Страница:
– О каких скестах ты говоришь? – спросил его Сандер, морщась от боли в ребрах. – О тех кислотных существах, которые похожи на детей и сияют изумрудными огнями?
– Гримманд Хоннинскрю, – заговорил Бринн, перебивая гравелинга. – История, о которой говорил юр-Лорд, известна и среди моего народа. Я – Бринн из племени харучаев, как и эти воины: Кайл, Стилл, Герн, Кир и Хигром. Я называю тебе наши имена в знак доброй памяти о твоих сородичах. – Поймав быстрый взгляд Хоннинскрю, Бринн мягко добавил:
– О Великан, я вижу, ты не один.
Не обращая внимание на Сандера и Бринна и почти не осознавая своих действий, Кавинант подошел к гиганту и коснулся его руки, словно хотел увериться, что Хоннинскрю не являлся частью серебристого сияния и иллюзией тоски. Но онемевшие пальцы ничего не чувствовали. Он заставил себя забыть о прошлом.
Великан с симпатией посмотрел на него:
– Да, твоя история будет песней великой печали. Я выслушаю ее… Когда придет время. Он резко повернулся:
– Бринн из харучаев, ты открыл мне свое имя и имена твоих друзей. Это честь для меня. Я рад обменяться с вами именами и рассказами. Такого удовольствия мы не имели долгое время. Ты прав, я не один. Выходите! – крикнул он через плечо.
Из темноты к ним зашагали три огромные фигуры. Первой подошла женщина – удивительно красивая и строгая. Она немного уступала в росте Гримманду и имела полное вооружение воина. Ее облачение состояло из лат, кожаных легтинсов и кольчуги с налокотниками; на поясе висели шлем и меч в незатейливых ножнах, на плече виднелся круглый щит.
Хоннинскрю почтительно поклонился ей, повторил имена, услышанные от Бринна и Кавинанта, а затем сказал:
– Это Первая в Поиске. Она – та, кому я служу. Следующим был безбородый Великан. Старый шрам, похожий на рубец от меча, пролегал под его глазами через искалеченный нос. По виду и одежде он напоминал Хоннинскрю. Его звали Тросом-Морским Мечтателем. Как и Гримманд, он не имел оружия и нес большой мешок с припасами.
Четвертый Великан был калекой. При желании Кавинант мог бы дотянуться до его головы рукой. Согнутый торс казался надломленным посередине. Мускулистые руки напоминали толстые ветви, увитые лианами вен. Прищуренные глаза, бесформенный нос и кривой рот придавали его лицу уродливый вид. Короткий ежик волос на голове стоял прямо, словно остолбенев от шока. Но, когда гигант усмехался, его взгляд становился веселым и мягким; и, несмотря на некрасивую внешность, этот Великан вызывал глубокую симпатию.
Хоннинскрю назвал имя искалеченного гиганта:
– Это Красавчик.
Красавчик? Неужели ему даже не дали второго имени?
– Да-да, Красавчик, – добавил коротышка-Великан, как будто читая мысли Кавинанта. – Его смех прозвучал как журчание чистого ручья. – Мне предлагали множество других имен, но ни одно из них не подходило для моего первого имени. – Его глаза сверкнули затаенным весельем. – Подумай об этом, друг, и ты поймешь мои чувства.
– Нам лучше отложить на время беседу, – сказала Первая в Поиске, и в ее голосе зазвенели металлические нотки. – Сейчас мы должны либо отступать, либо защищаться.
Кавинанта переполняли вопросы. Ему хотелось узнать, откуда пришли Великаны и почему они оказались здесь. Но тон женщины-воина вернул его к реальным событиям и напомнил о грозящей опасности. Осмотревшись по сторонам, он увидел мерцание зеленых огней, которые стягивалась вокруг них, как петля аркана.
– Вряд ли нам удастся убежать, – бесстрастно сказал Бринн. – Их слишком много.
– Да, – проворчал Хоннинскрю. – Эти скесты согнали нас в кучу, как стадо коров.
– Значит, мы должны приготовиться к обороне, – подвела итог Первая.
– Подождите минуту, – произнес Кавинант, прорываясь сквозь путаницу мыслей. – Вы называете их скестами, то есть что-то знаете о них. Может быть, расскажете нам об этих существах перед боем?
Взглянув на Первую, Хоннинскрю пожал плечами:
– Знание – это тонкая штука. Нам ничего не известно об обитателях этих мест. Но мы слышали рассказы о болотных существах, которые сияют зелеными огнями. Они называют себя скестами. Цель их существования состоит в поклонении ужасному чудищу, для которого они собирают жертвы. Нам не известно имя этого существа.
– Мы называем его люкером, – с оттенком отвращения сказал Бринн.
– А это место зовется Сарангрейвской Зыбью, – хриплым голосом добавила Линден. – Его тоже можно считать живым и злобным чудищем.
Дни непрерывного контакта со Злом и ужасами болот измотали ее до предела.
– Откуда же вам известно о скестах? – спросил Кавинант у Хоннинскрю. – И как вы понимаете их язык?
– Все очень просто, – ответил Великан. – Мы обладаем способностями к языкам и знаем речь народов, с которыми торгуем. О скестах нам рассказали элохимы, но их сведения не принесли нашей группе особой пользы.
Элохимы? Кавинант вспомнил это слово. Впервые он услышал его от Идущего-За-Пеной. Чувство опасности усилилось. Он надеялся, что сведения Великанов помогут им уклониться от битвы, однако это надежда не оправдалась.
– Совместная оборона не принесет вам ничего хорошего, – сказал он, взглянув Великану в глаза. – Вы должны держаться подальше от нас.
"Хватит того, что из-за меня погиб Идущий-За-Пеной”.
– Если вам удастся прорваться сквозь их кольцо, они не будут преследовать вас. Я – единственный, кто им нужен. – Его руки конвульсивно подрагивали. – Но у меня есть к вам одна просьба. Возьмите моих друзей с собой.
– Кавинант! – закричала Линден, и в ее голосе прозвучала такая ярость, словно он только что выразил желание покончить с собой.
– О Томас Кавинант, – со смехом ответил Красавчик. – Оказывается, ты плохо знаешь Великанов.
– Юр-Лорду известно, что его жизнь находится под защитой харучаев, – бесстрастно произнес Бринн. – Мы не оставим его. Древние Великаны Прибрежья тоже не бросили бы людей в беде, но вы никак не связаны с нами. Мы не хотим становиться причиной ваших страданий и гибели. Поэтому вам действительно лучше уйти.
– Да! Мы просим вас! Уходите! – настаивал Кавинант.
Нахмурив лоб, Хоннинскрю спросил харучая:
– Почему юр-Лорд так уверен, что скестам нужен только он?
