Крики и испуганные возгласы нарушили тишину, когда над водой появилась массивная голова и нависла над Марой с Пикклем. Это было какое-то зубастое доисторическое животное. Оно обдало друзей водопадом брызг и щелкнуло огромными челюстями. Закричав от страха, Мара и Пиккль ударили по этой голове своими веслами. Нордо и Лог-а-Лог пришли им на помощь. Во все стороны полетели обломки весел. Противно зашипев, Хозяин Глубин высунул язык. Мара увидела нависшую над ней страшную пещеру его пасти.
Барсучиха изо всей силы стукнула острым обломком весла по языку, а Пиккль и другие колотили по широким челюстям. Чудовище отпрянуло и перенесло свое внимание на перевернувшуюся лодку и ее команду. Землеройки кричали от страха, барахтаясь в воде.
Мара с ужасом смотрела, как чешуйчатый удав схватил одного из утопающих гребцов своими челюстями. Двое других были жестоко изувечены ударами его массивного тела, прижавшего их к борту перевернутой лодки.
— Помоги, барсучиха! Помоги!
Бочонок, оказавшийся совершенно беспомощным со своими связанными лапами, барахтался в воде. Мара ухватила толстяка и втащила его на борт. Землеройки дрались рапирами. Они сгрудились на одном борту, угрожающе накренив лодку, и продолжали бить по гигантскому туловищу, которое скользило между лодками.
— Нордо, смотри! — Пиккль стремглав бросился к своему другу.
Налетев на него, он как раз вовремя оттолкнул того в сторону. Хвост чудовища мощно ударил в корпус лодки, прямо туда, где только что стоял Нордо, и выломал большой кусок дерева из борта.
Внезапно Хозяин Глубин исчез в таинственных глубинах озера, унеся с собой жизни троих членов команды. И вновь поверхность озера стала спокойной, как зеркало. Лог-а-Лог зацепил багром вторую лодку и осторожно подтащил ее. Остальные помогли перевернуть ее и вытащить из воды оставшихся в живых землероек.
Пока Мара освобождала Бочонка от пут, Нордо подвел итог:
— Итак, мы потеряли троих землероек и провизию, которая находилась в перевернутой лодке.
Пиккль осматривал тех, кого вытащил из воды:
— Тяжелораненых нет, отделались синяками и ушибами. Мы еще повоюем!
Бочонок тяжело опустился на четвереньки и, взяв лапу Мары, положил себе на голову:
— Я прошу у тебя прощения, что плохо говорил о тебе, Мара. Я обязан тебе жизнью. С сегодняшнего дня я всегда буду на твоей стороне. Твои друзья будут моими друзьями, а твои враги — моими врагами.
Мара хмыкнула, чтобы скрыть смущение:
— Спасибо, Бочонок! Только больше не соревнуйся с Пикклем, а то, чего доброго, лопнешь.
Время шло, но до рассвета было еще далеко, а лодки продолжали бороздить поверхность великого озера.
Лог-а-Лог, Нордо и Бочонок изо всех сил работали веслами. Мара и Пиккль делили на порции пищу из заметно уменьшившихся припасов. И всю ночь землеройки тревожно вглядывались в молчаливые темные воды, страшась новой атаки Хозяина Глубин.
День занялся во всем своем великолепии, подняв настроение путешественников. Солнце прогнало туман над поверхностью озера. Лодки продолжали скользить над безмерной глубиной. Землеройки забросили небольшую сеть, наладили удочки и вскоре поймали несколько толстых форелей. Рыбу тут же почистили и разложили на корме, чтобы провялилась на солнце. Полдень был встречен криком вахтенного:
— Земля! Земля!
Лог-а-Лог вычерпывал воду из лодки, но тут же поднял голову и спросил:
— Где земля?
— Остров, прямо по курсу!
Мара приподнялась на цыпочки. На горизонте и впрямь виднелась темная полоса.
Лог-а-Лог хмуро посмотрел на воду, покрывающую дно лодки:
— Фиггль, Рангл, давайте сюда! Дело обстоит хуже, чем я думал. В корпусе трещина. Нам еще повезет, если мы достигнем земли в этом дырявом корыте. Надо живее работать веслами!
Мара взяла весло и двинулась на нос. Нордо, Пиккль и Бочонок присоединились к ней. Барсучиха принялась сильно грести, глубоко погружая весло в воду.
— Посмотрим, землеройки, из чего вы сделаны. Мы с Пикклем в море никогда не ходили, но могу поспорить, что можем грести не хуже вас!
Нордо улыбнулся ей:
— Слыхали, друзья? Покажем этим двоим, чего мы стоим на самом деле!
Весла заработали, и полилась песня:
Толстяк Бочонок был весьма силен и вовсю работал веслом, громко посмеиваясь над Пикклем. Заяц наклонялся, как ванька-встанька, уши его разом то поднимались, то опадали при каждом взмахе весла, а сам он пел только что сочиненную песенку:
К вечеру остров заметно приблизился. На красном небе отчетливо вырисовывался его силуэт. Все еще боявшиеся нападения Хозяина Глубин, землеройки яростно работали веслами, стремясь поскорее выбраться на берег.
Лодка Лог-а-Лога низко сидела в воде, и Пиккль подбадривал команду бодрыми криками:
— Слышь, ребятки, стыдно так плохо грести. Приналягте, друзья! Подумайте о том, что скоро ступите на твердую землю!
Вода уже подступила к краю борта, когда лодка ткнулась в каменистый берег. Лог-а-Лог спрыгнул на землю:
— Все на берег! Мы вытащим лодку на берег и попробуем починить ее.
К тому времени, когда они закончили ремонт лодки, уже стемнело. Обе команды растянулись прямо на земле, отдыхая после нелегкого дня. Развели костер и на скорую руку приготовили ужин. Мара и Пиккль легли у самого костра рядом с Нордо и Лог-а-Логом. Предводитель Гуосима привалился спиной к утесу, который возвышался за ним.
— Утром я поищу сосновой смолы и глины, чтобы промазать лодку. Нордо, возьми свою команду и ступай на поиски припасов. Не заходите далеко! Мара, мне не нужно напоминать тебе и Пикклю о том, что от вас требуется…
Заяц заговорил с набитым ртом:
— Заметано, старина. Мы пойдем на поиски твоего привидения. Если честно, даже не знаю, что хуже — то ли быть съеденным Чудищем Глубин, то ли попасть в лапы к привидению.
Бочонок улегся подле Мары, как верная собака:
— Куда вы, туда и я. Завтра буду прикрывать вас сзади. Можете на меня положиться.
Лагерь затих, в костре тлели догорающие сучья. Тысячи звезд окружали луну в ночном небе, отражаясь в темной спокойной воде.
Вскоре после полуночи лагерь был разбужен громким криком, который разнесся над утесами и озером, подобно некой погребальной песне:
— Ы-ы-ы-ы! Йо-о-о-о! Ла-а-а-ай! Ли-и-и-и! А-а-а-а!
27
28
Книга третья
29
Барсучиха изо всей силы стукнула острым обломком весла по языку, а Пиккль и другие колотили по широким челюстям. Чудовище отпрянуло и перенесло свое внимание на перевернувшуюся лодку и ее команду. Землеройки кричали от страха, барахтаясь в воде.
Мара с ужасом смотрела, как чешуйчатый удав схватил одного из утопающих гребцов своими челюстями. Двое других были жестоко изувечены ударами его массивного тела, прижавшего их к борту перевернутой лодки.
— Помоги, барсучиха! Помоги!
Бочонок, оказавшийся совершенно беспомощным со своими связанными лапами, барахтался в воде. Мара ухватила толстяка и втащила его на борт. Землеройки дрались рапирами. Они сгрудились на одном борту, угрожающе накренив лодку, и продолжали бить по гигантскому туловищу, которое скользило между лодками.
— Нордо, смотри! — Пиккль стремглав бросился к своему другу.
Налетев на него, он как раз вовремя оттолкнул того в сторону. Хвост чудовища мощно ударил в корпус лодки, прямо туда, где только что стоял Нордо, и выломал большой кусок дерева из борта.
Внезапно Хозяин Глубин исчез в таинственных глубинах озера, унеся с собой жизни троих членов команды. И вновь поверхность озера стала спокойной, как зеркало. Лог-а-Лог зацепил багром вторую лодку и осторожно подтащил ее. Остальные помогли перевернуть ее и вытащить из воды оставшихся в живых землероек.
Пока Мара освобождала Бочонка от пут, Нордо подвел итог:
— Итак, мы потеряли троих землероек и провизию, которая находилась в перевернутой лодке.
Пиккль осматривал тех, кого вытащил из воды:
— Тяжелораненых нет, отделались синяками и ушибами. Мы еще повоюем!
Бочонок тяжело опустился на четвереньки и, взяв лапу Мары, положил себе на голову:
— Я прошу у тебя прощения, что плохо говорил о тебе, Мара. Я обязан тебе жизнью. С сегодняшнего дня я всегда буду на твоей стороне. Твои друзья будут моими друзьями, а твои враги — моими врагами.
Мара хмыкнула, чтобы скрыть смущение:
— Спасибо, Бочонок! Только больше не соревнуйся с Пикклем, а то, чего доброго, лопнешь.
Время шло, но до рассвета было еще далеко, а лодки продолжали бороздить поверхность великого озера.
Лог-а-Лог, Нордо и Бочонок изо всех сил работали веслами. Мара и Пиккль делили на порции пищу из заметно уменьшившихся припасов. И всю ночь землеройки тревожно вглядывались в молчаливые темные воды, страшась новой атаки Хозяина Глубин.
День занялся во всем своем великолепии, подняв настроение путешественников. Солнце прогнало туман над поверхностью озера. Лодки продолжали скользить над безмерной глубиной. Землеройки забросили небольшую сеть, наладили удочки и вскоре поймали несколько толстых форелей. Рыбу тут же почистили и разложили на корме, чтобы провялилась на солнце. Полдень был встречен криком вахтенного:
— Земля! Земля!
Лог-а-Лог вычерпывал воду из лодки, но тут же поднял голову и спросил:
— Где земля?
— Остров, прямо по курсу!
Мара приподнялась на цыпочки. На горизонте и впрямь виднелась темная полоса.
Лог-а-Лог хмуро посмотрел на воду, покрывающую дно лодки:
— Фиггль, Рангл, давайте сюда! Дело обстоит хуже, чем я думал. В корпусе трещина. Нам еще повезет, если мы достигнем земли в этом дырявом корыте. Надо живее работать веслами!
Мара взяла весло и двинулась на нос. Нордо, Пиккль и Бочонок присоединились к ней. Барсучиха принялась сильно грести, глубоко погружая весло в воду.
— Посмотрим, землеройки, из чего вы сделаны. Мы с Пикклем в море никогда не ходили, но могу поспорить, что можем грести не хуже вас!
Нордо улыбнулся ей:
— Слыхали, друзья? Покажем этим двоим, чего мы стоим на самом деле!
Весла заработали, и полилась песня:
Чтобы не отстать, команда другой лодки подхватила припев и начала грести сильнее. Вскоре плавание превратилось в настоящие гонки.
— И-и-раз! И-и-раз!
Мы сыны семьи одной -
И-и-раз! И-и-раз!
Нам долбленки — дом родной.
И-и-раз! И-и-раз!
В Гуосиме тот в чести, -
И-и-раз! И-и-раз! -
Кто весь день готов грести.
И-и-раз! И-и-раз!
Родились мы у реки -
И-и-раз! И-и-раз!
Мы с рожденья моряки.
И-и-раз! И-и-раз!
Мы несемся по волнам -
И-и-раз! И-и-раз!
Не житье без весел нам!
И-и-раз! И-и-раз!
На воде мы искони -
И-и-раз! И-и-раз! -
Эй, поди-ка обгони!
Толстяк Бочонок был весьма силен и вовсю работал веслом, громко посмеиваясь над Пикклем. Заяц наклонялся, как ванька-встанька, уши его разом то поднимались, то опадали при каждом взмахе весла, а сам он пел только что сочиненную песенку:
Весь день лодки шли наперегонки, иногда нос к носу, но чаще лодка Мары шла впереди, в основном благодаря силе барсучихи. Но чем быстрее шла поврежденная лодка, тем быстрее в трещину набиралась вода. Лог-а-Лог и остальные работали не покладая лап, пытаясь справиться с течью.
— Хи-хи-раз! Хи-хи-раз!
Саламандастрон — мой дом,
Хи-хи-раз! Хи-хи-раз!
Сила в зайце молодом!
Но чем день так целый гресть,
Предпочел бы я поесть.
Смейся, смейся, старина,
Чтоб не треснула спина.
Хи-хи-раз! Хи-хи-раз!
Мы сейчас обгоним вас!
К вечеру остров заметно приблизился. На красном небе отчетливо вырисовывался его силуэт. Все еще боявшиеся нападения Хозяина Глубин, землеройки яростно работали веслами, стремясь поскорее выбраться на берег.
Лодка Лог-а-Лога низко сидела в воде, и Пиккль подбадривал команду бодрыми криками:
— Слышь, ребятки, стыдно так плохо грести. Приналягте, друзья! Подумайте о том, что скоро ступите на твердую землю!
Вода уже подступила к краю борта, когда лодка ткнулась в каменистый берег. Лог-а-Лог спрыгнул на землю:
— Все на берег! Мы вытащим лодку на берег и попробуем починить ее.
