Дворецкая Елизавета. Спящее золото. Книга 2: Стражи Медного леса

   – Глупый?– возмутилась Ингирид.– Сам ты глупый!
   – Верно,– быстро согласился Вигмар, пока она не передумала, и незаметно отступил к двери спального покоя.– Я очень глупый. Мне и родичи говорили…
   – Дочь конунга предлагает тебе свою руку, а ты боишься… Ты боишься!– напав на новую мысль, воодушевленно воскликнула Ингирид.– Боишься, что тебя опять будут гнать, как зайца! Наверное, до сих пор не опомнишься от страха, как убегал с Квиттинга! Наверное, ту женщину ты был не прочь прихватить с собой! Она для тебя достаточно хороша! Настоящая Хильд! А я, значит, нет!
   – Перестань, йомфру!– устало сказал Вигмар. От любого воспоминания о Стролингах он теперь ощущал усталость: слишком долго и напряженно о них думал и слишком мало полезного надумал в итоге.– Иди спать. У тебя будет хороший муж. А вне закона проще жить одному.
   – Мне все равно!– воскликнула Ингирид. Метнувшись к Вигмару, она положила руки ему на плечи и прижалась, стараясь разглядеть в темноте сеней лицо.– Я люблю тебя! Я хочу быть с тобой!
   В голосе ее слышалось что-то такое, от чего даже Вигмар… не то чтобы дрогнул, но усомнился. В этот миг Ингирид сама верила в то, о чем говорила. Любовь дочери конунга к чужеземному изгнаннику накануне войны оказалась бы достойна одной из самых ужасных и впечатляющих песен, а Ингирид очень хотела попасть в песнь. И песнь эта так хорошо складывалась в воображении, что девушка сама поверила в ее существование. Дурочка просто не умела понять, какая суровая жизненная основа лежит под звонкими строчками.
   А Вигмар умел. Он уже примерил на свои плечи кольчугу древнего героя и убедился, что для нынешних людей она тяжеловата. И даже не было стыдно: времена меняются, и человеческая доблесть меняется тоже. Он не хотел быть прославляем за то неимоверное количество бед, которые его «высокий дух» принесет окружающим. Поэтому несостоявшийся герой аккуратно снял руки Ингирид со своих плеч и отступил на шаг.
   – Не зови любовь, йомфру,– тихо и серьезно ответил он.– Боги задумали ее как проклятье – для тех, кто способен ее испытывать, не находится места на земле. Я знаю. Без нее проще жить. Делай то, что велит тебе отец, и ты еще будешь счастливой. А моего счастья здесь нет, и я буду искать его один.
   Не дожидаясь ответа, он шагнул в спальный покой и опустил засов. Не то чтобы он ждал, что отважная дева примется колотить кулаками в дверь, просто хотелось положить между ней и собой какую-то более прочную преграду. Он тоже верил в то, что сказал. Их с Рагной-Гейдой любовь – проклятие. Им с этой любовью нет места на земле, потому что понимают ее только они двое. Боги уже не раз указали на это: в своих родных местах любовь к Рагне-Гейде сделала Вигмара убийцей, а здесь, у раудов, одно воспоминание о ней чуть не погубило.
   Ингирид осталась одна в темных сенях. Возмущение угасло, а душой вновь овладели обида и жалость к себе. Своей необычностью Вигмар был интереснее и привлекательнее всех остальных, и его отказ связать с ней судьбу казался изменой. Но гневаться на него она почему-то не могла. В тех словах, которые квитт сказал о любви, крылась недосказанная тайна: он предостерегал ее от любви, а ей казалось, что какая-то прекрасная дорога к счастью закрыта для нее, как закрыта эта темная дверь.
   Вне закона! Дочь конунга – и чужеземный беглец-убийца… «Мне некуда тебя увезти…» По щекам Ингирид текли слезы, а перед глазами сиял пламенный меч валькирии. Если бы взмахнуть этим мечом и снести сразу все, весь этот глупый мир, полный дурацких запретов, обстоятельств, заставляющих отказывать себе в самых простых желаниях! Стать валькирией, для которой нет никаких запретов и которая сама выбирает себе возлюбленных, никого не спрашивая… Как Альвкара, которая увидела героя, сидящего на кургане, и полюбила его. Увидела – и полюбила. Это же так просто! Ну, и он ее, конечно, полюбил. Куда же деваться от судьбы?
   Ингирид неслышно всхлипнула и вытерла глаза рукавом. Образ пламенного меча помог: она взяла себя в руки и ощутила прилив злости на всех вокруг. И это было гораздо лучше печали, потому что печаль ослабляет, а злость делает сильнее. Гораздо сильнее! «Еще посмотрим, не выйдет ли из меня Хильд!» – с каким-то злым азартом подумала Ингирид, погрозила кулаком темной двери и пошла в женский покой. Она уже знала, кому первому снесет голову ее сияющий меч.
 
   Утро Бальдвига Окольничего началось с неожиданности: когда он проснулся, Вигмар уже сидел на краю лежанки, одетый и задумчивый.
   – Не думается ли тебе, что нам пора прощаться со всеми этими достойными людьми и ехать домой?– сказал он, встретив удивленный взгляд товарища.
   – За ночь ты успел с кем-нибудь подраться?– хрипло спросил Бальдвиг.
   Вигмар покачал головой. Его ночное свидание с Ингирид нельзя было назвать дракой, но оно навело на мысль, которая давно уже зрела: что ему совершенно нечего делать на тинге раудов.
   – Я не думал, что тебе скоро захочется домой. Поближе к родным местам,– с намеком сказал Бальдвиг.– Как там в твоей замечательной висе: плеском стали встретят скальда братья Бранда? Так?
   – Так.– Вигмар кивнул.– Но разве перед началом войны можно найти какие-то места получше родных?
   Бальдвиг сел на лежанке и внимательно посмотрел на Вигмара.
   – Знаешь, многие люди на твоем месте нанялись бы на службу к Ульвхедину ярлу,– осторожно начал он, словно шаг за шагом ступал по тонкому льду.– С таким вождем можно вернуться туда, где ты убил десять человек и ни за одного не заплатил виры. Ты смог бы отличиться… По правде сказать, многие люди боятся идти на Квиттинг. Многие помнят того великана, который сюда однажды приходил. Человек вроде тебя оказался бы очень полезен Ульвхедину ярлу. А уж он умеет платить за службу. Ты мог бы получить… твою Фрейю запястий ты точно смог бы получить. А может быть, и усадьбу ее отца в придачу.
   Вигмар усмехнулся. Почему-то это рассуждение показалось ему забавным. Даже Бальдвиг, лучший друг на сегодняшний день, надежный и умный человек, совершенно не понимал его.
   – Это был бы хороший способ отомстить, если бы я посватался, а мне отказали,– сказал Вигмар, не зная, как лучше объяснить.– Если не дают добром – бери силой и прославишься как герой. Но мне не нужна усадьба ее отца, мне нужна ее любовь. А если бы я явился с чужим ярлом разорять родные места, то получил бы усадьбу, но с надеждами на любовь пришлось бы распрощаться навсегда.
   Не желая продолжать разговор, Вигмар поднялся и вышел из спального покоя. Бальдвиг смотрел ему вслед и чувствовал, что мало чего понимает.
 
   Когда Эрнольв шел от колодца в дом, на ходу вытирая лицо рукавами рубахи (о полотенце он и дома вечно забывал, привыкнув, что мать или Свангерда держат его наготове), кто-то вдруг тронул его за локоть. Отняв рукав от лица, Эрнольв увидел Ингирид.
   – Пойдем.– Она повелительно кивнула в сторону.– Поговорим.
   Удивленный Эрнольв послушно последовал за ней. Он ждал криков, бури возмущения, но Ингирид держалась спокойно и даже величественно. Как видно, известие о собственном обручении так на нее подействовало, что она разом повзрослела. Но это были перемены к лучшему, и Эрнольв заинтересованно ждал продолжения.
   – Я согласна выйти за тебя,– объявила Ингирид, отведя его к углу конюшни, где никто их не услышал бы.– Но только при одном условии.
   Эрнольв двинул бровями, стараясь уяснить смысл ее слов. Новоявленная невеста говорила так, будто он вчера весь день стоял на коленях, умоляя ее о любви. Вот уж чего не было! Раньше, дома, Ингирид любила поддразнивать его мнимой влюбленностью в разных женщин: в Свангерду, в Эренгерду дочь Кольбейна, самую красивую девушку в Аскефьорде, даже в маленькую Сольвейг, но только не в себя саму. Молчаливо подразумевалось, что о ней «одноглазый урод» и мечтать не смеет.
   – Чего же ты хочешь?– спросил Эрнольв, поскольку Ингирид неприступно молчала и ждала его вопроса.
   – Я требую необычный свадебный дар,– гордо отчеканила дочь конунга.– Такой, что о нем будут долго рассказывать! Я хочу получить голову Стюрмира Метельного Великана!
   – Конунга квиттов!– Эрнольв по старой привычке протер глаза, хотя левый все равно ничего не видел. Ему тоже казалось, что происходящее – нелепый сон. Как видно, Ингирид владела способностью превращать даже будничный день в захватывающую сагу.– Это может случиться не так уж и скоро! А твои родичи желают справить нашу свадьбу в ближайшие дни. Я бы предпочел не торопиться… – добавил он, умолчав о надежде, что со временем боги пошлют для Ингирид другого жениха.
   – Это можно сделать сегодня!– надменно заявила она.– Незачем далеко ходить. Его корабль стоит на берегу, и я знаю где.
   – Корабль Стюрмира конунга?
   – Ну, да!– Ингирид отлично разыгрывала невозмутимость. Можно подумать, что в Островном проливе каждый день стоят корабли двух-трех чужеземных конунгов.– Его корабль носит на штевне рогатую волчью голову и называется «Рогатый Волк», не так ли?
   Эрнольв потрясенно кивнул. Лучший корабль Стюрмира, как и вообще все изделия знаменитого мастера Эгиля Угрюмого, был известен по всему Морскому Пути.
   – Возьми своих людей, отправляйся туда и привези мне его голову!– уверенно приказала Ингирид. Куда девалась легкомысленная девчонка – в нее словно дух Гудрун дочери Гьюки вселился, той самой, что погубила всю свою родню.
   – Послушай, Ингирид!– справившись с удивлением, Эрнольв взял ее за плечи. Ингирид оскорбленно дернулась, но он держал крепко.– Если это опять твои выдумки…
   – Это никакие не выдумки!– враждебно ответила Ингирид, подняв голову и глядя точно в здоровый глаз собеседника.– Он действительно там стоит и ждет, пока спадет противный ветер! Сама судьба привела его! И я не выйду за тебя, если ты мне не привезешь его голову! Прямо сейчас!
   Ингирид снова дернулась, и Эрнольв отпустил ее. Голова шла кругом, как бывало уже не раз за последние дни.
   Стюрмир конунг! Впервые в жизни Ингирид подала правильную мысль – если все это правда, конечно. Едва ли у Стюрмира с собой большая дружина. Убить его – и обезглавленными окажутся все квитты. Тут даже непримиримый Хродмар сын Кари не сможет обвинить его в недостатке верности и мужества. Да ну его к троллям – тогда вся война сложится для фьяллей гораздо легче, потому что как же квитты будут воевать без конунга? Тут и без раудов можно обойтись… Но только они от войны никуда не денутся, потому что конунг квиттов будет убит на их земле! Тогда и жениться необязательно!
   И едва сумбурный вихрь, гудящий в голове Эрнольва, принес эту мысль, как он сорвался с места и бросился к хозяйскому дому.
   – Стой!– Ингирид догнала жениха и вцепилась в локоть.– Никто из них не должен знать об этом! И поклянись, что не поедешь без меня! Я хочу сама все видеть!
   – Ладно, ладно!– Эрнольву было не до клятв. Отодрав от рукава пальцы невесты, он со всех ног кинулся одеваться.
 
   Войдя в сени большого дома, Ингирид успела заметить мелькнувший в переходе знакомый рыжий хвост из тринадцати косичек. И какая-то сила толкнула ее следом: распирало желание немедленно объяснить Вигмару, как он в ней ошибался.
   – Вигмар!– окликнула она.
   Квитт услышал, но не подал вида, надеясь, что дочь конунга не побежит догонять. После ночной беседы ему хотелось видеть Ингирид еще меньше, чем обычно. Потянув за медное кольцо, он открыл дверь одного из многочисленных малых покойчиков в доме Бьяртмара и уже шагнул за порог, когда знакомые тонкие пальцы крепко вцепились в его локоть.
   – А, дошел все-таки!– Сторвальд, хозяин покойчика, шагнул ему навстречу.– А я думал, без меня ты заблудишься… Э, да ты не один!
   – Я один!– поспешно ответил гость и обернулся к Ингирид: – О ветвь огня волны, чего еще ты от меня хочешь? Если нас увидят вместе, я не знаю, как буду оправдываться перед твоим женихом!
   – Нас никто не увидит!– Ингирид решительно втолкнула его в покойчик и шагнула следом.– А если у кого-то окажется слишком длинный язык, этот кто-то лишится не только волос!– ядовито добавила она, заметив Сторвальда.
   Впрочем, присутствие постороннего ее не смутило: из всего рода человеческого для героини будущих сказаний существовал только Вигмар.
   – Скоро ты узнаешь, как сильно ошибся!– горячо сказала Ингирид не без тайной мысли, что у него еще есть время передумать.– Я сумею отомстить за тебя получше, чем это сделал ты сам!
   – Отомстить, за меня?– Напрасно Вигмар думал, что дочери конунга уже нечем его удивить.– Меня никто не обижал! Я сам кого хочешь обижу.
   – А как же объявление вне закона? Не ты ли вчера жалел об этом? Так вот знай же: того, кто объявил тебя вне закона, сегодня к вечеру не будет в живых!
   – Кого?– Вигмар совершенно ничего не понимал.
   – Стюрмира конунга! Сегодня вечером мне подарят его голову!
   – Да где же ее возьмут?
   – Он не так уж далеко – напротив Виндсея, на берегу! Я потребовала его голову от Эрнольва, и он мне ее принесет! Будь спокоен! И тогда никто не скажет, что я – не Хильд!– с торжеством закончила Ингирид.– И я поеду с ним и покажу ему дорогу! Я сама хочу видеть, как свершится моя месть за тебя!
   На миг Вигмару показалось, что у него остановилось сердце. А потом силы вскипели ключом – откуда что взялось! Кто-то другой, не думая, не прикидывая и не рассуждая, приказал ему, крикнул в ухо: скорей!
   Одной рукой прихлопнув дверь покоя, другой он мгновенно зажал рот Ингирид и кивнул Сторвальду. Тот с проворством и готовностью, как будто они заранее обговорили все до мелочей, бросил ему какое-то полотенце, а сам откинул крышку сундука и выхватил целый ворох разноцветных ремней: узких и широких, с серебряными бляшками и бронзовыми цепочками. Ингирид пыталась визжать и вырываться, обнаружив удивительную для девушки силу, но против квиттинского оборотня и потомка эльденландских троллих ей было не выстоять. Через считанные мгновения она уже простерлась на лежанке Сторвальда, с концом полотенца во рту, опутанная ремнями по рукам и ногам.
 
   Затягивая поясной ремень, Эрнольв вдруг судорожно вздохнул и привалился к стене. Его охватила слабость, все силы ушли куда-то, как вода из разбитого кувшина. Даже голова закружилась, перед глазами вспыхнули огненные пятна.
   – Что с тобой?– Хрольв, один из его хирдманов, озабоченно тронул его за плечо.– Ты здоров?
   – Да,– с трудом разжав зубы, упрямо выдохнул Эрнольв.– Это так… Сейчас… Уже все.
   Действительно, внезапное нездоровье прошло, силы вернулись. Оправив пояс, он набросил на плечи плащ и устремился к дверям, на ходу возясь с застежкой. Появилось странное ощущение: как будто он тянет сеть, за второй конец которой держится кто-то другой. Не менее сильный.
   – И что теперь?– заинтересованно спросил Сторвальд, когда последний ремень был завязан.
   – Ты же хотел ей отомстить?– напомнил Вигмар.– Вот тебе отличный случай. Она очень хочет получить голову моего конунга, а я хочу, чтобы эта голова осталась у него на плечах. Решай быстро, с кем ты.
   – С тобой,– очень быстро решил Сторвальд.– Она меня опозорила, а ты дал возможность восстановить мою честь… когда сложил песнь похуже моей,– с ехидным удовольствием окончил он.
   Но Вигмар и не подумал обидеться.
   – Вот и славно. Тогда пошли. Ты знаешь, где этот троллиный Виндсей?
   – Вот я и говорю: без меня ты заблудишься!
 
   Держа на поводу оседланного коня, Эрнольв нетерпеливо оглядывался. Ингирид, которая обещала ждать во дворе, все не появлялась.
   – Хрольв, сходи к женскому покою, посмотри, не там ли она,– попросил он хирдмана.
   – Я схожу.– Тот кивнул.– Не беспокойся, ярл, ветер не даст им отплыть еще пару дней. Мы не упустим их, даже если пойдем пешком.
   Хирдман ушел, а Эрнольв остался ждать, притоптывая от нетерпения и беспокойно оглядываясь. Дрянная девчонка! Сама все затеяла, а теперь, когда дорого каждое мгновение, испарилась и тем грозит провалить все дело! Спешить следовало хотя бы потому, что его дружина (сорок человек) своими приготовлениями к отъезду не могла не возбудить любопытства. Вот-вот кто-нибудь спросит: «Куда это ты собрался, Эрнольв ярл? Не хочешь ли сбежать со свадебного пира? Ха-ха!» Эрнольв переминался с ноги на ногу, как будто у него в каждом башмаке было по горсти иголок, и старался взять себя в руки. Напрасно. В душе гудел сквозной ветер, и каждое мгновение он ждал, что головокружение вернется.
   Вигмар сын Хроара и конунгов скальд Сторвальд неспешно выехали за ворота, негромко беседуя и посмеиваясь.
   – Нет, Хильд нельзя назвать «кормилицей воронов»!– долетел до Эрнольва обрывок речи Сторвальда.– Она ведь каждую ночь оживляет убитых, так что воронам и волкам ничего не достается!
   – Ну, ты еще скажи, что конунга нельзя назвать «дарителем гривен», потому что от иного конунга за десять лет и пуговицы не дождешься, а не то что гривны!
   Хорошо им – только и забот, какой кеннинг выбрать. Эрнольв не увлекался сочинением стихов, а кеннинги надоели ему еще в Аскефьорде, где Хродмар, бывало, только ими и сыпал. Правда, это было давно. Да куда же она подевалась? Эрнольв оглянулся на дверь хозяйского дома, потом на отхожее место, куда вела тропинка, огибающая угол. Может, у юной валькирии от волнения схватило живот?
 
   Напротив Виндсея виднелось несколько вытащенных на берег кораблей, но Вигмару не пришлось колебаться: однажды он видел «Рогатого Волка» на Остром мысу и не мог его спутать ни с каким другим кораблем. На каменистой площадке под большим железным котлом горел костер, порывами морского ветра дым бросало из стороны в сторону. Вокруг сидели и прохаживались человек десять, столько же лежали на охапках веток и мха. Все свободное пространство корабля, насколько можно было разглядеть издалека, устилали тела спящих или дремлющих – да и что оставалось делать невольным гостям Островного пролива, кроме как отсыпаться впрок?
   Заметив двух всадников, пять или шесть человек двинулось им навстречу, держа наготове щиты. Вигмар и Сторвальд остановили коней, не доехав шагов десять до костра.
   – Чего вам нужно?– спросил один из квиттов.
   Вигмар напряженно скользнул глазами по лицам: слава Одину, никого знакомого. Нарваться на человека, знающего, что он сейчас вне закона, было бы последним делом.
   – Мне нужно видеть Стюрмира конунга,– ответил Вигмар.– Он здесь?
   Ответом послужило настороженное молчание. Хорошо хоть, не смеются,– значит, правда.
   – Кто ты такой и зачем тебе его видеть?– повторил квитт, стоящий впереди всех. Выговор утреннего гостя и тонкие косички за ушами уже рассказали, что перед ним соплеменник.
   Еще несколько человек спустились с корабля и присоединились к квиттам. По лицам было видно, что ничего хорошего они не ждут.
   – Мое имя вам дорого обойдется – дороже, чем стоит на самом деле,– ответил Вигмар. Называть свое имя сразу после того, как оно было провозглашено с Престола Закона, очень глупо. Допустим, дружине конунга нет дела до его отношений со Стролингами, но зачем зря дразнить волков?– Мне нужно сказать два слова Стюрмиру конунгу. При вас при всех.
   – Так и говори, если при всех,– сказал один из подошедших.
   Вигмар обернулся. Красноватое, обветренное лицо, пышные полуседые волосы, развеваемые ветром, суровые серые глаза – Метельный Великан, одним словом.
   – Да пошлют боги тебе побольше удачи, конунг!– ответил ему Вигмар.– Сегодня хороший день для тебя, если ты желаешь пасть в неравном бою прямо сейчас.
   – С кем?– быстро спросил Стюрмир конунг. Обликом он походил на великанов, но соображал значительно быстрее, чем племя камней.
   – Эрнольв ярл, родич Торбранда конунга, знает, что ты здесь. Он очень хочет добыть твою голову. И Ульвхедин ярл охотно ему поможет, если тот сам не справится. Вот и все, что я хотел тебе сказать. Дальше ты сам решишь, что тебе делать.
   – Погибнуть в битве – честь для всякого конунга, но я не хочу, чтобы это случилось сегодня,– сказал Стюрмир конунг.– Сталкивайте корабль!– крикнул он своим людям.– Через пролив нас не пускает Ньерд*, но мы может пойти обратно. Или этот фьялль уже снарядил корабль?
   – Корабля у него нет, но рауды найдут,– ответил Вигмар, которому предназначался вопрос.– Однако на море у вас больше надежды спастись. Вам ведь и раньше везло на море больше, чем фьяллям, верно?
   – Верно,– без улыбки сказал Стюрмир.– Про нашего тюленя и здесь знают?
   – Про него везде знают,– вступил в беседу Сторвальд.– И если кто-нибудь из твоих людей, конунг, расскажет мне подробности, я сложу об этом деле славную песню.
   – Ты скальд?– Стюрмир удивился.– Вот только скальда у меня с собой и нет!
   – Я поплыл бы с тобой, если бы ветер был попутный,– спокойно ответил Сторвальд.– Я еще не бывал в земле слэттов.
   Пока они беседовали, Вигмар отошел в сторону и встал на край скалистого обрыва. В лицо ему дул южный ветер, а под ногами плескалось море. Небо затянули серые тучи, а люди Стюрмира возились вокруг «Рогатого Волка» – так и казалось, что он остался один на один с Ньердом, богом движущихся стихий, почти во всех его воплощениях: ветром и волнами. Не хватало только огня…
   И тогда Вигмар поднял голову к небу и громко позвал:
   – Альвкара! Неистовая из рода альвов! Можешь смеяться, но я ничего не понимаю! Если ты покровительница раудов, зачем ты помогала мне? А если ты хочешь мне помочь, то сделай что-нибудь с этим ветром! Мне нужно не так уж много – только чтобы корабль перешел Островной пролив, и побыстрее!
   Вигмар не ждал от своей речи каких-то особых последствий. Просто когда у него выдавалось время вспомнить об Альвкаре, он действительно чувствовал недоумение. Почему она помогла ему? И не поможет ли еще?
   Ветер стих. На миг стало совсем тихо, так что Вигмар ощутил себя оглохшим: гул и свист сменился тишиной, как будто заложило уши. А потом потянуло северо-западным ветром: тем самым, который несся через Островной пролив к берегам слэттов.
   – Да ты еще и ветер умеешь заклинать!– послышался за спиной голос Стюрмира конунга.– Тебя, должно быть, послали боги!
   – Это верно,– согласился Вигмар, обернувшись.– Только я не знаю, куда и зачем они меня послали.
   – Ты здесь служишь кому-нибудь?
   – Нет. Скорее меня приютил один добрый человек, которому я недавно подарил три марки золота.
   – Ты поплывешь со мной?– полуутвердительно произнес Стюрмир.
   – Я бы сказал, что это мудрое решение,– вмешался Сторвальд.– Я вот собираюсь плыть с могучим Стюрмиром конунгом. И ему, и Хильмиру мои песни понравятся.
   – Ты поплывешь прямо отсюда?– даже Вигмара удивило это неожиданное решение.– Прямо так, в чем есть? Мне думалось, у тебя немало добра осталось в конунговой усадьбе… В том сундуке были не только цветные пояса?
   – Это неважно!– Сторвальд небрежно махнул рукой.– Думаю, твои добрые соплеменники дадут мне какую-нибудь рубашку, а я за это сочиню каждому из них по хвалебной песне. Это очень легко, надо только иметь сноровку. Как и во всем остальном!– Сторвальд подмигнул Вигмару косящим левым глазом.
   – А Бьяртмар?
   – Всего серебра и золота не выслужишь, а любоваться его безбородой мордой мне порядком надоело. Я уважаю могущество рун, но меня тошнит от «одалей»^[1], усеявших берег раудов гуще, чем морские камни. Кстати, о цветных ремнях – Ингирид ведь не станет молчать. Пожалуй, скажет, что мы с тобой ее обесчестили. Она себя не пожалеет ради мести, уж можешь быть уверен. А когда муж ее убедится, что это неправда, приставлять нам головы обратно будет уже поздно.
   – Так ты плывешь с нами?– снова спросил не склонный к долгим разговорам Стюрмир конунг.
   Вигмар медлил с ответом. Все это правда: и Ингирид не станет молчать, и плыть со своим конунгом гораздо лучше, чем оставаться у чужого. Но что-то не давало ему ответить согласием. Вернуться на Квиттинг нельзя. Отправиться к слэттам? А что он там забыл, в десятке морских переходов от Рагны-Гейды, от того единственного, что для него важно? Смутное чувство, что он оставил где-то здесь половину своего сердца, не давало сказать «да».
   – Я не слишком подходящий для тебя попутчик, конунг,– наконец ответил Вигмар.– Мне нечего делать у слэттов, а возвращаться к квиттам нельзя.
   – Почему?
   – Потому что я – вне закона.
   – За что?– прямо спросил Стюрмир.
   – За дело,– так же прямо ответил Вигмар.
   Несколько мгновений они смотрели в глаза друг другу. И почему-то Вигмар не ощущал ни особого почтения, ни трепета – это был просто человек, которому он мог помочь и помог. Должно быть, за последнее время квитт привык думать о себе как о чем-то отдельном от племени. Он остался сам по себе, человек лицом к лицу с огромным миром, и конунг квиттов для него не конунг.
   – Я там убил одного человека,– пояснил Вигмар ожидающему продолжения Стюрмиру.– И его родичи меня не простят. Даже ты, боюсь, не защитишь меня – я же не смогу все время держаться за край твоего плаща. Так что я пойду своей дорогой.
   – Жаль,– заметил Сторвальд.– А я уже мечтал, как мы с тобой на пару будем петь хвалебные песни.
   – Нет уж!– Вигмар наконец усмехнулся.– Я не умею петь хором. Вот уж чего я никогда не научусь делать.