Бринн вкратце рассказал Великанам о люкере Сарангрейвской Зыби. Выслушав объяснение. Первая отвязала шлем с пояса и надела его на голову.
– Решено. Наш Поиск должен засвидетельствовать это. Давайте найдем место, пригодное для обороны.
Бринн кивнул на северо-восток, откуда исходило яркое сияние. Взглянув в этом направлении. Первая выразила свое согласие:
– Хорошо.
Она повернулась и зашагала по берегу ручья. Харучаи потянули за собой Кавинанта, Линден, Сандера и Холлиан. Пока отряд следовал за Первой, Хоннинскрю и Морской Мечтатель прикрывали их отход с флангов, а Красавчик замыкал шеренгу.
Кавинант не сопротивлялся. Его парализовало страхом. Люкер знал о нем и хотел его силу, а значит, их ожидала битва или смерть. Но Линден, Сандер и Холлиан… И Великаны…
Он вспомнил, как Идущий-За-Пеной вошел в лаву Горячего Убийцы – отдав свою жизнь за него. Нет, Кавинант не мог допустить повторения этих жертв. Если бы кто-то из его друзей погиб, он сошел бы с ума.
А скесты продолжали погоню. Они стекались со всех сторон, создавая плотное кольцо, сквозь которое невозможно было прорваться. Они не только приближались, но и ряды их множились. Хоннинскрю сказал, что их гнали как стадо коров – гнали к свету.
«О дьявол!»
Перламутровое сияние блистало перед ними, рассеивая ночь серебристым заревом. Кавинант догадывался, что вода мерцала так из-за близости его кольца. Отряд подошел к слиянию проток и ручьев. Джунгли с левой стороны отступали вверх по длинному пологому склону холма, подножие которого покрывали колючие вьющиеся растения и торчащие корни. Справа простиралось озеро. Зарево, переливающееся над поверхностью воды, казалось жутким сверхъестественным испарением. Концентрированный свет придавал окружающей их тьме мистический оттенок вампиризма. В нем чувствовались печаль и ужас погребальной панихиды.
Чуть дальше вдоль холма виднелась полоса изумрудных огней. Вязкий зеленый свет пробегал по шеренгам скестов, освещая их детские фигуры. Они образовали подкову, которая шла от берега озера к вершине холма, а затем по дуге окружала отряд и вновь примыкала к воде.
Великанша остановилась и осмотрела местность.
– Нам надо перебраться на другой берег озера.
– Нет! – тут же ответила Линден. – Мы будем убиты в воде.
Первая мрачно нахмурила брови.
– Выходит, что место для битвы выбрал кто-то другой, а не мы, – сказала она после краткого раздумья.
Сарангрейвская Зыбь ответила ей молчанием. Стиснутые легкие Красавчика тихо посвистывали при каждом вдохе. Холлиан поддерживала Сандера, который кусал себе губы от боли в груди. Линден окончательно запуталась в нитях паники. Лица харучаев выглядели как маски смерти. А воздух начал наполняться тихим и невыносимым воем люкера.
Усиливаясь и набирая высоту, он заструился в горло Кавинанта, словно болотная вода. Скесты медленно приближались. Дыхание царапало кожу, как рой разъяренных муравьев. Яд хлынул к сердцу волной холодного озноба.
Морской Мечтатель прижал руки к ушам, но быстро понял, что так ему этого вопля не заглушить. Крик люкера рвался в его легкие сквозь стиснутые зубы.
Харучаи спокойно и не спеша развязали вязанки хвороста. Каждый из них взял по несколько ветвей, а остатки они предложили Великанам. Морской Мечтатель недоуменно покачал головой, но Красавчик набрал в кулак дюжину длинных сучьев и посоветовал Хоннинскрю сделать то же самое. Ветки выглядели в их руках как тонкие травинки.
Судя по мимике Линден, она что-то говорила им, однако вопль люкера заглушал ее голос.
Скесты надвигались, словно волна зеленой порчи. Не обращая внимание на удушье, Бринн закричал:
– Ну, что? Освоились с этим визгом? Теперь разберемся со скестами.
Великанша взглянула на него, потом осмотрелась вокруг и выхватила меч из ножен. Огромный клинок разрезал воздух над ее головой.
– Камни и Море! – хрипло прокричала она боевой клич. И Кавинант, который знал историю Великанов, ответил ей песней:
– Теперь я вижу, что ты действительно знал Великанов. Вопль люкера резонировал в ее горле.
– Отныне я буду звать тебя Другом Великанов. С этих пор мы вместе – ив горе и в радости.
Друг Великанов. Кавинант едва не зарыдал, услышав этот титул. Обитатели Прибрежья называли так Деймона, отца Лорика – того, кто предсказал их гибель.
Однако время торопило. Скесты подступали все ближе и ближе. Кавинант согнулся пополам от приступа кашля. Изумрудные огни ослепляли его и мешали сделать вдох. Вой люкера вибрировал в костях и мозгу. Мысли кружились в голове, словно вихрь осенней листвы – Друг Великанов, Кевин, Деймон; какие-то имена в зеленых кольцах света. Линден. Марид. Яд.
Яд яд яд яд.
Вытянув ветви перед собой, Бринн и Кир пошли по краю озера к подступавшим скестам. Остальные харучаи вели отряд следом. Пот затекал в глаза Красавчика, заставляя его моргать и гримасничать, как безумца. Великанша сжимала рукоятку меча обеими руками и время от времени размахивала им над головой.
Изнемогая от головокружения, Кавинант шел только потому, что его поддерживал Хигром.
Яд. Марид. Клыки.
Прокаженный, отвергший нечистоту.
Они приближались к болотным “младенцам”. Все ближе, и ближе, и ближе…
Внезапно Морской Мечтатель с яростным воплем побежал на скестов.
– Стой, Великан! – закричал ему Бринн и бросился следом.
Мощным ударом ноги Морской Мечтатель раздавил одно из существ. Болотный “младенец” лопнул, брызнув кислотой и струями огня.
Агония боли взвилась вверх по ноге Великана. Он пошатнулся, открыл рот, но ни одного звука не вышло из его горла. Вспышка интуиции дала Кавинанту понять, что Трос был немым.
Морской Мечтатель начал падать на скестов.
Вой люкера дрожал и пузырился, как алчность зыбучих песков.
Отбросив ветви, Бринн схватил Великана за руку. Упираясь ногами в землю, он развернул Морского Мечтателя, и тот упал на траву и торчащие корни. В следующий миг к ним присоединился Красавчик. С изумительной легкостью калека взвалил раненого друга на плечи. Лицо Троса исказилось от боли. Он уцепился за шею Красавчика и позволил ему унести себя.
В это время Кир начал битву. Ударом ветви он проколол одного из кислотных существ, и огненная вспышка расщепила палку пополам. Харучаи метнул острые обломки в ближайшего скеста. Когда тот сгорел, Кир выхватил из охапки новую ветку и напал на следующего “младенца”.
