Дункан Дэйв. Герой!

   — Я не могу тебя бросить! Вернуться и смотреть в глаза Мэви…
   — Нет, можешь! Должен! Если бы там, наверху, осталась я, а здесь, внизу, был бы Клинок, вы бы разделились, да?
   — Думаю, да.
   — Тогда иди! — визжала она. — Быстро! Он колебался.
   Фейрн в бешенстве топнула ногой и пошатнулась, потому что подвернула лодыжку.
   — Ох!
   Он подошел, чтобы поддержать ее, они встретились глазами и внезапно рассмеялись.
   — Дурочка! — сказал он. — Ну, пойдем вместе.
   — Пожалуйста, Ваун! Я могу идти, могу управлять торчем! У двоих в два раза больше шансов передать информацию! Прекрати свой говенный романтический идиотизм!
   Кто она такая, что бы упрекать его в романтическом идиотизме?
   — Ради Клинка, — уговаривала она. — Не нужно, чтобы он погиб зря.
   Она была, конечно, права. Ваун мог пройти напрямую, а так наверняка быстрее. У двоих в два раза больше шансов.
   — Ладно. Если увидишь, как я взлетел, забирайся вон на тот южный холм. Я вышлю туда торч за тобой.
   Она, наверное, попыталась изобразить улыбку, но то ли презрение, то ли боль превратили ее в гримасу.
   — Огромное спасибо! Вали!
   — Ты — дочь своей матери, Фейрн! Храбрая! Она невнятно рявкнула на него, развернулась и побрела прочь по гальке.
   Она было совершенно права, конечно. Ваун повернул на восток. Он заставил себя побежать и намеренно двинулся прямо в сторону ближайшей пары пиподов, ползавших и чирикавших у подножия соседнего холма. Он пробежал прямо между ними, но они не обратили на него внимания, хоть у него все внутри перевернулось. Нивел! Куилд! Рокер! Он спокойно пробежал мимо, и все стало проще. Их были сотни, но он обращал на них не больше внимания, чем на колючие кусты.
   Через некоторое время он почувствовал, что Джайенткиллер все еще болтается у него на плече. Ему нужно было отдать его Фейрн, хоть даже оружие с таким широким радиусом действия не способно защитить от целой рощи пиподов: они чертовски быстро перемещались.
   Он не пытался бежать на полной скорости. Даже неторопливая рысца давалась на каменистом грунте с трудом; вывихнутая лодыжка прикончила бы его. Еще одна проблема, которой не было у преследователей, поскольку их было много. Они, несомненно, вооружены, так что для победы будет достаточно того, чтобы хотя бы один из них выиграл гонку. Ваун снова задумался о том, насколько нечестным было состязание, и ярость наполнила его ноющие мускулы.
   Скоро ему пришлось еще больше замедлить бег. Ребра горели в груди, колено угрожало отказать.
   Черт их побери! Он выиграет гонку, даже если это будет стоить ему жизни!
   Это точно будет стоить жизни им.
   Об этом Ваун предпочитал не думать. Он принял решение, он должен с ним жить. Или с ним умереть. Если они возьмут его живым, они наверняка его убьют в этот раз. Теперь он не сможет жить в улье, Меченый или не меченый, он бы умер от позора.
   Интересно, как дела у Фейрн. Ее путь длиннее, и она всего лишь человек.
   Она в таком же плохом состоянии, как и он, но оказалась гораздо крепче, нежели он предполагал. Он никогда ее не понимал. Возможно, ее мотивы были беспорядочны, но в целеустремленности и напоре она недостатка не испытывала.
   Она знала, чего хочет, и добивалась этого — как «заяц» она была превосходна.
   Как соблазнительница, она была отвергнута, но только из-за событий, которые были вне ее власти. Не вмешайся Рокер, она бы легко добилась от Вауна того, чего ей было нужно.
   Когда Ваун исчез из поля зрения, у нее под рукой остался запасной герой.
   Теперь его похитили Судьба и Братство.
   Война! Потери! Потерян классный парень, Клинок.
   Несчастная рыжая. Если до нее не доберутся братья, то доберутся пиподы.
   Как он будет смотреть Мэви в глаза, если Фейрн погибнет в этой потасовке?
   В данный момент это, конечно, было очень гипотетическое предположение; вряд ли он когда-нибудь еще увидит Мэви.
   Солнце било прямо в глаза. Ваун еле шел. Наверное, он потерял много крови, а может, все силы отнимает боль. Интересно, что сейчас поддерживало его злость? Гордость? Скорее всего стыд — легко блистать среди рэндомов, но попытавшись сразиться с равными, он полностью провалился.
   Он уже давно миновал первую группу пиподов, теперь впереди показались следующие, так что он уже почти добрался до второй рощи. Это значит, что взлетная полоса близка. Он выиграет, даже если это будет стоить ему жизни…
   Ваун поплелся вверх на крутой холмик с каменистой вершиной, упал на колени и последнюю часть пути преодолел вниз головой. В конце концов он лег и пополз, задыхаясь и испытывая тошноту от боли в ребрах. Они болели так сильно, что другие болячки не чувствовались. Здесь ему нельзя лежать долго, иначе он уже никогда не встанет на ноги.
   Смотреть против солнца было сложно.
   Пиподы заполонили почти всю дорогу к полосе. И… проклятие!.. окружали ангар. Не меньше дюжины кустов, насколько он мог отсюда видеть. Значит, Фейрн пропала. Чувство вины ослабло, когда он увидел это. Он никак не мог провести Фейрн или Клинка здесь без генератора шумов.
   Так что все лежит на нем, и все его усилия спасти двух людей были бессмысленны. Он мог бы запросто уйти ночью из улья. И сам мог бы избежать всего этого! Его раны заболели сильнее, когда он задумался об этом. Братья рациональны, они не романтические идиоты — спасатели девочек.
   Он посмотрел на север. Пиподы, как мухи, роились повсюду.
   И среди них братья.
   По меньшей мере дюжина точек двигалась слишком быстро, чтобы быть пасущимися пиподами. Братья, пересекающие широкий плоский луг. Бегущие со всех ног. Им пока дальше, чем ему, но они движутся гораздо быстрее. Через несколько минут они будут… Джошуаль Кранц!
   Проиграл! Побежден!
   Прямо перед бегущими оставался последний подъем, и сверху они будут иметь прекрасный обзор ангара и взлетной полосы. Они легко смогут подстрелить его, когда он там появится. Или просто сжечь торчи. Они могут выиграть гонку, даже не добегая до финиша!
   Когда Братство заберется на гору, игра будет проиграна. Никаких поселений дикой расы поблизости не было.
   Проиграл!
   Вауну хотелось расплакаться. Чувство поражения. Он ненавидел себя за то, что предал улей, да, но еще более невыносима была мысль о том, что он подвел другую сторону из-за элементарной некомпетентности. Чувствовать себя дураком было куда неприятнее, чем чувствовать себя предателем. Холод пронизывал его кости, отчаяние — душу. Боль и истощение грызли его мозг, он чувствовал себя умирающим, коченеющим на обледенелых скалах Кохэба.
   Теперь у рэндомов не осталось надежды. Приближается Q-корабль, и когда он ударит, братья еще и пиподов спустят, усугубив хаос. Катастрофа.
   Аркадия была очень близко к Хайпорту.
   И в Аркадии водились пиподы — это вдвойне опасно.
   Чириканье!
   Ваун поднял с холодных камней голову и посмотрел вниз со склона. Пиподы.
   Много пиподов.
   Он вспомнил Нивела. Никому не нужный крестьянин-калека…
   Если бы Ваун мог как-нибудь увести пиподов подальше от ангара, то у Фейрн еще оставался шанс убежать.
   Он вздрогнул: вот уж действительно сумасшедшая идея.
   Самоубийственная идея. Он спровоцирует одного из пиподов, на него бросятся все остальные, а тут их сотни. Более того, они пойдут и на Фейрн также. Беспорядок подскажет братьям его местонахождение. Безумие.
   С другой стороны…
   Пиподы, похоже, без труда отличали рэндома от брата. Тот, что убил Нивела, пробежал мимо Вауна, сидящего в канаве, а это было за многие годы до того, как кто-то попытался их обучить. Если брат вдруг станет опасен… что тогда? Они набросятся на единственного брата и по-прежнему не будут обращать внимания на остальных? Конечно, это маловероятно. Если один из братьев — плохой, разве остальные хороши? Насколько они сообразительны?
   Это зависит от того, как много их на связи, — примерно так говорил Тэн.
   Ну, вокруг этого холма их больше, чем он видел за всю свою жизнь.
   И если брат и рэндом такие разные, то эти звери, может быть, тогда вообще не будут трогать рэндома.
   Неизвестно, но больше ему ничего не оставалось.
   — Фейрн! — прошептал он. — О, Фейрн! Надеюсь, это не испортит все хорошее, что я сделал, малышка. Если испортит, мне будет очень жаль. Если нет, тогда у тебя может появиться шанс.
   Ей теперь нечего терять.
   Он, превозмогая боль, встал на колени и уставился на ближайших пиподов. Он вспомнил крики Нивела, и по телу побежали мурашки. Он мысленно сделал для себя пометку: сохранить заряд в ружье для себя.
   Братья на севере уже почти пересекли луг. Нет смысла ждать, пока они начнут карабкаться вверх по склону.
   Если Нивелу хватило смелости, то хватит и ему.
   Ваун установил такую мощность Джайенткиллера, которая ослепляла человека на любом расстоянии, но при этом лишь обжигала, не нанося серьезных ран. Он сомневался, что это может повредить пиподам, но могло им досадить.
   Он попробовал на ближайшей паре: да, это им очень не понравилось. Они забились, будто бы он ударил их электрическим током, их челюсти, мандибулы и псевдоконечности бешено застучали и захрустели. Из ленивых собирателей камней они превратились в разъяренных дервишей, бегущих никуда — вращающихся на месте, не способных определить, откуда на них напали.
   Маловато будет. Ваун начал обстреливать рощу наугад.
   Чириканье!!!
   Они нашли его. Они пошли к нему, и установленный уровень мощности уже не мог их сдержать. Ваун едва успел переключиться, прежде чем дюжина взобралась на холмик. Он сжег их зеленым огнем. Они вспыхнули оранжевым. Некоторые покатились по склону вниз; большая часть осталась на месте, горя и потрескивая. Остальные продолжали приближаться со всех сторон. Ваун встал на колени, потом в полный рост, он стрелял почти без перерыва. Какие же они быстрые! Через несколько минут перед ним образовалась пылающая изгородь, что стало в некотором роде защитой, но они были достаточно догадливы — или достаточно многочисленны чтобы обходить ее.
   Скоро Ваун уже задыхался, кашлял и плакал в едком белом дыму. Жар горящих пиподов бессердечно вылизывал уже полученные им до этого ожоги. Он начал войну и был в самой ее гуще. Он начал задыхаться.
   Потом, во время короткой передышки, Ваун услышал далекую стрельбу. В клубах дыма он разглядел зеленые вспышки на севере и белые клубы, поднимающиеся в небо из голубого фарфора.
   Он громко засмеялся. Он сделал это! Он разбудил Великого Пипода и спустил его на Братство, как цепного пса!
   Кроме того, он сам был почти у него в зубах. Ваун поворачивался и стрелял, прыгал, а они все шли, пробивались к нему сквозь дым. Он окружил себя почти непрерывным кругом огня, и хоть орда пиподов все еще в ярости потрясала землю, она оставалась по ту сторону. Первые уже практически превратились в кучу горящего хвороста. И этого вроде бы хватило, чтобы приостановить остальных.
   Теперь Ваун мог минутку передохнуть — пока по крайней мере он не задохнется от дыма или не догорит огонь, или не закончится заряд в Джайенткиллере. Он посмотрел слезящимися глазами на шкалу. Оставалось двадцать процентов.
   О!
   Сколько он истратил лишь на то, чтобы завалить тоннель? Когда Джайенткиллер стоял на стойке, он был полностью заряжен?
   Нельзя забыть: нужно оставить достаточно, чтобы выбить себе мозги, прежде чем пиподы доберутся до него. Догадавшись, что когда он стоит в полный рост, его могут заметить сквозь дым в оптические приборы, Ваун опустился на колени и прислонился к валуну.
   — Чик-чирик!!! — верещали за баррикадой пиподы.
   В паузах между приступами кашля Ваун честил пиподов всеми известными ему ругательствами. Кровожадные сорняки! Проклятие планеты! Невозможно их выполоть, не устроив одновременную кампанию на всей планете, что никогда не осуществлялось и потребовало бы розысков всех до единого семян.
   На самом деле очень напоминает Братство.
   На севере было намного больше дыма и шла беспрерывная стрельба. Значит, братья не были окружены баррикадой, как он, и у них не было времени следить за взлетной полосой, даже если кто-нибудь из них был совсем рядом с ней.
   В двух местах огонь почти догорел. Ваун вскочил и сжег несколько пиподов, расширяя свою баррикаду.
   Осталось шестнадцать процентов.
   Дым поднимался. Ваун выхватывал из него глазами сотни бешено извивающихся пиподов вокруг своей крепости. Они не собирались сдаваться.
   Ваун посмотрел на восток. Фейрн? На полосе пиподов не было, насколько позволяли разглядеть слезы. Маленькая точка двигалась на западе от его месторасположения. Фейрн, ты где?
   Здесь! Это была она, крошечная фигурка бежала по полосе, и ни одного пипода в поле зрения! Но Боже, как далеко еще до ангара! Быстрее!
   Потом он услышал выстрел, увидел тонкую линию зеленого света, тянущуюся с северного горизонта до его груди.
   Падая, он подумал: «Черт возьми! Так я и не узнаю, чем все закончится».
   Это не больно, просто очень тяжело, как будто в легких растет огромный ком льда, странное чувство, будто паришь. Он даже не чувствует под собой камня. В глазах муть, но дыма вроде бы становится меньше.
   Вопрос остается открытым — успеет ли он умереть прежде, чем до него доберутся пиподы. На слух он не может отличить звуки стрельбы от пиподов. Он пытается нащупать Джайенткиллер, но не может нащупать свои руки.
   Быстрее, Фейрн, быстрее! Ты можешь сделать это, Фейрн! Убирайся отсюда.
   Позвони домой. Позвони своей мамочке. Позвони кому-нибудь. Ты станешь героиней, Фейрн. Спаси мир, Фейрн!
   Быстрее! Я хочу знать, что случится.
   Она уже должна быть там. Что она делает? Готовится к вылету? Пересчитывает пакеты со средством от воздушной болезни? Быстрее, Фейрн, быстрее! Я хочу знать.
   Боли нет, но в груди давит все сильнее. Ему кажется, будто он разваливается на куски. Холод, холод…
   Она сможет сделать это. Теперь на пути ни братьев, ни пиподов.
   Если это единственный улей. Должны быть и другие. Q-корабль приближается.
   Дым вьется, белый и едкий, щиплет глаза. Он моргает, пытается смотреть.
   Над ним склоняется брат. Дайс? Епископ? Может быть, просто мираж. Ваун не может разглядеть цвет рубашки.
   Он не может находиться здесь. Он не мог пробраться мимо пиподов.
   Ваун говорит:
   — Привет? — таким тихим шепотом, что сам себя не слышит.
   В легких нет воздуха. Одна кровь. Но брат его услышал. Он улыбается улыбкой Раджа.
   — Приближается помощь, брат! Держись! Мираж.
   — Мы спасем тебя, брат. Это голос Аббата или Приора?
   — Прости, — говорит Ваун, — прости, пожалуйста. Я был поврежден, ты знаешь. Я выращен не в улье, и к тому времени, когда я узнал, кто я на самом деле, я был клеймен преданностью не правильному улью. Я не хотел убивать тебя, брат.
   Кто-то берет его руку и трет ее. Ваун видит это, но не чувствует.
   — Все в порядке! — Похоже на Епископа. Уплывает в дыму; возвращается. Мы понимаем, брат Ваун. И это на самом деле не важно. Может быть, этот улей будет разрушен, но борьба на этом не закончится. В конце концов рэндомы проиграют. Слабые виды вымирают. Удачные прогрессируют и потом вымирают. Мы Главная Раса, и в конце концов мы возьмем верх.
   Что сделает Главная Раса с дикой расой, когда та лишится власти? Поместит их в заповедники или зоопарки? В концлагеря? Будет время от времени отравлять миллиард-другой газом? Какая нужна могила для миллиарда человек? Для десяти миллиардов?
   Скиц замолк. Тысячи планет замолчали, не могут найти друг друга.
   Ваун говорит:
   — Да, мы Главная Раса. Но когда мы добьемся всего, что мы будем делать тогда?
   Радж лишь улыбается и не отвечает.
   Жизнь — борьба.
   Потом страшный грохот — Ваун слышит его. Что рокочет вверху, темное и яркое на невинной голубизне неба? И проходит.
   — Торч! — говорит он. — Она сделала это! Мне это не снится, а?
   Аббат качает головой.
   — Не снится. Она сделала это. Но слушай! Ваун ничего не слышит, но чувствует, как дрожит земля.
   — Взрываются баки с горючим, — объясняет брат, печально улыбаясь. — Эта девушка-рэндом сожгла ангар! Не будет ни погони, ни эвакуации.
   Смело! Удачного тебе полета, подруга Фейрн. Скорее посылай морских пехотинцев! Скажи своей матери, что я, может быть, немного любил ее.
   Черт! Скажи ей, что я люблю ее и всегда любил.
   Вспышка. Земля вздымается, под его спиной твердый камень.
   — Это был «Суперогонь», — безмолвно говорит он и закрывает глаза. Ему хочется умереть прежде, чем до него доберутся пиподы, но когда он снова открывает глаза, смутная тень все еще нависает над ним.
   — Хочется понять, — говорит Епископ, — даже если ты вырос не в улье… Мы должны быть рациональны. Хочется понять, почему ты встал на сторону проигрывающих.
   — Они называли меня героем, а я никогда не был героем. Я всегда был всего лишь предателем.
   — Но мне кажется, что Патруль может в ближайшее время установить здесь памятник — герою.
   — Фейрн, ты хочешь сказать? Героине?
   — Нет, — улыбаясь говорит Радж. — И не Клинку. Есть победы и потери. В деталях все по-разному, но конец неизбежен. Тебе бы следовало это понимать.
   Герой может встать на сторону проигрывающих, но зачем это делать предателю?
   Если бы Ваун мог дышать, он сказал бы что-нибудь типа: «Жизнь — борьба и становление. Совершенство — проигрыш. Если бог нас любит, то не несмотря на наши недостатки, а благодаря им».
   Кто это сказал? Напоминает сентиментальную болтовню Тэма.
   И его брат никогда бы этого не понял.
   — Потому что я считал их людьми. Брат хмурится.
   — А. Это серьезная ошибка. Нас они людьми не считают!
   — Я считаю.
   — Конечно. Но ты никогда не сможешь играть за две команды. Если ты постараешься стоять посередине, ты получишь удары с обеих сторон.
   — Так всегда и было, — соглашается Ваун или согласился бы, если бы мог дышать.
   Братство — величайшее достижение человечества и величайшая глупость. Так, наверное, и должно быть — Homo erectus погибнет от рук собственного творения.
   — Сюда идут остальные, — говорит Епископ, — пора идти.
   Кровь хлещет у Вауна изо рта. Фанфары ревут у него в голове, небо темнеет, собираются братья. Радостно, что пиподы не доберутся до него. Так лучше. Он улыбается своим братьям на прощание, братья улыбаются ему в ответ улыбкой Раджа.
   Он не узнает, чем все закончится. Но он бы все равно не узнал. Это не закончится. Мир за миром Братство будет продолжать попытки, либо побеждая, либо проигрывая и начиная сначала. Жизнь — борьба. А эта будет продолжаться вечно, до самых дальних звезд.

ПРИЛОЖЕНИЕ А: ВРЕМЯ

   При скорости, равной одной трети скорое света, релятивистские эффекты незначительны, а задержка времени существенна. С точки зрения пассажиров, у Q-корабля уходит двенадцать лет на то, чтобы добраться от Авалона до Ульта — если пренебречь временем ускорения и торможения, которое добавляет несколько месяцев. Для наблюдателя, находящегося на Ульте, это восемь лет, а на Авалоне шестнадцать.
   Книга о космосе. (59-е издание, Кешеликс, 29302.)

ПРИЛОЖЕНИЕ Б: Q-корабли

   Самая замечательная черта 0-двигателя состоит в том, что его эксплуатационные качества практически не зависят от величины полезной нагрузки.
   Теоретически обычный Q-двигатель может двигать планету. Практически препятствия создаются радиацией и приливами, что можно проиллюстрировать, сравнив два типа Q-кораблей — камень и лодку.
   Несмотря на то что их обычно называют «камнями», межзвездные суда никогда не делались из материала каменных метеоритов, только из железоникелиевых.
   Астероиды этого типа представляют собой охлажденные ядра развалившихся планет.
   Изначально однородные, они выдолблены из крупных тел посредством мощных столкновений; во всех них есть повреждения и скрытые трещины. Чем больше камень, тем сильнее напряжение и больше повреждений.
   Из-за того, что Q-корабли работают на тяге, а не на толкании, они находятся в постоянной опасности развалиться на части. Сообщалось о кораблях, имеющих более десяти километров в диаметре, выдолбленных поколениями обитателей огромных металлических сыров. В прошлом отчаянные души предпринимали попытки переделать в корабли и более крупные космические тела, и их шедевры разламывались в слабых местах и поглощали сами себя. Напряжение сильнее всего во время ускорения и торможения, устав Патруля ограничивает приращение скорости камня половиной g.
   Патруль установил также абсолютный предел скорости камней — треть скорости света, а в определенных областях с повышенным содержанием пыли — еще меньше.
   Космос нигде не является идеальным вакуумом, поэтому существует опасность радиации. Даже в покое Q-двигатель пожирает рассеянные молекулы, а путешествуя на межзвездных скоростях, он сметает галактическую среду-газ, пыль и рассеянный кометный мусор. Материя разрывается бесконечным градиентом гравитации и превращается в излучение, часть которого избегает поглощения. В зависимости от скорости и природы среды в шаровой молнии, образующейся в результате, можно найти частоты от радиоволн до жесткого гамма-излучения. Гравитационное красное cмещение увеличивает длину волны, поэтому первые Q-корабли впервые были обнаружены там, где много лет ошибочно регистрировались квазары.
   Таким образом, передняя квазимасса не только обеспечивает двигатель корабля импульсом, но и защищает его от потенциально смертельного столкновения.
   Нескольких сотен метров железоникеля вполне достаточно для того, чтобы защитить экипаж, но сам камень коррелирует на молекулярном уровне, а в крайних случаях может даже плавиться. Главная причина, по которой Q-корабли не выдерживают долгих перелетов, заключается в том, что за годы напряжения при высоких температурах сам камень вытягивается. Одна из стандартных восстановительных процедур, осуществляемых Патрулем, — это поворот двигателя на 90 градусов, перераспределяющий напряжение по другой оси.
   Лодки, напротив, это суда с металлической обшивкой. Независимо от размеров они в миллионы раз легче своих старших братьев. Их небольшие размеры и высокий предел прочности на растяжение делают их менее подверженными приливному напряжению, и они могут безопасно двигаться с ускорением в десятки g. К сожалению, необходимости в таких диких ускорениях нет, поскольку лодки не могут приблизиться к межзвездным скоростям, не поджарив своих обитателей. Они ограничиваются работой в пределах одной планеты и играют некоторую роль в обслуживании межзвездных беспилотных станций…
   Подробное объяснение работы Q-двигателя требует анализа, основанного на гравитационных волнах. Проще про пусковые установки можно сказать, что они создают виртуальную массу, обладающую локализацией в пространстве, бесконечно малой протяженностью и не имеющую размеров. Q-корабль приводится в движение его стремлением упасть в дыру, постоянно возникающую перед ним и исчезающую, прежде чем корабль успевает до нее добраться. Патруль осуждает популярный термин «небесная морковка»…
   Если бы Q-двигатель создавал одну лишь временную квазимассу, он бы нарушал законы сохранения, но квазимасса не более возможна, чем магнитный монополь. Две виртуальные массы имеют противоположные знаки и могут быть представлены как квазиматерия и квазиантиматерия с суммарной нулевой псевдомассой. Так как и материя, и антиматерия приводят к одному и тому же гравитационному результату, обе тянут корабль в свою сторону.
   Пойманный между двух крутых гравитационных градиентов, каждый из которых определяет мнимый центр массы (МЦМ), камень тем не менее должен продолжать двигаться как одно тело, поэтому можно определить единственный эффективный центр массы (ЭЦМ). Корабль ускоряется или тормозит, перемещая пусковую установку в сторону или от ЭЦМ — что может не соответствовать остаточному центру массы (ОЦМ), даже если корабль движется с постоянной скоростью. В такие моменты тела, включая и человеческие тела, расположенные впереди ЭЦМ, ускоряются быстрее, чем корабль. Позади ЭЦМ мнимое гравитационное поле обращается, аналогично эйнштейновской гравитации и инерции. Мнимые гравитационные эффекты во время ускорения более сложны…
   Создающиеся квазимассы не столь велики, сколь принято считать. Обычно они располагаются примерно в пятнадцати километрах от корабля. Предположим, что диаметр корабля — пять километров Тогда масса типа Земли будет генерировать гравитационное поле почти в 20 000 g у носа — нечто чрезмерное — и чуть больше половины этого у кормы. Добавим эффекты кормовой квазимассы — и результирующего градиента гравитации будет достаточно, чтобы разрушить любое вообразимое вещество. Адекватной является квазимасса, эквивалентная небольшому астероиду. Q-корабль может приблизиться к планете, не создав ни катастрофы, ни ощутимого нарушения в океанических приливах. Надо помнить, что квазимассы не имеют размеров и, следовательно, создают сингулярности. В близлежащей зоне гравитационный градиент становится действительно бесконечным.
   Кормовая квазимасса не соответствует законам физики. Космическое пространство не бывает пустым, поэтому Q-корабль не может просто катиться, развив рабочую скорость. Переднюю сингулярность необходимо сохранить, чтобы предотвратить столкновение корабля с галактической средой, и таким образом без тормозного действия кормовой квазимассы Q-корабль может ускоряться неограниченно до релятивистских скоростей. Когда достигнута желаемая скорость, пусковая установка передвигается вперед до достижения равновесия притяжений, и среднее ускорение становится равным нулю. Для торможения, естественно, пусковая уcтановка передвигается еще дальше вперед.
   Камни созданы не для того, чтобы быть проворными; космос столь велик, что обычно их просто можно навести на цель и запустить. Любое значительное изменение курса на высокой скорости потребует смещения передней сингулярности относительно линии полета, подставляя таким образом сам корабль под удар межзвездной среды…
   Q-двигатель нельзя путать с псевдогравитацией, являющейся коротковолновым, низкоактивным полем, используемым в основном для того, чтобы сделать жизнь на корабле более удобной в то время, когда не работает Q-двигатель…
   (Там же)