– Ханс, wie gehts? [1] – послышалось вдруг рядом.
   Этот глубокий, выразительный голос нельзя было не узнать.
   Лицо предпринимателя озарила теплая улыбка, и он тут же перешел на немецкий язык.
   Анна попыталась воспользоваться удачным моментом и уйти, но Лео Макариос схватил ее за руку и удержал. По телу ее словно пробежал электрический разряд.
   – Не уходите, пожалуйста, миз…
   – Анна Делейн, – неохотно ответила она, осторожно освободившись от хватки мужчины.
   – Анна.
   Лео Макариос лишь назвал ее по имени, ничего более. Она всю жизнь слышала, как его произносят. Но чтобы так, с таким чувством…
   Она затрепетала.
   Несколько секунд Лео рассматривал ее, будто оценивая.
   Потом повернулся к немцу и вновь заговорил с ним.
   Анна молча стояла рядом, дожидаясь конца их беседы.
   Наконец немец ушел, и они остались вдвоем. Чтобы выдержать беседу с хозяином дома, Анне понадобился весь ее профессионализм. И упрямая решимость: она не позволит этому наглецу вывести ее из себя!
   И что бы он ни говорил ей, Анна улыбалась и ловко уходила от скользких вопросов, ломая голову над тем, почему их тет-а-тет затянулся.
   Для такого мужчины, как Лео Макариос, окруженного самыми шикарными, богатыми и аристократическими женщинами высшего света, она всего лишь ходячая реклама его драгоценностей.
   Но почему же тогда он не расстается с ней? Единственное разумное объяснение такому поведению заключалось в том, что хозяин драгоценностей вознамерился таким образом привлечь к ним внимание окружающих людей.
   Поговорив с очередным гостем, голландским банкиром, Леон взял Анну за локоть и повел к буфетным столам.
   – Мистер Макариос, – не выдержала она. – Вам не кажется, что вы уделяете слишком много внимания моим бриллиантам? Разве не пора почтить своим присутствием другие украшения коллекции? Вот, например, стоит Кейт с рубинами…
   Она указала движением головы на брюнетку, которая с выражением благоговения на лице слушала дирижера оркестра.
   – Как я могу лишить Антала Лукаса новой поклонницы? – насмешливо пробормотал Лео Макариос. – Причем такой молодой и красивой.
   Анна широко раскрыла глаза.
   – Это Антал Лукас? – Даже она, далекая от мира музыки, слышала об этом всемирно известном дирижере.
   – Вы желали бы с ним познакомиться?
   – Могу обойтись. Да и ему уже наверняка порядком надоели восторженные поклонницы.
   – Честно говоря, мне трудно представить, чтобы вы кем-то или чем-то восторгались бы. – Его голос внезапно стал суше. – На вас явно не произвели особого впечатления даже драгоценности, которые сейчас на вас, хотя, уверен, каждая присутствующая здесь женщина вам завидует. Анна подняла на него глаза.
   – Это просто умело обработанные кристаллы… Они красивы сами по себе, а вовсе не потому, что дорого стоят.
   – Но это бриллианты работы Левантски! И они представляют собой настоящие произведения искусства, – резко произнес Лео.
   Она пожала плечами.
   – Да, такое же произведение искусства, как и музыка Моцарта… а чтобы ею наслаждаться, не нужно платить миллионы!
   На нее взглянули темные глаза. Анна заметила, что они еле заметно сузились. Глаза хищника, приготовившегося к прыжку. Она не отвела взгляд. С какой стати?
   – Меня предупреждали, – с подчеркнутой мягкостью проговорил он, – что вы отличаетесь строптивостью. Бросьте это!
   Она вежливо улыбнулась, чувствуя приток адреналина в крови.
   – Как мне относиться к вашим словам, мистер Макариос? Как к еще одному распоряжению?
   Он долго смотрел на нее.
   – Перестаньте бороться со мной, – наконец тихо сказал он. – У меня и в мыслях нет причинить вам зло. Наоборот, я искренне восхищаюсь вами. Вы действительно невероятно красивы…
   Анна открыла рот, собираясь сказать что-нибудь едкое в ответ. Но неожиданно все слова вылетели у нее из головы. Мало того: возникло странное ощущение, что люди вокруг исчезли. И остался лишь этот мужчина, стоявший так близко, непозволительно близко к ней.
   Сердце учащенно забилось, и по венам растеклась жаркая лава желания.
   Но самое ужасное заключалось в том, что Анна внезапно со всей отчетливостью поняла: мужчина видит ее смущение и слабость. Недаром на его лице заиграла самодовольная улыбка.
   Улыбка предвкушения.
   Неожиданно он наклонился и прошептал ей:
   – Чуть позже…
   Прошептал так тихо, что Анна подумала, будто ей это показалось. Что означают эти его слова? Неужели он решил, что она готова продолжить с ним отношения в более интимной обстановке? Она не давала ему ни малейшего повода думать так!
   Уже в следующее мгновение лицо Лео Макариоса вновь приняло невозмутимое выражение.
   К ним подошел австрийский министр с супругой…
 
   Анна с облегчением сбросила туфли, потом сняла длинные перчатки из черного атласа и принялась расстегивать платье. Бриллианты предоставили заботам спецам из охранной компании, а им разрешили пройти к себе.
   Уф, слава богу, ее мучения закончились, но неприятный осадок все же остался, ей так и не удалось устоять перед магией глаз Лео Макариоса. И куда только подевалось ее самообладание? Должно быть, она слишком устала. День выдался не из легких.
   Анна мрачно взглянула на себя в зеркало.
   Бабушка всегда твердила ей, что у нее эффектная, привлекательная внешность, должно быть унаследованная от отца: черные волосы, зеленые глаза и бледная кожа… Но ее красота была всего лишь товаром, который она продавала день за днем любому, кто платил надлежащую цену. Вот и сегодня ей пришлось испытать немало унижений, чтобы отработать свой гонорар.
   И еще неизвестно, сколько ей придется отходить от сегодняшнего потрясения. Этот чертов миллионер долго будет ей еще сниться!
   Ах, если бы он не был миллионером, то, возможно, она и согласилась бы немного пофлиртовать с ним… Уж больно он хорош собой. Ну почему жизнь такая несправедливая штука!
   Анна отвернулась от зеркала и продолжила раздеваться. По крайней мере, работа завершена и можно забыть о бриллиантах. Смешно, неужели Лео Макариос действительно не понял, что носить все украшения одновременно – это явный перебор?
   Она нетерпеливо покачала головой. Какая ей разница, что думает Лео Макариос? Или что она о нем думает. Все равно они больше никогда не увидят друг друга. Все закончилось. Он был незнакомцем и навсегда останется для нее незнакомцем.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

   Лео шагал подлинному, покрытому ковром коридору, впереди него шли двое его людей с нагруженными едой подносами.
   Интересно, всех ли моделей разместили в соседних комнатах? – лениво размышлял он. Рыжеволосая, конечно, сейчас с Маркосом. А блондиночка с брюнеточкой, может быть, уже успели отыскать себе воздыхателей среди гостей или коротают ночь в одиночестве?
   Впрочем, ни одна из них его не интересовала. Он думал только об одной женщине. Давно он не чувствовал такого сильного эротического желания, как сейчас. Именно поэтому ему и хотелось поскорее переспать с ней, чтобы избавиться таким образом от охватившего его наваждения. Эта черноволосая красавица хоть и показалась ему на первый взгляд умной и интересной собеседницей, но вряд выдержит более внимательный экзамен. Наверняка такая же меркантильная пустышка, как и все остальные. Но по крайней мере сегодняшняя ночь обещает ему хорошее развлечение!
   Его люди остановились перед дверью и оглянулись на него. Он кивнул, и один из них осторожно постучал.