Стилл и Бринн присоединились к нему. Издав боевой клич, Хоннинскрю с плеча смел полдюжины существ и отбросил загоревшиеся сучья в толпу маленьких тварей. Через несколько минут в петле люкера открылся проход.
Яростный вой усилился, раздирая легкие, как когтями.
Хигром поднял Кавинанта и потащил его через брешь в кольце нападавших скестов. Кайл следовал за ними, охраняя Линден. Бринн и Кир, используя последние запасы ветвей, держали проход открытым. Хоннинскрю и Первая быстро пробежали мимо изумрудных огней. За ними шагал Красавчик, несший на спине Морского Мечтателя.
Он едва успел пройти, потому что у харучаев кончились ветви. Подгоняемые неуемным визгом люкера, скесты начали закрывать проход.
Стилл прыгнул в узкую щель и поймал Холлиан, которую ему перебросил Герн. Затем таким же образом харучаи переправили и Сандера. Бринн, Кир и Герн одновременно взвились в воздух и, пролетев над скестами, благополучно выбрались из огненного кольца.
Кислотные “младенцы” рванулись в погоню. Люкер завопил от негодования и ярости.
– Вперед! – прокричала Первая, но ее призыв угас в лютом вое.
Великаны побежали по берегу озера. Красавчик, несший товарища, двигался с проворством харучаев. Отряд людей последовал за ними. Сандер и Холлиан поддерживали друг друга, а по бокам их охраняли Герн и Стилл. Бринн и Хигром помогали Кавинанту.
И только Линден стояла на месте. От удушья и ужаса ее лицо выглядело гипсовой маской. Повернувшись к ней, Кавинант увидел тот же взгляд, который застыл на ее лице у кровати связанной Джоан. Взгляд парализованной жертвы.
Кайл и Герн подхватили ее под руки и потащили вперед. Она начала сопротивляться. Ее губы шептали безмолвное предупреждение.
– Берегись! – закричала Первая.
Холлиан завизжала. Бринн и Хигром рывком развернулись к озеру. Кавинант оглянулся, посмотрел на воду, и его ноги подогнулись от страха. Если бы не поддержка харучаев, он упал бы на землю.
Поверхность озера вспучилась и выбросила вверх массивную струю. Вода тут же превратилась в огромное щупальце, которое искрилось сотней тысяч призрачных огней. Оно тянулось к берегу и шарило в воздухе десятками длинных отростков-пальцев, словно рука завывавшего люкера.
Извиваясь кольцами, как змея, щупальце рванулось к людям, стоящим у воды.
«О Боже! Линден!»
Она беспомощно захныкала и попыталась убежать. Кайл и Кир тянули ее, но Линден бессознательно сопротивлялась, потеряв от страха рассудок.
Вздрогнув от ужаса, Кавинант увидел, что ее левая нога застряла в развилке корня. Харучаи продолжали тянуть Линден за собой. Ее рот раскрылся в крике. Лодыжка сломалась. Ликующий вой люкера впился в рану, слизывая боль и страх, как язык вампира.
Сияющее щупальце метнулось к Линден. Прикрывая свою подопечную. Кайл принял удар на себя. Щупальце вцепилось в харучая длинными жидкими отростками-пальцами и отшвырнуло прочь – под ноги приближающихся скестов.
Дети ада медленно надвигались на людей и Великанов, словно изумрудная волна прилива. Линден корчилась от боли и никак не могла высвободить застрявшую ногу.
Щупальце качнулось в сторону, отбросив Кира. Дорогу к Линден преградил Хоннинскрю. Кавинант собрался с силами и сделал шаг вперед, но Бринн и Хигром удержали его за руки.
Внезапно им овладела ярость. Поток яда ослепил его разум, и дикая магия вырвалась на свободу, разметав харучаев в стороны.
Жидкое щупальце нависло над Линден. Хоннинскрю повис на лапе люкера и прижал ее к земле. Из-под Великана забили фонтаны сияющих брызг. Струи воды обвились вокруг него кольцами, поднимая в воздух и выкручивая, как мокрую тряпку. Хоннинскрю закричал от адской боли. Щупальце злобно швырнуло его на землю. Он ударился о твердый грунт, подпрыгнул, снова упал и затих в неестественной позе.
А щупальце снова потянулось к Линден.
Пылая яростью, как факел, Кавинант рванулся навстречу. Его разум разразился хаосом мелькающих образов. Он видел, как упали Бринн и Хигром; он знал, что, возможно, нанес им ранения. И вновь перед глазами сверкнули ядовитые зубы Марида. Они терзали его предплечье, требуя убийств и всплеска силы, которую Кавинант не мог контролировать.
Щупальце люкера почти накрыло Линден. Ужас сжал горло Кавинанта, и все его страхи преобразились в сияние дикой магии, которой он больше не владел. Если бы он нанес удар по этому щупальцу, луч силы поразил бы и Линден. Закричав от отчаяния, Кавинант погасил серебристое пламя.
Пальцы люкера вцепились в волосы жертвы и потащили ее в озеро. Но сломанная лодыжка продолжала цепляться за развилку корня. Щупальце сделало рывок. Тело Линден вытянулось в струнку, а затем ее нога освободилась.
«Я убью тебя, ублюдок!»
Кавинант прыгнул вперед. Вой сжал его легкие. Он больше не мог дышать.
Выхватив на бегу крилл Лорика, Кавинант сорвал с него тряпку и сжал горячую рукоятку. Его атака была порывом ярости и безумия. Кинжал, как лезвие из белого огня, вонзилось в жидкое щупальце.
Воздух содрогнулся от крика боли. Лапа люкера выпустила Линден и рванулась назад, едва не вырвав крилл из руки Кавинанта. Серебристое сияние потекло из раны, как лунный свет. Щупальце взметнулось к темному ночному небу.
Плотные струи обвились вокруг него и оторвали от земли. Кавинант упрямо сжимал рукоятку крилла. На краткий миг люкер вознес его к небесам, а затем швырнул в сияющую воду. Он потащил Кавинанта вниз, словно озеро не имело дна. Холод жег кожу. Давление рвало барабанные перепонки. Темнота вливалась в разум, как вода в трюм гибнущего судна. Люкер разрывал его пополам.
Но гемма крилла сияла ровно и мощно. Крилл Лорика! Оружие против Зла! Непобедимое оружие!
Кавинант вонзил лезвие в кольцо воды на своей груди. Хватка люкера ослабла. Кровь невидимой твари омыла его лицо.
Он продолжал спускаться вниз, падая в бездну, которая была под стать неимоверной алчности люкера. Дыхательный рефлекс выворачивал его легкие наизнанку. Вода и холод грызли кости, а давление пятнало тьму красными полосами, похожими на шрамы неудач, порчу Солнечного Яда и смех Презирающего, который мог теперь наслаждаться своим триумфом.
«Нет!»
Линден угрожала опасность.
Нет!
Воспользовавшись тем, что люкер ослабил хватку, Кавинант развернулся к полупрозрачному щупальцу. Бесконечное падение лишало его сил, но верный крилл побуждал к борьбе и действию.
Со всей страстью измученного сердца – со всем своим знанием о ярости, яде и дикой магии – он пропорол сияющим лезвием водянистое щупальце люкера. Раскаленный клинок вошел в студенистую плоть по самую рукоятку.
Внезапно глубины озера озарились огнем. Вода загорелась белым пламенем, в котором исчезли и щупальце и люкер.
По-прежнему сжимая крилл в руке, Кавинант ничего не видел – даже сияющей геммы кинжала. Сначала его ослепила вспышка огня, а затем сознание заполонилось мраком кислородного голодания. На какое-то время он потерял ориентацию в пространстве.
Грудь распирало от желания сделать вдох.
– Гримманд Хоннинскрю, – заговорил Бринн, перебивая гравелинга. – История, о которой говорил юр-Лорд, известна и среди моего народа. Я – Бринн из племени харучаев, как и эти воины: Кайл, Стилл, Герн, Кир и Хигром. Я называю тебе наши имена в знак доброй памяти о твоих сородичах. – Поймав быстрый взгляд Хоннинскрю, Бринн мягко добавил:
– О Великан, я вижу, ты не один.
Не обращая внимание на Сандера и Бринна и почти не осознавая своих действий, Кавинант подошел к гиганту и коснулся его руки, словно хотел увериться, что Хоннинскрю не являлся частью серебристого сияния и иллюзией тоски. Но онемевшие пальцы ничего не чувствовали. Он заставил себя забыть о прошлом.
Великан с симпатией посмотрел на него:
– Да, твоя история будет песней великой печали. Я выслушаю ее… Когда придет время. Он резко повернулся:
– Бринн из харучаев, ты открыл мне свое имя и имена твоих друзей. Это честь для меня. Я рад обменяться с вами именами и рассказами. Такого удовольствия мы не имели долгое время. Ты прав, я не один. Выходите! – крикнул он через плечо.
Из темноты к ним зашагали три огромные фигуры. Первой подошла женщина – удивительно красивая и строгая. Она немного уступала в росте Гримманду и имела полное вооружение воина. Ее облачение состояло из лат, кожаных легтинсов и кольчуги с налокотниками; на поясе висели шлем и меч в незатейливых ножнах, на плече виднелся круглый щит.
Хоннинскрю почтительно поклонился ей, повторил имена, услышанные от Бринна и Кавинанта, а затем сказал:
– Это Первая в Поиске. Она – та, кому я служу. Следующим был безбородый Великан. Старый шрам, похожий на рубец от меча, пролегал под его глазами через искалеченный нос. По виду и одежде он напоминал Хоннинскрю. Его звали Тросом-Морским Мечтателем. Как и Гримманд, он не имел оружия и нес большой мешок с припасами.
Четвертый Великан был калекой. При желании Кавинант мог бы дотянуться до его головы рукой. Согнутый торс казался надломленным посередине. Мускулистые руки напоминали толстые ветви, увитые лианами вен. Прищуренные глаза, бесформенный нос и кривой рот придавали его лицу уродливый вид. Короткий ежик волос на голове стоял прямо, словно остолбенев от шока. Но, когда гигант усмехался, его взгляд становился веселым и мягким; и, несмотря на некрасивую внешность, этот Великан вызывал глубокую симпатию.
Хоннинскрю назвал имя искалеченного гиганта:
– Это Красавчик.
Красавчик? Неужели ему даже не дали второго имени?
– Да-да, Красавчик, – добавил коротышка-Великан, как будто читая мысли Кавинанта. – Его смех прозвучал как журчание чистого ручья. – Мне предлагали множество других имен, но ни одно из них не подходило для моего первого имени. – Его глаза сверкнули затаенным весельем. – Подумай об этом, друг, и ты поймешь мои чувства.
– Нам лучше отложить на время беседу, – сказала Первая в Поиске, и в ее голосе зазвенели металлические нотки. – Сейчас мы должны либо отступать, либо защищаться.
Кавинанта переполняли вопросы. Ему хотелось узнать, откуда пришли Великаны и почему они оказались здесь. Но тон женщины-воина вернул его к реальным событиям и напомнил о грозящей опасности. Осмотревшись по сторонам, он увидел мерцание зеленых огней, которые стягивалась вокруг них, как петля аркана.
– Вряд ли нам удастся убежать, – бесстрастно сказал Бринн. – Их слишком много.
– Да, – проворчал Хоннинскрю. – Эти скесты согнали нас в кучу, как стадо коров.
– Значит, мы должны приготовиться к обороне, – подвела итог Первая.
– Подождите минуту, – произнес Кавинант, прорываясь сквозь путаницу мыслей. – Вы называете их скестами, то есть что-то знаете о них. Может быть, расскажете нам об этих существах перед боем?
Взглянув на Первую, Хоннинскрю пожал плечами:
– Знание – это тонкая штука. Нам ничего не известно об обитателях этих мест. Но мы слышали рассказы о болотных существах, которые сияют зелеными огнями. Они называют себя скестами. Цель их существования состоит в поклонении ужасному чудищу, для которого они собирают жертвы. Нам не известно имя этого существа.
– Мы называем его люкером, – с оттенком отвращения сказал Бринн.
– А это место зовется Сарангрейвской Зыбью, – хриплым голосом добавила Линден. – Его тоже можно считать живым и злобным чудищем.
Дни непрерывного контакта со Злом и ужасами болот измотали ее до предела.
– Откуда же вам известно о скестах? – спросил Кавинант у Хоннинскрю. – И как вы понимаете их язык?
– Все очень просто, – ответил Великан. – Мы обладаем способностями к языкам и знаем речь народов, с которыми торгуем. О скестах нам рассказали элохимы, но их сведения не принесли нашей группе особой пользы.
Элохимы? Кавинант вспомнил это слово. Впервые он услышал его от Идущего-За-Пеной. Чувство опасности усилилось. Он надеялся, что сведения Великанов помогут им уклониться от битвы, однако это надежда не оправдалась.
– Совместная оборона не принесет вам ничего хорошего, – сказал он, взглянув Великану в глаза. – Вы должны держаться подальше от нас.
"Хватит того, что из-за меня погиб Идущий-За-Пеной”.
– Если вам удастся прорваться сквозь их кольцо, они не будут преследовать вас. Я – единственный, кто им нужен. – Его руки конвульсивно подрагивали. – Но у меня есть к вам одна просьба. Возьмите моих друзей с собой.
