовали. И вот в самый разгар боя, когда мы уже потеряли треть от остававшейся горстки, я вдруг услышал старшего сержанта Стаховича:
— Полковника Деми вызывает старший сержант Стахович! Полковник Деми, ответьте Стаховичу!
— Слышу тебя, Билл! — отозвался я, — Всё пропало! Уноси ноги и занимай оборону, сейчас они и за тебя возьмутся.
— Полковник! Мы захватили их корабль!
— Что? — я не поверил своим ушам, — Что ты сказал, Билл? Повтори!
— Мы захватили их корабль! Когда наши ударили, мы прошли между двумя группами ежей, потрепали их и вышли к кораблю. Захватить его оказалось плёвым делом. Держу круговую оборону и пытаюсь разобраться в его вооружении. Во всяком случае, их дисковые излучатели я уже погасил. Жду вас.
— Не жди, Билл! Наши промазали и врезали прямо по нам и кораблю. Нет ни батальона, ни «Ксенона». У меня осталось только двадцать человек, а сейчас и им крышка будет.
Говоря последнюю фразу, я наблюдал, как ежи выкатывают на боевые позиции черные цилиндры мощных излучателей. Два их залпа, и нам действительно будет крышка.
— Где вы, полковник? Иду к вам на помощь!
— Не дури, Билл! Нам уже не поможешь. Спасай своих людей и держи корабль, раз уж удалось его захватить. Может быть наши успеют подойти.
— Полковник! У нас тут один умелец есть. Говорит, что вроде понял, как этот корабль поднять можно…
— Вот, пусть и попробует! Прощай, Билл! Не поминай лихом. Живите, ребята!
А ежи уже наводили на нас свои цилиндры, а мы ничем не могли им помешать. Разве, что… А в самом деле, чем ждать смерти, уткнувшись мордой в снег… Я вскочил.
— В атаку! За мной, ребята! Погибать, так с музыкой! Пусть ежи увидят, как земляне умирать умеют!
Мои десантники вскочили, и мы, матерясь и стреляя на ходу, устремились на позиции ежей. Неосмотрительно выдвинувшиеся вперёд ежи сразу нашли свою смерть под нашими выстрелами. Зато те, которые копались возле излучателей, засуетились быстрее. Но в самый последний момент, когда по черным цилиндрам уже побежали синие искры разряда, я успел заметить, как горизонт озарился бледно-голубым заревом, и в черное небо устремился столб сиреневого пламени. Умелец Стаховича всё-таки поднял корабль в космос!
Это было последнее, что я увидел на Эмпте-М. Очнулся я уже в пункте внедрения на столе, а за пультом колдовала рыженькая Ненси. Магистр, когда я пришел докладывать ему о завершении операции, был мрачнее осеннего неба. Он выслушал меня, не прерывая, и вопреки обыкновению не достал из бара бутылочку «Столичной», чтобы спрыснуть завершение работы. Вместо этого он вздохнул и спросил:
— Скажи мне, Матвей, сколько лет мы с тобой работаем? Я имею в виду, локальных.
— Хм? Да как-то не считал, — удивился я, с чего это вдруг Магистра потянуло на лирические воспоминания, — Где-то около тридцати…
— Если быть точным, через три месяца тридцать два года будет, — уточнил Магистр и тут же вновь спросил, — А скажи мне, Матвей, сколько раз за эти годы у нас полностью проваливались операции?
— Такого я не припомню. Только к чему этот разговор, Фил? Да, ребята на линкорах и крейсерах облажались, пальнули не туда, батальон угробили. Что ж, а ля гер ком а ля гер (на войне, как на войне). Там всякое бывает, и такое — тоже. Ты и сам это знаешь. Тут надо ещё разобраться, почему так вышло? Но главное-то сделано! Корабль у ежей мы угнали: целенький, здоровенький! Правда, скажем прямо, вышло это случайно. Но, как говорится, победителей не судят.
— Победителей? Целенький, здоровенький? Ах, да! Ты же главного не знаешь. Если бы так, Матвей. Пока ты в пункте внедрения приходил в норму, этот корабль с одного из «Протуберанцев» в упор расстреляли из дезинтегратора. От него даже атомов не осталось, одни фотоны. Вот тебе и целенький, здоровенький!
— Лихо! — я даже присвистнул, — С чего это они вдруг с ним так поступили? А! Понятно. Связи-то не было. Откуда им было знать, что на этом корабле люди? Хотя… Могли бы и догадаться. С чего это вдруг одиночный корабль ежей прёт на линкоры? За ежами таких глупостей раньше не замечалось. Что-то здесь не так.
— Вот именно, Матвей. Что-то здесь не так, а что конкретно, в этом нам предстоит ещё разобраться. Адмирал Гомес как раз сейчас этим и занимается. Посмотрим, как это у него получается.
— Слушай, Фил. А может быть, это я напортачил, когда вычислял координаты целей?
— Нет, здесь всё чисто. Это наши аналитики, извини, проверили в первую очередь. Ты сработал на все сто пятьдесят. Никто, наверное, не додумался бы организовать связь с флотом таким образом. Это войдёт в учебный курс хроноагентов как метод Кривоноса.
На мониторе, тем временем, появилось изображение боевой рубки «Протуберанца-VII» — флагманского линкора Федерального флота. Адмирал Вацлав Гомес имел вид ещё более мрачный, чем у Магистра в момент нашей встречи. На большом мониторе была выведена карта той части Эмпты-М, где разворачивались наши действия, и где героически погиб батальон полковника Деми. Я обратил внимание, что укрепления ежей нанесены с большой точностью. На соседнем мониторе менялись диаграммы и цифровые характеристики исходных данных для стрельбы, выданных центральным компьютером флагмана. Адмирал, совместил программы, и сразу стало видно, что точки прицеливания идеально совпадали с укреплениями ежей. Вацлав Гомес бессильно уронил голову на ладони.
У меня сложилось впечатление, что если бы не огромная ответственность, возложенная на него, как на командующего флотом Федерации, Вацлав Гомес сейчас застрелился бы. После тягостной паузы он повернулся к монитору связи:
— Кукс! Выяснили, кто дал команду на уничтожение одиночного корабля ежей?
На мониторе появилось лицо офицера.
— Адмирал! Никто этой команды не давал. Сработала автоматика противометеорной защиты…
— Автоматика!? И вместо того, чтобы включить защитное поле, она пальнула по неопознанному объекту из дезинтегратора! Ведь она должна была идентифицировать приближающийся объект и выдать его изображение на монитор.
— Всё это — так, адмирал. Но в данном случае она сработала произвольно. Это какой-то нелепый случай. Мы как раз пытаемся с этим разобраться…
— Вы уж попытайтесь и разберитесь! Лома побери! Не слишком ли много, Кукс, сегодня у нас таких кислых случайностей. Сначала у всех орудий сбиваются прицелы. И заметь, Кукс, у всех сразу и у всех на одну и ту же величину. И нет, чтобы в другую сторону! Потом эта грёбанная автоматика… Словом, Кукс, пока мы с этим не разберёмся, нам ничего нельзя предпринимать. Ты понимаешь это, лома побери! Ведь мы так запросто друг друга перебьём. Может, это опять ежи что-то оригинальное придумали?
— Долго им придётся разбираться, — сказал Магистр, отключая монитор наблюдения, — Ну, а мы попробуем выяснить это прямо сейчас. Непонятно только, зачем им это понадобилось?
— Ты думаешь, это — они? — спросил я, догадавшись, что имеет в виду Магистр.
— А кто же ещё? Слышал, что сказал Вацлав Гомес: прицелы одновременно всех орудий сбились на одну величину и в одну сторону. Кто, кроме них, мог это сделать? — проворчал Магистр, набирая код, — Ох, не хочется мне общаться с этой личностью, в Схлопку его! Но деваться некуда.
На мониторе связи долго плясали разноцветные кривые, сменяющиеся звёздными россыпями и замысловатыми фигурами. Я уже подумал, что сеанс связи не состоится, когда на экране возникло несколько искаженное лицо известного нам деятеля ЧВП. Вопреки ожиданию, он не выказал ни малейшего удивления.
— Приветствую вас! Позвольте посочувствовать вам по поводу сорвавшейся операции.
Магистр даже поперхнулся от негодования, а я только покачал головой. Чего я только не насмотрелся за долгие годы работы хроноагентом, но вот такую наглость видел впервые. Магистр же не стал соревноваться со Старым Волком в ядовитости, а просто сказал ему скучным голосом (но я-то знал, что Фил говорит так, когда готов взорваться).
— Большое спасибо, именно сочувствие нам сейчас больше всего необходимо. Скажи только, ради какого геморроя вам это было нужно? Чего ради вы встали на сторону этих ежей?
Брови Старого Волка удивлённо полезли вверх. Он забавно склонил голову к правому плечу и недоумённо уставился на нас. Потом он пожал плечами и, вздохнув, проговорил:
— Я понял. Вы считаете, что это мы сбили прицелы и подставили под залп дезинтеграторов и лазеров батальон Деми и его корабль. Смею вас заверить, вы глубоко ошибаетесь. У нас нет и не было ни малейшего основания испытывать к этим ёжикам какие-либо симпатии. Больше того, мы тоже готовили свою операцию для оказания помощи Федеральному флоту. Но вы вступили в дело раньше, и мы решили не вмешиваться, чтобы избежать ненужных накладок. А уж то, что произошло, ни нашими, ни, тем более вашими, планами, я полагаю, не предусматривалось.
— И ты хочешь, чтобы я тебе поверил? — всё таким же скучающим голосом спросил Магистр.
— Знаешь, в мои планы не входит убеждать тебя, но… Кора! — позвал Старый Волк, — Будь добра, расскажи нашему коллеге, чем мы с тобой сейчас занимаемся.
На мониторе появилась красавица Кора Ляпатч, выходец из биологической Фазы, хроноагент прямого перемещения. Она плавно опустила длинные ресницы в знак приветствия и медленно, до невозможности красивым движением изумительной ручки откинула с высокого лба прядь каштановых волос. Сексуальна, как сама Эротика, Время побери! Про одних женщин говорят: «Увидеть такую и умереть не жалко!» А про такую хочется сказать иначе: «Переспать с такой и просыпаться не захочешь!» Я видел Клеопатру, за ночь любви с которой платили жизнью. И это — не красивая легенда, я видел это своими глазами. Так той Клеопатре до Коры Ляпатч весьма и весьма далеко. У Коры нет вызывающе-маняще-выпирающих форм, как у стандартной секс бомбы. В ней нет ничего такого, откровенно зазывного. Но… Всё в ней, в совокупности, отточенные по красоте, нарочито замедленные движения, выражение глаз, взгляд из-под длинных ресниц, осанка, посадка головы, любая мелочь говорят, что если с ней ляжешь, то вставать не захочешь.