 
   Кто это может быть в такой поздний час? Дженни постучала бы более решительно. Анна замерла. Стук повторился. Она вновь застегнула платье и открыла дверь.
   Двое людей явно из персонала дома держали в руках подносы с легким ужином, включая бутылку охлажденного белого вина, графин с апельсиновым соком, кувшин с минеральной водой и кофейник.
   – Извините. – Анна растерялась. – Я хочу сказать… э-э… – Мужчины вошли в комнату и поставили подносы на низкий стол. – Боюсь, я не заказывала… Entschuldigen Sie bitte, aber Ich habe nicht… [2]
   – Зато я заказал, – перебил ее знакомый голос.
   Она повернулась. В дверях стоял Лео Макариос, по-прежнему одетый в вечерний костюм.
   С минуту Анна просто смотрела на него, не в силах поверить своим глазам.
   Не дождавшись приглашения, он вошел к ней в комнату.
   Анна открыла рот, чтобы что-нибудь сказать, но разум, охваченный вихрем противоречивых эмоций, отказывался работать. Лео Макариос вошел к ней в комнату с таким видом, будто имел полное право здесь находиться.
   Его работники, по всей очевидности, тоже так думали, так как без всяких объяснений и с невозмутимым видом накрывали на стол. В центре, рядом с салатом, поставили большую тарелку с нарезанной тонкими слоями копченой курятиной, ветчиной и семгой. Затем расставили фарфоровые тарелки и разложили столовое серебро в белых салфетках. За этим последовали хрустальные бокалы, кофейный сервиз, напитки и тарелка с крошечными шоколадными трюфелями.
   – Пожалуйста, садись, – как ни в чем не бывало сказал ей Лео Макариос, указывая на одно из кресел, а сам уселся в другое.
   Анне казалось, что она видит дурной сон.
   Что, черт возьми, ты здесь делаешь? – хотелось ей закричать незваному гостю. Даже хозяину дома нельзя так бесцеремонно вторгаться к незнакомой женщине. Он что, принимает ее за проститутку?
   Но устраивать сцену сейчас, при посторонних невозможно. Пусть эти двое уйдут, тогда она выскажет ему все, что думает о подобном поведении.
   Анна села за стол, сделав вид, что не находит ничего странного в том, что мультимиллионер, владелец замка, зашел к ней поужинать!
   Но когда она увидела, как он вальяжно расселся в кресле, ослабил узел галстука и даже расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, у нее от нахлынувших эмоций на мгновение даже перестало биться сердце.
   О боже мой, он такой… волнующий.
   Это дурацкое слово выплыло у нее из подсознания и прочно засело в голове, явно не собираясь исчезать.
   Анна попыталась проанализировать собственные чувства. Почему раньше с ней не бывало такого? Может быть, во всем виновато сочетание строгого смокинга с небрежно ослабленным узлом галстука и расстегнутой пуговицей? И вдобавок небритые щеки. Такие приемы нередко используются в рекламе: легкая сексуальность с обещанием чего-то большего. Или непринужденная поза мужчины? Или этот пристальный взгляд, заставляющий вспоминать о своих напрягшихся грудях?
   Внезапно она поняла, что ей страшно оставаться наедине с Лео Макариосом. А если он полезет целоваться, что ей тогда делать? От одной этой мысли кровь ударила ей в голову.
   Лео попробовал вино, кивнул и движением руки отпустил своих людей. Те, поклонившись, молча удались, закрыв за собой дверь.
   И Анна осталась один на один с Лео Макариосом!
   Она уже открыла рот, собираясь протестовать против его неожиданного вторжения, но ее визави оказался быстрее.
   – Что ж, – произнес он. – Mahlzeit.
   – Что?
   –  Mahlzeit, – повторил он. Глаза его слегка заблестели. – Австрийцы говорят это друг другу перед едой. Что-то вроде «приятного аппетита!». А теперь скажи, чем я могу тебя угостить?
   – Мистер Макариос…
   – Просто Лео. По-моему, мы можем обойтись без формальностей. Что ты хочешь? Ветчины и семги?
   – Нет, спасибо. Мистер Макариос, я… Он поднял на нее темные глаза.
   – Лео, – мягко напомнил он. – Значит, курятину? Салат?
   – Нет! Я не хочу есть. Не хочу…
   Мужчина положил немного салата на ее тарелку.
   – Я почти не притронулся к пище сегодня вечером, а ты вообще ничего не ела. Должно быть, умираешь от голода.
   Вид и аромат прекрасно приготовленной еды сломили сопротивление Анны. Уж слишком все заманчиво выглядело, да и ложиться спать голодной вовсе ни к чему. Почему бы действительно не поесть, раз предлагают? Она поужинает, а потом выставит Лео Макариоса за дверь. Ясно, для чего он здесь появился… Однако он глубоко ошибается, если полагает, будто ее можно уложить в постель, накормив ветчиной и семгой.
   Впрочем, а что, если это она ошибается? Ее страшили непредсказуемые реакции собственного тела. Они были слишком быстрые и сильные, а ведь еще совсем недавно она буквально валилась с ног от усталости.
   Лео снова заговорил, принимаясь за еду:
   – Скажи мне, ты давно знакома с тремя другими моделями?
   – Прошу прощения? – Задумавшись, Анна не поняла, о чем ее спросили.
   Он повторил вопрос.
   – С Дженни я знакома несколько лет, а с Кейт и Ванессой работаю в первый раз.
   – Которая из них рыжеволосая?
   – Ванесса. У нее еще большая грудь. Как ни странно, но у моделей, кроме тел и волос, есть еще и имена.
   – Прости, если ты обиделась, но я не хотел этого… – миролюбиво произнес Лео. – Просто я еще не научился различать вас по именам. Но зато у вас у всех разный цвет волос. Очень удобно.
   Она с безразличным видом пожала плечами.
   – А почему ты спрашиваешь о Ванессе?
   Он отпил вина.
   – Если ты плохо ее знаешь, тогда все равно не сможешь ответить на мой вопрос.
   – Да, я о ней мало знаю. Только то, что она милая девушка. Милая, но глупая.
   Лео Макариос удивленно сдвинул брови.
   – Глупая?
   – Я хочу сказать, достаточно глупая, чтобы влюбиться в твоего двоюродного брата. Вряд ли у них что-нибудь получится. Ванесса обожжется. Это очевидно.
   – Мне кажется, ты ошибаешься. Мой двоюродный брат всегда очень щедр по отношению к своим любовницам, – сообщил ей Лео Макариос.
   Анны чуть не поперхнулась.
   – Любовницам? Не думаю, что именно об этом она мечтает.
   Он цинично усмехнулся.
   – Неужели ты и впрямь полагаешь, что женщинам больше не нравится заводить богатых любовников и жить так, как сами они не могут себе позволить?
   Выражение глаз Анны внезапно сделалось жестким.
   – Если кому-то нравится жить на содержании, то это их дело. Но Ванесса явно к таким женщинам не относится. Ей нужен не блеск и роскошь, тем более временные, а стабильная крепкая семья. Муж, дети…
   – Ты так в этом уверена? – В его голосе снова прозвучали циничные нотки.
   Анна свирепо на него посмотрела.
   – Да. Абсолютно. И поэтому надеюсь, что у нее сыщется настоящий друг, который утешит ее после того, как твоему двоюродному брату надоедят ее рыжие волосы и большая грудь.
   Лео мрачно сдвинул темные брови.
   – Я уже сказал тебе, что у Маркоса нет причины быть скупым после того, как он порвет с ней.
   Анна сдалась. Какой смысл рассуждать об этом? Она была абсолютно уверена в том, что, когда Ванесса останется одна, ее вряд ли утешат дорогие подарки.
   – Бриллианты не способны осушить слезы. Я, конечно, не стану вмешиваться в их отношения, но мне кажется, Ванесса дорого заплатит за короткий период роскошной жизни.
   – Она очень красивая женщина… и скоро найдет себе другого любовника, столь же обеспеченного.
   – О, хорошо… тогда все в порядке. Я зря волнуюсь, – подыграла ему Анна, одарив его кислой улыбкой. Ей совершенно не хотелось говорить на эту тему.
   – То, что ты сказала, по правде говоря, меня не на шутку встревожило, – медленно произнес Лео. – Ты действительно считаешь, что Ванесса стремится выйти замуж за Маркоса?
   – Не смеши меня! Только полная идиотка может верить в то, что человек вроде твоего двоюродного брата собирается на ней жениться!
   Лео Макариос плотно сжал губы.
   – В любом случае будет лучше, если ты позаботишься о том, чтобы донести до сведения своей подруги эту очевидную мысль: до свадьбы дело не дойдет. Пусть она выкинет из головы всякую мечту женить на себе Маркоса.
   Анна потянулась за водой.
   – Не беспокойтесь, я обязательно это ей передам, – сухо кивнула она.
   – Наивная женщина бывает иногда опаснее умной.
   Анна невольно взглянула на своего собеседника.
   Какой потрясающий мужчина! Но, к сожалению, именно потрясающие мужчины чаще всего оказываются сволочами, избалованными женским вниманием. Анна заставила себя отвести взгляд и налила минеральной воды в стакан.
   Судя по всему, она неправильно истолковала причины, по которым к ней пришел Лео Макариос. Он вовсе не собирался соблазнять ее, а просто решил собрать информацию о Ванессе, чтобы защитить своего драгоценного двоюродного брата от женщины, которая – какое потрясение, какой ужас! – имела наглость влюбиться в него.
   Если на то пошло, то вполне вероятно, что он решил убить двух зайцев сразу: помочь родственнику и скоротать свободное время, чтобы затем отправиться к какой-нибудь красотке из высшего общества.
   Анна украдкой наблюдала за тем, как он заканчивает ужин. На его теле не было видно ни малейших признаков жира. Одни мышцы. Той, которая его ждет, предстоит бурная ночь…
   Нет… прекрати! – приказала она самой себе. Зачем ей думать о сексуальной жизни Лео Макариоса, которая не имела к ней никакого отношения! И чем скорее он уйдет, тем лучше. Она умирала от желания смыть макияж и принять душ.
   Лео, однако, не спешил.
   Взяв бокал вина, он снова откинулся на спинку кресла.
   – Ты почему-то не пьешь, – заметил он.
   – Мне не особенно хочется, да и зачем? Когда пьешь, надо закусывать, а мне не нужны лишние калории.
   – Неужели моришь себя голодом?
   Анна равнодушно пожала плечами.
   – У некоторых моделей, например у Дженни, замечательный обмен веществ, они могут слопать хоть целую лошадь, и это не заметно. А я если ем, то сразу толстею. Вот уволюсь и тогда налягу за всякие деликатесы. А пока мне приходится поддерживать себя в форме. Таковы требования моей профессии.
   На его лице появилось замкнутое выражение.
   – Деньги имеют для тебя такое большое значение?
   Анна быстро взглянула на него.
   – С моей стороны было бы глупо отрицать очевидное. Деньги позволяют чувствовать себя независимой. А поэтому я отношусь к ним с должным уважением. Я знаю немало моделей, которые транжирили все, что зарабатывали, и в конце концов оставались ни с чем.
   – Но ты, как я понимаю, практичнее? – Лео буквально сверлил ее своим взглядом.
   – Надеюсь, что да. – Она тоже посмотрела на него. Внезапно выражение его лица резко изменилось, В его глазах читалось неприкрытое желание.
   У Анны захватило дух, словно перед ней внезапно открылась глубокая пропасть.
   Она до боли в пальцах сжала ручки кресла. Потом поднялась на ноги. Словно отражение в зеркале, то же самое сделал Лео Макариос.
   Встал и начал медленно приближаться к ней.
   Господи, взмолилась Анна. Его намерения были слишком очевидны, и ее внутренний голос предупреждал об опасности, но она никак не могла понять, как ей себя вести: кричать, отбиваться или…
   Ноги ее ослабели, и она осталась неподвижно стоять, слегка приоткрыв рот и с ужасом, смешанным с восторгом, ожидая неизбежного завершения этой сцены.
   Лео остановился. Высокий, стройный… Протянул к ней руку и медленно провел по ее щеке указательным пальцем.
   Анне показалось, что ее кожа тает от его прикосновений.
   – У тебя, – тихо проговорил он, – удивительно красивая кожа. И такая нежная.
   Анна с отчаянием ждала, что сейчас она очнется и, охваченная вспышкой гнева, даст достойный отпор этому зарвавшемуся наглецу. Но вместо этого по ее венам будто растекался мед, согревая и лишая сил.
   Она покачнулась. Он был так близко от нее. Так близко!
   – Нежная, – снова прошептал Лео.
   Одной рукой он обвил ее шею, другую положил ей на талию и, наклонившись, коснулся губами ее губ.
   Эта черноволосая красавица в его объятиях была именно такой женщиной, какая ему нужна, сразу понял Лео: искушенная, независимая, ясно дающая понять, что ей приятно его ухаживание.
   Она не только позволяла ему наслаждаться поцелуем, но и сама получала удовольствие.
   Лео мягко укусил ее распухшую нижнюю губу.
   – Пойдем? – сказал он и потянул за собой в сторону кровати.
   Она немного пошатнулась и ошеломленно взглянула на него.
   Лео чуть заметно нахмурился.
   Неужели девушка пьяна? Весь вечер она держала в руке всего один бокал шампанского, который остался почти полон. А за ужином пила только воду. Тогда почему она шатается, словно у нее кружится голова?
   О боже, как можно быть таким болваном! – мысленно выругался Лео. Да девушка просто перевозбудилась! Зрачки расширены, распухшие губы приоткрыты, грудь набухла и соски топорщат ткань… Ну, это дело легко поправимое!
   Обхватив рукой красивую, соблазнительную грудь, Лео принялся осторожно потирать напряженный сосок.
   Он хотел ее. Сейчас же! И медлить нет смысла!
   – Ты действительно чрезвычайно соблазнительна… – Его голос сделался хриплым. – Пойдем на кровать.
   Звонкая пощечина застала его врасплох.
   Влепив Лео пощечину, Анна в ужасе отшатнулась. Господи, еще немного – и она бы отдалась мужчине, которого узнала только сегодня днем. Какое счастье, что он заговорил про кровать, это слово явилось для нее холодным душем, который и помог ей прийти в себя.
   Нашел себе девушку для развлечения! А она тоже хороша. Целуется с кем попало!
   – Какого черта?
   Лео Макариос потрясенно глядел на Анну. У него на лице виднелся красный отпечаток от удара ее руки.
   Анна отодвинулась еще дальше.
   – Убирайся отсюда! Живо убирайся!
   Он не шевельнулся.
   – Объясни, за что ты меня ударила!
   Ее глаза сверкали. Она прерывисто дышала, сердце по-прежнему колотилось.
   – Как ты смеешь еще задавать какие-то вопросы? Убирайся из моей комнаты!
   Его лицо потемнело.
   – Немного поздно говорить мне это, – резким, презрительным голосом произнес он. – Мне не нравится, когда меня дразнят. Сначала говоришь мне «да», потом почему-то меняешь свое мнение, и теперь, видите ли, я в чем-то виноват. Анна широко раскрыла глаза.
   – Я сказала «да»? Тебе померещилось. Никогда в жизни я бы не сказала такого мужчине, которого совершенно не знаю!
   – Ты весь вечер говорила мне «да». Не притворяйся наивной. Я еще не ослеп и прекрасно видел, с каким вожделением ты смотрела на меня. Да и твои напряженные соски говорят о том, что ты тоже хочешь заняться любовью.
   Она тяжело вздохнула, и в ее глазах загорелась ярость.
   – Я не обязана выслушивать всякие мерзости. Ищи себе на ночь другую бабенку, которая согласится переспать с тобой!
   – Прости, но ты ясно дала понять, что согласна. – В его голосе слышалась насмешка.
   – Выметайся отсюда! Не хочу ничего слушать. Большинство мужчин почему-то думает, что раз я демонстрирую одежду, то, значит, легко сниму ее, когда им заблагорассудится. Уйди, пока я не обвинила тебя в сексуальном домогательстве!
   Лицо Лео казалось высеченным из мрамора.
   – Будь очень осторожна, когда говоришь со мной.
   – Не угрожай мне! Я такой же человек, как и ты, и не позволю обращаться со мной как с вещью ни тебе, ни кому-либо другому, сколько бы денег не водилось на вашем банковском счету!
   – Только не говори мне, что все это прописано в твоем контракте… – презрительно произнес он.
   – Странное дело: когда ты поблизости, мне все время требуется защищаться, ссылаясь на условия контракта! Неужели нельзя относиться к людям по-человечески? Или даже то, что нельзя приставать к женщине, нужно специально оговаривать специальным пунктом?
   – Достаточно. Я ухожу. Однако в следующий раз, когда вам захочется изображать оскорбленную добродетель, миз Делейн, советую вам сделать это до того, как вы в полночь примите у себя в спальне мужчину.
   Лео в последний раз бросил на нее презрительно-надменный взгляд и вышел, громко хлопнув дверью.
 
   Лео шагал по коридору в холодной ярости.
   Ровно за десять секунд черноволосая красавица превратилась из соблазнительницы в мегеру!
   Как такое могло произойти? Неужели все было продумано с самой первой минуты?
   Если бы имелся хоть малейший признак того, что это все притворство, он бы…
   В бессильной злобе он сжимал и разжимал кулаки.
   Нет, эта женщина недостойна его любви. И слава богу, что все так закончилась. Пусть наслаждается собственной добродетелью. Ему наплевать! Вот сейчас примет холодный душ и смоет всякое воспоминание о неудавшемся вечере и полученной пощечине.
   Как, черт возьми, он должен был догадаться, что Анна Делейн не хочет заниматься с ним сексом? Она ведь без раздумий и даже с какой-то затаенной радостью ответила на его поцелуй. Ему казалось, что они оба хотят одного и того же. Тогда почему потом она повела себя так, словно ее оскорбили? Где логика? Он ведь ничем ее не обидел.
   Впрочем, какая теперь разница? Он больше не испытывал интереса к Анне Делейн и раз и навсегда вычеркнул строптивую и непредсказуемую красавицу из своей жизни.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

   Анна лежала в кровати, слушая, как испуганно колотится ее сердце.
   Как она позволила Лео Макариосу так с ней поступить? Почему разрешила подойти к ней, поцеловать и трогать ее груди? Господи, какой стыд! И она ничего не сделала, ровным счетом ничего, чтобы вовремя остановить его. Наоборот, только стояла и млела под его поцелуями и ласками, будто какая-то… какая-то…
   Гнев душил ее. Гнев на Лео Макариоса, но еще больше на саму себя.
   Ну почему она позволила ему делать с ней все, что он хотел? Четыре года она держала мужчин на расстоянии и вдруг за считанные часы настолько потеряла разум, что была готова отдаться после первого ужина вдвоем! Почему?
   Да все очень просто, ответил ей внутренний голос. Потому что тебе не хотелось его отталкивать. Ты желала его… Желала чувствовать его губы на своих губах, желала, чтобы тебя ласкали его руки, желала…