Джонс Джулия. Чародей и Дурак (Книга Слов - 3)

   - Сударыня, я не причиню вреда ни вам, ни ребенку, но взглянуть на него должен непременно. - Таул вложил меч в ножны - правая рука слишком пострадала, а левая не была приспособлена для тяжелого оружия - и достал взамен длинный нож. - Так что давайте его сюда.
   Глаза женщины шмыгнули с его лица к ножу.
   - Кто ты такой?
   Таул, теряя терпение, двинулся к ней.
   - Дай сюда ребенка.
   - Я закричу.
   - Навряд ли.
   Женщина, сверля его взглядом, протянула ребенка. Таул, помня, как проворно она орудует ножом, решил больше не рисковать.
   - Положи его на кровать и распеленай.
   Женщина сделала, как он велел, оставив только подгузник и шерстяные башмачки.
   - А теперь постой там, в углу. - Таул направил ей в грудь острие своего ножа. - Быстро!
   Таул обошел кровать, чтобы не терять женщину из виду. Ребенок не спал и смотрел на него не совсем еще прояснившимися синими глазенками - такого же цвета и разреза, как у Мелли.
   - Сколько ему?
   - Дочка родила его девять недель назад. Она болеет, вот я и присматриваю за ним.
   Эта бабка не на того напала. Таул знал толк в младенцах - он сам вынянчил новорожденного после смерти матери. Этому малышу куда меньше девяти недель. Таул осторожно перевернул его на животик, вспомнив, что все рожденные в доме Бренов носят на себе знак Ястреба. На спинке ребенка ничего не было.
   - Сними с него подгузник и башмачки.
   Таул увидел краем глаза, как женщина вскинула нож, и потерял всякое терпение. Она не доводится этому ребенку ни матерью, ни бабкой. Глаза у него как у Мелли, и видно, что ему нет еще и месяца. Таул подхватил младенца раненой рукой, несмотря на резкую боль в плече.
   - Оставь его! - завопила женщина и подскочила к Таулу с ножом, но он пригрозил ей своим, заставив отступить.
   - Подай мне одеяло.
   Она сняла одеяло с постели.
   - Прошу тебя, не забирай его. Пожалуйста.
   - Сударыня, это не ваш ребенок - мы оба это знаем. - Таулу не нравилась эта женщина, и он не доверял ей, но видел, что она привязана к малышу. - Почему бы вам не сказать мне правду? Никакого вреда вам от этого не будет.
   - И ты не заберешь его, если я скажу?
   - Заберу непременно.
   Таул взял у женщины одеяло, и она не сделала попытки пырнуть его ножом. Таул одной рукой как мог завернул ребенка и покачал немного, чтобы успокоить.
   - Ты, я вижу, умеешь обращаться с детьми.
   - Да. Когда-то я вынянчил одного. - Таул почувствовал что женщина немного утихомирилась, и успокоился сам. - Помогите мне завернуть его получше. Ему холодно.
   Женщина колебалась, не решаясь расстаться с ножом.
   - Да ты кто?
   Таул хотел опять оставить вопрос без ответа, но потом решил открыться - быть может, и женщина ответит ему тем же. Глядя ей в глаза, он сказал:
   - Я Таул, герцогский боец. Я поклялся перед всем городом защищать герцога и его наследников.
   Женщина поправила одеяло, укрыв младенцу ручонки.
   - И ты думаешь, что это его сын?
   - Я не уверен - только вы можете мне сказать, так это или нет. Я не виню вас за то, что вы взяли его себе, - ведь вы спасли ему жизнь. Я перед вами в неоплатном долгу и весь свой век буду вам благодарен. Но прошу вас, скажите мне правду.
   Женщина погладила малютку по голове.
   - Если скажу, ты возьмешь меня с собой? Видишь - он меня любит. Он только меня и знает. Я ему как мать - без меня ему будет страшно.
   Таул бросил нож на кровать и взял женщину за костлявую искривленную руку.
   - Вы пойдете со мной, обещаю. Я вижу, что и вы его любите. А теперь говорите. - И Таул в знак доверия вернул ей ребенка.
   Она вся дрожала, и ее ресницы слиплись от слез.