К тому времени, когда они закончили ремонт лодки, уже стемнело. Обе команды растянулись прямо на земле, отдыхая после нелегкого дня. Развели костер и на скорую руку приготовили ужин. Мара и Пиккль легли у самого костра рядом с Нордо и Лог-а-Логом. Предводитель Гуосима привалился спиной к утесу, который возвышался за ним.
— Утром я поищу сосновой смолы и глины, чтобы промазать лодку. Нордо, возьми свою команду и ступай на поиски припасов. Не заходите далеко! Мара, мне не нужно напоминать тебе и Пикклю о том, что от вас требуется…
Заяц заговорил с набитым ртом:
— Заметано, старина. Мы пойдем на поиски твоего привидения. Если честно, даже не знаю, что хуже — то ли быть съеденным Чудищем Глубин, то ли попасть в лапы к привидению.
Бочонок улегся подле Мары, как верная собака:
— Куда вы, туда и я. Завтра буду прикрывать вас сзади. Можете на меня положиться.
Лагерь затих, в костре тлели догорающие сучья. Тысячи звезд окружали луну в ночном небе, отражаясь в темной спокойной воде.
Вскоре после полуночи лагерь был разбужен громким криком, который разнесся над утесами и озером, подобно некой погребальной песне:
— Ы-ы-ы-ы! Йо-о-о-о! Ла-а-а-ай! Ли-и-и-и! А-а-а-а!
27
Раннее утро бросило свой свет на древесные кроны дальней юго-западной стороны Страны Цветущих Мхов. Веточка подергал тетиву, завязанную вокруг шеи крысы:
— Шевелись, бродяга. Пора отправляться за твоим лисом. И имей в виду, если начнешь вилять, я тут же напущу на тебя Арулу.
Едва они тронулись в путь, Самким чуть было не разразился хохотом, потому что кротиха зашептала на ухо дрожащей крысе:
— Сначала я отрежу тебе хвост и пришью его к твоему носу, а потом напущу на тебя муравьев, чтобы они сплясали у тебя в ухе!
Убежденная в том, что Арула и впрямь сумасшедшая, крыса вела их верным путем. И время от времени друзья в этом убеждались. Веточка находил доказательства того, что здесь проходили пять крыс и Детбраш.
После полудня прошло не так уж много времени, когда крыса подвела их к холмистому взгорью среди леса. Самким держал конец тетивы, идя рядом с крысой. Достигнув вершины холма, бельчонок резко дернул за тетиву.
— Ложись на землю и молчи! — скомандовал он крысе.
Арула и Веточка упали ничком рядом с бельчонком.
— Что случилось, Самким? — спросила Арула.
— Великий Южный Поток, — прошептал Веточка. Бельчонок принялся нюхать воздух:
— Я чую запах костра и слышу голоса внизу. Под прикрытием деревьев друзья поползли вниз по склону. Арула вытащила нож, который унесла с собой из аббатства, а заряженную пращу отдала Веточке.
Самким был вооружен луком без тетивы, который бельчонок собирался использовать в качестве дубинки. Теперь они подобрались настолько близко, что могли слышать голоса, хотя слов разобрать было еще нельзя. Веточка вместе с крысой укрылся в зарослях тиса. Выглянув между низко растущими ветками, он увидел незнакомцев, громко споривших между собой.
У ежа вырвался вздох облегчения:
— Это землеройки!
Землеройки, устроившиеся на берегу, повернулись на звук голоса Веточки. Никто ахнуть не успел, как одна из них метнула рапиру и попала крысе прямо в сердце.
Сообразив, что произошло, Веточка стукнул землеройку по голове пращой и заорал во всю мочь:
— Глупый убийца! Разве ты не видел, что крыса связана?
Самким и Арула поравнялись с Веточкой. Их окружили землеройки, державшие в лапах кто длинную рапиру, кто тяжелое весло, крича:
— Они из банды лиса. Убить их!
Самким вскинул голову и издал боевой клич:
— Рэ-э-эдво-о-олл!
Землеройки на мгновение замерли, удивленные криком. Толстый старик, давно уже поседевший, направился через толпу к пришельцам, постукивая перед собой сучковатым посохом:
— Разойдитесь, дайте мне пройти!
Один из гребцов, который только что схлопотал затрещину от Веточки, потер загривок и жалобно застонал:
— Тогда убейте хоть ежа!
Старик наставил свой посох на хныкающего:
— Еще одно слово, Ракла, и я сам отлуплю тебя. Опустите оружие!
Недовольно ворча, землеройки повиновались, и старик обратился к Самкиму:
— Меня зовут Алфох Старший. Мы — колония землероек Гуосима. Мы гордимся тем, что наиболее цивилизованы и разумны среди землероек. Вот почему мы называем себя не племенем, а группой. Кое-кто из нас все-таки отличается горячей головой и торопливым языком, как, например, Ракла. Но, думаю, его не следует винить после того, что произошло с нами прошлой ночью. Рано утром нас атаковали лис и пять крыс. Они украли лучшую лодку и убили четырех наших товарищей. В том числе брата Раклы, поэтому он и убил крысу, не размышляя. Давайте сядем поужинаем, а потом вы расскажете мне вторую половину этой истории.
На лес опустились сумерки. Сидя в большой пещере на берегу реки, друзья рассказали о своих приключениях, а землеройки внимательно их слушали.
Когда друзья закончили свое повествование, Алфох откинулся назад в своем глубоком кресле и кивнул:
— Я видел ваш меч. Это превосходное оружие, я полагаю, из сокровищницы барсуков. Что ж, друзья, если лис хороший навигатор, то ему удастся спуститься к морю, если же он не бывал в этих водах прежде, то он погибнет.
Самким сцепил лапы на туго набитом животике:
— Ты полагаешь, мы догоним его?
— Как знать. Он может пойти к морю или к озеру, а может в горы. На этих трех путях мы в силах его выследить. Но есть еще один путь — под горами. Однако мало кто отважится пойти этим путем.
— Почему же? — спросила Арула.
— Потому что там опасные пороги, гигантские водопады и пещеры. Кроме того, никто не знает, что ждет его по другую сторону гор. Завтра мы возьмем три лодки и пойдем все вместе. А теперь давайте поспим. Нас ждет трудный день.
— Шевелись, бродяга. Пора отправляться за твоим лисом. И имей в виду, если начнешь вилять, я тут же напущу на тебя Арулу.
Едва они тронулись в путь, Самким чуть было не разразился хохотом, потому что кротиха зашептала на ухо дрожащей крысе:
— Сначала я отрежу тебе хвост и пришью его к твоему носу, а потом напущу на тебя муравьев, чтобы они сплясали у тебя в ухе!
