Страница:
Тень улыбки проскользнула по лицу Кротовой.
– Конечно! Они легко считывались. Прости, Тим выбрал меня, я тебя жалела, понимала, что ты хочешь видеть любимого, даже если он принадлежит другой.
– Высокие отношения, – хихикнула Марта, – ни ревности, ни злости. Эстер, вам не хотелось убить Лену? Или хотя бы поколотить ее? Схватить за волосы и постучать лбом той, что у вас жениха увела, о косяк?
Эстер отшатнулась.
– Что вы такое говорите! Конечно, нет! Я была рада счастью Тима.
– Значит, страдали молча? – не смутилась Марта. – В другой раз, когда лишитесь мужика, воспользуйтесь моим дружеским советом про лоб и косяк. Поверьте, вам станет легче. Хотя сейчас бить о стену следует вас, это вы не упустили момента, подобрали чужого мужа.
– Не нападайте на Эсту, – воскликнула Лена, – меня считали умершей, похоронили. Тиму, по-вашему, следовало монахом жить? Спасибо Эстер, она позаботилась о супруге. Не дай бог Тимофей попался бы на крючок к непорядочной женщине!
– Мы о тебе не забывали, – вытирая глаза платочком, сообщила Эстер, – на кладбище дивный памятник поставили: белый мраморный ангел с поникшими крыльями. На похороны народа пришло немерено! Если хочешь, я покажу тебе видеозапись! Тим постарался изо всех сил: гроб супер-люкс, платье от Версаче, цветов грузовик. Поминки устроили в ресторане, все рыдали.
– Спасибо, – сказала Лена, – я знала, что вы по-человечески меня упокоите.
– Ущипните меня семеро! – провозгласила Марта. – Прямо хочется кусок селедки съесть, так сладко.
Чеслав взглядом остановил Карц.
– Давайте сначала проведем опознание. Эстер, вы подтверждаете личность Елены Кротовой?
– Да, – кивнула Ротшильд, – она сильно похудела, у нее другая прическа, но это, несомненно, Леночка.
Мой начальник повернулся к Кротовой.
– Приоткройте завесу тайны, каким образом вы остались живы?
– Может, не стоит сейчас подвергать Лену стрессу? – встала на защиту первой жены вторая.
– К сожалению, ей необходимо ответить на вопросы о… – Договорить Чеславу не дал стук.
Дверь в переговорную распахнулась и ударилась о стену. Я увидела высокого, ладно скроенного мужчину в джинсах и короткой замшевой куртке.
– Что здесь происходит? – сердито спросил он. – Эста, где итальянский импресарио? Вокруг одни московские рыла!
Ротшильд вскочила.
– Тим! Как ты узнал, куда я поехала?
– Неважно! – рыкнул актер. – Интересно другое! Кто эти люди? Ты соврала мне о переговорах по поводу гастролей в Риме!
Марта тоже встала, изогнула спину, выставила вперед изящную ногу в лаковом ботфорте и нежно промурлыкала:
– Господин Морков! Ваш визит большая честь для нас! Хотите кофе? Пойдемте со мной.
Обычно у мужчины при виде Карц включаются все первичные половые признаки, но Тим отмахнулся от дочери олигарха, как от осенней мухи.
– Не лезь, когда не просят! Эстер! Отвечай!
– Здравствуй, Тим, – тихо сказала Лена, – не узнаешь?
– Нет, – в запале бросил Морков, потом вдруг вздрогнул: – Вы кто? Эй? Кто?
Димон живо подставил актеру стул.
– Садитесь.
Тим плюхнулся на сиденье.
– Простите, я иногда теряю голову, в особенности если начинаю ревновать. Органически не переношу вранья, мне почудилось, будто… Эстер, кто эта женщина? В сером платье? Ее лицо! Она безумно похожа на Елену, мою трагически погибшую жену.
Гри крякнул, Эстер беспомощно посмотрела на меня, а я покосилась на Чеслава.
– Пойду приготовлю всем кофеек, – проявила совершенно не свойственную ей заботливость Карц и стремглав унеслась.
Марта безошибочно чует носом и всеми остальными частями тела приближающуюся грозу, а находиться в эпицентре торнадо дочь олигарха не любит.
– Я все объясню, – попытался остановить цунами Чеслав, – сделайте пару глубоких вдохов, сейчас вы услышите несколько новостей. Итак, ваша жена не умерла!
Тим взял Эстер за руку.
– Что он несет? Вот моя супруга!
– Речь идет о Елене Кротовой, – объяснил Чеслав, – той, что сидит напротив вас.
Морков стал кусать указательный палец.
– Милый, не волнуйся, – попыталась успокоить его Эстер, – ничего непоправимого не бывает.
Мачо откинулся на спинку стула.
– Это Лена?
– Да, – кивнула Кротова, – я.
– Ты? – переспросил Тим. – Ты?! Ты!!!
– Скорее принесите воды, – закричала Эстер, – ему плохо!
Актер медленно сполз под стол. Димон ринулся к ящику, где хранится аптечка, и деловито спросил:
– У Морковкина есть аллергия?
– Нет, – ломая пальцы, в один голос объявили первая и вторая жены.
Я подошла к Лене и обняла ее за плечи. Не очень приятно видеть, как супруг вместо того, чтобы обрадоваться твоему воскрешению из мертвых, валится без чувств. Вот уж не ожидала от брутального супергероя боевиков такой слабости.
– Ого, – проворковала Марта, внося в переговорную поднос с чашками и вазочками, – ему поплохело? Ну, пока он очухивается, мы спокойно глотнем кофейку. Эстер, тебе со сливками? Лена, хочешь зефирку?
Беззаботная болтовня Карц оказала живительное воздействие на присутствующих. Жены Моркова взяли чашки. Чеслав и Димон уложили Тима на диван.
Через полчаса актер пришел в себя, переварил невероятную новость, вернулся к столу, сел около Кротовой, обнял ее за плечи и попросил:
– Можешь рассказать, что с тобой случилось?
Лена прижала к груди стиснутые кулачки.
– Попробую, но некоторые вещи слишком ужасны, ими не следует грузить людей!
Эстер вскочила, обогнула стол, тоже пристроилась возле «ожившей» и, гладя ее по голове, прошептала:
– Мы не просто люди, мы твоя семья.
Лена затряслась.
– Это правда, у меня никого, кроме вас, нет!
Тим поцеловал первую жену и заворковал:
– Тише, тише, солнышко, все будет хорошо.
Чеслав кашлянул.
– Необходимо решить кое-какие технические вопросы. Первый: как легализовать Елену? Если человек признан мертвым, то…
– Я не могу ожить официально, – перебила Чеслава Кротова, – представляете, как взбесится пресса?
– Ничего, мы вместе через это пройдем! – воскликнула Эстер.
Лена вывернулась из объятий Тима.
– Послушайте, я попытаюсь кое-что рассказать, а вы решите, как поступить. Совершенно не помню, почему упала…
– Может, не надо? – попыталась остановить ее исповедь Эстер. – Тебе лучше пройти осмотр у врача, отдохнуть, а уж потом, если захочешь…
– Нет, – мягко, но вполне категорично возразила Кротова, – нарыв следует вскрыть сразу. От моего рассказа многое зависит. Извините, я понимаю, что обрекаю вас на тяжелое испытание, но не хочу, чтобы оставались неясности. Я не помню, как упала в пропасть.
Голос Кротовой, тихий, но какой-то въедливый, заполнил кабинет Чеслава. Я часто присутствую на совещаниях, при разговорах с разными людьми, наслушалась много историй, от которых волосы встают дыбом, и за несколько лет службы в бригаде научилась отстраняться от услышанного. Многие профессионалы, например, хирурги не хотят перед операцией вступать в тесный контакт с больными. Врач ведет себя так не из черствости, он побаивается, что в процессе общения у него возникнет слишком личное отношение к человеку, которому предстоит лечь под скальпель, и он, хирург, потеряет хладнокровие. По этой же причине медики стараются не лечить близких друзей или родственников. Люди в белых халатах выглядят циниками, в больницах рассказывают массу анекдотов, которые обычному человеку совсем не покажутся смешными. Ну, допустим, такой.
Несется по городу «Скорая», больной спрашивает: «Куда мы едем?» – «В морг», – раздается ответ. «Но я еще не умер!» – восклицает несчастный. «А мы пока и не доехали», – сообщает фельдшер.
При помощи подобных историй медики стараются сохранить собственное психическое здоровье, они не могут рыдать над каждым больным. Нечто похожее происходит и с сотрудниками милиции, для них труп – просто тело, не человек, а объект изучения. Квартира, в которой случилось убийство, – место преступления, рыдающие родственники – свидетели и первые подозреваемые. Даже придя в семью с сообщением о кончине кормильца, профессиональный сыскарь никогда не заявит с порога: «Простите, у меня плохая новость, Иван Ивановича убили». Нет, он сначала задаст вопросы: «Скажите, когда вы в последний раз видели Ивана Ивановича? В каком настроении он уходил на работу? Звонили ли вы мужу?» И лишь потом сообщит ужасную правду, тщательно наблюдая за вашей реакцией. Работая в отделе особо тяжких преступлений, нужно обрасти толстой шкурой, иначе через пару месяцев после старта ты окажешься в психиатрической клинике. Но, обрастая броней, главное – не превратиться в сволочь, которую не волнует ни горе людей, ни справедливость. Очень трудно, с одной стороны, быть холодным профессионалом, а с другой – сострадательным человеком.
Я первое время плакала по ночам, потом нашла для себя выход: представляю, что участвую в съемках кинофильма, а все происходит вроде как понарошку. Но сегодня, слушая Лену, я потеряла «защитное устройство». В жизни случаются по-настоящему страшные вещи, они происходят где-то рядом с нами, и тем, кто постоянно жалуется на ерундовые проблемы, следует помнить об этом и не ныть по пустякам.
О том, как она очутилась на дне ущелья, Лена не могла сказать ни слова. Помнила только, что около нее в момент падения стояла Леся, жена оператора Севы Горина. Леся воскликнула:
– Лен, смотри, там розы!
Кротова подошла поближе к краю и ничего не увидела.
– Где?
– Левее погляди, – посоветовала Горина, – красота неописуемая! Вот уж не предполагала, что в таком месте растут цветы. Интересно, туда можно спуститься, чтобы сфотографироваться?
Лене захотелось рассмотреть цветы, она шагнула вперед и… дальше провал в памяти.
Очнулась Лена в небольшой комнате, похожей на шкатулку, обитую изнутри атласом, все в ней было бордово-золотым. Не успела Кротова сесть на кровати, как в спальню вошел молодой парень и сказал:
– Тебя зовут Анжелика.
– Нет, нет, – попыталась объяснить женщина, – я Лена, жена артиста Тима Моркова.
Юноша брезгливо, словно нехотя, отвесил москвичке несколько оплеух, потом повторил:
– Тебя зовут Анжелика, усекла? Вытри морду и молчи. Будешь хорошо себя вести, отработаешь долг и уедешь домой. Начнешь безобразничать – накажу. Сейчас придет Жаклин, она все тебе объяснит. О кей?
Перепуганная Лена кивнула, парень похлопал ее по спине.
– Умница, правильное решение.
Едва он испарился, как появилась сильно накрашенная девушка в расшитых золотом шароварах и полупрозрачном топике.
– Где я? – прошептала Лена.
Жаклин села на кровать и вывалила невероятную правду. Кротова находится в публичном доме, свое настоящее имя и фамилию ей лучше забыть и никому правды о себе не сообщать.
– Отработаешь долг, вернешься домой, заживешь прежней жизнью, а если тебя шантажировать начнут, – внушала Жаклин, – никому ни словечка, кто ты и откуда!
– Публичный дом? – ужаснулась Лена. – И что мне здесь делать?
Жаклин криво улыбнулась.
– Собак стричь!
Кротова опешила.
– Но я не умею!
Жаклин засмеялась.
– Дура, что ли? Не знаешь, чем в борделе занимаются?
Лена отползла в угол кровати.
– Не хочу.
– Твое желание не учитывается, – с долей жалости сказала Жаклин, – надеешься отсюда уйти?
Лена кивнула, а Жаклин расправила рукой одеяло.
– Тогда есть две возможности. Отрабатываешь долг и выходишь на свободу либо отказываешься и в этом случае тоже покидаешь этот дом, но уже в пластиковом мешке. А на твое место привезут сестру или кто у вас в семье еще есть, кредит не скостят.
– О каком долге ты все время говоришь? – занервничала Лена.
Жаклин поморщилась.
– Не притворяйся, каждая из нас бабло отрабатывает.
– Я ничего не знаю, – заплакала Кротова.
Жаклин не стала жалеть новенькую.
– Значит, тебя втемную использовали. Смотри, какой расклад. Твой отец, брат, муж взяли деньги у Папы, обещали вернуть с процентами, а когда срок вышел, не смогли расплатиться. Папа ждал, счетчик тикал, доллары накапливались. В конце концов Папа рассердился. Если должнику нечего продать, Папа предлагает ему отдать одну из своих женщин, та отработает долг в борделе. Здесь все за кредит оказались, многим не один год под мужиков ложиться придется.
Лена вцепилась пальцами в подушку.
– Тим не брал ни у кого взаймы.
Жаклин забралась на кровать с ногами.