– Кавинант! – закричала Линден, и в ее голосе прозвучала такая ярость, словно он только что выразил желание покончить с собой.
– О Томас Кавинант, – со смехом ответил Красавчик. – Оказывается, ты плохо знаешь Великанов.
– Юр-Лорду известно, что его жизнь находится под защитой харучаев, – бесстрастно произнес Бринн. – Мы не оставим его. Древние Великаны Прибрежья тоже не бросили бы людей в беде, но вы никак не связаны с нами. Мы не хотим становиться причиной ваших страданий и гибели. Поэтому вам действительно лучше уйти.
– Да! Мы просим вас! Уходите! – настаивал Кавинант.
Нахмурив лоб, Хоннинскрю спросил харучая:
– Почему юр-Лорд так уверен, что скестам нужен только он?
Бринн вкратце рассказал Великанам о люкере Сарангрейвской Зыби. Выслушав объяснение. Первая отвязала шлем с пояса и надела его на голову.
– Решено. Наш Поиск должен засвидетельствовать это. Давайте найдем место, пригодное для обороны.
Бринн кивнул на северо-восток, откуда исходило яркое сияние. Взглянув в этом направлении. Первая выразила свое согласие:
– Хорошо.
Она повернулась и зашагала по берегу ручья. Харучаи потянули за собой Кавинанта, Линден, Сандера и Холлиан. Пока отряд следовал за Первой, Хоннинскрю и Морской Мечтатель прикрывали их отход с флангов, а Красавчик замыкал шеренгу.
Кавинант не сопротивлялся. Его парализовало страхом. Люкер знал о нем и хотел его силу, а значит, их ожидала битва или смерть. Но Линден, Сандер и Холлиан… И Великаны…
Он вспомнил, как Идущий-За-Пеной вошел в лаву Горячего Убийцы – отдав свою жизнь за него. Нет, Кавинант не мог допустить повторения этих жертв. Если бы кто-то из его друзей погиб, он сошел бы с ума.
А скесты продолжали погоню. Они стекались со всех сторон, создавая плотное кольцо, сквозь которое невозможно было прорваться. Они не только приближались, но и ряды их множились. Хоннинскрю сказал, что их гнали как стадо коров – гнали к свету.
«О дьявол!»
Перламутровое сияние блистало перед ними, рассеивая ночь серебристым заревом. Кавинант догадывался, что вода мерцала так из-за близости его кольца. Отряд подошел к слиянию проток и ручьев. Джунгли с левой стороны отступали вверх по длинному пологому склону холма, подножие которого покрывали колючие вьющиеся растения и торчащие корни. Справа простиралось озеро. Зарево, переливающееся над поверхностью воды, казалось жутким сверхъестественным испарением. Концентрированный свет придавал окружающей их тьме мистический оттенок вампиризма. В нем чувствовались печаль и ужас погребальной панихиды.
Чуть дальше вдоль холма виднелась полоса изумрудных огней. Вязкий зеленый свет пробегал по шеренгам скестов, освещая их детские фигуры. Они образовали подкову, которая шла от берега озера к вершине холма, а затем по дуге окружала отряд и вновь примыкала к воде.
Великанша остановилась и осмотрела местность.
– Нам надо перебраться на другой берег озера.
– Нет! – тут же ответила Линден. – Мы будем убиты в воде.
Первая мрачно нахмурила брови.
– Выходит, что место для битвы выбрал кто-то другой, а не мы, – сказала она после краткого раздумья.
Сарангрейвская Зыбь ответила ей молчанием. Стиснутые легкие Красавчика тихо посвистывали при каждом вдохе. Холлиан поддерживала Сандера, который кусал себе губы от боли в груди. Линден окончательно запуталась в нитях паники. Лица харучаев выглядели как маски смерти. А воздух начал наполняться тихим и невыносимым воем люкера.
Усиливаясь и набирая высоту, он заструился в горло Кавинанта, словно болотная вода. Скесты медленно приближались. Дыхание царапало кожу, как рой разъяренных муравьев. Яд хлынул к сердцу волной холодного озноба.
Морской Мечтатель прижал руки к ушам, но быстро понял, что так ему этого вопля не заглушить. Крик люкера рвался в его легкие сквозь стиснутые зубы.
Харучаи спокойно и не спеша развязали вязанки хвороста. Каждый из них взял по несколько ветвей, а остатки они предложили Великанам. Морской Мечтатель недоуменно покачал головой, но Красавчик набрал в кулак дюжину длинных сучьев и посоветовал Хоннинскрю сделать то же самое. Ветки выглядели в их руках как тонкие травинки.
Судя по мимике Линден, она что-то говорила им, однако вопль люкера заглушал ее голос.
Скесты надвигались, словно волна зеленой порчи. Не обращая внимание на удушье, Бринн закричал:
– Ну, что? Освоились с этим визгом? Теперь разберемся со скестами.
Великанша взглянула на него, потом осмотрелась вокруг и выхватила меч из ножен. Огромный клинок разрезал воздух над ее головой.
– Камни и Море! – хрипло прокричала она боевой клич. И Кавинант, который знал историю Великанов, ответил ей песней:
Несмотря на удушье и головокружение, он пел, как его научил Идущий-За-Пеной.
Камни и море – это глубины жизни;
Два неизменных и верных символа мира.
Хотя от усилий у него болели глазные яблоки, он пропел эти строфы громко и отчетливо, чтобы Первая могла их услышать и понять. Она взглянула на него и прокричала:
Постоянство в покое и постоянство в движении –
Вот то, из чего собирается Сила.
– Теперь я вижу, что ты действительно знал Великанов. Вопль люкера резонировал в ее горле.
– Отныне я буду звать тебя Другом Великанов. С этих пор мы вместе – ив горе и в радости.
Друг Великанов. Кавинант едва не зарыдал, услышав этот титул. Обитатели Прибрежья называли так Деймона, отца Лорика – того, кто предсказал их гибель.
Однако время торопило. Скесты подступали все ближе и ближе. Кавинант согнулся пополам от приступа кашля. Изумрудные огни ослепляли его и мешали сделать вдох. Вой люкера вибрировал в костях и мозгу. Мысли кружились в голове, словно вихрь осенней листвы – Друг Великанов, Кевин, Деймон; какие-то имена в зеленых кольцах света. Линден. Марид. Яд.
Яд яд яд яд.
Вытянув ветви перед собой, Бринн и Кир пошли по краю озера к подступавшим скестам. Остальные харучаи вели отряд следом. Пот затекал в глаза Красавчика, заставляя его моргать и гримасничать, как безумца. Великанша сжимала рукоятку меча обеими руками и время от времени размахивала им над головой.
Изнемогая от головокружения, Кавинант шел только потому, что его поддерживал Хигром.
Яд. Марид. Клыки.