   - Иди, иди к няне Грил. Вот так, молодец.
   Присев на кровать, она распеленала левую ножку ребенка и сняла с нее башмачок. В пухлой складочке чуть выше лодыжки виднелось крохотное розовое пятнышко - знак Ястреба.
   - Баралис велел мне унести его и убить, - тихо сказала она. - И я бы сделала это, кабы не Корселла.
   - Корселла? Дочь Тугосумки?
   - Да, и моя племянница. Ты знал ее?
   - Я жил у них, когда приехал в Брен впервые.
   - Славная девочка. Сердце золотое, и красавица собой. Таул придерживался несколько иного мнения, но теперь не время было спорить.
   - И что же сделал с ней Баралис?
   - Он убил ее. Кроп хранит у себя ее ожерелье - он сказал мне, что получил его от хозяина.
   Таул присел на кровать рядом с женщиной и тоже стал гладить малыша. Он чувствовал себя виноватым за то, что так грубо обошелся с Тугосумкой.
   - Вы уж простите меня. Я не знал.
   - Не за что тебе прощения просить. Баралис и с тобой поступил не лучше.
   - То есть как?
   - Это он подстроил убийство герцога. Я сама слышала, как он сговаривался с человеком по имени Трафф. Все как есть слышала.
   У Таула голова пошла кругом.
   - Где вы могли это слышать?
   - У сестры, где ж еще. Трафф остановился там, а Баралис пришел к нему. Рассказал, как пройти к герцогу потайным ходом, и пообещал Меллиандру в награду.
   - И вы слышали это своими ушами?
   - Все до последнего слова.
   - Что еще вам известно о Баралисе?
   - Много всего. Я веду счет всем вельможам, которых они с Кайлоком убили. Кайлок увечит тела так, что узнать их невозможно, и выкидывает в озеро. А объявляют всем, что человек, мол, пропал без вести.
   - Эти записи у вас с собой?
   - Неотлучно. - Женщина похлопала себя по боку. - Тут значатся самые богатые и уважаемые бренские лорды.
   Таул начинал понимать, какую ценность представляет собой няня Грил. С помощью того, что она знает о Баралисе и Кайлоке, можно перевернуть весь город.
   - Нам пора, - сказал он. - Я подержу мальчика, а вы собирайтесь. Но берите только то, что сможете унести на спине, - на руках у вас будет ребенок.
   Пока она рылась в шкафу, Таул качал сына Мелли. До чего же хорош этот крошка с огромными глазищами! Таул прижал его к себе, наслаждаясь теплом маленького тельца.
   - Как вы собирались с ним поступить? - спросил он женщину.
   - Увезти его подальше отсюда - так, чтобы никто не узнал, кто он. Она улыбнулась Таулу - зрелище было не слишком приятным, ибо у нее недоставало передних зубов. - А ты хорошо его нянчишь.
   - Он настоящий красавчик. Не огорчайтесь - все к лучшему. Баралис рано или поздно узнал бы обо всем, выследил бы вас и убил обоих.
   - Да, ты прав, пожалуй. - Женщина завязала плащ и подошла к ним. Куда ж ты нас хочешь вести?
   - За пределы города, пока опасность не минует и мы не сможем вернуться. - Таул подал ей ребенка. Правая рука рыцаря перестала кровоточить, но плечо по-прежнему сильно болело.
   - Мне сдается, она никогда не минует.
   - Она минует, и мы вернемся.
   Тетушка Грил, или няня Грил, как она теперь предпочитала именоваться, показала Таулу, как незаметно пройти вниз, к людской часовне. Вся дворцовая стража уже поднялась по тревоге, но рыскала в основном по крылу вельмож, и за исключением одинокого часового, которого Таул снял своим ножом, да служаночки, так обомлевшей при виде Грил, что Таул отпустил ее с миром, им никто не встретился.
   Грил крепко прижимала к себе крошку Герберта, поспешая за Таулом. Золотоволосый рыцарь пришелся ей по душе - красив, честен, учтив, а главное, готов защитить маленького Герберта, даже ценой своей жизни. Поначалу она вовсе не собиралась уходить с ним, но, увидев, как его большие руки бережно поддерживают хлипкую детскую головку, она ему поверила. У рыцаря доброе сердце - это качество няня Грил редко встречала в людях.