Убежденная в том, что Арула и впрямь сумасшедшая, крыса вела их верным путем. И время от времени друзья в этом убеждались. Веточка находил доказательства того, что здесь проходили пять крыс и Детбраш.
После полудня прошло не так уж много времени, когда крыса подвела их к холмистому взгорью среди леса. Самким держал конец тетивы, идя рядом с крысой. Достигнув вершины холма, бельчонок резко дернул за тетиву.
— Ложись на землю и молчи! — скомандовал он крысе.
Арула и Веточка упали ничком рядом с бельчонком.
— Что случилось, Самким? — спросила Арула.
— Великий Южный Поток, — прошептал Веточка. Бельчонок принялся нюхать воздух:
— Я чую запах костра и слышу голоса внизу. Под прикрытием деревьев друзья поползли вниз по склону. Арула вытащила нож, который унесла с собой из аббатства, а заряженную пращу отдала Веточке.
Самким был вооружен луком без тетивы, который бельчонок собирался использовать в качестве дубинки. Теперь они подобрались настолько близко, что могли слышать голоса, хотя слов разобрать было еще нельзя. Веточка вместе с крысой укрылся в зарослях тиса. Выглянув между низко растущими ветками, он увидел незнакомцев, громко споривших между собой.
У ежа вырвался вздох облегчения:
— Это землеройки!
Землеройки, устроившиеся на берегу, повернулись на звук голоса Веточки. Никто ахнуть не успел, как одна из них метнула рапиру и попала крысе прямо в сердце.
Сообразив, что произошло, Веточка стукнул землеройку по голове пращой и заорал во всю мочь:
— Глупый убийца! Разве ты не видел, что крыса связана?
Самким и Арула поравнялись с Веточкой. Их окружили землеройки, державшие в лапах кто длинную рапиру, кто тяжелое весло, крича:
— Они из банды лиса. Убить их!
Самким вскинул голову и издал боевой клич:
— Рэ-э-эдво-о-олл!
Землеройки на мгновение замерли, удивленные криком. Толстый старик, давно уже поседевший, направился через толпу к пришельцам, постукивая перед собой сучковатым посохом:
— Разойдитесь, дайте мне пройти!
Один из гребцов, который только что схлопотал затрещину от Веточки, потер загривок и жалобно застонал:
— Тогда убейте хоть ежа!
Старик наставил свой посох на хныкающего:
— Еще одно слово, Ракла, и я сам отлуплю тебя. Опустите оружие!
Недовольно ворча, землеройки повиновались, и старик обратился к Самкиму:
— Меня зовут Алфох Старший. Мы — колония землероек Гуосима. Мы гордимся тем, что наиболее цивилизованы и разумны среди землероек. Вот почему мы называем себя не племенем, а группой. Кое-кто из нас все-таки отличается горячей головой и торопливым языком, как, например, Ракла. Но, думаю, его не следует винить после того, что произошло с нами прошлой ночью. Рано утром нас атаковали лис и пять крыс. Они украли лучшую лодку и убили четырех наших товарищей. В том числе брата Раклы, поэтому он и убил крысу, не размышляя. Давайте сядем поужинаем, а потом вы расскажете мне вторую половину этой истории.
На лес опустились сумерки. Сидя в большой пещере на берегу реки, друзья рассказали о своих приключениях, а землеройки внимательно их слушали.
Когда друзья закончили свое повествование, Алфох откинулся назад в своем глубоком кресле и кивнул:
— Я видел ваш меч. Это превосходное оружие, я полагаю, из сокровищницы барсуков. Что ж, друзья, если лис хороший навигатор, то ему удастся спуститься к морю, если же он не бывал в этих водах прежде, то он погибнет.
Самким сцепил лапы на туго набитом животике:
— Ты полагаешь, мы догоним его?
— Как знать. Он может пойти к морю или к озеру, а может в горы. На этих трех путях мы в силах его выследить. Но есть еще один путь — под горами. Однако мало кто отважится пойти этим путем.
— Почему же? — спросила Арула.
— Потому что там опасные пороги, гигантские водопады и пещеры. Кроме того, никто не знает, что ждет его по другую сторону гор. Завтра мы возьмем три лодки и пойдем все вместе. А теперь давайте поспим. Нас ждет трудный день.
28
Легкий ветерок с моря играл пламенем костра среди скал на берегу у Саламандастрона. Клитч и Фераго пристально смотрели друг на друга при мигающем свете. Они снова спорили. Клитч кое в чем оказался прав, и теперь его голубые глаза насмешливо смотрели на то, как злится отец.
— Ага, и что ты знаешь? — Фераго сплюнул в пламя. — Я водил в бой это войско, когда ты еще не родился. Тебе никогда не узнать так военное дело, ублюдок!
Молодой горностай усмехнулся, довольный тем, что ему удалось задеть старшего:
— Для этого есть только один путь, старик. Передай командование мне. По крайней мере я не напортачу больше, чем ты.
В глазах Фераго блеснул гнев.
— Я напортачил? В чем же? Я сжег весь их урожай, отравил все припасы в крепости. И если они там еще не умерли, мы войдем внутрь потайным ходом.
— Потайным ходом? , — Клитч беззаботно рассмеялся. — Иногда ты забавляешь меня. Ты понимаешь, какая огромная эта гора? У бабочки больше шансов свалить дуб, чем у нас пробраться внутрь. Когда ты рассчитываешь оказаться там? На следующей неделе, через месяц или через год?
— Пойдем, я покажу тебе.
Саперы Фераго уже значительно углубились в гору, но уверенность Фераго сильно поколебалась бы, знай он, что ждет его в Саламандастроне, ибо зайцы не дремали.
Барт Чертополох, криво усмехаясь, оперся на копье:
— Ну, мои уши меня не подводят! Голубоглазый негодяй! Кто бы мог подумать, что он отыщет старый кухонный лаз! Его завалили, когда я был еще подростком.
Бычеглаз поднял тяжелое копье:
— Хорошо, что ты слышишь эти звуки, приятель. Что скажешь, если мы начнем копать с этого конца, чтобы чуть помочь этим проходимцам?
Сапвуд подумал, затем покачал головой:
— Лично я против. И владыка не даст на это разрешения. К утру они сами справятся. Денежка, подежурь здесь.
— Отлично, сержант. А то я прямо жду не дождусь, когда они ворвутся сюда.
Песьеголов и Мокронос работали как сумасшедшие. Они углубились в землю на длину двух копий. Солдаты прорубали узкий лаз, передавая назад булыжники и корзины, заполненные мелкими камнями. Снаружи при лунном свете остальные убирали камни в сторону. Песьеголов и Мокронос трудились наравне с остальными, расчищая заваленный кухонный проход.
— Пошевеливайся, приятель. Надо успеть! Черноглаз прополз в туннель и подергал их за хвосты:
— Эй, выбирайтесь наружу! Хозяин и Клитч хотят вас видеть.
Они выбрались из туннеля, поцарапанные и покрытые грязью. Убийца и его сын ждали на берегу. Фераго небрежно отмахнулся от их приветствия, торопясь приступить к делу:
— Ну, как идут дела? Песьеголов вытер грязь со лба:
— Там сплошной камень. Мы углубились на два копья. Скоро мы закончим.
Фераго насмешливо улыбнулся, его сверкающие глаза уставились на Клитча:
— Как будто неплохо, а? Клитч улыбнулся в ответ:
— Но откуда ты узнал про туннель в этом месте? Фераго набрал в лапу горсть песку и поднес его к носу сына:
— Кухонные отбросы, ореховые скорлупки, черепки — вот как! Когда я пришел сюда, я сразу увидел, что камни сложены здесь не природой, а чьими-то лапами. И как видишь, оказался прав, умник. Ты и сейчас считаешь, что старик выжил из ума?
— Как мудро ты, отец, поступил, найдя этот ход. — В извиняющемся голосе Клитча звучало подчеркнутое уважение. — А теперь ты собираешься проторчать здесь всю ночь, поглаживая себя по животу, или все-таки займешься Саламандастроном?
Глаза Фераго смеялись, его голос был по-прежнему ровным:
— Рванохвост! Взять этого высокомерного щенка! И чтобы глаз с него не спускали, пока его отец проделает всю работу воина. Клитч недостаточно опытен для этого.
Оставив своего разгневанного сына под охраной двух солдат, Фераго вынул кинжал и рявкнул новый приказ:
— Песьеголов, Мокронос, возьмите факел. В туннеле молчать…
Мерцающий свет факела бросал зловещие пляшущие тени позади Фераго и двух его подручных. Когда они прибыли к концу туннеля, Мокронос положил лапу на большой валун:
— Остался только этот камень. Еще немного — и мы в горе, хозяин!
Фераго вынул кинжал из ножен и выхватил факел из лап Мокроноса:
— Прочь с дороги, я покажу вам, как надо работать!
Мускулы, как жгуты, заходили на худощавом теле Фераго, когда он навалился на валун. Тот сдвинулся с места. Фераго изо всей силы стукнул по нему копьем и расколол пополам.
— Уберите его с дороги. Пошевеливайтесь!
Он работал наравне с остальными, голыми лапами хватаясь за камни, расшатывая их кинжалом или копьем. Легко откатив в сторону еще несколько камней, с которыми не справились бы и трое его солдат, Фераго резко остановился. Лизнув конец кинжала, он прошептал Песьеголову:
— Мы дошли! Чувствуешь холодный воздух, это воздух Саламандастрона. Отодвинь на минуту факел, с той стороны кто-то стоит спиной к входу. Кем бы он ни был, я схвачу его и быстро втащу сюда, а уж ваше с Мокроносом дело расправиться с ним. Затем мы ворвемся внутрь. А теперь тихо.
Зажав кинжал в зубах, Фераго пополз вперед, его наглые глаза засверкали радостью, когда он заметил ничем не защищенную спину часового. Фераго схватил его за горло и всадил кинжал между ребер. Затем он швырнул тело своим подручным:
— Прикончите его — и за мной!
Песьеголов рванулся вперед, в одной лапе копье, в другой — пылающий факел. И вдруг он закричал. Фераго обернулся, бросил короткий взгляд, завопил от ужаса и рванулся назад, на открытый воздух. На полу туннеля лежало тело Фаррана Отравителя, пасть его была широко распахнута, в нее была засунута сумка с ядами, как это велел сделать Урт Полосатый. Так поступил барсук с тем, кто отравил двух его товарищей.
Отравленная питьевая вода стояла прямо перед дырой, которую проделал Фераго, — налитая в котлы и кипящая. Барсук ткнул котлы своим копьем и опрокинул их в сторону прорытого туннеля, резко крикнув:
— Эулалиаааа!
Головорезы в панике выбирались из туннеля в тщетной надежде спастись от кипящего потока. Копья, мечи, пики и другое оружие мешало им спасаться, в то время как дышащий паром поток настигал их. Крики потонули в гуле воды. Ошпаренные кипятком тела неслись к узкому входу и были вышвырнуты водой на песок.
Лунная Лапка, Светлячок, Сережка, Чертополох и Морская Трава взобрались на Саламандастрон с восточной стороны. Через незаблокированное окно они передали Сапвуду мешки с одуванчиками, яблоками, ягодами и съедобными корешками. Морская Трава и Чертополох пролезли последними:
— Поосторожнее с этими двумя мешками. Здесь шесть бутылей пресной воды, Сап.
Сапвуд хмыкнул и похлопал их по спинам:
— Спасибо, ребята. Где вы набрали все это? Чертополох подтолкнул его локтем и усмехнулся:
— Негоже задавать такие вопросы солдатам Дозорного Отряда. Тебе что, никогда не приходилось бороться за жизнь в долгом походе.
Сапвуд начал снова заделывать дыру.
Задняя лапа, бок и почти вся спина Фераго были обварены до мяса. Он лежал на камне, закусив рукоять кинжала, чтобы не закричать. Гнилоух прикладывал к ранам хозяина мокрую тряпку, отскакивая в сторону каждый раз, когда горностай морщился.
— Морская вода — это все, что у нас есть, хозяин. Она жжется, но и лечит. Мы всегда лечим ею раненых.
Клитч наслаждался этим зрелищем, как мог:
— Надо же, какой гадкий барсук, о правитель головорезов и покоритель юго-западной страны. Теперь ты, надеюсь, не возражаешь предоставить все дело молодому Клитчу. Временно я беру дело в свои лапы.
Фераго в выгнул спину, когда на нее полилась морская вода. Пот выступил на лбу и на носу, горностай сжал лапой рукоять кинжала:
— И какой же у тебя план, лягушонок?
Клитч отцепил один из кинжалов с пояса отца и принялся постукивать его концом по зубам.
— План? Еще не уверен, но, по крайней мере, он не предусматривает гибели тридцати солдат от кипящей воды. Впрочем, ты не напрягай свою седую голову, я что-нибудь придумаю.
— Ты принесешь мне голову этого барсука, или я… — Фераго попытался приподняться, но застонал от боли.
— Что ты? — Клитч погладил отца по спине, но не слишком мягко. — Ты вообще ничего не можешь сделать. Дай мне время до полуночи, и я докажу нашим парням, что ими давно командует совсем не тот горностай.
Лис Форгрин опустошил на камни свою пращную сумку за спиной своего друга крысы Рванохвоста:
— Смотри, приятель, тут рачки и моллюски. Все лучше, чем черствая корка.
Рванохвост открыл моллюска камнем и жадно высосал содержимое.
— А ты не мог найти рыбы? Форгрин тем временем жевал рачка.
— Ешь и благодари свою счастливую звезду, что мы еще живы. Хорошо, что мы оказались у самого входа в туннель, а то лежали бы сейчас обваренные.
— Это был идиотский план! Мигро сказал, что сейчас верх взял Клитч.
Лис сплюнул на камень и начал точить меч.
— Между нами, я думаю, что для Фераго час пробил.
Рванохвост почесал нос и уставился на лиса:
— Час пробил?
— Ага, дружище. Он валяется на земле тяжело раненный. Самое время полоснуть его ножом по горлу.
Рванохвост поковырял в зубах грязной лапой, размышляя над сказанным:
— Угу, может, ты и прав. Фераго не может отдавать приказы, вот что точняк. Скажем, когда стемнеет и он заснет…
Форгрин проверил лапой остроту своего меча:
— Сегодня он у нас заснет крепко.
— Ага, и что ты знаешь? — Фераго сплюнул в пламя. — Я водил в бой это войско, когда ты еще не родился. Тебе никогда не узнать так военное дело, ублюдок!
Молодой горностай усмехнулся, довольный тем, что ему удалось задеть старшего:
— Для этого есть только один путь, старик. Передай командование мне. По крайней мере я не напортачу больше, чем ты.
В глазах Фераго блеснул гнев.
— Я напортачил? В чем же? Я сжег весь их урожай, отравил все припасы в крепости. И если они там еще не умерли, мы войдем внутрь потайным ходом.
— Потайным ходом? , — Клитч беззаботно рассмеялся. — Иногда ты забавляешь меня. Ты понимаешь, какая огромная эта гора? У бабочки больше шансов свалить дуб, чем у нас пробраться внутрь. Когда ты рассчитываешь оказаться там? На следующей неделе, через месяц или через год?
— Пойдем, я покажу тебе.
Саперы Фераго уже значительно углубились в гору, но уверенность Фераго сильно поколебалась бы, знай он, что ждет его в Саламандастроне, ибо зайцы не дремали.
Барт Чертополох, криво усмехаясь, оперся на копье:
— Ну, мои уши меня не подводят! Голубоглазый негодяй! Кто бы мог подумать, что он отыщет старый кухонный лаз! Его завалили, когда я был еще подростком.
Бычеглаз поднял тяжелое копье:
— Хорошо, что ты слышишь эти звуки, приятель. Что скажешь, если мы начнем копать с этого конца, чтобы чуть помочь этим проходимцам?
Сапвуд подумал, затем покачал головой:
— Лично я против. И владыка не даст на это разрешения. К утру они сами справятся. Денежка, подежурь здесь.
— Отлично, сержант. А то я прямо жду не дождусь, когда они ворвутся сюда.
Песьеголов и Мокронос работали как сумасшедшие. Они углубились в землю на длину двух копий. Солдаты прорубали узкий лаз, передавая назад булыжники и корзины, заполненные мелкими камнями. Снаружи при лунном свете остальные убирали камни в сторону. Песьеголов и Мокронос трудились наравне с остальными, расчищая заваленный кухонный проход.
— Пошевеливайся, приятель. Надо успеть! Черноглаз прополз в туннель и подергал их за хвосты:
— Эй, выбирайтесь наружу! Хозяин и Клитч хотят вас видеть.
Они выбрались из туннеля, поцарапанные и покрытые грязью. Убийца и его сын ждали на берегу. Фераго небрежно отмахнулся от их приветствия, торопясь приступить к делу:
— Ну, как идут дела? Песьеголов вытер грязь со лба:
— Там сплошной камень. Мы углубились на два копья. Скоро мы закончим.
Фераго насмешливо улыбнулся, его сверкающие глаза уставились на Клитча:
— Как будто неплохо, а? Клитч улыбнулся в ответ:
— Но откуда ты узнал про туннель в этом месте? Фераго набрал в лапу горсть песку и поднес его к носу сына:
— Кухонные отбросы, ореховые скорлупки, черепки — вот как! Когда я пришел сюда, я сразу увидел, что камни сложены здесь не природой, а чьими-то лапами. И как видишь, оказался прав, умник. Ты и сейчас считаешь, что старик выжил из ума?
— Как мудро ты, отец, поступил, найдя этот ход. — В извиняющемся голосе Клитча звучало подчеркнутое уважение. — А теперь ты собираешься проторчать здесь всю ночь, поглаживая себя по животу, или все-таки займешься Саламандастроном?
Глаза Фераго смеялись, его голос был по-прежнему ровным:
— Рванохвост! Взять этого высокомерного щенка! И чтобы глаз с него не спускали, пока его отец проделает всю работу воина. Клитч недостаточно опытен для этого.
Оставив своего разгневанного сына под охраной двух солдат, Фераго вынул кинжал и рявкнул новый приказ:
— Песьеголов, Мокронос, возьмите факел. В туннеле молчать…
Мерцающий свет факела бросал зловещие пляшущие тени позади Фераго и двух его подручных. Когда они прибыли к концу туннеля, Мокронос положил лапу на большой валун:
— Остался только этот камень. Еще немного — и мы в горе, хозяин!
Фераго вынул кинжал из ножен и выхватил факел из лап Мокроноса:
— Прочь с дороги, я покажу вам, как надо работать!
Мускулы, как жгуты, заходили на худощавом теле Фераго, когда он навалился на валун. Тот сдвинулся с места. Фераго изо всей силы стукнул по нему копьем и расколол пополам.
— Уберите его с дороги. Пошевеливайтесь!
Он работал наравне с остальными, голыми лапами хватаясь за камни, расшатывая их кинжалом или копьем. Легко откатив в сторону еще несколько камней, с которыми не справились бы и трое его солдат, Фераго резко остановился. Лизнув конец кинжала, он прошептал Песьеголову:
— Мы дошли! Чувствуешь холодный воздух, это воздух Саламандастрона. Отодвинь на минуту факел, с той стороны кто-то стоит спиной к входу. Кем бы он ни был, я схвачу его и быстро втащу сюда, а уж ваше с Мокроносом дело расправиться с ним. Затем мы ворвемся внутрь. А теперь тихо.
Зажав кинжал в зубах, Фераго пополз вперед, его наглые глаза засверкали радостью, когда он заметил ничем не защищенную спину часового. Фераго схватил его за горло и всадил кинжал между ребер. Затем он швырнул тело своим подручным:
— Прикончите его — и за мной!
Песьеголов рванулся вперед, в одной лапе копье, в другой — пылающий факел. И вдруг он закричал. Фераго обернулся, бросил короткий взгляд, завопил от ужаса и рванулся назад, на открытый воздух. На полу туннеля лежало тело Фаррана Отравителя, пасть его была широко распахнута, в нее была засунута сумка с ядами, как это велел сделать Урт Полосатый. Так поступил барсук с тем, кто отравил двух его товарищей.
Отравленная питьевая вода стояла прямо перед дырой, которую проделал Фераго, — налитая в котлы и кипящая. Барсук ткнул котлы своим копьем и опрокинул их в сторону прорытого туннеля, резко крикнув:
— Эулалиаааа!
Головорезы в панике выбирались из туннеля в тщетной надежде спастись от кипящего потока. Копья, мечи, пики и другое оружие мешало им спасаться, в то время как дышащий паром поток настигал их. Крики потонули в гуле воды. Ошпаренные кипятком тела неслись к узкому входу и были вышвырнуты водой на песок.
Лунная Лапка, Светлячок, Сережка, Чертополох и Морская Трава взобрались на Саламандастрон с восточной стороны. Через незаблокированное окно они передали Сапвуду мешки с одуванчиками, яблоками, ягодами и съедобными корешками. Морская Трава и Чертополох пролезли последними:
— Поосторожнее с этими двумя мешками. Здесь шесть бутылей пресной воды, Сап.
Сапвуд хмыкнул и похлопал их по спинам:
— Спасибо, ребята. Где вы набрали все это? Чертополох подтолкнул его локтем и усмехнулся:
— Негоже задавать такие вопросы солдатам Дозорного Отряда. Тебе что, никогда не приходилось бороться за жизнь в долгом походе.
Сапвуд начал снова заделывать дыру.
Задняя лапа, бок и почти вся спина Фераго были обварены до мяса. Он лежал на камне, закусив рукоять кинжала, чтобы не закричать. Гнилоух прикладывал к ранам хозяина мокрую тряпку, отскакивая в сторону каждый раз, когда горностай морщился.
— Морская вода — это все, что у нас есть, хозяин. Она жжется, но и лечит. Мы всегда лечим ею раненых.
Клитч наслаждался этим зрелищем, как мог:
— Надо же, какой гадкий барсук, о правитель головорезов и покоритель юго-западной страны. Теперь ты, надеюсь, не возражаешь предоставить все дело молодому Клитчу. Временно я беру дело в свои лапы.
Фераго в выгнул спину, когда на нее полилась морская вода. Пот выступил на лбу и на носу, горностай сжал лапой рукоять кинжала:
— И какой же у тебя план, лягушонок?
Клитч отцепил один из кинжалов с пояса отца и принялся постукивать его концом по зубам.
— План? Еще не уверен, но, по крайней мере, он не предусматривает гибели тридцати солдат от кипящей воды. Впрочем, ты не напрягай свою седую голову, я что-нибудь придумаю.
— Ты принесешь мне голову этого барсука, или я… — Фераго попытался приподняться, но застонал от боли.
— Что ты? — Клитч погладил отца по спине, но не слишком мягко. — Ты вообще ничего не можешь сделать. Дай мне время до полуночи, и я докажу нашим парням, что ими давно командует совсем не тот горностай.
Лис Форгрин опустошил на камни свою пращную сумку за спиной своего друга крысы Рванохвоста:
— Смотри, приятель, тут рачки и моллюски. Все лучше, чем черствая корка.
Рванохвост открыл моллюска камнем и жадно высосал содержимое.
— А ты не мог найти рыбы? Форгрин тем временем жевал рачка.
— Ешь и благодари свою счастливую звезду, что мы еще живы. Хорошо, что мы оказались у самого входа в туннель, а то лежали бы сейчас обваренные.
— Это был идиотский план! Мигро сказал, что сейчас верх взял Клитч.
Лис сплюнул на камень и начал точить меч.
— Между нами, я думаю, что для Фераго час пробил.
Рванохвост почесал нос и уставился на лиса:
— Час пробил?
— Ага, дружище. Он валяется на земле тяжело раненный. Самое время полоснуть его ножом по горлу.
Рванохвост поковырял в зубах грязной лапой, размышляя над сказанным:
— Угу, может, ты и прав. Фераго не может отдавать приказы, вот что точняк. Скажем, когда стемнеет и он заснет…
Форгрин проверил лапой остроту своего меча:
— Сегодня он у нас заснет крепко.
Книга третья
Живые и мертвые
29
Труг и Думбл прибыли на гору королевства Маккогтя. Они оба стояли, дрожа, среди высоких утесов, не в состоянии осознать окружающую красоту.
Маккоготь широко раскинул крылья. Заходящее солнце окрасило снег и лед в красивые розовые тона.
— Малыш, твои пер-р-рья пор-р-розовели, — заметил Маккоготь.
Думбл расставил пошире лапки и погладил себя по округлившемуся животику:
— У меня совсем нет перьев.
— Ах, нет пер-р-рьев. Значит, ты не хочешь быть соколом? — Маккоготь мягко погладил малыша своим огромным крылом, чуть не опрокинув его наземь.
Мышонок перебрался поближе к мешку Труга, подальше от опасных крыльев.
— Лучше быть Думблом. Маккоготь захохотал:
— Ладно, как знаешь! — И он обернулся к Тругу, который стоял, поджимая поочередно то одну, то другую лапу, чтобы не замерзнуть: — Итак, пр-р-риятель, ты пр-р-ришел сюда за Ледяным Цветком?
Труг закинул мешок себе за спину:
— Да, именно за ним. Ты мне только скажи, где он растет, и я мигом нарву охапку.
— Ну не наглый ли ты? — Маккоготь погладил перья у себя на шее. — Он их нар-р-рвет, видите ли! Да ты знаешь, что этот цветок р-р-растет только в кор-р-ролевстве Макстр-р-раха. И еще ни одна птица, ни один звер-р-рь туда не заходили. Этот ор-р-рел непр-р-редсказуем. Мне бы и в голову не пр-р-ришло что-нибудь пр-р-росить у него. Но если ты совсем выжил из ума и попытаешься, то я могу отнести тебя туда завтр-р-ра. Только взбир-р-раться на гор-р-ру тебе пр-р-ридется самому, поскольку кр-р-рыльев у тебя все-таки нет.
Рокангус показал Думблу и Тругу маленькую пещеру среди камней, где им предстояло провести ночь. В углу лежала куча вереска, но все-таки было ужасно холодно. Труг, достав кресало из мешка, развел небольшой костер. Рокангус боялся пламени, но вид Думбла, сидящего прямо перед огнем, заставил молодого сокола присоединиться к маленькой компании, и вскоре он уже сидел между Тругом и Думблом, наслаждаясь теплом. Рокангус дал несколько советов:
— Отец говор-р-рит, что завтр-р-ра вы собир-р-раетесь к Дикому Кор-р-ролю. Стар-р-рый Макстр-р-рах — гигант. Следите за своими манер-р-рами, обр-р-ращайтесь к нему только «Ваше Кор-р-ролевское Величество». Он может пр-р-роглотить любого, кто ему не понр-р-равится.
Труг подбросил несколько приятно пахнущих веток в костер:
— Послушай, Рокангус. Я должен принести в Рэдволл Ледяной Цветок, и если для этого мне нужно притвориться, что я испугался старой птицы, то я, так и быть, притворюсь.
— Ты вызываешь мое восхищение, Тр-р-руг, поскольку я знаю, что на самом деле ты никого не боишься. Но имей в виду, я дал тебе хор-р-роший совет. А твою пр-р-ращу лучше оставить здесь. Вот что я хотел сказать тебе, Тр-р-руг. Удачи тебе.
Рассвет в горах представляет собой своеобразное зрелище. Труг даже вздрогнул, глянув в бесконечную белизну. Тучи повисли на пиках гор, окутав всю округу подобием хлопкового кокона.
Надежно упрятав Думбла в почти пустой мешок, Труг принялся увещевать малыша:
— Сиди там тихо. Тебе там будет тепло и хорошо.
Появился Маккоготь и принялся кружить перед входом в пещеру:
— Добр-р-рого тебе ут-р-р-ра, Тр-р-руг. Ты готов? Труг передал пращу Рокангусу:
— Всегда готов.
Рокангус помахал на прощание здоровым крылом, следя за исчезающими в тумане друзьями.
Это было опасное путешествие. Скользя вниз по ледяным долинам и поднимаясь по заснеженным склонам, хватаясь за острые замерзшие камни, Труг продвигался вперед, стараясь не терять из виду Маккогтя. Вслепую борясь со снегом, льдом и белыми облаками, Труг часто оступался и падал, но всякий раз поднимался и, сжав зубы, смахивал пот со лба. К тому же он ухитрялся все время помнить о мышонке, который сидел в мешке, притороченном за плечами. Труг потерял всякое представление о времени и пространстве, пока по-собачьи полз вперед и вверх. И именно в тот момент, когда он подумал, что больше не в состоянии сделать ни шагу, Маккоготь крикнул ему сквозь туман:
Маккоготь широко раскинул крылья. Заходящее солнце окрасило снег и лед в красивые розовые тона.
— Малыш, твои пер-р-рья пор-р-розовели, — заметил Маккоготь.
Думбл расставил пошире лапки и погладил себя по округлившемуся животику:
— У меня совсем нет перьев.
— Ах, нет пер-р-рьев. Значит, ты не хочешь быть соколом? — Маккоготь мягко погладил малыша своим огромным крылом, чуть не опрокинув его наземь.
Мышонок перебрался поближе к мешку Труга, подальше от опасных крыльев.
— Лучше быть Думблом. Маккоготь захохотал:
— Ладно, как знаешь! — И он обернулся к Тругу, который стоял, поджимая поочередно то одну, то другую лапу, чтобы не замерзнуть: — Итак, пр-р-риятель, ты пр-р-ришел сюда за Ледяным Цветком?
Труг закинул мешок себе за спину:
— Да, именно за ним. Ты мне только скажи, где он растет, и я мигом нарву охапку.
— Ну не наглый ли ты? — Маккоготь погладил перья у себя на шее. — Он их нар-р-рвет, видите ли! Да ты знаешь, что этот цветок р-р-растет только в кор-р-ролевстве Макстр-р-раха. И еще ни одна птица, ни один звер-р-рь туда не заходили. Этот ор-р-рел непр-р-редсказуем. Мне бы и в голову не пр-р-ришло что-нибудь пр-р-росить у него. Но если ты совсем выжил из ума и попытаешься, то я могу отнести тебя туда завтр-р-ра. Только взбир-р-раться на гор-р-ру тебе пр-р-ридется самому, поскольку кр-р-рыльев у тебя все-таки нет.
Рокангус показал Думблу и Тругу маленькую пещеру среди камней, где им предстояло провести ночь. В углу лежала куча вереска, но все-таки было ужасно холодно. Труг, достав кресало из мешка, развел небольшой костер. Рокангус боялся пламени, но вид Думбла, сидящего прямо перед огнем, заставил молодого сокола присоединиться к маленькой компании, и вскоре он уже сидел между Тругом и Думблом, наслаждаясь теплом. Рокангус дал несколько советов:
— Отец говор-р-рит, что завтр-р-ра вы собир-р-раетесь к Дикому Кор-р-ролю. Стар-р-рый Макстр-р-рах — гигант. Следите за своими манер-р-рами, обр-р-ращайтесь к нему только «Ваше Кор-р-ролевское Величество». Он может пр-р-роглотить любого, кто ему не понр-р-равится.
Труг подбросил несколько приятно пахнущих веток в костер:
— Послушай, Рокангус. Я должен принести в Рэдволл Ледяной Цветок, и если для этого мне нужно притвориться, что я испугался старой птицы, то я, так и быть, притворюсь.
— Ты вызываешь мое восхищение, Тр-р-руг, поскольку я знаю, что на самом деле ты никого не боишься. Но имей в виду, я дал тебе хор-р-роший совет. А твою пр-р-ращу лучше оставить здесь. Вот что я хотел сказать тебе, Тр-р-руг. Удачи тебе.
Рассвет в горах представляет собой своеобразное зрелище. Труг даже вздрогнул, глянув в бесконечную белизну. Тучи повисли на пиках гор, окутав всю округу подобием хлопкового кокона.
Надежно упрятав Думбла в почти пустой мешок, Труг принялся увещевать малыша:
— Сиди там тихо. Тебе там будет тепло и хорошо.
Появился Маккоготь и принялся кружить перед входом в пещеру:
— Добр-р-рого тебе ут-р-р-ра, Тр-р-руг. Ты готов? Труг передал пращу Рокангусу:
— Всегда готов.
Рокангус помахал на прощание здоровым крылом, следя за исчезающими в тумане друзьями.
Это было опасное путешествие. Скользя вниз по ледяным долинам и поднимаясь по заснеженным склонам, хватаясь за острые замерзшие камни, Труг продвигался вперед, стараясь не терять из виду Маккогтя. Вслепую борясь со снегом, льдом и белыми облаками, Труг часто оступался и падал, но всякий раз поднимался и, сжав зубы, смахивал пот со лба. К тому же он ухитрялся все время помнить о мышонке, который сидел в мешке, притороченном за плечами. Труг потерял всякое представление о времени и пространстве, пока по-собачьи полз вперед и вверх. И именно в тот момент, когда он подумал, что больше не в состоянии сделать ни шагу, Маккоготь крикнул ему сквозь туман: