Дышев Андрей. Аромат скунса

   – Может, вам водки с соком налить? – предложила Лисица.
   – Да-да, это то, что нужно! – оживился Гера. – В соотношении один к трем.
   – Одну часть водки и три сока? – уточнила Лисица, вынимая из холодильника бутылку и пакет.
   – Наоборот! Три водки и одну сока!
   Пилот был человеком мудрым и умел предсказывать ход событий. Понимая, что после такого коктейля у молодого человека резко понизятся коммуникативные функции и разговаривать с ним будет весьма затруднительно, Пилот щелкнул пальцами, привлекая внимание дочери, и показал ей открытую ладонь. В данной ситуации это значило следующее: «Я понимаю, что парень тебе понравился, тем не менее прошу тебя охладить свой пыл и гостеприимный энтузиазм и не наливать ему до тех пор, пока я не скажу».
   – И все же давай вернемся к моему предложению, – напомнил Пилот.
   – Да! – ответил Гера и хлопнул себя ладонью по лбу. – Я уже и забыл! Значит, вы хотите, чтобы я оказал вам какую-то услугу?
   Видя, что Лисица готовит коктейль слишком медленно, Гера тяжело вздохнул и залпом, как горькое лекарство, выпил виски.
   – Твой парашют управляемый, так ведь? – спросил Пилот.
   – Параплан! Это крыло с двухслойной воздухонепроницаемой оболочкой «РЛ десять», – с чувством гордости сказал Гера и оглянулся на Лисицу. Девушка готовила к работе мерный стаканчик, тщательно протирая его полотенцем.
   – Значит, ты сможешь пролететь над любым домом нашего города?
   – Обижаете! – развел руками Гера. – Я призер общероссийских соревнований на точность приземления!
   – Никогда бы не подумал, – удивился Пилот. – В таком случае, моя просьба для тебя – сущий пустяк. Недалеко отсюда стоит кирпичный особняк, обнесенный забором. Я покажу тебе его. Там живет мой приятель. Завтра я буду у него в гостях.
   Пилот на минуту замолчал и пригубил стакан с виски.
   – И вы хотите, чтобы я приземлился у вашего приятеля во дворе? – попытался догадаться о замысле Пилота Гера.
   Пилот рассмеялся.
   – Не совсем так, – сказал он. – Ты ведь знаешь: мы, новые русские, хоть и примитивные люди, но очень любим друг друга эпатировать, любим кураж и глупые эффекты. Любим выпендреж, если говорить нормальным языком. И я бы хотел, чтобы ты, пролетая над двором, кинул туда бутылку шампанского.
   – Бутылку шампанского? – удивился Гера, нахмурил брови и опять повернулся к Лисице. Он то ли желал увидеть, на каком этапе находится процесс приготовления коктейля, то ли хотел узнать у девушки, как она относится к подобного рода сюрпризам.
   – Это будет что-то вроде хлопушки, – пояснила она, по капле нацеживая водку в мерный стаканчик. – Бах – и брызги шампанского разлетаются по всему двору.
   – А вы уверены, что такой сюрприз понравится вашему приятелю? – высказал сомнение Гера.
   – А это уже не твое дело, сынок, – ответил Пилот.
   – За все последствия отвечаем мы, – добавила Лисица.
   – Мы заказываем музыку и платим за нее деньги, – с другой стороны отозвался Пилот.
   – Это будет что-то вроде шоу, – вторила Лисица.
   Гера устал крутить головой. Он опустил лицо и уставился в пустой стакан.
   – Бах – и стеклянные осколки по всему двору, – пробормотал он. – Я должен подумать…
   – На раздумья уже нет времени, – возразил Пилот. – Завтра вечером, в шесть часов пятнадцать минут, ты должен сбросить бутылку во двор моего приятеля.
   Лисица поставила перед Герой стакан с коктейлем. Воспользовавшись его невниманием, она коварно нарушила пропорции и смешала рюмку водки со стаканом апельсинового сока.
   Гера осушил стакан, вытер губы рукой и пробормотал:
   – Что-то меня сегодня не берет.
   – Так бывает после стресса, – с пониманием ответил Пилот и, вынув из кармана бумажник, стал медленно выкладывать на стол одну купюру за другой.
   Гера искоса следил за его рукой.
   – Одна тысяча долларов, – подвел итог Пилот. – Хватит?
   – Но-о-о… – протянул Гера.
   – Хорошо, – прервал его Пилот и выложил еще две купюры. – Одна тысяча двести. Пересчитай.
   – Вы меня не поняли. Лучше будет, если деньги вы мне дадите потом.
   Пилот усмехнулся и опустил ладонь на руку Гере.
   – Если бы мы были мошенниками, то приняли бы твою просьбу. Но я не хочу, чтобы ты думал о нас плохо.
   Гера неуверенными движениями сгреб со стола деньги, но вдруг сам почувствовал себя мошенником.
   – Нет, – сказал он, возвращая купюры Пилоту и пряча руки под стол. – Это дурная примета. У меня может не раскрыться параплан. Или шампанское не вовремя взорвется.
   – Ну, коль есть такая примета, не будем испытывать судьбу, – согласился Пилот и убрал деньги в бумажник.
   – А где бутылка? – спросил Гера.
   – Бутылку я дам тебе перед прыжком.
   – У нее какой принцип – часовой механизм, бикфордов шнур или детонация?
   – Детонация, – ответил Пилот и встал из-за стола.
   – А какой тротиловый эквивалент? – донимал Гера расспросами. – Сто граммов? Двести? Или килограмм? Я должен рассчитать высоту…
   – Проводи молодого человека, – сказал Пилот дочери. – Заодно покажи дом моего приятеля.
   – Да, проводи меня! – охотно поддержал Гера, тоже поднимаясь из-за стола.
   – Встречаемся завтра в пять тридцать у входа на морвокзал! – протягивая руку, сказал Пилот.
   Гера тоже протянул руку, но промахнулся. От второй попытки он отказался и лихо козырнул. Пилот легко подтолкнул его в спину.
   – Можно я возьму вас под руку? – спросила Лисица.
   – Ты что, так сильно опьянела от стаканчика виски, что должна держаться за меня? – удивился Гера и тотчас налетел на дверной косяк. Раздался глухой удар. Отряхнув голову от штукатурки, Гера с гордым видом покинул гостеприимный дом.

Глава 8
Скунс

   Лисица догнала его на ступенях и взяла под руку.
   – Осторожнее, здесь где-то корыто с раствором! – предупредил Гера и тотчас вляпался ногой в смолу.
   – Этот ремонт у нас самих уже в печенках, – заметила Лисица, бережно управляя Герой среди препятствий.
   Они вышли на улицу. Плотная темнота накрыла их с головой. Казалось, что они попали в огромный кинозал, и вот погас свет…
   – Ты куда меня ведешь? – спросил Гера, получая несказанное удовольствие от того, что Лисица держит его под руку. Жаль только, что в такой кромешной тьме невозможно было любоваться ее симпатичной мордашкой.
   – Я посажу вас на автобус.
   – Какой автобус! Я же на машине!
   – А где вы ее оставили?
   – У канатки.
   – Но как вы ее поведете? Посмотрите, в каком вы состоянии…
   – А ты думаешь, я в лучшем состоянии прыгаю с телевышки?
   – Давайте свернем в этот переулок. Я покажу вам тот дом…
   – На который я должен буду сбросить авиационную бомбу?
   – Говорите, пожалуйста, тише!
   – Хорошо. Только ты объясни, почему папа называет тебя Лисицей? Ты что, очень хитрая? Или рыжая?
   – Ни то, ни другое. В детстве я очень любила курицу… – Тут она перешла на шепот: – Еще раз направо… Стоп. Вот этот забор с фонарями видите?
   – Все ясно, – сказал Гера, особенно не приглядываясь к забору, и повернулся к Лисице. – На этот дом я плевал с высоты птичьего полета десятки раз… Но ты вообще понимаешь, что я делаю это только ради тебя?
   Лисица прижала ладонь к его губам.
   – Пойдемте, – прошептала она. – Я провожу вас до дома.
   – До дома? Какая ты самоотверженная! – ляпнул Гера. – Как твои изнеженные глазки смогут лицезреть мою убогую холостяцкую берлогу? У меня амурчики с крыши не писают и на кухне цепи не висят.
   – Это не главное, – ответила Лисица.
   Они дошли до машины. Гера хлопнул ладонью по капоту, поставил ногу на колесо и с вызовом посмотрел на девушку.
   – Не лимузин, конечно. Если не брезгуешь, садись на заднее сиденье.
   – Я сяду за руль.
   – За руль?! – ахнул Гера. – Это невозможно. Ты натрешь мозольчики на своих бархатистых ладошках и испачкаешься в мазуте.
   Не поддавшись строгому предупреждению, Лисица не без усилий открыла дверцу (правильнее было бы сказать выломала), опустилась на сиденье, из которого во все стороны торчали желтые мочалки, и посмотрела на путаницу из проводов, заменяющих приборную панель.
   – Имей в виду! – погрозил пальцем Гера, заползая на переднее сиденье через боковое окошко – вторая дверца не открывалась, она была приварена к кузову намертво. – Руль здесь имеет почти символическое значение. Второй передачи нет – после первой скорости надо переключаться на третью, и при этом все время держать рычаг, иначе шестеренка соскочит на нейтралку.
   – Поняла! – испытывая необъяснимый восторг, азартно воскликнула Лисица и решительно взялась за рычаг передач. – А как она заводится?
   Гера наклонился и долго копошился под ногами девушки. После чего машина издала ужасный скрежет, потом часто захрюкала и, наконец, задрожала, окуривая себя едким черным дымом.
   – Ура! – крикнула Лисица. – А где педаль газа?
   – Здесь нет педали! – перекрикивая ужасный храп двигателя, ответил Гера. – Тут, как в самолете, рычаг. Нащупай слева под сиденьем. Только, смотри, за катапульту не дерни! Был у нас уже такой случай. Клим пробил головой крышу и застрял в ней. Пришлось потом автогеном разрезать.
   – Крышу?
   – Нет, Клима! Полный вперед!
   – А где фары включаются?
   – Там же, где кондиционер, магнитола и бортовой компьютер!
   В это трудно было поверить, но Лисица смогла тронуться с места. Ночь была темной, и потому пожарная охрана, дежурившая на каланче, не заметила столба дыма, вырастающего в районе фуникулера. Оглушительный треск Скунса вынудил всех местных псов, как бродячих, так и домашних, поднять истерический лай. С таким звуковым сопровождением машина медленно спускалась с Горки в ночной город.
   – Я не вижу, куда ехать! – крикнула Лисица, вцепившись в руль.
   – Это не имеет значения! Ориентируйся по звукам ударов. Если ударилась левым боком, крути руль вправо. И наоборот! – крикнул Гера, отыскивая что-то на ощупь под своим сиденьем.
   – Здорово!
   – Как в лимузине? – спросил Гера, извлекая из-под сиденья ополовиненную бутылку с каким-то темным напитком.
   – В лимузине скучно. В нем не чувствуешь движения. А я люблю гонять на мотоцикле, и прыгать с парашютом, и летать на самолетах.
   Гера посмотрел на Лисицу с уважительным любопытством и выдернул зубами пробку.
   – И когда ты успела все это полюбить?
   – Я когда-то работала стюардессой на коммерческих рейсах. Вместе с папой. А сейчас медсестрой на «Скорой помощи».
   – Вот как! – воскликнул Гера, делая большой глоток из бутылки. – А кем работает твой папа?
   – Раньше он был летчиком. А сейчас бизнесмен… Ой, нас несет на мусорные баки!
   – Крен вправо!
   – Дала!
   – Выпусти закрылки!
   – Выпустила! Не помогает!
   – Тогда катапультируйся!
   – А ты?
   – Я уведу неуправляемую машину подальше от города и погибну!
