Страница:
В эти дни увидеть, найти генерала В. Г. Рязанова было весьма трудно. И не потому, что плохо работала связь. Василий Георгиевич находился то в танковой дивизии, то срочно переезжал к пехотинцам, управляя боевыми действиями штурмовиков. Здесь, на передовых позициях, и застала его радостная весть: 1-й штурмовой авиакорпус 5 февраля 1944 года был преобразован в гвардейский.
Генерал С. К. Горюнов сердечно поздравил командира корпуса с этим событием, высказал теплые пожелания Василию Георгиевичу Рязанову и всему личному составу. К этим пожеланиям присоединились и командующие других родов войск. Приведу текст одного из таких приветствий.
"Товарищам Горюнову С. К. и Рязанову В. Г.
От всей души поздравляю Вас и Ваших славных соколов с преобразованием штурмового корпуса в гвардейский. В наступательных боях 1943-1944 гг. под Белгородом, Харьковом, Пятихатками, Кировоградом сложилось боевое взаимодействие и фронтовая дружба гордых соколов нашей Родины и танкистов. Благодарю за большую помощь, оказанную Вашими частями танкистам в выполнении боевых приказов. Желаю боевых успехов во славу советской гвардии!
П.А Ротмистров" {21} .
Генерал В. Г. Рязанов лично побывал во всех полках корпуса, участвовал в митингах, после которых собственноручно прикрепил многим летчикам, стрелкам, авиамеханикам к выгоревшим, просоленным гимнастеркам боевые награды, получивших партийные билеты поздравил с вступлением в партию. Обычно замполит полковник И. С. Беляков вручал партбилеты летчикам и воздушным стрелкам прямо на летном поле, как только экипажи возвращались с задания и докладывали о его выполнении. Это стало традицией.
Продолжавшиеся бои носили ожесточенный характер, противник отбивался яростно и упорно, но ему не удавалось разжать роковое кольцо. Выхода из западни не было. Блокированная группировка была обречена.
Советское командование, стремясь избежать ненужного кровопролития, сделало гуманный шаг и предъявило окруженным ультиматум, но фашистское командование его отклонило.
Не радовала и погода: все вокруг буквально тонуло в ледяной грязи, над полями носились массы мокрого снега вперемешку с дождем. Взлетать с грунтовых аэродромов приходилось, как тогда говорили авиаторы, "с плеч" технического состава. Авиаспециалисты брались за плоскости, приподнимали и раскачивали самолет, а пилот давал полный газ и начинал разбег.
Поистине титаническую работу выполняли техники, механики, мотористы, оружейники Е. Агалаков, И. Ефимов, В. Самсонов, А. Трусов, Н. Цигикало, Г. Цыбуля, В. Климов, А. Ксенофонтов, И. Лузгин, Н. Кульшан, Н. Качур, Д. Беседин, В. Миронов, А. Горбатов...
Часто, приближаясь к, внешнему обводу окруженных войск противника, летчики видели группы идущих людей. Цепочки их тянулись через залитые водой тропинки, напрямик через пашню, холмы. У каждого за плечами котомки (в них были патроны). И так - километр за километром, до самых огневых позиций!
Целыми селами выходили местные жители вытаскивать увязшие в липкую грязь по самые оси машины, засыпали битыми камнями, золой, песком глубокие колдобины, устилали хворостом и ветками колеи дорог. Особенно потрудились для армии жители сел Крымки, Искреннее, Водяное, Скрипчинцы, Комаровка, по землям которых и проходил передний край, клокочущий огнем и свинцом.
Генерал Штеммерман, спешно создав ударную группировку, с отчаянием обреченного, не считаясь с потерями, бросился в бой, пытаясь прорваться в направлении Шендеровка, Комаровка. Двенадцать километров разделяли окруженных гитлеровцев и войска генералов Хубе и Крейзенга, наступающих на внешнем фронте.
Срочные меры, предпринятые нашим командованием, сорвали замысел противника. Его по-прежнему дробили в котле, отбивали и многочисленные атаки на внешнем фронте.
По решению командарма С. К. Горюнова на борьбу с вражескими танками и пехотой были брошены восемьдесят групп штурмовиков корпуса. Совместно с танкистами генерала П. А. Ротмистрова и артиллеристами генерала Н. С. Фомина за три дня боевых действий немцы потеряли в этом районе 113 "тигров", из которых 52 были сожжены летчиками-штурмовиками. Кроме того, они уничтожили 900 автомашин с грузами и живой силой. {22}
Загнанные в ограниченный район Шендеровки находившиеся в котле вражеские войска все еще не сдавались и, по данным воздушной разведки, готовились сделать последний рывок из кольца.
Генерал Штеммерман выстроил войска в три огромные колонны, чтобы пробиться к Лысянке. Ими предусматривалось смять наши заслоны, пробить в кольце брешь.
Разыгравшаяся пурга, казалось, способствовала успеху. Но он не был достигнут!
"Поход отчаяния", как называли пленные гитлеровцы это шествие, окончился полнейшим крахом. Шквальный огонь с фронта и флангов буквально косил гитлеровцев, как траву, несмотря на отчаянное их сопротивление. Около часа гремела артиллерия, в воздухе носились штурмовики. В условиях разбушевавшейся непогоды их появление казалось совершенно невозможным. И тем не менее они наносили удар за ударом...
Корсуиь-Шевченковская операция закончилась полным разгромом и пленением врага.
Когда по трассе Киев - Корсунь-Шевченковский вы подъезжаете к городу, вряд ли не заметите обелиск, на котором начертано золотыми буквами: "Корсунь-Шевченкоеская битва, 1944. 5-й воздушной армии 2-го Украинского фронта". Это - достойная память героям, павшим и живым.
Герои... Мы часто говорим об их мужестве, храбрости, отваге. А ведь они - обыкновенные люди, и ничто человеческое им не чуждо. Как и все, доблестно сражаясь, они радовались победам, оплакивали погибших, Думали о доме, тревожились о своих семьях...
Работая бок о бок с генералом Рязановым, я видел, что он все время проводит на передовой, личные вопросы, казалось, были отброшены им на самый задний план. Но так только казалось.
Мало кому известно, что Василий Георгиевич каждую свободную минуту отдавал своему сыну Георгию - Горику, как ласково называл он его, - писал ему письма, в которых заключен большой педагогический смысл.
Вот только одно из них.
