– Этого мало, – сказал он тихо. – Ты сама должна хотеть наслаждения. – Его пальцы чувственно гладили ее, вызывая тянущую боль внизу живота и неутихающий жар в крови.
– Я хочу, – прошептала она почти беззвучно. – Энтони, ну пожалуйста, я хочу.
Его губы коснулись ее легким, как летний ветер, поцелуем.
– Так сладко, – прошептал он еле слышно. – Наверно, я должен чувствовать себя мерзавцем, нападающим на такого невинного младенца, как ты, но я не чувствую. Ты была предназначена мне судьбой. Скоро сама поймешь, даже если сейчас не догадываешься об этом.
Энтони встал, подхватывая ее на руки, поднялся по ступеням, спускающимся из гостиной в коридор, и вошел в спальню. Он не стал закрывать дверь, и мерцающий огонь камина осветил комнату в серебряно-серых и бордовых тонах. Диван цвета темного вина контрастировал с серым покрывалом на огромной кровати, куда Энтони опустил ее. Единственное, что ощущала Дани, – это близкое присутствие Энтони. Его руки быстро расстегивали ремень, а голос был таким же мягким, как бархат покрывала, ласкающий ее голую спину.
– Я провел на этой кровати так много ночей, Мечтая о той ночи, когда здесь будешь лежать ты. – Он раздевался стремительно, но при этом не выглядел нетерпеливым и суетливым. Дани любила смотреть на его движения – сильные и уверенные на льду, небрежные и расслабленные дома. Энтони на секунду замер перед ней, обнаженный, бронзовая кожа словно светилась в красных отсветах огня, разгоревшегося в камине. Потом он сел на кровать рядом с ней и начал снимать с нее мягкие замшевые ботинки.
– Я так отчетливо представлял тебя здесь, на этой кровати. Твои рыжие волосы разметались по подушке, а темные глаза умоляли о любви. – Энтони чуть приподнял Дани и ловко снял с нее брюки, потом осторожно потянул вниз трусики с ее бедер. – Я представлял себе, как ты раздвигаешь ноги, как выгибается твое тело навстречу мне и ты словно приглашаешь меня…
– Энтони, здесь темно, и ты вряд ли видишь, что мои щеки темно-красного цвета, – поспешно прервала его Дани. – Как ты понимаешь, я не привыкла к таким откровенным разговорам.
Энтони протянул руку к лампе на прикроватной тумбочке, вспыхнул свет, и внезапно они оказались внутри небольшого круга света. Оба на секунду замерли от восхищения. Он так прекрасен, подумала Дани с восторгом, так совершенен. Она едва могла удержаться от желания погладить его рельефные мышцы. А его глаза… факелы, сверкающие надо льдом. Эти факелы жгли ее, заставляя испытывать чувственный голод, сжимающий все внутри, когда он разглядывал ее тело с томительной неторопливостью.
– Я много раз видел тебя почти голой, – начал Энтони неуверенно. – Я помню, как в Чикаго, после того, как ты выиграла юношеский чемпионат, я пришел в твою раздевалку. Марта делала массаж, и только угол простынки прикрывал твое тело. Я сел напротив в другом углу комнаты, разговаривал с Бо, но не мог оторвать глаз от рук Марты, гладящих твою спину. – Энтони порывисто вздохнул. – Это доводило меня до сумасшествия. Я не хотел, чтобы кто-то, кроме меня, касался тебя, вызывая выражения чувственного удовольствия на твоем лице. Я с трудом мог справиться со своими желаниями, боясь, что не выдержу, выгоню всех из комнаты и овладею тобою прямо на массажном столе. – Он заставил себя отвести восхищенный взгляд от тела Дани, чтобы посмотреть в ее глаза. – И это не было бы изнасилованием, Дани. Я бы доставил тебе такое наслаждение, что ты сама просила бы меня о продолжении. Да я знаю, что часто я только брал, ничего не давая взамен. Но с тобой было бы все иначе. Ты это понимаешь?
Она понимала только то, что таяла и растворялась под жарким призывным взглядом и что тянущая боль внизу была уже почти непереносима. Дани даже дышать становилось все трудней.
– Да, я понимаю, – обессиленно прошептала она. – Энтони, пожалуйста, больше ничего не говори. – Ее рука коснулась его плеча. – Ты нужен мне.
Дани почувствовала, как мышцы под ее рукой внезапно напряглись, и его лицо, которое только что было открытым и беззащитным, превратилось в равнодушную маску.
– Нет! Я уже сказал, что тебе никто не нужен. Ты слишком сильная для того, чтобы нуждаться в ком бы то ни было. – Взгляд Энтони все еще приковывал к себе, он протянул руку, чтобы с медлительной чувственностью погладить грудь Дани. Сердце ее забилось как сумасшедшее в ответ на его прикосновения. – Ты хочешь меня, так же, как я хочу тебя. – Его большой палец обводил твердый напряженный сосок, еще больше возбуждая ее. – И скоро ты захочешь меня гораздо больше. Но ты не нуждаешься во мне. Замни это.
«Он ошибается», – подумала Дани в смятении. Если это желание подавляет все ее чувств, разве оно не стало жизненной необходимостью? Она даже не может осознать его границы, оно заполнило ее целиком.
«Господи, – восхитился Энтони, – как она прекрасна, как загадочны ее глаза, полные истомы, и губы, полураскрытые и зовущие». Он наслаждался нежностью ее кожи, его рука мягко и неумолимо исследовала все ее ложбинки и возвышения. Но Энтони стремился к ее вожделенному лону, не смея все же спугнуть Дани своим нетерпением. Ему хотелось одного – раздвинуть ее ноги и вклиниться между ними. Дани готова принять его, она хочет его. Почему же он медлит? Это была изматывающая пытка – видеть рядом с собой Дани, обнаженную в его объятиях, и удержаться, не погрузиться в нее, не дать им обоим удовольствие и облегчение, которого оба хотят так страстно.
Энтони на мгновение закрыл глаза, словно отгораживаясь от этого мучительно прекрасного образа. Здравый смысл не давал ему возможности солгать себе. Дани хотела его, потому что он использовал для этого весь свой опыт. Энтони мог взять ее сейчас и строить на этом все их дальнейшие отношения, но он не хотел получить ее такой ценой. Сейчас Дани была смущена и не уверена в своих силах. А в ярком утреннем свете это смущение могло превратиться в гнев, обиду и, хуже того, в панику. В своей жизни Энтони имел дело отнюдь не с юными наивными девушками, и он боялся сделать неверный шаг в отношениях с Дани, которые значили для него так много! Любит ли она, знает ли сама, что он для нее значит. Или это он сам сумел воспламенить ее своим нетерпеливым желанием, своей страстью. Да, сейчас Дани в его власти, он возьмет ее, насладится ею, но даст ли он ей то, чего она, может быть, не сознавая этого, ждала и видела в своих мечтах?!
Хотя Энтони не считал себя слишком добродетельным мужчиной, он всегда гордился своим стремлением к справедливости. Он усмехнулся, когда представил себе, как долго это чувство справедливости продержалось бы, если бы его не подогревало опасение, что одно неосторожное Движение с его стороны может разрушить все его планы насчет Дани. Смог ли он сдержать свой порыв, если даже одно прикосновение ее руки возбуждало его с такой силой, которую он раньше испытывал только перед самым оргазмом, занимаясь любовью с самыми опытными женщинами. Энтони открыл глаза. Дани смотрела на него с возбуждающим томлением, которое затмевало его рассудок. Он отвернулся от Дани и погасил свет.
– Милая, давай полежим рядышком. Просто полежим. Сейчас я ничего больше не могу допустить.
Она покорно сделала то, о чем он попросил. Энтони откинул одеяло и осторожно укрыл ее, а потом нежно обнял. Он чувствовал сильное волнение, и сердце трепетно отзывалось на растущее желание, когда Дани покорно подлаживалась под все изгибы его тела. Бог свидетель, она была такой желанной, что Энтони не мог оставаться спокойным. Ее губы легко прикоснулись к его плечу, локон шелковистых волос упал на его щеку, и Энтони вобрал в себя легкий цветочный аромат ее духов. Этот запах он знал давно – Дани пользовалась этими духами.
Он лежал почти неподвижно, и Дани, прижавшись к его груди, чувствовала лишь железную твердость мускулов. Она никогда не знала, как прекрасно сильное мужское тело, так непохожее на ее – мягкое и гибкое. От каждого ее прикосновения Энтони возбуждался все больше и больше. Она ощущала это и никак не могла понять его холодности. Почему он так спокоен, почему словно отстранился от нее?
– Энтони. – Ее губы коснулись его шеи. – Люби меня, пожалуйста. Я не буду говорить, что ты мне нужен, если ты не хочешь, но ты же знаешь, что я хочу тебя так сильно, что теряю рассудок.
– Да, я знаю это. – Она почувствовала под рукой сильное биение его сердца. – Ты думаешь, я не чувствую то же самое? – Он улыбнулся в темноте – она поняла это по его голосу. – Да, все признаки безошибочны, правда? Нельзя ошибиться.
Да, это было так. Они оба испытывали испепеляющее желание, и Дани прильнула к нему еще ближе.
– Так почему же ты медлишь? Энтони вздохнул.
– Я не могу, – сказал он хрипло, его руки крепко обняли ее. Он нежно и чувственно гладил ее обнаженную спину, наслаждаясь этими прикосновениями. – Я не могу, черт побери! Не имею права!
– Не можешь? – откликнулась Дани бесцветным голосом. Она не могла понять, почему он говорит так. Он же не станет отказываться от того, чего они оба так хотят!
Энтони погрузил руки в ее густые волосы и резко притянул ее к себе.
– Я уже сказал, что не собираюсь требовать обязательств от тебя до окончания Олимпиады. – Энтони невесело рассмеялся. – Неужели ты не понимаешь, что, если ты станешь моей сегодня ночью, я захочу, чтобы ты принадлежала мне безраздельно? Я знаю себя. Будь я проклят, если разрушу твою мечту, ради которой ты жила все эти годы! И если я сделаю это, я потеряю тебя навсегда. Поверь мне, милая, я знаю, что говорю. Поэтому давай подождем.
Она почувствовала, как гнев вспыхнул в ней, гнев, на смену которому пришло разочарование.
– Ты должен был знать это с самого начала, – сказала Дани зло. – Как обычно, ты все решил сам, не спросив меня. – Она попыталась оттолкнуть его. – Но сейчас, наверное, это единственное верное решение, с которым мне придется согласиться. Ты ведь так считаешь. – Дани изо всех сил извивалась, пытаясь вырваться из его объятий. – Конечно же, ты, как всегда, прав. Это вовсе не было хорошей идеей с самого начала.
– Лежи спокойно. – Голос Энтони прозвучал жестко. – Ты сводишь меня с ума. Я никогда не говорил, что это хорошая идея, я попытался лишь объяснить тебе, как я на самом деле отношусь к тебе. – Энтони крепко обнял Дани. – Близость может не быть столь же сладостной, как секс, но это все, что мы можем себе позволить в данный момент. – Его руки сжимали ее с неумолимой решительностью. – А сейчас отдохни. Ты сегодня заснешь в моих объятиях, и если мы не сорвемся и ничего не случится, то эта ночь может быть первым шагом к нашей близости.
– Я хочу, чтобы ты меня отпустил, – упрямо перебила его Дани. – Ты не можешь всегда все делать по-своему, Энтони.
Он рассмеялся. Энтони испытывал настоящую физическую боль, а она говорит, как будто его решение не более чем блажь. Но как же он может быть уверен, что она понимает его, когда он потратил большую часть своей жизни, пытаясь не допустить именно этого?
– Я не могу всегда все делать по-своему, – легко согласился он, зарываясь лицом в ее шелковистые волосы. – Но сегодня ночью будет по-моему, Дани. Примирись с этим. – «Господи, она словно струится в моих руках», – подумал удивленно Энтони. – А сейчас давай спать, радость моя. Так будет лучше для тебя, а значит, и для меня. – Энтони усмехнулся – он сам не верил своим словам.
3
– Я хочу, – прошептала она почти беззвучно. – Энтони, ну пожалуйста, я хочу.
Его губы коснулись ее легким, как летний ветер, поцелуем.
– Так сладко, – прошептал он еле слышно. – Наверно, я должен чувствовать себя мерзавцем, нападающим на такого невинного младенца, как ты, но я не чувствую. Ты была предназначена мне судьбой. Скоро сама поймешь, даже если сейчас не догадываешься об этом.
Энтони встал, подхватывая ее на руки, поднялся по ступеням, спускающимся из гостиной в коридор, и вошел в спальню. Он не стал закрывать дверь, и мерцающий огонь камина осветил комнату в серебряно-серых и бордовых тонах. Диван цвета темного вина контрастировал с серым покрывалом на огромной кровати, куда Энтони опустил ее. Единственное, что ощущала Дани, – это близкое присутствие Энтони. Его руки быстро расстегивали ремень, а голос был таким же мягким, как бархат покрывала, ласкающий ее голую спину.
– Я провел на этой кровати так много ночей, Мечтая о той ночи, когда здесь будешь лежать ты. – Он раздевался стремительно, но при этом не выглядел нетерпеливым и суетливым. Дани любила смотреть на его движения – сильные и уверенные на льду, небрежные и расслабленные дома. Энтони на секунду замер перед ней, обнаженный, бронзовая кожа словно светилась в красных отсветах огня, разгоревшегося в камине. Потом он сел на кровать рядом с ней и начал снимать с нее мягкие замшевые ботинки.
– Я так отчетливо представлял тебя здесь, на этой кровати. Твои рыжие волосы разметались по подушке, а темные глаза умоляли о любви. – Энтони чуть приподнял Дани и ловко снял с нее брюки, потом осторожно потянул вниз трусики с ее бедер. – Я представлял себе, как ты раздвигаешь ноги, как выгибается твое тело навстречу мне и ты словно приглашаешь меня…
– Энтони, здесь темно, и ты вряд ли видишь, что мои щеки темно-красного цвета, – поспешно прервала его Дани. – Как ты понимаешь, я не привыкла к таким откровенным разговорам.
Энтони протянул руку к лампе на прикроватной тумбочке, вспыхнул свет, и внезапно они оказались внутри небольшого круга света. Оба на секунду замерли от восхищения. Он так прекрасен, подумала Дани с восторгом, так совершенен. Она едва могла удержаться от желания погладить его рельефные мышцы. А его глаза… факелы, сверкающие надо льдом. Эти факелы жгли ее, заставляя испытывать чувственный голод, сжимающий все внутри, когда он разглядывал ее тело с томительной неторопливостью.
– Я много раз видел тебя почти голой, – начал Энтони неуверенно. – Я помню, как в Чикаго, после того, как ты выиграла юношеский чемпионат, я пришел в твою раздевалку. Марта делала массаж, и только угол простынки прикрывал твое тело. Я сел напротив в другом углу комнаты, разговаривал с Бо, но не мог оторвать глаз от рук Марты, гладящих твою спину. – Энтони порывисто вздохнул. – Это доводило меня до сумасшествия. Я не хотел, чтобы кто-то, кроме меня, касался тебя, вызывая выражения чувственного удовольствия на твоем лице. Я с трудом мог справиться со своими желаниями, боясь, что не выдержу, выгоню всех из комнаты и овладею тобою прямо на массажном столе. – Он заставил себя отвести восхищенный взгляд от тела Дани, чтобы посмотреть в ее глаза. – И это не было бы изнасилованием, Дани. Я бы доставил тебе такое наслаждение, что ты сама просила бы меня о продолжении. Да я знаю, что часто я только брал, ничего не давая взамен. Но с тобой было бы все иначе. Ты это понимаешь?
Она понимала только то, что таяла и растворялась под жарким призывным взглядом и что тянущая боль внизу была уже почти непереносима. Дани даже дышать становилось все трудней.
– Да, я понимаю, – обессиленно прошептала она. – Энтони, пожалуйста, больше ничего не говори. – Ее рука коснулась его плеча. – Ты нужен мне.
Дани почувствовала, как мышцы под ее рукой внезапно напряглись, и его лицо, которое только что было открытым и беззащитным, превратилось в равнодушную маску.
– Нет! Я уже сказал, что тебе никто не нужен. Ты слишком сильная для того, чтобы нуждаться в ком бы то ни было. – Взгляд Энтони все еще приковывал к себе, он протянул руку, чтобы с медлительной чувственностью погладить грудь Дани. Сердце ее забилось как сумасшедшее в ответ на его прикосновения. – Ты хочешь меня, так же, как я хочу тебя. – Его большой палец обводил твердый напряженный сосок, еще больше возбуждая ее. – И скоро ты захочешь меня гораздо больше. Но ты не нуждаешься во мне. Замни это.
«Он ошибается», – подумала Дани в смятении. Если это желание подавляет все ее чувств, разве оно не стало жизненной необходимостью? Она даже не может осознать его границы, оно заполнило ее целиком.
«Господи, – восхитился Энтони, – как она прекрасна, как загадочны ее глаза, полные истомы, и губы, полураскрытые и зовущие». Он наслаждался нежностью ее кожи, его рука мягко и неумолимо исследовала все ее ложбинки и возвышения. Но Энтони стремился к ее вожделенному лону, не смея все же спугнуть Дани своим нетерпением. Ему хотелось одного – раздвинуть ее ноги и вклиниться между ними. Дани готова принять его, она хочет его. Почему же он медлит? Это была изматывающая пытка – видеть рядом с собой Дани, обнаженную в его объятиях, и удержаться, не погрузиться в нее, не дать им обоим удовольствие и облегчение, которого оба хотят так страстно.
Энтони на мгновение закрыл глаза, словно отгораживаясь от этого мучительно прекрасного образа. Здравый смысл не давал ему возможности солгать себе. Дани хотела его, потому что он использовал для этого весь свой опыт. Энтони мог взять ее сейчас и строить на этом все их дальнейшие отношения, но он не хотел получить ее такой ценой. Сейчас Дани была смущена и не уверена в своих силах. А в ярком утреннем свете это смущение могло превратиться в гнев, обиду и, хуже того, в панику. В своей жизни Энтони имел дело отнюдь не с юными наивными девушками, и он боялся сделать неверный шаг в отношениях с Дани, которые значили для него так много! Любит ли она, знает ли сама, что он для нее значит. Или это он сам сумел воспламенить ее своим нетерпеливым желанием, своей страстью. Да, сейчас Дани в его власти, он возьмет ее, насладится ею, но даст ли он ей то, чего она, может быть, не сознавая этого, ждала и видела в своих мечтах?!
Хотя Энтони не считал себя слишком добродетельным мужчиной, он всегда гордился своим стремлением к справедливости. Он усмехнулся, когда представил себе, как долго это чувство справедливости продержалось бы, если бы его не подогревало опасение, что одно неосторожное Движение с его стороны может разрушить все его планы насчет Дани. Смог ли он сдержать свой порыв, если даже одно прикосновение ее руки возбуждало его с такой силой, которую он раньше испытывал только перед самым оргазмом, занимаясь любовью с самыми опытными женщинами. Энтони открыл глаза. Дани смотрела на него с возбуждающим томлением, которое затмевало его рассудок. Он отвернулся от Дани и погасил свет.
– Милая, давай полежим рядышком. Просто полежим. Сейчас я ничего больше не могу допустить.
Она покорно сделала то, о чем он попросил. Энтони откинул одеяло и осторожно укрыл ее, а потом нежно обнял. Он чувствовал сильное волнение, и сердце трепетно отзывалось на растущее желание, когда Дани покорно подлаживалась под все изгибы его тела. Бог свидетель, она была такой желанной, что Энтони не мог оставаться спокойным. Ее губы легко прикоснулись к его плечу, локон шелковистых волос упал на его щеку, и Энтони вобрал в себя легкий цветочный аромат ее духов. Этот запах он знал давно – Дани пользовалась этими духами.
Он лежал почти неподвижно, и Дани, прижавшись к его груди, чувствовала лишь железную твердость мускулов. Она никогда не знала, как прекрасно сильное мужское тело, так непохожее на ее – мягкое и гибкое. От каждого ее прикосновения Энтони возбуждался все больше и больше. Она ощущала это и никак не могла понять его холодности. Почему он так спокоен, почему словно отстранился от нее?
– Энтони. – Ее губы коснулись его шеи. – Люби меня, пожалуйста. Я не буду говорить, что ты мне нужен, если ты не хочешь, но ты же знаешь, что я хочу тебя так сильно, что теряю рассудок.
– Да, я знаю это. – Она почувствовала под рукой сильное биение его сердца. – Ты думаешь, я не чувствую то же самое? – Он улыбнулся в темноте – она поняла это по его голосу. – Да, все признаки безошибочны, правда? Нельзя ошибиться.
Да, это было так. Они оба испытывали испепеляющее желание, и Дани прильнула к нему еще ближе.
– Так почему же ты медлишь? Энтони вздохнул.
– Я не могу, – сказал он хрипло, его руки крепко обняли ее. Он нежно и чувственно гладил ее обнаженную спину, наслаждаясь этими прикосновениями. – Я не могу, черт побери! Не имею права!
– Не можешь? – откликнулась Дани бесцветным голосом. Она не могла понять, почему он говорит так. Он же не станет отказываться от того, чего они оба так хотят!
Энтони погрузил руки в ее густые волосы и резко притянул ее к себе.
– Я уже сказал, что не собираюсь требовать обязательств от тебя до окончания Олимпиады. – Энтони невесело рассмеялся. – Неужели ты не понимаешь, что, если ты станешь моей сегодня ночью, я захочу, чтобы ты принадлежала мне безраздельно? Я знаю себя. Будь я проклят, если разрушу твою мечту, ради которой ты жила все эти годы! И если я сделаю это, я потеряю тебя навсегда. Поверь мне, милая, я знаю, что говорю. Поэтому давай подождем.
Она почувствовала, как гнев вспыхнул в ней, гнев, на смену которому пришло разочарование.
– Ты должен был знать это с самого начала, – сказала Дани зло. – Как обычно, ты все решил сам, не спросив меня. – Она попыталась оттолкнуть его. – Но сейчас, наверное, это единственное верное решение, с которым мне придется согласиться. Ты ведь так считаешь. – Дани изо всех сил извивалась, пытаясь вырваться из его объятий. – Конечно же, ты, как всегда, прав. Это вовсе не было хорошей идеей с самого начала.
– Лежи спокойно. – Голос Энтони прозвучал жестко. – Ты сводишь меня с ума. Я никогда не говорил, что это хорошая идея, я попытался лишь объяснить тебе, как я на самом деле отношусь к тебе. – Энтони крепко обнял Дани. – Близость может не быть столь же сладостной, как секс, но это все, что мы можем себе позволить в данный момент. – Его руки сжимали ее с неумолимой решительностью. – А сейчас отдохни. Ты сегодня заснешь в моих объятиях, и если мы не сорвемся и ничего не случится, то эта ночь может быть первым шагом к нашей близости.
– Я хочу, чтобы ты меня отпустил, – упрямо перебила его Дани. – Ты не можешь всегда все делать по-своему, Энтони.
Он рассмеялся. Энтони испытывал настоящую физическую боль, а она говорит, как будто его решение не более чем блажь. Но как же он может быть уверен, что она понимает его, когда он потратил большую часть своей жизни, пытаясь не допустить именно этого?
– Я не могу всегда все делать по-своему, – легко согласился он, зарываясь лицом в ее шелковистые волосы. – Но сегодня ночью будет по-моему, Дани. Примирись с этим. – «Господи, она словно струится в моих руках», – подумал удивленно Энтони. – А сейчас давай спать, радость моя. Так будет лучше для тебя, а значит, и для меня. – Энтони усмехнулся – он сам не верил своим словам.
3
На следующее утро Дани проснулась в плохом настроении. Энтони рядом с ней не было. Он больше не держал ее с таким чувством собственника, к которому она, кажется, привыкла за одну-единственную ночь. Она еще не открывала глаз, но уже знала, что лежит одна в постели.
Панический страх одиночества пронзил ее. Всегда ли ей будет так грустно просыпаться без Энтони? Он хотел, чтобы Дани полностью принадлежала ему, и ей показалось, что за эту ночь он выжег на ее теле собственное клеймо.
Около лампы на тумбочке лежала записка, и она сразу узнала его уверенный почерк. Дани протянула руку за листом бумаги и медленно села на кровати.
"Дани!
Я договорился, чтобы Пит Драйсел заехал за тобой в одиннадцать. Он отвезет тебя в Брайарклифф. Увидимся завтра.
Энтони"
«Не такое уж нежное послание, – подумала она с горечью, – немногословно и сурово». тони никогда не тратит слов зря. Почему она разочарована тем, что в письме не было и намека на любовь? Они же прошлой ночью ограничились только страстью. Энтони все очень разумно ей растолковал. Дани даже не была уверена, понял ли Энтони, что она его давно любит.
Дани медленно соскользнула с кровати и бросила записку на тумбочку. Она определенно не спрячет ее в коробку с сувенирами, как память о любви, подумала Дани обиженно, направляясь в ванную. Несколько минут она стояла под душем, наслаждаясь тем, как теплые и сильные струи смывают напряжение с ее тела.
И все-таки это была удивительная ночь, полная страсти и внезапного пробуждения ее собственной чувственности. Энтони приковал ее цепями пережитых ощущений, которые она никогда теперь не сможет разрушить. Дани даже не могла понять, хочет ли она вообще их разрушать. Ее мозг был в смятении от беспорядочной путаницы мыслей и чувств, от страха перед будущим.
Она попробовала проанализировать все сначала. Энтони хотел ее, это несомненно. А то, что Энтони хотел, он обычно получал. Она привыкла к этому, как к смене дня и ночи, за те годы, что работала с ним. Что же случилось? Энтони не овладел ею прошлой ночью. Его самообладанию можно было только позавидовать. И оно не поколебалось ни на секунду даже в те минуты, когда, Дани чувствовала это, он дрожал от желания.
И эта его непреклонность тревожила Дани больше всего. Она была беззащитна против нее, потому что она сама никогда бы не смогла проявить твердость по отношению к Энтони. Она таяла как воск при первом же проявлении чувств, которые демонстрировал Энтони.
Ночью он говорил слова, рожденные страстью, но знает ли Энтони на самом деле, что такое любовь? Как ей разобраться в этом, ведь загадка, которой был Энтони Малик, слишком сложна для нее. Но она понимала, что очень опасно признаться ему в своей любви, которую Дани скрывала годами, надеясь, что наступит время, когда она сможет рассчитывать на равную открытость. Она не могла рискнуть и раскрыться без остатка, бросить свое сердце на жертвенный алтарь любви, потому что вполне могло оказаться, что в запасе Энтони нет такого чувства, как настоящая любовь. Нет, она сама должна пытаться построить свою личную жизнь, не открывая ему душу, как она сделала это прошлой ночью.
Дани почувствовала жар, окутавший ее, тело словно сковало напряжением – она словно пережила снова все ощущения прошлой ночи. Дани проснулась глубокой ночью, чувствуя, что Энтони гладит ее тело, исследуя все потаенные места.
Потом он начал ритмично поглаживать ее грудь, и эта спокойная ласка вызвала новые обжигающие ощущения внутри ее. У Дани перехватило дыхание. Она чувствовала спиной сильное тело Энтони, слышала его тяжелое дыхание.
– Энтони, – тихим шепотом произнесла Дани его имя. От возбуждения она едва могла говорить.
– О Господи, прости, дорогая. – Его голос был хриплым и одновременно тягучим, и она почувствовала тепло его дыхания на своей коже. – Я не хотел разбудить тебя. – Его губы были так близко, его волосы щекотали ее шею. – Ты такая мягкая, теплая. Я не должен был касаться тебя. Спи, моя девочка.
– Все в порядке, – проговорила она едва слышно, прижимаясь к нему как можно ближе на волне охватившего ее желания. Почему он просит прощения? – удивилась она. Разве он не знает, чего хочет она сама?
– Мне нравится, когда ты ласкаешь меня. – Ей всегда было трудно откровенно разговаривать с Энтони, но в темноте этой странной и нежной ночи раскрыть даже самые интимные секреты почему-то было совсем несложно. – Я хочу, чтобы ты касался меня.
Она затаила дыхание, ожидая, что он ответит.
– Я знаю, что тебе это приятно. – Его голос вдруг стал чужим. Но я дал себе слово, поэтому ты будешь спать этой ночью, и я не заставлю тебя испытывать ту же бездну чувств, которая поглотила меня. Я просто буду рядом с тобой, потому что уйти от тебя сейчас выше моих сил.
– Ты совсем не спал? Энтони усмехнулся с горечью.
– Вряд ли можно заснуть, когда будто горишь заживо. – Он сжал ее груди с неожиданной силой. – А сейчас и ты страдаешь. Я чувствовал твою боль перед тем, как ты заснула. И не хотел еще раз вызвать ее в тебе. Поверь мне, Дани.
– Я верю тебе, – сказала она. В его голосе была такая отчаянная искренность, что она делала невозможными любые сомнения. – Просто люби меня, Энтони, и все будет хорошо.
– Ты ошибаешься. Это лишь все усложнит, – сказал со вздохом Энтони. – Ты думаешь, я бы не овладел тобою прямо сейчас, если бы не был уверен в этом? – Его вздох был больше похож на вскрик. – Но ты не виновата в моих мучениях. По крайней мере, ты не должна расплачиваться за это. – Его пальцы дразняще обводили ее соски, рождая вожделение, сметающее все мыслимые запреты, которыми она пыталась поддержать жалкие крохи самообладания. – И я сделаю все… что в моих силах… чтобы тебе не было плохо… – Его щека прижалась к ее волосам, а язык коснулся ее маленького уха. – Ты такая нежная. Мне нравится твой вкус. – Его пальцы касались ее тела так легко, что ей казалось, что это лепестки роз падают на нее с небесной высоты. Они медленно двигались от груди к бедрам, соскальзывали вниз по ее плоскому животу к заветной ложбинке, задерживаясь там, не в силах отступить. – Я чувствую твое тело и наслаждаюсь им. Тебе будет хорошо, Дани. Только расслабься и позволь мне сделать все, что надо. – Затем руки Энтони чуть раздвинули ее ноги. Энтони сделал это так уверенно и одновременно нежно, что она сама устремилась ему навстречу. Тело ее выгнулось в страстном желании.
– Энтони!
– Я же сказал, что тебе понравится… – Его язык внезапно коснулся ее уха, лаская его жарко и томительно-медленно и вызвав новую вспышку пламени. Голос Энтони дрожал от желания. – Ты даже не представляешь, насколько меня возбуждает то, что я могу доставить тебе удовольствие.
Энтони, едва сдерживая трепет желания, легкими движениями касался Дани все более страстно, и хриплый крик вырвался из ее горла:
– Энтони, я не могу выносить это! Я сейчас умру!
– Тише, милая, все хорошо. – Его зубы покусывали мочку ее уха, почти причиняя ей боль, но это лишь увеличивало возбуждение. – Только расслабься, Дани. Я здесь и никому не дам тебя в обиду. – Ласки Энтони становились все более настойчивыми. Дани застонала от боли и сжалась. – Что с тобой? Расслабься, любовь моя.
Облегчение пришло вместе со сверкающим взрывом ощущений, затмивших на миг весь мир и ни на что не похожих. Даже когда ее тело перестали сотрясать спазмы, она все еще не могла осознать себя в реальном мире, чувствуя только безумную слабость. Дани глубоко вздохнула и сама была поражена, когда вздох перешел в рыдания. Слезы покатились по ее щекам, и она не могла остановить их.
Дани услышала тихое восклицание Энтони, и он быстро повернул ее к себе. Она спрятала лицо в треугольнике густых волос на его груди. Энтони осторожно поцеловал ее в макушку и осторожно обнял ее, словно она была хрупкой игрушкой.
– Не плачь, – сказал он глухим от волнения голосом. – Пожалуйста, не плачь. Твои слезы рвут мою душу. Я не причинил тебе боли? Я старался быть осторожным, только хотел помочь тебе, любимая.
– Да, ты сделал все как надо. – Дани всхлипнула и через секунду улыбнулась. – Все хорошо. Сама не знаю, откуда эти слезы. Это так глупо!
– Нет, не глупо. – Его голос смягчился от нежности. – Наверное, я в чем-то виноват. Я обрушил на тебя все сразу. – Энтони крепко обнял ее. – Знаешь, я так боялся причинить тебе боль – я ведь ничего не знаю о девственницах!
Его слова вызвали в ней острую ревность. «С какой стати он должен предугадывать идиотские реакции наивных девиц, – сказала она себе. – Женщины, которых он выбирал, наверное, всегда были мудрыми и опытными. Как Луиза».
– Не беспокойся, все было хорошо, ты не причинил мне боли, – сказала Дани тихо. – Ты был очень внимательным.
– Я старался, солнышко. – Он легко коснулся губами ее волос. – Это было непросто, потому что мое нетерпение гнало меня вперед, но я очень хотел не испугать тебя, хотел доставить радость и тебе. Я счастлив, что тебе хорошо. Ты сможешь сейчас уснуть?
– Надеюсь.
Но сам Энтони был не в состоянии расслабиться. Дани, расслабленная и умиротворенная, чувствовала напряженную неудовлетворенность его тела. О Господи, почему Энтони не разрешил ей помочь ему? Почему он ничего не взял от нее? Почему он всегда умудряется быть таким чертовски сильным?
Дани пододвинулась еще ближе к нему, вдыхая пьянящий запах его тела. Было совершенно невозможно бороться с ним. Энтони всегда делал то, что хотел. Возможно, когда-нибудь она и сможет убедить Энтони в своей правоте. Но сейчас Дани ощущала только горечь собственного бессилия: он отказался принять ее помощь. И ощущение этого бессилия убивало ее больнее, чем та физическая неутоленность, которую Дани испытывала раньше.
– Спокойной ночи, Энтони.
* * *
Дани протянула руку, решительно выключила кран и прислонилась к стене.
Все эти воспоминания ни к чему не вели. Они только укрепляли ее в твердом убеждении, что некоторых тем в разговорах с Энтони надо касаться очень осторожно. Господи, неужели это она сама, забыв обо всем, умоляла его прошлой ночью обладать ею! Уже одно это само по себе доказывает, как опасны могут быть близкие отношения с Энтони. Он подавлял ее практически всю жизнь, и даже сейчас она была не в состоянии сохранить свою независимость.
Дани перешагнула порог душевой кабины, сдернула махровое купальное полотенце с сушилки и начала торопливо вытираться. Нет, она перестанет фанатично преклоняться перед ним, и ему придется с этим смириться. Энтони имеет право руководить ею только в профессиональном отношении, но своей личной жизнью она распорядится сама. Сколько раз в течение нескольких лет многие люди сравнивали их с Галатеей и Пигмалионом. Раньше она только смеялась над этим. Сейчас ей было не до смеха, когда она вспомнила, как уступала каждому его желанию, ловила каждый его взгляд.
Джек! Она ведь обещала погулять с ним за несколько минут до того, как Энтони грубо ворвался в их разговор. Дани завернулась в полотенце и бросилась в спальню, чтобы собрать одежду, которую Энтони так стремительно снял с нее прошлой ночью.
Она выполнит его приказ и сегодня же днем вернется в Брайарклифф. У Дани был строгий режим тренировок, и сейчас, когда Олимпиада так близко, нельзя было терять ни одного дня. Но она ни за что не будет ходить на задних лапках перед Энтони, забыв о его вчерашней грубости.
Ей надо извиниться перед Джеком за обоих. Она уговорит Пита заехать к Джеку и все объяснит ему, прежде чем уедет из города. Ее не интересует, понравится это Энтони или нет. С этого дня она перестанет плясать под его дудку, хватит! Она уже взрослый человек и сама знает, что ей делать.
* * *
– Последнее вращение ты сделала нечисто, – прокомментировал Бо, когда она подкатила к нему. – Тройной выглядел хорошо, но, как я сказал…
– Вращение нечеткое, – закончила за него Дани и села рядом с Бо на скамью. Она вздрогнула, когда холод металла обжег ее тело через тонкие трусики. «Нельзя надевать такую короткую юбку, когда тренируешься на озере», – отрешенно подумала Дани и нагнулась, чтобы расшнуровать коньки. Костюм идеально подходил для выступления, но был не самой практичной одеждой при таком холоде – слишком много снега выпало ночью. Она улыбнулась и посмотрела на тренера. – Честное слово, Бо, это не отговорка. Скорость была бы достаточной, если бы лед был не таким рыхлым.
– Я не спорю. – Бо поднял ее вязаный жакет со скамейки и накинул ей на плечи. – Я только понять не могу, что мы здесь делаем – на этом далеко не лучшем льду, рискуя простудиться, когда могли бы работать на отличном закрытом катке. – Его губы искривились в усмешке. – Если я правильно помню, Энтони выложил за этот каток бешеные деньги, лед там идеальный, не то что здесь. От твоих тренировок было бы гораздо больше пользы, если бы ты была там. К тому же времени у нас совсем немного.
Дани молчала, избегая взгляда проницательных карих глаз Бо. Она быстро стянула левый конек и начала расшнуровывать правый.
– Знаешь, Бо, сегодня мне самой захотелось поработать на открытом льду. Очень приятно почувствовать свежий ветер на лице и солнечный свет. А на закрытых катках я уже отвыкла от всего этого за последние несколько месяцев. – Дани сняла наконец и второй конек. – Думаю, совсем неплохо, что лед был рыхлый, это даже дает стимул, чтобы бороться и преодолевать трудности.
– Со льдом бороться намного легче, чем с Энтони, правда, Дани? – Голос Бо был мягким, но глаза кололи как шпаги. – Он тебя обидел вчера днем? Ты поэтому сбежала в Нью-Йорк?
– Я не сбежала, – поспешно ответила Дани. – Я не ребенок, который боится трудностей, хотя ты именно так и думаешь. Я только хотела увидеть «огни большого города» и уступила соблазну. Разве у тебя, Бо, такого никогда не бывает?
Панический страх одиночества пронзил ее. Всегда ли ей будет так грустно просыпаться без Энтони? Он хотел, чтобы Дани полностью принадлежала ему, и ей показалось, что за эту ночь он выжег на ее теле собственное клеймо.
Около лампы на тумбочке лежала записка, и она сразу узнала его уверенный почерк. Дани протянула руку за листом бумаги и медленно села на кровати.
"Дани!
Я договорился, чтобы Пит Драйсел заехал за тобой в одиннадцать. Он отвезет тебя в Брайарклифф. Увидимся завтра.
Энтони"
«Не такое уж нежное послание, – подумала она с горечью, – немногословно и сурово». тони никогда не тратит слов зря. Почему она разочарована тем, что в письме не было и намека на любовь? Они же прошлой ночью ограничились только страстью. Энтони все очень разумно ей растолковал. Дани даже не была уверена, понял ли Энтони, что она его давно любит.
Дани медленно соскользнула с кровати и бросила записку на тумбочку. Она определенно не спрячет ее в коробку с сувенирами, как память о любви, подумала Дани обиженно, направляясь в ванную. Несколько минут она стояла под душем, наслаждаясь тем, как теплые и сильные струи смывают напряжение с ее тела.
И все-таки это была удивительная ночь, полная страсти и внезапного пробуждения ее собственной чувственности. Энтони приковал ее цепями пережитых ощущений, которые она никогда теперь не сможет разрушить. Дани даже не могла понять, хочет ли она вообще их разрушать. Ее мозг был в смятении от беспорядочной путаницы мыслей и чувств, от страха перед будущим.
Она попробовала проанализировать все сначала. Энтони хотел ее, это несомненно. А то, что Энтони хотел, он обычно получал. Она привыкла к этому, как к смене дня и ночи, за те годы, что работала с ним. Что же случилось? Энтони не овладел ею прошлой ночью. Его самообладанию можно было только позавидовать. И оно не поколебалось ни на секунду даже в те минуты, когда, Дани чувствовала это, он дрожал от желания.
И эта его непреклонность тревожила Дани больше всего. Она была беззащитна против нее, потому что она сама никогда бы не смогла проявить твердость по отношению к Энтони. Она таяла как воск при первом же проявлении чувств, которые демонстрировал Энтони.
Ночью он говорил слова, рожденные страстью, но знает ли Энтони на самом деле, что такое любовь? Как ей разобраться в этом, ведь загадка, которой был Энтони Малик, слишком сложна для нее. Но она понимала, что очень опасно признаться ему в своей любви, которую Дани скрывала годами, надеясь, что наступит время, когда она сможет рассчитывать на равную открытость. Она не могла рискнуть и раскрыться без остатка, бросить свое сердце на жертвенный алтарь любви, потому что вполне могло оказаться, что в запасе Энтони нет такого чувства, как настоящая любовь. Нет, она сама должна пытаться построить свою личную жизнь, не открывая ему душу, как она сделала это прошлой ночью.
Дани почувствовала жар, окутавший ее, тело словно сковало напряжением – она словно пережила снова все ощущения прошлой ночи. Дани проснулась глубокой ночью, чувствуя, что Энтони гладит ее тело, исследуя все потаенные места.
Потом он начал ритмично поглаживать ее грудь, и эта спокойная ласка вызвала новые обжигающие ощущения внутри ее. У Дани перехватило дыхание. Она чувствовала спиной сильное тело Энтони, слышала его тяжелое дыхание.
– Энтони, – тихим шепотом произнесла Дани его имя. От возбуждения она едва могла говорить.
– О Господи, прости, дорогая. – Его голос был хриплым и одновременно тягучим, и она почувствовала тепло его дыхания на своей коже. – Я не хотел разбудить тебя. – Его губы были так близко, его волосы щекотали ее шею. – Ты такая мягкая, теплая. Я не должен был касаться тебя. Спи, моя девочка.
– Все в порядке, – проговорила она едва слышно, прижимаясь к нему как можно ближе на волне охватившего ее желания. Почему он просит прощения? – удивилась она. Разве он не знает, чего хочет она сама?
– Мне нравится, когда ты ласкаешь меня. – Ей всегда было трудно откровенно разговаривать с Энтони, но в темноте этой странной и нежной ночи раскрыть даже самые интимные секреты почему-то было совсем несложно. – Я хочу, чтобы ты касался меня.
Она затаила дыхание, ожидая, что он ответит.
– Я знаю, что тебе это приятно. – Его голос вдруг стал чужим. Но я дал себе слово, поэтому ты будешь спать этой ночью, и я не заставлю тебя испытывать ту же бездну чувств, которая поглотила меня. Я просто буду рядом с тобой, потому что уйти от тебя сейчас выше моих сил.
– Ты совсем не спал? Энтони усмехнулся с горечью.
– Вряд ли можно заснуть, когда будто горишь заживо. – Он сжал ее груди с неожиданной силой. – А сейчас и ты страдаешь. Я чувствовал твою боль перед тем, как ты заснула. И не хотел еще раз вызвать ее в тебе. Поверь мне, Дани.
– Я верю тебе, – сказала она. В его голосе была такая отчаянная искренность, что она делала невозможными любые сомнения. – Просто люби меня, Энтони, и все будет хорошо.
– Ты ошибаешься. Это лишь все усложнит, – сказал со вздохом Энтони. – Ты думаешь, я бы не овладел тобою прямо сейчас, если бы не был уверен в этом? – Его вздох был больше похож на вскрик. – Но ты не виновата в моих мучениях. По крайней мере, ты не должна расплачиваться за это. – Его пальцы дразняще обводили ее соски, рождая вожделение, сметающее все мыслимые запреты, которыми она пыталась поддержать жалкие крохи самообладания. – И я сделаю все… что в моих силах… чтобы тебе не было плохо… – Его щека прижалась к ее волосам, а язык коснулся ее маленького уха. – Ты такая нежная. Мне нравится твой вкус. – Его пальцы касались ее тела так легко, что ей казалось, что это лепестки роз падают на нее с небесной высоты. Они медленно двигались от груди к бедрам, соскальзывали вниз по ее плоскому животу к заветной ложбинке, задерживаясь там, не в силах отступить. – Я чувствую твое тело и наслаждаюсь им. Тебе будет хорошо, Дани. Только расслабься и позволь мне сделать все, что надо. – Затем руки Энтони чуть раздвинули ее ноги. Энтони сделал это так уверенно и одновременно нежно, что она сама устремилась ему навстречу. Тело ее выгнулось в страстном желании.
– Энтони!
– Я же сказал, что тебе понравится… – Его язык внезапно коснулся ее уха, лаская его жарко и томительно-медленно и вызвав новую вспышку пламени. Голос Энтони дрожал от желания. – Ты даже не представляешь, насколько меня возбуждает то, что я могу доставить тебе удовольствие.
Энтони, едва сдерживая трепет желания, легкими движениями касался Дани все более страстно, и хриплый крик вырвался из ее горла:
– Энтони, я не могу выносить это! Я сейчас умру!
– Тише, милая, все хорошо. – Его зубы покусывали мочку ее уха, почти причиняя ей боль, но это лишь увеличивало возбуждение. – Только расслабься, Дани. Я здесь и никому не дам тебя в обиду. – Ласки Энтони становились все более настойчивыми. Дани застонала от боли и сжалась. – Что с тобой? Расслабься, любовь моя.
Облегчение пришло вместе со сверкающим взрывом ощущений, затмивших на миг весь мир и ни на что не похожих. Даже когда ее тело перестали сотрясать спазмы, она все еще не могла осознать себя в реальном мире, чувствуя только безумную слабость. Дани глубоко вздохнула и сама была поражена, когда вздох перешел в рыдания. Слезы покатились по ее щекам, и она не могла остановить их.
Дани услышала тихое восклицание Энтони, и он быстро повернул ее к себе. Она спрятала лицо в треугольнике густых волос на его груди. Энтони осторожно поцеловал ее в макушку и осторожно обнял ее, словно она была хрупкой игрушкой.
– Не плачь, – сказал он глухим от волнения голосом. – Пожалуйста, не плачь. Твои слезы рвут мою душу. Я не причинил тебе боли? Я старался быть осторожным, только хотел помочь тебе, любимая.
– Да, ты сделал все как надо. – Дани всхлипнула и через секунду улыбнулась. – Все хорошо. Сама не знаю, откуда эти слезы. Это так глупо!
– Нет, не глупо. – Его голос смягчился от нежности. – Наверное, я в чем-то виноват. Я обрушил на тебя все сразу. – Энтони крепко обнял ее. – Знаешь, я так боялся причинить тебе боль – я ведь ничего не знаю о девственницах!
Его слова вызвали в ней острую ревность. «С какой стати он должен предугадывать идиотские реакции наивных девиц, – сказала она себе. – Женщины, которых он выбирал, наверное, всегда были мудрыми и опытными. Как Луиза».
– Не беспокойся, все было хорошо, ты не причинил мне боли, – сказала Дани тихо. – Ты был очень внимательным.
– Я старался, солнышко. – Он легко коснулся губами ее волос. – Это было непросто, потому что мое нетерпение гнало меня вперед, но я очень хотел не испугать тебя, хотел доставить радость и тебе. Я счастлив, что тебе хорошо. Ты сможешь сейчас уснуть?
– Надеюсь.
Но сам Энтони был не в состоянии расслабиться. Дани, расслабленная и умиротворенная, чувствовала напряженную неудовлетворенность его тела. О Господи, почему Энтони не разрешил ей помочь ему? Почему он ничего не взял от нее? Почему он всегда умудряется быть таким чертовски сильным?
Дани пододвинулась еще ближе к нему, вдыхая пьянящий запах его тела. Было совершенно невозможно бороться с ним. Энтони всегда делал то, что хотел. Возможно, когда-нибудь она и сможет убедить Энтони в своей правоте. Но сейчас Дани ощущала только горечь собственного бессилия: он отказался принять ее помощь. И ощущение этого бессилия убивало ее больнее, чем та физическая неутоленность, которую Дани испытывала раньше.
– Спокойной ночи, Энтони.
* * *
Дани протянула руку, решительно выключила кран и прислонилась к стене.
Все эти воспоминания ни к чему не вели. Они только укрепляли ее в твердом убеждении, что некоторых тем в разговорах с Энтони надо касаться очень осторожно. Господи, неужели это она сама, забыв обо всем, умоляла его прошлой ночью обладать ею! Уже одно это само по себе доказывает, как опасны могут быть близкие отношения с Энтони. Он подавлял ее практически всю жизнь, и даже сейчас она была не в состоянии сохранить свою независимость.
Дани перешагнула порог душевой кабины, сдернула махровое купальное полотенце с сушилки и начала торопливо вытираться. Нет, она перестанет фанатично преклоняться перед ним, и ему придется с этим смириться. Энтони имеет право руководить ею только в профессиональном отношении, но своей личной жизнью она распорядится сама. Сколько раз в течение нескольких лет многие люди сравнивали их с Галатеей и Пигмалионом. Раньше она только смеялась над этим. Сейчас ей было не до смеха, когда она вспомнила, как уступала каждому его желанию, ловила каждый его взгляд.
Джек! Она ведь обещала погулять с ним за несколько минут до того, как Энтони грубо ворвался в их разговор. Дани завернулась в полотенце и бросилась в спальню, чтобы собрать одежду, которую Энтони так стремительно снял с нее прошлой ночью.
Она выполнит его приказ и сегодня же днем вернется в Брайарклифф. У Дани был строгий режим тренировок, и сейчас, когда Олимпиада так близко, нельзя было терять ни одного дня. Но она ни за что не будет ходить на задних лапках перед Энтони, забыв о его вчерашней грубости.
Ей надо извиниться перед Джеком за обоих. Она уговорит Пита заехать к Джеку и все объяснит ему, прежде чем уедет из города. Ее не интересует, понравится это Энтони или нет. С этого дня она перестанет плясать под его дудку, хватит! Она уже взрослый человек и сама знает, что ей делать.
* * *
– Последнее вращение ты сделала нечисто, – прокомментировал Бо, когда она подкатила к нему. – Тройной выглядел хорошо, но, как я сказал…
– Вращение нечеткое, – закончила за него Дани и села рядом с Бо на скамью. Она вздрогнула, когда холод металла обжег ее тело через тонкие трусики. «Нельзя надевать такую короткую юбку, когда тренируешься на озере», – отрешенно подумала Дани и нагнулась, чтобы расшнуровать коньки. Костюм идеально подходил для выступления, но был не самой практичной одеждой при таком холоде – слишком много снега выпало ночью. Она улыбнулась и посмотрела на тренера. – Честное слово, Бо, это не отговорка. Скорость была бы достаточной, если бы лед был не таким рыхлым.
– Я не спорю. – Бо поднял ее вязаный жакет со скамейки и накинул ей на плечи. – Я только понять не могу, что мы здесь делаем – на этом далеко не лучшем льду, рискуя простудиться, когда могли бы работать на отличном закрытом катке. – Его губы искривились в усмешке. – Если я правильно помню, Энтони выложил за этот каток бешеные деньги, лед там идеальный, не то что здесь. От твоих тренировок было бы гораздо больше пользы, если бы ты была там. К тому же времени у нас совсем немного.
Дани молчала, избегая взгляда проницательных карих глаз Бо. Она быстро стянула левый конек и начала расшнуровывать правый.
– Знаешь, Бо, сегодня мне самой захотелось поработать на открытом льду. Очень приятно почувствовать свежий ветер на лице и солнечный свет. А на закрытых катках я уже отвыкла от всего этого за последние несколько месяцев. – Дани сняла наконец и второй конек. – Думаю, совсем неплохо, что лед был рыхлый, это даже дает стимул, чтобы бороться и преодолевать трудности.
– Со льдом бороться намного легче, чем с Энтони, правда, Дани? – Голос Бо был мягким, но глаза кололи как шпаги. – Он тебя обидел вчера днем? Ты поэтому сбежала в Нью-Йорк?
– Я не сбежала, – поспешно ответила Дани. – Я не ребенок, который боится трудностей, хотя ты именно так и думаешь. Я только хотела увидеть «огни большого города» и уступила соблазну. Разве у тебя, Бо, такого никогда не бывает?