Страница:
– Это было так очевидно?
– Для человека? – Джим рассмеялся. – Это было очень заметно.
– Я говорил противные мне вещи от имени моего правительства и раньше, – ответил Сарэк. – Но никогда настолько неприятные. Хотя это не может быть извинением…
– Не может быть извинения за то, что ты не предупредил меня, что собираешься делать, – сказала Аманда довольно резко, – Мир, жена. Я также не знал этого, пока не закончил заявление.
Ксиа требовала правды независимо от последствий.
– Если это была ксиа, тогда я не против. Прошу прощения, муж.
Сарэк склонил голову и протянул ей два пальца, когда группа вошла в турболифт. Она коснулась его пальцев своими.
– Прощена, – сказал он. – Но боюсь, что моя репутация посла рухнула.
– В связи с тем, что вы сделали, – фыркнул Маккой. – Об этом нечего даже беспокоиться. Комната Отдыха Один, – сказал он турболифту, когда двери закрылись.
– Доктор, – сказал Спок, – сейчас нет времени для игры в теннис.
– Что касается тебя, – ответил Маккой, опираясь спиной на стенку турболифта и складывая руки на груди, – тебя действительно надули, старина. Я запомню на всю жизнь и буду напоминать тебе, как только ты попытаешься обделить меня информацией.
– Надули, – Спок негодовал, правая бровь резво взметнулась вверх – казалось, что она не остановится и устремится далее в воздух.
– Я хочу поблагодарить тебя за то, что у тебя нашлось время вчера вечером, чтобы рассказать о разговоре с ТгПринг, – сказал Маккой. Кое-какие догадки возникли у меня около трех часов утра. – Лифт остановился, вся группа выгрузилась и направилась вниз по коридору.
– Она неплохо играет, эта ТгПринг, – сказал Маккой, когда они шли. – Но недостаточно хорошо. Никто не делает таких больших денег таким образом. Но, в любом случае, подумай о том, какое количество денег ей было необходимо, чтобы провернуть все эти грязные делишки, которые она описала тебе вчера. Она не могла заработать открыто такие деньги. Нет, на самом деле. – Маккой весело посмотрел на Спока. – У Меня есть мост на Земле, не купишь? Очень приятный вид на Бруклин.
На лице Спока отразилось смешанное выражение раздражения и гнева, хотя он быстро справился с ним.
– Боюсь, что моя логика становится не такой ясной там, где замешана ТгПринг.
– А почему должно быть иначе, ради всего святого? Ты зол не нее!
Если бы ты был в себе, то признал бы, что зол. В этом нет ничего дурного. Неприятности происходят как раз потому, что ты пытаешься скрыть этот факт от самого себя. Но я не собираюсь заниматься с тобой психоанализом, кроме как если это будет необходимо мне по должности.
Двери Комнаты Отдыха разъехались в стороны, пропуская их. Там никого не было, что являлось само по себе очень странным для этого времени дня. Харб Танцер вышел к ним, чтобы поприветствовать.
– Доктор, – сказал он, – я очистил помещение от посторонних, как вы и просили.
– Хорошо. Давайте-ка пройдем к маленькому танку, который имеет принтер. Харб подвел их к ЗД танку.
– Вы можете присесть, – сказал Маккой. – Распечатка займет некоторое время. Харб, теперь ты узнаешь, чем я тут занимался этой ночью.
– Это должно быть интересно, – сказал Харб. Маккой нахально сел на ручку кресла Сарэка.
– Мойра!
– Добрый день, доктор, – отозвался голос игрового компьютера.
– Сделай мне одолжение, распечатай то, что ты раздобыла сегодня ночью.
– Код полномочий, пожалуйста.
– Ох, ради бога, девочка, не начинай. Проверь мою голосовую модель.
– Код или ничего. Маккой вздохнул.
– Если бы кровь могла быть ценой за Адмиралтейство, правый Боже, мы бы заплатили ее сполна!
– Точно.
Принтер начал выбрасывать страницы.
– Когда я понял, что ТгПринг должна была достать деньги где-то еще и немалое количество, – продолжил Маккой, – я сел и начал думать, на что это она могла наложить лапу. Подарки тут же отпадают. Она не могла увеличить состояние, которое оставил ей Стонн, до таких размеров. Откуда это все? Затем кое-что пришло мне в голову. Что случится, когда Федерацию выкинут с Вулкана?
Присутствующие смотрели на него несколько непонимающе.
– Ну, нам всем придется уехать… – сказала Аманда, – Но граждане могут взять свою собственность с собой или продать ее. Собственность Федерации совсем другое дело. Она нам сдана в аренду по обычному торговому соглашению, и она возвращается вулканскому правительству, которое может с полным правом распорядиться ею как пожелает. Они не захотят оставить ее себе, особенно, квазизащитные инсталляторы. Они были бы разобраны, а территория использована на другие нужды. Да? Сарэк кивнул.
– Это было бы логично. И также логично предположить, что они были бы проданы, так как правительство будет искать возможность достать где бы то ни было деньги, чтобы залатать дыры в бюджете, которые возникнут при отделении от Федерации.
– Именно так. Ну, подумайте. Кто-то, кто хотел сделать деньги и знал, что закон об отделении будет принят, этот кто-то мог свободно обратиться к разным заинтересованным лицам, которые уже давно положили глаз на эти территории, и предложить им похлопотать насчет того, чтобы они были проданы им, а не кому-то другому. Если подумать над этим, то этот бизнесмен пошел бы и дал взятки официальным представителям правительства, чтобы те позаботились об этом. Деньги на взятки шли, конечно, из тех, которые заинтересованные лица заплатили ему, а остальные они могли свободно прикарманить себе как плату за дилерские услуги. Бизнес посредством взяточничества может быть очень доходным, так как Федерация имеет много собственности на Вулкане, и вся она пригодна для промышленной эксплуатации.
Глаза Сарэка были прикрыты, выражение лица менялось, он явно начинал злиться.
– Если бы даже промышленники знали, как используются их деньги, то есть на «рекламную кампанию» и пропаганду, которая ведет к тому, чтобы обеспечить отделение, то скорее бы всего они заплатили еще больше. Более чем достаточно для того, чтобы процесс мог идти своим чередом. И одна его сторона подпитывает другую. А тот, кто управляет всем этим из-за спин, может спокойно сколотить приличный капитал. Так же, как и чиновники правительства.
– Вы дадите мне что-нибудь из уже распечатанного, доктор? спросил Сарэк.