"24 февраля услышал по радио, а вчера прочитал в газетах о присвоении мне звания Героя Советского Союза. Получилось на коротком отрезке времени столько радостно-неожиданного, что все это трудно сразу освоить - и гвардейское звание, и звание Героя.
Придется еще больше напрячь свои силы и умение, чтобы оправдать ту честь и славу, которую мне оказали..."
Одна за другой следовали операции, оригинальные по замыслу и грандиозные по мастерству исполнения. Память ветеранов и поныне хранит невиданное в истории войн наступление, начатое весной, пришедшей на Правобережную Украину гораздо раньше, чем обычно.
...Небо было затянуто темными, словно отлитыми из свинца облаками. Шли частые и нудные дожди, гуляли порывистые ветры, метавшие колючую поземку. По утрам стояли густые туманы. Потом вдруг резко теплело, окутывалась паром земля - и снова морось, дымка, туман...
Полагаясь на неблагоприятную погоду, гитлеровское командование вряд ли предполагало, что советские войска стремительно пойдут вперед.
Чтобы не позволить противнику отсиживаться в опорных пунктах, совершенствовать оборону, накапливать резервы, надо было лишить его надежды на спасительную передышку и начать внезапное наступление. Из этих соображений командующий фронтом Маршал Советского Союза И. С. Конев отдал приказ о начале Уманско-Ботошанской операции не утром 6 марта, как было запланировано, а на сутки раньше.
Первой свое веское слово сказала артиллерия. За огневым валом ринулись стрелковые части и танки непосредственной поддержки пехоты. За три дня операции глубина продвижения наступавших войск составила более пятидесяти километров.
Из-за густого тумана групповые вылеты авиации исключались, но разведчики были в постоянной готовности. И как только погода улучшилась, первым ушел в район Умани майор Т. Чернецов, вслед за ним генерал Рязанов выпустил еще пятнадцать "илов" и несколько истребителей.
Обнаруженные разведчиками танки, продвигающиеся, из района Умани к железнодорожной станции Поташ, были атакованы штурмовиками, которые тесно взаимодействовали с наземными частями.
Тогда же, в районе этой станции, гитлеровцы потеряли значительное количество своих бронеединиц. Десятки "тигров", "фердинандов", "пантер" оказались вполне исправными, но без топлива. По сведениям местных жителей, их экипажи удрали со станции... на лошадях.
Вскоре у противника был отбит большой грунтовой аэродром на подступах к Умани. Здесь также оказались самолеты без горючего. На этот аэродром и перебазировались полки штурмового корпуса.
Тесноватым оказался аэродром, но с него было сподручно поддерживать наступающие войска при форсировании Южного Буга.
Правда, условия для работы на нем были сложные. У стоянок самолетов непролазная хлябь. Утром летчики выходили на поле, каблуками сапог определяли плотность раскисшего чернозема, злым, недобрым словом костили погоду, а заодно и Гитлера.
С большим трудом экипажам удавалось преодолевать "земное" притяжение.
Оторвавшись от вязкого грунта, взлетели две группы штурмовиков старшего лейтенанта М. Одинцова и младшего лейтенанта И. Гулькина. Они огнем из пушек и авиабомбами уничтожили до семидесяти машин с грузами и солдатами противника, которые двигались по дороге от Винницы на Немиров.
Мастерский удар по аэродрому вблизи Первомайска нанесла и группа лейтенанта Н. Столярова. Немецкие самолеты - "юнкерсы" и "хейнкели" - тоже сидели по уши в грязи. Налет был настолько внезапный, что гитлеровские асы ничего не смогли предпринять для спасения своей техники. Ведомый командира И. Антипин буквально срезал "илом" гитлеровского техника, который взобрался на раскапоченный мотор...
В эти мартовские дни во всех авиаполках корпуса прошли митинги, посвященные знаменательному событию - выходу войск 2-го Украинского фронта к государственной границе севернее Ясс. Несомненно, что в достижении этого успеха немалая роль принадлежала и гвардейцам генерала Рязанова. Тогда не было популярнее призыва, чем разносившийся из конца в конец обширного Фронта клич: "Вперед, к границе!"
На митингах крылатые гвардейцы чествовали славных героев боев за Украину, с горечью вспоминали геройски павших товарищей. Перечислю их имена: П. Гогурин, В. Борисенко, В. Ветров, Н. Чура, И. Махрин, Ю. Гусев, В. Гришин, К. Юсупов, П. Горбачев, А. Веселов, Н. Долженко, В. Михайленко, Н. Левченко, М. Полещук, А. Павленко, М. Айзенберг, В. Гладунин, Г. Грищечкин, И. Овсянников, И. Захарченко.
Командный состав корпуса между тем прокладывал новые маршруты на своих картах. Наземные части, успешно форсировав Южный Буг, шли к Днестру, в Молдавию.
Каждый вылет - легенда
Погода в марте выдалась теплой, но пасмурной. С юга дули насыщенные влагой ветры, доедали уцелевший снег в оврагах и лощинах.
Распутица крушила планы противника, полагавшегося на слепые силы природы. Советские войска, оставляя позади себя все новые и новые районы освобожденной территории, продвигались дальше и дальше на запад, производя на врага ошеломляющее впечатление. В среде гитлеровских вояк все чаще и чаще звучало теперь слово "катастрофа".
Несмотря на отсутствие пригодных аэродромов в полосе наступления, боевая работа авиации продолжалась.
Командованию корпуса важно было знать направление отхода войск противника, районы подготовленной обороны, переброски и выдвижения его резервов, места, наиболее удобные для переправ через реки и их прикрытия.
Для ведения разведки довольно часто применялись вылеты смешанных пар штурмовики и истребители. Так, разведчики точно установили, что гитлеровское командование перебросило в районы Хуши, Бакэу, Роман и Фокшаны до пятисот боевых машин дополнительно к тем, которые базировались на посадочных площадках. Интенсивность сопротивления врага стала нарастать.
Как только в штаб воздушной армии поступили данные о том, что в Хуши прибыло более 60 "юнкерсов" и "мессершмиттов", генерал Рязанов получил приказ отштурмовать этот аэродром. Налет оказался удачным: двенадцать самолетов сгорели прямо на стоянках, пять гитлеровских машин были сбиты истребителями прикрытия.
Оборона врага трещала, как говорят, по швам. Войска фронта форсировали Днестр на участке протяженностью 175 километров, овладели Бельцами - важным железнодорожным узлом и вышли на государственную границу. Сюда, в район населенного пункта Бельцы, перелетели многие авиачасти корпуса.
Вот как описывали мне ветераны корпуса картину их прибытия в Молдавию.