Прокаженный, отвергший нечистоту.
Они приближались к болотным “младенцам”. Все ближе, и ближе, и ближе…
Внезапно Морской Мечтатель с яростным воплем побежал на скестов.
– Стой, Великан! – закричал ему Бринн и бросился следом.
Мощным ударом ноги Морской Мечтатель раздавил одно из существ. Болотный “младенец” лопнул, брызнув кислотой и струями огня.
Агония боли взвилась вверх по ноге Великана. Он пошатнулся, открыл рот, но ни одного звука не вышло из его горла. Вспышка интуиции дала Кавинанту понять, что Трос был немым.
Морской Мечтатель начал падать на скестов.
Вой люкера дрожал и пузырился, как алчность зыбучих песков.
Отбросив ветви, Бринн схватил Великана за руку. Упираясь ногами в землю, он развернул Морского Мечтателя, и тот упал на траву и торчащие корни. В следующий миг к ним присоединился Красавчик. С изумительной легкостью калека взвалил раненого друга на плечи. Лицо Троса исказилось от боли. Он уцепился за шею Красавчика и позволил ему унести себя.
В это время Кир начал битву. Ударом ветви он проколол одного из кислотных существ, и огненная вспышка расщепила палку пополам. Харучаи метнул острые обломки в ближайшего скеста. Когда тот сгорел, Кир выхватил из охапки новую ветку и напал на следующего “младенца”.
Стилл и Бринн присоединились к нему. Издав боевой клич, Хоннинскрю с плеча смел полдюжины существ и отбросил загоревшиеся сучья в толпу маленьких тварей. Через несколько минут в петле люкера открылся проход.
Яростный вой усилился, раздирая легкие, как когтями.
Хигром поднял Кавинанта и потащил его через брешь в кольце нападавших скестов. Кайл следовал за ними, охраняя Линден. Бринн и Кир, используя последние запасы ветвей, держали проход открытым. Хоннинскрю и Первая быстро пробежали мимо изумрудных огней. За ними шагал Красавчик, несший на спине Морского Мечтателя.
Он едва успел пройти, потому что у харучаев кончились ветви. Подгоняемые неуемным визгом люкера, скесты начали закрывать проход.
Стилл прыгнул в узкую щель и поймал Холлиан, которую ему перебросил Герн. Затем таким же образом харучаи переправили и Сандера. Бринн, Кир и Герн одновременно взвились в воздух и, пролетев над скестами, благополучно выбрались из огненного кольца.
Кислотные “младенцы” рванулись в погоню. Люкер завопил от негодования и ярости.
– Вперед! – прокричала Первая, но ее призыв угас в лютом вое.
Великаны побежали по берегу озера. Красавчик, несший товарища, двигался с проворством харучаев. Отряд людей последовал за ними. Сандер и Холлиан поддерживали друг друга, а по бокам их охраняли Герн и Стилл. Бринн и Хигром помогали Кавинанту.
И только Линден стояла на месте. От удушья и ужаса ее лицо выглядело гипсовой маской. Повернувшись к ней, Кавинант увидел тот же взгляд, который застыл на ее лице у кровати связанной Джоан. Взгляд парализованной жертвы.
Кайл и Герн подхватили ее под руки и потащили вперед. Она начала сопротивляться. Ее губы шептали безмолвное предупреждение.
– Берегись! – закричала Первая.
Холлиан завизжала. Бринн и Хигром рывком развернулись к озеру. Кавинант оглянулся, посмотрел на воду, и его ноги подогнулись от страха. Если бы не поддержка харучаев, он упал бы на землю.
Поверхность озера вспучилась и выбросила вверх массивную струю. Вода тут же превратилась в огромное щупальце, которое искрилось сотней тысяч призрачных огней. Оно тянулось к берегу и шарило в воздухе десятками длинных отростков-пальцев, словно рука завывавшего люкера.
Извиваясь кольцами, как змея, щупальце рванулось к людям, стоящим у воды.
«О Боже! Линден!»
Она беспомощно захныкала и попыталась убежать. Кайл и Кир тянули ее, но Линден бессознательно сопротивлялась, потеряв от страха рассудок.
Вздрогнув от ужаса, Кавинант увидел, что ее левая нога застряла в развилке корня. Харучаи продолжали тянуть Линден за собой. Ее рот раскрылся в крике. Лодыжка сломалась. Ликующий вой люкера впился в рану, слизывая боль и страх, как язык вампира.
Сияющее щупальце метнулось к Линден. Прикрывая свою подопечную. Кайл принял удар на себя. Щупальце вцепилось в харучая длинными жидкими отростками-пальцами и отшвырнуло прочь – под ноги приближающихся скестов.
Дети ада медленно надвигались на людей и Великанов, словно изумрудная волна прилива. Линден корчилась от боли и никак не могла высвободить застрявшую ногу.
Щупальце качнулось в сторону, отбросив Кира. Дорогу к Линден преградил Хоннинскрю. Кавинант собрался с силами и сделал шаг вперед, но Бринн и Хигром удержали его за руки.
Внезапно им овладела ярость. Поток яда ослепил его разум, и дикая магия вырвалась на свободу, разметав харучаев в стороны.
Жидкое щупальце нависло над Линден. Хоннинскрю повис на лапе люкера и прижал ее к земле. Из-под Великана забили фонтаны сияющих брызг. Струи воды обвились вокруг него кольцами, поднимая в воздух и выкручивая, как мокрую тряпку. Хоннинскрю закричал от адской боли. Щупальце злобно швырнуло его на землю. Он ударился о твердый грунт, подпрыгнул, снова упал и затих в неестественной позе.
А щупальце снова потянулось к Линден.
Пылая яростью, как факел, Кавинант рванулся навстречу. Его разум разразился хаосом мелькающих образов. Он видел, как упали Бринн и Хигром; он знал, что, возможно, нанес им ранения. И вновь перед глазами сверкнули ядовитые зубы Марида. Они терзали его предплечье, требуя убийств и всплеска силы, которую Кавинант не мог контролировать.
Щупальце люкера почти накрыло Линден. Ужас сжал горло Кавинанта, и все его страхи преобразились в сияние дикой магии, которой он больше не владел. Если бы он нанес удар по этому щупальцу, луч силы поразил бы и Линден. Закричав от отчаяния, Кавинант погасил серебристое пламя.
Пальцы люкера вцепились в волосы жертвы и потащили ее в озеро. Но сломанная лодыжка продолжала цепляться за развилку корня. Щупальце сделало рывок. Тело Линден вытянулось в струнку, а затем ее нога освободилась.
«Я убью тебя, ублюдок!»
Кавинант прыгнул вперед. Вой сжал его легкие. Он больше не мог дышать.
