В 2007 году правительство заявило, что были достигнуты некоторые успехи{10}. Министр здравоохранения сообщил, что за год число семей с двумя детьми увеличилось на 8 %. Некоторые российские методы стимулирования рождаемости могут показаться забавными для иностранных наблюдателей. Так, недалеко от Москвы был возведен памятник материнству. А в Ульяновске в 2007 году организовали День зачатия, когда работникам было предложено пойти домой и заняться сексом. Призы, в том числе полноприводные автомобили, были обещаны тем, кто родит на следующий год в День России, 12 июня.
В апреле 2011 года премьер-министр Путин вернулся к данному вопросу, пообещав направить более $50 млрд на достижение цели увеличения рождаемости в России на 30 % к 2015 году. Предварительные результаты национальной переписи, проведенной в 2010 году, показали, что с 2002 года население России сократилось на 2,2 миллиона и составляет чуть менее 143 миллионов человек. Когда я озвучил принимаемые Россией меры моим коллегам из Goldman Sachs, они восприняли их, как это обычно бывает в отношении России, с большим скептицизмом. Примечательно, что Клеменс Графе, экономист Goldman Sachs по России, не относится к числу таких скептиков. Он считает, что повышение рождаемости на 25 % к 2015 году вполне достижимо, учитывая, что она уже выросла на 20 % по сравнению с уровнем 2006 года.
Если Россия сможет преодолеть этот демографический спад, ее экономические перспективы значительно улучшатся. Наши прогнозы на 2050 год станут выглядеть слишком пессимистичными, на удивление приверженцев ленивого консенсуса.
Исходя из наших консервативных демографических предположений, ВВП России к 2050 году может вырасти до $7 трлн, что примерно в четыре раза выше сегодняшнего уровня. Если население России перестанет снижаться, то ее экономика к 2050 году довольно легко достигнет уровня Бразилии (около $10 трлн).
Для достижения уровня, который мы наметили в 2003 году, ей нужно расти «всего лишь» на 3 % в год. Этот факт не принимается в расчет предсказателями мрачного будущего России. В бешеных темпах роста нет необходимости, просто нужно избегать кризисов. Если Россия будет придерживаться этих ориентиров, то к 2017 году она по ВВП сможет обогнать Италию, а в период с 2020 до 2030 года обойдет Францию, Великобританию и в конечном счете Германию. Это довольно сложно представить сегодня, но через 25 лет, начиная отсчет с 2011 года, экономика Россия может стать сильнее, чем экономика Германии.
Тем не менее сохраняется высокая степень антипатии по отношению к России, и в целом понятно, почему поверхностные наблюдения могут приводить к такой точке зрения. Размышляя о странах БРИК, в частности о России и Китае, я часто задумываюсь о том, какие правительства наилучшим образом подходят для обеспечения экономического роста на различных этапах эволюции стран. На Западе к бывшему президенту Горбачеву относятся как к герою, положившему конец коммунизму в Советском Союзе. Но в России он считается слабым лидером. Между тем Путин воспринимается многими в России сильным и решительным. Его авторитарные методы общество оценивает как необходимые для того, чтобы Россия стала сильной.
Один мой друг из России сказал однажды, что мне нужно понимать две вещи о российском политическом лидерстве. Во-первых, многие инструменты советского государства все еще живы и вызывают искушение использовать их снова. Те, кому за сорок, хорошо помнят советские времена, в том числе систему обеспечения правопорядка. Во-вторых, если Россия будет двигаться к западной модели демократического общества, ей придется делать три шага вперед, а затем два назад. Темп изменений может стать слишком быстрым для российского народа, поэтому время от времени неизбежен обратный ход. История этой страны настолько хаотична и нестабильна, что она просто не может игнорироваться, особенно в отношении стремительных изменений. С Россией следует обращаться бережно, принимая во внимание ее прошлое. Ее нельзя насильно заталкивать в неопределенное будущее, как это было при Ельцине. Подход Путина и Медведева отражает эту необходимость.
Тем не менее западные инвесторы часто не в состоянии принять все это во внимание. Они видят только политический регресс. В 1997 году Россия вошла в состав G8. Лидеры стран G7 решили, что Россия при президенте Ельцине сможет быстро превратиться в демократию западного образца и приобрести все соответствующие этому атрибуты. Казалось, что ее 140-миллионное население, недавно освободившееся от десятилетий коммунизма, всеми силами стремится реализовать свой экономический потенциал. Однако к 2001 году среди западных политиков появилось беспокойство по поводу готовности России присоединиться к капиталистическому сообществу. Преемник Ельцина Путин приостановил некоторые из наиболее радикальных мер по формированию свободной рыночной экономики. Его авторитарный стиль напоминал возврат к царской власти. С тех пор это беспокойство только усилилось.
В апреле 2011 года премьер-министр Путин вернулся к данному вопросу, пообещав направить более $50 млрд на достижение цели увеличения рождаемости в России на 30 % к 2015 году. Предварительные результаты национальной переписи, проведенной в 2010 году, показали, что с 2002 года население России сократилось на 2,2 миллиона и составляет чуть менее 143 миллионов человек. Когда я озвучил принимаемые Россией меры моим коллегам из Goldman Sachs, они восприняли их, как это обычно бывает в отношении России, с большим скептицизмом. Примечательно, что Клеменс Графе, экономист Goldman Sachs по России, не относится к числу таких скептиков. Он считает, что повышение рождаемости на 25 % к 2015 году вполне достижимо, учитывая, что она уже выросла на 20 % по сравнению с уровнем 2006 года.
Если Россия сможет преодолеть этот демографический спад, ее экономические перспективы значительно улучшатся. Наши прогнозы на 2050 год станут выглядеть слишком пессимистичными, на удивление приверженцев ленивого консенсуса.
Исходя из наших консервативных демографических предположений, ВВП России к 2050 году может вырасти до $7 трлн, что примерно в четыре раза выше сегодняшнего уровня. Если население России перестанет снижаться, то ее экономика к 2050 году довольно легко достигнет уровня Бразилии (около $10 трлн).
Для достижения уровня, который мы наметили в 2003 году, ей нужно расти «всего лишь» на 3 % в год. Этот факт не принимается в расчет предсказателями мрачного будущего России. В бешеных темпах роста нет необходимости, просто нужно избегать кризисов. Если Россия будет придерживаться этих ориентиров, то к 2017 году она по ВВП сможет обогнать Италию, а в период с 2020 до 2030 года обойдет Францию, Великобританию и в конечном счете Германию. Это довольно сложно представить сегодня, но через 25 лет, начиная отсчет с 2011 года, экономика Россия может стать сильнее, чем экономика Германии.
Тем не менее сохраняется высокая степень антипатии по отношению к России, и в целом понятно, почему поверхностные наблюдения могут приводить к такой точке зрения. Размышляя о странах БРИК, в частности о России и Китае, я часто задумываюсь о том, какие правительства наилучшим образом подходят для обеспечения экономического роста на различных этапах эволюции стран. На Западе к бывшему президенту Горбачеву относятся как к герою, положившему конец коммунизму в Советском Союзе. Но в России он считается слабым лидером. Между тем Путин воспринимается многими в России сильным и решительным. Его авторитарные методы общество оценивает как необходимые для того, чтобы Россия стала сильной.
Один мой друг из России сказал однажды, что мне нужно понимать две вещи о российском политическом лидерстве. Во-первых, многие инструменты советского государства все еще живы и вызывают искушение использовать их снова. Те, кому за сорок, хорошо помнят советские времена, в том числе систему обеспечения правопорядка. Во-вторых, если Россия будет двигаться к западной модели демократического общества, ей придется делать три шага вперед, а затем два назад. Темп изменений может стать слишком быстрым для российского народа, поэтому время от времени неизбежен обратный ход. История этой страны настолько хаотична и нестабильна, что она просто не может игнорироваться, особенно в отношении стремительных изменений. С Россией следует обращаться бережно, принимая во внимание ее прошлое. Ее нельзя насильно заталкивать в неопределенное будущее, как это было при Ельцине. Подход Путина и Медведева отражает эту необходимость.
Тем не менее западные инвесторы часто не в состоянии принять все это во внимание. Они видят только политический регресс. В 1997 году Россия вошла в состав G8. Лидеры стран G7 решили, что Россия при президенте Ельцине сможет быстро превратиться в демократию западного образца и приобрести все соответствующие этому атрибуты. Казалось, что ее 140-миллионное население, недавно освободившееся от десятилетий коммунизма, всеми силами стремится реализовать свой экономический потенциал. Однако к 2001 году среди западных политиков появилось беспокойство по поводу готовности России присоединиться к капиталистическому сообществу. Преемник Ельцина Путин приостановил некоторые из наиболее радикальных мер по формированию свободной рыночной экономики. Его авторитарный стиль напоминал возврат к царской власти. С тех пор это беспокойство только усилилось.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента