Гаранидес внимательно разглядывал глаза кецанкианца, которые застилала ярость, и незаметно кивнул. Это было лучшее подтверждение его предположению, что никто из горцев не находился сейчас на пути, по которому они собирались идти, как он боялся.
– Ты говоришь, эти отродья ящерицы воруют людей? Они интересуются драгоценностями? Золотом? Самоцветами?
– Нет! – внезапно вмешался Ахеранатес. Гаранидес в гневе резко повернулся к нему, но молодой офицер уже лепетал: – Мы не можем… мы не можем этих… этих чудовищ… дальше преследовать! Митра! Нас послали, чтобы мы ловили Рыжего Ястреба… а не для того, чтоб мы убивали этих тварей, во имя всего святого!
– Заткнитесь, Ахеранатес! – выругался капитан. – Эрлик бы вас забрал!
– Я проведу вас, – вмешался кецанкианец, – и вы уничтожите этих чешуйчатых чудищ! Я действительно вас проведу.
Вместо дикой ярости на его лице появилось другое чувство, но какого рода, капитан не мог понять.
– Клянусь Черным Троном Эрлика! – проворчал Гаранидес. Он схватил Ахеранатеса за руку и оттащил лейтенанта за большую скалу, с глаз наблюдавших за ними людей. Капитан оглянулся, чтобы быть уверенным, что никто из них не пошел за ними следом. Когда он заговорил, голос его был тихим, но резким.
– Я терпел ваше бесстыдство, я сносил вашу глупость и вашу хитрость, и вашу чувствительность, которая хуже, чем распущенность десяти наложниц вместе взятых, но трусости я не потерплю, и особенно на глазах у моих солдат.
– Трусость! – дрожа от возбуждения, выкрикнул Ахеранатес. – Мой отец, Манерксес, друг…
– Мне плевать на это, даже если ваш папаша – сам Митра, собственной персоной. Клянусь Ханнуманом, ваш страх настолько велик, что его можно чуять, не приближаясь к вам на десять шагов. Нас послали сюда, чтобы мы привезли в столицу Рыжего Ястреба – а не какие-то слухи и предположения, что она, может быть, уже нашла свою смерть в горах.
– Вы хотите идти еще дальше?
Гаранидес заскрежетал зубами. Этот идиот доставит ему немало неприятностей, как только они вернутся назад в Шадизар.
– Да, во всяком случае, еще немного, лейтенант. Вероятно, мы найдем этих бандитов. А если их разбили эти с'тарра, – ну, кецанкианцы могут считать эту крепость цитаделью, но если они полагают, что возможно взять ее силами двухсот человек, то возможно сделать это, имея восемьдесят настоящих солдат. В любом случае, я не вернусь назад, пока не заполучу в руки Рыжего Ястреба и королевские безделушки, или и то и другое.
– Вы сошли с ума! – Голос Ахеранатеса был холоден и неестественно спокоен, и глаза его стали стеклянными. – У меня, стало быть, нет другого выхода. Я не могу допустить, чтобы вы привели нас всех к верной гибели.
С быстротой молнии он вытащил свою саблю.
Несмотря на свое потрясение, Гаранидес был в состоянии отскочить в сторону, уклоняясь от дикого натиска лейтенанта. Глаза Ахеранатеса были неподвижны, дыхание вырывалось с хрипом. Гаранидес прыгнул в сторону, и клинок противника вонзился в каменистую землю в том месте, где только что был капитан. Гаранидес обнажил саблю и сделал выпад. Клинок вошел между ребер юноши и острие его вышло между лопаток на спине.
Ахеранатес, словно не веря, посмотрел на сталь, которая его пронзила. «Мой отец Манерксес, – прохрипел он. – Он…» Кровь хлынула у него изо рта, и он рухнул на землю.
Гаранидес встал. Торопливо вырвал клинок из тела. Он вздрогнул, когда по камням за его спиной прозвучали чьи-то шаги. К нему подошел Резаро и, опустив голову, посмотрел на мертвеца.
– Этот идиот… – начал Гаранидес, но кавалерист прервал его.
– Извините меня за то, что я вмешиваюсь, сэр, но я вижу, что смерть лейтенанта вас потрясла, а я не хотел бы, чтобы вы в своем глубоком горе случайно произнесли то, чего мои уши не должны были слышать.
– Что ты хочешь этим сказать? – поколебавшись, спросил капитан.
Резаро твердо посмотрел ему в глаза.
– О, лейтенант был очень смелый человек, сэр. Очень мужественный. Он скрывал от нас свои страшные раны, которые получил в бою против кецанкианцев, пока не стало слишком поздно, чтоб мы смогли ему помочь. Но я верю, что мы будем помнить его всю нашу жизнь. Его отец будет гордиться таким сыном. – Он вынул платок из-под фуфайки, надетой под кольчугой. – Вытрите вашу саблю, сэр. Вы поскользнулись и упали прямо в кровь лейтенанта.
Поколебавшись, Гаранидес взял в руки платок.
– Когда мы снова будем в Шадизаре, найди меня. Мне нужен хороший фельдфебель, когда я получу новый отряд. Посади кецанкианца на его лошадь, и тогда мы посмотрим, сможем ли мы найти Рыжего Ястреба.
– Слушаюсь, сэр. И спасибо вам, сэр.
Резаро отсалютовал, приложив ладонь, и повернулся назад. Гаранидес остался стоять, неподвижно рассматривая тело лейтенанта. Если до сих пор у него был еще шанс остаться в живых, вернувшись в Шадизар без Рыжего Ястреба и подвесок Тиридата, то теперь этот шанс погиб вместе с высокообразованным молодым кретином. Ругаясь про себя, он вернулся к своим людям.
Глава восемнадцатая
Глава девятнадцатая
– Ты говоришь, эти отродья ящерицы воруют людей? Они интересуются драгоценностями? Золотом? Самоцветами?
– Нет! – внезапно вмешался Ахеранатес. Гаранидес в гневе резко повернулся к нему, но молодой офицер уже лепетал: – Мы не можем… мы не можем этих… этих чудовищ… дальше преследовать! Митра! Нас послали, чтобы мы ловили Рыжего Ястреба… а не для того, чтоб мы убивали этих тварей, во имя всего святого!
– Заткнитесь, Ахеранатес! – выругался капитан. – Эрлик бы вас забрал!
– Я проведу вас, – вмешался кецанкианец, – и вы уничтожите этих чешуйчатых чудищ! Я действительно вас проведу.
Вместо дикой ярости на его лице появилось другое чувство, но какого рода, капитан не мог понять.
– Клянусь Черным Троном Эрлика! – проворчал Гаранидес. Он схватил Ахеранатеса за руку и оттащил лейтенанта за большую скалу, с глаз наблюдавших за ними людей. Капитан оглянулся, чтобы быть уверенным, что никто из них не пошел за ними следом. Когда он заговорил, голос его был тихим, но резким.
– Я терпел ваше бесстыдство, я сносил вашу глупость и вашу хитрость, и вашу чувствительность, которая хуже, чем распущенность десяти наложниц вместе взятых, но трусости я не потерплю, и особенно на глазах у моих солдат.
– Трусость! – дрожа от возбуждения, выкрикнул Ахеранатес. – Мой отец, Манерксес, друг…
– Мне плевать на это, даже если ваш папаша – сам Митра, собственной персоной. Клянусь Ханнуманом, ваш страх настолько велик, что его можно чуять, не приближаясь к вам на десять шагов. Нас послали сюда, чтобы мы привезли в столицу Рыжего Ястреба – а не какие-то слухи и предположения, что она, может быть, уже нашла свою смерть в горах.
– Вы хотите идти еще дальше?
Гаранидес заскрежетал зубами. Этот идиот доставит ему немало неприятностей, как только они вернутся назад в Шадизар.
– Да, во всяком случае, еще немного, лейтенант. Вероятно, мы найдем этих бандитов. А если их разбили эти с'тарра, – ну, кецанкианцы могут считать эту крепость цитаделью, но если они полагают, что возможно взять ее силами двухсот человек, то возможно сделать это, имея восемьдесят настоящих солдат. В любом случае, я не вернусь назад, пока не заполучу в руки Рыжего Ястреба и королевские безделушки, или и то и другое.
– Вы сошли с ума! – Голос Ахеранатеса был холоден и неестественно спокоен, и глаза его стали стеклянными. – У меня, стало быть, нет другого выхода. Я не могу допустить, чтобы вы привели нас всех к верной гибели.
С быстротой молнии он вытащил свою саблю.
Несмотря на свое потрясение, Гаранидес был в состоянии отскочить в сторону, уклоняясь от дикого натиска лейтенанта. Глаза Ахеранатеса были неподвижны, дыхание вырывалось с хрипом. Гаранидес прыгнул в сторону, и клинок противника вонзился в каменистую землю в том месте, где только что был капитан. Гаранидес обнажил саблю и сделал выпад. Клинок вошел между ребер юноши и острие его вышло между лопаток на спине.
Ахеранатес, словно не веря, посмотрел на сталь, которая его пронзила. «Мой отец Манерксес, – прохрипел он. – Он…» Кровь хлынула у него изо рта, и он рухнул на землю.
Гаранидес встал. Торопливо вырвал клинок из тела. Он вздрогнул, когда по камням за его спиной прозвучали чьи-то шаги. К нему подошел Резаро и, опустив голову, посмотрел на мертвеца.
– Этот идиот… – начал Гаранидес, но кавалерист прервал его.
– Извините меня за то, что я вмешиваюсь, сэр, но я вижу, что смерть лейтенанта вас потрясла, а я не хотел бы, чтобы вы в своем глубоком горе случайно произнесли то, чего мои уши не должны были слышать.
– Что ты хочешь этим сказать? – поколебавшись, спросил капитан.
Резаро твердо посмотрел ему в глаза.
– О, лейтенант был очень смелый человек, сэр. Очень мужественный. Он скрывал от нас свои страшные раны, которые получил в бою против кецанкианцев, пока не стало слишком поздно, чтоб мы смогли ему помочь. Но я верю, что мы будем помнить его всю нашу жизнь. Его отец будет гордиться таким сыном. – Он вынул платок из-под фуфайки, надетой под кольчугой. – Вытрите вашу саблю, сэр. Вы поскользнулись и упали прямо в кровь лейтенанта.
Поколебавшись, Гаранидес взял в руки платок.
– Когда мы снова будем в Шадизаре, найди меня. Мне нужен хороший фельдфебель, когда я получу новый отряд. Посади кецанкианца на его лошадь, и тогда мы посмотрим, сможем ли мы найти Рыжего Ястреба.
– Слушаюсь, сэр. И спасибо вам, сэр.
Резаро отсалютовал, приложив ладонь, и повернулся назад. Гаранидес остался стоять, неподвижно рассматривая тело лейтенанта. Если до сих пор у него был еще шанс остаться в живых, вернувшись в Шадизар без Рыжего Ястреба и подвесок Тиридата, то теперь этот шанс погиб вместе с высокообразованным молодым кретином. Ругаясь про себя, он вернулся к своим людям.
Глава восемнадцатая
Острые глаза Конана скользили по верхушкам гор, когда бандиты, растянувшись длинной колонной ехали по извилистой расселине. Ордо, который ехал рядом с ним, ворчал что-то себе в бороду, а Карела ехала рысью впереди, как обычно. Она отбросила назад свой изумрудного цвета плащ и уперла руку в бедро. Абериус, который больше не нужен был для того, чтобы читать следы, ехал среди других бандитов сзади.
– Она ведет себя так, словно она на параде, – ворчал Ордо.
– Это и так нечто вроде парада, – возразил Конан и пошевелил меч в ножнах. Снова и снова его взгляд обращался на вершины гор, не задерживаясь нигде надолго. – Во всяком случае, мы имеем зрителей.
Лицо Ордо перекосилось, но он не был новичком и быстро взял себя в руки.
– Где они? – спокойно спросил он.
– На вершинах с обеих сторон расселины. Я только не знаю, сколько их.
– Здесь много и не потребуется, – буркнул Ордо, с деланным равнодушием изучая отвесные склоны. – Я предупрежу Рыжего Ястреба.
– Я с тобой, – быстро сказал Конан. – Только медленно, как будто мы просто едем к ней, чтобы поболтать.
Одноглазый кивнул, и оба легонько пришпорили лошадей.
Карела посмотрела на них с удивлением, когда они оказались с обеих сторон от нее. Разозлившись, она уже раскрыла рот.
– Нас преследуют, – поспешно сказал Ордо, прежде чем она начала говорить. – Вдоль гор, на вершинах.
Она бросила беглый взгляд на Конана и снова повернулась к Ордо.
– Ты уверен?
– Я уверен, – ответил киммериец вместо него. Она пожала плечами и молча посмотрела прямо перед собой. – Я уже давно заметил краем глаза какое-то движение. Я подумал сперва, что это звери, но потом мне на глаза попались две на востоке и три на западе фигуры, почти незаметно мелькнувшие в тени.
– Во имя Ханнумана! – пробормотала она, не глядя на него. В этот момент они свернули за поворот, и все, что она еще хотела сказать, пропало в ее тихом вскрике.
Посреди дороги, на расстоянии двадцати шагов от них, стояли восемь воинов-ящериц, таких, как те, которых они убили, в кольчугах и шлемах с гребнями. На плечах у них лежали четыре перекрещенных шеста, на которых стоял богато украшенный резьбой трон из слоновой кости, а на нем сидел человек в багряно-красном одеянии. Белые струны тянулись в его черных волосах. Он сжимал в руке длинный позолоченный посох, держа его поперек груди, и слегка кивнул головой, не поднимаясь с трона.
– Я – Аманар. – Его голос отразился от отвесных скал. – Я приветствую вас. Добро пожаловать!
Конан заметил, что он непроизвольным движением вынул из ножен свой меч, и краем глаза он видел, что и Карела с Ордо держат клинки в руках. Губы Аманара улыбались – но не его черные глаза с красноватыми точками, в которых киммериец читал злобу, которая была в этом человеке гораздо сильнее, чем в его змееподобных слугах. Ему позволяла видеть это его первобытная дикая природа с ее хорошо развитым инстинктом, и киммериец знал, что на нее можно положиться.
– Не бойтесь, – сказал человек каким-то особенным голосом.
Упавший камень оторвал взгляд Конана от человека в багряных одеждах, и только тогда киммерийцу стало ясно, что он словно зачарован этим человеком. Теперь он видел, что сотни людей-ящериц с копьями и арбалетами появились на отвесных склонах скал. Бандиты за его спиной заворчали, когда им стало ясно, что они так плотно окружены.
– Крысы в ловушке, – проговорил Ордо. – Провалиться мне в адское пламя, Конан, если ты не привел нас в царство проклятых.
– Что это значит? – резко спросила Карела. – Если вы вообразили, что можете нас так легко захватить…
– Вы не поняли, – прервал ее человек на троне ласковым голосом, в котором Конан слышал насмешку. – С'тарра – мои слуги. Многие путешественники приходят сюда, и я прихожу их приветствовать, как сейчас приветствую вас. Но иногда среди них встречаются такие, которые, несмотря на все мое дружелюбие, применяют против меня силу оружия. Поэтому я вынужден брать с собой свиту в достаточных количествах. Вовсе не потому, что я не доверяю вам.
Конан был уверен, что слышит в его тоне сарказм.
– Что же вы за человек, если у вас такие слуги, как эти ящерицы?
«Волшебник» – таким должен быть ответ, соблаговолит он ответить или нет.
Но вместо того, чтобы ждать ответа от Аманара, Карела произнесла:
– Ты, кажется, забыл, кто здесь командует, киммериец? – Ее гневно сверкнувшие зеленые глаза обратились от Конана к человеку в багряных одеждах. – Меня, правда, тоже интересует ответ на этот вопрос, Аманар. Вы волшебник, который заставил служить себе этих чудовищ?
Бандиты испуганно затаили дыхание. Конан внутренне содрогнулся, потому что он знал, как опасно в открытую противопоставить себя колдовству. Но Аманар улыбнулся, словно перед ним были несмышленые дети.
– С'тарра вовсе не чудовища, – объяснил он. – Это последние из одной расы, которая была распространена на земле, прежде чем появился человек, и они, несмотря на их жутковатую внешность, добрейшие существа. Прежде чем сюда пришел я, горцы охотились на них, как на диких зверей, и убивали их. Нет, вам в самом деле не нужно их бояться, так же, как и мне. Есть и другие племена этих с'тарра, которые мне не служат, и их невозможно отличить от кецанкианцев, которые их ненавидят, и от других людей.
– Мы встретили таких на дороге, – сказала Карела.
Конан бросил на рыжую косой взгляд, но так и не понял, поверила она этому человеку на самом деле или ее слова преследовали определенную цель.
– Благодарение богам за то, что вы пережили эту встречу, – сказал Аманар. – Разрешите мне дать вам приют в моей цитадели. Ваши люди будут чувствовать себя уверенно, если встанут лагерем у ее стен. Окажите мне честь и станьте моими гостями. У меня так редко бывают гости, и я хотел бы с вами немного поговорить о том, что может принести вам пользу.
Конан посмотрел на с'тарра, которые стояли плотными рядами, и спросил себя, отваживался ли кто-нибудь отклонить приглашение Аманара.
Карела не колебалась.
– Я принимаю ваше великодушное предложение с благодарностью.
Аманар улыбнулся – и снова в этой улыбке не участвовали его глаза – коротко поклонился ей и хлопнул в ладоши. Восемь с'тарра повернулись, бережно держа трон, и пошли к подножию горы. Карела ехала следом, и Конан с Ордо спешили за ней. Идя по верхнему краю гор, с'тарра сопровождали бандитов. С ловкостью ящерицы они ступали по отвесным склонам. Почетный караул или просто конвой? – спрашивал себя Конан.
– Насколько ты веришь его словам? – тихо обратился к нему Ордо.
Конан бросил взгляд на человека, сидящего на троне и возглавляющего шествие – он подозревал, что волшебник имеет слишком острый слух. Аманар, казалось, не обращал на них внимания.
– Вообще не верю, – ответил он. – Этот с'тарра – так он называет своих ящериц? – умер по пути сюда.
Одноглазый помрачнел.
– Если мы неожиданно свернем, мы удерем от этих подручных палача прежде, чем они успеют сделать пару выстрелов из их арбалетов.
– Зачем? – Конан тихо рассмеялся. – Мы приближаемся к подвескам и ко всему прочему, что мы хотели найти. Он ведет нас в цитадель, прямо к ним.
– Об этом я совсем не подумал, – сознался Ордо и присоединился к его тихому смеху.
Карела посмотрела на них через плечо. Ее косящие зеленые глаза казались загадочными.
– Предоставь думать мне, старина, – сказала она. Воцарилось недоброе молчание.
– Она ведет себя так, словно она на параде, – ворчал Ордо.
– Это и так нечто вроде парада, – возразил Конан и пошевелил меч в ножнах. Снова и снова его взгляд обращался на вершины гор, не задерживаясь нигде надолго. – Во всяком случае, мы имеем зрителей.
Лицо Ордо перекосилось, но он не был новичком и быстро взял себя в руки.
– Где они? – спокойно спросил он.
– На вершинах с обеих сторон расселины. Я только не знаю, сколько их.
– Здесь много и не потребуется, – буркнул Ордо, с деланным равнодушием изучая отвесные склоны. – Я предупрежу Рыжего Ястреба.
– Я с тобой, – быстро сказал Конан. – Только медленно, как будто мы просто едем к ней, чтобы поболтать.
Одноглазый кивнул, и оба легонько пришпорили лошадей.
Карела посмотрела на них с удивлением, когда они оказались с обеих сторон от нее. Разозлившись, она уже раскрыла рот.
– Нас преследуют, – поспешно сказал Ордо, прежде чем она начала говорить. – Вдоль гор, на вершинах.
Она бросила беглый взгляд на Конана и снова повернулась к Ордо.
– Ты уверен?
– Я уверен, – ответил киммериец вместо него. Она пожала плечами и молча посмотрела прямо перед собой. – Я уже давно заметил краем глаза какое-то движение. Я подумал сперва, что это звери, но потом мне на глаза попались две на востоке и три на западе фигуры, почти незаметно мелькнувшие в тени.
– Во имя Ханнумана! – пробормотала она, не глядя на него. В этот момент они свернули за поворот, и все, что она еще хотела сказать, пропало в ее тихом вскрике.
Посреди дороги, на расстоянии двадцати шагов от них, стояли восемь воинов-ящериц, таких, как те, которых они убили, в кольчугах и шлемах с гребнями. На плечах у них лежали четыре перекрещенных шеста, на которых стоял богато украшенный резьбой трон из слоновой кости, а на нем сидел человек в багряно-красном одеянии. Белые струны тянулись в его черных волосах. Он сжимал в руке длинный позолоченный посох, держа его поперек груди, и слегка кивнул головой, не поднимаясь с трона.
– Я – Аманар. – Его голос отразился от отвесных скал. – Я приветствую вас. Добро пожаловать!
Конан заметил, что он непроизвольным движением вынул из ножен свой меч, и краем глаза он видел, что и Карела с Ордо держат клинки в руках. Губы Аманара улыбались – но не его черные глаза с красноватыми точками, в которых киммериец читал злобу, которая была в этом человеке гораздо сильнее, чем в его змееподобных слугах. Ему позволяла видеть это его первобытная дикая природа с ее хорошо развитым инстинктом, и киммериец знал, что на нее можно положиться.
– Не бойтесь, – сказал человек каким-то особенным голосом.
Упавший камень оторвал взгляд Конана от человека в багряных одеждах, и только тогда киммерийцу стало ясно, что он словно зачарован этим человеком. Теперь он видел, что сотни людей-ящериц с копьями и арбалетами появились на отвесных склонах скал. Бандиты за его спиной заворчали, когда им стало ясно, что они так плотно окружены.
– Крысы в ловушке, – проговорил Ордо. – Провалиться мне в адское пламя, Конан, если ты не привел нас в царство проклятых.
– Что это значит? – резко спросила Карела. – Если вы вообразили, что можете нас так легко захватить…
– Вы не поняли, – прервал ее человек на троне ласковым голосом, в котором Конан слышал насмешку. – С'тарра – мои слуги. Многие путешественники приходят сюда, и я прихожу их приветствовать, как сейчас приветствую вас. Но иногда среди них встречаются такие, которые, несмотря на все мое дружелюбие, применяют против меня силу оружия. Поэтому я вынужден брать с собой свиту в достаточных количествах. Вовсе не потому, что я не доверяю вам.
Конан был уверен, что слышит в его тоне сарказм.
– Что же вы за человек, если у вас такие слуги, как эти ящерицы?
«Волшебник» – таким должен быть ответ, соблаговолит он ответить или нет.
Но вместо того, чтобы ждать ответа от Аманара, Карела произнесла:
– Ты, кажется, забыл, кто здесь командует, киммериец? – Ее гневно сверкнувшие зеленые глаза обратились от Конана к человеку в багряных одеждах. – Меня, правда, тоже интересует ответ на этот вопрос, Аманар. Вы волшебник, который заставил служить себе этих чудовищ?
Бандиты испуганно затаили дыхание. Конан внутренне содрогнулся, потому что он знал, как опасно в открытую противопоставить себя колдовству. Но Аманар улыбнулся, словно перед ним были несмышленые дети.
– С'тарра вовсе не чудовища, – объяснил он. – Это последние из одной расы, которая была распространена на земле, прежде чем появился человек, и они, несмотря на их жутковатую внешность, добрейшие существа. Прежде чем сюда пришел я, горцы охотились на них, как на диких зверей, и убивали их. Нет, вам в самом деле не нужно их бояться, так же, как и мне. Есть и другие племена этих с'тарра, которые мне не служат, и их невозможно отличить от кецанкианцев, которые их ненавидят, и от других людей.
– Мы встретили таких на дороге, – сказала Карела.
Конан бросил на рыжую косой взгляд, но так и не понял, поверила она этому человеку на самом деле или ее слова преследовали определенную цель.
– Благодарение богам за то, что вы пережили эту встречу, – сказал Аманар. – Разрешите мне дать вам приют в моей цитадели. Ваши люди будут чувствовать себя уверенно, если встанут лагерем у ее стен. Окажите мне честь и станьте моими гостями. У меня так редко бывают гости, и я хотел бы с вами немного поговорить о том, что может принести вам пользу.
Конан посмотрел на с'тарра, которые стояли плотными рядами, и спросил себя, отваживался ли кто-нибудь отклонить приглашение Аманара.
Карела не колебалась.
– Я принимаю ваше великодушное предложение с благодарностью.
Аманар улыбнулся – и снова в этой улыбке не участвовали его глаза – коротко поклонился ей и хлопнул в ладоши. Восемь с'тарра повернулись, бережно держа трон, и пошли к подножию горы. Карела ехала следом, и Конан с Ордо спешили за ней. Идя по верхнему краю гор, с'тарра сопровождали бандитов. С ловкостью ящерицы они ступали по отвесным склонам. Почетный караул или просто конвой? – спрашивал себя Конан.
– Насколько ты веришь его словам? – тихо обратился к нему Ордо.
Конан бросил взгляд на человека, сидящего на троне и возглавляющего шествие – он подозревал, что волшебник имеет слишком острый слух. Аманар, казалось, не обращал на них внимания.
– Вообще не верю, – ответил он. – Этот с'тарра – так он называет своих ящериц? – умер по пути сюда.
Одноглазый помрачнел.
– Если мы неожиданно свернем, мы удерем от этих подручных палача прежде, чем они успеют сделать пару выстрелов из их арбалетов.
– Зачем? – Конан тихо рассмеялся. – Мы приближаемся к подвескам и ко всему прочему, что мы хотели найти. Он ведет нас в цитадель, прямо к ним.
– Об этом я совсем не подумал, – сознался Ордо и присоединился к его тихому смеху.
Карела посмотрела на них через плечо. Ее косящие зеленые глаза казались загадочными.
– Предоставь думать мне, старина, – сказала она. Воцарилось недоброе молчание.
Глава девятнадцатая
Когда узкая, извилистая расселина наконец вывела в широкую долину, они увидели цитадель Аманара. Черные башни устремлялись в небо, и их круглые бока, казалось, поглощали свет полуденного солнца. Черные оборонительные валы с зубцами и бойницами, из которых льют смолу, поднимались над скалой. К воротам вела дорога. Возле ворот стояли сторожевые башни, которые можно было защитить от неожиданных захватчиков, сливая кипящее масло. Вокруг не росло ни одного куста, даже терновника.
Аманар указал на широкую равнину вокруг крепости.
– Прикажите вашим людям разбить здесь лагерь, а что касается вас, то я приглашаю вас в цитадель, и я поговорю там с вами.
– Найди хорошее место для моих псов, Ордо. – Карела слезла с седла и отдала одноглазому поводья своего вороного. Конан тоже спрыгнул на землю. Ее зеленые глаза вспыхнули опасным светом. – Что ты себе позволяешь!
– Я не принадлежу к твоим псам, – напомнил он ей ласково. Он начал подниматься по дороге и обратил внимание на расположение стражи на стенах. Проникнуть сюда вору будет определенно непросто.
Киммериец остановился, услышав за спиной быстрые шаги. Карела догоняла его. Ее тяжелое дыхание можно было бы скорее приписать ее ярости, чем ее волнению, подумал он.
– Конан, – фыркнула она. – Ты ничего здесь не потерял!
– Я должен знать, что там внутри, Карела. Эти стены могут выдержать натиск целой армии. Может быть, мне придется пробираться здесь ночью, если мы получим в руки эти подвески. Может быть и так, что Аманар и его подручные заставят тебя думать по-другому.
– Я разве это сказала? Я не потерплю, чтобы ты подозревал меня в трусости!
Они остановились у закрытой подъемной решетки. По другую сторону железных прутьев, напротив них, смотрел на них с'тарра пустыми красными глазами, которые в темноте арки ворот словно слегка светились. Двое других подошли с пиками в руках от дозорных башен.
– Аманар ждет нас, – заявил Конан.
– Он ждет меня, – уточнила Карела. С'тарра поднял руку, и скрежеща цепями, решетка поднялась.
– Да. Магистр сказал, что будет ждать двоих. Идите за мной. – Он повернулся и пошел в темные коридоры цитадели.
– Откуда он знал, что мы придем вдвоем? – пробормотала Карела, когда она пошла следом за с'тарра.
– Разве мы не должны были предоставить размышления тебе? – возразил ей киммериец. Со скрипом решетка упала за их спинами. Рослый варвар невольно с надеждой подумал о том, что желательно было бы, чтоб она выпустила их так же легко, как и впустила. Вымощенный гранитными плитами двор крепости, казематы, сложенные черным камнем выглядели так же мрачно, как и сама цитадель. С'тарра провел их через тяжелую, обитую железом дверь во внутренний двор крепости. Из мощной глыбы обсидиана вырастала самая высокая башня.
Они вошли в большой зал с мраморными стенами и мозаичным полом, украшенным арабесками всех цветов радуги. В серебряных настенных канделябрах горели золотые лампы в виде дракона. Они освещали даже высокий сводчатый потолок, который был украшен изваянными из мрамора единорогами и летающими конями. Конан кивнул удовлетворенно. Если Аманар выставляет уже в своей передней такие дорогие лампы, то он без сомнения обладает несметным богатством, от части которого он собирался его освободить. И еще, конечно, были Велита и его клятва позаботиться о свободе для нее.
С'тарра остановился перед высокой дверью из вороненой меди и постучал. Человек-ящерица склонил голову, словно прислушиваясь, хотя Конан не слышал ничего, затем раскрыл одну створку тяжелой двери. Музыка флейт и арф донеслась из-за нее. С'тарра поклонился и сделал знак обоим посетителям войти.
Конан последовал его приглашению, и Карела поспешила его догнать, чтобы это не выглядело так, словно она должна идти за ним следом. Он улыбнулся ей, а она в ответ яростно оскалилась.
– Добро пожаловать! Садитесь, будьте добры! – Аманар удобно устроился на стуле, покрытом богатой резьбой, возле низенького стола из эбенового дерева, и его пальцы играли с золотым посохом. Два похожих стула стояли по другую сторону стола.
Четверо музыкантов – это были люди – сидели, скрестив ноги, на подушках, которые были прислонены к стене. Они играли на своих инструментах, не глядя друг на друга и не отрывая взгляда от пола. Женщина с вином на серебряном подносе вошла из-за занавеса. И она тоже не поднимала глаз от дорогих ковров, пока ставила поднос на стол, низко кланялась Аманару и быстро выскальзывала из зала. Волшебник, казалось, и вовсе ее не заметил. Его глаза с красноватыми точками в глубине остановились на Кареле.
– А, так у вас есть и слуги из людей. – Конан уселся на стул и позаботился о том, чтобы меч можно было обнажить в любой момент.
Взгляд Аманара обратился к киммерийцу, который постарался не отводить глаз. Красные точки в глазах волшебника, казалось, хотели затянуть его в черную пропасть. Конан сцепил зубы и твердо ответил на этот взгляд.
– Да, есть несколько, – ответил Аманар. – Пустые создания и бездельники, если я за ними не слежу. Я уже не раз спрашивал себя, не лучше ли просто отдать их горцам. – Он говорил громко, и ему, казалось, было безразлично, слышат ли его музыканты, но они продолжали играть, ни на одно мгновение не сбиваясь с такта.
– Почему же вы не замените их слугами – с'тарра? – поинтересовался Конан.
– Да, польза от них весьма ограниченная, это так. – Человек со странно извивающимися белыми струнами в волосах внезапно потер руки. – Давайте выпьем!
Но ни один из его гостей не взял в руки хрустальный бокал.
– Вы мне не доверяете? – Легкая насмешка прозвучала в его голосе. – Тогда выберите какой-нибудь бокал, и я буду сам пить из него.
– Это смешно, – заявила Карела и потянулась к вину.
Железными пальцами Конан схватил ее за запястье.
– Один глоток из всех трех, – потребовал он у волшебника. Аманар пожал плечами.
– Отпусти меня! – тихо приказала Карела, но ее голос дрожал от подавленного гнева. Конан разжал пальцы. Она потерла запястье. – Твои грубые манеры мне не нравятся, – заявила она и снова потянулась к бокалу.
Аманар опередил ее, прежде чем она успела коснуться хрустального сосуда пальцами.