– С удовольствием. Вы отметите, что номера банковских счетов на своих местах, и все корпоративные и частные переводы денег отмечены Центральными Банковскими номерами, – заметил Маккой.
Сарэк рассматривал распечатку в изумлении.
– Доктор, «сумочные» форматы для кодов доступа к Центральным приемным компьютерам распечатаны здесь! – его лицо приобрело пепельнобледный оттенок. – И курковые коды для запуска сумочного процесса!
– Да, я так и думал, что вы узнаете их, – ответил Маккой. – Вы ведь создавали их, не так ли?
Сарэк качал головой.
– Как бы ни была интересна эта информация, но я хотел бы знать, каким образом вам удалось добраться до нее? Конфиденциальность этой системы не может быть нарушена. Нет путей взломать коды этой системы!
– Их и нет… только если, конечно, у вас нет там друга… – и Маккой выставил свой указательный палец вверх.
Харб выпучил на него глаза.
– Мойра? Ты заставил мою игровую машину забраться в чужие компьютеры и выкрасть информацию?
– Харб, Харб! Одолжить.
– Но вы не могли сделать этого, доктор, – сказал Спок расстроено.
– Я не говорю об этических аспектах, но это невозможно. Игровая машина не имеет выхода в сеть, не имеет доступов и кодов полномочий, которые вам были необходимы, не имеет…
– Спок, – перебил его Маккой, – есть одна вещь, которую этот компьютер имеет совершенно определенно. Личность. И ты знаешь, кто ее туда поместил.
Сарэк удивленно посмотрел на Спока.
– Я и не знал, что ты занимаешься программированием игровых машин.
Харб посмотрел сначала на Спока, затем на Сарэка.
– Я попросил его это сделать, сэр. Мне легче работать с машиной, у которой есть некоторая гибкость в ее программных возможностях.
Покрытие «личности» как раз дает это. У меня была здесь личностная программа, с которой было весело работать: генератор для споров, но он был несколько ограничен. Так, что я попросил Спока, чтобы он в свободное время добавил ему память и увеличил число ассоциативных связей.
Сарэк посмотрел на Спока.
– Ты превысил критическое число, не так ли? И машина…
– «Пробуждение» всегда было антропоморфизмом, – ответил Спок, защищаясь, – и в любом случае нет никаких доказательств…
– Дело в том, что компьютер, которому это было сделано, действует как живой, – сказал Джим. – Некоторые из них уже создали проблемы.
Например, то, как врет М5.
– Я никогда бы не сделала этого, – с укором сказал голос Мойры, и вы знаете это. Мои этические параметры очень строги.
– Значит, недостаточно строги, чтобы воспрепятствовать тебе позвонить в систему, которая должна быть закрыта прочнее чем Швейцарский банк, – ответил Джим. – Взломать ее и утащить оттуда кучу конфиденциального материала, который…
– Это было правым делом, – возразила Мойра. – Доктор Маккой объяснил мне ситуацию. Он старший офицер, капитан. Программа требует от меня подчинения приказам начальствующего офицера. Поэтому я попросила мостовые компьютеры наладить связь, а что касается сумочных кодов, так они присутствуют в разных измененных формах в моей программе, так как их создал Спок…
– На основе моих алгоритмов, – сказал Сарэк, продолжая рассматривать распечатки.
– Да, отец, они были лучшие и самые сложные из тех, что были под рукой. – Спок выглядел весьма смущенным.
– Что отец, что сын, – прокомментировал Маккой. – И компьютеры на корабле имеют больше силовых клеток решения вопросов, чем любые другие компьютеры, стационарные или передвижные. Они построены специально для этого. У принимающего компьютера не осталось и шанса.
Ну, Сарэк, подтверждает ли информация мои утверждения?
– Более чем, – ответил Сарэк, и добавляет кое-какие интересные подробности. – Он поднял один листок. – Причастность правительства.
– Шас, – сказал Маккой. – Да и некоторые другие у него на содержании: несколько членов вычеркивающей группы и один из членов Высшего Совета. Большая банка червей, не так ли?
– Такое определение не отражает и сотой доли этого, – отозвался Сарэк, передавая листки Аманде.
– Как обычно, – сказал Маккой, – Ксиа работает, и сама может позаботиться о себе. Здесь очень грозное оружие дается вам в руки.
Остается только один вопрос, вы собираетесь использовать его? Вы же не хотите, чтобы это выглядело как какая-нибудь операция Федерации по саботажу голосования за отделение.
– Нет, это совершенно не так, – сказал Сарэк, просматривая другую стопку распечаток. Маккой покачал головой.
– Нет, это определенно не так. Просто старый сельский доктор в поисках правды… – Маккой улыбнулся. – Хотя на этот раз, похоже, нашел ее больше, чем обычно.
Сарэк оторвался от бумаг.
– Должен сказать, – заметил он, – я впечатлен. Вы настоящий детектив, доктор.
– Все доктора – детективы.
– Т'Пау должна это увидеть, – заявил Сарэк, складывая печатные листы в одну стопку. – После этого… мы посмотрим. Я предложу ей послать копии виновным сторонам и дать им шанс выйти чистыми из этой истории. Что же касается правительственных чиновников… – он покачал головой. – К счастью, этих не так много. Но коррупция на этом уровне страшная вещь. Я должен увидеться с Т'Пау. – Он встал. – Я могу воспользоваться вашим транспортатором?
– Конечно. – Все встали, чтобы проводить его. Сарэк остановился в дверном проеме, когда двери открылись.
– Однако, капитан, сегодня днем вы выступаете, не так ли?
– Надеюсь, также хорошо, как Боунз.
– Я тоже надеюсь на это. – Сарэк приподнял в руке стопку бумаг. Знаете ли, существует вероятность, что даже это не сможет нам помочь.
– Нам? – переспросила Аманда невинным голосом.
Глаза Сарэка сузились.
– Интересное ощущение – быть снова частным лицом. Идем, жена, не нужно заставлять Т'Пау ждать.
– Меня зовут Джеймс Т. Кирк, – сказал Джим спокойно, – я имею ранг капитана Звездного Флота в Объединенной Федерации планет. По поводу рассматриваемого предложения я отвечаю: «нет».
Внутри него все дрожало… он чувствовал себя здесь гораздо хуже, чем на мостике, где он знал, какие и когда отдавать приказы, куда поворачиваться, что делать. О борьбе посредством слов он также имел понятие, но драться на этой арене ему было боязно. Ведь так много поставлено на карту.
– Я не совсем уверен, на какую тему необходимо говорить, – сказал он. – Есть несколько, которые привлекают меня. Это – исследовательская и чисто этическая. И, конечно, эмоциональная. – Он прошелся немного по сцене, стараясь расслабиться и выглядеть таким же спокойным, как казался во время своего выступления Маккой.
– Возможно, мне нужно начать вот с чего, – нарушил он, наконец, молчание. – В первый раз, когда я прилетел на эту планету, чтобы посетить свадьбу… Было шоком то, что меня здесь ожидало по прибытии, и некоторые из вас, кто знает обстоятельства дела, могут подумать, что я был счастлив поскорее убраться из этих мест. – По аудитории прокатился шумок, выражающий сдержанное удовольствие. Спок предупредил его, что касаться этой темы надо осторожно, ввиду ее деликатности. Но с другой стороны, ее никак нельзя, было обойти стороной.
– Это был, скорее всего, стыд, – сказал он. – я с нетерпением ждал возможности снова увидеть Вулкан. Эта планета – одна из первых, о которых узнает на Земле школьник, как о планете за пределами солнечной системы, сразу после миров Альфа-Центавра. Земляне воспринимают Вулкан, как соседа, даже больше, по некоторым причинам, чем жителей Таy Кита. Может быть, потому, что они больше похожи на нас. – Эта мысль позабавила его. – Вы наши соседи. Что такое двенадцать световых лет в этой огромной Галактике?
Он снова прошелся по сцене.
– Нам будет жаль потерять вас. Я думаю, что это нужно сказать прежде всего. Печаль – это, конечно, эмоция, и именно такая, которой каждый старается избегать. Нет возможности объяснить, что же именно в вас нам жалко терять. Некоторые из характеристик такого плана, возможно, вам не понравятся. Но я все же попытаюсь их изложить.
– У вас есть мужество, – сказал Джим. – Не эмоциональная добродетель, но.такое, которым мы можем восхищаться. Около сорока процентов занесения на карту этой части Галактики было сделано командами вулканцев в самом начале объединения с Федерацией. Пилоты, отправлявшиеся на крохотных корабликах в неизвестность потому, что изучение было логичной вещью. Но именно мужество привело первого «Отважного» к гибели несколько лет назад. Знаете ли вы, сколько людей в Федерации оплакивали этот корабль и его команду? Он был особенным.
Джим прошелся еще немного, поднял глаза и посмотрел в камеры, которые, как он знал, были именно там.
– Вы честны с нами, – продолжил он. – Это не означает, что вулканец не может лгать, но в большинстве своем вы не делаете этого.
Этого нельзя сказать ни о какой другой гуманоидной расе в Галактике. Я не буду сейчас затрагивать негуманоидные виды, так как многие из них, их структура или окружение определяют этику, и мы не компетентны судить о них. Мы ближе друг к другу и, по нашим суждениям, вы – народ чести… вы сохраняете вашу преданность и ваше слово. Вулканское обещание – одна из самых крепких вещей в мире. Большинство землян скорее поверят вулканцу, чем человеку с Земли, иногда вне зависимости от того, знают они его или нет. – Он печально улыбнулся. – О нас это тоже кое-что говорит. Я не согласен с теми, кто говорит, что вы не слишком хороши для нас. Конечно, у нас нет никакого желания подделываться под вулканцев или делать вас такими, как мы.
– Политика вашего правительства не всегда подтверждает эти слова, – прозвучал голос из зала.
– Да, – ответил Джим, – это так. Теоретически наше правительство действует с согласия народа. У нас не самая совершенная система управления, и мы знаем это: мы все еще ищем пути к совершенству. Хотя, очень может быть, что «совершенство» и «правительство» в этом мире, два взаимоисключающих понятия.
В зале началась небольшая суета. Очевидно, новость Маккоя, как бомба, взорвалась в информационных службах Вулкана.
– Извините. Возможно, мне нужно было сказать «в этой Вселенной».
В любом случае трудно разговаривать с правительством и трудно понять, почему оно делает то, что делает, так как оно состоит из большого количества людей. Задайте любому человеку в правительстве вопрос и вы тут же получите ответ, который будет отличаться от ответа на тот же вопрос у другого человека из эшелонов власти, – Он пожал плечами. Это одна из сложностей. Если вы спросите человека из народа, которым это правительство управляет, то можете услышать кое-что другое. Хотя я и состою на службе у Федерации, я один из тех, кем управляет правительство, я говорю, что вулканцы должны оставаться, по своей сущности, вулканцами.
– Так в этом-то и весь вопрос происходящего, – опять раздался голос из зала. Джим кивнул.
– Я согласен. Но все же мне нужно увидеть хоть какое-то свидетельство того, что мы не даем вам быть вулканцами. – Он посмотрел в зал с некоторым раздражением. – Я не думаю, что вы не знаете предела своих собственных сил. Возможно, те, кто чувствуют себя неудобно в нашем присутствии, нашли следующее объяснение: мы каким-то образом задерживаем ваше развитие. Но, подумайте, возможно ли это с такой старой и стабильной цивилизацией. Если вы озабочены тем, что Земля нестабильна и податлива, что не сможет вынести тесного контакта с Вулканом, то зачем мы вообще дискутируем на эту тему через сто восемьдесят лет после объединения.
Кстати, я сам являюсь хорошим примером ситуации… Уже долгое время я служу рядом с вулканцем в качестве первого офицера…
– Наполовину вулканцем, – произнес голос из публики.
– Я спрашивал себя, когда же услышу это, – сказал Джим, слабо улыбаясь. – Что это, по-вашему, значит? Это может относиться к генетике. Вы хотели сказать, что я в какой-то степени менее совершенен или менее правилен, чем вулканец, как полнокровный представитель вида?
Или я поддельный землянин? Бог ты мой, заприте скорее ваших дочерей.
В зале поднялся смех. Джим с усмешкой покачал головой.
– Если вы думаете именно так, то, должно быть, вы не очень хорошо знакомы с психологией собственного вида, потому, что мои наблюдения говорят о том, что землянин может быть даже больше вулканцем, чем сам вулканец. Ледяная логика, абсолютное совершенство, исполнение всего задуманного, отсутствие эмоций. Возможно, кто-то скажет, что это преувеличение. Очень немногие из вас настолько совершенные и подобающие вулканцы. – Джим гордо вскинул голову и сказал достаточно тихо. – Мой первый офицер имеет полное право на то, чтобы его принимали за того, кто он есть.
Я – живое доказательство того, какую дружбу может найти вулканец среди людей. Я не собираюсь утверждать, что эта дружба совершенна или когда-либо была таковой: было недопонимание и боль, но, к счастью, этого было не так много, Мой опыт общения с вулканцами в лице одного, с которым я работаю, показал мне ваше мужество, смышленость, добродетели потомка всех тех, кто на маленьких космических кораблях вместе с другими представителями Федерации покоряли просторы космоса.
А также мудрость, сострадание, открытость сознания. Я думал, что все это качества вулканцев. Мне будет очень жаль, если я ошибался.
– Ты не ошибся, – сказал кто-то из толпы собравшихся. – Но мы не одинаковы.
– Я знаю, – ответил Джим. – Также, как и мы. Последовало минутное молчание.
– Об этом я тоже хочу сказать, – продолжил Джим. – Для меня невозможно пройти мимо того факта, что если Вулкан отколется от Федерации, люди и вулканцы с крепкими связями на обеих планетах останутся между двух огней и, возможно, пострадают…
– Нужды многих…
– Перевешивают нужды меньшинства или одного, – закончил за слушателя Джим. – Да, я знал, что услышу это. Но у меня есть аргументы против такого заявления. Вы ведь телепаты! Вы можете залезть в мозги других и узнать, каковы их нужды… и насколько важными они кажутся изнутри. Количество – плохой аргумент. Подсчетом тел занимаются те, кто хочет снять с себя ответственность за ситуацию.
Джим покачал головой.
– Я говорю, что многие – это и есть один. Каждый сам по себе один, и без всех этих «одних» множества не будет никогда. Вы должны осознать, каждый в самом себе, что ты можешь стать тем, кто будет причинять боль многим: люди Земли, которые счастливо живут здесь со своими детьми, в мире с вами, и вынуждены будут оставить свои дома; вулканцы, посвятившие себя Звездному Флоту или Земле, которым придется решать – вернуться ли домой и оставить работу или остаться там, но быть изгнанниками, никогда больше не увидеть свою планету, Я надеюсь, что те, кого я так почитаю, внимательно выслушали то, что было сказано. Даже если это было сказано одним.
Сбоку от себя Джим заметил какое-то движение. Он повернулся и удивился тому, что Сарэк спешно поднимался на сцену. Он никогда не видел, чтобы Сарэк двигался настолько быстро.
– Экстренная ситуация, – обратился Сарэк к публике. – Я должен попросить капитана немедленно последовать за мной. Я прошу ассамблею о снисхождении и прошу о том, чтобы ему было разрешено закончить свое выступление завтра.
Сарэк схватил Джима за руку и потянул его к выходу, по дороге ворча что-то себе под нос.
– В чем дело? – спросил его Джим.
– Джим, – сказал Сарэк, не прекращая движения, – нам нужно спешить, Т'Пау умирает.
Глава 14
– Для человека? – Джим рассмеялся. – Это было очень заметно.
– Я говорил противные мне вещи от имени моего правительства и раньше, – ответил Сарэк. – Но никогда настолько неприятные. Хотя это не может быть извинением…
– Не может быть извинения за то, что ты не предупредил меня, что собираешься делать, – сказала Аманда довольно резко, – Мир, жена. Я также не знал этого, пока не закончил заявление.
Ксиа требовала правды независимо от последствий.
– Если это была ксиа, тогда я не против. Прошу прощения, муж.
Сарэк склонил голову и протянул ей два пальца, когда группа вошла в турболифт. Она коснулась его пальцев своими.
– Прощена, – сказал он. – Но боюсь, что моя репутация посла рухнула.
– В связи с тем, что вы сделали, – фыркнул Маккой. – Об этом нечего даже беспокоиться. Комната Отдыха Один, – сказал он турболифту, когда двери закрылись.
– Доктор, – сказал Спок, – сейчас нет времени для игры в теннис.
– Что касается тебя, – ответил Маккой, опираясь спиной на стенку турболифта и складывая руки на груди, – тебя действительно надули, старина. Я запомню на всю жизнь и буду напоминать тебе, как только ты попытаешься обделить меня информацией.
– Надули, – Спок негодовал, правая бровь резво взметнулась вверх – казалось, что она не остановится и устремится далее в воздух.
– Я хочу поблагодарить тебя за то, что у тебя нашлось время вчера вечером, чтобы рассказать о разговоре с ТгПринг, – сказал Маккой. Кое-какие догадки возникли у меня около трех часов утра. – Лифт остановился, вся группа выгрузилась и направилась вниз по коридору.
– Она неплохо играет, эта ТгПринг, – сказал Маккой, когда они шли. – Но недостаточно хорошо. Никто не делает таких больших денег таким образом. Но, в любом случае, подумай о том, какое количество денег ей было необходимо, чтобы провернуть все эти грязные делишки, которые она описала тебе вчера. Она не могла заработать открыто такие деньги. Нет, на самом деле. – Маккой весело посмотрел на Спока. – У Меня есть мост на Земле, не купишь? Очень приятный вид на Бруклин.
На лице Спока отразилось смешанное выражение раздражения и гнева, хотя он быстро справился с ним.
– Боюсь, что моя логика становится не такой ясной там, где замешана ТгПринг.
– А почему должно быть иначе, ради всего святого? Ты зол не нее!
Если бы ты был в себе, то признал бы, что зол. В этом нет ничего дурного. Неприятности происходят как раз потому, что ты пытаешься скрыть этот факт от самого себя. Но я не собираюсь заниматься с тобой психоанализом, кроме как если это будет необходимо мне по должности.
Двери Комнаты Отдыха разъехались в стороны, пропуская их. Там никого не было, что являлось само по себе очень странным для этого времени дня. Харб Танцер вышел к ним, чтобы поприветствовать.
– Доктор, – сказал он, – я очистил помещение от посторонних, как вы и просили.
– Хорошо. Давайте-ка пройдем к маленькому танку, который имеет принтер. Харб подвел их к ЗД танку.
– Вы можете присесть, – сказал Маккой. – Распечатка займет некоторое время. Харб, теперь ты узнаешь, чем я тут занимался этой ночью.
– Это должно быть интересно, – сказал Харб. Маккой нахально сел на ручку кресла Сарэка.
– Мойра!
– Добрый день, доктор, – отозвался голос игрового компьютера.
– Сделай мне одолжение, распечатай то, что ты раздобыла сегодня ночью.
– Код полномочий, пожалуйста.
– Ох, ради бога, девочка, не начинай. Проверь мою голосовую модель.
– Код или ничего. Маккой вздохнул.
– Если бы кровь могла быть ценой за Адмиралтейство, правый Боже, мы бы заплатили ее сполна!
– Точно.
Принтер начал выбрасывать страницы.
– Когда я понял, что ТгПринг должна была достать деньги где-то еще и немалое количество, – продолжил Маккой, – я сел и начал думать, на что это она могла наложить лапу. Подарки тут же отпадают. Она не могла увеличить состояние, которое оставил ей Стонн, до таких размеров. Откуда это все? Затем кое-что пришло мне в голову. Что случится, когда Федерацию выкинут с Вулкана?
Присутствующие смотрели на него несколько непонимающе.
– Ну, нам всем придется уехать… – сказала Аманда, – Но граждане могут взять свою собственность с собой или продать ее. Собственность Федерации совсем другое дело. Она нам сдана в аренду по обычному торговому соглашению, и она возвращается вулканскому правительству, которое может с полным правом распорядиться ею как пожелает. Они не захотят оставить ее себе, особенно, квазизащитные инсталляторы. Они были бы разобраны, а территория использована на другие нужды. Да? Сарэк кивнул.
– Это было бы логично. И также логично предположить, что они были бы проданы, так как правительство будет искать возможность достать где бы то ни было деньги, чтобы залатать дыры в бюджете, которые возникнут при отделении от Федерации.
– Именно так. Ну, подумайте. Кто-то, кто хотел сделать деньги и знал, что закон об отделении будет принят, этот кто-то мог свободно обратиться к разным заинтересованным лицам, которые уже давно положили глаз на эти территории, и предложить им похлопотать насчет того, чтобы они были проданы им, а не кому-то другому. Если подумать над этим, то этот бизнесмен пошел бы и дал взятки официальным представителям правительства, чтобы те позаботились об этом. Деньги на взятки шли, конечно, из тех, которые заинтересованные лица заплатили ему, а остальные они могли свободно прикарманить себе как плату за дилерские услуги. Бизнес посредством взяточничества может быть очень доходным, так как Федерация имеет много собственности на Вулкане, и вся она пригодна для промышленной эксплуатации.
Глаза Сарэка были прикрыты, выражение лица менялось, он явно начинал злиться.
– Если бы даже промышленники знали, как используются их деньги, то есть на «рекламную кампанию» и пропаганду, которая ведет к тому, чтобы обеспечить отделение, то скорее бы всего они заплатили еще больше. Более чем достаточно для того, чтобы процесс мог идти своим чередом. И одна его сторона подпитывает другую. А тот, кто управляет всем этим из-за спин, может спокойно сколотить приличный капитал. Так же, как и чиновники правительства.
– Вы дадите мне что-нибудь из уже распечатанного, доктор? спросил Сарэк.
– С удовольствием. Вы отметите, что номера банковских счетов на своих местах, и все корпоративные и частные переводы денег отмечены Центральными Банковскими номерами, – заметил Маккой.
Сарэк рассматривал распечатку в изумлении.
– Доктор, «сумочные» форматы для кодов доступа к Центральным приемным компьютерам распечатаны здесь! – его лицо приобрело пепельнобледный оттенок. – И курковые коды для запуска сумочного процесса!
– Да, я так и думал, что вы узнаете их, – ответил Маккой. – Вы ведь создавали их, не так ли?
Сарэк качал головой.
– Как бы ни была интересна эта информация, но я хотел бы знать, каким образом вам удалось добраться до нее? Конфиденциальность этой системы не может быть нарушена. Нет путей взломать коды этой системы!
– Их и нет… только если, конечно, у вас нет там друга… – и Маккой выставил свой указательный палец вверх.
Харб выпучил на него глаза.
– Мойра? Ты заставил мою игровую машину забраться в чужие компьютеры и выкрасть информацию?
– Харб, Харб! Одолжить.
– Но вы не могли сделать этого, доктор, – сказал Спок расстроено.
– Я не говорю об этических аспектах, но это невозможно. Игровая машина не имеет выхода в сеть, не имеет доступов и кодов полномочий, которые вам были необходимы, не имеет…
– Спок, – перебил его Маккой, – есть одна вещь, которую этот компьютер имеет совершенно определенно. Личность. И ты знаешь, кто ее туда поместил.
Сарэк удивленно посмотрел на Спока.
– Я и не знал, что ты занимаешься программированием игровых машин.
Харб посмотрел сначала на Спока, затем на Сарэка.
– Я попросил его это сделать, сэр. Мне легче работать с машиной, у которой есть некоторая гибкость в ее программных возможностях.
Покрытие «личности» как раз дает это. У меня была здесь личностная программа, с которой было весело работать: генератор для споров, но он был несколько ограничен. Так, что я попросил Спока, чтобы он в свободное время добавил ему память и увеличил число ассоциативных связей.
Сарэк посмотрел на Спока.
– Ты превысил критическое число, не так ли? И машина…
– «Пробуждение» всегда было антропоморфизмом, – ответил Спок, защищаясь, – и в любом случае нет никаких доказательств…
– Дело в том, что компьютер, которому это было сделано, действует как живой, – сказал Джим. – Некоторые из них уже создали проблемы.
Например, то, как врет М5.
– Я никогда бы не сделала этого, – с укором сказал голос Мойры, и вы знаете это. Мои этические параметры очень строги.
– Значит, недостаточно строги, чтобы воспрепятствовать тебе позвонить в систему, которая должна быть закрыта прочнее чем Швейцарский банк, – ответил Джим. – Взломать ее и утащить оттуда кучу конфиденциального материала, который…
– Это было правым делом, – возразила Мойра. – Доктор Маккой объяснил мне ситуацию. Он старший офицер, капитан. Программа требует от меня подчинения приказам начальствующего офицера. Поэтому я попросила мостовые компьютеры наладить связь, а что касается сумочных кодов, так они присутствуют в разных измененных формах в моей программе, так как их создал Спок…
– На основе моих алгоритмов, – сказал Сарэк, продолжая рассматривать распечатки.
– Да, отец, они были лучшие и самые сложные из тех, что были под рукой. – Спок выглядел весьма смущенным.
– Что отец, что сын, – прокомментировал Маккой. – И компьютеры на корабле имеют больше силовых клеток решения вопросов, чем любые другие компьютеры, стационарные или передвижные. Они построены специально для этого. У принимающего компьютера не осталось и шанса.
Ну, Сарэк, подтверждает ли информация мои утверждения?
– Более чем, – ответил Сарэк, и добавляет кое-какие интересные подробности. – Он поднял один листок. – Причастность правительства.
– Шас, – сказал Маккой. – Да и некоторые другие у него на содержании: несколько членов вычеркивающей группы и один из членов Высшего Совета. Большая банка червей, не так ли?
– Такое определение не отражает и сотой доли этого, – отозвался Сарэк, передавая листки Аманде.
– Как обычно, – сказал Маккой, – Ксиа работает, и сама может позаботиться о себе. Здесь очень грозное оружие дается вам в руки.
Остается только один вопрос, вы собираетесь использовать его? Вы же не хотите, чтобы это выглядело как какая-нибудь операция Федерации по саботажу голосования за отделение.
– Нет, это совершенно не так, – сказал Сарэк, просматривая другую стопку распечаток. Маккой покачал головой.
– Нет, это определенно не так. Просто старый сельский доктор в поисках правды… – Маккой улыбнулся. – Хотя на этот раз, похоже, нашел ее больше, чем обычно.
Сарэк оторвался от бумаг.
– Должен сказать, – заметил он, – я впечатлен. Вы настоящий детектив, доктор.
– Все доктора – детективы.
– Т'Пау должна это увидеть, – заявил Сарэк, складывая печатные листы в одну стопку. – После этого… мы посмотрим. Я предложу ей послать копии виновным сторонам и дать им шанс выйти чистыми из этой истории. Что же касается правительственных чиновников… – он покачал головой. – К счастью, этих не так много. Но коррупция на этом уровне страшная вещь. Я должен увидеться с Т'Пау. – Он встал. – Я могу воспользоваться вашим транспортатором?
– Конечно. – Все встали, чтобы проводить его. Сарэк остановился в дверном проеме, когда двери открылись.
– Однако, капитан, сегодня днем вы выступаете, не так ли?
– Надеюсь, также хорошо, как Боунз.
– Я тоже надеюсь на это. – Сарэк приподнял в руке стопку бумаг. Знаете ли, существует вероятность, что даже это не сможет нам помочь.
– Нам? – переспросила Аманда невинным голосом.
Глаза Сарэка сузились.
– Интересное ощущение – быть снова частным лицом. Идем, жена, не нужно заставлять Т'Пау ждать.
* * *
– Номер восемнадцать, – сказал вулканец, который представлял выступающих. По каким-то причинам это был не Шас.– Меня зовут Джеймс Т. Кирк, – сказал Джим спокойно, – я имею ранг капитана Звездного Флота в Объединенной Федерации планет. По поводу рассматриваемого предложения я отвечаю: «нет».
Внутри него все дрожало… он чувствовал себя здесь гораздо хуже, чем на мостике, где он знал, какие и когда отдавать приказы, куда поворачиваться, что делать. О борьбе посредством слов он также имел понятие, но драться на этой арене ему было боязно. Ведь так много поставлено на карту.
– Я не совсем уверен, на какую тему необходимо говорить, – сказал он. – Есть несколько, которые привлекают меня. Это – исследовательская и чисто этическая. И, конечно, эмоциональная. – Он прошелся немного по сцене, стараясь расслабиться и выглядеть таким же спокойным, как казался во время своего выступления Маккой.
– Возможно, мне нужно начать вот с чего, – нарушил он, наконец, молчание. – В первый раз, когда я прилетел на эту планету, чтобы посетить свадьбу… Было шоком то, что меня здесь ожидало по прибытии, и некоторые из вас, кто знает обстоятельства дела, могут подумать, что я был счастлив поскорее убраться из этих мест. – По аудитории прокатился шумок, выражающий сдержанное удовольствие. Спок предупредил его, что касаться этой темы надо осторожно, ввиду ее деликатности. Но с другой стороны, ее никак нельзя, было обойти стороной.
– Это был, скорее всего, стыд, – сказал он. – я с нетерпением ждал возможности снова увидеть Вулкан. Эта планета – одна из первых, о которых узнает на Земле школьник, как о планете за пределами солнечной системы, сразу после миров Альфа-Центавра. Земляне воспринимают Вулкан, как соседа, даже больше, по некоторым причинам, чем жителей Таy Кита. Может быть, потому, что они больше похожи на нас. – Эта мысль позабавила его. – Вы наши соседи. Что такое двенадцать световых лет в этой огромной Галактике?
Он снова прошелся по сцене.
– Нам будет жаль потерять вас. Я думаю, что это нужно сказать прежде всего. Печаль – это, конечно, эмоция, и именно такая, которой каждый старается избегать. Нет возможности объяснить, что же именно в вас нам жалко терять. Некоторые из характеристик такого плана, возможно, вам не понравятся. Но я все же попытаюсь их изложить.
– У вас есть мужество, – сказал Джим. – Не эмоциональная добродетель, но.такое, которым мы можем восхищаться. Около сорока процентов занесения на карту этой части Галактики было сделано командами вулканцев в самом начале объединения с Федерацией. Пилоты, отправлявшиеся на крохотных корабликах в неизвестность потому, что изучение было логичной вещью. Но именно мужество привело первого «Отважного» к гибели несколько лет назад. Знаете ли вы, сколько людей в Федерации оплакивали этот корабль и его команду? Он был особенным.
Джим прошелся еще немного, поднял глаза и посмотрел в камеры, которые, как он знал, были именно там.
– Вы честны с нами, – продолжил он. – Это не означает, что вулканец не может лгать, но в большинстве своем вы не делаете этого.
Этого нельзя сказать ни о какой другой гуманоидной расе в Галактике. Я не буду сейчас затрагивать негуманоидные виды, так как многие из них, их структура или окружение определяют этику, и мы не компетентны судить о них. Мы ближе друг к другу и, по нашим суждениям, вы – народ чести… вы сохраняете вашу преданность и ваше слово. Вулканское обещание – одна из самых крепких вещей в мире. Большинство землян скорее поверят вулканцу, чем человеку с Земли, иногда вне зависимости от того, знают они его или нет. – Он печально улыбнулся. – О нас это тоже кое-что говорит. Я не согласен с теми, кто говорит, что вы не слишком хороши для нас. Конечно, у нас нет никакого желания подделываться под вулканцев или делать вас такими, как мы.
– Политика вашего правительства не всегда подтверждает эти слова, – прозвучал голос из зала.
– Да, – ответил Джим, – это так. Теоретически наше правительство действует с согласия народа. У нас не самая совершенная система управления, и мы знаем это: мы все еще ищем пути к совершенству. Хотя, очень может быть, что «совершенство» и «правительство» в этом мире, два взаимоисключающих понятия.
В зале началась небольшая суета. Очевидно, новость Маккоя, как бомба, взорвалась в информационных службах Вулкана.
– Извините. Возможно, мне нужно было сказать «в этой Вселенной».
В любом случае трудно разговаривать с правительством и трудно понять, почему оно делает то, что делает, так как оно состоит из большого количества людей. Задайте любому человеку в правительстве вопрос и вы тут же получите ответ, который будет отличаться от ответа на тот же вопрос у другого человека из эшелонов власти, – Он пожал плечами. Это одна из сложностей. Если вы спросите человека из народа, которым это правительство управляет, то можете услышать кое-что другое. Хотя я и состою на службе у Федерации, я один из тех, кем управляет правительство, я говорю, что вулканцы должны оставаться, по своей сущности, вулканцами.
– Так в этом-то и весь вопрос происходящего, – опять раздался голос из зала. Джим кивнул.
– Я согласен. Но все же мне нужно увидеть хоть какое-то свидетельство того, что мы не даем вам быть вулканцами. – Он посмотрел в зал с некоторым раздражением. – Я не думаю, что вы не знаете предела своих собственных сил. Возможно, те, кто чувствуют себя неудобно в нашем присутствии, нашли следующее объяснение: мы каким-то образом задерживаем ваше развитие. Но, подумайте, возможно ли это с такой старой и стабильной цивилизацией. Если вы озабочены тем, что Земля нестабильна и податлива, что не сможет вынести тесного контакта с Вулканом, то зачем мы вообще дискутируем на эту тему через сто восемьдесят лет после объединения.
Кстати, я сам являюсь хорошим примером ситуации… Уже долгое время я служу рядом с вулканцем в качестве первого офицера…
– Наполовину вулканцем, – произнес голос из публики.
– Я спрашивал себя, когда же услышу это, – сказал Джим, слабо улыбаясь. – Что это, по-вашему, значит? Это может относиться к генетике. Вы хотели сказать, что я в какой-то степени менее совершенен или менее правилен, чем вулканец, как полнокровный представитель вида?
Или я поддельный землянин? Бог ты мой, заприте скорее ваших дочерей.
В зале поднялся смех. Джим с усмешкой покачал головой.
– Если вы думаете именно так, то, должно быть, вы не очень хорошо знакомы с психологией собственного вида, потому, что мои наблюдения говорят о том, что землянин может быть даже больше вулканцем, чем сам вулканец. Ледяная логика, абсолютное совершенство, исполнение всего задуманного, отсутствие эмоций. Возможно, кто-то скажет, что это преувеличение. Очень немногие из вас настолько совершенные и подобающие вулканцы. – Джим гордо вскинул голову и сказал достаточно тихо. – Мой первый офицер имеет полное право на то, чтобы его принимали за того, кто он есть.
Я – живое доказательство того, какую дружбу может найти вулканец среди людей. Я не собираюсь утверждать, что эта дружба совершенна или когда-либо была таковой: было недопонимание и боль, но, к счастью, этого было не так много, Мой опыт общения с вулканцами в лице одного, с которым я работаю, показал мне ваше мужество, смышленость, добродетели потомка всех тех, кто на маленьких космических кораблях вместе с другими представителями Федерации покоряли просторы космоса.
А также мудрость, сострадание, открытость сознания. Я думал, что все это качества вулканцев. Мне будет очень жаль, если я ошибался.
– Ты не ошибся, – сказал кто-то из толпы собравшихся. – Но мы не одинаковы.
– Я знаю, – ответил Джим. – Также, как и мы. Последовало минутное молчание.
– Об этом я тоже хочу сказать, – продолжил Джим. – Для меня невозможно пройти мимо того факта, что если Вулкан отколется от Федерации, люди и вулканцы с крепкими связями на обеих планетах останутся между двух огней и, возможно, пострадают…
– Нужды многих…
– Перевешивают нужды меньшинства или одного, – закончил за слушателя Джим. – Да, я знал, что услышу это. Но у меня есть аргументы против такого заявления. Вы ведь телепаты! Вы можете залезть в мозги других и узнать, каковы их нужды… и насколько важными они кажутся изнутри. Количество – плохой аргумент. Подсчетом тел занимаются те, кто хочет снять с себя ответственность за ситуацию.
Джим покачал головой.
– Я говорю, что многие – это и есть один. Каждый сам по себе один, и без всех этих «одних» множества не будет никогда. Вы должны осознать, каждый в самом себе, что ты можешь стать тем, кто будет причинять боль многим: люди Земли, которые счастливо живут здесь со своими детьми, в мире с вами, и вынуждены будут оставить свои дома; вулканцы, посвятившие себя Звездному Флоту или Земле, которым придется решать – вернуться ли домой и оставить работу или остаться там, но быть изгнанниками, никогда больше не увидеть свою планету, Я надеюсь, что те, кого я так почитаю, внимательно выслушали то, что было сказано. Даже если это было сказано одним.
Сбоку от себя Джим заметил какое-то движение. Он повернулся и удивился тому, что Сарэк спешно поднимался на сцену. Он никогда не видел, чтобы Сарэк двигался настолько быстро.
– Экстренная ситуация, – обратился Сарэк к публике. – Я должен попросить капитана немедленно последовать за мной. Я прошу ассамблею о снисхождении и прошу о том, чтобы ему было разрешено закончить свое выступление завтра.
Сарэк схватил Джима за руку и потянул его к выходу, по дороге ворча что-то себе под нос.
– В чем дело? – спросил его Джим.
– Джим, – сказал Сарэк, не прекращая движения, – нам нужно спешить, Т'Пау умирает.
Глава 14
ВУЛКАН – 7
Он был в лаборатории, когда пришло сообщение, ошеломившее его. Он не привык получать твердые сообщения от кого бы то ни было, большинство из тех, с кем он имел дело, старались связаться с ним через компьютер, который был своеобразным полем его деятельности. Но вот он – тонкий кусочек хорошего пластика, скрепленный восковой печатью. Он встал, потянулся и открыл его. Прекрасным каллиграфическим почерком, который словно струился, пролагая себе путь на бумаге, было написано: «Пожалуйста, зайди в мой кабинет. Т'Пау».
Он чуть было не сел от удивления. «Чего она хочет от меня?» подумал он, тут же задаваясь другим вопросом: какое оскорбление он мог нанести. Она была Старейшей в доме, а он был самым младшим, конечно, за исключением молодого Силека, которому только что исполнилось пятьдесят. Он старательно перебирал в памяти последние события и не нашел, чему он обязан этим приглашением.
И тут до него дошло, что он стоит в лаборатории и задерживается с визитом, в то время как его первой обязанностью было послушание Главе дома. Он осмотрелся вокруг, ища что-нибудь из одежды, чтобы прикрыть свою тунику. Ничего подходящего не было. Он не стирал свою одежду уже два дня. Не простительно, конечно, но когда он работал над программой, то не ожидал никаких визитов, не выполнял ни каких общественных обязанностей…
Наконец он просто почистил одежду на себе, насколько смог и выбежал. Был прекрасный, яркий день, солнце ярко сияло над академией, вулканцы торопились по своим делам, как обычно. Он побежал по одной из дорожек, затем взял себя в руки и пошел более величественной походкой.
Было нелогично спешить: Т'Пау прекрасно знала, сколько времени займет прогулка до ее офиса из лаборатории. Но все же…
Он спешил. Прохожие оглядывались на него, когда он проходил мимо, но он игнорировал взгляды или, по крайней мере, делал вид, что игнорирует.
Ее офис располагался недалеко от объединенных библиотек, в простеньком домике, выглядящем как-то по-сельски, покрытом белой штукатуркой. Он задержался у двери, снова стал чиститься, а затем вошел.
Медленно он двинулся в приемную. Там сидела ассистентка, печатавшая что-то на компьютере.
– Сарэк, – сказал он, когда она подняла глаза.
– Я знаю, – ответила она. – Пожалуйста, входи, она ждет тебя.
Сарэк поклонился и медленно направился к двери в кабинет. Она отворилась.
Комната была простой, белизна стен была нарушена только в одном месте, где на стене висел бросающийся в глаза абстрактный гобелен.
Стол был чистым, на нем ничего не было, кроме компьютерной панели, на которой она работала, и пачки старых, пожелтевших листков, которые, казалось, были очень важны для нее. Она смотрела на листы. Когда он вошел, Т'Пау подняла глаза и встала, чтобы приветствовать его.
Это было очень учтиво с ее стороны, но вряд ли необходимо по отношению к нему, и Сарэк, оценив это, сделал ответный глубокий поклон в ее сторону.
– Мадам, – сказал он.
– Сарэк, – ответила она. – Рада твоему приходу. Я не видела тебя со времени посвящения.
Он кивнул. В свое время его удивило, когда она пришла на его посвящение в мужчины. В то утро он отправился в пески, сразился с лематьей и вернулся, чтобы поведать об этом. Это было много лет назад, но для него она была не менее прекрасна, чем тогда. Под туго сплетенными и перевязанными волосами ее лицо было жестоким, как у летающих хищников с малых гор, вкхенов, но в то же время холодным и мудрым, как и подобает Старейшей. «Сколько же ей лет?» – задался он вопросом, но тут же отбросил прочь эту мысль. Он мог бы узнать, если бы захотел. Но в данный момент ее темные глаза были направлены на него, и внимательность этого взгляда заставила его вздрогнуть. Он попытался обрести спокойствие. Он не сделал ничего плохого, а Т'Пау не лематья, и совершенно не похоже на то, что она может укусить его.
Он чуть было не сел от удивления. «Чего она хочет от меня?» подумал он, тут же задаваясь другим вопросом: какое оскорбление он мог нанести. Она была Старейшей в доме, а он был самым младшим, конечно, за исключением молодого Силека, которому только что исполнилось пятьдесят. Он старательно перебирал в памяти последние события и не нашел, чему он обязан этим приглашением.
И тут до него дошло, что он стоит в лаборатории и задерживается с визитом, в то время как его первой обязанностью было послушание Главе дома. Он осмотрелся вокруг, ища что-нибудь из одежды, чтобы прикрыть свою тунику. Ничего подходящего не было. Он не стирал свою одежду уже два дня. Не простительно, конечно, но когда он работал над программой, то не ожидал никаких визитов, не выполнял ни каких общественных обязанностей…
Наконец он просто почистил одежду на себе, насколько смог и выбежал. Был прекрасный, яркий день, солнце ярко сияло над академией, вулканцы торопились по своим делам, как обычно. Он побежал по одной из дорожек, затем взял себя в руки и пошел более величественной походкой.
Было нелогично спешить: Т'Пау прекрасно знала, сколько времени займет прогулка до ее офиса из лаборатории. Но все же…
Он спешил. Прохожие оглядывались на него, когда он проходил мимо, но он игнорировал взгляды или, по крайней мере, делал вид, что игнорирует.
Ее офис располагался недалеко от объединенных библиотек, в простеньком домике, выглядящем как-то по-сельски, покрытом белой штукатуркой. Он задержался у двери, снова стал чиститься, а затем вошел.
Медленно он двинулся в приемную. Там сидела ассистентка, печатавшая что-то на компьютере.
– Сарэк, – сказал он, когда она подняла глаза.
– Я знаю, – ответила она. – Пожалуйста, входи, она ждет тебя.
Сарэк поклонился и медленно направился к двери в кабинет. Она отворилась.
Комната была простой, белизна стен была нарушена только в одном месте, где на стене висел бросающийся в глаза абстрактный гобелен.
Стол был чистым, на нем ничего не было, кроме компьютерной панели, на которой она работала, и пачки старых, пожелтевших листков, которые, казалось, были очень важны для нее. Она смотрела на листы. Когда он вошел, Т'Пау подняла глаза и встала, чтобы приветствовать его.
Это было очень учтиво с ее стороны, но вряд ли необходимо по отношению к нему, и Сарэк, оценив это, сделал ответный глубокий поклон в ее сторону.
– Мадам, – сказал он.
– Сарэк, – ответила она. – Рада твоему приходу. Я не видела тебя со времени посвящения.
Он кивнул. В свое время его удивило, когда она пришла на его посвящение в мужчины. В то утро он отправился в пески, сразился с лематьей и вернулся, чтобы поведать об этом. Это было много лет назад, но для него она была не менее прекрасна, чем тогда. Под туго сплетенными и перевязанными волосами ее лицо было жестоким, как у летающих хищников с малых гор, вкхенов, но в то же время холодным и мудрым, как и подобает Старейшей. «Сколько же ей лет?» – задался он вопросом, но тут же отбросил прочь эту мысль. Он мог бы узнать, если бы захотел. Но в данный момент ее темные глаза были направлены на него, и внимательность этого взгляда заставила его вздрогнуть. Он попытался обрести спокойствие. Он не сделал ничего плохого, а Т'Пау не лематья, и совершенно не похоже на то, что она может укусить его.