Страница:
Напротив, охотно присоединяюсь к вашему мнению, – поспешил я согласиться с ним.
– Только я смотрю несколько шире на этот вопрос. Мне странно слышать, что евреи домогаются овладеть маленьким клочком земли, называемой Палестиной, когда они скоро завладеют всем земным шаром, всем миром. Ваши же пророки предсказали, что в последние дни евреи возобновят свое прежнее царство в Иерусалиме, и им подчинятся все другие народы.
Только… при одном условии: когда сыны Израилевы "обратятся и взыщут Господа Бога своего и Давида, царя своего". То есть, когда они признают "Сына Давидова" за Мессию. Разве не очевидно, что евреи, принявшие христианство, царят теперь во всех отраслях торговли, искусства и политики. Статистики насчитывают евреев иудейского вероисповедания каких-нибудь восемь миллионов; но подсчитайте, какая масса евреев скрывается под видом немцев, французов, англичан и вообще всех народностей. Итак вопрос об еврейском царстве в последние времена разрешится сам собою». Настало время еврею-болтуну отвечать на эту инвективу, но: "Сначала мой собеседник порывался возразить мне, но потом, сделав большие глаза, вопросительно взглянул на меня искоса и, не сказав ни слова, медленно удалился"16.
В свое время об антисемитизме в кругах народовольцев писали. (Отсылаю, например, к статье В. Свирского «"Народная воля" и еврейские погромы» в "Новом русском слове" от 10 июля 1991 г.) Эту же эволюцию прошел и Лев Тихомиров, ставший корреспондетом С.А. Нилуса и уверенный в мировом еврейском зле. Ювачев, видимо, уже знаком с работой Вл.
Соловьева "Три разговора" и с "самиздатовским" вариантом "Протоколов Сионских мудрецов". Так как работа Соловьева была опубликована еще в 1899 г., знакомство с ней очевидно. В "Краткой повести об Антихристе" как раз и говорится о последних днях, об обращении иудеев и, конечно, местом действия последний драмы является Иерусалим и его окрестности.
Введение в антисемитскую практику ссылки на "Протоколы Сионских мудрецов" стало нормативом еще в начале века. Приведем почти неоспоримый факт знакомства с "Протоколами" начальника московского охранного отделения. Указывая на успех своей деятельности в борьбе с "Бундом", Сергей Васильевич Зубатов почти дословно цитирует "Протоколы":
"…среди них (евреев. – С. Д.) оказались лица, решившие твердо вступить на новый путь деятельности. Самодержавный идеал оказался им понятным; так как и самая еврейская религия учит верить в пришествие Мессии и восстановление еврейского государства с воцарением на престоле рода Давида, демократического же политический идеал является совершенно чуждым национальной политической мысли еврейства…"17 Сравните 14 последних "Протоколов", описывающих переход к всемирному самодержавию с главой – царем из рода Давидова. Самодержавная форма правления в противовес демократии превозносится как идеальная.
Если мы говорим об антисемитизме, то следует сказать и о филосемитизме. Можно даже говорить о психологии филосемитизма. Высшей формой филосемитизма, по моему мнению, является полная идентификация себя с еврейским народом, т. е. переход в иудаизм. Один из исследователей сектантства пишет о том, что отказавшись от Христа и христианства, русские люди отказались от своей народности и потому перестали быть русскими. Своей родиной они уже считают не Россию, а Палестину.
Россию они называют не иначе, как Ассур, читая справа налево по-еврейски (Русса).
Себя субботники признают в России узниками, евреев считают своими братьями.
Молебствие они совершают в черных ермолках, носят тфилин и цицот. Все, что сказано в Библии в адрес Вавилона, Ассирии и Египта, субботники относят к России.
И, наконец, они отказались приносить верноподданическую присягу18. Субботники в прогрессе техники XIX в. видят очевидные признаки приближающегося прихода Мессии, облегчающего евреям возможность скорее оказаться в Палестине. Прокладка железных дорог, рытье туннелей через горы, открытие Суэцкого и Панамского каналов – все должно помочь иудействующим быстрее собраться в Иерусалиме, где в долине Иосафата Господь будет судить народы19. Жидовствующие, проживавшие в селах Цареве, Пришибе и Заплавном Астраханской губернии, еще 80-х годах прошлого века решили переселиться на Святую Землю. Они вступили в переписку с бароном Ротшильдом, посылали ходоков в Палестину, собираясь в "круг", чертили на земле "плант" Обетованной родины… В 1903 г. жидовствующие Тамбовской и смежных губерний, распродав свое имущество, переехали в Палестину. Некоторые из них вернулись обратно, но эта часть не превышала обычной части еврейской "неширы", отсева. Но все-таки большинство прижилось и пустило корни в земле Израильской. Наиболее знаменита семья Иоава и Дины Дубровиных, родом из Астрахани, ставших "образцовыми сельскими хозяевами" в Палестине. Ныне их усадьба превращена в музей. В Музее диаспоры (Тель-Авив) вам расскажут о десятках еврейских семей, корнем которых были русские субботники: Эфрони ведут свой род от Нечаевых, Шмуэли от Протопоповых, Дроры от Куракиных, Яакоби от Матвеевых…20 Интересно описал свою встречу с герами поэт Довид Кнут. Он увидел типичного, прямо лубочного русского мужика Моше Куракина, который выполнял должность "габая" (синагогального старосты). При этом в поселке были и чистокровные евреи. Сын габая Куракина уже еле-еле говорил по-русски…21 О семействе Куракиных существует предание, что они княжеского рода, а один из Куракиных, будучи священником, принял затем иудаизм и прибыл в Палестину. Предполагают, что Лев Николаевич Толстой именно с него писал своего Анатоля Курагина. Легенда красивая, но маловероятная. В сентябре 1997 г. один из потомков Куракиных – Йосеф Куракин, подполковник Израильской армии, командир спецотряда, погиб в Ливане…
Обычно миссионерские обозрения весьма сдержанно относятся к жидовствующим. Во всяком случае, прямая брань в адрес раскольников отсутствует. Тем удивительнее появление некой статьи в одном из сборников 1904 г. Автор в порыве негодования считает иудействующих предателями родины: "Ошибается тот, кто вздумает положиться на верность жидовствующих русской державе и русскому знамени!".
Стремление к Палестине, по мнению автора, следствие не того, что их принуждают работать по субботам, а именно того, что они "жидовствующие". То есть, если мы расшифруем эту фразу, – неофиты желают выполнить свой религиозный долг и поселиться на Земле Обетованной. Автор признает, что большинство субботников люди состоятельные. Он злорадствует, что те из них, кто не не смог устроиться в Палестине, возвращаются, но возвращения в лоно православия, вероятно, не происходит – иначе этот факт был бы отмечен. Жизнь для европейца в Палестине всегда была тяжела. Это может быть сформулировано так: могущественное религиозное обаяние местности побеждает отвращение к жизни в этой среде.
Субботники собираются партиями в Одессе, ищут помощи у местного "кагала" и получают ее. Следующая инвектива весьма характерна: «Через доверенного барона Ротшильда, раввина И. Любецкого, получая "поддержку из Парижа", конечно, от Всеобщего Израильского Союза и франкмасонства, столь могущественного и в правящих сферах Франции, наши жидовствующие целыми партиями и переселяются в Палестину…»22 Да, действительно, некоторые субботники, движимые любовью к покинутой Родине, возвращались в Россию. Что их ждало? Есть совершенно изумительное воспоминание, относящееся к концу 30-х годов: «Думается, было в нем две души: старого новгородца-ушкуйника, эдакого русобородого и голубоглазого русича-богатыря и библейского древнего иудея, воина Гедеонова войска и, одновременно, мечтателя-псалмопевца. Инженер, специалист по огнеупорам, Неемия Элеазарович Палкин и был потомком новгородских жидовствующих. Первый и последний раз в жизни встретил я человека, который воочию, в наши дни, воскресил передо мною облик этих вот последователей мудрого рабби Схарии и родственных им в какой-то степени новгородцев-стригольников. Сионист, он каким-то чудом вырвался в конце двадцатых годов из советского социалистического парадиза в Палестину. Очень музыкальный, он и на берегах не Иордана, а суровой Ухты напевал из глинковского "Князя Холмского":
Понесем в старый дом -
В Палестину…
Ну а в Палестине он смертельно затосковал по Волхову и Неве, по русским перелескам и русской песне.
– Представь, – рассказывал он мне, – ну никак не смог жить без Пушкина и Бородина… И вот черт дернул вернуться…
Семь или восемь лет (уже не помню) заработал он за эту тоску по "берегам отчизны дальной", и вот теперь, на Ухте, был главным инженером большого Ухтинского кирпичного завода…»23 Жидовствующий Неемия Элеазарович был мужественным и порядочным человеком; среди прочего он умудрился сохранить жизнь писателя Остапа Вишни. К этому следует добавить, что там же, на Ухте, пребывал и "кремневый сионист", инженер 3., специалист по переработке нефти: будучи отнюдь неверующим, он свято соблюдал субботу, несмотря на изолятор и другие издевательства тюремного начальства. Он считал, что исполнение всех требований иудаизма и еврейских традиций – непременное условие существование нации24.
Здесь уместно вспомнить, как русская художественная литература и, даже шире, русское искусство воплощало идеи жидовствующих. В XIX в. интерес был высок и вызывал не только отрицательные коннотации. Я хочу остановить внимание читателей лишь на двух произведениях: историческом романе И.И. Лажечникова "Бусурман" (1833) и драме Н.В. Кукольника "Князь Даниил Васильевич Холмский" (1840).
Иван Иванович Лажечников (1792-1869) был не только автором популярной и по сию пору исторической прозы (достаточно упомянуть роман "Ледяной дом"), но и крупным администратором, занимавшим значительные посты (вплоть до поста витебского вице-губернатора).
Наблюдения за еврейской жизнью подсказали ему сюжеты некоторых сочинений, в том числе и написанной в 1849 г. пьесы "Дочь еврея". Роман "Басурман" повествует о времени "жидовствующих" и воссоздает перед нами трагическую историю казненных в Москве в XVII в. еврейского врача мессера Леона и врача – "немчина" Антона Эренштейна, Федора Курицына и главу сектантов еврея Схарию: "…в тогдашнее время не было выгодной должности, которую не брали на себя потомки Иудины. Они мастерски управляли бичом и кадуцеем, головой и языком… Особенно на Руси, несмотря на народную ненависть к ним, в Пскове, в Новгороде и Москве шныряли евреи – суконники, извозчики, толмачи, сектаторы и послы. Удача вывозила из Руси соболей, неудача оставляла там их голову"25. И далее: "Антона привез в Москву жидок. Воображал ли молодой бакалавр, что сам привозит в русский стольный город основателя секты на Руси. Извозчик его не иной кто был, как Схария. Правда он успел дорогой заметить в своем возничем необыкновенный ум, увлекательное красноречие, познания химические и редкую любознательность…"26 В этой весьма объективной характеристике чувствуется симпатия автора к своим героям.
Одним из главных действующих лиц пятиактной драмы Нестора Васильевича Кукольника "Князь Даниил Васильевич Холмский" является богатый псковский купец Захарий Моисеевич Ознобин, на деле оказывающийся главой секты жидовствующих Схарией. При ярко выраженном антисемитском характере драмы следует признать, что автору, безусловно, удалось отобразить серьезность ереси, да и описания сектантов и евреев выполнены не одной лишь черной краской (в частности, драматург подчеркивает широкую благотворительную деятельность Ознобина). Наконец, в уста его дочери Рахили Кукольник вкладывает проникнутую симпатией песню о Сионе:
Зачастую геры селились в Иерусалиме. Имеются интересные сведения, относящиеся к пребыванию неофитов в Иерусалиме и в Палестине между двумя войнами.
Переход в иудаизм в России происходил не только среди крестьян, но и в среде интеллигенции. Так, незадолго до первой мировой войны несколько семейств казаков на Кубани стали герами. Особенно любопытна судьба полковника Яковлева, который с большим трудом прибыл в Палестину и стал правоверным евреем, изучающим талмуд30.
Уверовавших ждал земной-небесный Иерусалим. В звучных виршах, напоминающих стихи Бенедиктова и капитана Лебядкина, а в будущем и Николая Заболоцкого, капитан Н.С.
Ильин, основатель "Десного братства", писал "гимн всемирного Святителя Божия на вшествие бессмертных людей в вечный город Иерусалим на преображенной земле":
Замечательная картина будущего. Немного терпения, и мы войдем в бессмертие…
ВЕЧНЫЙ ЖИД
Когда пилигримы двигаются по Страстному пути, то напротив VI станции (там, где св. Вероника отерла лицо Господа) и оставляя позади место, где Симон Киринеянин помог нести крест Иисусу, чуть наскосок, находится дом Вечного жида. Лишь очень дотошный экскурсовод может показать это место.
Здесь, по преданию, остановился отдохнуть Иисус и, по контрасту с добрым жителем Кирены, находившийся рядом человек сказал: "Иди!". И в ответ услышал: "Теперь ты пойдешь". И человек пошел и идет, не останавливаясь, уже две тысячи лет. Имя его – Агасфер.
В принципе эта легенда поздняя, возможно, XII-XIV вв. Во всяком случае раннее средневековье эту легенду не знало. Эта легенда родилась почти в одно время с другой "вещественной" легендой – так называемой "Туринской плащаницей". Первое упоминание о Туринской плащанице относится к 1353 г. Корни обеих легенды восходят ко времени последних Крестовых походов, т. е. являются восточного, палестинского происхождения. Напомним, что в средневековье евреев называли "свидетельствующими", так как считалось, что Господь хранит евреев как живое свидетельство слов и деяний Иисуса. Крах идеи Крестовых походов немало добавил к перспективам установления Христова царства на земле. Вечный жид – это одно из проявлений "мировой скорби", охватившей европейский мир в это время. Миф, родившийся в муках поражения Святой Земли, находящейся во власти неверных, выдержал испытание временем. И в новое время легенда об Агасфере нашла свое место.
Первое упоминание об Агасфере зафиксировано у английского хрониста XIII в.
Матиаса Париса. Он повествует о том, что в 1228 г. в Англию прибыл архиепископ из Армении и рассказал историю некоего Иосифа-Картафиле, бывшего привратника, присутствовавшего при страданиях Спасителя, оскорбившего Иисуса и обреченного на бессмертие, чтобы свидетельствовать об истине Воскресения. В этом изводе легко прослеживается связь с Евангелием от Иоанна (21:20-24): "И пронеслось это слово между братиями, что ученик тот не умрет". Герой рассказа Матиаса Париса должен ожидать пришествия Христа для своего прощения. Раз в 100 лет на него нападает болезнь, кажущаяся неизлечимой, но затем он вновь становится здоровым и молодым, каким был в пору казни Иисуса, т. е. ему делается 30 лет. В нашу задачу не входит рассказывать о всех литературных воплощениях Вечного странника. Их было великое множество. Наиболее популярное изложение, известное всем, это роман Эжена Сю. Иногда история Вечного странника перевоплощалась в легенду о долгожителе со всевозможными вариантами. Таковы "Шагреневая кожа" Оноре Бальзака, "Чудесная история Петера Шлемиля" Адельберта фон Шамиссо,
"Сатанинская бутылка" Р.Л. Стивенсона и др.
И, наконец, Вечный жид становится метафорой или, может быть, синонимом вечности: вечности поиска, вечности мысли. "Мысль – вечный Агасфер, ей нельзя остановиться, ее пути не может быть цели, ибо цель – самый путь"1.
Свой вклад внесла и русская литература, много заимствовавшая из апокрифов.
Средневековые легенды об Иуде и Пилате, Иосифе Аримафейском, Веронике и стражнике Малхе, которому Петр отсек ухо, распространялись по Европе, превращаясь в своего рода бродячие сюжеты. Исследователи считали, например, что легенда о чудесном спасении Иосифа Аримафейского близка к вышеприведенным.
Имеется повод для сближения образа Агасфера с упомянутыми героями. Одно малороссийское сказание чрезвычайно близко к "изуродованной" легенде о Малхе-Иосифе-Картафиле.
В продолжение четырех недель луна перерождается, с нею вместе перерождаются и евреи, которые распяли Спасителя и стояли на страже у гроба Господня в Иерусалиме. Они стоят там до настоящего времени и на вопросы проходящих: "Колы ты вродывся", – отвечают: "Вчера"; "Колы ты умрешь", – отвечают: "Завтра". А.
Веселовский сближает эту украинскую притчу с мифом об Агасфере. Как Картафиль не может умереть, а болеет каждые 100 лет, чтобы снова возродиться, так и малороссийские Жиды возрождаются с каждым новолунием2.
Этой темой заинтересовался и А.С. Пушкин. Сохранился план поэмы, записанный приятелем Адама Мицкевича Ф. Мелевским со слов самого Пушкина: «19 февраля 1827…
Пушкин. О своем "Juif errant"*. В хижине еврея умирает дитя. Среди плача человек говорит матери: "Не плачь. Не смерть, жизнь ужасна. Я скитающийся жид. Я видел Иисуса, несущего крест, и издевался…». Остался небольшой отрывок (жаль, что замысел не был завершен), датированный 1826 г. и названный "Агасфер" – быть может, это самое серьезное, что написал великий поэт о евреях:
* Странствующий еврей (фр.)
Каролина Павлова также отдала дань этой теме, когда ее герой Калиостро говорит:
Этот грех лежит на всех!..5 У Вильгельма Кюхельбекера Агасвер (такова форма написания этого имени по поздней латыни – Ahasverus) – правоверный еврей, оттолкнувший Иисуса от своего порога. Интересно, что толчком к созданию этой поэмы послужило знакомство с переводной испанской повестью "Таинственный жид". Время действия 1492 г., когда Торквемада изгонял евреев из Испании. В центре повести "вечный жид", схваченный инквизицией и приговоренный к сожжению.
Из примечаний переводчика следует, что повесть была напечатана в Лейдене в 1569 г. под названием "Удивительное судопроизводство". У Кюхельбекера Агасвер, набожный еврей, верящий в приход Мессии и разочарованный его деятельностью, переживает духовный кризис и оскорбляет своего бывшего кумира: … И Агасвер мечтает: "Ныне чада Израиля провозгласят его;
Он снимет плен с народа своего!" Увы, этого не происходит, Иисус является не грозным вождем, обращающим в бегство врагов, а всего лишь утешителем скорбящих, которому уготована позорная казнь:
Для примера он приводит трех религиозных мыслителей-мистиков, имеющих одну специальность – сапожник. (По одному изводу легенды, современник Иисуса как раз был "сандляром" – делателем сандалий, башмачником.) Годы рождения и смерти трех мыслителей почти совпадают: Ганс Сакс (1494-1576), Яков Бёме (1575-1624) и Георг Фокс (1624-1691). Кюхельбекер, много заимствовавший из немецкой литературы, в данном случае идет за Ф. Шиллером, автором "Духовидца" (1787-1789). Мы говорим не только о форме – оба произведения по жанру являются эпистолярными романами, а действие и в том, и в другом начинается в Италии. В мистическом романе Шиллера много ассоциаций и с Вечным жидом: загадочная фигура поначалу представляется армянином (вспомним архиепископа из Армении). Одно из его перевоплощений – русский офицер: "Никогда в жизни мне не приходилось видеть лицо столь характерное… Как будто все страсти избороздили это лицо, а затем покинули его, – и остался только бесстрастный и проницательный взгляд глубочайшего знатока человеческих душ – взгляд, при встрече с которым каждый в испуге отводил глаза"7. Появление Вечного жида Кюхельбекеру кажется неестественным: "Много высокого и поэтического в этом сказании; но нет ему основания ни в книгах Нового Завета, ни в творениях святых отцов, ни в преданиях нашей церкви: итак, оно, оно – изобретение человеческое.
Того, кто в наши дни вздумал представлять… Агасвера, считаю… обманщиком или сумасшедшим"8.
Вечный Жид двигался по планете. Русские интеллигенты искренне желали, чтобы путь Вечного странника завершился в России: "Пусть Агасфер воткнет свой посох в русскую землю и пусть посох этот пустит корни в родной земле и покроется цветом, и принесет плоды, и залечит раны, и успокоит душу, страданиями упитанную, долго и безмолвно томившуюся. Я верю в это будущее!"9 Но тщетно, Агасфер уходит из России. Обращение к образу Агасфера у Южакова связано с сионистской идеей, наложенной на страшный Кишиневский погром. Увлеченный личностью Теодора Герцля, Сергей Николаевич вместе с тем трезво смотрел на практическое осуществление заселения Палестины, требующее неимоверного труда. Но не только это заставляло его призывать евреев остаться в России. Русский патриот, он понимал, какой добротный человеческий материал теряет его родина. Он вопрошает: «Позволительно, однако, спросить, в самом деле необходимо ли это море человеческих страданий, утрат и кровавого труда? Действительно ли нет для еврея другого исхода, как снова брать в руки свой старый посох Аарона и Моисея, снова класть котомку на исстрадавшиеся плечи и снова брести в неведомую даль за неведомым, но несомненным страданием? Я понимаю ту душу, которая, словами двух великих поэтов,
– Только я смотрю несколько шире на этот вопрос. Мне странно слышать, что евреи домогаются овладеть маленьким клочком земли, называемой Палестиной, когда они скоро завладеют всем земным шаром, всем миром. Ваши же пророки предсказали, что в последние дни евреи возобновят свое прежнее царство в Иерусалиме, и им подчинятся все другие народы.
Только… при одном условии: когда сыны Израилевы "обратятся и взыщут Господа Бога своего и Давида, царя своего". То есть, когда они признают "Сына Давидова" за Мессию. Разве не очевидно, что евреи, принявшие христианство, царят теперь во всех отраслях торговли, искусства и политики. Статистики насчитывают евреев иудейского вероисповедания каких-нибудь восемь миллионов; но подсчитайте, какая масса евреев скрывается под видом немцев, французов, англичан и вообще всех народностей. Итак вопрос об еврейском царстве в последние времена разрешится сам собою». Настало время еврею-болтуну отвечать на эту инвективу, но: "Сначала мой собеседник порывался возразить мне, но потом, сделав большие глаза, вопросительно взглянул на меня искоса и, не сказав ни слова, медленно удалился"16.
В свое время об антисемитизме в кругах народовольцев писали. (Отсылаю, например, к статье В. Свирского «"Народная воля" и еврейские погромы» в "Новом русском слове" от 10 июля 1991 г.) Эту же эволюцию прошел и Лев Тихомиров, ставший корреспондетом С.А. Нилуса и уверенный в мировом еврейском зле. Ювачев, видимо, уже знаком с работой Вл.
Соловьева "Три разговора" и с "самиздатовским" вариантом "Протоколов Сионских мудрецов". Так как работа Соловьева была опубликована еще в 1899 г., знакомство с ней очевидно. В "Краткой повести об Антихристе" как раз и говорится о последних днях, об обращении иудеев и, конечно, местом действия последний драмы является Иерусалим и его окрестности.
Введение в антисемитскую практику ссылки на "Протоколы Сионских мудрецов" стало нормативом еще в начале века. Приведем почти неоспоримый факт знакомства с "Протоколами" начальника московского охранного отделения. Указывая на успех своей деятельности в борьбе с "Бундом", Сергей Васильевич Зубатов почти дословно цитирует "Протоколы":
"…среди них (евреев. – С. Д.) оказались лица, решившие твердо вступить на новый путь деятельности. Самодержавный идеал оказался им понятным; так как и самая еврейская религия учит верить в пришествие Мессии и восстановление еврейского государства с воцарением на престоле рода Давида, демократического же политический идеал является совершенно чуждым национальной политической мысли еврейства…"17 Сравните 14 последних "Протоколов", описывающих переход к всемирному самодержавию с главой – царем из рода Давидова. Самодержавная форма правления в противовес демократии превозносится как идеальная.
Если мы говорим об антисемитизме, то следует сказать и о филосемитизме. Можно даже говорить о психологии филосемитизма. Высшей формой филосемитизма, по моему мнению, является полная идентификация себя с еврейским народом, т. е. переход в иудаизм. Один из исследователей сектантства пишет о том, что отказавшись от Христа и христианства, русские люди отказались от своей народности и потому перестали быть русскими. Своей родиной они уже считают не Россию, а Палестину.
Россию они называют не иначе, как Ассур, читая справа налево по-еврейски (Русса).
Себя субботники признают в России узниками, евреев считают своими братьями.
Молебствие они совершают в черных ермолках, носят тфилин и цицот. Все, что сказано в Библии в адрес Вавилона, Ассирии и Египта, субботники относят к России.
И, наконец, они отказались приносить верноподданическую присягу18. Субботники в прогрессе техники XIX в. видят очевидные признаки приближающегося прихода Мессии, облегчающего евреям возможность скорее оказаться в Палестине. Прокладка железных дорог, рытье туннелей через горы, открытие Суэцкого и Панамского каналов – все должно помочь иудействующим быстрее собраться в Иерусалиме, где в долине Иосафата Господь будет судить народы19. Жидовствующие, проживавшие в селах Цареве, Пришибе и Заплавном Астраханской губернии, еще 80-х годах прошлого века решили переселиться на Святую Землю. Они вступили в переписку с бароном Ротшильдом, посылали ходоков в Палестину, собираясь в "круг", чертили на земле "плант" Обетованной родины… В 1903 г. жидовствующие Тамбовской и смежных губерний, распродав свое имущество, переехали в Палестину. Некоторые из них вернулись обратно, но эта часть не превышала обычной части еврейской "неширы", отсева. Но все-таки большинство прижилось и пустило корни в земле Израильской. Наиболее знаменита семья Иоава и Дины Дубровиных, родом из Астрахани, ставших "образцовыми сельскими хозяевами" в Палестине. Ныне их усадьба превращена в музей. В Музее диаспоры (Тель-Авив) вам расскажут о десятках еврейских семей, корнем которых были русские субботники: Эфрони ведут свой род от Нечаевых, Шмуэли от Протопоповых, Дроры от Куракиных, Яакоби от Матвеевых…20 Интересно описал свою встречу с герами поэт Довид Кнут. Он увидел типичного, прямо лубочного русского мужика Моше Куракина, который выполнял должность "габая" (синагогального старосты). При этом в поселке были и чистокровные евреи. Сын габая Куракина уже еле-еле говорил по-русски…21 О семействе Куракиных существует предание, что они княжеского рода, а один из Куракиных, будучи священником, принял затем иудаизм и прибыл в Палестину. Предполагают, что Лев Николаевич Толстой именно с него писал своего Анатоля Курагина. Легенда красивая, но маловероятная. В сентябре 1997 г. один из потомков Куракиных – Йосеф Куракин, подполковник Израильской армии, командир спецотряда, погиб в Ливане…
Обычно миссионерские обозрения весьма сдержанно относятся к жидовствующим. Во всяком случае, прямая брань в адрес раскольников отсутствует. Тем удивительнее появление некой статьи в одном из сборников 1904 г. Автор в порыве негодования считает иудействующих предателями родины: "Ошибается тот, кто вздумает положиться на верность жидовствующих русской державе и русскому знамени!".
Стремление к Палестине, по мнению автора, следствие не того, что их принуждают работать по субботам, а именно того, что они "жидовствующие". То есть, если мы расшифруем эту фразу, – неофиты желают выполнить свой религиозный долг и поселиться на Земле Обетованной. Автор признает, что большинство субботников люди состоятельные. Он злорадствует, что те из них, кто не не смог устроиться в Палестине, возвращаются, но возвращения в лоно православия, вероятно, не происходит – иначе этот факт был бы отмечен. Жизнь для европейца в Палестине всегда была тяжела. Это может быть сформулировано так: могущественное религиозное обаяние местности побеждает отвращение к жизни в этой среде.
Субботники собираются партиями в Одессе, ищут помощи у местного "кагала" и получают ее. Следующая инвектива весьма характерна: «Через доверенного барона Ротшильда, раввина И. Любецкого, получая "поддержку из Парижа", конечно, от Всеобщего Израильского Союза и франкмасонства, столь могущественного и в правящих сферах Франции, наши жидовствующие целыми партиями и переселяются в Палестину…»22 Да, действительно, некоторые субботники, движимые любовью к покинутой Родине, возвращались в Россию. Что их ждало? Есть совершенно изумительное воспоминание, относящееся к концу 30-х годов: «Думается, было в нем две души: старого новгородца-ушкуйника, эдакого русобородого и голубоглазого русича-богатыря и библейского древнего иудея, воина Гедеонова войска и, одновременно, мечтателя-псалмопевца. Инженер, специалист по огнеупорам, Неемия Элеазарович Палкин и был потомком новгородских жидовствующих. Первый и последний раз в жизни встретил я человека, который воочию, в наши дни, воскресил передо мною облик этих вот последователей мудрого рабби Схарии и родственных им в какой-то степени новгородцев-стригольников. Сионист, он каким-то чудом вырвался в конце двадцатых годов из советского социалистического парадиза в Палестину. Очень музыкальный, он и на берегах не Иордана, а суровой Ухты напевал из глинковского "Князя Холмского":
Понесем в старый дом -
В Палестину…
Ну а в Палестине он смертельно затосковал по Волхову и Неве, по русским перелескам и русской песне.
– Представь, – рассказывал он мне, – ну никак не смог жить без Пушкина и Бородина… И вот черт дернул вернуться…
Семь или восемь лет (уже не помню) заработал он за эту тоску по "берегам отчизны дальной", и вот теперь, на Ухте, был главным инженером большого Ухтинского кирпичного завода…»23 Жидовствующий Неемия Элеазарович был мужественным и порядочным человеком; среди прочего он умудрился сохранить жизнь писателя Остапа Вишни. К этому следует добавить, что там же, на Ухте, пребывал и "кремневый сионист", инженер 3., специалист по переработке нефти: будучи отнюдь неверующим, он свято соблюдал субботу, несмотря на изолятор и другие издевательства тюремного начальства. Он считал, что исполнение всех требований иудаизма и еврейских традиций – непременное условие существование нации24.
Здесь уместно вспомнить, как русская художественная литература и, даже шире, русское искусство воплощало идеи жидовствующих. В XIX в. интерес был высок и вызывал не только отрицательные коннотации. Я хочу остановить внимание читателей лишь на двух произведениях: историческом романе И.И. Лажечникова "Бусурман" (1833) и драме Н.В. Кукольника "Князь Даниил Васильевич Холмский" (1840).
Иван Иванович Лажечников (1792-1869) был не только автором популярной и по сию пору исторической прозы (достаточно упомянуть роман "Ледяной дом"), но и крупным администратором, занимавшим значительные посты (вплоть до поста витебского вице-губернатора).
Наблюдения за еврейской жизнью подсказали ему сюжеты некоторых сочинений, в том числе и написанной в 1849 г. пьесы "Дочь еврея". Роман "Басурман" повествует о времени "жидовствующих" и воссоздает перед нами трагическую историю казненных в Москве в XVII в. еврейского врача мессера Леона и врача – "немчина" Антона Эренштейна, Федора Курицына и главу сектантов еврея Схарию: "…в тогдашнее время не было выгодной должности, которую не брали на себя потомки Иудины. Они мастерски управляли бичом и кадуцеем, головой и языком… Особенно на Руси, несмотря на народную ненависть к ним, в Пскове, в Новгороде и Москве шныряли евреи – суконники, извозчики, толмачи, сектаторы и послы. Удача вывозила из Руси соболей, неудача оставляла там их голову"25. И далее: "Антона привез в Москву жидок. Воображал ли молодой бакалавр, что сам привозит в русский стольный город основателя секты на Руси. Извозчик его не иной кто был, как Схария. Правда он успел дорогой заметить в своем возничем необыкновенный ум, увлекательное красноречие, познания химические и редкую любознательность…"26 В этой весьма объективной характеристике чувствуется симпатия автора к своим героям.
Одним из главных действующих лиц пятиактной драмы Нестора Васильевича Кукольника "Князь Даниил Васильевич Холмский" является богатый псковский купец Захарий Моисеевич Ознобин, на деле оказывающийся главой секты жидовствующих Схарией. При ярко выраженном антисемитском характере драмы следует признать, что автору, безусловно, удалось отобразить серьезность ереси, да и описания сектантов и евреев выполнены не одной лишь черной краской (в частности, драматург подчеркивает широкую благотворительную деятельность Ознобина). Наконец, в уста его дочери Рахили Кукольник вкладывает проникнутую симпатией песню о Сионе:
По словам самого Кукольника, эта песня, написанная в 1840 г. и для представления на сцене Александрийского театра положенная на музыку М.И. Глинкой, отражает "мистическое пророчество народа, жаждущего родины"28. "Песнь Рахили" стала большой удачей композитора. Кукольник писал: "…Жидовская песня, из Холмского, поразит каждого колоритом, энергией, правдой звуков и гармоническими достоинствами, которые и в рукописи были предметом справедливой похвалы многих"29.
С горных стран Загорит
Пал туман Заблестит
На долины, Свет денницы.
И покрыл И орган,
Ряд могил И тимпан,
Палестины. И цевницы,
Прах отцов И сребро,
Ждет веков И добро,
Обновленья. И святыню
Ночи тень Понесем
Сменит день В старый дом
Возвращенья. В Палестину27.
Зачастую геры селились в Иерусалиме. Имеются интересные сведения, относящиеся к пребыванию неофитов в Иерусалиме и в Палестине между двумя войнами.
Переход в иудаизм в России происходил не только среди крестьян, но и в среде интеллигенции. Так, незадолго до первой мировой войны несколько семейств казаков на Кубани стали герами. Особенно любопытна судьба полковника Яковлева, который с большим трудом прибыл в Палестину и стал правоверным евреем, изучающим талмуд30.
Уверовавших ждал земной-небесный Иерусалим. В звучных виршах, напоминающих стихи Бенедиктова и капитана Лебядкина, а в будущем и Николая Заболоцкого, капитан Н.С.
Ильин, основатель "Десного братства", писал "гимн всемирного Святителя Божия на вшествие бессмертных людей в вечный город Иерусалим на преображенной земле":
Сей город Иерусалим будет спущен с неба… Окруженный огромной стеною из яшмы с 12 воротами из 12 жемчужин, город будет иметь в середине дворец Иеговы… Из-под дворца будет протекать река по всем улицам, а по берегам ея расти фруктовые деревья. От еды этих плодов люди не будут стареться, а будут пребывать в возрасте мужчины – 34, а женщины – 16 лет. Войны здесь не будет, волк и ягненок будут пастись вместе; лев станет есть сено, а змея землю"31.
"Что за город, что за диво
Нам для жительства ты дал!
Как изящно, как игриво
И премудро ты создал!
Что за чудная природа,
Распрелестный вид садов!
Как затейлива природа
Разных фруктов и плодов! …
Над цветами хороводы,
Аллегорий вензеля,
Насекомые породы
Чудно строят из себя…
Замечательная картина будущего. Немного терпения, и мы войдем в бессмертие…
ВЕЧНЫЙ ЖИД
Когда пилигримы двигаются по Страстному пути, то напротив VI станции (там, где св. Вероника отерла лицо Господа) и оставляя позади место, где Симон Киринеянин помог нести крест Иисусу, чуть наскосок, находится дом Вечного жида. Лишь очень дотошный экскурсовод может показать это место.
Здесь, по преданию, остановился отдохнуть Иисус и, по контрасту с добрым жителем Кирены, находившийся рядом человек сказал: "Иди!". И в ответ услышал: "Теперь ты пойдешь". И человек пошел и идет, не останавливаясь, уже две тысячи лет. Имя его – Агасфер.
В принципе эта легенда поздняя, возможно, XII-XIV вв. Во всяком случае раннее средневековье эту легенду не знало. Эта легенда родилась почти в одно время с другой "вещественной" легендой – так называемой "Туринской плащаницей". Первое упоминание о Туринской плащанице относится к 1353 г. Корни обеих легенды восходят ко времени последних Крестовых походов, т. е. являются восточного, палестинского происхождения. Напомним, что в средневековье евреев называли "свидетельствующими", так как считалось, что Господь хранит евреев как живое свидетельство слов и деяний Иисуса. Крах идеи Крестовых походов немало добавил к перспективам установления Христова царства на земле. Вечный жид – это одно из проявлений "мировой скорби", охватившей европейский мир в это время. Миф, родившийся в муках поражения Святой Земли, находящейся во власти неверных, выдержал испытание временем. И в новое время легенда об Агасфере нашла свое место.
Первое упоминание об Агасфере зафиксировано у английского хрониста XIII в.
Матиаса Париса. Он повествует о том, что в 1228 г. в Англию прибыл архиепископ из Армении и рассказал историю некоего Иосифа-Картафиле, бывшего привратника, присутствовавшего при страданиях Спасителя, оскорбившего Иисуса и обреченного на бессмертие, чтобы свидетельствовать об истине Воскресения. В этом изводе легко прослеживается связь с Евангелием от Иоанна (21:20-24): "И пронеслось это слово между братиями, что ученик тот не умрет". Герой рассказа Матиаса Париса должен ожидать пришествия Христа для своего прощения. Раз в 100 лет на него нападает болезнь, кажущаяся неизлечимой, но затем он вновь становится здоровым и молодым, каким был в пору казни Иисуса, т. е. ему делается 30 лет. В нашу задачу не входит рассказывать о всех литературных воплощениях Вечного странника. Их было великое множество. Наиболее популярное изложение, известное всем, это роман Эжена Сю. Иногда история Вечного странника перевоплощалась в легенду о долгожителе со всевозможными вариантами. Таковы "Шагреневая кожа" Оноре Бальзака, "Чудесная история Петера Шлемиля" Адельберта фон Шамиссо,
"Сатанинская бутылка" Р.Л. Стивенсона и др.
И, наконец, Вечный жид становится метафорой или, может быть, синонимом вечности: вечности поиска, вечности мысли. "Мысль – вечный Агасфер, ей нельзя остановиться, ее пути не может быть цели, ибо цель – самый путь"1.
Свой вклад внесла и русская литература, много заимствовавшая из апокрифов.
Средневековые легенды об Иуде и Пилате, Иосифе Аримафейском, Веронике и стражнике Малхе, которому Петр отсек ухо, распространялись по Европе, превращаясь в своего рода бродячие сюжеты. Исследователи считали, например, что легенда о чудесном спасении Иосифа Аримафейского близка к вышеприведенным.
Имеется повод для сближения образа Агасфера с упомянутыми героями. Одно малороссийское сказание чрезвычайно близко к "изуродованной" легенде о Малхе-Иосифе-Картафиле.
В продолжение четырех недель луна перерождается, с нею вместе перерождаются и евреи, которые распяли Спасителя и стояли на страже у гроба Господня в Иерусалиме. Они стоят там до настоящего времени и на вопросы проходящих: "Колы ты вродывся", – отвечают: "Вчера"; "Колы ты умрешь", – отвечают: "Завтра". А.
Веселовский сближает эту украинскую притчу с мифом об Агасфере. Как Картафиль не может умереть, а болеет каждые 100 лет, чтобы снова возродиться, так и малороссийские Жиды возрождаются с каждым новолунием2.
Этой темой заинтересовался и А.С. Пушкин. Сохранился план поэмы, записанный приятелем Адама Мицкевича Ф. Мелевским со слов самого Пушкина: «19 февраля 1827…
Пушкин. О своем "Juif errant"*. В хижине еврея умирает дитя. Среди плача человек говорит матери: "Не плачь. Не смерть, жизнь ужасна. Я скитающийся жид. Я видел Иисуса, несущего крест, и издевался…». Остался небольшой отрывок (жаль, что замысел не был завершен), датированный 1826 г. и названный "Агасфер" – быть может, это самое серьезное, что написал великий поэт о евреях:
В еврейской хижине лампада
В одном углу бледна горит
Перед лампадою старик
Читает Библию… 3
***
* Странствующий еврей (фр.)