Первыми самолеты окружили молдавские ребятишки. Детское любопытство победило страх. В латаных свитках и штанишках, босые, редко кто в сыромятных постолах, они смотрели на краснозвездные машины, как на величайшее чудо. Затем несмело за детьми начали подходить взрослые, в такой же прохудившейся одежде, голодные, изможденные. Они осторожно стучали заскорузлыми от тяжелой работы пальцами по обшивке штурмовиков, цокали языками.
Чего только молдаванам не наговорили фашистские горе-пропагандисты! Мол, у русских и самолетов-то нет, а летают они на каких-то фанерных этажерках. "Чистейшей брехней все оказалось!" - говорили наперебой крестьяне.
О бедности народа и говорить не стоило. Многие авиаторы видели, как жители украдкой подбирали выброшенную техниками ветошь. Жалко было смотреть на такую нищету, и летчики, и техники поделились с местными жителями всем и едой, и одеждой, и обувью,..
Непродолжительная пауза для устройства на новом месте, и снова началась напряженная боевая работа, несмотря на то что войска 2-го Украинского фронта перешли к обороне по причине недостатка техники, боеприпасов, из-за растянутости тылов, отставания артиллерии и усталости войск. От зари до зари штурмовики и истребители вели разведку, препятствовали гитлеровской авиации делать налеты на недавно освобожденные города, села, железнодорожные станции.
Командование приказало провести глубокую воздушную разведку в районе Ясс. От 66-го штурмового авиаполка было выделено два опытных экипажа лейтенанта К. Круглова и младшего лейтенанта И. Драченко. Пару "ильюшиных" сопровождали истребители капитана С. Луганского.
Облачность над аэродромом Лунга была метров шестьсот. Это вселяло надежду, что разведка пройдет без помех: в случае опасности можно спрятаться в облаках. Но когда экипажи достигли линии фронта, небо расчистилось.
Предчувствие не изменило Круглову - сверху слева кружили двенадцать "худых". Круглое предупредил товарища, да тот уже и сам видел, как "мессеры" начали расходиться для атаки. Восемь вражеских машин потянулись к группе капитана Луганского, четыре стали пикировать на штурмовиков. Спасли их сложный противоистребительный маневр "ножницы" и отточенная техника пилотирования.
Суть этого маневра вот в чем: пара штурмовиков, идущих небольшим уступом по отношению друг к другу - ведущий немного выше ведомого, производит обмен местами. Примерно, если ведомый идет справа сзади, то он переходит низом налево, а ведущий - сверху вниз направо. Потом снова, но уже с обратным креном. Поскольку этот маневр осуществляется с креном, оба летчика все время видят хвостовое оперение друг друга.
На какое-то время "мессеры" оторвались от "ильюшиных", те снизились до бреющего и ускользнули. Все же им удалось провести фотографирование указанной местности, и разведчики развернули машины назад, к аэродрому базирования.
И тут на них снова набросились "мессеры" и "фоккеры". Воздушные стрелки отбивались мастерски.
Попав в сетку прицела Драченко, пошел к земле один "фокке-вульф", второй подвернул сбоку на штурмовик Круглова и ударил по нему из пулеметов. Машина Круглова задымила, стала отставать, теряться из виду...
Немецкие истребители "клевали" "ил" Драченко на всем пути до села Егоровка. Отстали, по-видимому, выработав горючее.
Когда младший лейтенант Драченко приземлился, его окружили летчики и техники. Штурмовик представлял собой страшное зрелище. Обшивка свисала клочьями, зияли черными дырами более трехсот пробоин. К счастью, фотокамеры оказались целыми. В лаборатории сразу же проявили пленку, и дешифровщики, не мешкая, представили снимки командованию. Сведения оказались весьма и весьма ценными.
Аналогичное задание пришлось в эти дни выполнять и паре разведчиков-штурмовиков старшему лейтенанту Б. Мельникову и лейтенанту В. Ермолаеву - летчикам из 735-го авиаполка: сфотографировать Яссы и прилегающую к ним местность. Для этого надо было сделать четыре захода. Штурмовики сопровождала на задание четверка "яков", возглавлял которую Герой Советского Союза капитан Н. Шутт.
На протяжении всего полета к объекту противник не подавал признаков жизни, но у самых Ясс разом ударили массированным огнем "эрликоны". С одной стороны, это было хорошо - при обстреле воздушных целей автоматическими установками фашистские истребители в небе, как правило, не появляются. И разведчики стали на боевой курс, включили фотоаппараты. Заход... Разворот... Еще заход...
Зенитки сосредоточили весь огонь на штурмовиках. Истребители сопровождения идут спокойно в стороне - их гитлеровцы пока не трогают. Разведчики прошли второй заход и сделали такой же маневр для третьего. Все повторяется. Зашли на последний - четвертый заход. Зенитки вдруг прекратили огонь. Все понятно: где-то в воздухе появились истребители противника.
- "Горбатые", топайте домой! - прозвучало в эфире, и четверка "яков", освободившись от сопровождения, вступила в схватку с двенадцатью "мессерами". Гитлеровцы первыми покинули поле боя.
Разведчики на бреющем благополучно вернулись на свой аэродром Кашунка. Отсюда пилоты Б. Мельников и В. Ермолаев сделали еще около десяти вылетов только на разведку. Столько же полетов на фотографирование провели и летчики В. Олейников, В. Серебряков, И. Сушихин, В. Мякенький, Ф. Прокопов.
Мастерски выполнял разведывательные полеты, всегда благополучно проводил свой "ильюшин" сквозь адский зенитный огонь и успешно отрывался от преследовавших истребителей противника командир звена младший лейтенант В. Андрианов. На кишиневском направлении он первый вскрыл передний край оборонительной полосы противника по реке Бык и помог наземному командованию решить много неясных вопросов по изучению сил противоборствующей стороны.
На этом направлении, как и на ясском, непрерывно шли упорные бои на земле и в воздухе.
Командный пункт генерала В. Г. Рязанова находился тогда под Дубоссарами. Как-то по пути на НП 7-й гвардейской армии генерала Шумилова к Василию Георгиевичу прибыл командующий фронтом маршал И. С. Конев. Обстановка в последние дни апреля была прямо-таки накалена: вражеская пехота и танки большими силами пытались контратаковать позиции советских войск. Вызывая согласно требованию командующего фронтом по радио одну группу штурмовиков за другой, командир корпуса давал им четкие задания, называл ведущих.
...В воздух поднялась и девятка, ведомая майором С. Володиным, прикрывали группу истребители Героя Советского Союза капитана С. Карнача.
Задание - любой ценой подавить вражескую артиллерию, поддерживающую контратаки своих танков и пехоты.
Три мощных удара - и вражеский артполк перестал существовать. Об этом сразу же на НП корпуса доложил с воздуха разведчик-наблюдатель капитан Д. Нестеренко.
Следующая группа, которую повел в бой лейтенант Т. Бегельдинов, согласно приказу генерала Рязанова бомбардировкой и пушечным огнем отсекала танки и пехоту, вклинившиеся в нашу оборону. Подобную задачу выполняли еще несколько экипажей. И снова операцию завершил краткий доклад капитана Д. Нестеренко: контратака гитлеровцев захлебнулась, противник спешно отошел на исходные позиции...
Сердечно поблагодарив генерала Рязанова за умелое управление, командующий фронтом вскоре убыл. По его приказу всем летчикам - участникам отражения контратак была объявлена благодарность.
А вот какой случай произошел в те дни в 66-м штурмовом авиаполку, которым командовал майор Федор Васильевич Круглое. О нем и сегодня ветераны вспоминают с веселой улыбкой.
...Девятка штурмовиков вышла на задание: подавить противника на высоте, прикрывающей подступы к Яссам. НП командира корпуса - у ее подножия. Увидев, как штурмовики неуклюже обрабатывали высоту, генерал не сдержался и после первого же захода девятки закричал в микрофон радиопередатчика: "Лапотники вы, а не штурмовики! По пушкам и пулеметным точкам пройдитесь, а землю и без вас перепашут!"
Но и второй, и третий заходы тоже оказались малоудачными. От бомб вставали только густые столбы земли, а противник продолжал обстреливать нашу пехоту, поднявшуюся в атаку.
Штурм высоты не удался - она осталась за гитлеровцами.
Весь личный состав полка, зная крутой характер генерала, ждал грозного звонка по телефону. Но тот не звонил. Уже в сумерках на аэродроме появилась его машина. В запыленном плаще, хмурый, Рязанов даже не принял рапорта майора Круглова, приказал немедленно собрать весь летный состав. Когда полк построили, генерал взволнованно заговорил:
- Конец третьего года войны - и такая работа. Весь корпус опозорили!
Молча прошелся перед строем летчиков, сурово посмотрел на офицеров.
- На кого надеетесь? - и, повернувшись к Круглову, продолжил: - Вы думаете, Пушкин за вас будет работать?
Такая уж была привычка у Василия Георгиевича - если что не ладилось, то он предупреждал: "Вы на Пушкина не рассчитывайте!"
Все тяжело переживали этот разговор с генералом. Командование полка на следующий день. Произвело перестановку в эскадрильях и провело дополнительные тренировочные полеты. А вскоре поступил приказ повторно обработать высоту. Напутствуя летчиков, майор Круглое говорил: "Не уходить от цели, пока последний вражеский пулемет не будет разнесен в щепы. Наша пехота должна ворваться на высоту без потерь".
И на этот раз командир корпуса был на своем наблюдательном пункте. В условленный час девятка штурмовиков появилась над целью, развернулась, прошлась над высотой один, два, три, четыре раза. Противник замолк. Вслед за бомбовой волной наша пехота дружно поднялась и ринулась в атаку. Генерал Рязанов ликовал. "А ну-ка, ребята, еще разик-другой пройдитесь над высоткой!"
Со страшным ревом самолеты носились над высотой, а пехотинцы тем временем выбивали противника из траншей. Генерал, провожая взглядом уходившие домой штурмовики, спросил по рации: "Доложите, кто сегодня вел девятку?" "Пушкин", - последовал ответ. "Перестаньте шутить!" - "Товарищ генерал, честное слово, Пушкин!"
Выйдя из укрытия, Рязанов сел в машину и поехал на аэродром. В полку все растерялись, когда увидели, что и на этот раз генерал приехал рассерженным. Опять был выстроен летный состав, и генерал объявил всем собравшимся благодарность.
- Высоту штурмовали отлично. Кто вел девятку, выйти из строя!
Вышел небольшого роста, плотно сложенный летчик;
- Лейтенант Пушкин.
- Пушкин? - переспросил генерал и весело захохотал. Потом он обнял летчика, похлопал его по плечу и уже совсем другим, потеплевшим голосом сказал: - Перед лицом всего полка поздравляю вас, лейтенант, с прекрасной, подлинно гвардейской работой!
Не прошло и часа, как вездесущий командир корпуса уже наводил на цель другие группы "шварце тод", как в страхе окрестили фашисты самолеты Ильюшина, держал связь с КП 800-го полка подполковника Шишкина.
Над объектом "работала" шестерка старшего лейтенанта А. Гридинского. О нем его боевые товарищи обычно говорили: "Этот своего шанса не упустит".
И действительно, там, где проносились штурмовики с красными молниями на бортах, чадили, догорая, танки, замолкали и утыкались стволами в землю среди воронок артиллерийские орудия, а уцелевшие гитлеровцы разбегались по оврагам...
Гридинский - сероглазый, статный красавец, неутомимый шутник, любимец всего полка - выделялся среди других летчиков своим особым почерком воздушного бойца.
...Сбор - и ведущий Гридинский держит курс домой, на аэродром Пиструени-Век. На подходе к нему распускает строй, а сам, почти зависнув высоко в небе, перекладывает машину на левое крыло и камнем бросается вниз. У самой земли выравнивает штурмовик и несется уже в обратном направлении по Реуту так низко, что за берегами не видно машины. Затем блестяще производит посадку.
- Ну как? - спрашивает старшего лейтенанта механик Грехов. Ответ звучит на мотив знакомой песни:
Я не скажу о цели в целом,
Цель была та очень велика,
Не смотрел за целью и прицелом,
Но, как будто, дал наверняка".
Затем указывая глазами на пробоину в правой плоскости, спокойно добавляет:
- Заштопай дырку, Женя, а то сквозит.
Куплет Александра Гридинского моментально подхватили в полку, как не пытался лейтенант Щапов его опровергнуть.
- Наговорил на себя и на свою группу. Как это "не смотрел за целью и прицелом", когда все ориентировались по тебе! Да и ударили так, что там осталось только море огня.
- Не кипятись! Это только лирика, а фрицу мы хорошо врезали в солнечное сплетение...
Получив приказ атаковать вражеские танки у высоты 196,0, девятку "ильюшиных" поднял капитан С. Пошивальников. Лейтенант Б. Щапов вел правое звено, лейтенант Н. Шишкин - левое. Как обычно, с Шишкиным летел и лейтенант М. Коптев.
Генерал С. К. Горюнов сердечно поздравил командира корпуса с этим событием, высказал теплые пожелания Василию Георгиевичу Рязанову и всему личному составу. К этим пожеланиям присоединились и командующие других родов войск. Приведу текст одного из таких приветствий.
"Товарищам Горюнову С. К. и Рязанову В. Г.
От всей души поздравляю Вас и Ваших славных соколов с преобразованием штурмового корпуса в гвардейский. В наступательных боях 1943-1944 гг. под Белгородом, Харьковом, Пятихатками, Кировоградом сложилось боевое взаимодействие и фронтовая дружба гордых соколов нашей Родины и танкистов. Благодарю за большую помощь, оказанную Вашими частями танкистам в выполнении боевых приказов. Желаю боевых успехов во славу советской гвардии!
П.А Ротмистров" {21} .
Генерал В. Г. Рязанов лично побывал во всех полках корпуса, участвовал в митингах, после которых собственноручно прикрепил многим летчикам, стрелкам, авиамеханикам к выгоревшим, просоленным гимнастеркам боевые награды, получивших партийные билеты поздравил с вступлением в партию. Обычно замполит полковник И. С. Беляков вручал партбилеты летчикам и воздушным стрелкам прямо на летном поле, как только экипажи возвращались с задания и докладывали о его выполнении. Это стало традицией.
Продолжавшиеся бои носили ожесточенный характер, противник отбивался яростно и упорно, но ему не удавалось разжать роковое кольцо. Выхода из западни не было. Блокированная группировка была обречена.
Советское командование, стремясь избежать ненужного кровопролития, сделало гуманный шаг и предъявило окруженным ультиматум, но фашистское командование его отклонило.
Не радовала и погода: все вокруг буквально тонуло в ледяной грязи, над полями носились массы мокрого снега вперемешку с дождем. Взлетать с грунтовых аэродромов приходилось, как тогда говорили авиаторы, "с плеч" технического состава. Авиаспециалисты брались за плоскости, приподнимали и раскачивали самолет, а пилот давал полный газ и начинал разбег.
Поистине титаническую работу выполняли техники, механики, мотористы, оружейники Е. Агалаков, И. Ефимов, В. Самсонов, А. Трусов, Н. Цигикало, Г. Цыбуля, В. Климов, А. Ксенофонтов, И. Лузгин, Н. Кульшан, Н. Качур, Д. Беседин, В. Миронов, А. Горбатов...
Часто, приближаясь к, внешнему обводу окруженных войск противника, летчики видели группы идущих людей. Цепочки их тянулись через залитые водой тропинки, напрямик через пашню, холмы. У каждого за плечами котомки (в них были патроны). И так - километр за километром, до самых огневых позиций!
Целыми селами выходили местные жители вытаскивать увязшие в липкую грязь по самые оси машины, засыпали битыми камнями, золой, песком глубокие колдобины, устилали хворостом и ветками колеи дорог. Особенно потрудились для армии жители сел Крымки, Искреннее, Водяное, Скрипчинцы, Комаровка, по землям которых и проходил передний край, клокочущий огнем и свинцом.
Генерал Штеммерман, спешно создав ударную группировку, с отчаянием обреченного, не считаясь с потерями, бросился в бой, пытаясь прорваться в направлении Шендеровка, Комаровка. Двенадцать километров разделяли окруженных гитлеровцев и войска генералов Хубе и Крейзенга, наступающих на внешнем фронте.
Срочные меры, предпринятые нашим командованием, сорвали замысел противника. Его по-прежнему дробили в котле, отбивали и многочисленные атаки на внешнем фронте.
По решению командарма С. К. Горюнова на борьбу с вражескими танками и пехотой были брошены восемьдесят групп штурмовиков корпуса. Совместно с танкистами генерала П. А. Ротмистрова и артиллеристами генерала Н. С. Фомина за три дня боевых действий немцы потеряли в этом районе 113 "тигров", из которых 52 были сожжены летчиками-штурмовиками. Кроме того, они уничтожили 900 автомашин с грузами и живой силой. {22}
Загнанные в ограниченный район Шендеровки находившиеся в котле вражеские войска все еще не сдавались и, по данным воздушной разведки, готовились сделать последний рывок из кольца.
Генерал Штеммерман выстроил войска в три огромные колонны, чтобы пробиться к Лысянке. Ими предусматривалось смять наши заслоны, пробить в кольце брешь.
Разыгравшаяся пурга, казалось, способствовала успеху. Но он не был достигнут!
"Поход отчаяния", как называли пленные гитлеровцы это шествие, окончился полнейшим крахом. Шквальный огонь с фронта и флангов буквально косил гитлеровцев, как траву, несмотря на отчаянное их сопротивление. Около часа гремела артиллерия, в воздухе носились штурмовики. В условиях разбушевавшейся непогоды их появление казалось совершенно невозможным. И тем не менее они наносили удар за ударом...
Корсуиь-Шевченковская операция закончилась полным разгромом и пленением врага.
Когда по трассе Киев - Корсунь-Шевченковский вы подъезжаете к городу, вряд ли не заметите обелиск, на котором начертано золотыми буквами: "Корсунь-Шевченкоеская битва, 1944. 5-й воздушной армии 2-го Украинского фронта". Это - достойная память героям, павшим и живым.
Герои... Мы часто говорим об их мужестве, храбрости, отваге. А ведь они - обыкновенные люди, и ничто человеческое им не чуждо. Как и все, доблестно сражаясь, они радовались победам, оплакивали погибших, Думали о доме, тревожились о своих семьях...
Работая бок о бок с генералом Рязановым, я видел, что он все время проводит на передовой, личные вопросы, казалось, были отброшены им на самый задний план. Но так только казалось.
Мало кому известно, что Василий Георгиевич каждую свободную минуту отдавал своему сыну Георгию - Горику, как ласково называл он его, - писал ему письма, в которых заключен большой педагогический смысл.
Вот только одно из них.
"24 февраля услышал по радио, а вчера прочитал в газетах о присвоении мне звания Героя Советского Союза. Получилось на коротком отрезке времени столько радостно-неожиданного, что все это трудно сразу освоить - и гвардейское звание, и звание Героя.
Придется еще больше напрячь свои силы и умение, чтобы оправдать ту честь и славу, которую мне оказали..."
Одна за другой следовали операции, оригинальные по замыслу и грандиозные по мастерству исполнения. Память ветеранов и поныне хранит невиданное в истории войн наступление, начатое весной, пришедшей на Правобережную Украину гораздо раньше, чем обычно.
...Небо было затянуто темными, словно отлитыми из свинца облаками. Шли частые и нудные дожди, гуляли порывистые ветры, метавшие колючую поземку. По утрам стояли густые туманы. Потом вдруг резко теплело, окутывалась паром земля - и снова морось, дымка, туман...
Полагаясь на неблагоприятную погоду, гитлеровское командование вряд ли предполагало, что советские войска стремительно пойдут вперед.
Чтобы не позволить противнику отсиживаться в опорных пунктах, совершенствовать оборону, накапливать резервы, надо было лишить его надежды на спасительную передышку и начать внезапное наступление. Из этих соображений командующий фронтом Маршал Советского Союза И. С. Конев отдал приказ о начале Уманско-Ботошанской операции не утром 6 марта, как было запланировано, а на сутки раньше.
Первой свое веское слово сказала артиллерия. За огневым валом ринулись стрелковые части и танки непосредственной поддержки пехоты. За три дня операции глубина продвижения наступавших войск составила более пятидесяти километров.
Из-за густого тумана групповые вылеты авиации исключались, но разведчики были в постоянной готовности. И как только погода улучшилась, первым ушел в район Умани майор Т. Чернецов, вслед за ним генерал Рязанов выпустил еще пятнадцать "илов" и несколько истребителей.
Обнаруженные разведчиками танки, продвигающиеся, из района Умани к железнодорожной станции Поташ, были атакованы штурмовиками, которые тесно взаимодействовали с наземными частями.
Тогда же, в районе этой станции, гитлеровцы потеряли значительное количество своих бронеединиц. Десятки "тигров", "фердинандов", "пантер" оказались вполне исправными, но без топлива. По сведениям местных жителей, их экипажи удрали со станции... на лошадях.
Вскоре у противника был отбит большой грунтовой аэродром на подступах к Умани. Здесь также оказались самолеты без горючего. На этот аэродром и перебазировались полки штурмового корпуса.
Тесноватым оказался аэродром, но с него было сподручно поддерживать наступающие войска при форсировании Южного Буга.
Правда, условия для работы на нем были сложные. У стоянок самолетов непролазная хлябь. Утром летчики выходили на поле, каблуками сапог определяли плотность раскисшего чернозема, злым, недобрым словом костили погоду, а заодно и Гитлера.
С большим трудом экипажам удавалось преодолевать "земное" притяжение.
Оторвавшись от вязкого грунта, взлетели две группы штурмовиков старшего лейтенанта М. Одинцова и младшего лейтенанта И. Гулькина. Они огнем из пушек и авиабомбами уничтожили до семидесяти машин с грузами и солдатами противника, которые двигались по дороге от Винницы на Немиров.
Мастерский удар по аэродрому вблизи Первомайска нанесла и группа лейтенанта Н. Столярова. Немецкие самолеты - "юнкерсы" и "хейнкели" - тоже сидели по уши в грязи. Налет был настолько внезапный, что гитлеровские асы ничего не смогли предпринять для спасения своей техники. Ведомый командира И. Антипин буквально срезал "илом" гитлеровского техника, который взобрался на раскапоченный мотор...
В эти мартовские дни во всех авиаполках корпуса прошли митинги, посвященные знаменательному событию - выходу войск 2-го Украинского фронта к государственной границе севернее Ясс. Несомненно, что в достижении этого успеха немалая роль принадлежала и гвардейцам генерала Рязанова. Тогда не было популярнее призыва, чем разносившийся из конца в конец обширного Фронта клич: "Вперед, к границе!"
На митингах крылатые гвардейцы чествовали славных героев боев за Украину, с горечью вспоминали геройски павших товарищей. Перечислю их имена: П. Гогурин, В. Борисенко, В. Ветров, Н. Чура, И. Махрин, Ю. Гусев, В. Гришин, К. Юсупов, П. Горбачев, А. Веселов, Н. Долженко, В. Михайленко, Н. Левченко, М. Полещук, А. Павленко, М. Айзенберг, В. Гладунин, Г. Грищечкин, И. Овсянников, И. Захарченко.
Командный состав корпуса между тем прокладывал новые маршруты на своих картах. Наземные части, успешно форсировав Южный Буг, шли к Днестру, в Молдавию.
Каждый вылет - легенда
Погода в марте выдалась теплой, но пасмурной. С юга дули насыщенные влагой ветры, доедали уцелевший снег в оврагах и лощинах.
Распутица крушила планы противника, полагавшегося на слепые силы природы. Советские войска, оставляя позади себя все новые и новые районы освобожденной территории, продвигались дальше и дальше на запад, производя на врага ошеломляющее впечатление. В среде гитлеровских вояк все чаще и чаще звучало теперь слово "катастрофа".
Несмотря на отсутствие пригодных аэродромов в полосе наступления, боевая работа авиации продолжалась.
Командованию корпуса важно было знать направление отхода войск противника, районы подготовленной обороны, переброски и выдвижения его резервов, места, наиболее удобные для переправ через реки и их прикрытия.
Для ведения разведки довольно часто применялись вылеты смешанных пар штурмовики и истребители. Так, разведчики точно установили, что гитлеровское командование перебросило в районы Хуши, Бакэу, Роман и Фокшаны до пятисот боевых машин дополнительно к тем, которые базировались на посадочных площадках. Интенсивность сопротивления врага стала нарастать.
Как только в штаб воздушной армии поступили данные о том, что в Хуши прибыло более 60 "юнкерсов" и "мессершмиттов", генерал Рязанов получил приказ отштурмовать этот аэродром. Налет оказался удачным: двенадцать самолетов сгорели прямо на стоянках, пять гитлеровских машин были сбиты истребителями прикрытия.
Оборона врага трещала, как говорят, по швам. Войска фронта форсировали Днестр на участке протяженностью 175 километров, овладели Бельцами - важным железнодорожным узлом и вышли на государственную границу. Сюда, в район населенного пункта Бельцы, перелетели многие авиачасти корпуса.
Вот как описывали мне ветераны корпуса картину их прибытия в Молдавию.
Первыми самолеты окружили молдавские ребятишки. Детское любопытство победило страх. В латаных свитках и штанишках, босые, редко кто в сыромятных постолах, они смотрели на краснозвездные машины, как на величайшее чудо. Затем несмело за детьми начали подходить взрослые, в такой же прохудившейся одежде, голодные, изможденные. Они осторожно стучали заскорузлыми от тяжелой работы пальцами по обшивке штурмовиков, цокали языками.
Чего только молдаванам не наговорили фашистские горе-пропагандисты! Мол, у русских и самолетов-то нет, а летают они на каких-то фанерных этажерках. "Чистейшей брехней все оказалось!" - говорили наперебой крестьяне.
О бедности народа и говорить не стоило. Многие авиаторы видели, как жители украдкой подбирали выброшенную техниками ветошь. Жалко было смотреть на такую нищету, и летчики, и техники поделились с местными жителями всем и едой, и одеждой, и обувью,..
Непродолжительная пауза для устройства на новом месте, и снова началась напряженная боевая работа, несмотря на то что войска 2-го Украинского фронта перешли к обороне по причине недостатка техники, боеприпасов, из-за растянутости тылов, отставания артиллерии и усталости войск. От зари до зари штурмовики и истребители вели разведку, препятствовали гитлеровской авиации делать налеты на недавно освобожденные города, села, железнодорожные станции.
Командование приказало провести глубокую воздушную разведку в районе Ясс. От 66-го штурмового авиаполка было выделено два опытных экипажа лейтенанта К. Круглова и младшего лейтенанта И. Драченко. Пару "ильюшиных" сопровождали истребители капитана С. Луганского.
Облачность над аэродромом Лунга была метров шестьсот. Это вселяло надежду, что разведка пройдет без помех: в случае опасности можно спрятаться в облаках. Но когда экипажи достигли линии фронта, небо расчистилось.
Предчувствие не изменило Круглову - сверху слева кружили двенадцать "худых". Круглое предупредил товарища, да тот уже и сам видел, как "мессеры" начали расходиться для атаки. Восемь вражеских машин потянулись к группе капитана Луганского, четыре стали пикировать на штурмовиков. Спасли их сложный противоистребительный маневр "ножницы" и отточенная техника пилотирования.
Суть этого маневра вот в чем: пара штурмовиков, идущих небольшим уступом по отношению друг к другу - ведущий немного выше ведомого, производит обмен местами. Примерно, если ведомый идет справа сзади, то он переходит низом налево, а ведущий - сверху вниз направо. Потом снова, но уже с обратным креном. Поскольку этот маневр осуществляется с креном, оба летчика все время видят хвостовое оперение друг друга.
На какое-то время "мессеры" оторвались от "ильюшиных", те снизились до бреющего и ускользнули. Все же им удалось провести фотографирование указанной местности, и разведчики развернули машины назад, к аэродрому базирования.
И тут на них снова набросились "мессеры" и "фоккеры". Воздушные стрелки отбивались мастерски.
Попав в сетку прицела Драченко, пошел к земле один "фокке-вульф", второй подвернул сбоку на штурмовик Круглова и ударил по нему из пулеметов. Машина Круглова задымила, стала отставать, теряться из виду...
Немецкие истребители "клевали" "ил" Драченко на всем пути до села Егоровка. Отстали, по-видимому, выработав горючее.
Когда младший лейтенант Драченко приземлился, его окружили летчики и техники. Штурмовик представлял собой страшное зрелище. Обшивка свисала клочьями, зияли черными дырами более трехсот пробоин. К счастью, фотокамеры оказались целыми. В лаборатории сразу же проявили пленку, и дешифровщики, не мешкая, представили снимки командованию. Сведения оказались весьма и весьма ценными.
Аналогичное задание пришлось в эти дни выполнять и паре разведчиков-штурмовиков старшему лейтенанту Б. Мельникову и лейтенанту В. Ермолаеву - летчикам из 735-го авиаполка: сфотографировать Яссы и прилегающую к ним местность. Для этого надо было сделать четыре захода. Штурмовики сопровождала на задание четверка "яков", возглавлял которую Герой Советского Союза капитан Н. Шутт.
На протяжении всего полета к объекту противник не подавал признаков жизни, но у самых Ясс разом ударили массированным огнем "эрликоны". С одной стороны, это было хорошо - при обстреле воздушных целей автоматическими установками фашистские истребители в небе, как правило, не появляются. И разведчики стали на боевой курс, включили фотоаппараты. Заход... Разворот... Еще заход...
Зенитки сосредоточили весь огонь на штурмовиках. Истребители сопровождения идут спокойно в стороне - их гитлеровцы пока не трогают. Разведчики прошли второй заход и сделали такой же маневр для третьего. Все повторяется. Зашли на последний - четвертый заход. Зенитки вдруг прекратили огонь. Все понятно: где-то в воздухе появились истребители противника.
- "Горбатые", топайте домой! - прозвучало в эфире, и четверка "яков", освободившись от сопровождения, вступила в схватку с двенадцатью "мессерами". Гитлеровцы первыми покинули поле боя.
Разведчики на бреющем благополучно вернулись на свой аэродром Кашунка. Отсюда пилоты Б. Мельников и В. Ермолаев сделали еще около десяти вылетов только на разведку. Столько же полетов на фотографирование провели и летчики В. Олейников, В. Серебряков, И. Сушихин, В. Мякенький, Ф. Прокопов.
Мастерски выполнял разведывательные полеты, всегда благополучно проводил свой "ильюшин" сквозь адский зенитный огонь и успешно отрывался от преследовавших истребителей противника командир звена младший лейтенант В. Андрианов. На кишиневском направлении он первый вскрыл передний край оборонительной полосы противника по реке Бык и помог наземному командованию решить много неясных вопросов по изучению сил противоборствующей стороны.
На этом направлении, как и на ясском, непрерывно шли упорные бои на земле и в воздухе.
Командный пункт генерала В. Г. Рязанова находился тогда под Дубоссарами. Как-то по пути на НП 7-й гвардейской армии генерала Шумилова к Василию Георгиевичу прибыл командующий фронтом маршал И. С. Конев. Обстановка в последние дни апреля была прямо-таки накалена: вражеская пехота и танки большими силами пытались контратаковать позиции советских войск. Вызывая согласно требованию командующего фронтом по радио одну группу штурмовиков за другой, командир корпуса давал им четкие задания, называл ведущих.
...В воздух поднялась и девятка, ведомая майором С. Володиным, прикрывали группу истребители Героя Советского Союза капитана С. Карнача.
Задание - любой ценой подавить вражескую артиллерию, поддерживающую контратаки своих танков и пехоты.
Три мощных удара - и вражеский артполк перестал существовать. Об этом сразу же на НП корпуса доложил с воздуха разведчик-наблюдатель капитан Д. Нестеренко.
Следующая группа, которую повел в бой лейтенант Т. Бегельдинов, согласно приказу генерала Рязанова бомбардировкой и пушечным огнем отсекала танки и пехоту, вклинившиеся в нашу оборону. Подобную задачу выполняли еще несколько экипажей. И снова операцию завершил краткий доклад капитана Д. Нестеренко: контратака гитлеровцев захлебнулась, противник спешно отошел на исходные позиции...
Сердечно поблагодарив генерала Рязанова за умелое управление, командующий фронтом вскоре убыл. По его приказу всем летчикам - участникам отражения контратак была объявлена благодарность.
А вот какой случай произошел в те дни в 66-м штурмовом авиаполку, которым командовал майор Федор Васильевич Круглое. О нем и сегодня ветераны вспоминают с веселой улыбкой.
...Девятка штурмовиков вышла на задание: подавить противника на высоте, прикрывающей подступы к Яссам. НП командира корпуса - у ее подножия. Увидев, как штурмовики неуклюже обрабатывали высоту, генерал не сдержался и после первого же захода девятки закричал в микрофон радиопередатчика: "Лапотники вы, а не штурмовики! По пушкам и пулеметным точкам пройдитесь, а землю и без вас перепашут!"
Но и второй, и третий заходы тоже оказались малоудачными. От бомб вставали только густые столбы земли, а противник продолжал обстреливать нашу пехоту, поднявшуюся в атаку.
Штурм высоты не удался - она осталась за гитлеровцами.
Весь личный состав полка, зная крутой характер генерала, ждал грозного звонка по телефону. Но тот не звонил. Уже в сумерках на аэродроме появилась его машина. В запыленном плаще, хмурый, Рязанов даже не принял рапорта майора Круглова, приказал немедленно собрать весь летный состав. Когда полк построили, генерал взволнованно заговорил:
- Конец третьего года войны - и такая работа. Весь корпус опозорили!
Молча прошелся перед строем летчиков, сурово посмотрел на офицеров.
- На кого надеетесь? - и, повернувшись к Круглову, продолжил: - Вы думаете, Пушкин за вас будет работать?
Такая уж была привычка у Василия Георгиевича - если что не ладилось, то он предупреждал: "Вы на Пушкина не рассчитывайте!"
Все тяжело переживали этот разговор с генералом. Командование полка на следующий день. Произвело перестановку в эскадрильях и провело дополнительные тренировочные полеты. А вскоре поступил приказ повторно обработать высоту. Напутствуя летчиков, майор Круглое говорил: "Не уходить от цели, пока последний вражеский пулемет не будет разнесен в щепы. Наша пехота должна ворваться на высоту без потерь".
И на этот раз командир корпуса был на своем наблюдательном пункте. В условленный час девятка штурмовиков появилась над целью, развернулась, прошлась над высотой один, два, три, четыре раза. Противник замолк. Вслед за бомбовой волной наша пехота дружно поднялась и ринулась в атаку. Генерал Рязанов ликовал. "А ну-ка, ребята, еще разик-другой пройдитесь над высоткой!"
Со страшным ревом самолеты носились над высотой, а пехотинцы тем временем выбивали противника из траншей. Генерал, провожая взглядом уходившие домой штурмовики, спросил по рации: "Доложите, кто сегодня вел девятку?" "Пушкин", - последовал ответ. "Перестаньте шутить!" - "Товарищ генерал, честное слово, Пушкин!"
Выйдя из укрытия, Рязанов сел в машину и поехал на аэродром. В полку все растерялись, когда увидели, что и на этот раз генерал приехал рассерженным. Опять был выстроен летный состав, и генерал объявил всем собравшимся благодарность.
- Высоту штурмовали отлично. Кто вел девятку, выйти из строя!
Вышел небольшого роста, плотно сложенный летчик;
- Лейтенант Пушкин.
- Пушкин? - переспросил генерал и весело захохотал. Потом он обнял летчика, похлопал его по плечу и уже совсем другим, потеплевшим голосом сказал: - Перед лицом всего полка поздравляю вас, лейтенант, с прекрасной, подлинно гвардейской работой!
Не прошло и часа, как вездесущий командир корпуса уже наводил на цель другие группы "шварце тод", как в страхе окрестили фашисты самолеты Ильюшина, держал связь с КП 800-го полка подполковника Шишкина.
Над объектом "работала" шестерка старшего лейтенанта А. Гридинского. О нем его боевые товарищи обычно говорили: "Этот своего шанса не упустит".
И действительно, там, где проносились штурмовики с красными молниями на бортах, чадили, догорая, танки, замолкали и утыкались стволами в землю среди воронок артиллерийские орудия, а уцелевшие гитлеровцы разбегались по оврагам...
Гридинский - сероглазый, статный красавец, неутомимый шутник, любимец всего полка - выделялся среди других летчиков своим особым почерком воздушного бойца.
...Сбор - и ведущий Гридинский держит курс домой, на аэродром Пиструени-Век. На подходе к нему распускает строй, а сам, почти зависнув высоко в небе, перекладывает машину на левое крыло и камнем бросается вниз. У самой земли выравнивает штурмовик и несется уже в обратном направлении по Реуту так низко, что за берегами не видно машины. Затем блестяще производит посадку.
- Ну как? - спрашивает старшего лейтенанта механик Грехов. Ответ звучит на мотив знакомой песни:
Я не скажу о цели в целом,
Цель была та очень велика,
Не смотрел за целью и прицелом,
Но, как будто, дал наверняка".
Затем указывая глазами на пробоину в правой плоскости, спокойно добавляет:
- Заштопай дырку, Женя, а то сквозит.
Куплет Александра Гридинского моментально подхватили в полку, как не пытался лейтенант Щапов его опровергнуть.
- Наговорил на себя и на свою группу. Как это "не смотрел за целью и прицелом", когда все ориентировались по тебе! Да и ударили так, что там осталось только море огня.
- Не кипятись! Это только лирика, а фрицу мы хорошо врезали в солнечное сплетение...
Получив приказ атаковать вражеские танки у высоты 196,0, девятку "ильюшиных" поднял капитан С. Пошивальников. Лейтенант Б. Щапов вел правое звено, лейтенант Н. Шишкин - левое. Как обычно, с Шишкиным летел и лейтенант М. Коптев.