– Раз уж ваш друг мне все еще не доверяет… – Он быстро отпил по глотку из всех трех бокалов. – Смотрите, – сказал он, опуская последний на серебряный поднос. – Я все еще жив. Зачем мне пытаться убить вас здесь, если мне это легко удалось бы сделать еще в расселине, отдав приказ моим с'тарра, когда они вас сопровождали?
Бросив на Конана злой взгляд, Карела взяла свой бокал и выпила вино, откинув голову назад. Конан осторожно пригубил второй. Его поразил терпкий аромат. Это было одно из крепких вин Аквилонии, которое было чересчур дорогим для простого смертного, живущего так далеко от мест, где оно производится.
– Да и кроме того, – спокойно продолжал Аманар, – зачем мне желать зла Конану, киммерийскому вору, и Кареле, которую называют Рыжий Ястреб?
С губ Карелы сорвался крик. Конан вскочил на ноги. По неосторожности он уронил драгоценный хрустальный кубок на ковер, вытаскивая из ножен широкий меч. Аманар даже не обратил на него внимания. Он повернулся к Кареле, которая тоже вскочила и резко повернулась, держа в руке свой украшенный самоцветами палаш, словно искала врагов. Темноволосый человек прикрыл глаза и глубоко вздохнул, словно наслаждаясь запахом духов. Музыканты, ничем не смущаясь, продолжали играть и даже теперь не поднимали глаз.
– Да, – проговорил Аманар и откинулся на своем стуле. Он делал вид, что поражен, словно только теперь он заметил, что Конан держит в руке меч. – Зачем вам это? Здесь только я и вряд ли я смогу победить вас одним только этим посохом. – Он протянул посох и постучал им по клинку Конана. – Уберите меч и садитесь. Вы вне всякой опасности.
– Я не сяду, – свирепо заявил Конан, – пока не получу ответа на несколько вопросов.
– Конан прав, – прошептала Карела, – вы волшебник.
Аманар развел руками.
– Да, я то, что некоторые охотно назвали бы «волшебником». Лично я считаю себя естествоиспытателем, который старается сделать мир немного лучше, чем он есть. – Его слова, казалось, понравились ему самому. – Да, немного лучше, чем он есть, – повторил он.
– Что вам нужно от нас? – спросила Карела и еще крепче сжала пальцы на эфесе палаша. – Зачем вы привели нас сюда?
– Я хочу сделать вам одно предложение. Вам обоим. – Волшебник поиграл золотым посохом и улыбнулся. Карела немного помедлила, затем вложила кривую саблю в ножны и снова села.
– Прежде чем я спрячу мой меч, я хотел бы знать следующее, – сказал Конан. – Вы знаете наши имена – что вы знаете вообще о нас?
Аманар, казалось, немного подумал, прежде чем ответить:
– Когда мне стали известны ваши имена, я по чистой случайности узнал, что вы ищете пять танцовщиц и пять подвесок, а наведя справки, выяснил, что все это было украдено из дворца заморийского короля Тиридата. Почему вы их ищете, с какой стати вы решили искать их в горах Кецанкиана я, разумеется, не знаю.
Он улыбнулся, и Конан увидел на лице Карелы сомнение.
Известно, стало быть, немало, подумал киммериец, и не помешает узнать еще кое-что.
– Мы пришли сюда, потому что подвески и танцовщиц украли с'тарра.
Он угрюмо взглянул на Аманара, услышав его смех.
– Извини, Конан из Киммерии, но сама даже мысль, что с'тарра могут войти в Шадизар или даже в королевский дворец, просто смехотворна. Городская стража убила бы их при первом же взгляде, они не успели бы войти даже в городские ворота. И кроме того, мой дорогой друг, с'тарра никогда не покидают гор – никогда!
Конан твердо сказал:
– Те, кто проник во дворец Тиридата, носили такие же сапоги, что и с'тарра – сапоги с узором в виде змей.
Смех Аманара замер, и его глаза подернулись дымкой. Внезапно Конану показалось, что он видит перед собой гадюку. Наконец волшебник сказал:
– Кецанкианцы часто снимают сапоги с убитых ими с'тарра. Я могу себе представить, что какой-нибудь охранник из каравана, который во время нападения убил кецанкианца, увидел, что тот носил неплохие сапоги и забрал их себе. Кто может сказать, какое далекое путешествие проделает такая пара сапог или как много таких сапог носят сейчас горцы?
В его голосе нельзя было заметить даже признака волнения, но его черные глаза, показалось Конану, угрожали ему, предупреждая, что лучше поверить такому объяснению. Тишину в зале нарушала только музыка.
Карела прервала тяжелое молчание.
– Клянусь Ханнуманом, Конан. Разве он бы упомянул о подвесках, если бы они были у него?
Молодому киммерийцу вдруг стало ясно, как идиотски он выглядит. Музыканты играют на флейтах и арфах. Карела поставила свой кубок на ковер и наполняет его вином. Аманар сидит и почти нежно гладит пальцами свой золотой посох. Посреди этой мирной картины стоит он со своим мечом, готовый к свирепой битве.
– Кром! – пробормотал он и вложил клинок в ножны. Он упал на стул и небрежно откинулся на спинку. – Вы говорили о каком-то предложении, Аманар, – резко сказал он.
Волшебник кивнул.
– Я предлагаю вам обоим убежище. Пока городская стража разыскивает Конана, вора, пока армия гоняется за Рыжим Ястребом, вы оба будете в безопасности здесь, где кецанкианцы отразят нападение любой армии, а моя крепость надежно охранит вас от кецанкианцев.
– И все это только по доброте вашего сердца, – проворчал Конан.
Карела предостерегающе глянула на него.
– Что вы ожидаете получить от нас взамен, Аманар? Мы не обладаем ни мудростью, ни способностями, которые сделали бы нас полезными для какого-нибудь волшебства.
– Напротив, – возразил волшебник. – Рыжий Ястреб – это имя, известное от моря Вилайет до Карпаши и дальше. Говорят, что она со своей бандой отправится даже в ад, если она отдаст такой приказ, ее люди безоговорочно последуют за ней. Конан, со своей стороны, общепризнанно ловкий вор. Я попрошу вас иногда брать на себя кое-какие поручения. – Он широко улыбнулся. – Вам, разумеется, будут неплохо платить золотом, и я не имею в виду ни в коем случае отговаривать вас от занятий вашим… э… ремеслом.
Карела по-волчьи оскалилась.
– Караванная тропа на Султанапур лежит отсюда меньше, чем в половине дня пути на юг, не так ли?
– Правильно. – Аманар приглушенно рассмеялся. – И мне вовсе не повредит, если вы направите свое внимание именно туда. Возможно, я даже буду иметь для вас соответствующие поручения. Но вам не нужно решать все прямо сейчас. Отдохните, покушайте, выпейте вина. Завтра утром или послезавтра дадите ответ. – Он встал и сделал приглашающий жест. – Разрешите мне показать вам крепость.
Карела с готовностью поднялась.
– О да, я с удовольствием бы посмотрела.
Аманар указал на широкую равнину вокруг крепости.
– Прикажите вашим людям разбить здесь лагерь, а что касается вас, то я приглашаю вас в цитадель, и я поговорю там с вами.
– Найди хорошее место для моих псов, Ордо. – Карела слезла с седла и отдала одноглазому поводья своего вороного. Конан тоже спрыгнул на землю. Ее зеленые глаза вспыхнули опасным светом. – Что ты себе позволяешь!
– Я не принадлежу к твоим псам, – напомнил он ей ласково. Он начал подниматься по дороге и обратил внимание на расположение стражи на стенах. Проникнуть сюда вору будет определенно непросто.
Киммериец остановился, услышав за спиной быстрые шаги. Карела догоняла его. Ее тяжелое дыхание можно было бы скорее приписать ее ярости, чем ее волнению, подумал он.
– Конан, – фыркнула она. – Ты ничего здесь не потерял!
– Я должен знать, что там внутри, Карела. Эти стены могут выдержать натиск целой армии. Может быть, мне придется пробираться здесь ночью, если мы получим в руки эти подвески. Может быть и так, что Аманар и его подручные заставят тебя думать по-другому.
– Я разве это сказала? Я не потерплю, чтобы ты подозревал меня в трусости!
Они остановились у закрытой подъемной решетки. По другую сторону железных прутьев, напротив них, смотрел на них с'тарра пустыми красными глазами, которые в темноте арки ворот словно слегка светились. Двое других подошли с пиками в руках от дозорных башен.
– Аманар ждет нас, – заявил Конан.
– Он ждет меня, – уточнила Карела. С'тарра поднял руку, и скрежеща цепями, решетка поднялась.
– Да. Магистр сказал, что будет ждать двоих. Идите за мной. – Он повернулся и пошел в темные коридоры цитадели.
– Откуда он знал, что мы придем вдвоем? – пробормотала Карела, когда она пошла следом за с'тарра.
– Разве мы не должны были предоставить размышления тебе? – возразил ей киммериец. Со скрипом решетка упала за их спинами. Рослый варвар невольно с надеждой подумал о том, что желательно было бы, чтоб она выпустила их так же легко, как и впустила. Вымощенный гранитными плитами двор крепости, казематы, сложенные черным камнем выглядели так же мрачно, как и сама цитадель. С'тарра провел их через тяжелую, обитую железом дверь во внутренний двор крепости. Из мощной глыбы обсидиана вырастала самая высокая башня.
Они вошли в большой зал с мраморными стенами и мозаичным полом, украшенным арабесками всех цветов радуги. В серебряных настенных канделябрах горели золотые лампы в виде дракона. Они освещали даже высокий сводчатый потолок, который был украшен изваянными из мрамора единорогами и летающими конями. Конан кивнул удовлетворенно. Если Аманар выставляет уже в своей передней такие дорогие лампы, то он без сомнения обладает несметным богатством, от части которого он собирался его освободить. И еще, конечно, были Велита и его клятва позаботиться о свободе для нее.
С'тарра остановился перед высокой дверью из вороненой меди и постучал. Человек-ящерица склонил голову, словно прислушиваясь, хотя Конан не слышал ничего, затем раскрыл одну створку тяжелой двери. Музыка флейт и арф донеслась из-за нее. С'тарра поклонился и сделал знак обоим посетителям войти.
Конан последовал его приглашению, и Карела поспешила его догнать, чтобы это не выглядело так, словно она должна идти за ним следом. Он улыбнулся ей, а она в ответ яростно оскалилась.
– Добро пожаловать! Садитесь, будьте добры! – Аманар удобно устроился на стуле, покрытом богатой резьбой, возле низенького стола из эбенового дерева, и его пальцы играли с золотым посохом. Два похожих стула стояли по другую сторону стола.
Четверо музыкантов – это были люди – сидели, скрестив ноги, на подушках, которые были прислонены к стене. Они играли на своих инструментах, не глядя друг на друга и не отрывая взгляда от пола. Женщина с вином на серебряном подносе вошла из-за занавеса. И она тоже не поднимала глаз от дорогих ковров, пока ставила поднос на стол, низко кланялась Аманару и быстро выскальзывала из зала. Волшебник, казалось, и вовсе ее не заметил. Его глаза с красноватыми точками в глубине остановились на Кареле.
– А, так у вас есть и слуги из людей. – Конан уселся на стул и позаботился о том, чтобы меч можно было обнажить в любой момент.
Взгляд Аманара обратился к киммерийцу, который постарался не отводить глаз. Красные точки в глазах волшебника, казалось, хотели затянуть его в черную пропасть. Конан сцепил зубы и твердо ответил на этот взгляд.
– Да, есть несколько, – ответил Аманар. – Пустые создания и бездельники, если я за ними не слежу. Я уже не раз спрашивал себя, не лучше ли просто отдать их горцам. – Он говорил громко, и ему, казалось, было безразлично, слышат ли его музыканты, но они продолжали играть, ни на одно мгновение не сбиваясь с такта.
– Почему же вы не замените их слугами – с'тарра? – поинтересовался Конан.
– Да, польза от них весьма ограниченная, это так. – Человек со странно извивающимися белыми струнами в волосах внезапно потер руки. – Давайте выпьем!
Но ни один из его гостей не взял в руки хрустальный бокал.
– Вы мне не доверяете? – Легкая насмешка прозвучала в его голосе. – Тогда выберите какой-нибудь бокал, и я буду сам пить из него.
– Это смешно, – заявила Карела и потянулась к вину.
Железными пальцами Конан схватил ее за запястье.
– Один глоток из всех трех, – потребовал он у волшебника. Аманар пожал плечами.
– Отпусти меня! – тихо приказала Карела, но ее голос дрожал от подавленного гнева. Конан разжал пальцы. Она потерла запястье. – Твои грубые манеры мне не нравятся, – заявила она и снова потянулась к бокалу.
Аманар опередил ее, прежде чем она успела коснуться хрустального сосуда пальцами.
– Раз уж ваш друг мне все еще не доверяет… – Он быстро отпил по глотку из всех трех бокалов. – Смотрите, – сказал он, опуская последний на серебряный поднос. – Я все еще жив. Зачем мне пытаться убить вас здесь, если мне это легко удалось бы сделать еще в расселине, отдав приказ моим с'тарра, когда они вас сопровождали?
Бросив на Конана злой взгляд, Карела взяла свой бокал и выпила вино, откинув голову назад. Конан осторожно пригубил второй. Его поразил терпкий аромат. Это было одно из крепких вин Аквилонии, которое было чересчур дорогим для простого смертного, живущего так далеко от мест, где оно производится.
– Да и кроме того, – спокойно продолжал Аманар, – зачем мне желать зла Конану, киммерийскому вору, и Кареле, которую называют Рыжий Ястреб?
С губ Карелы сорвался крик. Конан вскочил на ноги. По неосторожности он уронил драгоценный хрустальный кубок на ковер, вытаскивая из ножен широкий меч. Аманар даже не обратил на него внимания. Он повернулся к Кареле, которая тоже вскочила и резко повернулась, держа в руке свой украшенный самоцветами палаш, словно искала врагов. Темноволосый человек прикрыл глаза и глубоко вздохнул, словно наслаждаясь запахом духов. Музыканты, ничем не смущаясь, продолжали играть и даже теперь не поднимали глаз.
– Да, – проговорил Аманар и откинулся на своем стуле. Он делал вид, что поражен, словно только теперь он заметил, что Конан держит в руке меч. – Зачем вам это? Здесь только я и вряд ли я смогу победить вас одним только этим посохом. – Он протянул посох и постучал им по клинку Конана. – Уберите меч и садитесь. Вы вне всякой опасности.
– Я не сяду, – свирепо заявил Конан, – пока не получу ответа на несколько вопросов.
– Конан прав, – прошептала Карела, – вы волшебник.
Аманар развел руками.
– Да, я то, что некоторые охотно назвали бы «волшебником». Лично я считаю себя естествоиспытателем, который старается сделать мир немного лучше, чем он есть. – Его слова, казалось, понравились ему самому. – Да, немного лучше, чем он есть, – повторил он.
– Что вам нужно от нас? – спросила Карела и еще крепче сжала пальцы на эфесе палаша. – Зачем вы привели нас сюда?
– Я хочу сделать вам одно предложение. Вам обоим. – Волшебник поиграл золотым посохом и улыбнулся. Карела немного помедлила, затем вложила кривую саблю в ножны и снова села.
– Прежде чем я спрячу мой меч, я хотел бы знать следующее, – сказал Конан. – Вы знаете наши имена – что вы знаете вообще о нас?
Аманар, казалось, немного подумал, прежде чем ответить:
– Когда мне стали известны ваши имена, я по чистой случайности узнал, что вы ищете пять танцовщиц и пять подвесок, а наведя справки, выяснил, что все это было украдено из дворца заморийского короля Тиридата. Почему вы их ищете, с какой стати вы решили искать их в горах Кецанкиана я, разумеется, не знаю.
Он улыбнулся, и Конан увидел на лице Карелы сомнение.
Известно, стало быть, немало, подумал киммериец, и не помешает узнать еще кое-что.
– Мы пришли сюда, потому что подвески и танцовщиц украли с'тарра.
Он угрюмо взглянул на Аманара, услышав его смех.
– Извини, Конан из Киммерии, но сама даже мысль, что с'тарра могут войти в Шадизар или даже в королевский дворец, просто смехотворна. Городская стража убила бы их при первом же взгляде, они не успели бы войти даже в городские ворота. И кроме того, мой дорогой друг, с'тарра никогда не покидают гор – никогда!
Конан твердо сказал:
– Те, кто проник во дворец Тиридата, носили такие же сапоги, что и с'тарра – сапоги с узором в виде змей.
Смех Аманара замер, и его глаза подернулись дымкой. Внезапно Конану показалось, что он видит перед собой гадюку. Наконец волшебник сказал:
– Кецанкианцы часто снимают сапоги с убитых ими с'тарра. Я могу себе представить, что какой-нибудь охранник из каравана, который во время нападения убил кецанкианца, увидел, что тот носил неплохие сапоги и забрал их себе. Кто может сказать, какое далекое путешествие проделает такая пара сапог или как много таких сапог носят сейчас горцы?
В его голосе нельзя было заметить даже признака волнения, но его черные глаза, показалось Конану, угрожали ему, предупреждая, что лучше поверить такому объяснению. Тишину в зале нарушала только музыка.
Карела прервала тяжелое молчание.
– Клянусь Ханнуманом, Конан. Разве он бы упомянул о подвесках, если бы они были у него?
Молодому киммерийцу вдруг стало ясно, как идиотски он выглядит. Музыканты играют на флейтах и арфах. Карела поставила свой кубок на ковер и наполняет его вином. Аманар сидит и почти нежно гладит пальцами свой золотой посох. Посреди этой мирной картины стоит он со своим мечом, готовый к свирепой битве.
– Кром! – пробормотал он и вложил клинок в ножны. Он упал на стул и небрежно откинулся на спинку. – Вы говорили о каком-то предложении, Аманар, – резко сказал он.
Волшебник кивнул.
– Я предлагаю вам обоим убежище. Пока городская стража разыскивает Конана, вора, пока армия гоняется за Рыжим Ястребом, вы оба будете в безопасности здесь, где кецанкианцы отразят нападение любой армии, а моя крепость надежно охранит вас от кецанкианцев.
– И все это только по доброте вашего сердца, – проворчал Конан.
Карела предостерегающе глянула на него.
– Что вы ожидаете получить от нас взамен, Аманар? Мы не обладаем ни мудростью, ни способностями, которые сделали бы нас полезными для какого-нибудь волшебства.
– Напротив, – возразил волшебник. – Рыжий Ястреб – это имя, известное от моря Вилайет до Карпаши и дальше. Говорят, что она со своей бандой отправится даже в ад, если она отдаст такой приказ, ее люди безоговорочно последуют за ней. Конан, со своей стороны, общепризнанно ловкий вор. Я попрошу вас иногда брать на себя кое-какие поручения. – Он широко улыбнулся. – Вам, разумеется, будут неплохо платить золотом, и я не имею в виду ни в коем случае отговаривать вас от занятий вашим… э… ремеслом.
Карела по-волчьи оскалилась.
– Караванная тропа на Султанапур лежит отсюда меньше, чем в половине дня пути на юг, не так ли?
– Правильно. – Аманар приглушенно рассмеялся. – И мне вовсе не повредит, если вы направите свое внимание именно туда. Возможно, я даже буду иметь для вас соответствующие поручения. Но вам не нужно решать все прямо сейчас. Отдохните, покушайте, выпейте вина. Завтра утром или послезавтра дадите ответ. – Он встал и сделал приглашающий жест. – Разрешите мне показать вам крепость.
Карела с готовностью поднялась.
– О да, я с удовольствием бы посмотрела.