Джеймс Саманта. Скандальная невеста

   — Я стараюсь забыть, — резко ответил Майлз.
   Все надежды Виктории рухнули. Она с трудом удержалась, чтобы с плачем не броситься вон из комнаты.
   — Почему? Вы… вы так себя ведете, как будто стыдитесь того, что произошло.
   — Этого не должно было произойти, Виктория. Неужели вы не понимаете?
   — Нет, — сказала она с вызовом. — Нет! Почему вам нельзя желать меня? Целовать меня? Обнимать? Майлз, я… я не понимаю. — Голос Виктории прерывался. — Мне… мне хотелось, чтобы вы меня целовали, Майлз. Мне хотелось без конца ощущать ваши прикосновения. Я хотела… по-настоящему быть вашей женой. О Майлз, я… я думала, что вы тоже хотите быть моим мужем!
   «Нет, это каменное изваяние ничем не разжалобить!»
   — Вы забыли, Виктория. Если бы я не остановился, тогда нельзя было бы расторгнуть наш брак. Вы этого не понимаете?
   Девушка смотрела на графа. У нее так дрожали губы, что она едва могла говорить.
   — Так вот в чем дело! Вы все еще хотите расторгнуть наш брак?
   Майлз ничего не сказал. Виктория упорствовала.
   — Вы хотите расторгнуть наш брак, Майлз? Да?
   В напряженной тишине она слышала, как бьется ее сердце. А Стоунхерст молчал.
   — Да, вы хотите расторжения брака. Вы это хотите, но у вас не хватает мужества сказать мне. Посмотрите на меня, черт вас побери. — В ее глазах заблестели слезы. — Посмотрите на меня скажите мне!
   Майлз взглянул на Викторию. Их взгляды встретились. У девушки замерло сердце… То, что она увидела в его взгляде, а вернее, то, чего она не увидела там, лишило ее самообладания.
   Ему нет необходимости ей говорить. Все кончено, в отчаянии думала Виктория. Она ничего для него не значит. И никогда не значила…
   Никогда не будет ничего для него значить!
   Виктория бросилась прочь. Ее единственной мыслью было: «Бежать!» Ей никак не удавалось открыть ерь. Она дергала ручку, дверь не открывалась…
   Он внезапно оказался рядом и дотронулся до ее руки.
   — Виктория…
   — Не прикасайтесь ко мне! — завизжала она, развернулась и накинулась на графа с кулаками. Неожиданно ее пыл иссяк. Виктория опустила руки. — Оставьте меня в покое, — прошептала она. — Вы слышите, Майлз Грейсон? Оставьте меня в покое!
   Дверь открылась. Девушка устремилась через холл в свою спальню. Она бросилась на кровать, сердце ее обливалось кровью.
   Утром подушка Виктории была мокрой от слез.
   Но больше она не плакала. Виктория думала: теперь она отвергнутая женщина, женщина, которая не будет снова себя предлагать. Нет, она не будет просить или умолять… У нее тоже есть гордость. И она не будет страдать.
   Наступил четверг. Девоны давали бал. Пытаясь поднять свое настроение, Виктория сшила новое платье. И с большим удовольствием сообщила портнихе, что счет следует отправить ее мужу.
   Виктория ожидала в вестибюле, когда подадут карету. В этот момент появился Майлз. Его глаза вспыхнули, когда он посмотрел на жену. Только несколько минут назад ее горничная сказала, что никогда не видела свою хозяйку такой обворожительной. Платье из белого атласа было прострочено серебряными нитями. Открытые плечи, очень смелое декольте.
   Сердце Виктории учащенно забилось. Как ни было сильно ее отчаяние, она надеялась. И молилась. Каждую ночь молилась, чтобы Майлз разрушил стену между ними.
   Но Грейсон лишь сказал:
   — Уезжаете на бал, графиня?
   Виктория сжала кулаки.
   — Да. Если вы помните, нас пригласили к лорду и леди Девон. Вы сказали, что не поедете.
   Майлз не ответил, но Виктории показалось, что он недоволен.
   Она вздохнула.