***
Каролина Павлова также отдала дань этой теме, когда ее герой Калиостро говорит:
Генеалогию своего героя Павлова ведет с патриарших времен: он не Агасфер, он не Каин, он не провинился перед Богом – он просто свидетель дней минувших. Он, правда, как Вечный Жид, должен свидетельствовать о казни Христа и вообще о том, что толпа, чернь всегда неблагодарна к своим Благодетелям:
Я был в далекой Галилеи;
Я видел, как сошлись евреи
Судить мессию своего;
В награду за слова спасенья
Я слышал вопли исступленья;
"Распни его! Распни его!"
Я.П. Полонский в своей поэме "Вечный жид" придерживается традиционной интерпретации: Агасфер наказан за черствость души:
Толпу я знаю не отныне:
Шел с Моисеем я в пустыне;
Покуда он, моля Творца,
Народу нес скрижаль закона, –
Народ кричал вкруг Аарона
И лил в безумии тельца4.
Бунт Агасфера робок: он вопрошает Всевышнего, почему он единственный должен нести ответственность за малодушие, трусость, черствость: ….За что же Проклят я один за грех Безучастия?.. О Боже!
Из гордыни, из боязни,
Я Христу не мог помочь,
В страшный день, на место казни
Крест тяжелый доволочь.
Я, как бы в угоду века,
Сострадать ему не смел,
Образ Богочеловека
Я в страдальце проглядел.
Этот грех лежит на всех!..5 У Вильгельма Кюхельбекера Агасвер (такова форма написания этого имени по поздней латыни – Ahasverus) – правоверный еврей, оттолкнувший Иисуса от своего порога. Интересно, что толчком к созданию этой поэмы послужило знакомство с переводной испанской повестью "Таинственный жид". Время действия 1492 г., когда Торквемада изгонял евреев из Испании. В центре повести "вечный жид", схваченный инквизицией и приговоренный к сожжению.
Из примечаний переводчика следует, что повесть была напечатана в Лейдене в 1569 г. под названием "Удивительное судопроизводство". У Кюхельбекера Агасвер, набожный еврей, верящий в приход Мессии и разочарованный его деятельностью, переживает духовный кризис и оскорбляет своего бывшего кумира: … И Агасвер мечтает: "Ныне чада Израиля провозгласят его;
Он снимет плен с народа своего!" Увы, этого не происходит, Иисус является не грозным вождем, обращающим в бегство врагов, а всего лишь утешителем скорбящих, которому уготована позорная казнь:
Кто шел на муку за своих врагов! 6 Тема для Кюхельбекера не была исчерпана: в романе "Последний Колонна" он вновь возвращается в "вечному жиду". Оригинальность мышления Кюхельбекера заключается в том, что он был убежден в историческом воплощении и перевоплощении Агасвера.
В пути коснеют тяжкие стопы
Спасителя; под кровом Агасвера
Остановился он. Тогда грехов
Отступника исполнилася мера:
Хотел вещать – не может; но без слов
От прага оттолкнул немилосердный
Того, кто бы смягчил и камень твердый,
Для примера он приводит трех религиозных мыслителей-мистиков, имеющих одну специальность – сапожник. (По одному изводу легенды, современник Иисуса как раз был "сандляром" – делателем сандалий, башмачником.) Годы рождения и смерти трех мыслителей почти совпадают: Ганс Сакс (1494-1576), Яков Бёме (1575-1624) и Георг Фокс (1624-1691). Кюхельбекер, много заимствовавший из немецкой литературы, в данном случае идет за Ф. Шиллером, автором "Духовидца" (1787-1789). Мы говорим не только о форме – оба произведения по жанру являются эпистолярными романами, а действие и в том, и в другом начинается в Италии. В мистическом романе Шиллера много ассоциаций и с Вечным жидом: загадочная фигура поначалу представляется армянином (вспомним архиепископа из Армении). Одно из его перевоплощений – русский офицер: "Никогда в жизни мне не приходилось видеть лицо столь характерное… Как будто все страсти избороздили это лицо, а затем покинули его, – и остался только бесстрастный и проницательный взгляд глубочайшего знатока человеческих душ – взгляд, при встрече с которым каждый в испуге отводил глаза"7. Появление Вечного жида Кюхельбекеру кажется неестественным: "Много высокого и поэтического в этом сказании; но нет ему основания ни в книгах Нового Завета, ни в творениях святых отцов, ни в преданиях нашей церкви: итак, оно, оно – изобретение человеческое.
Того, кто в наши дни вздумал представлять… Агасвера, считаю… обманщиком или сумасшедшим"8.
Вечный Жид двигался по планете. Русские интеллигенты искренне желали, чтобы путь Вечного странника завершился в России: "Пусть Агасфер воткнет свой посох в русскую землю и пусть посох этот пустит корни в родной земле и покроется цветом, и принесет плоды, и залечит раны, и успокоит душу, страданиями упитанную, долго и безмолвно томившуюся. Я верю в это будущее!"9 Но тщетно, Агасфер уходит из России. Обращение к образу Агасфера у Южакова связано с сионистской идеей, наложенной на страшный Кишиневский погром. Увлеченный личностью Теодора Герцля, Сергей Николаевич вместе с тем трезво смотрел на практическое осуществление заселения Палестины, требующее неимоверного труда. Но не только это заставляло его призывать евреев остаться в России. Русский патриот, он понимал, какой добротный человеческий материал теряет его родина. Он вопрошает: «Позволительно, однако, спросить, в самом деле необходимо ли это море человеческих страданий, утрат и кровавого труда? Действительно ли нет для еврея другого исхода, как снова брать в руки свой старый посох Аарона и Моисея, снова класть котомку на исстрадавшиеся плечи и снова брести в неведомую даль за неведомым, но несомненным страданием? Я понимаю ту душу, которая, словами двух великих поэтов,