– Успокойся, я тоже влипла. Отец свой бизнес организовал, поставил на трассе шашлычную, рассчитывал, что дело хорошо пойдет и он быстро поднимется. Ан нет, клиентов мало, конкуренция большая. Когда Папа пригрозил дом и участок забрать, мой отец испугался: у нас семья большая, восемь детей, куда идти? Бомжевать на тракт? Вот и отдал меня. Ты и знать не знаешь, сколько твой родитель у Папы занял, а отрабатывать тебе придется.
Лена в ужасе слушала Жаклин и, когда та замолчала, еле слышно возразила:
– Мои мать с отцом давно умерли, братьев и сестер нет. Тим – это муж, он известный актер, я веду его финансовые дела, поверь, Морков никому ни копейки не должен. Случилась ошибка, меня с кем-то перепутали.
Жаклин встала.
– Все так говорят. Я тебе объяснила расклад, выбирай.
Глава 7
– Конечно! Они легко считывались. Прости, Тим выбрал меня, я тебя жалела, понимала, что ты хочешь видеть любимого, даже если он принадлежит другой.
– Высокие отношения, – хихикнула Марта, – ни ревности, ни злости. Эстер, вам не хотелось убить Лену? Или хотя бы поколотить ее? Схватить за волосы и постучать лбом той, что у вас жениха увела, о косяк?
Эстер отшатнулась.
– Что вы такое говорите! Конечно, нет! Я была рада счастью Тима.
– Значит, страдали молча? – не смутилась Марта. – В другой раз, когда лишитесь мужика, воспользуйтесь моим дружеским советом про лоб и косяк. Поверьте, вам станет легче. Хотя сейчас бить о стену следует вас, это вы не упустили момента, подобрали чужого мужа.
– Не нападайте на Эсту, – воскликнула Лена, – меня считали умершей, похоронили. Тиму, по-вашему, следовало монахом жить? Спасибо Эстер, она позаботилась о супруге. Не дай бог Тимофей попался бы на крючок к непорядочной женщине!
– Мы о тебе не забывали, – вытирая глаза платочком, сообщила Эстер, – на кладбище дивный памятник поставили: белый мраморный ангел с поникшими крыльями. На похороны народа пришло немерено! Если хочешь, я покажу тебе видеозапись! Тим постарался изо всех сил: гроб супер-люкс, платье от Версаче, цветов грузовик. Поминки устроили в ресторане, все рыдали.
– Спасибо, – сказала Лена, – я знала, что вы по-человечески меня упокоите.
– Ущипните меня семеро! – провозгласила Марта. – Прямо хочется кусок селедки съесть, так сладко.
Чеслав взглядом остановил Карц.
– Давайте сначала проведем опознание. Эстер, вы подтверждаете личность Елены Кротовой?
– Да, – кивнула Ротшильд, – она сильно похудела, у нее другая прическа, но это, несомненно, Леночка.
Мой начальник повернулся к Кротовой.
– Приоткройте завесу тайны, каким образом вы остались живы?
– Может, не стоит сейчас подвергать Лену стрессу? – встала на защиту первой жены вторая.
– К сожалению, ей необходимо ответить на вопросы о… – Договорить Чеславу не дал стук.
Дверь в переговорную распахнулась и ударилась о стену. Я увидела высокого, ладно скроенного мужчину в джинсах и короткой замшевой куртке.
– Что здесь происходит? – сердито спросил он. – Эста, где итальянский импресарио? Вокруг одни московские рыла!
Ротшильд вскочила.
– Тим! Как ты узнал, куда я поехала?
– Неважно! – рыкнул актер. – Интересно другое! Кто эти люди? Ты соврала мне о переговорах по поводу гастролей в Риме!
Марта тоже встала, изогнула спину, выставила вперед изящную ногу в лаковом ботфорте и нежно промурлыкала:
– Господин Морков! Ваш визит большая честь для нас! Хотите кофе? Пойдемте со мной.
Обычно у мужчины при виде Карц включаются все первичные половые признаки, но Тим отмахнулся от дочери олигарха, как от осенней мухи.
– Не лезь, когда не просят! Эстер! Отвечай!
– Здравствуй, Тим, – тихо сказала Лена, – не узнаешь?
– Нет, – в запале бросил Морков, потом вдруг вздрогнул: – Вы кто? Эй? Кто?
Димон живо подставил актеру стул.
– Садитесь.
Тим плюхнулся на сиденье.
– Простите, я иногда теряю голову, в особенности если начинаю ревновать. Органически не переношу вранья, мне почудилось, будто… Эстер, кто эта женщина? В сером платье? Ее лицо! Она безумно похожа на Елену, мою трагически погибшую жену.
Гри крякнул, Эстер беспомощно посмотрела на меня, а я покосилась на Чеслава.
– Пойду приготовлю всем кофеек, – проявила совершенно не свойственную ей заботливость Карц и стремглав унеслась.
Марта безошибочно чует носом и всеми остальными частями тела приближающуюся грозу, а находиться в эпицентре торнадо дочь олигарха не любит.
– Я все объясню, – попытался остановить цунами Чеслав, – сделайте пару глубоких вдохов, сейчас вы услышите несколько новостей. Итак, ваша жена не умерла!
Тим взял Эстер за руку.
– Что он несет? Вот моя супруга!
– Речь идет о Елене Кротовой, – объяснил Чеслав, – той, что сидит напротив вас.
Морков стал кусать указательный палец.
– Милый, не волнуйся, – попыталась успокоить его Эстер, – ничего непоправимого не бывает.
Мачо откинулся на спинку стула.
– Это Лена?
– Да, – кивнула Кротова, – я.
– Ты? – переспросил Тим. – Ты?! Ты!!!
– Скорее принесите воды, – закричала Эстер, – ему плохо!
Актер медленно сполз под стол. Димон ринулся к ящику, где хранится аптечка, и деловито спросил:
– У Морковкина есть аллергия?
– Нет, – ломая пальцы, в один голос объявили первая и вторая жены.
Я подошла к Лене и обняла ее за плечи. Не очень приятно видеть, как супруг вместо того, чтобы обрадоваться твоему воскрешению из мертвых, валится без чувств. Вот уж не ожидала от брутального супергероя боевиков такой слабости.
– Ого, – проворковала Марта, внося в переговорную поднос с чашками и вазочками, – ему поплохело? Ну, пока он очухивается, мы спокойно глотнем кофейку. Эстер, тебе со сливками? Лена, хочешь зефирку?
Беззаботная болтовня Карц оказала живительное воздействие на присутствующих. Жены Моркова взяли чашки. Чеслав и Димон уложили Тима на диван.
Через полчаса актер пришел в себя, переварил невероятную новость, вернулся к столу, сел около Кротовой, обнял ее за плечи и попросил:
– Можешь рассказать, что с тобой случилось?
Лена прижала к груди стиснутые кулачки.
– Попробую, но некоторые вещи слишком ужасны, ими не следует грузить людей!
Эстер вскочила, обогнула стол, тоже пристроилась возле «ожившей» и, гладя ее по голове, прошептала:
– Мы не просто люди, мы твоя семья.
Лена затряслась.
– Это правда, у меня никого, кроме вас, нет!
Тим поцеловал первую жену и заворковал:
– Тише, тише, солнышко, все будет хорошо.
Чеслав кашлянул.
– Необходимо решить кое-какие технические вопросы. Первый: как легализовать Елену? Если человек признан мертвым, то…
– Я не могу ожить официально, – перебила Чеслава Кротова, – представляете, как взбесится пресса?
– Ничего, мы вместе через это пройдем! – воскликнула Эстер.
Лена вывернулась из объятий Тима.
– Послушайте, я попытаюсь кое-что рассказать, а вы решите, как поступить. Совершенно не помню, почему упала…
– Может, не надо? – попыталась остановить ее исповедь Эстер. – Тебе лучше пройти осмотр у врача, отдохнуть, а уж потом, если захочешь…
– Нет, – мягко, но вполне категорично возразила Кротова, – нарыв следует вскрыть сразу. От моего рассказа многое зависит. Извините, я понимаю, что обрекаю вас на тяжелое испытание, но не хочу, чтобы оставались неясности. Я не помню, как упала в пропасть.
Голос Кротовой, тихий, но какой-то въедливый, заполнил кабинет Чеслава. Я часто присутствую на совещаниях, при разговорах с разными людьми, наслушалась много историй, от которых волосы встают дыбом, и за несколько лет службы в бригаде научилась отстраняться от услышанного. Многие профессионалы, например, хирурги не хотят перед операцией вступать в тесный контакт с больными. Врач ведет себя так не из черствости, он побаивается, что в процессе общения у него возникнет слишком личное отношение к человеку, которому предстоит лечь под скальпель, и он, хирург, потеряет хладнокровие. По этой же причине медики стараются не лечить близких друзей или родственников. Люди в белых халатах выглядят циниками, в больницах рассказывают массу анекдотов, которые обычному человеку совсем не покажутся смешными. Ну, допустим, такой.
Несется по городу «Скорая», больной спрашивает: «Куда мы едем?» – «В морг», – раздается ответ. «Но я еще не умер!» – восклицает несчастный. «А мы пока и не доехали», – сообщает фельдшер.
При помощи подобных историй медики стараются сохранить собственное психическое здоровье, они не могут рыдать над каждым больным. Нечто похожее происходит и с сотрудниками милиции, для них труп – просто тело, не человек, а объект изучения. Квартира, в которой случилось убийство, – место преступления, рыдающие родственники – свидетели и первые подозреваемые. Даже придя в семью с сообщением о кончине кормильца, профессиональный сыскарь никогда не заявит с порога: «Простите, у меня плохая новость, Иван Ивановича убили». Нет, он сначала задаст вопросы: «Скажите, когда вы в последний раз видели Ивана Ивановича? В каком настроении он уходил на работу? Звонили ли вы мужу?» И лишь потом сообщит ужасную правду, тщательно наблюдая за вашей реакцией. Работая в отделе особо тяжких преступлений, нужно обрасти толстой шкурой, иначе через пару месяцев после старта ты окажешься в психиатрической клинике. Но, обрастая броней, главное – не превратиться в сволочь, которую не волнует ни горе людей, ни справедливость. Очень трудно, с одной стороны, быть холодным профессионалом, а с другой – сострадательным человеком.
Я первое время плакала по ночам, потом нашла для себя выход: представляю, что участвую в съемках кинофильма, а все происходит вроде как понарошку. Но сегодня, слушая Лену, я потеряла «защитное устройство». В жизни случаются по-настоящему страшные вещи, они происходят где-то рядом с нами, и тем, кто постоянно жалуется на ерундовые проблемы, следует помнить об этом и не ныть по пустякам.
О том, как она очутилась на дне ущелья, Лена не могла сказать ни слова. Помнила только, что около нее в момент падения стояла Леся, жена оператора Севы Горина. Леся воскликнула:
– Лен, смотри, там розы!
Кротова подошла поближе к краю и ничего не увидела.
– Где?
– Левее погляди, – посоветовала Горина, – красота неописуемая! Вот уж не предполагала, что в таком месте растут цветы. Интересно, туда можно спуститься, чтобы сфотографироваться?
Лене захотелось рассмотреть цветы, она шагнула вперед и… дальше провал в памяти.
Очнулась Лена в небольшой комнате, похожей на шкатулку, обитую изнутри атласом, все в ней было бордово-золотым. Не успела Кротова сесть на кровати, как в спальню вошел молодой парень и сказал:
– Тебя зовут Анжелика.
– Нет, нет, – попыталась объяснить женщина, – я Лена, жена артиста Тима Моркова.
Юноша брезгливо, словно нехотя, отвесил москвичке несколько оплеух, потом повторил:
– Тебя зовут Анжелика, усекла? Вытри морду и молчи. Будешь хорошо себя вести, отработаешь долг и уедешь домой. Начнешь безобразничать – накажу. Сейчас придет Жаклин, она все тебе объяснит. О кей?
Перепуганная Лена кивнула, парень похлопал ее по спине.
– Умница, правильное решение.
Едва он испарился, как появилась сильно накрашенная девушка в расшитых золотом шароварах и полупрозрачном топике.
– Где я? – прошептала Лена.
Жаклин села на кровать и вывалила невероятную правду. Кротова находится в публичном доме, свое настоящее имя и фамилию ей лучше забыть и никому правды о себе не сообщать.
– Отработаешь долг, вернешься домой, заживешь прежней жизнью, а если тебя шантажировать начнут, – внушала Жаклин, – никому ни словечка, кто ты и откуда!
– Публичный дом? – ужаснулась Лена. – И что мне здесь делать?
Жаклин криво улыбнулась.
– Собак стричь!
Кротова опешила.
– Но я не умею!
Жаклин засмеялась.
– Дура, что ли? Не знаешь, чем в борделе занимаются?
Лена отползла в угол кровати.
– Не хочу.
– Твое желание не учитывается, – с долей жалости сказала Жаклин, – надеешься отсюда уйти?
Лена кивнула, а Жаклин расправила рукой одеяло.
– Тогда есть две возможности. Отрабатываешь долг и выходишь на свободу либо отказываешься и в этом случае тоже покидаешь этот дом, но уже в пластиковом мешке. А на твое место привезут сестру или кто у вас в семье еще есть, кредит не скостят.
– О каком долге ты все время говоришь? – занервничала Лена.
Жаклин поморщилась.
– Не притворяйся, каждая из нас бабло отрабатывает.
– Я ничего не знаю, – заплакала Кротова.
Жаклин не стала жалеть новенькую.
– Значит, тебя втемную использовали. Смотри, какой расклад. Твой отец, брат, муж взяли деньги у Папы, обещали вернуть с процентами, а когда срок вышел, не смогли расплатиться. Папа ждал, счетчик тикал, доллары накапливались. В конце концов Папа рассердился. Если должнику нечего продать, Папа предлагает ему отдать одну из своих женщин, та отработает долг в борделе. Здесь все за кредит оказались, многим не один год под мужиков ложиться придется.
Лена вцепилась пальцами в подушку.
– Тим не брал ни у кого взаймы.
Жаклин забралась на кровать с ногами.
– Успокойся, я тоже влипла. Отец свой бизнес организовал, поставил на трассе шашлычную, рассчитывал, что дело хорошо пойдет и он быстро поднимется. Ан нет, клиентов мало, конкуренция большая. Когда Папа пригрозил дом и участок забрать, мой отец испугался: у нас семья большая, восемь детей, куда идти? Бомжевать на тракт? Вот и отдал меня. Ты и знать не знаешь, сколько твой родитель у Папы занял, а отрабатывать тебе придется.
Лена в ужасе слушала Жаклин и, когда та замолчала, еле слышно возразила:
– Мои мать с отцом давно умерли, братьев и сестер нет. Тим – это муж, он известный актер, я веду его финансовые дела, поверь, Морков никому ни копейки не должен. Случилась ошибка, меня с кем-то перепутали.
Жаклин встала.
– Все так говорят. Я тебе объяснила расклад, выбирай.
Глава 7
Несколько дней Лену не беспокоили. Часов в комнате не было, окон тоже, Кротова не знала, сколько времени прошло после того, как она очутилась в красно-бордовой спальне. Еду ей приносила Жаклин, но никаких разговоров не затевала, просто ставила поднос и уходила.
Во время очередного ее появления Лена не выдержала и закричала:
– Мой муж искать меня будет! Он поставит на ноги всю милицию страны! Вам мало не покажется!
Жаклин вынула из кармана газетную вырезку.
– Жаль тебя огорчать, но Елену Кротову сегодня похоронили в Москве. Почитай, там написано про несчастье в ущелье, есть фото твоего мужа, идущего за гробом.
Кротова трясущимися руками развернула листок, прошлась по тексту глазами раз, другой, третий и наконец выдавила из себя:
– Не понимаю.
– Яснее некуда, о тебе никто не станет беспокоиться, ты мертва, – спокойно ответила Жаклин, – если хочешь на самом деле очутиться на том свете, можешь орать. Решишь еще пожить – обслуживай клиентов. Здесь тебя, как в семье, не обманут, за каждого посетителя спишут определенную сумму.
Лена замолчала, Морков закрыл лицо руками.
– Господи! Леночка, поверь, я никому, никогда, ничего не был должен!
– Я знаю, – прошептала она.
– Я видел твой труп, – продолжал Тим, – лицо… оно… было… я…
Эстер вцепилась мужу в плечо.
– Тима провели в комнату и показали нечто ужасное! Он с трудом осмотрел останки. Понимаете, Лена падала с большой высоты, в таком месте, куда не рисковали спускаться даже местные жители. Пришлось ждать МЧС, труп достали лишь через три дня. Жара, мухи… Вам трудно представить, какое зрелище открылось перед ним.
– Но он все-таки опознал жену? – уточнил Гри.
Морков поднял голову.
– Да. Платье Лены, на правой руке обручальное кольцо, которое сделал к свадьбе мой приятель-ювелир. Украшение недорогое, денег у нас тогда совсем не было, но оно изготовлено в единственном экземпляре. Еще мне показали сумку, Лена взяла с собой на экскурсию документы и деньги, она не хотела оставлять паспорт и кошелек в гостинице.
– Следовательно, вы установили личность по одежде, вещам и удостоверению? – подвел итог Чеслав.
Я глянула на него. О личной жизни Чеслава, равным образом о его образовании и службе до того, как он возглавил нашу бригаду, мне ничего не известно. Но сейчас, услышав слова «установили личность», я почти уверилась: шеф ранее работал в милиции, а может, находился на оперативной или следственной работе в ФСБ.
Тим положил руки на стол и уронил на них голову. Эстер накинулась на Чеслава:
– Что вы себе позволяете? Неужели не видите, как ему плохо?
Но нашего босса не запугать криками, он спокойно ответил:
– Платье легко натянуть на другого человека, обручальное кольцо тоже не прибито к пальцу, сумка элементарно переносится.
Эстер вскочила.
– Вы обвиняете моего мужа в том, что он, находясь в тяжелейшем моральном состоянии, не смог досконально изучить изуродованные останки? Между прочим, я тоже опознала Лену!
– Вы ходили с Морковым в морг? – уточнил Гри.
Ротшильд села и обняла Тима.
– Конечно. Ему было очень плохо. Тимофей даже позвонил матери, они давно не общались, свекровь не принимала невестку, не изменила своего отношения к Лене даже после того, как та помогла ее сыну раскрутиться. Но смерть Кротовой потрясла Веру, она хотела сразу приехать к Тиму, но не смогла, так как за неделю до трагедии сломала ногу. Вера тут же сообщила мне о несчастье, я помчалась к Тиму и была с ним рядом в тяжелую минуту. Тимофей почти потерял разум, он сначала рыдал, потом стал пить. Поймите, Лена упала на глазах у экскурсантов, люди видели тело на дне ущелья в бинокль, сомнений в личности пострадавшей не возникло, опознание было формальностью. Тим еле пережил те дни!
И тут ожил молчавший все время Коробков.
– Отбросив в сторону романтические рассуждения о любви и переживаниях, я хочу вычленить скелет истории. Господин Морков убеждает всех, что в пропасть свалилась Елена Кротова. Тело предают земле, а безутешный муж спустя короткое время женится на Эстер Ротшильд, давно ожидавшей шанса стать его супругой. Но вот незадача! Первая-то жена воскресла, Софья Меркулова пишет письма, просит о помощи! И как должен поступить безутешный вдовец? На мой взгляд, ему нужно рвануть в Алаево, но наш фигурант прячет послания и никому о них не сообщает. Его поведение вызывает удивление. Вот я и стихами заговорил! Разрешите представиться, Дима, псевдоним Саша Лермонтов, сейчас пишу поэму «Евгений Мцыри».
Димон, как обычно, не удержался и стал зубоскалить, но присутствующие не обратили внимания на выверты компьютерного гения.
– Вы обвиняете Тима? – ахнула Эстер. – Это ни в какие ворота не лезет! Он до сих пор тоскует по Лене!
– Я не прятал письма, – не поднимая головы, сказал Морков. – Мне приходит огромное количество сообщений, и на е-мэйл, и в обычных конвертах. Послания бывают трех разновидностей: «дайте мне денег, желательно побольше; очень вас люблю, пришлите фото с автографом. И письма от сумасшедших, мне рассказывают о рождении ребенка, чьим отцом я якобы являюсь, сообщают о наших родственных связях. Если им верить, у Тима Моркова более двухсот племянников от несуществующих братьев и сестер, которых родители разместили по всем детдомам России. Как мне следовало отнестись к посланиям из Алаева? С момента гибели Лены прошло немало времени, и я сам хоронил жену.
– Неужели вы лично отвечаете фанатам и попрошайкам? – не успокаивался Коробок.
Эстер подняла руку.
– Это моя работа, я просто ставлю на фото или постере факсимиле подписи Тима и отправляю его фанату.
– Но почта из Алаева не попала в ваши руки? – вкрадчиво поинтересовался Димон.
Ротшильд растерялась.
– Верно, иногда Тим сам забирает конверты на студии.
– Послания от Софьи пришли на домашний адрес, – промурлыкал хакер, – навряд ли он широко известен зрителям.
Морков выпрямился.
– Да, я сам вытащил почту из ящика в подъезде, Эстер уезжала, я порадовался, что она не увидела этой глупости. Не хотел доставлять жене лишних переживаний, только и всего.
– Я ничего не писала! – заплакала Лена. – Мне бы это и в голову не пришло. Пока обслуживала клиентов, каждый день молилась: «Тимка, услышь, что я жива, найди меня, верни домой». А потом сообразила: помощь не придет. Довольно скоро я заболела, и меня перевели в лабораторию раскладывать порошок, фасовать таблетки. Мне казалось, что в борделе невыносимо, но выяснилось: бывает еще хуже. У Сурена у меня была своя комната, ванная, я спала на чистом белье, ела нормальную пищу. Нас даже гулять выводили, в небольшой двор с высоченным забором, но, если поднять голову, можно было увидеть небо. У наркодилера все оказалось намного хуже. Нас загнали в горы, в пещеру, кормили раз в день баландой, спали мы на тряпках, на полу, мыться негде, вместо туалета ведро. И бригадир бьет, может даже изнасиловать. Правда, меня он не трогал, брезговал, я же из борделя, боялся заразу подцепить.
Эстер поднесла к глазам платок, а Димон продолжил беседу:
– Как же вы умудрились сбежать?
Лена закрыла глаза.
– Я очень устала. Можно отдохнуть?
Тим резко встал.
– Я забираю Лену.
– Куда? – поинтересовался Гри.
– Домой! – прогудел Морков. – Моей жене необходимо пройти обследование у врача, ей понадобится психотерапевт.
– Понимаете ли вы последствия столь поспешно принятого решения? Едва вы доставите Кротову в свою квартиру, как папарацци пронюхают о появлении первой супруги. Кстати, ваш брак с Эстер Ротшильд посчитают незаконным, а вас, вероятно, заподозрят в покушении на убийство Елены.
Тим поправил красиво уложенные волосы.
– Невероятное предположение.
– Нелепое, – кинулась на защиту мужа Эстер.
– Не дает мне покоя одна мысль, – неожиданно произнес Димон. – Если бы Тимофей ответственно подошел к процедуре опознания, преодолел ужас и осмотрел тело, он непременно бы понял: одежда Лены натянута на другую женщину. Есть мелкие приметы, о коих любящий муж просто не может не знать: родинки в тех местах, которые скрыты от посторонних глаз, маленькие шрамы. Морков мог потребовать экспертизу стоматолога, анализ ДНК. Но нет! Он сразу ответил: «Это моя жена», затеял похороны и обрек живую Елену на годы мучений.
– На что ты намекаешь? – вскипел Морков, сжав кулаки.
Я насторожилась. Похоже, у звезды взрывной характер, сейчас он пустит в ход руки. Судя по сериалам, Тим профессионал в драке, а наш хакер хорош лишь в виртуальных битвах, в реальности он не сможет побороть и комара.
– Я не намекаю, – отчеканил Димон, – а говорю конкретно. Уж не знаю, по какой причине, но ты поспешил закопать гроб.
– Леночку кремировали, – прошептала Эстер.
– Здорово, – захлопал в ладоши Коробков. – Чеслав, Гри, скажите, о чем в первую очередь думает следователь, когда слышит о поспешной кремации?
– Огонь скрывает все следы, – сказала Марта.
Эстер налетела на Карц и стала молотить ее кулачками:
– Тим не убийца!
Дочь олигарха легко остановила Ротшильд:
– Успокойся, Димон не обвиняет Моркова в запланированном преступлении. Он хочет сказать, что артист просто обрадовался трагедии, поэтому особенно и не старался установить личность погибшей, заранее был уверен: Кротова мертва. Знаешь, любой брак идет трещинами, а в том случае, когда жена делает из мужа звезду, ей всегда следует быть начеку. Настанет момент, когда знаменитость залезет на вершину славы, вытопчет там для себя удобное местечко и не захочет иметь рядом ту, кто помнит его неудачником. Коробков пытается донести до Тимофея простую истину: начни он тогда активно искать Лену, ей бы не пришлось долго мучиться в публичном доме и пройти через концлагерь лаборатории. Подсознательно Тим хотел, чтобы Кротова исчезла, а тут она упала в ущелье. Дьявол услышал невысказанную просьбу Моркова и поспешил ее выполнить. Но Кротова-то жива! Строчит письма из Алаева!
– Я не писала, – заплакала Лена, – нет! Тим, поверь, это придумала Софья! Мне хотелось просто спрятаться, разве я могла разрушить твое счастье? Появиться на пороге нашего дома, после того как обслужила сотни клиентов? Я больна и хочу спокойно умереть.
Эстер бросилась к ней.
– Ленуся, мы тебя вылечим! Отправим в лучшую клинику. Все уладим! Придумаем!
Женщины обнялись и зарыдали, Морков вытащил из кармана пузырек и начал вытряхивать из него пилюли. Их позвякивание заставило Кротову вздрогнуть, она высвободилась из рук Эстер и внезапно совершенно другим голосом спросила:
– Что это?
– «Викарил», – ответил Морков, отправляя в рот сразу несколько таблеток.
– Новейшее успокоительное, – всхлипнула Ротшильд, – недавно появилось в России, Тим сейчас занят в очень тяжелых съемках, они его изматывают, поэтому он принимает лекарство.
Лицо Елены странно изменилось, оно стало по-детски растерянным: так выглядит дошкольник, потерявший в толпе маму.
– «Викарил» три раза в день, – с трудом произнесла она, – «Залкан» на ночь, «Асентракс» днем.
– Тебе плохо? – испугалась Эстер и взяла ее за руку.
– Нормально, – выдохнула Лена, – «Викарил» очень вреден, от него тошнота начинается.
Ротшильд погладила Елену по голове, потом похлопала ее по плечу. Кротова моргнула, и ее лицо стало прежним.
– Плевать, – буркнул Морков, – с моей работой без колес никуда.
Я подняла руку.
– Можно?
– Говори, – кивнул Чеслав.
– Нам предстоит решить трудную задачу: как легализовать Лену, не поднимая шума. Тимофею нельзя везти первую жену домой. Кротова изменилась, но все же легко узнаваема, соседи начнут перешептываться, новость быстро долетит до прессы.
Эстер села около Моркова.
– У Тима есть старая дача, там вполне комфортные условия: свет, газ, горячая вода, ванная, туалет, несколько спален. Дом принадлежит матери моего мужа, но после смерти Николая Ефимовича она туда не ездит. Я там не была, просто знаю это место. В декабре поселок пустой. Мы отправимся туда на пару дней, пока не найдем врачей для Леночки. Что до внешнего сходства, то я придумала объяснение. Якобы у первой жены Тима была родная сестра, сейчас она сильно заболела и попросила его о помощи.
Во время очередного ее появления Лена не выдержала и закричала:
– Мой муж искать меня будет! Он поставит на ноги всю милицию страны! Вам мало не покажется!
Жаклин вынула из кармана газетную вырезку.
– Жаль тебя огорчать, но Елену Кротову сегодня похоронили в Москве. Почитай, там написано про несчастье в ущелье, есть фото твоего мужа, идущего за гробом.
Кротова трясущимися руками развернула листок, прошлась по тексту глазами раз, другой, третий и наконец выдавила из себя:
– Не понимаю.
– Яснее некуда, о тебе никто не станет беспокоиться, ты мертва, – спокойно ответила Жаклин, – если хочешь на самом деле очутиться на том свете, можешь орать. Решишь еще пожить – обслуживай клиентов. Здесь тебя, как в семье, не обманут, за каждого посетителя спишут определенную сумму.
Лена замолчала, Морков закрыл лицо руками.
– Господи! Леночка, поверь, я никому, никогда, ничего не был должен!
– Я знаю, – прошептала она.
– Я видел твой труп, – продолжал Тим, – лицо… оно… было… я…
Эстер вцепилась мужу в плечо.
– Тима провели в комнату и показали нечто ужасное! Он с трудом осмотрел останки. Понимаете, Лена падала с большой высоты, в таком месте, куда не рисковали спускаться даже местные жители. Пришлось ждать МЧС, труп достали лишь через три дня. Жара, мухи… Вам трудно представить, какое зрелище открылось перед ним.
– Но он все-таки опознал жену? – уточнил Гри.
Морков поднял голову.
– Да. Платье Лены, на правой руке обручальное кольцо, которое сделал к свадьбе мой приятель-ювелир. Украшение недорогое, денег у нас тогда совсем не было, но оно изготовлено в единственном экземпляре. Еще мне показали сумку, Лена взяла с собой на экскурсию документы и деньги, она не хотела оставлять паспорт и кошелек в гостинице.
– Следовательно, вы установили личность по одежде, вещам и удостоверению? – подвел итог Чеслав.
Я глянула на него. О личной жизни Чеслава, равным образом о его образовании и службе до того, как он возглавил нашу бригаду, мне ничего не известно. Но сейчас, услышав слова «установили личность», я почти уверилась: шеф ранее работал в милиции, а может, находился на оперативной или следственной работе в ФСБ.
Тим положил руки на стол и уронил на них голову. Эстер накинулась на Чеслава:
– Что вы себе позволяете? Неужели не видите, как ему плохо?
Но нашего босса не запугать криками, он спокойно ответил:
– Платье легко натянуть на другого человека, обручальное кольцо тоже не прибито к пальцу, сумка элементарно переносится.
Эстер вскочила.
– Вы обвиняете моего мужа в том, что он, находясь в тяжелейшем моральном состоянии, не смог досконально изучить изуродованные останки? Между прочим, я тоже опознала Лену!
– Вы ходили с Морковым в морг? – уточнил Гри.
Ротшильд села и обняла Тима.
– Конечно. Ему было очень плохо. Тимофей даже позвонил матери, они давно не общались, свекровь не принимала невестку, не изменила своего отношения к Лене даже после того, как та помогла ее сыну раскрутиться. Но смерть Кротовой потрясла Веру, она хотела сразу приехать к Тиму, но не смогла, так как за неделю до трагедии сломала ногу. Вера тут же сообщила мне о несчастье, я помчалась к Тиму и была с ним рядом в тяжелую минуту. Тимофей почти потерял разум, он сначала рыдал, потом стал пить. Поймите, Лена упала на глазах у экскурсантов, люди видели тело на дне ущелья в бинокль, сомнений в личности пострадавшей не возникло, опознание было формальностью. Тим еле пережил те дни!
И тут ожил молчавший все время Коробков.
– Отбросив в сторону романтические рассуждения о любви и переживаниях, я хочу вычленить скелет истории. Господин Морков убеждает всех, что в пропасть свалилась Елена Кротова. Тело предают земле, а безутешный муж спустя короткое время женится на Эстер Ротшильд, давно ожидавшей шанса стать его супругой. Но вот незадача! Первая-то жена воскресла, Софья Меркулова пишет письма, просит о помощи! И как должен поступить безутешный вдовец? На мой взгляд, ему нужно рвануть в Алаево, но наш фигурант прячет послания и никому о них не сообщает. Его поведение вызывает удивление. Вот я и стихами заговорил! Разрешите представиться, Дима, псевдоним Саша Лермонтов, сейчас пишу поэму «Евгений Мцыри».
Димон, как обычно, не удержался и стал зубоскалить, но присутствующие не обратили внимания на выверты компьютерного гения.
– Вы обвиняете Тима? – ахнула Эстер. – Это ни в какие ворота не лезет! Он до сих пор тоскует по Лене!
– Я не прятал письма, – не поднимая головы, сказал Морков. – Мне приходит огромное количество сообщений, и на е-мэйл, и в обычных конвертах. Послания бывают трех разновидностей: «дайте мне денег, желательно побольше; очень вас люблю, пришлите фото с автографом. И письма от сумасшедших, мне рассказывают о рождении ребенка, чьим отцом я якобы являюсь, сообщают о наших родственных связях. Если им верить, у Тима Моркова более двухсот племянников от несуществующих братьев и сестер, которых родители разместили по всем детдомам России. Как мне следовало отнестись к посланиям из Алаева? С момента гибели Лены прошло немало времени, и я сам хоронил жену.
– Неужели вы лично отвечаете фанатам и попрошайкам? – не успокаивался Коробок.
Эстер подняла руку.
– Это моя работа, я просто ставлю на фото или постере факсимиле подписи Тима и отправляю его фанату.
– Но почта из Алаева не попала в ваши руки? – вкрадчиво поинтересовался Димон.
Ротшильд растерялась.
– Верно, иногда Тим сам забирает конверты на студии.
– Послания от Софьи пришли на домашний адрес, – промурлыкал хакер, – навряд ли он широко известен зрителям.
Морков выпрямился.
– Да, я сам вытащил почту из ящика в подъезде, Эстер уезжала, я порадовался, что она не увидела этой глупости. Не хотел доставлять жене лишних переживаний, только и всего.
– Я ничего не писала! – заплакала Лена. – Мне бы это и в голову не пришло. Пока обслуживала клиентов, каждый день молилась: «Тимка, услышь, что я жива, найди меня, верни домой». А потом сообразила: помощь не придет. Довольно скоро я заболела, и меня перевели в лабораторию раскладывать порошок, фасовать таблетки. Мне казалось, что в борделе невыносимо, но выяснилось: бывает еще хуже. У Сурена у меня была своя комната, ванная, я спала на чистом белье, ела нормальную пищу. Нас даже гулять выводили, в небольшой двор с высоченным забором, но, если поднять голову, можно было увидеть небо. У наркодилера все оказалось намного хуже. Нас загнали в горы, в пещеру, кормили раз в день баландой, спали мы на тряпках, на полу, мыться негде, вместо туалета ведро. И бригадир бьет, может даже изнасиловать. Правда, меня он не трогал, брезговал, я же из борделя, боялся заразу подцепить.
Эстер поднесла к глазам платок, а Димон продолжил беседу:
– Как же вы умудрились сбежать?
Лена закрыла глаза.
– Я очень устала. Можно отдохнуть?
Тим резко встал.
– Я забираю Лену.
– Куда? – поинтересовался Гри.
– Домой! – прогудел Морков. – Моей жене необходимо пройти обследование у врача, ей понадобится психотерапевт.
– Понимаете ли вы последствия столь поспешно принятого решения? Едва вы доставите Кротову в свою квартиру, как папарацци пронюхают о появлении первой супруги. Кстати, ваш брак с Эстер Ротшильд посчитают незаконным, а вас, вероятно, заподозрят в покушении на убийство Елены.
Тим поправил красиво уложенные волосы.
– Невероятное предположение.
– Нелепое, – кинулась на защиту мужа Эстер.
– Не дает мне покоя одна мысль, – неожиданно произнес Димон. – Если бы Тимофей ответственно подошел к процедуре опознания, преодолел ужас и осмотрел тело, он непременно бы понял: одежда Лены натянута на другую женщину. Есть мелкие приметы, о коих любящий муж просто не может не знать: родинки в тех местах, которые скрыты от посторонних глаз, маленькие шрамы. Морков мог потребовать экспертизу стоматолога, анализ ДНК. Но нет! Он сразу ответил: «Это моя жена», затеял похороны и обрек живую Елену на годы мучений.
– На что ты намекаешь? – вскипел Морков, сжав кулаки.
Я насторожилась. Похоже, у звезды взрывной характер, сейчас он пустит в ход руки. Судя по сериалам, Тим профессионал в драке, а наш хакер хорош лишь в виртуальных битвах, в реальности он не сможет побороть и комара.
– Я не намекаю, – отчеканил Димон, – а говорю конкретно. Уж не знаю, по какой причине, но ты поспешил закопать гроб.
– Леночку кремировали, – прошептала Эстер.
– Здорово, – захлопал в ладоши Коробков. – Чеслав, Гри, скажите, о чем в первую очередь думает следователь, когда слышит о поспешной кремации?
– Огонь скрывает все следы, – сказала Марта.
Эстер налетела на Карц и стала молотить ее кулачками:
– Тим не убийца!
Дочь олигарха легко остановила Ротшильд:
– Успокойся, Димон не обвиняет Моркова в запланированном преступлении. Он хочет сказать, что артист просто обрадовался трагедии, поэтому особенно и не старался установить личность погибшей, заранее был уверен: Кротова мертва. Знаешь, любой брак идет трещинами, а в том случае, когда жена делает из мужа звезду, ей всегда следует быть начеку. Настанет момент, когда знаменитость залезет на вершину славы, вытопчет там для себя удобное местечко и не захочет иметь рядом ту, кто помнит его неудачником. Коробков пытается донести до Тимофея простую истину: начни он тогда активно искать Лену, ей бы не пришлось долго мучиться в публичном доме и пройти через концлагерь лаборатории. Подсознательно Тим хотел, чтобы Кротова исчезла, а тут она упала в ущелье. Дьявол услышал невысказанную просьбу Моркова и поспешил ее выполнить. Но Кротова-то жива! Строчит письма из Алаева!
– Я не писала, – заплакала Лена, – нет! Тим, поверь, это придумала Софья! Мне хотелось просто спрятаться, разве я могла разрушить твое счастье? Появиться на пороге нашего дома, после того как обслужила сотни клиентов? Я больна и хочу спокойно умереть.
Эстер бросилась к ней.
– Ленуся, мы тебя вылечим! Отправим в лучшую клинику. Все уладим! Придумаем!
Женщины обнялись и зарыдали, Морков вытащил из кармана пузырек и начал вытряхивать из него пилюли. Их позвякивание заставило Кротову вздрогнуть, она высвободилась из рук Эстер и внезапно совершенно другим голосом спросила:
– Что это?
– «Викарил», – ответил Морков, отправляя в рот сразу несколько таблеток.
– Новейшее успокоительное, – всхлипнула Ротшильд, – недавно появилось в России, Тим сейчас занят в очень тяжелых съемках, они его изматывают, поэтому он принимает лекарство.
Лицо Елены странно изменилось, оно стало по-детски растерянным: так выглядит дошкольник, потерявший в толпе маму.
– «Викарил» три раза в день, – с трудом произнесла она, – «Залкан» на ночь, «Асентракс» днем.
– Тебе плохо? – испугалась Эстер и взяла ее за руку.
– Нормально, – выдохнула Лена, – «Викарил» очень вреден, от него тошнота начинается.
Ротшильд погладила Елену по голове, потом похлопала ее по плечу. Кротова моргнула, и ее лицо стало прежним.
– Плевать, – буркнул Морков, – с моей работой без колес никуда.
Я подняла руку.
– Можно?
– Говори, – кивнул Чеслав.
– Нам предстоит решить трудную задачу: как легализовать Лену, не поднимая шума. Тимофею нельзя везти первую жену домой. Кротова изменилась, но все же легко узнаваема, соседи начнут перешептываться, новость быстро долетит до прессы.
Эстер села около Моркова.
– У Тима есть старая дача, там вполне комфортные условия: свет, газ, горячая вода, ванная, туалет, несколько спален. Дом принадлежит матери моего мужа, но после смерти Николая Ефимовича она туда не ездит. Я там не была, просто знаю это место. В декабре поселок пустой. Мы отправимся туда на пару дней, пока не найдем врачей для Леночки. Что до внешнего сходства, то я придумала объяснение. Якобы у первой жены Тима была родная сестра, сейчас она сильно заболела и попросила его о помощи.