   — Вам не нравится, что я еду одна, Майлз?
   — Вы не в первый раз едете. Почему же мне ;;должно не нравиться?
   Но по выражению его лица было видно, что он думает иначе.
   Какой-то бес вселился в Викторию. — Между прочим, — она мило улыбнулась, — пожалуйста, скажите слугам, что не нужно меня ждать. Вероятно, я вернусь очень поздно. Виктория ощутила какое-то мстительное удовольствие, увидев, как моментально изменилось выражение лица графа. Она заставит его снять маску равнодушия. Если не так, то иначе. И там будет видно, чья возьмет.
 
   — Черт побери! — воскликнул Майлз и ото — шел от письменного стола. Последние несколько часов он просматривал счета. По крайней мере пытался это делать.
   Майлз налил себе бокал портвейна. Несомненно, Виктория веселится как никогда. Майлзу не составило труда представить сцену, которая наверняка сейчас происходит на балу у лорда и леди Девон. Безусловно, его жена сидит в окружении полудюжины молокососов, которые жаждут ей услужить. А может быть, она с этим хамом, графом Дефазио!
   Мысль о том, что Дефазио сейчас развлекается с Викторией, заставила Майлза стиснуть зубы. Он не мог обвинять этого льстивого итальянского распутника. Когда сегодня вечером графиня спускалась по лестнице, у Майлза было такое чувство, будто ему нанесли удар ниже пояса. Она выглядела восхитительно, и Майлзу захотелось попросить ее остаться. Но он заставил себя промолчать.
   «Верно, ты глупый осел, — насмешливо сказал внутренний голос. — Она твоя. Так почему ты не с ней?»
   Губы Майлза искривились. — Действительно, почему? — сказал он вслух. Ему некого винить, кроме себя. Он мог бы быть с ней сейчас, в этот самый момент. Он должен быть с ней. Более того, он хочет быть с ней.
   Но это не так легко. Майлз не знал, как поступить. «Вы хотите расторжения брака, Майлз? Да?»
   Боже правый, он не может сказать «да». Он не может сказать этого. Но как он скажет ей «нет»?
   «Мне… мне хотелось, чтобы вы меня целовали Майлз. Мне хотелось без конца ощущать ваши прикосновения, я хотела… по-настоящему быть вашей женой. О Майлз, я… я думала, что вы тоже хотите быть моим мужем!»
   Воспоминания о той ночи все еще преследовали Грейсона. Он все еще слышал ее голос, в котором звучали боль и страдание. И он не мог забыть, как Виктория пытается сдержать слезы.
   У Майлза сжалось сердце. Он не хотел ее обидеть. Господи, если бы он только мог помириться с ней…
   «Ты был уверен, что она легкомысленна и тщеславна, — напомнил он себе. — Но ты был не прав. — И ты это знаешь!»
   Стоунхерст сжал бокал. Он был глупцом. Виктория — решительная, энергичная, даже немного своевольная, но не сумасбродная. И она очень наивная. И еще у нее такой же вспыльчивый характер, как у него.
   Она не похожа на Маргарет. Нет, не похожа! t После случая с Маргарет Майлз настороженно относился к женщинам. И именно это сдерживало его. На карту было поставлено так много — слишком много, чтобы допустить еще одну ошибку.
   Майлза охватило чувство вины, когда он поду — мал о Хитер. Прошло уже слишком много времени с тех пор, как он уехал из Линдермер-Парка. Пора возвращаться домой, в Ланкашир. К Хитер. Конечно, он посылал письма и подарки. Но он знал, как сильно Хитер по нему скучает.
   Майлз попал в замкнутый круг. Что ему делать с Викторией? Взять ее с собой в Линдермер? Или оставить здесь, в Лондоне? Все в Майлзе восставало против того, чтобы оставить Викторию в Лондоне. Но его жена не привыкла жить в глуши. И как же Хитер? Что Виктория подумает о ней? Это больше всего его беспокоило — он не мог допустить, чтобы Хитер снова обидели. Как это сделала Маргарет.
   Ему нужно было рассказать Виктории.
