Дрейк Дэвид. Контратака

   – А мое отделение не может пойти в атаку, лейтенант? – спросил Олерейн.
   Лютейн покачала головой:
   – На верхнем этаже только пять окон, Олерейн. Два солдата на окно, больше ни к чему. Ты проследи за тем, чтобы халиане не высовывались.
   Олерейн ответил волчьей улыбкой.
   – Не высунутся, лейтенант.
   – А мы пока поднимемся наверх, – Лютейн повернулась к Нолу и его отделению. – Рассредотачиваемся вдоль здания. Я беру четырех солдат и два окна по эту сторону, – ее рука взметнулась вверх. Нол поднял голову, кивнул. – Ты берешь шестерых и три окна на той стороне, – еще взмах руки. – Не стреляй, пока не услышишь, что мы прекратили стрельбу.
   Нол удивленно воззрился на нее.
   – Выполняй! – рявкнула Лютейн.
   – Так точно, – Нол отдал честь и увел своих солдат.
   Лютейн проводила его долгим взглядом. Какая разница, злится он или нет. Главное, чтобы выполнял приказы.
   – Все готово, – сообщил ей Олерейн.
   Лютейн кивнула.
   – Вверх! – и нажала кнопку на груди. В камере сгорания вспыхнула кислородно-водородная смесь, из сопл вырвалась огненная струя. Солдаты взлетели в воздух. Не самый безопасный способ путешествия, подумала Лютейн, но эффективный, эффективный…
   Тут она заметила, что Паче заваливается набок.
   – Отрегулируй крен! – крикнула она.
   Но Паче уже развернуло и ее тело устремилось обратно к земле.
   – Отключай двигатель!
   Услышать ее Паче не могла, но, должно быть, по выражению лица лейтенанта поняла, что надо делать, потому что пламя исчезло. Паче продолжало крутить, голова вскоре оказалась выше ног. Скорость падения нарастала, но в последний момент она успела вновь включить двигатель. Энергия реактивной струи замедлила падение, но о землю Паче ударилась достаточно сильно. Правда, она все-таки вспомнила о том, что можно сдемпфировать удар, и успела согнуть ноги в коленях. Лютейн вновь повернулась к зданию коммуникационного центра. С этими новобранцами вечно проблемы, но с другой стороны ветеранами становятся не сразу.
   Но в итоге Лобрин остался без напарника, поэтому Лютейн увеличила расход топлива и догнала его у самых окон.
   – К стене! – приказала она. И они прижались к стене по обе стороны окна, переведя двигатель в стационарный режим. Из окна ударил свинцовый фонтан. Наверное, она и сама открыла бы огонь, автоматически подумала Лютейн, дожидаясь, когда же халиане опустошат магазины. Как только стрельба затихла, она метнулась к окну, надавив на спусковой крючок. Лобрин замешкался не более чем на четверть секунды, но отпрянул одновременно с ней, в аккурат перед тем, как из окна вновь открыли огонь. Именно этого и добивалась Лютейн: обороняющиеся сосредоточили внимание на ней, и солдаты Нола через другие окна расстреляли их со спины. Лютейн ждала и ждала, когда же они прекратят пальбу.
   Наконец, все стихло. В коммуникационном центре воцарилась тишина.
   Мертвая тишина. Лютейн скрипнула зубами: кто-то должен рискнуть. Для того и нужны лейтенанты, не так ли? Она нырнула в окно, поливая комнату свинцом, и тут же остановилась.
   Четверо халиан лежали на полу. Автоматные очереди буквально разорвали их на куски. Тошнота подкатила к горлу, но Лютейн удалось сдержаться. Она подняла глаза на коммуникационное оборудование.
   Все в копоти, но несколько пультов остались нетронутыми.
   – Все сюда! – крикнула она. – На пол не смотреть.
   В зале появился Нол, за ним Лобрин, потом остальные. Некоторые все-таки взглянули на трупы, после чего на глазах позеленели.
   Может, с усмешкой подумала Лютейн, поэтому новичков и называют "зелеными".
   Ветеранам-то хватало ума вовремя отвести взгляд. Портал и Элаб сразу направились к двум уцелевшим пультам, пытаясь понять предназначение дисков и ползунов.
   – Сможете разобраться, что к чему? – спросила Лютейн.
   Портал медленно кивнул.
   – Немного поэкспериментируем и разберемся, лейтенант.
   Эта решетка наверняка микрофон, а этот прибор измеряет или вольты, или амперы.
   Элаб молчал. Он уже отшвырнул в сторону табуретку с наклонным сидением и пододвинул стул.
   У Лютейн округлились глаза.
   Стул? Откуда здесь стул? Халиане предпочитали наклонные сидения. Так каким образом в коммуникационный центр попали стулья?
   Потом, решила она. Размышлять будем после завершения операции. Лютейн нажала кнопку на браслете-радиопередатчике:
   – Внимание! Первое отделение охраняет лестницу и холл. Второе отделение прочесывает комнаты. Все" что крупнее мыши, должно умереть.
   – Да, сэр, – дважды раздалось в браслете.
   – И остерегайтесь мин-ловушек! – добавила Лютейн.
   Она взглянула на кабину лифта. Двери кабины открыты, на полу мертвые тела. Лютейн кивнула: итак, она не ошиблась. Последний оставшийся в живых халианин нажал на кнопку и умер по пути наверх.
   Она повернулась к солдатам Нола.
   – У кого крепкий желудок, пусть помогут привести комнату в порядок. Найдите тряпки и ведра. Остальные займутся починкой аппаратуры.
   Наверное, не следовало оставлять солдатам свободу выбора. Вытаскивать покойников пришлось ей и Нолу.
 
   Свежевымытый пол сверкал. Аппаратуру отчистили от копоти, ремонт быстро подходил к концу.
   – Готово? – спросила Лютейн.
   Портал кивнул.
   – Все работает, лейтенант. Можно вести передачу на длинных и средних волнах. Видео тоже в порядке, вот только смотреть нечего.
   – За этим дело не станет, – заверила его Лютейн. – Ладно, выходим в эфир. – Она повысила голос: – Кто говорит на языке здешних хорьков?
   – Я.
   – Я, лейтенант.
   – И я.
   – Хорошо. Все трое – к микрофонам.
   Трое солдат заняли места рядом с техниками.
   – Передайте следующий текст… Город захвачен Флотом Земли…
   – Лейтенант, но…
   – Знаю, знаю. У нас нет уверенности, захвачено ли хотя бы еще одно здание, кроме коммуникационного центра! Но наша цель – дезорганизовать противника. Так что можно немного и приукрасить действительность. Повторяйте за мной, рядовой.
   – Слушаюсь.
   – Всем штатским не покидать зданий, пока не поступят дальнейшие, указания. Не повинуйтесь приказам халиан. Сообщайте об их местонахождении солдатам с Земли, – Лютейн нахмурилась. Пожалуй, суховато получается. Она откашлялась: – Граждане, ликуйте! Поработители уничтожены! Ваша свобода отвоевана!
   – Да, сэр! – трое переводчиков повернулись к решеткам-микрофонам и заговорили пронзительными, почти на грани ультразвука, голосами.
   Лютейн удовлетворенно кивнула, сняла с пояса видеопередатчик и набрала код капитана Ракоэна. Прошла чуть ли не минута, прежде чем на миниатюрном экране появилось суровое лицо капитана.
   – Лейтенант Морна?
   – Да, сэр. Задание выполнено. Мы взяли коммуникационный центр.
   – Да, я слышал вашу передачу. Другие взводы также заняли здания, которые штурмовали.
   – Хорошо, сэр, – у Лютейн отлегло от сердца. Она опасалась, что коммуникационный центр остался единственным земным островком посреди халианского моря.
   – Сколько вы взяли пленных?
   – Ни одного. Они все погибли в бою.
   Ракоэн кивнул, словно ожидал такого ответа.
   – Похоже, здесь это норма. Ваши коллеги-офицеры захватили живыми двоих, но пленные настолько тяжело ранены, что вряд ли долго протянут. А штатских не захватили?
   – Нет, сэр, – Лютейн только сейчас осознала, что рабов в коммуникационном центре не было.
   Ракоэн кивнул.
   – У вас, как у всех. Чешуйчатокожие в жилых домах, рабов с самых разных планет полно на улицах, но в захваченных нами зданиях никого.
   – Рабам, в общем-то здесь делать нечего, – осторожно заметила Лютейн.
   – Да, конечно, но мне казалось, что и в административных зданиях нужны слуги, – Ракоэн нахмурился, помолчал. – Ладно, с этим мы еще успеем разобраться. Отличная работа, лейтенант. Если что узнаете, сразу передавайте в эфир.
   – Да, сэр. Отключаю связь.
   Лицо Ракоэна исчезло. Лютейн повесила видеопередатчик на пояс, оглядела свои новые владения. Как-то странно расположено оборудование, уж очень нерационально используется помещение, Пульты стоят полукругом, словно работает на них один человек, причем в центре зала. Даже если это сделано специально, чтобы обеспечить техникам подход к оборудованию на случай ремонта, все равно очень уж много свободного места. И Ракоэн говорил о том, что рабов не нашли ни в одном здании. И тут ее осенило – здание приспособили под коммуникационный центр. Ну конечно! Оно построено еще до эпохи межзвездных полетов, и вероятно, раньше использовалось совсем для других целей. Лютейн медленно повернулась, еще раз осмотрелась.
   Скорее всего, раньше здесь был зал собраний или что-то вроде этого, а уж потом помещение оборудовали для аудио– и видеотрансляций.
   – Эй, лейтенант. Мы с уловом.
   – Каким? – она взглянула на солдата.
   Тот, улыбаясь, поставил рядом с ней стул.
   – О, спасибо, Лондол, – она плюхнулась на жесткое сиденье, только сейчас почувствовав, как сильно гудят ноги. – Раньше ты был журналистом, не так ли?
   – Да, работал в Галате вместе с Балламом.
   – Что ж, вам придется вспомнить прежнюю профессию. Связывайтесь с другими частями, узнавайте подробности проведенных ими операций. Потом компонуйте полученную информацию для передачи.
   Лондол улыбнулся.
   – Нет проблем. Мы знаем, как это делается.
   Лютейн кивнула, переключив внимание на остальных. Техники коротко переговаривались между собой. Переводчики изредка что-то говорили в микрофон. Лондол и Баллам уже связывались с другими подразделениями. А Лютейн… в эти минуты ей совершенно нечем было занять себя, разве что запоздалыми сожалениями о том, что она вынуждена убивать живые существа. Впрочем, у нее ведь нет выбора.
   Постепенно начала вырисовываться общая картина. Нападавшие понесли серьезные потери, почти повсюду из строя выбыло от тридцати до пятидесяти процентов личного состава. Халиан же уничтожили практически поголовно: сражались они отчаянно и не желали сдаваться в плен. Захватить удалось только нескольких тяжелораненых, судя по всему, тоже не жильцов на этом свете.
   А вот "союзники", как назвал их капитан Ракоэн, вели себя иначе. Чешуйчатокожие попрятались при первых же выстрелах. Впрочем, удивляться не приходилось, так как оружия у них не было. Даже ножей на поясе. Но бедняги все равно то и дело попадали под перекрестный огонь, и погибло их даже больше, чем халиан.
   – Лейтенант!
   Лютейн вскинула голову. Ее глаза широко раскрылись. Она вскочила. К ней направлялся Олерейн, а перед ним, прижав руки к груди, дрожа всем телом вышагивали трое чешуйчатокожих: двое больших, а один совсем малыш. Лютейн посмотрела на маленького, вспомнив еще пару таких же, которых она видела в том доме. Многое стало проясняться.
   – Кто-нибудь говорит на их языке? – спросила Лютейн.
   В зале повисла тишина.
   – Нет, лейтенант, – ответил Лондол.
   Лютейн выругалась и схватилась за видеопередатчик.
   – Лейтенант Морна вызывает капитана Ракоэна.
   Экран засветился. Потом появилось лицо Ракоэна.
   – Да, лейтенант?
   – У нас пленные чешуйчатокожие, сэр.
   – У нас их тоже предостаточно. Вы заметили в них что-то особенное?
   Лютейн оглядела пленных.
   – Полагаю, нет. Я хотела узнать, нет ли у вас свободного переводчика?
   – К сожалению, нет, лейтенант. Они у нас наперечет, а те, что есть, пашут, как проклятые. Дайте мне знать, если выясните что-нибудь интересное, хорошо?
   – Да, сэр, – Лютейн вернула видеопередатчик на пояс и повернулась к Олерейну: – Не хочется расставаться со своим стулом, но больше нам привязать их не к чему. Заставь их сесть, Олерейн. Лондол!
   – Да?
   – Принеси веревку.
   Она разглядывала чешуйчатокожих, пока Олерейн и Лондол их привязывали. Для двоих места на стуле не хватало, и им пришлось потесниться. Она подняла малыша, который извивался как угорь и оглушительно визжал, посадила на колени к одному из взрослых чужаков, а Лондол тут же обвязал пленников веревкой.
   – Принесите еще стул, если найдете, Олерейн. Где вы их отыскали?
   – На первом этаже, лейтенант. В здании есть еще один вход.
   – Еще один вход? – удивленно переспросила Лютейн.
   – Да, – кивнул Олерейн. – Мы могли войти с другой стороны и накрыть хорьков с тылу. Но дверь так плотно примыкает к стене, что мы ее не заметили. Она ведет в помещение, в котором я их и нашел. Они дрожали в углу, тесно прижавшись друг к другу.
   Лютейн прищурилась.
   – Что ты еще там обнаружил?
   Олерейн пожал плечами.
   – Ножи, поварешки, кастрюли, печи…
   – Значит, там кухня, – Лютейн повернулась к чешуйчатокожим, которые сжались под ее взглядом. – Так кого ты сюда привел? Повара, официанта и мойщика грязной посуды?
   Лондол покачал головой.
   – Скорее всего, вы правы, лейтенант. Солдаты так не дрожат.
   – Да, – нахмурившись, Лютейн включила видеопередатчик. – Лейтенант Морна вызывает капитана Ракоэна.
   На экране появилось недовольное лицо капитана.
   – Надеюсь, лейтенант, на этот раз вы побеспокоили меня по важному делу.
   Лютейн шумно сглотнула.
   – Полагаю, да, сэр. Вы высказали предположение, что чешуйчатокожие могут быть союзниками, а не рабами.
   – И что?
   – Мои пленные дрожат как осиновый лист. Не могут они быть солдатами.
   Ракоэн смягчился.
   – Да. Вы не первая, кто это заметил. Все пленные чужаки перепуганы до полусмерти.
   Но тут Лютейн услышала сообщение, переданное Лондолу.
   – Одну минуту, сэр! Захвачен административный центр?
   – Да, лейтенант, но наши части понесли большие потери. Из строя выбыла половина личного состава. Им пришлось штурмом брать каждый пандус.
   – Пандусы, не лестницы?
   – Лестницы? Какие еще лестницы, лейтенант?
   – В нашем здании лестницы, сэр! А административный центр – одна из новостроек, не так ли? – она продолжила, не дожидаясь ответа. – Наше здание построено давно. В нем лестницы, а не пандусы!
   Ракоэн побагровел.
   – Да что вы там такое талдычите, лейтенант? Какая нам разница, лестницы в доме или пандусы! У архитекторов могут быть свои причуды.
   – Разница в том, сэр, что у халиан не было причин для перехода от лестниц к пандусам. Ни на одном из кораблей Халии, захваченных нами, лестниц нет. И на базах других планет лестниц тоже нет. У халиан очень короткие ноги, им больше подходят пандусы! Они, скорее всего, никогда не пользовались лестницами!
   Ракоэн уже понял, что за этим последует.
   – Допустим, вы правы, лейтенант…
   – Если я права, то здание, в котором я сейчас нахожусь, построили не халиане! Они захватили его и перепланировали, но не смогли заменить лестницы пандусами – не хватило места, поэтому просто поставили лифт.
   Ракоэн задумчиво кивнул.
   – Логичная мысль. Но что из этого следует?
   – Ответьте мне еще на один вопрос. Почему мы не обнаружили детей халиан? Учителей? Воспитательниц?
   Ракоэн нажал несколько клавиш на пульте.
   – Всем частям! Немедленно доложите, видел ли кто малолетнего халианина. Конец связи.
   Лютейн терпеливо ждала донесений командиров остальных взводов. Наконец Ракоэн снова вышел на связь.
   – Ни одного ребенка, лейтенант. И, естественно, полное отсутствие учителей и воспитательниц. И что все…
   – Но детей чешуйчатокожих сколько угодно, сэр! Один вот сидит рядом со мной. Скольких видели другие?
   Ракоэн вновь прошелся по клавишам пульта.
   – Всем взводам! Доложите, видели ли вы малолетних чешуйчатокожих.
   Лютейн затаила дыхание. Текли секунды, доклады следовали один за другим.
   – Конец связи, – Ракоэн посмотрел на нее, кивнул. – В общественных зданиях малолетних не обнаружено, но в жилых домах предостаточно.
   – Халиан обнаружили? – спросила Лютейн.
   – Лишь нескольких, – ответил Ракоэн. – И там, где они прятались, чешуйчатокожих так и трясло от страха.
   Лютейн нахмурилась.
   – А в тех домах, где халиан не было?
   – Пожалуй, что нет. Когда наши солдаты врывались в дом, они пытались спрятаться… а потом начинали дрожать, – Ракоэн вздохнул. – Я с вами согласен, лейтенант. Чешуйчатокожие не союзники халиан. Командование не ошиблось – это рабы, – он помолчал. – Но я не могу понять, почему их так много. С какой стати халиане привезли сюда так много рабов с одной планеты?
   – Да, сэр. Их много, очень много, гораздо больше, чем рабов с других планет и халиан вместе взятых.
   Ракоэн пожал плечами.
   – Мне кажется, лейтенант, что обычно рабов всегда больше, чем хозяев.
   – Да, сэр, но не в тех случаях, когда их приходится перевозить с одной звезды на другую. Гиперсветовые корабли не годятся. Слишком дорого.
   – Так где же, по-вашему, берут халиане рабов?
   – На кораблях, которые захватывают, – ответила Лютейн. – Но в этом случае чешуйчатокожих было бы не больше, чем всех прочих рабов. И, конечно, тут не было бы столько детей.
   – Может, дети родились здесь. В конце концов… – глаза Ракоэна широко раскрылись.
   – Да, сэр, – Лютейн кивнула. – Халианам надоело захватывать корабли, они пошли дальше. И хапнули целую планету!
   Ракоэн кивнул, не отрывая взгляда от лица Лютейн.
   – Если это так, то чешуйчатокожие не союзники и не привезенные сюда рабы.
   – Именно так, сэр, – подтвердила Лютейн. – Они туземцы.

ИНТЕРЛЮДИЯ

   В бумагах значилось имя – Ньютон Вэдфорт Смайт. Для Исаака Мейера оно представляло значительно большую опасность, чем халиане. Смайт был назначен Конгрессом Альянса для спецрасследования "провала на Цели". Он непрерывно торчал за адмиральским столом, оставляя все новые отметины на крышке красного дерева (стол доставили с Земли за счет адмирала Мейера лично) каблуками своих сапог, выуживая наобум и просматривая компьютерные файлы.
   "Просто стараюсь вникнуть", – объяснял спецревизор. Но вино (а адмиралы тоже не отвергают подобных подсказок; именно потому-то они и адмиралы) намекнуло, что ревизор разыскивает злоупотребления. У адмирала имелась собственная теория: цель всякого расследования это в первую очередь обнаружение растраты. Растраты чрезвычайно любимы сенаторами: когда они выплывают наружу, сердца налогоплательщиков размягчаются. Особенно в тот момент, когда они все еще обдумывают предыдущее повышение налогов, предназначенное для финансовой поддержки растущего Флота.
   Несмотря на то, что все это мешало подготовке последнего броска к родной планете халиан, адмирал Мейер вынужден был признать недовольство Совета обоснованным, хотя и весьма досадным. Политики всегда стараются побыстрее закрыть вопрос, найдя простейшее и, что гораздо важнее, самое дешевое решение. А кое-кто из этих тупиц в Военном Совете всегда готов высказать Конгрессу Альянса то, что тот хочет услышать.
   Нападение на Цель планировалось как окончательное решение всей халианской проблемы. Вместо этого оно лишь показало, что проблема эта раз в десять серьезнее, чем считалось раньше. Теперь Военный Совет в дураках, а он, адмирал Мейер, вынужден иметь дело со Смайтом.
   Покорившись неизбежному, старый волк рухнул в кресло и переключил свой компьютер, чтобы на дисплее выдавались те же файлы, что и у Смайта. Теперь Мейер видел, что просматривает контролер, и вздохнул с облегчением, когда тот вызвал файл под названием "мед служба". Здесь не может быть неприятностей, это даже не боевое подразделение.

Джоди Лин Най
ЛАБОРАТОРНЫЕ КРЫСЫ

   Засветился центральный экран. На него выдавалась информация о местоположении солдат, имевших при себе медицинские датчики. Точки на экране, едва засветившись, тут же сразу начинали мигать или стремительно гасли. По картинке можно было понять, где шли бои и где Флот сдавал свои позиции. Когда положение стабилизировалось, появлялись медицинские корабли и забирали погибших и раненых, которые не могли самостоятельно добраться до собственного транспорта. Традиции Флота требовали выносить с поля боя каждого солдата, живого или мертвого – по крайней мере ради чести, если уж не из-за участи, ожидающей каждого, кто попадет в лапы халиан.
   Предполагалось, что медицинские корабли неприкосновенны. Но "Элизабет Блэквелл", на борту которой не имелось собственного оружия, приходилось передвигаться в сопровождении трех боевых крейсеров, дабы воплотить этот принцип в жизнь. В распоряжении "Элизабет" как главного медицинского корабля находилось более шестисот врачей, исследователей и техперсонала – непосредственно на борту или где-то поблизости.
   Шестьдесят скутеров – медицинских транспортных аппаратов уже курсировали между кораблем и полем боя, перевозя убитых и раненых. Каждый обслуживал собственную территорию, слегка перекрывавшуюся территорией ближайших соседей так, чтобы ни один раненый не мог остаться незамеченным.
   Обтекаемой формы скутеры – самые маленькие корабли Флота – чуть меньше 20 футов в длину. Главный двигатель, баки с горючим и мощные стартовые двигатели – вот и весь скутер для быстрого и удобного взлета и посадки. Это спринтеры, не предназначенные для длительных путешествий. В маленькой кабине – отделение реанимации, там врач мог поддерживать жизнь шестнадцати пострадавших, пока их не переправят в полноценный госпиталь.
   Индукторы для скутера были таким же обычным явлением, как и для корабля-госпиталя. Они применялись в хирургии для усыпления пациента воздействием альфа-волн на нижние центры мозга – без всякой химической анестезии – и не мешали обычному сну. Возбужденным пациентам это приспособление часто помогало остановить прогрессирующую слабость. А врачи постоянно пользовались им сами, когда приходилось выходить на нескончаемые дежурства. Оно позволяло расслабиться и на некоторое время задремать. На каждого, кто к нему привык, средство это действовало практически со стопроцентной, надежностью.
   Компьютер разбудил доктора Мэка Долла, задремавшего прямо в лаборатории. Индуктором он воспользовался, осознав, что не сможет уснуть из-за перевозбуждения и волнений, вызванных предстоящим боем. А отдых ему был крайне необходим. Сейчас сражение, наверное, в самом разгаре. Доктор откинул квадратный металлический колпак индуктора и щелкнул кнопкой на пульте связи.
   – Долл слушает, – пробурчал он в микрофон, почти повалившись на пульт. Судя по голографическому циферблату он проспал почти шесть часов. Это почти соответствовало его суточной норме, а сон под индуктором освежал лучше обычного. Доктор чувствовал себя так, будто проспал больше восьми часов.
   – Очнулся, Мэк? – осведомился женский голос из динамика. Он включил изображение. На экране возникло женское лицо. Большие карие глаза, темно-синие волосы с отдельными белыми прядями.
   – Да, мэм, – ответил Мэк, подавляя зевок и стараясь сосредоточиться на собеседнице. Командир Ирис Толберт, тоже нейрохимик и хороший друг Мэка, выполняла роль диспетчера в операции против Цели. – Просто спал под индуктором. Со мной все в порядке.
   – Хорошо. Мне нужен пилот, – сообщила она. Ирис явно пребывала в напряжении. – Скутер ФМС-47 не отвечает на сигналы, и мне никак не удается связаться с пилотом Леодли Шон. Компьютер утверждает, что на борту нет никаких форм жизни, за исключением, пары пациентов в крайне тяжелом состоянии, о которых Лео уже сама сообщила немного раньше. Командование Флота отказывается дать мне пилота, чтобы вернуть наш скутер, поэтому я вынуждена пожертвовать на это дело одного из врачей, – на лице Ирис появилась кривая полуулыбка. – Тебя.
   – Как скажешь, – буднично ответил Долл. Он подошел к шкафу, вытащил оттуда чистые медицинские халаты и направился в ванную, прилегавшую к лаборатории. Поймав свое отражение в зеркале над мойкой для медицинских инструментов, Долл тяжело вздохнул. Выглядел он в точности, как пациент, пребывающий в глубочайшем кризисе. Под глазами мешки, резкие морщины возле рта, волосы всклокочены. Он попытался хоть немного пригладить шевелюру.
   – Я говорю, мы должны доставить этих солдат на борт, – убежденно продолжал голос Толберт. – У тебя нет времени даже на душ, – приказала она, угадав его намерения. – Отправитесь с Дрэем Кэвидом на ФМС-38. Я уже связалась со взлетной палубой. Дрэй тебя ждет, так что лучше поспеши. Конец связи. – Экран почернел как раз тогда, когда Долл вышел из ванной.
   Вздыхая, он вылез из пропахшей потом одежды и неохотно облачил свою высокую худую фигуру в белый летный комбинезон. На груди и спине комбинезон украшали стилизованные изображения красных осенних листьев – символ медслужбы. Выходя из лаборатории, Долл связался со складом и попросил доставить дополнительные диагностические наборы на стартовую площадку.
   Скутер отчалил от "Элизабет" легко и непринужденно, как водомерка от листа кувшинки. Далеко, во мраке, окружавшем Цель, Доллу удалось разглядеть крошечные прямоугольники других скутеров. Они поблескивали серебром, отражая мерцание планетной короны.
   – На наших участках бой закончился, – сказал Кэвид. Это был угрюмый черноволосый пилот. В медицине он смыслил мало, но живого груза на своем веку повозил достаточно. – Половина скутеров все еще никак не сядет. Боже, да здесь полно этих придурков в перьях! То собираются толпами, чтобы поглазеть на тебя, то путаются под ногами. Они здесь живут, ты ведь знаешь? Постоянно, не взирая на все новые потоки переселенцев. Местная форма жизни. Паршивые маленькие скупердяи. Я поймал одного такого коротышку, когда он пытался смыться с моим медицинским набором. Тащат все подряд.