— Если уж быть честными до конца, — с неохотой заметил Порнов, — то ты противоречишь сама себе. Помнишь, что ты сказала там, на шоссе, когда вот также пыталась сеять панику на корабле?!
— Никогда я не пыталась ничего сеять! — возмутилась принцесса. — Я лишь отражала объективную реальность, не более... И что же я там сказала?
— Что тебя, попадись ты в руки своим сестренкам, ожидает тюрьма! Согласись, это выгодная альтернатива мучительной смерти от лап этих ублюдков.
— Ты не совсем точно воспроизвел сказанное, — заметила Мич. — Тюрьма мне светит только в том случае, если сестрицы не сумеют подставить меня и уничтожить чужими руками; тех же монстров, например. Ну и кроме этого — для тебя шансов выжить вообще нет!
— Можно подумать, что здесь у меня их больше...
— Если ты хочешь посоревноваться в благородстве, — прищурилась Мич, — то ты уже проиграл. Как-никак я королевская дочь!
— Куда уж нам, — протянул Порнов с сарказмом. Однако в самом укромном местечке его души тихонько прозвенел колокольчик искренней радости.
Как бы ни мимолетно и неглубоко было это чувство, Мич выловила его из общего снисходительно-насмешливого тока мыслей.
— Ты, конечно, ждал от меня другого, — с досадой сказала она. — Я должна была с готовностью ухватиться за эту столь щедро протягиваемую соломинку. Мерси! Прибереги ее для себя, — тебе она гораздо нужнее.
— Но разве мы прилетели сюда не для того, чтобы потратить мои лишние жизни? — невинно осведомился Порнов.
Раньше бы и эта фраза, и тот тон, которым она была произнесена, обязательно бы возмутили Мич. Но сейчас она отреагировала на выпад Порнова неожиданно даже для нее самой; закусила губу и, наклонив голову, спрятала глаза за вуалью упавших на лицо волос. Пальцы ее рук сплелись; ногти глубоко вошли в кожу; всегда прямая спина ее сгорбилась. Плечи затряслись, и всхлип, длинный, разорванный, с судорожным втягиванием воздуха раздался в тишине кабины.
В подкорку Порнову остро вошло воспоминание: осень; холодно и грязно; воробей на кормушке у окна нахохлился, пытаясь согреться. Ежедневная кормежка по неведомым ему причинам все откладывалась и откладывалась; воробушек терпеливо ждал. Юный Порнов тогда поленился открыть запечатанное на зиму окно и, если не насыпать корма, то хотя бы убрать кормушку. Ветер с крупинками снега резал маленькое тельце воробья, но тот все надеялся на что-то; топорщил свои тонкие серые перышки и никак не улетал...
Порнов почувствовал, что и сам сейчас заревет.
«Этого еще не хватало!»
И чтобы что-то сделать, быстро вылез из своего кресла, уселся на пол у ног Мич и положил голову ей на колени; так часто делают собаки, когда хозяин в тоске и печали.
Горячая слеза спикировала сверху на его скулу; он еще крепче вдавил щеку в гладкую кожу ее ноги.
— Не плачь, — сказал он глухо. Жалость и нежность захлестывали его. — Ну что ты; я не хотел...
— Не пытайся меня жалеть, — пробилось сквозь слезы, — это не твое; это — наведенное. Мне стало так себя жалко. — Сейчас я приду в себя — и все пройдет...
— Глупости, — сказал он. — Ничего не пройдет; не надо ничему проходить; пусть все останется так.
— Я не могу жалеть себя вечно, — всхлипывала девушка.
— И не надо, — Порнов осторожно потерся небритой щекой о голень возле своего носа, — это я беру на себя...
— Если ты говоришь правду — зачем тогда ты сказал про «тратить жизни»?
— Будто я знаю... Словно за язык кто-то потянул.
— Наверное, это после того, как я тебя в замке подставила. Нет, нет, не возражай! Ты сам этого не осознаешь — но я могу читать подсознание. Может быть, ты и прав; я в тот момент почему-то решила, что тебе ничего не стоит отдать за меня жизнь... Тьфу, не то; не то чтобы ничего не стоит, а что ты поймешь меня и сам. В общем, это будет и твое решение.
— В общем-то, так все и произошло, — Порнов все не решался оторваться от ее коленки; возникла и стала оформляться легкая неловкость — они уже достаточно успокоились для этой позы. — Единственно только — я не успел все хорошо прочувствовать...
Тут Порнов почувствовал, как ее руки влекут его кверху; тело его перестало ему повиноваться; он безвольно подчинился. Блестящие мокрые глаза Мич горели колдовским огнем; он жег и плавил рассудок; Порнов мигом почувствовал себя беззащитно голым; право, это было очень неловкое чувство. И он бы отвел глаза — если бы во взоре Мич было еще что-либо, кроме мольбы и надежды.
— Скажи мне, что я не виновата, — прошептали ее губы. — Скажи, что я ошибаюсь...
— Ты не виновата, — сказал Порнов. — Верь мне — и я сделаю все, что ты хочешь.
И не успела Мич ничего сказать, как он быстро и нежно припал поцелуем к ее губам.
«Нельзя! — словно пожарный транспарант вспыхнул в голове Порнова. — Я не могу тебе этого позволить! Я принцесса...»
«Если нельзя, но очень хочется — то можно, — подумал в ответ Порнов, чувствуя, как раскрываются и тают такие твердые вначале девичьи губы. — Я люблю тебя!..»
— Нельзя! — уже вслух вскрикнула Мич и оттолкнув Порнова, выскочила из кресла.
— Почему? — кротко осведомился Порнов. — Никто же не видит!
— Не притворяйся более глупым, чем есть, — Мич стояла у пульта спиной к Порнову и делала вид, что разглядывает один из экранов. — Ты все понимаешь...
— Не понимаю и понимать не хочу, — ответил Порнов, испытывающий острейшее желание вновь обнять Мич.
— Не смей даже думать об этом, — предостерегла она, наконец повернувшись к нему лицом.
«Какая же ты все-таки красивая, — подумал Порнов. — Ты просто сводишь меня с ума; эти волшебные волосы, эти длинные ресницы, эти огромные глаза...»
— Ну, наверное, не больше, чем у циклопа, а? — нетерпеливо прервала его мысленную тираду Мич, проследовала мимо Порнова и забралась с ногами в кресло.
— Совести у тебя нет, — горестно вздохнул Порнов, страдая ускользающим мгновением, которое «остановись, ты прекрасно...»
— Совесть тут, мой верный друг...
«Вот даже как — друг...»
«Именно вот так — и не иначе».
— ...совершенно не причем. Есть такое понятие — достоинство принцессы — вот о нем здесь вполне уместно вспомнить.
— А что, вам, принцессам, нельзя целоваться?
— Нам, принцессам, надо думать о престоле, — ответствовала Мич, но Порнов не унимался:
— Насколько я помню, за оскорбление королевской особы действием полагается смертная казнь...
— Ты к чему это клонишь? — подозрительно осведомилась Мич.
— Только один поцелуй, — жарко дыша, Порнов вновь подбирался к ее ногам. — Потом делай со мной, что хочешь!
— Ну вот, ты опять только о себе думаешь!
— Хочу прожить все оставшиеся жизни так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы!
Эта порновская бравада неожиданно заставила Мич задуматься — и достаточно надолго.
— Хорошо, — сказала Мич наконец. Очевидно, она приняла какое-то важное решение; голос ее сильно изменился — стал ровным, нейтральным, почти безжизненным. — Я тебя поцелую. Потом. Если захочешь. Пообещай только, что выполнишь все, что я скажу.
— Обещаю, — не раздумывая, выпалил Порнов.
— Тогда садись в свое кресло и слушай. Сейчас мы отправляемся назад, в космопорт. Там ты высаживаешь меня и обратно по туннелю возвращаешься сюда. Здесь ты пережидаешь опасность — тебя монстры вряд ли учуют. Я же сдаюсь на милость сестриц.
— Ты с ума сошла! — в ужасе воскликнул Порнов. — Тебя убьют; ты же сама говорила!
— Мало ли что я говорила, — нарочито беззаботно сказала Мич. — Может, я тебя попугать хотела.
И как ножом отрезала:
— Любишь целоваться? Люби и саночки возить!
— Но не такой же ценой! — завопил Порнов. — Это обман; я не согласен!
— Слово не воробей, — Мич была непреклонна. — Заводи двигатель, а то сейчас наружу, к монстрам, выберусь. То-то обрадуются!
Порнов почернел лицом; замолчал, поднялся с колен, отряхнул штаны.
— Как скажешь, — сказал он. — Если ты так, то и я так...
Он забрался в кресло.
— Пристегнись, а то до срока шею сломаешь, — это для Мич.
— Ну-ка, отцепись! Я сам поведу, — это «медбрату».
И, наконец, ремроботам:
— Живо на борт, мать вашу!..
— Ты какой-то не такой, — грустно сказала Мич. — Как что не по тебе, так всех поубивать готов. Ну хочешь, я тебя сейчас в щечку чмокну? Безвозмездно; то есть даром?
— Не надо, — отрубил Порнов. — Утром деньги; вечером стулья.
— Совсем с ума сошел, — горестно отметила Мич. — «Медбратушка», он нас не поубивает, в таком-то состоянии?
— Ему полезно злиться; сейчас он из ста очков выбьет сто.
Порнов в чужой разговор не встревал: ждал выхода турбины на полные обороты. Требовательно загорелся красный сектор ограничения мощности; Порнов выжал сцепление.
Сумасшедший рывок. Тело Мич киселем потекло во впадины кресла; захрустели кости. Вой урагана раздался в узком подземном коридоре; ошметки глины из-под колес срикошетили от потолка; сверкнули быстро удаляющиеся задние габаритные огни.
Пару минут спустя в оседающих клубах сизого дыма промелькнули два черных диска.
После чего все стихло окончательно.
24. ПОД КОСМОПОРТОМ
25. ОБМАН
— Никогда я не пыталась ничего сеять! — возмутилась принцесса. — Я лишь отражала объективную реальность, не более... И что же я там сказала?
— Что тебя, попадись ты в руки своим сестренкам, ожидает тюрьма! Согласись, это выгодная альтернатива мучительной смерти от лап этих ублюдков.
— Ты не совсем точно воспроизвел сказанное, — заметила Мич. — Тюрьма мне светит только в том случае, если сестрицы не сумеют подставить меня и уничтожить чужими руками; тех же монстров, например. Ну и кроме этого — для тебя шансов выжить вообще нет!
— Можно подумать, что здесь у меня их больше...
— Если ты хочешь посоревноваться в благородстве, — прищурилась Мич, — то ты уже проиграл. Как-никак я королевская дочь!
— Куда уж нам, — протянул Порнов с сарказмом. Однако в самом укромном местечке его души тихонько прозвенел колокольчик искренней радости.
Как бы ни мимолетно и неглубоко было это чувство, Мич выловила его из общего снисходительно-насмешливого тока мыслей.
— Ты, конечно, ждал от меня другого, — с досадой сказала она. — Я должна была с готовностью ухватиться за эту столь щедро протягиваемую соломинку. Мерси! Прибереги ее для себя, — тебе она гораздо нужнее.
— Но разве мы прилетели сюда не для того, чтобы потратить мои лишние жизни? — невинно осведомился Порнов.
Раньше бы и эта фраза, и тот тон, которым она была произнесена, обязательно бы возмутили Мич. Но сейчас она отреагировала на выпад Порнова неожиданно даже для нее самой; закусила губу и, наклонив голову, спрятала глаза за вуалью упавших на лицо волос. Пальцы ее рук сплелись; ногти глубоко вошли в кожу; всегда прямая спина ее сгорбилась. Плечи затряслись, и всхлип, длинный, разорванный, с судорожным втягиванием воздуха раздался в тишине кабины.
В подкорку Порнову остро вошло воспоминание: осень; холодно и грязно; воробей на кормушке у окна нахохлился, пытаясь согреться. Ежедневная кормежка по неведомым ему причинам все откладывалась и откладывалась; воробушек терпеливо ждал. Юный Порнов тогда поленился открыть запечатанное на зиму окно и, если не насыпать корма, то хотя бы убрать кормушку. Ветер с крупинками снега резал маленькое тельце воробья, но тот все надеялся на что-то; топорщил свои тонкие серые перышки и никак не улетал...
Порнов почувствовал, что и сам сейчас заревет.
«Этого еще не хватало!»
И чтобы что-то сделать, быстро вылез из своего кресла, уселся на пол у ног Мич и положил голову ей на колени; так часто делают собаки, когда хозяин в тоске и печали.
Горячая слеза спикировала сверху на его скулу; он еще крепче вдавил щеку в гладкую кожу ее ноги.
— Не плачь, — сказал он глухо. Жалость и нежность захлестывали его. — Ну что ты; я не хотел...
— Не пытайся меня жалеть, — пробилось сквозь слезы, — это не твое; это — наведенное. Мне стало так себя жалко. — Сейчас я приду в себя — и все пройдет...
— Глупости, — сказал он. — Ничего не пройдет; не надо ничему проходить; пусть все останется так.
— Я не могу жалеть себя вечно, — всхлипывала девушка.
— И не надо, — Порнов осторожно потерся небритой щекой о голень возле своего носа, — это я беру на себя...
— Если ты говоришь правду — зачем тогда ты сказал про «тратить жизни»?
— Будто я знаю... Словно за язык кто-то потянул.
— Наверное, это после того, как я тебя в замке подставила. Нет, нет, не возражай! Ты сам этого не осознаешь — но я могу читать подсознание. Может быть, ты и прав; я в тот момент почему-то решила, что тебе ничего не стоит отдать за меня жизнь... Тьфу, не то; не то чтобы ничего не стоит, а что ты поймешь меня и сам. В общем, это будет и твое решение.
— В общем-то, так все и произошло, — Порнов все не решался оторваться от ее коленки; возникла и стала оформляться легкая неловкость — они уже достаточно успокоились для этой позы. — Единственно только — я не успел все хорошо прочувствовать...
Тут Порнов почувствовал, как ее руки влекут его кверху; тело его перестало ему повиноваться; он безвольно подчинился. Блестящие мокрые глаза Мич горели колдовским огнем; он жег и плавил рассудок; Порнов мигом почувствовал себя беззащитно голым; право, это было очень неловкое чувство. И он бы отвел глаза — если бы во взоре Мич было еще что-либо, кроме мольбы и надежды.
— Скажи мне, что я не виновата, — прошептали ее губы. — Скажи, что я ошибаюсь...
— Ты не виновата, — сказал Порнов. — Верь мне — и я сделаю все, что ты хочешь.
И не успела Мич ничего сказать, как он быстро и нежно припал поцелуем к ее губам.
«Нельзя! — словно пожарный транспарант вспыхнул в голове Порнова. — Я не могу тебе этого позволить! Я принцесса...»
«Если нельзя, но очень хочется — то можно, — подумал в ответ Порнов, чувствуя, как раскрываются и тают такие твердые вначале девичьи губы. — Я люблю тебя!..»
— Нельзя! — уже вслух вскрикнула Мич и оттолкнув Порнова, выскочила из кресла.
— Почему? — кротко осведомился Порнов. — Никто же не видит!
— Не притворяйся более глупым, чем есть, — Мич стояла у пульта спиной к Порнову и делала вид, что разглядывает один из экранов. — Ты все понимаешь...
— Не понимаю и понимать не хочу, — ответил Порнов, испытывающий острейшее желание вновь обнять Мич.
— Не смей даже думать об этом, — предостерегла она, наконец повернувшись к нему лицом.
«Какая же ты все-таки красивая, — подумал Порнов. — Ты просто сводишь меня с ума; эти волшебные волосы, эти длинные ресницы, эти огромные глаза...»
— Ну, наверное, не больше, чем у циклопа, а? — нетерпеливо прервала его мысленную тираду Мич, проследовала мимо Порнова и забралась с ногами в кресло.
— Совести у тебя нет, — горестно вздохнул Порнов, страдая ускользающим мгновением, которое «остановись, ты прекрасно...»
— Совесть тут, мой верный друг...
«Вот даже как — друг...»
«Именно вот так — и не иначе».
— ...совершенно не причем. Есть такое понятие — достоинство принцессы — вот о нем здесь вполне уместно вспомнить.
— А что, вам, принцессам, нельзя целоваться?
— Нам, принцессам, надо думать о престоле, — ответствовала Мич, но Порнов не унимался:
— Насколько я помню, за оскорбление королевской особы действием полагается смертная казнь...
— Ты к чему это клонишь? — подозрительно осведомилась Мич.
— Только один поцелуй, — жарко дыша, Порнов вновь подбирался к ее ногам. — Потом делай со мной, что хочешь!
— Ну вот, ты опять только о себе думаешь!
— Хочу прожить все оставшиеся жизни так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы!
Эта порновская бравада неожиданно заставила Мич задуматься — и достаточно надолго.
— Хорошо, — сказала Мич наконец. Очевидно, она приняла какое-то важное решение; голос ее сильно изменился — стал ровным, нейтральным, почти безжизненным. — Я тебя поцелую. Потом. Если захочешь. Пообещай только, что выполнишь все, что я скажу.
— Обещаю, — не раздумывая, выпалил Порнов.
— Тогда садись в свое кресло и слушай. Сейчас мы отправляемся назад, в космопорт. Там ты высаживаешь меня и обратно по туннелю возвращаешься сюда. Здесь ты пережидаешь опасность — тебя монстры вряд ли учуют. Я же сдаюсь на милость сестриц.
— Ты с ума сошла! — в ужасе воскликнул Порнов. — Тебя убьют; ты же сама говорила!
— Мало ли что я говорила, — нарочито беззаботно сказала Мич. — Может, я тебя попугать хотела.
И как ножом отрезала:
— Любишь целоваться? Люби и саночки возить!
— Но не такой же ценой! — завопил Порнов. — Это обман; я не согласен!
— Слово не воробей, — Мич была непреклонна. — Заводи двигатель, а то сейчас наружу, к монстрам, выберусь. То-то обрадуются!
Порнов почернел лицом; замолчал, поднялся с колен, отряхнул штаны.
— Как скажешь, — сказал он. — Если ты так, то и я так...
Он забрался в кресло.
— Пристегнись, а то до срока шею сломаешь, — это для Мич.
— Ну-ка, отцепись! Я сам поведу, — это «медбрату».
И, наконец, ремроботам:
— Живо на борт, мать вашу!..
— Ты какой-то не такой, — грустно сказала Мич. — Как что не по тебе, так всех поубивать готов. Ну хочешь, я тебя сейчас в щечку чмокну? Безвозмездно; то есть даром?
— Не надо, — отрубил Порнов. — Утром деньги; вечером стулья.
— Совсем с ума сошел, — горестно отметила Мич. — «Медбратушка», он нас не поубивает, в таком-то состоянии?
— Ему полезно злиться; сейчас он из ста очков выбьет сто.
Порнов в чужой разговор не встревал: ждал выхода турбины на полные обороты. Требовательно загорелся красный сектор ограничения мощности; Порнов выжал сцепление.
Сумасшедший рывок. Тело Мич киселем потекло во впадины кресла; захрустели кости. Вой урагана раздался в узком подземном коридоре; ошметки глины из-под колес срикошетили от потолка; сверкнули быстро удаляющиеся задние габаритные огни.
Пару минут спустя в оседающих клубах сизого дыма промелькнули два черных диска.
После чего все стихло окончательно.
24. ПОД КОСМОПОРТОМ
Большая часть обратного пути прошла в тягостном молчании.
Наконец Порнов не выдержал:
— Держусь за руль, как дурак, — сказал он как бы самому себе. — Туннель прямой, как ружейный ствол; тут и «медбрат» справится.
Мич тем временем, наоборот, успела насупиться: все-таки она королевская дочь, и негоже кому ни попало... и вообще!
— Прибываем через полчаса, — оповестил присутствующих Порнов, передавая управление «медбрату». — Пойду в грузовой отсек, разомнусь.
Если бы Мич не была так уязвлена, последние слова Порнова могли бы ее насторожить. В том, что этого не произошло, было виновато лишь ее перевозбужденное состояние. Хитрый, когда надо, Порнов рассчитывал именно на это.
Оставив Мич одну, он через люк пробрался в грузовой салон. Черный металлический ящик «медбрата», толстой кишкой проводов прикованный к бортовому распределительному щиту, издал: «Равнение на-лево!»; пара ремроботов порскнула навстречу.
— «Медбрат», живо в космопорт одну пару роботов, — Порнов брал быка за рога. — Пока мы туда едем, пусть выберутся наружу и скрытно снимут карту местности; чтоб к нашему прибытию была готова! Всем остальным готовиться к торжественным проводам нашего общего друга и соратника. Ставлю задачу...
Через пять минут в отсеке уже воцарилась суматошная атмосфера то ли субботника, то ли аврала. Один из роботов резал дюймовую трубу на тонкие кольца и клепал из них металлические цепи; другой приваривал к трубе потолще треугольные крылышки оперения. «Медбрат» занимался умственным трудом: пытался приспособить взрывчатку для горных работ под твердотопливный ускоритель. Едкая смесь озона и аммиака заставляла Порнова регулярно прикладываться к кислородному вентилю. Едва отдышавшись, он вновь принимался бегать по отсеку и кипятиться:
— Что, неужели ничего посолидней нельзя изготовить?! Ну если не протонную пушку, то хотя бы метатель антиматерии... Ну если не антиматерии, то хотя бы шариковых молний!
— И шариковых молний — нельзя, — в который раз отрезвлял зарвавшегося милитариста «медбрат». — Единственный толковый метатель, который может получиться из имеющихся в наличии материалов — это метатель дерьма. Настоятельно рекомендую: очень деморализует противника! А если серьезно — максимум, что можно выжать — напалм и дымовые шашки.
— Ну пускай хоть дымовые шашки, — сдавался Порнов; однако через пару минут шатания по грузовому отсеку и пинания обрезков труб вновь начинал приставать к «медбрату» с очередным «ну неужели?..»
За работой полчаса пролетели как одна минута; времени еще даже не хватило. Порнов оставил свой металлургический цех на «медбрата» и отправился проведать принцессу.
Та соорудила себе посреди кабины огромное, в рост человека, зеркало в палисандровой оправе и, раздевшись догола, тщательно исследовала свое тело.
Порнов деликатно кашлянул.
Мич невозмутимо продолжала вглядываться в зеркало; разве что слегка повернулась, закрывая от Порнова отражение своего фасада.
— Подъезжаем, — поборов смущение, заявил Порнов. — Какие будут дальнейшие указания?
— Смотри-ка, как ты заговорил! — удивилась Мич. В голосе ее уже не было раздражения; но и возникшая на короткое время чувственная связь с Порновым также исчезла без следа. — Случилось что-то?!
— Нет, ничего, — Порнов постарался, чтобы это прозвучало как можно искреннее. — Просто я подумал, что не стоит устраивать напоследок друг другу разные там сцены...
По загорелой коже Мич заходила невидимая кисточка, оставляя за собой полосы блестящей желтой мази. Запахи летнего луга — чистый клевер — напоили воздух кабины. Девушка принялась втирать мазь в тело; верхний слой кожи становился прозрачно-янтарным, словно кожурка у переспелого яблока.
— Потрите спинку; чего вам стоит, — сказала она как бы в никуда.
— Неудобно, — замялся Порнов; видя такое поведение Мич, он уже страдал от своей недавней несдержанности и на чем свет стоит проклинал свой вспыльчивый характер.
— Неудобно штаны через голову снимать, — Мич чувствовала его состояние, но продолжала играть выбранную роль; старалась окончательно развеять остатки чего-то большего, чем чувство взаимной приязни. — Или боишься руки испачкать?
Порнов не боялся испачкать руки, — он боялся не сдержаться вновь.
Он так и сказал об этом принцессе.
— Ты, Порнов, глупый, — ласково, но холодно заметила Мич. — Что ты возомнил? Что я, королевская дочь, ради тебя брошу все на свете?! Отца, мать, — я уж не говорю о королевском дворце. Ведь самый последний изгой будет иметь тогда больше прав, чем я. Неужели ты этого хочешь?! Между нами — пропасть; ее имя — закон чистоты королевской крови.
— Не верю я вам, Ваше Высочество, — с наглостью смертника проговорил Порнов. — Не могу я быть Вам безразличен, после всего, что для вас сделал! Не-ве-рю!
— Я тебе очень признательна, — согласилась Мич, облачаясь в золотой хитон. — Но ты же видишь, я — банкрот; я не в силах платить по выданным векселям. Будь судьба к нам более милостива, я бы смогла тебя отблагодарить как-то иначе. Сейчас же я могу предложить одну плату за твое мужество — возможность спастись.
Видимо, здесь Мич ожидала от Порнова взрыва сарказма типа «Вот спасибо!», «Благодарю покорно!» и прочее. К ее удивлению, Порнов воспринял ее слова как само собой разумеющееся. Если он и возмутился, то совсем по другому поводу.
— Что значит — не в силах платить?! — сказал он. — Ты не в силах меня поцеловать?!
— Ах, это...
Порнов приблизился к Мич, слегка обнял за пояс и жадно припал губами к ее рту. Ему еще никогда не приходилось целоваться с мраморными скульптурами: холодный и мертвый камень губ принцессы не смогло бы отогреть никакое солнце.
— В расчете? — осведомилась Мич, взбираясь на золотые же туфельки.
— В расчете, — удовлетворенно сказал Порнов, незаметно высвобождая пальцы из складок ее хитона.
Ой, не нравилось Мич это его поведение; но не было уже ни нервов, ни сил разбираться в тонкостях порновских настроений; и себя-то саму приходилось все время затягивать в узду чисто рационального поведения; в общем, не до Порнова ей сейчас было.
— Далеко до космопорта? — спросила Мич. Она была полностью готова; таких крутых дам Порнову видеть еще не доводилось. Даже пылинка на облегающем прекрасную фигурку хитоне выглядела на миллион; во сколько же можно было оценить все остальное?
— Уже, — сказал Порнов, любуясь ею. — Находимся рядом с одним из капониров; если пробить земляную перемычку, можно выйти через него.
— Прикажи роботам сделать приличную дорогу до капонира, — вяло попросила Мич. — Очень охота в таких шикарных туфлях по грязи шагать...
Посидели. Помолчали. Мич думала о чем-то своем. Порнов смотрел на нее.
Появился ремонтник и доложил о том, что супербетон схватился; дорожка в капонир готова.
Мич поднялась; Порнов вскочил тоже.
— Провожать не надо, — приказала Мич. — Сразу же уезжай. Помни — ты дал слово. Пусть ты не принц, но... не заставляй меня думать о тебе плохо. Чао!
Она мотнула челкой и исчезла; только каблучки простучали снаружи.
Порнов потянулся в кресле — и вдруг сильным рывком пододвинул себя к пульту. Маска уныния и вселенской скорби упала с его лица; спокойствие и сосредоточенность были на нем. Черный пояс готовился к бою.
На телеэкране ближнего обзора виднелась фигура Мич. Луч прожектора дробился на ее платье сотней солнечных зайчиков, прыгающих по мрачным сводам подземелья. Вот они разом исчезли; Мич скрылась в боковом проеме.
— Надо было воткнуть пару камер в капонир, — сказал Порнов.
— Вдруг заметила бы? — парировал «медбрат». — Хватит и «клопа».
— Заряды установили?
— Сразу, как приехали.
— Что наверху?
— Тихо. Карта будет минут через пять.
— Черт, не опоздать бы. Включи «клопа».
— Все идет по плану.
Послышалось учащенное дыхание Мич; как она ни старалась сохранять самообладание, волнение все же вырывалось наружу.
— Как думаешь, не заметит?!
— Вас бы на эшафот вели, вы бы на многое обращали внимание?!
— И то...
Стук каблучков стих; слабый шум ветра послышался из динамика.
Неожиданно все скрылась за страшным треском; вой и хрипение динамика были так сильны, что Порнов поморщился.
— Широкополосные помехи по всем направлениям, — прокомментировал «медбрат». — Настоящая радиоэлектронная война; теперь ее фиг запеленгуешь. Дорого бы я дал за то, чтобы узнать, как она это делает.
— Не болтай; лучше с помехой разберись, — посоветовал Порнов.
«Медбрат» проявил максимум смекалки и уменьшил хрип в динамике до шума сильного прибоя. Порнов изо всех вслушивался в этот мерный рокот, пока не уловил:
— ...что значит — «никаких условий»?! Если ты не можешь гарантировать мне даже это, о чем мы вообще можем говорить?
— У тебя десять лет поражения в правах! Это если не считать оставшегося срока тюрьмы, плюс — за побег!
— И это ты мне говоришь; ты, которая подсунула мне этот дурацкий кубок с ядом!..
— Лучше заткнись, сестренка; слушай сюда! Ты хорошо спряталась, не спорю. Но какие бы патлы ты не отрастила — ты не могла бы вызвать меня из-за космопорта. Я уже отдала приказ оцепить его. Кончай качать права и выходи; тебе некуда деваться!
— Это тебе некуда деваться, глупенькая! Торчать тебе в этом захолустье еще год; фиг ты меня найдешь!
— Опять ерунду несешь; если ты вылезла из той норы, где до сих пор скрывалась, значит, тебя что-то здорово припекло...
И после секундной паузы торжествующе:
— Что, с кобелем своим поцапалась? Бросил он тебя?!
— Меня и за меньшие дела убивали, — мрачно сказал Порнов. — Как она все это терпит?!
— Какой кобель?! Ты о чем?!!
— Не надо, не надо так искренне удивляться. Ас нам все сказал!
— А если даже и бросил — не твоего ума дело! Все, мне надоело, — или даешь слово, что не тронешь, или я прекращаю этот бесплодный разговор.
— Плевать бы я на тебя хотела; да уж больно мне надоело в этой дыре гнить. Будем считать, уговорила. Вылазь, не трону!
— Клянешься?!
— Клянусь; но с оговоркой. Мне тоже нужна гарантия, что у тебя нет задней мысли вновь попытаться удрать.
— Я могу дать честное слово.
— Слово — это слишком много. Будет вполне достаточно, если ты замкнешь свою менталку на меня.
— Хорошо.
— Только мне самой к тебе лень мотаться. Я вышлю свой фантом.
— Ты спятила? Замыкаться на фантом!.. Не забывай, я тоже королевская дочь!
— Чего раскипятилась? Я думала, после нементала тебе уже все равно... Не трусь, я никому не скажу!
— Лучше приезжай сама.
— Я не желаю рисковать! Кто знает, что у тебя на уме? Тебе ведь терять нечего, кроме своих цепей... Все. Мне этот разговор тоже начал надоедать. Решай: или — или.
Долгое молчание.
Внезапно прибой в динамике разом исчез; словно море выключили. Вновь только шелест ветра и стук каблучков.
— Ладно, твоя взяла. Я выхожу.
Наконец Порнов не выдержал:
— Держусь за руль, как дурак, — сказал он как бы самому себе. — Туннель прямой, как ружейный ствол; тут и «медбрат» справится.
Мич тем временем, наоборот, успела насупиться: все-таки она королевская дочь, и негоже кому ни попало... и вообще!
— Прибываем через полчаса, — оповестил присутствующих Порнов, передавая управление «медбрату». — Пойду в грузовой отсек, разомнусь.
Если бы Мич не была так уязвлена, последние слова Порнова могли бы ее насторожить. В том, что этого не произошло, было виновато лишь ее перевозбужденное состояние. Хитрый, когда надо, Порнов рассчитывал именно на это.
Оставив Мич одну, он через люк пробрался в грузовой салон. Черный металлический ящик «медбрата», толстой кишкой проводов прикованный к бортовому распределительному щиту, издал: «Равнение на-лево!»; пара ремроботов порскнула навстречу.
— «Медбрат», живо в космопорт одну пару роботов, — Порнов брал быка за рога. — Пока мы туда едем, пусть выберутся наружу и скрытно снимут карту местности; чтоб к нашему прибытию была готова! Всем остальным готовиться к торжественным проводам нашего общего друга и соратника. Ставлю задачу...
Через пять минут в отсеке уже воцарилась суматошная атмосфера то ли субботника, то ли аврала. Один из роботов резал дюймовую трубу на тонкие кольца и клепал из них металлические цепи; другой приваривал к трубе потолще треугольные крылышки оперения. «Медбрат» занимался умственным трудом: пытался приспособить взрывчатку для горных работ под твердотопливный ускоритель. Едкая смесь озона и аммиака заставляла Порнова регулярно прикладываться к кислородному вентилю. Едва отдышавшись, он вновь принимался бегать по отсеку и кипятиться:
— Что, неужели ничего посолидней нельзя изготовить?! Ну если не протонную пушку, то хотя бы метатель антиматерии... Ну если не антиматерии, то хотя бы шариковых молний!