   И насчет Баралиса он верно сказал. Злодей непременно узнал бы, что ребенок жив, - от Баралиса ничто не укроется, и ничто не может его остановить.
   Они пришли в часовню, и Таул попробовал отодвинуть среднюю панель алтаря. Она была прибита гвоздями, которые пришлось отковыривать мечом.
   Они попали в кромешную темноту, где вода была сперва по щиколотку, потом по колено, потом дошла няне Грил до груди. Таул взял у нее ребенка и нес его над плечом, в наиболее трудных местах подавая Грил руку. Чем дальше они шли, тем холоднее становилось, но на сердце у Грил было тепло. Маленький Герберт в надежных руках, в добрых руках, которые никогда не причинят ему зла. Грил расплылась в довольной беззубой улыбке. Впервые за все свои пятьдесят лет она ни разу не подумала о себе.
   - Выпейте это, госпожа моя, питье поможет вам успокоиться. Мелли пригубила сбитень, поданный ей Берлином, хотя и знала, что успокоиться ей не дано. Разве это возможно, пока Таул в опасности?
   Закутавшись в одеяло, она ненадолго закрыла глаза. Ей не верилось, что она наконец свободна. Угрозы Баралиса потеряли свою силу, Грил больше не будет измываться над ней, и Кайлок не воспользуется ею для очищения. Она свободна. Удача не приходила до последнего, как это у нее заведено, но все же вывела Мелли из дворца в сопровождении шести благородных рыцарей.
   Почему же Мелли не испытывает счастья? Почему внутри пусто и хочется плакать?
   То, что было после расставания с Таулом, запомнилось ей отрывочно: ледяная вода, суровые лица, туго натянутые луки и скачущие галопом кони. Бегство прошло без затруднений. Они вышли из-под земли в темном переулке, где уже ждал их человек с лошадьми. Он назвался Берлином, посадил ее на коня позади себя, и они помчались под дождем через город до самого убежища, куда потом явились и все остальные.
   Хват был уже там. При виде Мелли он расплылся в улыбке и заглянул ей за плечо, ища Таула. Его улыбка сразу угасла после слов Берлина.
   - Таул немного задержался во дворце, паренек. Он вернется попозже подожди и увидишь.
   Они только это и делали с тех пор: ждали. Сидели кружком вокруг горящей свечи и прислушивались, не идет ли Таул.
   От доброты рыцарей у Мелли сжималось горло. Они тихонько спрашивали, как она себя чувствует, пробовали ее лоб, втирали мазь в ее ожоги, озабоченно осматривали руку. Берлин хотел вправить кость немедля, но Мелли отказалась принять притупляющее как боль, так и разум снотворное, и операцию отложили до утра. Мелли хотела дождаться возвращения Таула.
   Ни Хват, ни рыцари не спрашивали, что случилось с ней во дворце, и Мелли была благодарна им за это. Ей не хотелось думать о последних минутах Джека. Он спас ее и Таула, но она так и не поняла, каким образом. Все произошло слишком быстро. Вспышка слепящего света, волна палящего воздуха, а потом...
   Мелли прикрыла лицо рукой, и горячие слезы потекли по ее щекам. Джек погиб. Погиб, спасая ее. Ей вспомнилась их первая встреча, когда ее ограбили на Харвеллской восточной дороге, - тогда Джек тоже бросился ей на помощь. Это повторялось потом не раз - в темницах, в лесу, в городском доме Кравина. Джек всегда спасал ее - а нынче спас в последний раз.
   - Полно, госпожа моя. - Берлин гладил ее по голове, смягчая как мог свой грубый голос. - Не печальтесь так. Таул вернется.
   "Но Джек-то не вернется, - хотела сказать Мелли. - и двое ваших собратьев тоже. Баралис погубил их всех". Но она промолчала и позволила Берлину утешить ее.
   Сильный шум разбудил ее. Пораженная тем, что заснула, да еще на груди у Берлина, Мелли вскочила на ноги. Двое рыцарей пошли разведать причину шума, другие смотрели в сторону лестницы. Хват нетерпеливо переминался с ноги на ногу у нижней ступеньки. Мелли подошла к нему и обняла здоровой рукой за плечи.
   Разведчики вернулись, и Мелли, не успев подавить вздох разочарования, увидела идущего следом Таула - окровавленного, промокшего насквозь, с наскоро перевязанной правой рукой. Она бросилась к нему, растолкав рыцарей, - и вдруг остановилась как вкопанная.
   За Таулом шла тетка Грил с каким-то свертком в руках.
   У Мелли свело желудок. Она посмотрела на Таула - он улыбался. Посмотрела на рыцарей - они улыбались. Да знают ли они, кто эта женщина? Понимают ли, что тут какая-то ловушка?
   Таул шепнул что-то Грил, и она вышла вперед. Мелли приготовилась броситься на нее. Если рыцари не знают, кто такая Грил, то она-то, Мелли, отлично знает и сейчас убьет эту бабу голыми руками. Грил выставила свой сверток вперед - сейчас швырнет его в Мелли, не иначе. Мелли оборонительным жестом вскинула руки, и Грил растерялась.
   - Ты что ж, не хочешь его взять?
   Мелли посмотрела на Таула, и он сделал ей ободряющий знак. Мелли казалось, что она сходит с ума. Эта женщина околдовала Таула.
   И вдруг сверток тихонько загугукал.
   У Мелли остановилось сердце. Всем телом она подалась вперед. Она не смела надеяться, даже думать не смела. Все теперь смотрели только на нее.
   - Возьми его, Мелли, - тихо сказал Таул.
   Все кругом погрузилось во мрак, кроме свертка в руках у Грил. Мелли шагнула к нему. Одеяло зашевелилось, его уголок отогнулся, и показался крепко стиснутый кулачок. Легкий вздох слетел с губ Мелли, и сердце бешено забилось. Она бросилась вперед, протягивая руки, с залитым слезами лицом. Грил передала ей свою теплую копошащуюся ношу, и Мелли медленно, бережно приняла ее. Ноша была легче, чем она ожидала, - такой легкой, что заныло сердце. Она прижала сверток к груди и заглянула в спокойные синие глазки своего ребенка.
   Своего ребенка.
   Щемящая пустота в ее чреве наполнилась до краев.
   Она подняла глаза, сквозь пелену слез ища Таула. Вот для чего он остался: чтобы найти ее ребенка.
   - Спасибо тебе, - прошептала она, прижимая к себе дитя. - От всего сердца спасибо тебе.
   XXXIV
   - Не называй его Гербертом. Никакой он не Герберт.
   - А кто ж он тогда? - Няня Грил покачала мальчика, и он, к немалому раздражению Мелли, тут же утих и принялся ворковать.
   - Кто? - Мелли никак не могла придумать подходящее имя. Гарон, в честь его отца? Нет, слишком уж вызывающе - Мелли хотелось бы, чтобы имя ее сына звучало более нежно. Потеснив няню Грил, она заглянула в его личико. Истина заключалась в том - хотя Мелли не желала в этом сознаваться, - что имя "Герберт" очень ему шло. И это раздражало ее еще сильнее. - Я сама подберу ему имя, когда сочту нужным, - и кончен разговор.
   Мелли толкнула Грил, выхватила у нее ребенка и перешла на другую сторону комнаты.
   - Мелли, не будь с ней так сурова.
   Таул. И откуда он взялся?
   - Ведь она спасла твое дитя. Прятала его от Баралиса и заботилась о нем как о родном. Ты благодарить ее должна, а не шпынять.
   - С каких это пор ты стал святым, Таул? - Мелли тут же и пожалела о своих словах - но она уже произнесла их и не собиралась брать обратно. Таул, к ее удивлению, улыбнулся в ответ.
   - Святым я стану в тот самый день, когда ты научишься думать, прежде чем говорить. - Он бережно отвел непослушный локон с ее лица. - Нет, серьезно: если ты не можешь быть добра к няне Грил, то хотя бы не нападай на нее. Ей было очень трудно сознаться, чей это ребенок, и отдать его мне.
   Няня Грил! Мелли не сумела подавить негодующее фырканье.
   - Не знаю, как ты, а уж она к тебе определенно неравнодушна. Только и слышно: Таул то да Таул се. Если в окостенелой душе этой бабы сохранилось хоть одно мягкое местечко, то тебе посчастливилось его найти.
   Таул, смеясь, обнял ее вместе с ребенком и крепко прижал к себе обоих.
   - Как же я рад, что ты ничуть не изменилась!
   Они покинули город утром, ближе к полудню. Мелли поспала всего пару часов, обнимая свое дитя и прижавшись головой к груди Таула. Проснувшись, она увидела, что Таула больше нет рядом: он говорил о чем-то с рыцарями. Он понизил голос, но по его лицу Мелли поняла, что он рассказывает им о событиях прошедшей ночи. Рыцари слушали с мрачными лицами, опустив глаза, и жилы на их руках и шеях напряглись. Порой их губы шевелились, и Мелли, хотя не слышала ни звука, знала, что они поминают Баралиса.
   А потом все пошло очень быстро. Берлин наложил ей новый лубок, гораздо больше прежнего, сказав, что теперь не время вправлять кость - надо уезжать. Вокруг кипела суета: рыцари седлали лошадей, переодевались, завтракали на скорую руку, укладывались, а высланные вперед разведчики сообщали о дорогах, свободных от стражи.
   Пока все это происходило, Мелли возилась с малышом, чувствуя себя полной дурочкой: она ничегошеньки не смыслила в уходе за младенцами. Молоко у нее кончилось четыре дня назад, и она не знала, чем его кормить. Мальчик отвечал сердитым криком на все ее попытки успокоить его, злобно пускал слюни, когда она давала ему палец, и брыкался что есть мочи, когда она поила его с ложки овечьим молоком. Новоявленная няня предложила свою помощь, но Мелли прогнала ее прочь. Та, отойдя на безопасное расстояние, предложила намочить тряпочку в разбавленном молоке и дать ребенку пососать. Мелли велела ей замолчать, но через пять минут, когда дитя совсем зашлось от голода, принуждена была сдаться.
   Няня Грил, обращаясь с ребенком нежно, но твердо, успокоила его, накормила и убаюкала. Мелли, видя это, так расстроилась, что хотела тут же выгнать Грил на улицу. Это ее ребенок!
   Таул, вмешавшись, прямо-таки заставил ее успокоиться. Мелли видела, что его тревожит предстоящее бегство из города, и потому не стала пока спорить.
   И они отправились в путь. Таул раздробил отряд: одни, переодетые купцами, шли через восточные ворота, другие - под видом крестьян и наемников - через южные, сам же Таул и Мелли с ребенком прошли под стеной. Все было так, как при бегстве из дворца: ледяная вода, вонь и кромешная тьма, но каждый шаг доставлял Мелли радость. Свободна! Свободна от Кайлока, Баралиса, от своей тесной комнатушки. Счастьем было идти рука об руку с Таулом, а малыш спал у нее за спиной в перевязи, которую Хват смастерил из одеяла.
   Мелли ненадолго позабыла о прошлом, но, когда Таул спросил ее, как она чувствует себя в темноте, ответила:
   - Это что - видел бы ты то подземелье, где мы с Джеком...
   Она сказала это и осеклась. Нет больше "нас с Джеком", Джек, освободивший ее, убит Баралисом. Крепко зажмурившись, Мелли не дала воли слезам. Таул в темноте нашел ее руку. Она понимала, что он хочет утешить ее, но от его участия стало только хуже. Они с Таулом спаслись, и дитя ее тоже спасено - но нет справедливости в том, что они благополучно бежали из дворца, оставив там мертвого Джека.
   Ребенок расплакался, и Мелли вопреки предостережению Таула, что ей понадобятся обе руки, взяла его и прижала к себе. Ей необходимо было чувствовать его тепло здесь, у сердца.
   Андрис ждал их по ту сторону стены с запасной лошадью - он вручил Таулу поводья и сразу уехал. Мелли ехала верхом, а Таул вел коня в поводу, как заботливый муж, роль которого он и играл.
   Дорога до Ясных Дубов заняла у них три часа. Иногда, когда они поднимались на взгорья, Мелли видела Берлина. Кряжистый лучник двигался по соседней дороге вровень с ними, готовый прикрыть их метким выстрелом в случае надобности. Но надобности не возникало. Им встречались только усталые путники, отощавшие крестьяне да наемники. Никто не обращал внимания на оборванного батрака и его страхолюдину жену.
   В конце концов они прибыли в Ясные Дубы - деревушку, где имелись гостиница, кузня и портняжная мастерская. Там их встретили двое рыцарей, которых Мелли прежде не видела, и проводили прямо в гостиницу. Таул сперва воспротивился, но после спора, в котором Мелли не участвовала, неохотно дал согласие.
   Еще никогда в жизни Мелли не оказывали столь теплого приема, как в этой гостинице. Хозяин, его жена, три хорошенькие дочки, кухарка, конюх и старик, который всем им годился в деды, - все склонились перед ней, когда она вошла в дом. Мелли смутилась. Что им такое наговорили?
   - Питья и еды госпоже! Быстро! - Хозяин хлопнул в пухлые ладоши, и самая красивая из дочек бросилась исполнять приказание.
   Подвинув стул поближе к огню, хозяин обмахнул его рукавом.
   - Соблаговолите присесть, госпожа.
   На нее никто не смотрел - все смотрели на то, что она несла на руках.
   Ребенок заплакал, и все забеспокоились. Таул тронул Мелли за рукав.
   - Андрис приехал сюда раньше нас, - шепотом сказал он, - и счел необходимым рассказать всем, чей это ребенок.
   Мелли не знала, как быть. Все явно ждали от нее чего-то.
   - Нельзя ли мне взглянуть на дитя, госпожа? - спросила, выйдя вперед, самая младшая дочь.
   Мелли подняла глаза на Таула. Тот едва заметно кивнул, и Мелли отдала ребенка девушке. Сперва все отнеслись к малышу с большим почтением и говорили только шепотом, но почтение мало-помалу уступило более теплым чувствам. Люди гладили малыша по головке, любовно смеялись тому, как он машет кулачками, обменивались советами по уходу за ним и вспоминали собственных детей. Все рвались что-то сделать для него: кухарка побежала согреть молока, хозяйка принесла самое мягкое свое одеяло из шерсти молодых овечек, конюх отправился поискать какую-нибудь люльку, старик мурлыкал колыбельную, а все три дочки ринулись наверх, чтобы сделать предназначенную для малыша комнату как можно теплее.
   У Мелли на глаза навернулись слезы. Она так долго ни от кого не видела добра, что ласка этих чужих людей казалась ей драгоценным даром. Она знала, что они подвергаются смертельной опасности, давая приют герцогскому сыну Кайлок расправился бы со всяким, кто оказывает помощь его единственному сопернику, - и отвечала им полным доверием: она отдала дитя хозяйке, а сама прикорнула у огня.
   Когда она проснулась, здесь собрались уже все рыцари, Хват и няня Грил. Судя по количеству зажженных свечей, уже пару часов как стемнело. Мальчик вопил, требуя еды, и все женщины суетились вокруг, стараясь его успокоить. Няня Грил опять-таки оказалась единственной, кому это удалось. Стоило малышу услышать ее скрипучий голос, как он стал тихим будто ягненок.
   Теперь маленький Герберт спокойно лежал на руках у Мелли, а Таул обнимал их обоих. Мелли испытывала чувство счастливой безопасности. Ее сынишка жив и здоров, а Таул не даст их в обиду.
   - Таул! - крикнул кто-то снаружи. - Они тут! Люди Мейбора пришли.
   Все мысли вылетели у Мелли из головы при звуке отцовского имени. Она подняла глаза на Таула.
   - И отец с ними? - Она уже предвкушала, как Мейбор примет своего внука. Он, конечно, сразу заявит, что мальчик похож на него!
   Таул потемнел.
   - Мелли...
   - Нет, - прошептала она. - Нет!
   Взгляд Таула пугал ее, и внутренний голос подсказывал: не слушай дальше. Она хотела отстраниться, но Таул не пустил ее.
   - Мейбор скончался две недели назад. Он провел месяц в горах, скрываясь от Кайлока, и подхватил там воспаление легких. - Таул бережно гладил Мелли по щеке. - Когда он спустился вниз, было уже поздно.
   Ноги подкосились под Мелли. Она упала бы, если б не Таул. У нее не укладывалось в голове, что отец ее умер. Такой кипучий, полный жизни человек...
   Кто-то взял у нее сына - Мелли не видела кто. Таул поднял ее на руки и отнес к очагу. Чаша с вином оказалась у самых ее губ, и Мелли нехотя отпила глоток. Вино имело вкус крови.
   - Откуда тебе это известно? - спросила она Таула.
   - Мы с Джеком виделись с ним в ту ночь, когда он умер. Он сказал, что очень любит тебя. - Таул стоял перед ней на коленях, глядя на нее с бесконечной любовью и пониманием. - Мне следовало бы сказать тебе об этом раньше, но все происходило так быстро, и я хотел дождаться подходящего случая.
   Две недели. Уже две недели, как его нет, а она ничего не знала. Мелли чувствовала себя предательницей.
   - Но кто эти люди - те, что пришли сюда?
   - Высокоградцы - он увел их в горы с поля битвы и тем спас им жизнь.
   - Зачем они здесь?
   - Чтобы помочь нам захватить лагерь Тирена. - Таул взял ее за руку. Мейбор свел их вниз, чтобы дать им возможность сразиться.
   Мелли кивнула - эта мысль уже сменилась другой.
   - Он очень страдал?
   - Если и страдал, то не показывал виду. Когда я видел его, он был в ясном уме и бодр - почти такой, как прежде.
   - Как он выглядел?
   - Как всегда. Причесан, чисто выбрит, даже надушен.
   Мелли улыбнулась. Она так и видела, как отец лежит среди склянок с душистыми маслами и следит в зеркале за тем, как его бреют. В глубине души она понимала, что Таул о многом умалчивает - от легочной горячки без боли не умирают, - и знала, что Таул расскажет ей все без утайки, если она попросит. Но тот же голос, который запрещал ей слушать Таула, теперь побуждал ее остановиться на этом. Лучше полуправда, чем безжалостная истина, которая будет преследовать ее всю жизнь. Она никогда не примирилась бы с тем, что отец мучился перед смертью.
   - Тебе лучше пойти наверх и прилечь, - сказал Таул. - Я попрошу хозяйку принести ребенка, чтобы ты могла отдохнуть рядом с ним.
   Мелли встала. Как ни странно, ей ничуть не хотелось плакать. Пока еще нет. Плачут, когда что-то кончается, а перед нею еще долгий путь.
   - Нет, - мягко сказала она. - Я не хочу отдыхать. Я хочу выйти к людям моего отца и показать им ребенка.
   Так она и сделала. Она здоровалась с каждым, говорила с ними, целовала их усталые лица, шутила по поводу отцовского упрямства и показывала всем его внука. Она проследила за тем, чтобы их хорошо разместили и накормили, велела подать им горячей воды для мытья и браги, чтобы крепче спалось. Она отправила кухарку стряпать, велела хозяйским дочкам чинить одежду, Таулу с Берлином - врачевать, а няню Грил поставила на черную работу - к примеру, соскребать грязь с сапог.
   Мелли хлопотала, пока усталость не подкосила ее вконец. Ближе к полуночи Таул взял ее за руку и сказал, чтобы она шла спать. Она заспорила было - ей не удалось пока даже словом перемолвиться с Грифтом, - но что-то в лице Таула удержало ее. В дальнем углу она увидела Андриса и Берлина они совещались с несколькими высокоградцами.
   - Пойду, если ты скажешь мне, что тут происходит.
   - Мы собираемся перед рассветом напасть на лагерь Тирена.
   - Так скоро? - ахнула Мелли. - Ведь они только что с дороги.
   - Я знаю и предпочел бы дать им выспаться как следует, но у нас нет выбора. Раз Кайлок и Тирен уже знают, что мы здесь, приходится действовать быстро. Мы и так уже дали им целый день на то, чтобы подготовиться. - Таул сел рядом, и Мелли заметила, какой усталый у него вид. - Для того чтобы вернуть твоему сыну его законное место, нам понадобится поддержка рыцарей. Без них мы обречены на провал. Нельзя входить в город с неполной сотней людей - это было бы самоубийством.