Страница:
– Ну, как? Договорились?
– Хорошо, – пробормотала я, – постараюсь.
И некоторое время я честно пыталась жить по Нюрочкиным правилам. Мне даже удавалось уходить на работу, оставив незаправленной постель. Но потом стало невмоготу. Хорошо, когда тебя любят, однако забота не должна душить человека, забивать ему нос, рот и глаза. Одна радость – меня часто отправляют в командировки. Нью-Йорк, Лондон, Париж, Милан – иногда я по два месяца не показываюсь в Москве. Однако стоило мне вернуться и переступить порог дома Барашковых, как у меня возникало ощущение, будто я муха, попавшая под дождь из варенья или под град из пряников. Я в мельчайших подробностях рассказывала Нюрочке и остальным о том, как прошла поездка. А члены семьи начинали охать, ахать, задавать бесконечные вопросы, на которые приходилось подробно отвечать. Хуже всего было то, что мне никак не удавалось найти для себя квартиру. Поиск жилья совсем непростое дело, а времени у меня мало. Ходить по домам с риелтором я могу, лишь когда нахожусь в Москве, да и то в выходной.
Пару недель назад Нюрочка неожиданно воскликнула:
– Степашечка, нам так славно вместе! Представить не могу, как ты, деточка, от нас съедешь, будешь жить одна, ходить голодная, в мятой юбочке, и никто не наведет у тебя порядок…
– Не переживай, мамуля, – засмеялся Леонид, – никуда наша Степа не денется. Она пока сама не понимает, какое ей жилье нужно. А с ее работой на поиск подходящей квартиры, а потом на ее ремонт и обустройство уйдут годы. Степе у нас хорошо, может, она вообще откажется от идеи жить отдельно. Правда, дорогая?
Я усердно заулыбалась, стараясь скрыть охвативший меня ужас. Леонид прав! Если я не займусь вплотную поисками квартиры, то надолго застряну у Барашковых, и Анна Константиновна в конце концов задушит меня своей любовью.
Через день я отправилась к Роману Глебовичу, владельцу фирмы «Бак», и, честно рассказав ему о проблеме, попросила:
– Можно мне взять двухнедельный отпуск за свой счет? Я постараюсь за это время найти подходящее жилье.
Звягин у нас молодожен, свадьбу он играл в один день с моей бабулей, из&за чего я не смогла присутствовать на бракосочетании босса, с которым меня связывает крепкая дружба. Настроение у Романа сейчас наипрекраснейшее, и я рассчитывала, что он пойдет мне навстречу. Звягин же, усмехнувшись, воскликнул:
– Две недели мало! Даю тебе месяц с сохранением зарплаты. Представляю, в каком ты пребываешь восторге, купаясь в безграничной любви этого семейства. Еще не началась аллергия на слово «родня»?
И вот сегодня у меня, модели Степаниды Козловой, первый день безделья. Но, несмотря на это, я должна многое успеть.
Глава 3
Глава 4
Глава 5
– Хорошо, – пробормотала я, – постараюсь.
И некоторое время я честно пыталась жить по Нюрочкиным правилам. Мне даже удавалось уходить на работу, оставив незаправленной постель. Но потом стало невмоготу. Хорошо, когда тебя любят, однако забота не должна душить человека, забивать ему нос, рот и глаза. Одна радость – меня часто отправляют в командировки. Нью-Йорк, Лондон, Париж, Милан – иногда я по два месяца не показываюсь в Москве. Однако стоило мне вернуться и переступить порог дома Барашковых, как у меня возникало ощущение, будто я муха, попавшая под дождь из варенья или под град из пряников. Я в мельчайших подробностях рассказывала Нюрочке и остальным о том, как прошла поездка. А члены семьи начинали охать, ахать, задавать бесконечные вопросы, на которые приходилось подробно отвечать. Хуже всего было то, что мне никак не удавалось найти для себя квартиру. Поиск жилья совсем непростое дело, а времени у меня мало. Ходить по домам с риелтором я могу, лишь когда нахожусь в Москве, да и то в выходной.
Пару недель назад Нюрочка неожиданно воскликнула:
– Степашечка, нам так славно вместе! Представить не могу, как ты, деточка, от нас съедешь, будешь жить одна, ходить голодная, в мятой юбочке, и никто не наведет у тебя порядок…
– Не переживай, мамуля, – засмеялся Леонид, – никуда наша Степа не денется. Она пока сама не понимает, какое ей жилье нужно. А с ее работой на поиск подходящей квартиры, а потом на ее ремонт и обустройство уйдут годы. Степе у нас хорошо, может, она вообще откажется от идеи жить отдельно. Правда, дорогая?
Я усердно заулыбалась, стараясь скрыть охвативший меня ужас. Леонид прав! Если я не займусь вплотную поисками квартиры, то надолго застряну у Барашковых, и Анна Константиновна в конце концов задушит меня своей любовью.
Через день я отправилась к Роману Глебовичу, владельцу фирмы «Бак», и, честно рассказав ему о проблеме, попросила:
– Можно мне взять двухнедельный отпуск за свой счет? Я постараюсь за это время найти подходящее жилье.
Звягин у нас молодожен, свадьбу он играл в один день с моей бабулей, из&за чего я не смогла присутствовать на бракосочетании босса, с которым меня связывает крепкая дружба. Настроение у Романа сейчас наипрекраснейшее, и я рассчитывала, что он пойдет мне навстречу. Звягин же, усмехнувшись, воскликнул:
– Две недели мало! Даю тебе месяц с сохранением зарплаты. Представляю, в каком ты пребываешь восторге, купаясь в безграничной любви этого семейства. Еще не началась аллергия на слово «родня»?
И вот сегодня у меня, модели Степаниды Козловой, первый день безделья. Но, несмотря на это, я должна многое успеть.
Глава 3
Через полчаса я сидела в небольшом кафе и набирала номер Нади.
– Алло, – еле слышно ответила она.
– Ну, и где ты? – спросила я.
– Дома, – промямлила Надюша.
– Поторопись! – приказала я. – Опаздывать нельзя.
– Не могу, – простонала она, – голова болит, ноги подкашиваются.
Но я великолепно знала, с кем имею дело, поэтому дала совет:
– Ползи по-пластунски.
Из трубки донесся то ли смешок, то ли сдавленный кашель, затем Надя заканючила:
– Живот ноет, прикоснуться к нему невозможно.
– Ладно, – вздохнула я, – фиг с тобой, сиди дома.
– Ты перенесешь съемку? – обрадовалась она.
– Нет, отменю ее, и тебя более никогда не пригласят, – жестко ответила я. – Вокруг слишком много девиц, которые, не жалея каблуков лабутенов, прибегут в студию к Роже, готовые на все. Никому из топ-моделей не придет в голову капризничать, если на нее обратил внимание великий Винтер. Ты упустишь свой шанс, такой больше уже не представится.
Надя зашмыгала носом, а я так же твердо продолжала:
– Понимаю, тебе просто лень. Все разговоры о желании сделать карьеру в мире моды сплошное бла-бла. Зачем тебе утруждаться? Добрые папа и дедушка всегда дадут денег больной девочке. Но меня ты подвела. Через два часа нас в студии ждут не только Роже, но и куча народа: представители фирмы, в частности, мой шеф Франсуа Арни, швея, стилист, ассистенты всех мастей и пять моделей, которые призваны стать фоном в новой рекламе. Если ты не появишься вовремя, никому не заплатят, день у людей пойдет насмарку. Роже выскажет претензию Франсуа, тот мигом спросит у меня, своей правой руки и любимой мордочки для раскрашивания: «В чем дело, дарлинг? Почему твоя протеже нас кинула?» И что мне ответить? Что у тебя животик бо-бо? Арни на меня разозлится и…
– Иду, – тоном мученицы, восходящей на костер, пролепетала Надя. – На улице пакостная погода, да?
– Прекрасный день, – заверила я, – весной пахнет. Давай быстрее! Жду на нашем месте.
Надюша издала очередной стон и отсоединилась. Я заказала капучино и уставилась в окно.
Как мы с Надей подружились? Что ж, пожалуй, рассажу.
Сначала мне было жаль больную девушку, а потом вдруг стало понятно: не такая уж она и хворая, просто ей не нравится профессия переводчицы, которую выбрали для нее родные. Надюша свободно изъясняется на английском и французском, но мысль о том, что всю жизнь ей придется корпеть за письменным столом, переводя чужие книги, приводит девушку в ужас. Дело в том, что заботливые родственники, зная о слабом здоровье Наденьки, отправили ее на факультет литературного перевода, а Илья Львович заранее договорился с издательством, где для его внучки подготовили теплое местечко подальше от форточки. Значит, получив диплом, Надя очутится в компании женщин и будет тихо шуршать страницами рукописей и словарей. Прекрасная работа для человека, у которого всегда что&нибудь болит.
Кстати, в детстве у девочки не было ни кашля, ни ломоты в суставах, ни головокружения, все это появилось, когда речь зашла о поступлении в вуз. Я не знаю, какой Наденька была лет в четырнадцать, но думаю, что она бегала с подружками в кино, вероятно, даже обзавелась ухажером. Но потом все пошло наперекосяк. Сейчас Надю окружают только члены патологически заботливого клана Барашковых, которые во все глаза следят, чтобы она не нервничала, принимала тонны лекарств, одевалась соответственно погоде, питалась по расписанию, вовремя ложилась спать, а заодно стимулируют Надю получать фундаментальные знания в области перевода. Лично я точно бы умерла от такого агрессивного любвеобилия, поэтому искренне пожалела Надю.
Так вот, повторяю: спустя недолгое время мне открылось, что дочь Леонида тяготится заботой семьи, а ее ежевечерний стон за ужином: «Простите, голова заболела, пойду лягу» – вызван не мигренью, а желанием побыть в одиночестве.
Как&то около часа ночи Надя поскреблась в мою комнату и смущенно сказала:
– Наши давно спят, а из&под твоей двери свет пробивается. У тебя случайно нет пары новых колготок? Я свои порвала, завтра не в чем идти на занятия.
Я сразу сообразила, что это всего лишь предлог для того, чтобы поболтать со мной. За два часа разговора мы поняли, что очень похожи и прежде всего обе не в восторге от опеки Нюрочки, хотим жить отдельно. Главное наше отличие заключалось в том, что у меня есть интересная работа и перспектива обрести свое жилье, избавиться от Барашковых, а Надюше предстоит вечно жить с родственниками. Единственный шанс для нее спастись от их любви – выйти замуж.
Но где найти жениха? В институте, где Надя отбывает повинность, учатся одни девочки, мальчиков там раз-два и обчелся, и те давным&давно, так сказать, разобраны. На свою беду, Надя инертна, безынициативна, побаивается шумных компаний. Она ни с кем не дружит, ее не приглашают в гости, из таких девиц получаются классические старые девы. Впрочем, я уверена, что Леонид и Катя непременно решат эту проблему: приведут дочурке жениха на дом, сами выберут подходящую, на их взгляд, кандидатуру. Вероятнее всего, найдут ее среди знакомых клана Барашковых, а потом сыграют свадьбу. Молодые поселятся бок о бок со старшими, может быть, Надюша родит ребенка. Но вот станет ли она свободной?
Несколько ночей подряд мы тайно беседовали, потом я пригласила Надю к себе на работу – хотела, чтобы она увидела показ мод, который был устроен в честь выпуска компанией «Бак» очередного нового парфюма. После того как манекенщицы продемонстрируют коллекцию, предполагался фуршет с большим количеством народа. У меня не было никаких далекоидущих планов, я просто вознамерилась встряхнуть Надюшу. Но она наотрез отказалась от приглашения, заныла:
– Меня не отпустят.
– Не говори, куда идешь, – предложила я.
– Так ведь спросят, – хныкала Надя.
– Скажи, что отправляешься в библиотеку, – придумала я подходящий предлог.
– Лгать? – ужаснулась Надя.
– Конечно, – ухмыльнулась я. – Сама частенько вру Белке – незачем ей всю правду обо мне знать.
– Врать нехорошо, – прошептала Надя.
– А всегда откровенничать с родственниками – это идиотизм, – отбрила я. – Короче, если решишься, то вот пригласительный билет.
На показе мод Надюша не появилась. Я обиделась, потому что рассказала ей, что впервые буду задействована в процессе как полноценный визажист, а не просто ассистент Франсуа, для меня это важный шаг в карьере. Но потом подумала, что мы с Надей общаемся недавно, ей мои достижения по барабану, и мое плохое настроение как водой смыло.
Роман Глебович договорился с одним из самых значимых в фэшн-мире глянцевых журналов о репортаже. В Москву прислали титулованного фотографа из Нью-Йорка, француза по происхождению, Роже Винтера. Наши модели, понимая, что всего лишь один кадр, снятый гуру фоторепортажа и иконой фэшн-журналистки, способен вознести девушку со дна неизвестности на мировые подиумы, постарались произвести на Роже наилучшее впечатление. Красавицы нарядились по полной программе, встали на километровые каблуки, начесали кудри, наложили макияж и явились на фуршет, сверкая ослепительными улыбками.
И вот, уже после показа, Винтер, не обращая внимания на стадо однояйцевых блондинок, тихо беседовал с Арни, а я застыла справа от Франсуа, ожидая от него каких&либо указаний. Вдруг Винтер замолчал, поднял висевший на шее фотоаппарат, пару раз щелкнул затвором и спросил:
– Франсуа, кто эта девочка?
Арни проследил взглядом за рукой Роже, прищурился и ответил:
– Не знаю. Но ты прав, в ней что&то есть.
Я тоже повернула голову и удивленно спросила:
– Вы говорите о худышке в джинсах?
– Да, да, – закивал Винтер, – вон о той темненькой, которая небрежно заколола волосы, отчего половина прядей упала ей на плечи.
– В малышке есть шарм, – подхватил Франсуа. – Посмотри, как стоит – этакой изломанной линией… И руки хороши.
– А глаза, – дополнил Винтер, – как на древнерусских иконах – близко посажены к узкому носу.
Я еще больше удивилась:
– Мне всегда казалось, что вам, наоборот, нравится, когда глаза широко расставлены.
– Поверь, через год в моду войдут именно такие лица, как у этой юной незнакомки, – зачастил Роже, – я это чувствую. Совершенно иной типаж, необычный. Одухотворенный. Он сменит простые лица. Грядет революция, всем надоели девочки-куклы…
Я молча слушала Винтера.
Резкие изменения в мире моды очень часто происходят из&за одного человека, которому пришла в голову гениальная мысль. Например, идея обрезать подол юбки почти на уровне талии или одеть женщину в брючный костюм. Однако сейчас дамы в галифе, пиджаках, смокингах или в микроплатьицах уже не вызывают особого интереса. А ведь когда&то творения Коко Шанель, Мэри Куант, придумавшей мини-юбку, и других великих модельеров произвели настоящую революцию не только в мире моды, но и в умах простых людей. Не стоит сбрасывать со счетов и манекенщиц. В год, когда на подиум вышла Твигги, женская часть населения земного шара принялась истово худеть и до сих пор не может остановиться. Или вот другая история. В самом конце 90-х XX века в Париж из Нижнего Новгорода приехала девушка, страстно мечтавшая сделать карьеру модели. Манекенщицы тех лет «носили» тонкие, выщипанные брови, и именно широкие брови российской неофитки привлекли внимание одного из гуру фэшн-бизнеса. Сейчас эта россиянка – звезда, а большинство представительниц слабого пола перестало рисовать над глазами «нитки».
– Степа, немедленно узнай, как зовут незнакомку, и приведи ее сюда, – велел мне Франсуа. – Похоже, она не русская.
– Почему ты так решил? – удивился Роже. – Из&за темного цвета волос?
Арни усмехнулся.
– Москвичка никогда не придет на фуршет в джинсах, простом пуловере, балетках и без агрессивного макияжа вкупе с прической, напоминающей кудрявый стог сена.
– Ну, не все же страдают дурновкусием, – возразил Винтер, – вероятно, она журналистка.
– Представительницы прессы не моют голову, – решительно отрезал недолюбливающий папарацци Арни. – А если у репортера волосы чистые, значит, он просто попал под дождь.
Я вмешалась в их беседу.
– Я знаю красавицу, это студентка Надежда Барашкова, моя подруга и в некотором смысле родственница.
– Алло, – еле слышно ответила она.
– Ну, и где ты? – спросила я.
– Дома, – промямлила Надюша.
– Поторопись! – приказала я. – Опаздывать нельзя.
– Не могу, – простонала она, – голова болит, ноги подкашиваются.
Но я великолепно знала, с кем имею дело, поэтому дала совет:
– Ползи по-пластунски.
Из трубки донесся то ли смешок, то ли сдавленный кашель, затем Надя заканючила:
– Живот ноет, прикоснуться к нему невозможно.
– Ладно, – вздохнула я, – фиг с тобой, сиди дома.
– Ты перенесешь съемку? – обрадовалась она.
– Нет, отменю ее, и тебя более никогда не пригласят, – жестко ответила я. – Вокруг слишком много девиц, которые, не жалея каблуков лабутенов, прибегут в студию к Роже, готовые на все. Никому из топ-моделей не придет в голову капризничать, если на нее обратил внимание великий Винтер. Ты упустишь свой шанс, такой больше уже не представится.
Надя зашмыгала носом, а я так же твердо продолжала:
– Понимаю, тебе просто лень. Все разговоры о желании сделать карьеру в мире моды сплошное бла-бла. Зачем тебе утруждаться? Добрые папа и дедушка всегда дадут денег больной девочке. Но меня ты подвела. Через два часа нас в студии ждут не только Роже, но и куча народа: представители фирмы, в частности, мой шеф Франсуа Арни, швея, стилист, ассистенты всех мастей и пять моделей, которые призваны стать фоном в новой рекламе. Если ты не появишься вовремя, никому не заплатят, день у людей пойдет насмарку. Роже выскажет претензию Франсуа, тот мигом спросит у меня, своей правой руки и любимой мордочки для раскрашивания: «В чем дело, дарлинг? Почему твоя протеже нас кинула?» И что мне ответить? Что у тебя животик бо-бо? Арни на меня разозлится и…
– Иду, – тоном мученицы, восходящей на костер, пролепетала Надя. – На улице пакостная погода, да?
– Прекрасный день, – заверила я, – весной пахнет. Давай быстрее! Жду на нашем месте.
Надюша издала очередной стон и отсоединилась. Я заказала капучино и уставилась в окно.
Как мы с Надей подружились? Что ж, пожалуй, рассажу.
Сначала мне было жаль больную девушку, а потом вдруг стало понятно: не такая уж она и хворая, просто ей не нравится профессия переводчицы, которую выбрали для нее родные. Надюша свободно изъясняется на английском и французском, но мысль о том, что всю жизнь ей придется корпеть за письменным столом, переводя чужие книги, приводит девушку в ужас. Дело в том, что заботливые родственники, зная о слабом здоровье Наденьки, отправили ее на факультет литературного перевода, а Илья Львович заранее договорился с издательством, где для его внучки подготовили теплое местечко подальше от форточки. Значит, получив диплом, Надя очутится в компании женщин и будет тихо шуршать страницами рукописей и словарей. Прекрасная работа для человека, у которого всегда что&нибудь болит.
Кстати, в детстве у девочки не было ни кашля, ни ломоты в суставах, ни головокружения, все это появилось, когда речь зашла о поступлении в вуз. Я не знаю, какой Наденька была лет в четырнадцать, но думаю, что она бегала с подружками в кино, вероятно, даже обзавелась ухажером. Но потом все пошло наперекосяк. Сейчас Надю окружают только члены патологически заботливого клана Барашковых, которые во все глаза следят, чтобы она не нервничала, принимала тонны лекарств, одевалась соответственно погоде, питалась по расписанию, вовремя ложилась спать, а заодно стимулируют Надю получать фундаментальные знания в области перевода. Лично я точно бы умерла от такого агрессивного любвеобилия, поэтому искренне пожалела Надю.
Так вот, повторяю: спустя недолгое время мне открылось, что дочь Леонида тяготится заботой семьи, а ее ежевечерний стон за ужином: «Простите, голова заболела, пойду лягу» – вызван не мигренью, а желанием побыть в одиночестве.
Как&то около часа ночи Надя поскреблась в мою комнату и смущенно сказала:
– Наши давно спят, а из&под твоей двери свет пробивается. У тебя случайно нет пары новых колготок? Я свои порвала, завтра не в чем идти на занятия.
Я сразу сообразила, что это всего лишь предлог для того, чтобы поболтать со мной. За два часа разговора мы поняли, что очень похожи и прежде всего обе не в восторге от опеки Нюрочки, хотим жить отдельно. Главное наше отличие заключалось в том, что у меня есть интересная работа и перспектива обрести свое жилье, избавиться от Барашковых, а Надюше предстоит вечно жить с родственниками. Единственный шанс для нее спастись от их любви – выйти замуж.
Но где найти жениха? В институте, где Надя отбывает повинность, учатся одни девочки, мальчиков там раз-два и обчелся, и те давным&давно, так сказать, разобраны. На свою беду, Надя инертна, безынициативна, побаивается шумных компаний. Она ни с кем не дружит, ее не приглашают в гости, из таких девиц получаются классические старые девы. Впрочем, я уверена, что Леонид и Катя непременно решат эту проблему: приведут дочурке жениха на дом, сами выберут подходящую, на их взгляд, кандидатуру. Вероятнее всего, найдут ее среди знакомых клана Барашковых, а потом сыграют свадьбу. Молодые поселятся бок о бок со старшими, может быть, Надюша родит ребенка. Но вот станет ли она свободной?
Несколько ночей подряд мы тайно беседовали, потом я пригласила Надю к себе на работу – хотела, чтобы она увидела показ мод, который был устроен в честь выпуска компанией «Бак» очередного нового парфюма. После того как манекенщицы продемонстрируют коллекцию, предполагался фуршет с большим количеством народа. У меня не было никаких далекоидущих планов, я просто вознамерилась встряхнуть Надюшу. Но она наотрез отказалась от приглашения, заныла:
– Меня не отпустят.
– Не говори, куда идешь, – предложила я.
– Так ведь спросят, – хныкала Надя.
– Скажи, что отправляешься в библиотеку, – придумала я подходящий предлог.
– Лгать? – ужаснулась Надя.
– Конечно, – ухмыльнулась я. – Сама частенько вру Белке – незачем ей всю правду обо мне знать.
– Врать нехорошо, – прошептала Надя.
– А всегда откровенничать с родственниками – это идиотизм, – отбрила я. – Короче, если решишься, то вот пригласительный билет.
На показе мод Надюша не появилась. Я обиделась, потому что рассказала ей, что впервые буду задействована в процессе как полноценный визажист, а не просто ассистент Франсуа, для меня это важный шаг в карьере. Но потом подумала, что мы с Надей общаемся недавно, ей мои достижения по барабану, и мое плохое настроение как водой смыло.
Роман Глебович договорился с одним из самых значимых в фэшн-мире глянцевых журналов о репортаже. В Москву прислали титулованного фотографа из Нью-Йорка, француза по происхождению, Роже Винтера. Наши модели, понимая, что всего лишь один кадр, снятый гуру фоторепортажа и иконой фэшн-журналистки, способен вознести девушку со дна неизвестности на мировые подиумы, постарались произвести на Роже наилучшее впечатление. Красавицы нарядились по полной программе, встали на километровые каблуки, начесали кудри, наложили макияж и явились на фуршет, сверкая ослепительными улыбками.
И вот, уже после показа, Винтер, не обращая внимания на стадо однояйцевых блондинок, тихо беседовал с Арни, а я застыла справа от Франсуа, ожидая от него каких&либо указаний. Вдруг Винтер замолчал, поднял висевший на шее фотоаппарат, пару раз щелкнул затвором и спросил:
– Франсуа, кто эта девочка?
Арни проследил взглядом за рукой Роже, прищурился и ответил:
– Не знаю. Но ты прав, в ней что&то есть.
Я тоже повернула голову и удивленно спросила:
– Вы говорите о худышке в джинсах?
– Да, да, – закивал Винтер, – вон о той темненькой, которая небрежно заколола волосы, отчего половина прядей упала ей на плечи.
– В малышке есть шарм, – подхватил Франсуа. – Посмотри, как стоит – этакой изломанной линией… И руки хороши.
– А глаза, – дополнил Винтер, – как на древнерусских иконах – близко посажены к узкому носу.
Я еще больше удивилась:
– Мне всегда казалось, что вам, наоборот, нравится, когда глаза широко расставлены.
– Поверь, через год в моду войдут именно такие лица, как у этой юной незнакомки, – зачастил Роже, – я это чувствую. Совершенно иной типаж, необычный. Одухотворенный. Он сменит простые лица. Грядет революция, всем надоели девочки-куклы…
Я молча слушала Винтера.
Резкие изменения в мире моды очень часто происходят из&за одного человека, которому пришла в голову гениальная мысль. Например, идея обрезать подол юбки почти на уровне талии или одеть женщину в брючный костюм. Однако сейчас дамы в галифе, пиджаках, смокингах или в микроплатьицах уже не вызывают особого интереса. А ведь когда&то творения Коко Шанель, Мэри Куант, придумавшей мини-юбку, и других великих модельеров произвели настоящую революцию не только в мире моды, но и в умах простых людей. Не стоит сбрасывать со счетов и манекенщиц. В год, когда на подиум вышла Твигги, женская часть населения земного шара принялась истово худеть и до сих пор не может остановиться. Или вот другая история. В самом конце 90-х XX века в Париж из Нижнего Новгорода приехала девушка, страстно мечтавшая сделать карьеру модели. Манекенщицы тех лет «носили» тонкие, выщипанные брови, и именно широкие брови российской неофитки привлекли внимание одного из гуру фэшн-бизнеса. Сейчас эта россиянка – звезда, а большинство представительниц слабого пола перестало рисовать над глазами «нитки».
– Степа, немедленно узнай, как зовут незнакомку, и приведи ее сюда, – велел мне Франсуа. – Похоже, она не русская.
– Почему ты так решил? – удивился Роже. – Из&за темного цвета волос?
Арни усмехнулся.
– Москвичка никогда не придет на фуршет в джинсах, простом пуловере, балетках и без агрессивного макияжа вкупе с прической, напоминающей кудрявый стог сена.
– Ну, не все же страдают дурновкусием, – возразил Винтер, – вероятно, она журналистка.
– Представительницы прессы не моют голову, – решительно отрезал недолюбливающий папарацци Арни. – А если у репортера волосы чистые, значит, он просто попал под дождь.
Я вмешалась в их беседу.
– Я знаю красавицу, это студентка Надежда Барашкова, моя подруга и в некотором смысле родственница.
Глава 4
Смущение Нади, нежданно-негаданно оказавшейся в центре всеобщего внимания, ее прекрасное знание английского и французского языков привели в восторг Роже, и он заявил:
– Во вторник жду вас в студии «Бак». Вы идеально подойдете для новой рекламной кампании.
– Ой, нет! – испугалась Надюша.
Винтер оторопел. Он привык, что любая женщина, услышав от него фразу: «Я сделаю несколько ваших снимков», – закатывает глаза и начинает биться в корчах от счастья.
– Нет? – с изумлением повторил Роже. – В каком смысле «нет»?
– Да, – быстро сказала я, пиная Надю, – она придет в студию. Просто моя подруга от радости слова перепутала.
Собравшийся морщинами лоб Винтера разгладился.
– Отлично. Начнем в полдень.
Почти всю ночь я объясняла Наде, какой удивительный шанс подбросила ей судьба. Рассказала, как сама совершенно случайно попалась на глаза Арни и из студентки заштатного вуза превратилась в девушку, которая летает по всему миру и занимается самым прекрасным на свете делом.
В субботу утром я потащила Надю с собой в офис – не хотела оставлять ее один на один со своими мыслями. Потом еще вечером в воскресенье и понедельник провела с ней воспитательные беседы. И вот сегодня, когда до съемок осталось всего ничего, услышала стоны про больной живот…
– Можно я сяду? – прозвучало за спиной.
Я обернулась, увидела Надю и удивилась.
– Как ты вошла? Я специально внимательно смотрела в окно.
Девушка показала пальчиком на бар.
– Там есть еще одна дверь. Мне очень плохо.
– Не ври! – рассердилась я.
– Нет, правда, – смутилась Надя. – Я сделала пирсинг и теперь не могу дотронуться до пупка, очень больно.
Я чуть не упала со стула.
– Что ты сделала?
– Пирсинг, – испуганно повторила Наденька.
Я схватила чашку с остывшим кофе, залпом осушила ее, слегка пришла в себя и поинтересовалась:
– Как тебе вообще пришло в голову продырявить пуп?
Надя отвела глаза.
– Я рылась в Интернете, а там полно фотографий моделей. У многих татушки и украшения в пупке, вот и мне захотелось быть как они.
– Рисунки у девушек сделаны на коже хной, или это переводные картинки, – с трудом удержавшись, чтобы не заорать «Дура!», объяснила я. – А пирсинг у моделей фальшивый, на магнитах.
– Правда? – удивилась Надя. – Ну надо же, я и не догадывалась… Знаешь, мне и в самом деле ужасно больно. Словно в живот нож воткнули.
– Показывай, – велела я.
– Прямо здесь? – смутилась подруга. – В зале?
– Ладно, пошли в туалет, – согласилась я.
Когда Надя задрала кофточку, я присвистнула:
– Круто! Где украшение взяла?
– В тату-салоне купила, – призналась Надюша. – Мастер уверял, что оно не тяжелое, но мне очень неудобно, пуловер за подвеску цепляется, живот болит. И украшение странное, да? Я вообще&то другое хотела, с голубым камушком, за него и заплатила, а мастер сказал, что это самое модное.
– Кто посоветовал тебе к нему пойти? – не успокаивалась я.
Наденька округлила глаза.
– Ну… ты же говоришь, что человек должен сам справляться со своими проблемами… не прятаться за спиной у родителей, вот я и подумала… а спросить не у кого… Нюрочка в обморок бы упала, про такое услышав, и никогда бы мне не разрешила… В общем, я пошла на рынок…
Я привалилась к раковине.
– Куда?
– На базар, – пролепетала Надя. – Поняла, что ты права, пора стать активной…
Я схватила ее за руку.
– Быстро рулим туда, где тебе повесили эту «красоту». Ее необходимо вытащить.
– Ты так считаешь? – с надеждой спросила Надя. – Конечно, мне больно, но ради того, чтобы понравиться Роже…
Я с шумом выдохнула.
– Модель с настоящей татуировкой и продырявленным пупом сразу отпугнет Винтера – он принципиальный противник нательных рисунков и железок в теле.
– Ой! – в ужасе прошептала Надя.
– Адрес салона помнишь? – спросила я.
– Ага, – кивнула она, – он тут, рядышком, около ларька с шаурмой.
Я поперхнулась от возмущения. Ни одному здравомыслящему человеку не придет в голову отправиться на пирсинг в тату-салон по соседству с ларьком, где торгуют лепешками, начинка которых еще недавно бегала на четырех лапах и мяукала. Но в идиотском поступке Нади есть и моя доля вины – именно я упорно твердила ей о том, что надо стать самостоятельной. Да уж, наставница добилась сокрушительного успеха!
В тату-салоне, напоминавшем размерами ящик секретера, нас встретил кудлатый парень. Несмотря на прохладную погоду, он щеголял в майке-алкоголичке – явно хотел продемонстрировать тело, сплошь покрытое картинками.
– О, девочки пришли! – радостно воскликнул юноша, когда мы с Надей втиснулись внутрь. – Что желаем? Бабочки на попочках? Цветочки на ножках? Сделаю все, что хотите! Дать каталог позырить или свои идеи есть?
– Снимай куртку, – приказала я Надюше. А когда та покорно стащила пуховичок, я задрала на ней пуловер и показала пальцем на живот. – Это что?
– Бляха-муха! – выпалил парнишка. И эхом повторил вопрос, только что заданный мною: – Это что?
– Сам не видишь? – прошипела я. – А ну, зови хозяина!
– Я уже тут, – пробормотал кудлатый собеседник. – Здрасте, меня зовут Вадик!
– Знаешь, как мы сейчас поступим? – угрожающим тоном спросила я. – Отправимся с Надей…
– Ой, пожалуйста, не надо! – быстро перебил меня Вадим. – Как же такое могло получиться?
Занавеска в углу комнатенки зашевелилась, из&за нее вышел мужчина лет сорока в джинсах и теплой клетчатой рубашке.
– Вот он! – вдруг сказала Надя.
– Кто? – не понял владелец салона.
– Мастер, который мне украшение продал, – пояснила моя спутница. – Вон стенд висит с образцами, и я выбрала за четыре тысячи золотое колечко с голубым камушком, самое дорогое. Так ему и сказала: «Оно хороших денег стоит, наверное, самое лучшее». А мастер сходил в другую комнату, принес это и сказал: «Предлагаю гораздо круче. Только своим ставим, цена серьги пять штук».
– То&то я понять не мог, куда у нас пробка от раковины подевалась! – подпрыгнул Вадим. – Сегодня все утро по ряду, где сантехникой торгуют, бегал, искал. Умывальник маленький, затычка нестандартная, крохотная, с колечком. Ну нигде такой нет! Серега, ты охренел? Зачем клиентке в пупок пробку от умывальника на болт навесил?
– Э… – протянул мастер. Затем уточнил: – А когда она приходила?
– Вчера днем, – прошептала Надя. – Вы тут один сидели, в кабинете за занавеской, курили какую&то вонючую папироску, смеялись и повторяли: «Будешь самая клевая, буль-буль, вода журчит». Я вообще&то не поняла, при чем здесь вода, но…
Мой гнев наконец вырвался наружу:
– Прекрасно! Не знаю, как закон наказывает тех, кто на рабочем месте попыхивает косячком, но по голове за такое не погладят. Сейчас сделаю один звонок, сюда примчатся ребята из отдела по борьбе с наркотиками и перевернут все вверх дном…
– Тише, пожалуйста, – взмолился Вадик, – Сергей, ты уволен! Проваливай прямо сию секунду!
– За что? – возмутился мужик.
Я сжала кулаки.
– За то, что украсил живот моей подруги затычкой от слива. Этого мало?
– Эй, ты со мной драться собралась? – заржал Сергей. – Не советую, я чемпион России по айкидо.
Вадик схватил «спортсмена» за шкирку, вытолкал на улицу и затрещал:
– Девочки, умоляю, простите! Это мой дядя. Он вообще&то хороший мужик, но как обкурится, становится идиотом… Так ведь не чужой человек, тетка просила взять его на работу, отказать было невозможно…
Ага, вот вам еще один из тех, кто любит свою родню!
– Сейчас все вытащу, продезинфицирую, деньги верну в тройном размере, – пообещал Вадим. – Если захотите, я бесплатно вставлю настоящую серьгу с брюликом.
– Нет! – топнула я ногой. – Быстро избавь Надю от этой гадости и радуйся, что у нас времени мало, некогда с тобой разбираться.
– Спасибо, спасибо, спасибо! – на едином дыхании выпалил Вадим. – Ты тут посиди на стульчике, а мы с Надей пойдем…
Я перебила его:
– Ну уж нет! Отправлюсь с вами и буду внимательно наблюдать за твоей работой, а то еще вставишь Наде вместо пробки вантуз.
– Он в пупок не влезет, – на полном серьезе возразил Вадим.
Спустя пятнадцать минут мы вышли из тату-салона и двинулись к воротам рынка.
Народу было много, меня постоянно толкали то в бок, то в спину. Вот скажите, почему наша толпа так агрессивна? Во Франции или Италии прохожие никогда не задевают друг друга, а в России вас то и дело норовят пихнуть. Интересно, так было всегда или желание походя толкнуть соотечественника возникло вместе с падением коммунистического режима? Белка мне рассказывала, что в те времена, когда телевидение заканчивало работу в одиннадцать вечера, а майонез считался самым деликатесным из всех деликатесов, народ, входя в метро, всегда придерживал рукой тяжелую дверь, чтобы та не стукнула идущего сзади. Уж и не знаю, правда ли это, бабуле свойственно идеализировать прошлое. Но если такая привычка была, то сейчас она напрочь забыта, теперь все торопятся войти в подземку, не касаясь дверей руками, пинают их ногами и озабочены лишь собственным удобством.
Меня в очередной раз толкнули, я споткнулась, но удержалась на ногах и увидела часы, прикрепленные над входом в лавку, где торговали мобильными телефонами.
– Опоздали! – огорчилась я.
– Разве? – испугалась Надя. – Сейчас половина одиннадцатого, а нам велено приехать к полудню.
Я стала судорожно рыться в почему&то расстегнутой сумке.
– К Винтеру мы успеваем, дело в другом. Но где же мой телефон? Я должна была четверть часа назад соединиться с Андреем Петровым. Черт, не выполнила просьбу Романа Глебовича! Слушай, а сотового нет!
– Ты его потеряла? – расстроилась Надя.
– Стой тут, не двигайся, – приказала я и бросилась в магазинчик, который украшали часы.
Степа, вот тебе наука – никогда не броди в толпе, не прижав к себе покрепче сумку. Да, прохожие толкаются, но не нарочно, а потому что плохо воспитаны, – все, кроме того вора, который сознательно пихнул меня в бок, в секунду раскрыл сумку и вытащил из нее мобильник.
– Во вторник жду вас в студии «Бак». Вы идеально подойдете для новой рекламной кампании.
– Ой, нет! – испугалась Надюша.
Винтер оторопел. Он привык, что любая женщина, услышав от него фразу: «Я сделаю несколько ваших снимков», – закатывает глаза и начинает биться в корчах от счастья.
– Нет? – с изумлением повторил Роже. – В каком смысле «нет»?
– Да, – быстро сказала я, пиная Надю, – она придет в студию. Просто моя подруга от радости слова перепутала.
Собравшийся морщинами лоб Винтера разгладился.
– Отлично. Начнем в полдень.
Почти всю ночь я объясняла Наде, какой удивительный шанс подбросила ей судьба. Рассказала, как сама совершенно случайно попалась на глаза Арни и из студентки заштатного вуза превратилась в девушку, которая летает по всему миру и занимается самым прекрасным на свете делом.
В субботу утром я потащила Надю с собой в офис – не хотела оставлять ее один на один со своими мыслями. Потом еще вечером в воскресенье и понедельник провела с ней воспитательные беседы. И вот сегодня, когда до съемок осталось всего ничего, услышала стоны про больной живот…
– Можно я сяду? – прозвучало за спиной.
Я обернулась, увидела Надю и удивилась.
– Как ты вошла? Я специально внимательно смотрела в окно.
Девушка показала пальчиком на бар.
– Там есть еще одна дверь. Мне очень плохо.
– Не ври! – рассердилась я.
– Нет, правда, – смутилась Надя. – Я сделала пирсинг и теперь не могу дотронуться до пупка, очень больно.
Я чуть не упала со стула.
– Что ты сделала?
– Пирсинг, – испуганно повторила Наденька.
Я схватила чашку с остывшим кофе, залпом осушила ее, слегка пришла в себя и поинтересовалась:
– Как тебе вообще пришло в голову продырявить пуп?
Надя отвела глаза.
– Я рылась в Интернете, а там полно фотографий моделей. У многих татушки и украшения в пупке, вот и мне захотелось быть как они.
– Рисунки у девушек сделаны на коже хной, или это переводные картинки, – с трудом удержавшись, чтобы не заорать «Дура!», объяснила я. – А пирсинг у моделей фальшивый, на магнитах.
– Правда? – удивилась Надя. – Ну надо же, я и не догадывалась… Знаешь, мне и в самом деле ужасно больно. Словно в живот нож воткнули.
– Показывай, – велела я.
– Прямо здесь? – смутилась подруга. – В зале?
– Ладно, пошли в туалет, – согласилась я.
Когда Надя задрала кофточку, я присвистнула:
– Круто! Где украшение взяла?
– В тату-салоне купила, – призналась Надюша. – Мастер уверял, что оно не тяжелое, но мне очень неудобно, пуловер за подвеску цепляется, живот болит. И украшение странное, да? Я вообще&то другое хотела, с голубым камушком, за него и заплатила, а мастер сказал, что это самое модное.
– Кто посоветовал тебе к нему пойти? – не успокаивалась я.
Наденька округлила глаза.
– Ну… ты же говоришь, что человек должен сам справляться со своими проблемами… не прятаться за спиной у родителей, вот я и подумала… а спросить не у кого… Нюрочка в обморок бы упала, про такое услышав, и никогда бы мне не разрешила… В общем, я пошла на рынок…
Я привалилась к раковине.
– Куда?
– На базар, – пролепетала Надя. – Поняла, что ты права, пора стать активной…
Я схватила ее за руку.
– Быстро рулим туда, где тебе повесили эту «красоту». Ее необходимо вытащить.
– Ты так считаешь? – с надеждой спросила Надя. – Конечно, мне больно, но ради того, чтобы понравиться Роже…
Я с шумом выдохнула.
– Модель с настоящей татуировкой и продырявленным пупом сразу отпугнет Винтера – он принципиальный противник нательных рисунков и железок в теле.
– Ой! – в ужасе прошептала Надя.
– Адрес салона помнишь? – спросила я.
– Ага, – кивнула она, – он тут, рядышком, около ларька с шаурмой.
Я поперхнулась от возмущения. Ни одному здравомыслящему человеку не придет в голову отправиться на пирсинг в тату-салон по соседству с ларьком, где торгуют лепешками, начинка которых еще недавно бегала на четырех лапах и мяукала. Но в идиотском поступке Нади есть и моя доля вины – именно я упорно твердила ей о том, что надо стать самостоятельной. Да уж, наставница добилась сокрушительного успеха!
В тату-салоне, напоминавшем размерами ящик секретера, нас встретил кудлатый парень. Несмотря на прохладную погоду, он щеголял в майке-алкоголичке – явно хотел продемонстрировать тело, сплошь покрытое картинками.
– О, девочки пришли! – радостно воскликнул юноша, когда мы с Надей втиснулись внутрь. – Что желаем? Бабочки на попочках? Цветочки на ножках? Сделаю все, что хотите! Дать каталог позырить или свои идеи есть?
– Снимай куртку, – приказала я Надюше. А когда та покорно стащила пуховичок, я задрала на ней пуловер и показала пальцем на живот. – Это что?
– Бляха-муха! – выпалил парнишка. И эхом повторил вопрос, только что заданный мною: – Это что?
– Сам не видишь? – прошипела я. – А ну, зови хозяина!
– Я уже тут, – пробормотал кудлатый собеседник. – Здрасте, меня зовут Вадик!
– Знаешь, как мы сейчас поступим? – угрожающим тоном спросила я. – Отправимся с Надей…
– Ой, пожалуйста, не надо! – быстро перебил меня Вадим. – Как же такое могло получиться?
Занавеска в углу комнатенки зашевелилась, из&за нее вышел мужчина лет сорока в джинсах и теплой клетчатой рубашке.
– Вот он! – вдруг сказала Надя.
– Кто? – не понял владелец салона.
– Мастер, который мне украшение продал, – пояснила моя спутница. – Вон стенд висит с образцами, и я выбрала за четыре тысячи золотое колечко с голубым камушком, самое дорогое. Так ему и сказала: «Оно хороших денег стоит, наверное, самое лучшее». А мастер сходил в другую комнату, принес это и сказал: «Предлагаю гораздо круче. Только своим ставим, цена серьги пять штук».
– То&то я понять не мог, куда у нас пробка от раковины подевалась! – подпрыгнул Вадим. – Сегодня все утро по ряду, где сантехникой торгуют, бегал, искал. Умывальник маленький, затычка нестандартная, крохотная, с колечком. Ну нигде такой нет! Серега, ты охренел? Зачем клиентке в пупок пробку от умывальника на болт навесил?
– Э… – протянул мастер. Затем уточнил: – А когда она приходила?
– Вчера днем, – прошептала Надя. – Вы тут один сидели, в кабинете за занавеской, курили какую&то вонючую папироску, смеялись и повторяли: «Будешь самая клевая, буль-буль, вода журчит». Я вообще&то не поняла, при чем здесь вода, но…
Мой гнев наконец вырвался наружу:
– Прекрасно! Не знаю, как закон наказывает тех, кто на рабочем месте попыхивает косячком, но по голове за такое не погладят. Сейчас сделаю один звонок, сюда примчатся ребята из отдела по борьбе с наркотиками и перевернут все вверх дном…
– Тише, пожалуйста, – взмолился Вадик, – Сергей, ты уволен! Проваливай прямо сию секунду!
– За что? – возмутился мужик.
Я сжала кулаки.
– За то, что украсил живот моей подруги затычкой от слива. Этого мало?
– Эй, ты со мной драться собралась? – заржал Сергей. – Не советую, я чемпион России по айкидо.
Вадик схватил «спортсмена» за шкирку, вытолкал на улицу и затрещал:
– Девочки, умоляю, простите! Это мой дядя. Он вообще&то хороший мужик, но как обкурится, становится идиотом… Так ведь не чужой человек, тетка просила взять его на работу, отказать было невозможно…
Ага, вот вам еще один из тех, кто любит свою родню!
– Сейчас все вытащу, продезинфицирую, деньги верну в тройном размере, – пообещал Вадим. – Если захотите, я бесплатно вставлю настоящую серьгу с брюликом.
– Нет! – топнула я ногой. – Быстро избавь Надю от этой гадости и радуйся, что у нас времени мало, некогда с тобой разбираться.
– Спасибо, спасибо, спасибо! – на едином дыхании выпалил Вадим. – Ты тут посиди на стульчике, а мы с Надей пойдем…
Я перебила его:
– Ну уж нет! Отправлюсь с вами и буду внимательно наблюдать за твоей работой, а то еще вставишь Наде вместо пробки вантуз.
– Он в пупок не влезет, – на полном серьезе возразил Вадим.
Спустя пятнадцать минут мы вышли из тату-салона и двинулись к воротам рынка.
Народу было много, меня постоянно толкали то в бок, то в спину. Вот скажите, почему наша толпа так агрессивна? Во Франции или Италии прохожие никогда не задевают друг друга, а в России вас то и дело норовят пихнуть. Интересно, так было всегда или желание походя толкнуть соотечественника возникло вместе с падением коммунистического режима? Белка мне рассказывала, что в те времена, когда телевидение заканчивало работу в одиннадцать вечера, а майонез считался самым деликатесным из всех деликатесов, народ, входя в метро, всегда придерживал рукой тяжелую дверь, чтобы та не стукнула идущего сзади. Уж и не знаю, правда ли это, бабуле свойственно идеализировать прошлое. Но если такая привычка была, то сейчас она напрочь забыта, теперь все торопятся войти в подземку, не касаясь дверей руками, пинают их ногами и озабочены лишь собственным удобством.
Меня в очередной раз толкнули, я споткнулась, но удержалась на ногах и увидела часы, прикрепленные над входом в лавку, где торговали мобильными телефонами.
– Опоздали! – огорчилась я.
– Разве? – испугалась Надя. – Сейчас половина одиннадцатого, а нам велено приехать к полудню.
Я стала судорожно рыться в почему&то расстегнутой сумке.
– К Винтеру мы успеваем, дело в другом. Но где же мой телефон? Я должна была четверть часа назад соединиться с Андреем Петровым. Черт, не выполнила просьбу Романа Глебовича! Слушай, а сотового нет!
– Ты его потеряла? – расстроилась Надя.
– Стой тут, не двигайся, – приказала я и бросилась в магазинчик, который украшали часы.
Степа, вот тебе наука – никогда не броди в толпе, не прижав к себе покрепче сумку. Да, прохожие толкаются, но не нарочно, а потому что плохо воспитаны, – все, кроме того вора, который сознательно пихнул меня в бок, в секунду раскрыл сумку и вытащил из нее мобильник.
Глава 5
Если приемная тату-салона напоминала клетку для детеныша хомяка, то в норе, где торгуют телефонами, едва ли уместилась бы гусеница. Я перешагнула через порог и сразу налетела на стойку. Красный браслет, висевший на моем запястье, стукнулся о ее стальное обрамление, жалобно звякнул, исполнив роль дверного колокольчика, но огненно-рыжий продавец, игравший на айпаде, даже не поднял головы.
– Что? – лишь буркнул он.
– Трубку. Быстро. Самую дешевую. Симку копеечную, – в тон ему ответила я.
Затем оперлась рукой о прилавок, скользнула взглядом по своему запястью и помимо воли улыбнулась. Белка подарила мне старинный браслет, и он так мне понравился, что я теперь ношу его постоянно, даже если он с одеждой не очень сочетается. Стоит мне посмотреть на браслет, как настроение сразу поднимается. Одна беда – у замечательной вещицы не очень прочный замок. Я все собираюсь отнести браслетик к ювелиру, чтобы тот его починил, да никак не найду свободного времени.
– Дерьмом не торгуем, – пробурчал рыжий парень, так и не посмотрев на меня.
Хм, чем меньше лавчонка, тем больше пафоса у продавцов…
– Самую дешевую! – повторила я. – Мне надо срочно позвонить, а мой мобильный только что вытащили из сумки.
Торговец наконец&то соизволил отвлечься от «стрелялки», поднял голову и неожиданно стал приторно-любезным.
– Зачем такой красивой девушке ерундовская трубка? Возьми айфон. Родной, не китайский. Сделаю скидку.
– Нет необходимости, – зачастила я, – у меня дома лежит новенький сотовый, его подарили пару недель назад вместе с мини-копией моей симки. Сейчас мне просто надо позвонить. Сделай одолжение, придумай что&нибудь, а то…
Дыхание прервалось, я примолкла. Продавец облокотился о прилавок.
– А то что? Твой парень заревнует?
– Нет времени болтать о глупостях! – разозлилась я. – Шеф велел кое&что сделать, а я забыла.
Хозяин лавчонки встал и исчез за маленькой дверцей. Я не успела вздохнуть, как он появился снова, показал довольно дорогой мобильный и неожиданно заявил:
– Что? – лишь буркнул он.
– Трубку. Быстро. Самую дешевую. Симку копеечную, – в тон ему ответила я.
Затем оперлась рукой о прилавок, скользнула взглядом по своему запястью и помимо воли улыбнулась. Белка подарила мне старинный браслет, и он так мне понравился, что я теперь ношу его постоянно, даже если он с одеждой не очень сочетается. Стоит мне посмотреть на браслет, как настроение сразу поднимается. Одна беда – у замечательной вещицы не очень прочный замок. Я все собираюсь отнести браслетик к ювелиру, чтобы тот его починил, да никак не найду свободного времени.
– Дерьмом не торгуем, – пробурчал рыжий парень, так и не посмотрев на меня.
Хм, чем меньше лавчонка, тем больше пафоса у продавцов…
– Самую дешевую! – повторила я. – Мне надо срочно позвонить, а мой мобильный только что вытащили из сумки.
Торговец наконец&то соизволил отвлечься от «стрелялки», поднял голову и неожиданно стал приторно-любезным.
– Зачем такой красивой девушке ерундовская трубка? Возьми айфон. Родной, не китайский. Сделаю скидку.
– Нет необходимости, – зачастила я, – у меня дома лежит новенький сотовый, его подарили пару недель назад вместе с мини-копией моей симки. Сейчас мне просто надо позвонить. Сделай одолжение, придумай что&нибудь, а то…
Дыхание прервалось, я примолкла. Продавец облокотился о прилавок.
– А то что? Твой парень заревнует?
– Нет времени болтать о глупостях! – разозлилась я. – Шеф велел кое&что сделать, а я забыла.
Хозяин лавчонки встал и исчез за маленькой дверцей. Я не успела вздохнуть, как он появился снова, показал довольно дорогой мобильный и неожиданно заявил: