Дучи Дэвид. Смертельное сафари

   Кабинет ничуть не изменился со времени моего предыдущего визита: просторно, много воздуха, стерильная чистота. Даже намека на табачный дым нет, вообще никаких запахов. Одна стена сплошь увешана картами и плакатами с приметами разыскиваемых преступников. У другой – забитый до отказа книжный шкаф. Две оставшиеся стены представляли собой огромные зашторенные окна. Одно из них выходило на Харамбе-авеню. На большом письменном столе, стоявшем посредине, горела лампа под абажуром.
   Комиссар Омари со своего места внимательно разглядывал меня. Мягкий свет настольной лампы падал на его невозмутимое лицо. Вид у меня, наверно, был аховый: одежда в клочьях, изваляна в пыли. Однако он ничего на этот счет не сказал, а предложил мне сесть.
   Ступая по толстому ковру, я подошел к столу и опустился в кресло напротив Омари. Он продолжал разглядывать меня.
   – Сэм мне передал, что вы хотите меня видеть, – сказал я, нарушая неловкую паузу.
   Комиссар кивнул. И тут я засомневался, правильно ли сделал, обратившись к нему.
   – Я собирался позвонить вам завтра, – продолжал я, – но сегодня вечером меня едва не убили. Вот я и подумал, что больше откладывать не стоит.
   – Разумно, – заметил Омари. – Кто же пытался тебя убить?
   – Двое белых.
   Он снова кивнул, словно одобряя их намерение, а затем спросил:
   – За что?
   Я затряс головой и честно ответил:
   – Не знаю.
   С минуту он молчал, уставясь на меня.
   – И у тебя нет никаких предположений?
   – Нет.
   Омари терпеливо вздохнул. Нам с ним уже случалось играть в эту игру. Тот, кто первым выходил из себя, терял сразу несколько очков.
   – Кто эти белые? – был следующий вопрос.
   – Точно не знаю.
   – Точно не знаешь? – переспросил он.
   – Нет.
   Комиссар кивнул.
   – Где они?
   К этому вопросу я был готов – продумал ответ еще в полицейском "мерседесе".
   – Один валяется в лесу Нгонг с пулевым отверстием в переносице, – сказал я негромко. – А насчет второго ничего не знаю.
   Омари нажал кнопку звонка, вмонтированную в стол.
   – Начнем с самого начала. Отправим группу на розыски тела, а ты тем временем доскажешь остальное.
   Его предложение было разумным, и я испытал облегчение. Дверь распахнулась, вошел дежурный инспектор. Комиссар отдал ему необходимые распоряжения, а я объяснил, где искать тело.
   – Там должен быть и мой револьвер, – сказал я и быстро добавил: – Заметьте, из него не сделано ни единого выстрела.
   Взгляд инспектора задержался на моей окровавленной одежде.
   – Доложите мне лично, – сказал Омари.
   – Слушаю, сэр.
   – Только не наследите там. Не исключено, что придется передать это дело ребятам из криминалки.
   – Слушаю, сэр! – Офицер отдал честь и поспешно вышел.
   После его ухода в кабинете воцарилось томительное молчание. Криминальная полиция! Ничего себе! Тут только я смекнул, что мое положение гораздо хуже, чем я предполагал.
   Комиссар Омари кивнул, приготовясь слушать.
   – Итак, с самого начала, – напомнил он, – и не части!
   И я действительно все ему выложил. Впервые с тех пор, как заварилась эта каша, мой ум был чист, ясен и свободен от всяких предубеждений. Слишком поздний час, решил я, надо и его, и себя пощадить, бессмысленно что-либо утаивать от Омари...

16

   Мы сидели молча, глядя друг на друга в упор. Мне потребовалось минут тридцать, чтобы все рассказать комиссару. Часы показывали второй час ночи, я был совершенно изнурен – день выдался нелегкий.
   Комиссар Омари поднял телефонную трубку и велел принести кофе, затем вызвал к себе инспектора Сэма Вайте.
   Сэм появился одновременно с кофе, вежливо кивнул мне и сел на предложенный стул. Вид у него тоже был утомленный.
   Комиссар поднялся.
   – Я оставлю вас вдвоем на десять минут. Обменяйтесь информацией, так сказать, для полноты картины.
   Едва закрылась дверь, как Сэм набросился на меня:
   – Говорят, тебя хотели убить?
   Я кивнул:
   – И были близки к цели.
   – Кто?
   – Точно не скажу. То есть опознать я их, конечно, смогу, знаю даже имена, но кто они на самом деле, понятия не имею.
   Сэм неуверенно кивнул, а я только развел руками.
   – А у вас тут что происходит? Старик держится очень странно.
   Сэм протяжно вздохнул, прежде чем ответить.
   – Тут, дружище, много чего случилось. Отпечатки пальцев из отеля "Бульвар"... как бы это сказать, старина...
   – Так и скажи, – подбодрил я его. – Как учит комиссар, начни с самого начала.
   Он сокрушенно покачал головой.
   – Начала у этого нет.
   – И все-таки начни с чего-нибудь.
   Сэм поведал мне, что находился в своем отделе на третьем этаже и занимался обычным делом: как и надлежит начальнику, распекал дармоедов-подчиненных, когда рассыльный принес ему конверт от руководства. Содержавшиеся в нем бумаги велено было размножить и разослать в соответствующие отделы и управления. Сэм поручил заняться этим своему заместителю, тот в свою очередь передоверил работу канцеляристу. Обычная история. Через час канцелярист, запыхавшись, примчался к Сэму – он сделал важное открытие!
   Дойдя до этого места в своем рассказе, Сэм со значением покачал головой:
   – Некоторые мои парни на редкость сообразительные.
   – Так что же за открытие он сделал?
   – Отпечатки пальцев, которые мне передали на размножение, совпали с неопознанными из вашего люкса в отеле "Бульвар".
   – И?.. – Напряжение стало невыносимым.
   – Образцы поступили из штаб-квартиры "Интерпола", – сказал Сэм.
   – Ну-ну!..
   – Это снайпер, – выпалил Сэм. – Наемный убийца.
   У меня часто застучало сердце.
   – Несколько стран его разыскивают, чтобы судить за убийства и террористические акты, – продолжал Сэм. – За ним тянется долгий кровавый след.
   – Имя? – спросил я, не подумав.
   Сэм сокрушенно покачал головой:
   – Да их по меньшей мере шестнадцать. У Омари есть на него пухлое досье, и он ждет только случая показать его тебе.
   Я глубокомысленно кивнул, вспомнив тех двоих, что никогда еще не приканчивали черного. Чем я им помешал, что такого сделал, чтобы сподобиться чести быть первым?..
   Комиссар вернулся ровно через десять минут, как и обещал, сел за стол и благосклонно поглядел на нас.
   – Я только что получил известие от группы, выезжавшей в лес Нгонг. Они отвезли труп в городской морг. Инспектор скоро будет здесь с докладом.
   Сэм ошарашенно глядел на меня. Я же старался сохранять невозмутимость, хотя знал, что мне еще придется попотеть, когда все прояснится, концы с концами сойдутся и комиссар примется за меня по-настоящему. Уж это как пить дать! А пока мы сидели молча, всем было немного не по себе.
   В дверь постучали, вошел инспектор, выезжавший на место происшествия. Подойдя к столу, он положил перед Омари пластиковый пакет.
   – Мы нашли два пистолета, – сказал он, – но стреляли не из них.
   Все уставились на инспектора, следя за каждым его движением.
   – Отпечатки пальцев и фотографии – в лаборатории, – доложил он.
   Омари кивнул.
   – Принесите сюда, как только будут готовы.
   Инспектор никак не мог оторвать от меня глаз. Потом он вышел, затворив за собой дверь.
   Омари раскрыл пакет и вытащил два автоматических пистолета, повертел в руках. Один – кольт 45 калибра. Второй – мой "стар". Он взвесил их на ладони и кивнул – стоящие, мол, игрушки. В огнестрельном оружии комиссар толк знал.
   Наконец он поднял на меня глаза.
   – Который твой?
   – Тот, что покрупнее.
   Он отложил кольт и сосредоточил внимание на "старе".
   – Испанского производства, – пояснил я.
   Он кивнул и спросил негромко:
   – Разрешение имеется?
   – Все в порядке, сэр.
   Он опять кивнул, отложил "стар" и высыпал из пакета на стол остальное, в том числе паспорт; затем раскрыл его и несколько минут молча изучал.
   – Швейцарский, – сказал он, – на имя Ганса Мюллера. Возраст: тридцать девять лет. Волосы каштановые. Глаза карие. Особых примет не имеется. Профессия – механик. Много путешествовал по Европе, но в Африке первый раз.
   Покрутив паспорт, он швырнул его мне через стол.
   – Это и есть тот, кого ты застрелил?
   Одного взгляда на фотографию было достаточно. Я кивнул.
   – Он въехал в Кению три недели назад, – сказал комиссар. – Там есть штамп. Въездную визу ему выдали в аэропорту по прибытии.
   А меня зачем-то посылали встречать мифический рейс "Люфтганзы"!
   Я вернул паспорт комиссару. Он тем временем просмотрел остальные бумаги Мюллера. Ничего заслуживающего внимания. Отложив их, он поднял трубку зазвонившего телефона, послушал с минуту и положил ее на рычаг.
   – Звонили из отеля "Бульвар", – сказал он мне. – Я устроил засаду на случай, если напарник Мюллера туда сунется. Они только что закончили обыск в номерах. Комнаты иностранцев пусты. Даже зубной щетки не оставили и за проживание не уплатили.
   После того, что случилось несколько часов назад, меня трудно было удивить.
   Вошедший офицер вручил комиссару большой служебный конверт. И Омари тоже высыпал его содержимое на стол.
   – Предварительные выводы экспертизы, – сказал он, поднося к глазам листок с напечатанным текстом.
   Дочитав до конца, он нахмурился, затем принялся сосредоточенно разглядывать глянцевые черно-белые фотографии. Отобрав одну, он протянул ее мне.
   – Это он?
   На фотографии я увидел снятое крупным планом лицо Ганса Мюллера с аккуратным круглым отверстием между широко раскрытыми глазами. Ручеек крови зигзагом сбегал по щеке.
   Я кивнул комиссару и передал фотографию Сэму.
   – Он застрелен пулей двадцать второго калибра, – сказал комиссар. – Эти два пистолета имеют совершенно другой калибр. Так что возникает вопрос: где третий пистолет?
   Я заранее подготовил ответ.
   – Когда второй убийца побежал к машине, я рванул в противоположную сторону и, наверно, обронил пистолет на бегу.
   Я не собирался раскрывать тайну моей "кобры". К тому же я хотел сохранить ее про запас – это моя козырная карта.
   По той версии, что я изложил комиссару, я выхватил пистолет у бандита и выстрелил из него. Совершенно очевидно, что Омари не поверил, однако это его дело. Мой пистолет зарегистрирован, найден там, где я указал, и из него не стреляли.
   Комиссар снова уставился в доклад.
   – Отпечатки убитого в нашей картотеке не обнаружены. Придется отправить их на проверку в "Интерпол". Вряд ли он въехал в Кению под своим настоящим именем.
   Он отодвинул от себя бумаги.
   – Теперь насчет второго, австрийца.
   – Вы о Яносе?
   – Да. Где он может быть, не знаешь?
   Я покачал головой.
   – Мог уже улететь за границу.
   Комиссар кивнул.
   – Чутье мне подсказывает, что он тот самый, кого мы ищем.
   – Что это значит?
   – Что именно его отпечатки прислал нам "Интерпол", – пояснил комиссар.
   Он поднял телефонную трубку и сообщил приметы Яноса.
   – Передайте во все аэропорты и на пограничные пункты. Если что узнаете, сразу мне звоните.
   Потом он проводил нас с Сэмом до дверей.
   – Вам обоим надо хоть немного поспать. Утро вечера мудренее. Завтра мы этот клубок распутаем до конца.
   Мы замешкались на пороге. Я посмотрел мимо комиссара на письменный стол, туда, где остался "стар".
   – Конечно, конечно, можешь забрать свою игрушку, – сказал он, кивая. – У нас нет причин тебя ее лишать.
   Я спрятал оружие под пиджак, в специальную кобуру под мышкой. Комиссар довел нас по коридору до лифта и на прощание сказал:
   – В этой истории еще много непонятного.
   Он словно прочел мои мысли, я как раз собирался сказать то же самое – слово в слово!
   – Жду тебя в восемь утра.
   Сэм проводил меня до стоянки машин.
   – Окей, хотелось бы о многом тебя расспросить, но я валюсь с ног, да и у тебя вид что надо.
   Я был тронут его чуткостью: мне действительно было не до ответов на вопросы. Мы подошли к его машине.
   – Куда тебя отвезти? – спросил он.
   Выбор был невелик. Захотелось туда, где ждала свежая постель, горячая вода, сверкающая ванна.
   – В отель "Бульвар", – попросил я.
   Сэм, взглянув на меня, замотал головой. Конечно, он подумал, что в гостиницу мне возвращаться небезопасно, однако не стал ничего говорить, довез до "Бульвара" и укатил под сень родного крова, где его ждала теплая постель и супружеская забота.
   Я подошел к конторке портье и попросил ключ от своего номера. Девушка, что была со мной так приветлива, сменилась. За стойкой сидел сонный мужчина, тщетно напускавший на себя энергичный и деловой вид. Я медленно ступал по лестнице, мечтая о горячей ванне и мягкой постели. Войдя в номер, я стал нашаривать на стене выключатель.
   Внезапно словно порыв ветра подхватил меня и оторвал от пола. Я упал ничком на ковер, кто-то заломил мне руки за спину, в ноздри ударила пыль – не такой уж этот ковер чистый, как кажется.
   Вторично за этот вечер я глядел смерти в глаза, и медный привкус снова появился у меня во рту.
   Потом вспыхнул свет, меня рывком повернули на спину, и я увидел две мерзкие рожи. Правда, черные, но в данных обстоятельствах это небольшое утешение. На моих запястьях защелкнули наручники, затем быстро и умело обыскали, найдя оба пистолета. Один из незваных гостей достал из кармана миниатюрный передатчик и заговорил в него:
   – Докладывает сто десятый. Мы сцапали одного.
   И тут все стало на свои места. Следовало предупредить комиссара, где я собираюсь ночевать. Ведь, пока я сидел у него в кабинете, его люди подстерегали меня в гостиничном номере!
   – Подождите! – быстро выкрикнул я. – Пока вы не натворили глупостей, позвоните комиссару Омари.
   Они остановились в нерешительности.
   – Я только что от него!
   Оба молодчика переглянулись.
   – Я имею полное право находиться здесь, – добавил я.
   Тот, у кого был передатчик, повертел мое водительское удостоверение, взял трубку и, набрав номер, объяснил сложившуюся ситуацию своему непосредственному начальнику. Мы ждали – процедура-то ведь известная. Начальник доложит комиссару, а затем позвонит сюда.
   Мои пленители не спускали с меня настороженных глаз. Я все еще лежал на спине с заломленными за спину руками. Один из них, взяв "кобру", стал разглядывать ее.
   – Славная штуковина. – Он понюхал дуло и передал пистолетик своему напарнику, чтобы и тот понюхал. Оба снова переглянулись, а я старался выглядеть беспечно.
   Зазвонил телефон, один из парней снял трубку, выслушал, что ему было сказано, потом приложил к моему уху:
   – Комиссар.
   Я думал, Омари спросит, что я делаю в гостинице, но не угадал.
   – Ты случайно ничего от меня не утаиваешь, Окей?
   – Нет, сэр, – ответил я. – Если только неумышленно...
   Он громко вздохнул. Я живо представил себе, как он кивает.
   – И я так думаю, – сказал он.
   Снова пауза. Наконец Омари изрек:
   – Тот турист, что выпал из окна...
   – Вэнс Фридмен?
   – Он из ЦРУ, – объявил Омари.
   Мне точно снова заехали в затылок рукоятью пистолета! Я всего ожидал от Вэнса Фридмена, он мог оказаться кем угодно, но только не агентом Центрального разведывательного управления США!
   – ЦРУ?! – повторил я, как кретин.
   – Секретный агент, – продолжал комиссар. – Остальное отложим до завтра. Спокойной ночи. Теперь дай трубку моим ребятам.
   Я ошарашенно указал на телефон тому, кто был у них за старшего. Повторив несколько раз "Да, сэр", он повесил трубку и, велев своему напарнику снять наручники, промямлил:
   – Извините...
   Я встал, растирая запястья, чтобы восстановить кровообращение. Агенты пошли к двери. Тот, кому приглянулась "кобра", спросил с порога:
   – Что с вами стряслось?
   – Меня хотели убить.
   Они, понятно, не поверили, вышли в коридор, захлопнув дверь. Я тщательно заперся изнутри: хватит с меня сюрпризов!
   Быстро раздевшись, я наполнил ванну и залез в горячую воду. Все равно что родиться заново! Я лежал, расслабясь, прогнав все мысли. Смертельная усталость, обман, бесчестье, насилие, смерть – все это кануло в забытье, я отключился.
   Очнулся я через четверть часа. Вымыл голову и при этом растревожил рану, так что снова застреляло в затылке. Насухо вытерся, растянулся на постели и через пять минут погрузился в беспокойный сон. Сначала мне снилось, что я тону в ванне, потом – что падаю из одномоторного самолетика, а Янос скалит зубы мне вслед. Я проснулся в испарине, голова раскалывалась от боли. Я проклинал все на свете, а пуще прочего тот день, когда узнал о существовании Яноса. Янос!
   Я включил лампу на тумбочке у кровати. Часы показывали половину шестого. Сняв телефонную трубку, я набрал номер. Прошло несколько минут, прежде чем послышался заспанный женский голос.
   – Знаю, что звоню очень рано и что Сэм только вернулся с работы, – начал я. – Конечно же, черт возьми, я дал слово, что не буду больше звонить, но мне приснился кошмар и... дайте мне Сэма, будьте так добры!
   Тишина.
   – Кто говорит?
   – Снова я, – сказал я виновато.
   Она зевнула.
   – Сэм сказал, что какие-то белые хотели вас убить.
   – Ничего не вышло – они делали это спустя рукава.
   – Я думала, вы шутили, когда звонили в прошлый раз.
   – Видите, как мы иногда неверно судим, – сказал я елейным голосом.
   Она снова зевнула.
   – А который теперь час?
   – Начало шестого, – пробормотал я.
   – Вы должны поберечь себя, – посоветовала она.
   – Постараюсь, – искренне пообещал я.
   – Сейчас муж подойдет. До свиданья.
   Если тебе удалось избежать неминуемой гибели, все становятся с тобой любезны!..
   – Ну, чего еще? – Сэм не был столь дружелюбен, как его супруга.
   – Извини, я кое-что забыл.
   – Обычная история, другого от тебя ждать не приходится.
   Я пропустил мимо ушей саркастическое замечание.
   – Помнишь, я просил установить адреса по телефонным номерам? Удалось что-нибудь узнать?
   Сэм засопел, прежде чем ответить.
   – Один номер принадлежит Швейцарскому кредитному банку в Цюрихе. А другой – на квартире сотрудницы отделения авиакомпании "Люфтганза" в Найроби. Ее зовут Ханна Беккер. Спокойной ночи! – И снова бросил трубку первый.
   Ну ничего, я ему отомщу! Когда-нибудь так же швырну, но только не дослушав до конца и первой фразы.
   Затем я набрал номер Ханны Беккер. Ответил сонный женский голос.
   – Ханна? Доброе утро, – сказал я.
   – Доброе...
   – Что, Янос проснулся?
   – Яноса здесь нет.
   – Не скажешь, где мне его найти?
   – Позвоните сюда днем, – ответила она. – Его вещи все еще у меня. Вечером он улетает в Европу.
   Я застал ее врасплох, со сна она забыла о бдительности. Такой вот фамильярный, приятельский тон всегда дает желаемые результаты. Я продолжал наступление:
   – А когда ты видела его в последний раз?
   – Вчера. Он был у меня до восьми, потом я ушла на работу. Он собирался куда-то, сказал, что ему нужно встретиться с приятелем.
   – С Гансом Мюллером? – спросил я.
   – Не знаю. Послушайте, перезвоните попозже. Я вернулась за полночь и очень устала.
   – Извините, что разбудил.
   – А кто это говорит?
   – Друг, – буркнул я и повесил трубку.
   Парни Омари зададут ей вскоре еще множество вопросов, но для меня она не представляла интереса. Ханна Беккер знала про Яноса не больше того, что знаю я, а это сущий пустяк. Итак, мы в тупике: ни подлинного имени Яноса, ни его национальности, ни нынешнего местопребывания...
   Я откинулся на подушку и задумался. Вэнс Фридмен, агент ЦРУ, мертв. Ганс Мюллер, никому не известная фигура, покоится на холодном цементном топчане в городском морге, а Янос, сыгравший решающую роль в гибели обоих, напуган до смерти и ударился в бега. Превозмогая боль в голове, я тужился распутать этот клубок.
   С какого боку тут ЦРУ? Я допускал, что в этой истории замешаны "красные бригады", но ЦРУ-то при чем?
   Единственный человек, могущий пролить свет на эту загадку, был фон Шелленберг. Я поднялся с кровати, умылся, оделся и спустился вниз. Для желающих позавтракать уже распахнулись двери ресторанного зала.
   Три чашки кофе помогли заглушить дерганье в затылке. Две таблетки аспирина, которым торговали в газетном киоске, разогнали туманную пелену. Я купил утренний номер "Дейли Нейшн" и пошел на стоянку такси, чтобы ехать в полицейское управление. Откинувшись на сиденье, я развернул газету. Заголовки кричали о завершении сессии ЮНКТАД. Газета утверждала, что конференция увенчалась колоссальным успехом. Приняты сотни резолюций, подписаны различные документы, мировая экономика спасена от краха. Я пробежал первую страницу, потом остальные.
   Высадившись на Харамбе-авеню в восемь ноль-ноль, я поднялся на шестой этаж, но кабинет Омари оказался заперт, зато дверь приемной была приоткрыта, и я вошел туда без стука. Секретарша помнила меня еще с тех пор, когда я служил под началом комиссара.
   Она сообщила, что он уехал в международный аэропорт провожать президента Маврикия и вернется к десяти часам, так что у меня есть время на личные дела.
   Я пересек Харамбе-авеню и, миновав Центр имени Кениаты, вышел к отелю "Интерконтинентл". День был сухой и жаркий, и у меня снова застреляло в голове. Пожалуй, надо показаться доктору, вот только с делами управлюсь. На затылке образовался отек весом в тонну.
   Моя машина стояла на том же месте, где я ее оставил ровно неделю назад. Жара в кабине была несусветная, пахло горелой резиной и старой пластмассой. Пришлось распахнуть окна и двери и хорошенько ее проветрить. Двигатель завелся с третьей попытки. Я покатил на ближайшую бензоколонку, чтобы залить бак, проверить уровень масла и воды в радиаторе.
   Потом я отправился к себе на квартиру. В ней был все тот же беспорядок, в воздухе висела тяжелая пыль. Я распахнул окна, проглотил еще две таблетки аспирина и, рухнув в кресло, принялся листать газету. На последней странице мое внимание привлек заголовок: "ЮНКТАД плавно добирается до берега". Не столь оптимистично, как на первой странице, отметил я про себя. В нижней половине листа была помещена фотография: знакомое лицо в очках, широкая улыбка. Под фотографией подпись: "Д-р Уэллс откроет ирригационный объект".
   Меня словно током ударило, пот залил лицо, сделались липкими ладони. Вмиг все стало на свои места, и события прошедшей недели обрели зловещий смысл. Теперь я знал, почему погиб агент ЦРУ Вэнс Фридмен, почему едва не отправился на тот свет ваш покорный слуга Оливер Канджа. От сделанного открытия я остолбенел, не хватало воздуха, я жадно ловил его ртом.
   Схватив телефон, я дрожащими пальцами набрал номер комиссара Омари. Он еще не вернулся, и секретарша не могла с ним связаться.
   – Это вопрос жизни и смерти, – сказал я ей.
   – Чьей жизни и смерти? – потребовала она уточнений.
   Я обругал ее, повесил трубку и, набрав номер Сэма, в двух словах объяснил суть дела.
   – Господи! – только и мог произнести он.
   – Можешь ты разыскать шефа? – спросил я.
   – На это потребуется время, – сказал он. – Пока он объявится...
   – ...будет уже поздно! – закончил я за него.
   Я лихорадочно соображал. В моем распоряжении было меньше двух часов, и я принял решение.
   – Я отправляюсь в "Баобаб", – объявил я Сэму. – Передай это старику, когда его увидишь.
   – Но как ты туда доберешься? – спросил Сэм.
   Мне наконец представился случай ему отомстить, и я повесил трубку, но злорадства я не испытал. Мой мозг полыхал как пожар.
   Я открыл вмурованный в стену сейф, достал все деньги, что там были, распихал их по карманам, прихватил несколько коробок с патронами и выбежал из дома к машине.
   "Датсун" развернулся – из-под его колес веером полетел гравий – и выскочил за ворота. Я "утопил" педаль акселератора, не задумываясь о собственной безопасности. Если мне не суждено одержать верх в предстоящем поединке, значит, грош мне цена, придется менять профессию и, стало быть, моя жизнь утратит всякий смысл.
   Голубой "датсун", ревя мотором, несся по Проспекту Ухуру, объезжая препятствия и не сбавляя скорости у светофоров. Перепуганные насмерть водители шарахались в стороны. Через десять минут я был уже на аэродроме "Уилсон", побив, таким образом, все рекорды скоростного прохождения данной трассы. Подкатив к ангару частной авиакомпании, я резко затормозил. Если и можно где-то нанять самолет за считанные минуты, то только здесь. Я устремился в контору.
   В ней скучали два черных служащих. Коротко, без лишних слов, я объяснил, что мне нужно: немедленно самый скоростной из имеющихся у них самолетов! Деньги – не помеха, главное – время, а за ценой я не постою! Мне ответили, что понадобится по меньшей мере час на оформление вылета, согласование с контрольной вышкой и с диспетчерской.
   Я повторил, что должен вылететь сейчас же, даже через полчаса будет слишком поздно. Неужто ничего нельзя сделать?
   – Вопрос жизни и смерти! – твердил я.
   – Диспетчерская идет на исключения в экстренных случаях, – сообщил низенький толстяк, – однако формальности все равно займут какое-то время. Куда вам надо лететь?
   Я ответил.
   – Ну, это несложно. Я туда не раз мотался. Надо только получить "добро" диспетчера.
   Он схватил телефонную трубку, набрал нужный номер и объяснил ситуацию. Потом, прикрыв рукой микрофон, шепотом спросил, отчего такая срочность.
   Я пожал плечами. Он подмигнул мне и затараторил в трубку:
   – Там тяжелобольной. Его надо осмотреть, оказать помощь и, если удастся, вывезти.
   Выслушав ответ, он поблагодарил диспетчера и повесил трубку.