   – Я с тобой! Нас похоронят в братской могиле!
   Машина задела мусорный бак, который с оглушительным грохотом упал на тротуар. Гера схватился за руль, круто повернул его и загнал машину в проходной двор.
   – Добавь скорости! – крикнул он. – Мы поцарапали мусорный бак. Сейчас выбежит хозяин.
   – А что ты пьешь?
   – Стронь дринк.
   – Дай мне!
   Гера хотел сказать, что пилотам этот напиток не положен, но Лисица выхватила из его руки бутылку и приложилась к горлышку.
   – А ты мне нравишься, – оправившись от легкого шока, признался Гера.
   – У богатых свои причуды, – скромно ответила Лисица, возвращая бутылку.
   – Прилетели! – оповестил Гера и оборвал какой-то провод.
   Машина заглохла и мягко притерлась колесами к бордюру тротуара как раз под неоновой вывеской «Стопка».

Глава 9
Завтра он пожалеет

   Сигаретный дым покачивался под потолком бара, словно пар в жарко натопленной сауне. Где-то в его плену крутился зеркальный шар, но острые вспышки света увязали в нем, притухали и напоминали уже не звезды, а ленивые снежные хлопья. Оглушительная музыка билась словно в агонии, сотрясая стены и пол. В такт ей у барной стойки прыгали тени. Все столы были заняты и заставлены бутылками, нацеленными в потолок, чем напоминали ракетные позиции в полной боевой готовности. Люди, сидящие за столами, громко разговаривали, кричали, хватали друг друга за воротники, чокались, толкались, роняли головы в тарелки, обнимались, целовались, вставали и снова садились. Бар был наполнен беспрерывным и хаотичным движением.
   – Наше любимое место отдыха! – прокричал Гера Лисице.
   – Здесь очень уютно!
   – Сюда приходят только хорошие и умные люди!
   – Я это сразу поняла!
   Гера повел Лисицу между столов. Им под ноги упал тщедушный гражданин интеллигентного вида, с бело-зеленой лысиной, в очках, которые в результате падения оказались под щекой. Почувствовав себя на полу более комфортно, чем за столом, гражданин причмокнул губами, поелозил щекой по липкой луже и тотчас уснул.
   – Это мой хороший знакомый, – представил гражданина Гера, аккуратно переступая через бесчувственное тело. – Профессор гуманитарного колледжа. Я учился у него истории философии.
   Он взял Лисицу за руку и помог ей перепрыгнуть через профессора.
   – Очень достойная личность! – оценила Лисица.
   – Не то слово!
   Клим обнаружился у барной стойки. Он прыгал в кругу девчонок, которые, взявшись за руки, с визгом хороводили, и при этом Клим ритмично размахивал кулаками вверх-вниз, словно работал лыжными палками, и хрипло орал:
   – Давай! Давай! Давай!
   Девчонки бежали с нарастающей скоростью, и их волосы развевались от потока воздуха, словно лошадиные гривы. Вращающийся круг начал деформироваться, задевать столы и людей, что-то упало на пол, зазвенело битое стекло, у одной из девчушек подкосились ножки, и она рухнула на пол. Цепочка разорвалась. Восторженный визг на мгновение заглушил музыку.
   – Штрафную ему! – заорал Клим, увидев Геру. Рубашка его была расстегнута до пупа, и глянцевое от пота загорелое тело блестело, как эбонитовая статуэтка. Расталкивая девчонок, он ринулся к другу, и только тут заметил Лисицу. Он ее узнал, и лицо его скривилось.
   – Знакомься, – сказал Гера. – Это Лисица. Она любит жареную курицу и прыжки с самолета.
   Лисица улыбнулась и протянула Климу руку. Клим, сделав вид, что не заметил этого жеста, убрал со лба мокрую прядь волос, взял Геру под руку и отвел в сторону.
   – Ты что? – зашипел он, комкая в руках ворот Геры. – Какого черта ты с ней связался? Я же тебе говорил – она не нашего поля ягода!
   – Ее отец купит нам видеокамеру, – ответил Гера и, обернувшись, помахал Лисице рукой.
   – Видеокамеру? – не поверил Клим. – Вот так запросто возьмет и купит?
   – Не так запросто. Я должен сбросить бутылку шампанского на голову его конкурента.
   – Что?! – заорал Клим. – Сбросить бутылку?! Ты в своем уме, Алкалоид?! У тебя токсикоз от избытка адреналина! Ты соображаешь, что говоришь?!
   Гера с опозданием зажал его рот рукой. Их толкали мокрые гибкие тела, пахнущие шампунем и дешевыми духами.
   – Гони ее отсюда! – снова крикнул Клим, сорвав руку Геры со своего лица. – Чтоб духу ее здесь не было! Она вытрет о тебя ноги и забудет тебя! Ты нахлебаешься с ней горя, видит бог! Она затащит тебя в болото с жабами и пиявками!
   – Она мне нравится, Клим.
   – Идиот! На кой хрен ты ей нужен со своими дырявыми карманами! – взревел Клим и принялся дергать себя за волосы. – Если ты хочешь нежных чувств, то ищи себе ровню! Ров-ню!!
   Он схватил Геру за руку и потащил его в глубь беснующейся толпы.
   – Вика! – звал он. – Викуля!
   Курносая девушка с блестящими глазами, прыгая, приблизилась к Климу. Не останавливаясь, как заведенная, она продолжала танцевать. Подняла вверх руки, сцепила их в замок и стала выгибаться, как гусеница на ветке. Клим взял ее за талию и подтолкнул к Гере.
   – Вот… Вот какие девушки должны нравиться отважным парням! Вот… Ну-ка, повернись к нему спиной! – приказал он Вике. – Пожалуйста! Полюбуйся! Чем не персик!.. Теперь встань боком, грудь вперед!.. Понятно, Алкалоид? Ты сделал вывод? Вот образец! Дух захватывает! Ты пощупай грудь! Нет, ты пощупай грудь!
   – Я не хочу щупать грудь! – признался Гера.
   – Ты должен этого хотеть! – настаивал Клим. – Всякий уважающий себя мужчина должен стремиться к этому!.. Вика, не оставляй его, хоть он и взбесился!
   – Хочешь, пойдем ко мне? – сказала Вика Гере. – Здесь недалеко.
   Она заглядывала ему в глаза. Он отворачивался, чтобы найти в толпе Лисицу, но Вика касалась его щеки и снова поворачивала его лицо к себе.
   – Где же она? – бормотал Гера. – Я потерял девушку…
   – Ее потерял, меня нашел.
   Тут Гера увидел Лисицу. Она поднималась по ступенькам к выходу. Открыла дверь и вышла.
   – Вика, извини! – крикнул Гера и тараном кинулся к выходу.
   Он догнал ее на повороте улицы, где на мокрой брусчатке отражался холодный свет неонового фонаря.
   – Лисица! – задыхаясь от бега, прошептал Гера и взял девушку за руки. – Что ж ты… Я тебя потерял…
   – Наверное, я мешаю тебе веселиться, – сказала Лисица и грустно улыбнулась. Она высвободила руку и махнула ею. Пока Гера думал, что может означать этот жест, рядом с ними остановилось такси.
   – На Горку, пожалуйста, – сказала девушка водителю, открыв дверцу.
   – Подожди! – крикнул Гера. – Мне надо тебе сказать…
   Он замолчал и облизнул пересохшие губы. Лисица ждала.
   – Знаешь, – вдруг сказала она, внимательно глядя в его глаза. – Ты забудь о нашем разговоре на кухне. Считай, что мы пошутили.
   – Как это пошутили? Как это…
   – Я же вижу, что ты жалеешь. Не надо. Иди к Климу. У тебя хороший друг.
   – Молодые люди! Мы едем или как? – поторопил водитель.
   – Если я пообещал, я слово сдержу, – произнес Гера.
   – Ты выпил лишнего, – с сожалением сказала Лисица и села в машину. – Завтра ты пожалеешь о своих словах.
   – Я сделаю это! – тверже повторил Гера.
   Он повернулся и побежал к «Стопке».

Глава 10
Целомудренная и усталая

   Отец парил ноги и смотрел по телевизору футбол. Несмотря на то, что по его крепкой красной шее струился пот, он был в теплом халате и спортивной шапочке.
   – Вот же мазила! – возмущался он. – С трех шагов не попасть в ворота!.. А ты долго гуляла. Я уже подумал…
   – Он пригласил меня в бар, – ответила Лисица, опускаясь на стул.
   – Ты много выпила? Хотя можешь не отвечать… Подай-ка мне очки! Они на подоконнике.
   Он вынул ноги из тазика и опустил их на полотенце, брошенное на каменный пол. Затем выключил телевизор, надел очки и стал вынимать из папки фотографии и схемы.
   – Сосредоточься, если сможешь, – предложил он, раскладывая содержимое папки на столе. – Это план застройки нашего квартала, который я выудил в архитектурно-планировочном отделе. Вот этот квадратик – забор. Черный прямоугольник – коттедж.
   – А это что за куриное яйцо? – спросила Лисица, ткнув пальцем в план.
   – Это бассейн.
   Пилот посмотрел на дочь поверх очков так, словно хотел сделать ей замечание по поводу ее легкомыслия, но промолчал и придвинул Лисице большую цветную фотографию.
   – А этот фотоснимок сделан с самолета. Я раздобыл его в институте аэрогеологии. Возьми лупу… Снимали вечером, и точность контуров немного смазывается тенями. Но его двор виден прекрасно.
   Лисица склонилась с лупой над снимком. Волосы упали на стол и загородили свет. Изображение на снимке потемнело, словно вдруг зашло солнце. Лисица сопела, напрягала глаза, но все равно изображение плыло, будто кто-то тянул за краешек фотографии. Наконец, ей удалось сосредоточиться на коричневом квадрате забора. Теперь Лисица видела зеленые пятна кустов и голубой, как медный купорос, овал бассейна. Можно было различить даже людей. Смуглый человечек в плавках, по виду мужчина, стоял на бордюре бассейна, вытянув вперед руки.
   – Какой живот! – воскликнула Лисица. – Сейчас он как плюхнется в воду! И поднимется огромная волна, и она обрушится на двор, и смоет всех злодеев, стяжателей и расхитителей, и спасется только большой мохнатый кот, который успеет взобраться на макушку пальмы…
   – Ниже посмотри!
   – Ниже… Ага, вижу! Это стол! – обрадованно произнесла Лисица. – Полигон чревоугодия. Холестериновая заправочная станция. Портативный гастроном. Беленький, круглый. И стульчики…
   – А что на столе лежит?
   Лисица снова засопела от усердия.
   – Не пойму… Вроде костыль…
   – Костыль! – усмехнулся Пилот. – Это «калаш», моя дорогая.
   Лисица подняла голову и, глядя на отца сквозь увеличительное стекло, произнесла:
   – Лучше бы это был костыль. И чтобы все обитатели особняка скакали на костылях: стук-прыг, стук-прыг… Ну их в баню, папуля! Я уже чувствую, как альтруизм наполняет мою душу истомой благородства и нравственной чистоты, триумфально изгоняя алчность…
   Пилот вытер ноги полотенцем и сунул их в мягкие розовые тапочки.
   – Нашему юному другу ничего не грозит, – сказал он, закапывая в ноздри нафтизин. – Я уже просчитал: он будет парить над двором не больше пяти секунд. Если охранники догадаются задрать головы кверху, то увидят его. Но скорее всего не догадаются. Проблема не в этом.
   – А в чем?
   – Как бы он не передумал завтра утром… Как ты думаешь, горчичники ставить или нет?
   – Не надо, – поморщилась Лисица. – Если поставишь, от тебя будет пахнуть, как от арабской шаурмы. Давай лучше натрем грудь красным перцем.
   – А лучше сразу серной кислотой… М-да, простуда летом – скверная штука… Конечно, мы можем обойтись и без него, – развивал мысль Пилот. – Предположим, ты перекинешь бутылку через забор. Но вероятность того, что она упадет на пол, а не мне на голову, весьма мала.
   – Он сделает это, папа, – сказала Лисица, глядя на отца сонными глазами.
   Пилот посмотрел на дочь поверх очков взглядом учителя нравственности.
   – У тебя с ним что-то было?
   – Ну что за вопросы? – вяло возмутилась Лисица. Она опустила голову на стол. Сон был близок к победе над ней. – Да. Мы катались по ночному городу на машине без тормозов. Именно это и было «что-то»…
   – Я имею право задавать такие вопросы, – спокойно отпарировал Пилот. – Потому что я воробей стреляный. К тому же я еще и твой отец.
   – Он смешной, – бормотала Лисица, не поднимая головы. – И… добрый. Но никакого повода я ему не давала! Ни повода, ни намека, ни двусмысленного взгляда, ни вздоха, полного сладкой неги, ни истомы в полураскрытых губах… Ни-ни! Я держалась как оловянный солдатик в сарафане цвета хаки, в кирзовых подкованных туфельках и с противогазной сумкой на плече. Я была целомудренной, как престарелая настоятельница женского монастыря.
   – Настоятельницы по барам не шастают, – заметил Пилот. – Тем более престарелые…
   Он открыл холодильник и вынул оттуда коробку с нарисованными на ней фруктами. Водрузив ее посреди стола, Пилот осторожно развязал тесемку и приподнял картонную крышку.
   – Смотрится нормально, – сделал он вывод, глядя на коричневый торт, лишенный каких бы то ни было кремовых завитков, цветов или фруктов. – Как настоящий шоколадный. Укусить хочется.
   – Не надо его кусать, – предупредила Лисица. – Такими тортиками в поликлинике мышей выводят. Они умирают в страшных муках от несварения.
   – Пусть лежит в холодильнике? – спросил Пилот.
   – Пусть. Но перед применением его надо часик подержать на солнце. Чтобы стал мягким. Как подушка…
   Пилот убрал торт в холодильник. Лисица обнимала стол и тихо сопела, как студент на лекции.
   – Я завидую твоей выдержке, – признался Пилот. – А мне что-то не спится. Старею, наверное… Не мучайся, иди наверх!
   Но Лисица уже крепко спала и не слышала его.
   Пилот поправил очки и стал перечитывать открытку, которую ему сегодня принес посыльный.
   «Дорогой сосед! Чувство вины за мою неловкость не оставляет меня, и желание хоть отчасти загладить ее столь велико, что я настойчиво приглашаю Вас и Вашу очаровательную дочь завтра ко мне на обед к 18.00 по адресу: Вольготный пер., строение 4».
   Дочитав до конца, Пилот отправил открытку в камин и пошуровал в углях кочергой. Открытка вспыхнула алым пламенем, скукожилась и превратилась в тень.

Глава 11
Прыгайте после дефекации!

   Перед входом на тарзанку, то есть на лестницу башенного крана, со стрелы которого сигали любители острых ощущений, каждый день появлялись новые объявления. Шутники изощрялись в остроумии. «Желающие продать свои органы мединституту обращайтесь к администрации. Разбитые всмятку мозги не предлагать». «Продается скребок большого размера. Родственникам прыгунов – скидка». «В связи с жаркой погодой убедительная просьба всем прыгунам сдать администрации по килограмму сухого льда».
   В это утро, когда Гера на целый час опоздал на работу, за что получил втык от директора парка, у лестницы появились новые объявления: «Ув. прыгуны! Снимите ростовую мерку и вместе с билетом отдайте ее инструктору. Это упростит последующую процедуру». Ниже размашистым почерком было написано: «Тарзаны! Уважайте труд уборщиков! Прыгайте натощак и после дефекации!»
   Бумажки с подобными шуточками Гера не срывал, несмотря на то, что был кровно заинтересован в увеличении количества клиентов, так как с каждого прыгуна имел свой процент. Он считал, что черный юмор, наоборот, подхлестывает желание смельчаков испытать себя.