   Майлз взглянул на часы. Был двенадцатый час ночи. Бал сейчас в полном разгаре. Виктория еще очень не скоро вернется домой… Что это она сказала?
   «Пожалуйста, скажите слугам, что не нужно меня ждать. Вероятно, я вернусь очень поздно».
   Господи, она была так холодна… но не более холодна, чем он.
   Вдруг Майлз испугался.
   Неужели он ее потерял? «Ты глупец. Ты сам толкнул ее к этому негодяю Дефазио. И тебе некого винить, кроме себя».
   Нет. Нет. Он не может ее потерять. И он не потеряет.
   Майлз поставил бокал на стол, вышел в коридор.
   — Нельсон!
   Появился дворецкий.
   — Да, милорд?
   — Пожалуйста, распорядитесь, чтобы достали мой вечерний костюм. Я поеду на бал к лорду и леди Девон.
   — Слушаюсь, милорд. — Нельсон исчез.
   В помещении для прислуги заключали многочисленные пари.
   Нельсон догадывался, что скоро выиграет довольно кругленькую сумму…
 
   Викторию не волновало, рассердила она Майлза или нет. Однако спустя несколько часов на смену напускному безразличию пришло совершенно иное чувство. О, Виктория танцевала и смеялась, непринужденно беседовала и улыбалась. Но это был еще один скучный вечер. Молодая графиня сказала по секрету Софи, что осталась на балу только из-за нее.
   Кто-то дотронулся до ее плеча. Это был граф Антонио Дефазио.
   — Потанцуйте со мной. -Он подхватил Викторию и увлек ее В центр зал
   — Я скучал по вас, дорогая.
   — Да? — «Кажется, я учусь превращаться в статую», — подумала Виктория. Она даже не улыбнулась своему кавалеру.
   — Да, дорогая. Я никогда не чувствовал себя таким одиноким! Неужели вы не слышали, как мое сердце взывает к вам?
   Одиноким? Какую чушь он несет! Должно быть, он думает, что она попадется на эту удочку!
   — Ну, хватит обо мне. Где вы были все это время?
   — Представьте себе, — Виктория говорила очень сдержанно, — я провела много восхитительных вечеров дома с мужем.
   Граф засмеялся.
   — Я могу сделать вас гораздо счастливее, чем он. — Дефазио крепче прижал ее к себе. — Я могу заставить вас забыть любого мужчину, Хотите, дорогая?
   Виктория онемела. Как она могла считать этого человека обаятельным? Очевидно, этот хам убежден, что она лжет! Его надо проучить.
   — Вздор, — убежденно сказала она. Граф заморгал:
   — Извините?
   — Вздор, — повторила Виктория. — Видите ли, граф, только один человек может сделать меня счастливой. И, конечно же, этот человек — не вы.
   Виктория оставила своего партнера посреди бального зала. Ошеломленный, Дефазио смотрел ей вслед.
   Девушка хорошо понимала, что ее поведение не заслуживает одобрения. Несомненно, ее имя будет у всех на устах до конца бала и весь следующий день. И все же это стоило сделать. Пусть Антонио научится разговаривать с дамами. Это не уличные девки. И Виктория улыбнулась сама себе.
   Кто-то снова коснулся ее плеча. Думая, что это Антонио, графиня резко повернулась.
   — Разве я не ясно сказа… — Слова застряли у нее в горле. Это был совсем не Антонио… Майлз?! В то же мгновение он закружил ее в танце.
   — Вы не должны выглядеть такой потрясенной, графиня. — Взгляд Грейсона был хмурым, но в его голосе звучала радость. — Одному Богу известно, какую пищу для пересудов вы только что дали сплетникам. Мне бы не хотелось, чтобы у них был еще один повод посудачить.
   — Вы как раз высказали мою мысль, милорд, — еле слышно отозвалась Виктория.
   Она сгорала от любопытства — что же Майлз здесь делает?
   Дефазио, набычившись, смотрел на них, потом повернулся к ним спиной.
   — Надо полагать, у вас сегодня язычок острый, как бритва. Умоляю, не направляйте его против меня сегодня ночью.
   Майлз склонил голову и поцеловал Викторию в шею.
   — Сегодня ночью? — спросила она, слегка заикаясь.
   — Да, любимая, — нежно сказал Майлз. — Сегодня ночью. — А затем он произнес слова, которые она никогда не надеялась услышать: — Вы были правы, графиня, я действительно ревновал, ревновал к Дефазио. Но недавно вы сделали один совершенно неправильный вывод. — Майлз посмотрел в глаза жене. — Я не хочу расторгать наш брак, Виктория. Ни теперь. Ни когда-либо в будущем.
   Виктория будто приросла к месту. Неужели она грезит? Такого просто не может быть!
   Граф поцеловал жену в щеку.
   — Вы меня слышали, любимая?
   Виктория смотрела на мужа. Его взгляд был таким любящим, его слова такими нежными. Девушка кивнула.
   — Прекрасно, — тихо сказал Стоунхерст. А теперь давайте танцевать, голубушка.
   Душа Виктории пела. И все же она не могла поверить.
   — Вы… уверены? — спросила она.
   — Конечно. — Майлз говорил серьезно. Но с Викторией творилось что-то невообразимое. Панический страх охватил ее. Ей стало трудно дышать.
   — Почему, — еле слышно проговорила она, — Почему?
   — Все очень просто, Виктория. Я ваш муж.
   — Муж по принуждению, — неуверенно сказала она. — Вы сами мне это объяснили. Совсем недавно. Я… я противна вам.
   Майлз крепче прижал жену к себе.
   — Нет, графиня. Я никогда не считал вас противной. Никогда.
   Но девушка не могла забыть обиду. У нее сердце разрывалось от боли.
   — Какой тогда, если не противной? Вы не хотели иметь со мной ничего общего. Вы сказали;
   «Так… так не годится».
   — А что, если я был не прав? Что, если я был глупцом? Что, если я скажу, что хотел вас тогда? Что хочу вас сейчас? Что вы нужны мне?
   Мир перестал существовать для Виктории. Она видела только Майлза. Его взгляд пылал. Его ноздри раздувались. Его губы шептали что-то. Только, Виктория не слышала слов. I
   — Вы должны это доказать, — прошептала она И Майлз доказал.
   Они остановились. Майлз склонился к Виктории.
   Граф целовал свою жену на виду у всех. Время для них остановилось. Виктория не в силах была пошевелиться. Майлз обладал необъяснимой властью над ней. Прикосновение губ этого мужчины казалось ей волшебным.
   Когда Грейсон отстранился от жены, у нее кружилась голова.
   В зале стало тихо. Музыканты перестали играть, а все взгляды были обращены на них.
   Виктория не знала, смеяться ей или плакать.
   — О Боже, — прошептала она и закусила губу. — Будет еще один скандал. Ее мужа это позабавило.
   — К черту скандал. Мне бы очень хотелось убежать от этой толпы и увезти жену домой — если, конечно, она согласна.
   Виктория подняла сияющий взгляд на графа.
   — Я согласна, милорд. Я согласна.
   Майлз прижал руку Виктории к своей груди.
   — Тогда пойдемте, графиня, — произнес он. Они вместе подошли к дверям. Майлз вдруг остановился, взял два бокала шампанского у проходившего лакея.
   Не обращая внимания на устремленные на них взгляды, он поднял бокал.
   — За мою прекрасную жену, — во всеуслышание заявил Грейсон, — и за наш долгий и счастливый брак.
   Майлз улыбнулся Виктории. Их захлестнула горячая, обжигающая волна. Но теперь слова Май прозвучали только для Виктории:
   — И за ночь впереди…

Глава 7

   Дверь спальни Грейсона тихо закрылась. Виктория остановилась посреди комнаты. Она одарила мужа улыбкой, но Стоунхерст знал, что она волнуется. От него не укрылось и то, что Виктория поглядывает на кровать. Майлз посмотрел туда, где над кружевами лифа Виктории видна была бархатистая кожа ее грудей. В нем забушевала кровь, воспламеняя его, возбуждая мучительное желание.
   Но Майлз постарался сдержать себя. Он может подождать. Он должен подождать, потому что очень хорошо знает, что Виктория девственница. Он не хотел ее пугать.
   Граф поднял руку.
   — Подойдите сюда, — тихо сказал он.
   Виктория подошла, протянула ему свою руку;
   Она была холодна как лед.
   Майлз провел пальцами под подбородком Виктории. Очень спокойно он сказал:
   — Вы ведь знаете, чем это кончится, да? После этой ночи мы не сможем расторгнуть брак. Виктория не отрываясь смотрела на мужа.
   — Я… я знаю, — прошептала она.
   — И вы этого хотите? — Он внимательно всматривался в ее лицо.
   Девушка дрожала, но взгляда не отвела.
   — Да, — сказала она, задыхаясь. — Однако я все же хочу знать, милорд, уверены ли вы в том, что вы этого хотите.
   Приведя Викторию сюда, Майлз понял, что он принял не одно, а два решения. Во-первых, он хотел по-настоящему сделать ее своей женой. Он так этого жаждал, что мог даже мысленно представить себе их близость. Что касается другого…
   Майлз больше не мог скрывать правду от Виктории. Но он расскажет ей о Хитер потом, чуть позже. Потому что сейчас он хотел, чтобы эта ночь принадлежала только им двоим. И не желал больше ни о ком думать.
   — Не сомневайтесь во мне, Виктория. Я сделал выбор, поэтому и приехал за вами. Я ни о чем не жалею и надеюсь, что вы тоже не будете раскаиваться.
   Слабая улыбка тронула губы графини.
   — Я уже давно знаю, чего я хочу, милорд. Я здесь… и я ваша.
   Майлзу не нужно было больше слов. Он подхватил Викторию и понес к кровати. Положив жену на постель, Майлз прижал ее к себе, затем приблизил ее губы к своим. Как изголодавшийся на пиршестве, он упивался ее поцелуями. Пальцы его нежно перебирали волосы Виктории. Густые, Тяжелые и шелковистые, они ласкали его руки.
   Майлз наконец оторвался от губ Виктории. Он стянул с себя смокинг, жилет и рубашку.
   Грейсон заметил, как у Виктории широко открылись глаза. На ее щеках расцвел яркий румянец. Граф чувствовал нерешительность своей жены, но она уже начала расстегивать платье.
   Стоунхерст задержал ее руку, покачал головой.
   — Нет, — сказал он. — Позвольте мне.
   Он снял с Виктории все, кроме сорочки, такой прозрачной, что под ней ясно были видны очертания ее тела. Майлз крепко прижал жену к себе, давая ей возможность привыкнуть к его телу, затем снова начал целовать ее.
   Внезапно Виктория отпрянула и уткнулась лицом в плечо мужа.
   Он погладил ее по голове.
   — Что, Виктория? Что случилось? Она прерывисто дышала.
   — О, я понимаю, это глупо, но… я… я же ничего не знаю. Я боюсь сделать какую-нибудь глупость. Вдруг я сделаю что-то неправильно?
   Майлз поднес к губам руку Виктории.
   — Не нужно беспокоиться, дорогая. Вы безупречны. Во всех отношениях. А сейчас, любимая, — Майлз положил себе на плечи руки Виктории, — мне бы очень хотелось, чтобы вы меня поцеловали.
   Виктория подняла голову. Теперь в ее прекрасных голубых глазах светилось лукавство.
   — Что такое, милорд? Вы сами сказали мне, что я не должна навязывать свое внимание джентльмену, не говоря о том, чтобы целовать его! Потому что мужчина находит такую дерзость неприятной. Или я что-то путаю?
   Граф, нежно глядя на жену, улыбнулся.
   — Мне кажется, я сойду с ума, если вы меня не поцелуете. Кроме того, я не просто джентльмен, я ваш муж. — Его улыбка погасла. — И ваш муж очень хотел бы заняться любовью со своей женой.
   Глаза Виктории наполнились слезами, но она улыбалась. Майлз навсегда сохранит эту улыбку в своем сердце. Девушка крепко обняла его. Нежный влажный рот дрожал, возбуждая и маня его.
   — А ваша жена хочет, чтобы вы больше не ждали, милорд, — тихо сказала юная графиня.
   Виктория не сомневалась, что ей нужен только он. С беспредельной нежностью Майлз поцеловал ее. Виктория прижалась к нему. Она страстно желала познать все, чему он ее будет учить.
   Вскоре сорочка Виктории, словно морская пена, лежала у ее ног. Она гладила Майлза по плечам, ощущала его напрягшиеся мускулы. Однако Грейсон не торопил ее. Он пальцами ласкал чувствительные вершины ее грудей до тех пор, пока они не затвердели, Майлз опустил голову и дотронулся языком до ее соска. Виктория чуть не задохнулась; когда Майлз взял в рот коралловый ободок соска и стал проводить языком по набухшей вершине.
   Майлз ласкал живот Виктории, затем его рука опустилась ниже, заскользила по завиткам, словно что-то искала. «Ну конечно же, он не дотронется до этого места», — со страхом и волнением подумала Виктория. Она не хочет, чтобы он это сделал, потому что это позорно…
   Но невероятное чувство охватило ее, когда кончики его пальцев затрепетали, едва касаясь влажных складок, окружающих жемчужный бугорок, вызывая в нем ощущение блаженства.
   Виктория закрыла глаза и вцепилась Майлзу в плечи.
   — О Боже, — едва слышно прошептала она, — Майлз, я не думаю…
   — Все в порядке, любимая. — Его голос был хриплым. — Все, что я хочу, это доставить вам удовольствие.
   Кровь бушевала в его жилах. Когда Виктория слегка вскрикнула, его плоть еще больше набухла и натянула бриджи так, что Майлзу стало больно.
   Ресницы Виктории затрепетали. Палец мужа легко вошел в нее. Томление страсти глубоко всколыхнулось в ее чреве, когда Майлз слегка дотронулся до чувственных точек. Виктория стала двигать бедрами, как бы пытаясь обрести нечто неуловимое, приводящее в исступление. И это произошло. Казалось, ее тело напряглось и затем взорвалось в ослепительной вспышке экстаза.
   Виктория, одурманенная и потрясенная, открыла глаза. Майлз скинул бриджи. Свет лампы осветил его тело, и кожа заблестела, как золото. «Майлз похож на самого Бога, — подумала девушка. — Такой же величественный и огромный».
   Юная графиня слегка дотронулась до груди мужа. Он прерывисто вздохнул. Виктория отважилась коснуться кончиками пальцев его живота.
   — Дотроньтесь до меня, Виктория, — произнес он хриплым шепотом. Взяв руку жены, Грейсон повлек ее туда, куда ему больше всего хотелось.
   Прохладные пальцы Виктории обхватили его плоть. Она была огромной, горячей и разбухшей. Кончики пальцев проследовали до нежной, как бархат кожицы венца. Она удивилась: неужели что-то такое твердое, как сталь, может быть одновременно таким нежным. И как это, такое громадное, поместится в ней?
   Дыхание Майлза участилось.
   — Боже, Виктория! О Боже…
   Затем он очутился между ее ног. Он навис над ней, его лицо пылало. Живот Майлза был твердым, как и его плоть. Один мгновенный огненный удар, и она рассталась с девственностью. Острие его страсти энергично пронзило ее и глубоко проникло внутрь.
   Крик сорвался с губ Виктории. Над ней склонился Майлз. Ее бархатистое тепло сомкнулось вокруг его разбухшей плоти.
   — Любимый, — пробормотала Виктория. Майлз целовал ее губы. Его голос был едва слышен.
   — Вам больно, дорогая?
   Виктория была потрясена. Но ее тело уступило легко. Боль стала лишь воспоминанием. Она покачала головой, молча подставляя свои губы… отдавая свое тело…
   Свою душу;
   Майлз целовал Викторию нежно, ласково. Его плоть оставляла лоно жены только для того чтобы стремительно вернуться. Удовольствие опьяняющее и дурманящее, охватило ее. Пламя страсти вновь всколыхнулось в ее чреве, пылая все жарче и жарче. Его руки поддерживали ее ягодицы, поправляя ее, когда она слепо искала… Поднимая ее, когда она, изгибаясь, готова была встретить его стремительный бросок…
   Безумный ритм любовного танца. Бешено вращающийся мир. Стремительный поток. Бушующий огонь. Ураган, уносящий в никуда. Виктория вскрикнула. Майлз сделал последний пронизывающий бросок. Они застыли, тесно прижавшись друг к другу.
   Напряжение его тела постепенно ослабевало. Майлз взял губами мочку уха Виктории.
   — Как сладко, — прошептал он. — Очень сладко.
   Неожиданно она заплакала.
   Грейсон нежно вытирал слезы, которые катились по ее щекам.
   — Виктория, Виктория, дорогая, что случилось? — Граф пристально глядел на нее. — Только не говорите, что я сделал вам больно!
   — Не в этом дело. — Виктория спрятала лицо у него на груди. — Это из-за того, что я думала, будто вы не хотите меня. — Она опять заплакала и повторила: — Я думала, что вы не хотите меня;
   я думала, что вы никогда не захотите меня!
   Майлз понял все. Он обнял свою жену и крепко прижал к себе.
   — Никогда не сомневайтесь в том, что я действительно хочу вас, любимая. Никогда не сомневайтесь во мне.
   И в этот момент все сомнения покинули ее.

Глава 8

   На следующее утро тихий стук в дверь разбуди. Стоунхерста. Он поднялся, потянулся за бриджами Подошел босиком к двери. Виктория сквозь coн слышала, что в комнате кто-то тихо разговаривает
   Дверь хлопнула. Когда Майлз подошел к кровать его жена открыла глаза и сонным голосом спросила;
   — Майлз? Кто это был? Что-то случилось? Граф хмурился. Он присел на край кровати, при гладил рукой разметавшиеся по подушке волосы Виктории. Потом наклонился и поцеловал ее.
   — К сожалению, да, любимая. У меня есть поместье в Корнуолле. Говорят, в этом районе пронесся ураган. Разрушено несколько домов арендаторов и повреждена усадьба.
   Виктория села, прикрыв покрывалом грудь — она все еще смущалась показываться Майлзу обнаженной, — и нежно дотронулась до его руки:
   — Как это ужасно! Я очень надеюсь, что никто не пострадал.
   — К счастью, все люди остались живы. — Майлз пристально посмотрел на Викторию. — Но дело в том, дорогая, что я должен сейчас поехать туда.
   — Вы не хотите, чтобы я поехала с вами? Грейсон задумался.
   — Лучше не надо, — наконец сказал он. — Это далеко и туда трудно добираться. А сейчас я даже не знаю, что встречу, когда приеду в поместье. Если усадьба сильно повреждена, где я вас поселю? — Он помолчал. — Вы будете меня ждать здесь?
   — Конечно, — ответила Виктория.
   Майлз криво улыбнулся, похлопал по покрывалу.
   — Я имею в виду, любимая, — его взгляд потеплел. — на этом самом месте. Хотелось бы, чтобы вы были одеты как сейчас, или, вернее, раздеты, как сейчас.
   Виктория покраснела. Майлз хмыкнул, потом пошел укладывать вещи. Виктория осталась в постели и лениво наблюдала за ним.
   Наконец он был готов и подошел к жене. Она нежно обняла его.
   — Возвращайтесь поскорее, — прошептала графиня,
   Майлз прислонился лбом к ее лбу,
   — Да, любимая, — прошептал он. — Постараюсь вернуться как можно быстрее. Они поцеловались.
   Следующие несколько дней Виктория сидела дома. Она дождаться не могла Майлза. Но теперь она была счастлива. Брак не оказался катастрофой, как она боялась. Майлз дал ей почувствовать себя любимой и желанной. Она никогда не думала, что такое бывает. Теперь же замужество обещало ей все, о чем мечтала ее душа…