— И шариковых молний — нельзя, — в который раз отрезвлял зарвавшегося милитариста «медбрат». — Единственный толковый метатель, который может получиться из имеющихся в наличии материалов — это метатель дерьма. Настоятельно рекомендую: очень деморализует противника! А если серьезно — максимум, что можно выжать — напалм и дымовые шашки.
— Ну пускай хоть дымовые шашки, — сдавался Порнов; однако через пару минут шатания по грузовому отсеку и пинания обрезков труб вновь начинал приставать к «медбрату» с очередным «ну неужели?..»
За работой полчаса пролетели как одна минута; времени еще даже не хватило. Порнов оставил свой металлургический цех на «медбрата» и отправился проведать принцессу.
Та соорудила себе посреди кабины огромное, в рост человека, зеркало в палисандровой оправе и, раздевшись догола, тщательно исследовала свое тело.
Порнов деликатно кашлянул.
Мич невозмутимо продолжала вглядываться в зеркало; разве что слегка повернулась, закрывая от Порнова отражение своего фасада.
— Подъезжаем, — поборов смущение, заявил Порнов. — Какие будут дальнейшие указания?
— Смотри-ка, как ты заговорил! — удивилась Мич. В голосе ее уже не было раздражения; но и возникшая на короткое время чувственная связь с Порновым также исчезла без следа. — Случилось что-то?!
— Нет, ничего, — Порнов постарался, чтобы это прозвучало как можно искреннее. — Просто я подумал, что не стоит устраивать напоследок друг другу разные там сцены...
По загорелой коже Мич заходила невидимая кисточка, оставляя за собой полосы блестящей желтой мази. Запахи летнего луга — чистый клевер — напоили воздух кабины. Девушка принялась втирать мазь в тело; верхний слой кожи становился прозрачно-янтарным, словно кожурка у переспелого яблока.
— Потрите спинку; чего вам стоит, — сказала она как бы в никуда.
— Неудобно, — замялся Порнов; видя такое поведение Мич, он уже страдал от своей недавней несдержанности и на чем свет стоит проклинал свой вспыльчивый характер.
— Неудобно штаны через голову снимать, — Мич чувствовала его состояние, но продолжала играть выбранную роль; старалась окончательно развеять остатки чего-то большего, чем чувство взаимной приязни. — Или боишься руки испачкать?
Порнов не боялся испачкать руки, — он боялся не сдержаться вновь.
Он так и сказал об этом принцессе.
— Ты, Порнов, глупый, — ласково, но холодно заметила Мич. — Что ты возомнил? Что я, королевская дочь, ради тебя брошу все на свете?! Отца, мать, — я уж не говорю о королевском дворце. Ведь самый последний изгой будет иметь тогда больше прав, чем я. Неужели ты этого хочешь?! Между нами — пропасть; ее имя — закон чистоты королевской крови.
— Не верю я вам, Ваше Высочество, — с наглостью смертника проговорил Порнов. — Не могу я быть Вам безразличен, после всего, что для вас сделал! Не-ве-рю!
— Я тебе очень признательна, — согласилась Мич, облачаясь в золотой хитон. — Но ты же видишь, я — банкрот; я не в силах платить по выданным векселям. Будь судьба к нам более милостива, я бы смогла тебя отблагодарить как-то иначе. Сейчас же я могу предложить одну плату за твое мужество — возможность спастись.
Видимо, здесь Мич ожидала от Порнова взрыва сарказма типа «Вот спасибо!», «Благодарю покорно!» и прочее. К ее удивлению, Порнов воспринял ее слова как само собой разумеющееся. Если он и возмутился, то совсем по другому поводу.
— Что значит — не в силах платить?! — сказал он. — Ты не в силах меня поцеловать?!
— Ах, это...
Порнов приблизился к Мич, слегка обнял за пояс и жадно припал губами к ее рту. Ему еще никогда не приходилось целоваться с мраморными скульптурами: холодный и мертвый камень губ принцессы не смогло бы отогреть никакое солнце.
— В расчете? — осведомилась Мич, взбираясь на золотые же туфельки.
— В расчете, — удовлетворенно сказал Порнов, незаметно высвобождая пальцы из складок ее хитона.
Ой, не нравилось Мич это его поведение; но не было уже ни нервов, ни сил разбираться в тонкостях порновских настроений; и себя-то саму приходилось все время затягивать в узду чисто рационального поведения; в общем, не до Порнова ей сейчас было.
— Далеко до космопорта? — спросила Мич. Она была полностью готова; таких крутых дам Порнову видеть еще не доводилось. Даже пылинка на облегающем прекрасную фигурку хитоне выглядела на миллион; во сколько же можно было оценить все остальное?
— Уже, — сказал Порнов, любуясь ею. — Находимся рядом с одним из капониров; если пробить земляную перемычку, можно выйти через него.
— Прикажи роботам сделать приличную дорогу до капонира, — вяло попросила Мич. — Очень охота в таких шикарных туфлях по грязи шагать...
Посидели. Помолчали. Мич думала о чем-то своем. Порнов смотрел на нее.
Появился ремонтник и доложил о том, что супербетон схватился; дорожка в капонир готова.
Мич поднялась; Порнов вскочил тоже.
— Провожать не надо, — приказала Мич. — Сразу же уезжай. Помни — ты дал слово. Пусть ты не принц, но... не заставляй меня думать о тебе плохо. Чао!
Она мотнула челкой и исчезла; только каблучки простучали снаружи.
Порнов потянулся в кресле — и вдруг сильным рывком пододвинул себя к пульту. Маска уныния и вселенской скорби упала с его лица; спокойствие и сосредоточенность были на нем. Черный пояс готовился к бою.
На телеэкране ближнего обзора виднелась фигура Мич. Луч прожектора дробился на ее платье сотней солнечных зайчиков, прыгающих по мрачным сводам подземелья. Вот они разом исчезли; Мич скрылась в боковом проеме.
— Надо было воткнуть пару камер в капонир, — сказал Порнов.
— Вдруг заметила бы? — парировал «медбрат». — Хватит и «клопа».
— Заряды установили?
— Сразу, как приехали.
— Что наверху?
— Тихо. Карта будет минут через пять.
— Черт, не опоздать бы. Включи «клопа».
— Все идет по плану.
Послышалось учащенное дыхание Мич; как она ни старалась сохранять самообладание, волнение все же вырывалось наружу.
— Как думаешь, не заметит?!
— Вас бы на эшафот вели, вы бы на многое обращали внимание?!
— И то...
Стук каблучков стих; слабый шум ветра послышался из динамика.
Неожиданно все скрылась за страшным треском; вой и хрипение динамика были так сильны, что Порнов поморщился.
— Широкополосные помехи по всем направлениям, — прокомментировал «медбрат». — Настоящая радиоэлектронная война; теперь ее фиг запеленгуешь. Дорого бы я дал за то, чтобы узнать, как она это делает.
— Не болтай; лучше с помехой разберись, — посоветовал Порнов.
«Медбрат» проявил максимум смекалки и уменьшил хрип в динамике до шума сильного прибоя. Порнов изо всех вслушивался в этот мерный рокот, пока не уловил:
— ...что значит — «никаких условий»?! Если ты не можешь гарантировать мне даже это, о чем мы вообще можем говорить?
— У тебя десять лет поражения в правах! Это если не считать оставшегося срока тюрьмы, плюс — за побег!
— И это ты мне говоришь; ты, которая подсунула мне этот дурацкий кубок с ядом!..
— Лучше заткнись, сестренка; слушай сюда! Ты хорошо спряталась, не спорю. Но какие бы патлы ты не отрастила — ты не могла бы вызвать меня из-за космопорта. Я уже отдала приказ оцепить его. Кончай качать права и выходи; тебе некуда деваться!
— Это тебе некуда деваться, глупенькая! Торчать тебе в этом захолустье еще год; фиг ты меня найдешь!
— Опять ерунду несешь; если ты вылезла из той норы, где до сих пор скрывалась, значит, тебя что-то здорово припекло...
И после секундной паузы торжествующе:
— Что, с кобелем своим поцапалась? Бросил он тебя?!
— Меня и за меньшие дела убивали, — мрачно сказал Порнов. — Как она все это терпит?!
— Какой кобель?! Ты о чем?!!
— Не надо, не надо так искренне удивляться. Ас нам все сказал!
— А если даже и бросил — не твоего ума дело! Все, мне надоело, — или даешь слово, что не тронешь, или я прекращаю этот бесплодный разговор.
— Плевать бы я на тебя хотела; да уж больно мне надоело в этой дыре гнить. Будем считать, уговорила. Вылазь, не трону!
— Клянешься?!
— Клянусь; но с оговоркой. Мне тоже нужна гарантия, что у тебя нет задней мысли вновь попытаться удрать.
— Я могу дать честное слово.
— Слово — это слишком много. Будет вполне достаточно, если ты замкнешь свою менталку на меня.
— Хорошо.
— Только мне самой к тебе лень мотаться. Я вышлю свой фантом.
— Ты спятила? Замыкаться на фантом!.. Не забывай, я тоже королевская дочь!
— Чего раскипятилась? Я думала, после нементала тебе уже все равно... Не трусь, я никому не скажу!
— Лучше приезжай сама.
— Я не желаю рисковать! Кто знает, что у тебя на уме? Тебе ведь терять нечего, кроме своих цепей... Все. Мне этот разговор тоже начал надоедать. Решай: или — или.
Долгое молчание.
Внезапно прибой в динамике разом исчез; словно море выключили. Вновь только шелест ветра и стук каблучков.
— Ладно, твоя взяла. Я выхожу.
25. ОБМАН
— Она что, с ума сошла?! — возопил Порнов. — Кому она поверила?! Какое слово; без свидетелей, без нифига?!!.. «Медбрат», внешний обзор! Где карта, черт тебя дери, где карта?
— Не извольте беспокоиться, — «медбрат» услужливо развернул на центральном дисплее топографию космопорта. — Сейчас подгоню ремонтников, дам обзор.
На телеэкранах замелькали космические корабли, целые леса антенн, приземистые купола космодромных сооружений, серые треки посадочных полос. На одной из полос вспыхнула золотая искра; телекамера скачками меняла фокус: масштаб «тысяча», «сто», «десять».
Мич неторопливо шла по белой полосе — середине посадочной дорожки. Ей некуда было спешить; впереди были годы одиночного тюремного заключения.
Она была не одна. Рядом с ней парила в воздухе полупрозрачная женская фигура. Для привидения она была на редкость изящно одета; облегающий костюм ничуть не скрывал шикарный рельеф ее фигуры. Быть может, даже покруче, чем у Мич, мимоходом отметил Порнов.
Лицо ее было плохо видно; но явное сходство его с Мич Порнов уловил сразу. Ему очень не понравилось снисходительно-злое выражение ее глаз. Длиннофокусная оптика могла, конечно, и привирать, — но Порнову показалось, что коварная усмешка кривит уголки ее ярких полных губ.
Еще больше его подозрение усилилось, когда сестра — надо понимать, это была именно она — принялась приставать к Мич с какими-то дурацкими вопросами; тут же, не дав ответить, рассказала пару пошлых анекдотов; наконец, стала вообще молоть полную чепуху о чем ни попадя. Заговаривает зубы, понял Порнов.
— Сюда следует звено вертолетов; будут через пять минут, — сообщил «медбрат».
Порнов смотрел на карту, прикидывал расстояние.
— Вон тот дредноут, что побольше — явно ее корабль. Слишком уж он помпезный и вычурный для боевого. Сопровождение — три крейсера, пять эсминцев — стоит слишком кучно для прикрытия. Наверняка вокруг где-то есть генераторы защитного поля.
— Искали — не нашли, — заметил «медбрат».
— Значит, плохо искали. Гони ремонтников вот в этот отрог туннеля — пусть заминируют. Много взрывчатки пусть не берут — должны успеть вернуться на борт раньше, чем подойдут вертолеты. Кстати, как там они?
— Отправил номер три навстречу; сейчас посмотрим.
Тут же на экран выскочила новая картинка.
Пять вертолетов шли в боевом порядке. Тяжелые камуфлированные машины мерно рубили небо длинными лопастями сдвоенных винтов. Слева и справа у каждой на подвесках виднелось по три нурса; хищно поводили гофром своих хоботков крупнокалиберные пулеметы; за толстыми бронированными стеклами темнели каски.
Порнов с досадой чертыхнулся: «Вот как будто специально нас ждали!»
— Не нравится мне этот правительственный кортеж, — согласился «медбрат». — Не «Апачи», конечно; но если вломят из всех стволов — мало не будет!
Порнов включил зажигание; вытер руки о штаны и положил на руль.
— Одесса зажигает огоньки, — объявил он, — и корабли уходят в море прямо...
Поехали быстро; у поворота в центральный штрек на мгновение притормозили. «Медбрат» послал кодовый сигнал; прогрохотала серия несильных взрывов. Земляная перемычка, оставленная циклопами для маскировки выхода наружу, разрушилась; в туннеле разом посветлело.
Порнов вырулил в главный тоннель. Проделанная дыра была узковата.
— Динамит ключница ставила, — заметил Порнов. — Ковшом придется...
— Некогда, — сказал «медбрат». — Вертолеты уже в зоне прицельного ракетометания. Проедем как обычно — задом наперед.
Ругаясь, Порнов принялся разворачивать машину.
Наверху тем временем назревал скандал. Как ни старался сестрицын фантом заморочить Мич голову, та углядела-таки в небесной дали черные точки вертолетов.
— Что это? — удивленно спросила она. — Ты же хотела послать простой аэрокар?!
— Сама не знаю, — искренне удивилась сестра. — Ты можешь мне не верить, но я посылала именно аэрокар...
Вскоре грозные силуэты боевых машин качественно передавались телекамерами обоих роботов. Видимо, сумела их получше разглядеть и принцесса.
— Ты! Ты! — Мич не находила слов. — Ты не сдержала слово... обманула... какая низость... Немедленно отпусти мою менталку, немедленно, слышишь!
— Что ты так всполошилась? — с притворным изумлением спрашивала сестра-предательница. — Сейчас я дам указание во всем разобраться... Не вижу причин для беспокойства!
— Зато я вижу, — бормотал Порнов, отъезжая вглубь для разгона. — Сколько от дыры до капонира?
— Метров триста.
Порнов раскочегарил турбину до упора; со стен тоннеля посыпалась пыль. Выжал сцепление. Машина секунду бешено вращала колесами на месте, расшвыривая во все стороны из-под колес струи грунта; затем тронулась, покатилась все быстрее и быстрее по стремительно светлеющему коридору.
Обрушившийся на массивную корму удар выбил задние фары, как ножом срезал ступеньки кабины экскаватора, а саму кабину зашвырнул далеко внутрь тоннеля, где она еще долго катилась, звеня и брякая.
Однако дело было сделано; вездеход, скребя брюхом по развалу почвы, выбрался наружу.
— Не извольте беспокоиться, — «медбрат» услужливо развернул на центральном дисплее топографию космопорта. — Сейчас подгоню ремонтников, дам обзор.
На телеэкранах замелькали космические корабли, целые леса антенн, приземистые купола космодромных сооружений, серые треки посадочных полос. На одной из полос вспыхнула золотая искра; телекамера скачками меняла фокус: масштаб «тысяча», «сто», «десять».
Мич неторопливо шла по белой полосе — середине посадочной дорожки. Ей некуда было спешить; впереди были годы одиночного тюремного заключения.
Она была не одна. Рядом с ней парила в воздухе полупрозрачная женская фигура. Для привидения она была на редкость изящно одета; облегающий костюм ничуть не скрывал шикарный рельеф ее фигуры. Быть может, даже покруче, чем у Мич, мимоходом отметил Порнов.
Лицо ее было плохо видно; но явное сходство его с Мич Порнов уловил сразу. Ему очень не понравилось снисходительно-злое выражение ее глаз. Длиннофокусная оптика могла, конечно, и привирать, — но Порнову показалось, что коварная усмешка кривит уголки ее ярких полных губ.
Еще больше его подозрение усилилось, когда сестра — надо понимать, это была именно она — принялась приставать к Мич с какими-то дурацкими вопросами; тут же, не дав ответить, рассказала пару пошлых анекдотов; наконец, стала вообще молоть полную чепуху о чем ни попадя. Заговаривает зубы, понял Порнов.
— Сюда следует звено вертолетов; будут через пять минут, — сообщил «медбрат».
Порнов смотрел на карту, прикидывал расстояние.
— Вон тот дредноут, что побольше — явно ее корабль. Слишком уж он помпезный и вычурный для боевого. Сопровождение — три крейсера, пять эсминцев — стоит слишком кучно для прикрытия. Наверняка вокруг где-то есть генераторы защитного поля.
— Искали — не нашли, — заметил «медбрат».
— Значит, плохо искали. Гони ремонтников вот в этот отрог туннеля — пусть заминируют. Много взрывчатки пусть не берут — должны успеть вернуться на борт раньше, чем подойдут вертолеты. Кстати, как там они?
— Отправил номер три навстречу; сейчас посмотрим.
Тут же на экран выскочила новая картинка.
Пять вертолетов шли в боевом порядке. Тяжелые камуфлированные машины мерно рубили небо длинными лопастями сдвоенных винтов. Слева и справа у каждой на подвесках виднелось по три нурса; хищно поводили гофром своих хоботков крупнокалиберные пулеметы; за толстыми бронированными стеклами темнели каски.
Порнов с досадой чертыхнулся: «Вот как будто специально нас ждали!»
— Не нравится мне этот правительственный кортеж, — согласился «медбрат». — Не «Апачи», конечно; но если вломят из всех стволов — мало не будет!
Порнов включил зажигание; вытер руки о штаны и положил на руль.
— Одесса зажигает огоньки, — объявил он, — и корабли уходят в море прямо...
Поехали быстро; у поворота в центральный штрек на мгновение притормозили. «Медбрат» послал кодовый сигнал; прогрохотала серия несильных взрывов. Земляная перемычка, оставленная циклопами для маскировки выхода наружу, разрушилась; в туннеле разом посветлело.
Порнов вырулил в главный тоннель. Проделанная дыра была узковата.
— Динамит ключница ставила, — заметил Порнов. — Ковшом придется...
— Некогда, — сказал «медбрат». — Вертолеты уже в зоне прицельного ракетометания. Проедем как обычно — задом наперед.
Ругаясь, Порнов принялся разворачивать машину.
Наверху тем временем назревал скандал. Как ни старался сестрицын фантом заморочить Мич голову, та углядела-таки в небесной дали черные точки вертолетов.
— Что это? — удивленно спросила она. — Ты же хотела послать простой аэрокар?!
— Сама не знаю, — искренне удивилась сестра. — Ты можешь мне не верить, но я посылала именно аэрокар...
Вскоре грозные силуэты боевых машин качественно передавались телекамерами обоих роботов. Видимо, сумела их получше разглядеть и принцесса.
— Ты! Ты! — Мич не находила слов. — Ты не сдержала слово... обманула... какая низость... Немедленно отпусти мою менталку, немедленно, слышишь!
— Что ты так всполошилась? — с притворным изумлением спрашивала сестра-предательница. — Сейчас я дам указание во всем разобраться... Не вижу причин для беспокойства!
— Зато я вижу, — бормотал Порнов, отъезжая вглубь для разгона. — Сколько от дыры до капонира?
— Метров триста.
Порнов раскочегарил турбину до упора; со стен тоннеля посыпалась пыль. Выжал сцепление. Машина секунду бешено вращала колесами на месте, расшвыривая во все стороны из-под колес струи грунта; затем тронулась, покатилась все быстрее и быстрее по стремительно светлеющему коридору.
Обрушившийся на массивную корму удар выбил задние фары, как ножом срезал ступеньки кабины экскаватора, а саму кабину зашвырнул далеко внутрь тоннеля, где она еще долго катилась, звеня и брякая.
Однако дело было сделано; вездеход, скребя брюхом по развалу почвы, выбрался наружу.