Выхватив на бегу крилл Лорика, Кавинант сорвал с него тряпку и сжал горячую рукоятку. Его атака была порывом ярости и безумия. Кинжал, как лезвие из белого огня, вонзилось в жидкое щупальце.
Воздух содрогнулся от крика боли. Лапа люкера выпустила Линден и рванулась назад, едва не вырвав крилл из руки Кавинанта. Серебристое сияние потекло из раны, как лунный свет. Щупальце взметнулось к темному ночному небу.
Плотные струи обвились вокруг него и оторвали от земли. Кавинант упрямо сжимал рукоятку крилла. На краткий миг люкер вознес его к небесам, а затем швырнул в сияющую воду. Он потащил Кавинанта вниз, словно озеро не имело дна. Холод жег кожу. Давление рвало барабанные перепонки. Темнота вливалась в разум, как вода в трюм гибнущего судна. Люкер разрывал его пополам.
Но гемма крилла сияла ровно и мощно. Крилл Лорика! Оружие против Зла! Непобедимое оружие!
Кавинант вонзил лезвие в кольцо воды на своей груди. Хватка люкера ослабла. Кровь невидимой твари омыла его лицо.
Он продолжал спускаться вниз, падая в бездну, которая была под стать неимоверной алчности люкера. Дыхательный рефлекс выворачивал его легкие наизнанку. Вода и холод грызли кости, а давление пятнало тьму красными полосами, похожими на шрамы неудач, порчу Солнечного Яда и смех Презирающего, который мог теперь наслаждаться своим триумфом.
«Нет!»
Линден угрожала опасность.
Нет!
Воспользовавшись тем, что люкер ослабил хватку, Кавинант развернулся к полупрозрачному щупальцу. Бесконечное падение лишало его сил, но верный крилл побуждал к борьбе и действию.
Со всей страстью измученного сердца – со всем своим знанием о ярости, яде и дикой магии – он пропорол сияющим лезвием водянистое щупальце люкера. Раскаленный клинок вошел в студенистую плоть по самую рукоятку.
Внезапно глубины озера озарились огнем. Вода загорелась белым пламенем, в котором исчезли и щупальце и люкер.
По-прежнему сжимая крилл в руке, Кавинант ничего не видел – даже сияющей геммы кинжала. Сначала его ослепила вспышка огня, а затем сознание заполонилось мраком кислородного голодания. На какое-то время он потерял ориентацию в пространстве.
Грудь распирало от желания сделать вдох.
Глава 25
«Во имя Чистого»
С упрямством прокаженного он стиснул зубы и, полагаясь на свой инстинкт, поплыл вверх. От истощения и удушья руки и ноги налились свинцовым оцепенением. В груди не осталось ни капли кислорода. У него вообще ничего не осталось, кроме отчаяния смерти и воспоминания о Линден, которая истошно кричала от боли в ноге. Кавинант безнадежно делал вялые взмахи руками. В ушах звучала тихая мелодия, похожая на церковный гимн. Внезапно он почувствовал рывок, и чьи-то твердые ладони сжали его лицо. Кто-то прильнул ртом к губам Кавинанта, силой разжал стиснутые челюсти и вдохнул в него струю воздуха. Этот слабый глоток принес небольшое облегчение.
Руки потащили его вверх. Он всплыл на поверхность и со всхлипом сделал вдох. Кто-то заботливо поддерживал его голову над водой, пока Кавинант упивался дыханием. Время исчезло. Сердце выпрыгивало из груди. Он хрипло застонал и потерял сознание.
Сквозь забытье бессилия до него донесся далекий голос. Голос Холлиан? Женщина испуганно звала:
– Бринн? Бринн, отзовись! Тот, кто помогал ему плыть, закричал:
– Юр-Лорд жив! Он победил чудовище! Кавинант узнал голос Бринна.
– Хвала харучаям, – воскликнула Первая в Поиске. – Знакомство с вами – великая честь для Великанов.
Чуть позже Кавинант услышал голос Линден – такой слабый и далекий, словно она говорила со дна колодца:
– Вот почему я просила вас не входить в эту воду. Там был люкер. Но теперь он ушел.
Она произносила фразы сквозь зубы, заглушая словами жуткую боль. Однако слезы прорвались наружу, и Линден зарыдала.
"Значит, люкер ушел?” Мрак кислородного голодания медленно отступал в глубины сознания. “Тварь бежала, потеряв одно из своих щупалец. Крилл не убил ее. А жаль! Но разве можно уничтожить такое огромное существо, как Сарангрейвская Зыбь?” Озеро больше не сияло. Огонь, пылавший на останках болотных “младенцев”, угас, и ночь снова вступила в свои права. Крилл по-прежнему согревал его руку. Он мог видеть сияние геммы.
Люкер действительно уцелел. Когда Бринн вытащил Кавинанта на берег и уложил его на сухой земле, воздух еще вибрировал от злобного воя. Издалека доносились чудовищные вопли. Плач чудовища мог бы служить прекрасным оформлением для оргии демонов.
С обеих сторон тускло мерцали скесты. Они отступили, но не пожелали оставить в покое жертвы, которые избрал для себя их повелитель.
Кавинант лишь ранил это существо, и он знал, что отныне люкер не удовлетворится кровью. Можно было не сомневаться в том, что болотное чудовище захочет ужасного возмездия.
Рядом загорелся факел. В его неровном свете Кавинант увидел Хигрома и Кира, стоящих перед Хоннинскрю с охапками ветвей, которые они наломали с деревьев на гребне холма. Хоннинскрю держал большой каменный горшок, в котором хранились угли. Кир зажигал сучья, а Хигром передавал их остальным харучаям. Постепенно свет факелов озарил пространство вокруг людей и Великанов.
Кавинант изумленно посмотрел на крилл. Гемма сияла чистым огнем неоскверненной невинности. Однако ее вид вернул ему воспоминания о тех временах, когда он впервые пробудил этот кинжал и когда Высоким Лордом была Елена. С какой бы целью ни создавался крилл, Кавинант превратил его в предмет огня и жестокости. Чистое сияние геммы жгло ему глаза.
Бринн молча поднял ткань, отброшенную Кавинантом, и туго обернул ею крилл, словно хотел умерить жар клинка. Кавинант с удивлением посмотрел на свои руки.
Они были невредимы – ни ожогов, ни волдырей. Его защищала собственная сила. Плоть настолько привыкла к дикой магии, что он инстинктивно оберегал себя – без усилий со, своей стороны. Впрочем, беспокойство все равно оставалось. Если он не ошибался по поводу дикой магии…
Кавинант застонал.
Если это было правдой, то он уже проклят, Но что означало это проклятие? Какой ценой окупалась его сила? Разве не Лорд Фоул сделал его таким импульсивным и опасным? Проклятые люди покупают могущество за собственные душ”, а невинные расплачиваются за это своими жизнями. Вот чем объяснялась истинная невиновность Сандер, хотя он убил свою жену и сына, и вот в чем заключалась истинная вина Кавинанта. Даже в Яслях Фоула он не пожелал заплатить полную цену. В тот раз его выручило самообладание – он не стал убивать Лорда Фоула. Без самообладания Кавинант превратился бы в нового Кевина-Расточителя.
Что же случилось теперь? На его руках не осталось ни волдырей, ни ожогов. Онемевшие от проказы, грубые и неловкие пальцы держали силу без ущерба для себя. И Бринн предлагал ему зачехленный крилл, словно тот являлся его судьбой, его неизбежным будущим.
Кавинант принял кинжал и свою судьбу. Он не мог поступить по-другому. Его избрали для спасения Страны, и проказа тут была ни при чем. Взяв сверток, Кавинант сунул его за пояс, словно это могло уберечь остальных от проклятия. Потом он осмотрел своих спутников.
Несмотря на синяки, Хоннинскрю выглядел нормально. Морской Мечтатель мог стоять на раненой ноге, а Красавчик вел себя так, будто успел забыть о прогулке по горевшей земле. Кавинанту вспомнилась каамора – древний ритуал “огня печали”. Он вспомнил, как Идущий-За-Пеной сунул окровавленные руки в угли костра, принимая тем самым наказание и очищение. Великана ужаснула жажда крови, которую он почувствовал, убивая пещерников. И Идущий-За-Пеной лечил это расстройство огнем. Пламя вредило телу, но исцеляло дух. Когда он вынул руки из углей, его ладони были целыми и чистыми.
Руки потащили его вверх. Он всплыл на поверхность и со всхлипом сделал вдох. Кто-то заботливо поддерживал его голову над водой, пока Кавинант упивался дыханием. Время исчезло. Сердце выпрыгивало из груди. Он хрипло застонал и потерял сознание.
Сквозь забытье бессилия до него донесся далекий голос. Голос Холлиан? Женщина испуганно звала:
– Бринн? Бринн, отзовись! Тот, кто помогал ему плыть, закричал:
– Юр-Лорд жив! Он победил чудовище! Кавинант узнал голос Бринна.
– Хвала харучаям, – воскликнула Первая в Поиске. – Знакомство с вами – великая честь для Великанов.
Чуть позже Кавинант услышал голос Линден – такой слабый и далекий, словно она говорила со дна колодца:
– Вот почему я просила вас не входить в эту воду. Там был люкер. Но теперь он ушел.
Она произносила фразы сквозь зубы, заглушая словами жуткую боль. Однако слезы прорвались наружу, и Линден зарыдала.
"Значит, люкер ушел?” Мрак кислородного голодания медленно отступал в глубины сознания. “Тварь бежала, потеряв одно из своих щупалец. Крилл не убил ее. А жаль! Но разве можно уничтожить такое огромное существо, как Сарангрейвская Зыбь?” Озеро больше не сияло. Огонь, пылавший на останках болотных “младенцев”, угас, и ночь снова вступила в свои права. Крилл по-прежнему согревал его руку. Он мог видеть сияние геммы.
Люкер действительно уцелел. Когда Бринн вытащил Кавинанта на берег и уложил его на сухой земле, воздух еще вибрировал от злобного воя. Издалека доносились чудовищные вопли. Плач чудовища мог бы служить прекрасным оформлением для оргии демонов.
С обеих сторон тускло мерцали скесты. Они отступили, но не пожелали оставить в покое жертвы, которые избрал для себя их повелитель.
Кавинант лишь ранил это существо, и он знал, что отныне люкер не удовлетворится кровью. Можно было не сомневаться в том, что болотное чудовище захочет ужасного возмездия.
Рядом загорелся факел. В его неровном свете Кавинант увидел Хигрома и Кира, стоящих перед Хоннинскрю с охапками ветвей, которые они наломали с деревьев на гребне холма. Хоннинскрю держал большой каменный горшок, в котором хранились угли. Кир зажигал сучья, а Хигром передавал их остальным харучаям. Постепенно свет факелов озарил пространство вокруг людей и Великанов.
Кавинант изумленно посмотрел на крилл. Гемма сияла чистым огнем неоскверненной невинности. Однако ее вид вернул ему воспоминания о тех временах, когда он впервые пробудил этот кинжал и когда Высоким Лордом была Елена. С какой бы целью ни создавался крилл, Кавинант превратил его в предмет огня и жестокости. Чистое сияние геммы жгло ему глаза.
Бринн молча поднял ткань, отброшенную Кавинантом, и туго обернул ею крилл, словно хотел умерить жар клинка. Кавинант с удивлением посмотрел на свои руки.
Они были невредимы – ни ожогов, ни волдырей. Его защищала собственная сила. Плоть настолько привыкла к дикой магии, что он инстинктивно оберегал себя – без усилий со, своей стороны. Впрочем, беспокойство все равно оставалось. Если он не ошибался по поводу дикой магии…
Кавинант застонал.
Если это было правдой, то он уже проклят, Но что означало это проклятие? Какой ценой окупалась его сила? Разве не Лорд Фоул сделал его таким импульсивным и опасным? Проклятые люди покупают могущество за собственные душ”, а невинные расплачиваются за это своими жизнями. Вот чем объяснялась истинная невиновность Сандер, хотя он убил свою жену и сына, и вот в чем заключалась истинная вина Кавинанта. Даже в Яслях Фоула он не пожелал заплатить полную цену. В тот раз его выручило самообладание – он не стал убивать Лорда Фоула. Без самообладания Кавинант превратился бы в нового Кевина-Расточителя.
Что же случилось теперь? На его руках не осталось ни волдырей, ни ожогов. Онемевшие от проказы, грубые и неловкие пальцы держали силу без ущерба для себя. И Бринн предлагал ему зачехленный крилл, словно тот являлся его судьбой, его неизбежным будущим.
Кавинант принял кинжал и свою судьбу. Он не мог поступить по-другому. Его избрали для спасения Страны, и проказа тут была ни при чем. Взяв сверток, Кавинант сунул его за пояс, словно это могло уберечь остальных от проклятия. Потом он осмотрел своих спутников.
Несмотря на синяки, Хоннинскрю выглядел нормально. Морской Мечтатель мог стоять на раненой ноге, а Красавчик вел себя так, будто успел забыть о прогулке по горевшей земле. Кавинанту вспомнилась каамора – древний ритуал “огня печали”. Он вспомнил, как Идущий-За-Пеной сунул окровавленные руки в угли костра, принимая тем самым наказание и очищение. Великана ужаснула жажда крови, которую он почувствовал, убивая пещерников. И Идущий-За-Пеной лечил это расстройство огнем. Пламя вредило телу, но исцеляло дух. Когда он вынул руки из углей, его ладони были целыми и чистыми.