- Освободи меня! - проскрежетал он. Аманар скривил губы от отвращения и злости. Уже давно не возникало такой необходимости лично общаться с этими низшими демонами. То, что девушка вынудила его к этому, он воспринял как испытание, за которое она ему заплатит.
- Освободи меня! - снова скрипнул демон.
- Стой смирно, Заф! - приказал колдун. Маленькое серое создание испуганно вздрогнуло, и Аманар позволил себе слегка улыбнуться. - Да, я знаю твое имя, Заф. И если ты не сделаешь того, что я от тебя потребую, я докажу тебе свою власть над тобой. Подобные тебе уже испытали на себе мой гнев, они сами навлекли его на себя - и я запер их в крепкие сосуды - в сосуды из массивного золота.
Аманар откинул голову и издевательски засмеялся. Существо, похожее на обезьянку, содрогнулось от ужаса. Остановившимися белыми глазами оно злобно смотрело на Аманара, затем спросило:
- Что должен сделать Заф?
- Посмотри на этих двоих, - сказал Аманар и ткнул в картину, где были видны Конан и Карела. - Я хочу знать их имена, и я хочу знать, почему они преследуют моего с'тарра.
- Как? - проскрежетал демон.
- Не пытайся меня разыгрывать и дурачить! - фыркнул Аманар. - Ты что, вообразил, что я тебя не знаю? Если ты приближаешься к обыкновенному смертному на достаточно близкое расстояние, чтобы слышать его голос, ты начинаешь читать его мысли. И прекрати свои попытки проделать это со мной. Ты должен был уже заметить, что со мной это невозможно.
Демон бешено заскрипел зубами.
- Заф идет!
Он исчез со звуком, похожим на гром. Широкое одеяние Аманара взвилось под порывом ветра, вырвавшимся из пентаграммы.
Чародей обтер руки, словно касался чего-то очень грязного, и снова повернулся к зеркалу. Некоторое время те, за кем он наблюдал, ехали дальше, пока один из них внезапно не взглянул вверх. Потрясенные, все задрали головы, и наконец несколько человек схватили свои арбалеты и начали стрелять в воздух.
Со скрежетом демон вернулся назад в пентаграмму. Он сложил крылья и вырвал из тела арбалетный болт.
- Зафа хотели убить. - Он скрипнул и презрительно добавил: - Железом.
Он немного повеселился по этому поводу, втыкая извлеченный болт в свою костистую руку. Болт проходил свободно, словно не встречал никакой преграды, и рука оставалась целой и невредимой.
- Как их зовут? - нетерпеливо спросил Аманар.
Демон блеснул на него глазами, прежде чем наконец ответить:
- Большого мужчину - Конан. Женщину - Карела, ее также называют Рыжий Ястреб. Они пришли сюда из-за подвесок и девушки. Отпусти меня теперь на свободу!
Аманар, улыбаясь, бросил взгляд на зеркало, где отряд успел оправиться от встречи с Зафом и продолжал путь. Стало быть, это вор прекрасной Велиты и знаменитая разбойница. Рыжий Ястреб, со своей бандой. Он найдет хорошее применение им всем.
- Впереди этих людей, - сказал он демону, не отводя взгляда от зеркала, - бежит один из моих с'тарра. Он ранен. Тебе разрешается подкрепиться его телом. Исчезни!
Смех волшебника можно было назвать каким угодно - только не приятным.
Склоны по обе стороны извилистой ложбины становились все более крутыми и отвесными, чем дальше продвигались бандиты. Конан рассматривал куст терновника, которые встречались гораздо реже, чем прежде на краю дороги. Он был изогнут и изуродован, словно кто-то в воздухе или на земле придавал растению эту отвратительную форму, изгибая его ветки и обламывал их. Остальные кусты были похожи на этот.
- Да, подходящая местность, - бормотал Ордо достаточно громко для того, чтобы его мог слышать только Конан. Он настороженно посмотрел на Карелу, которая ехала одна во главе отряда. - Сначала эти ящерицы, потом летающие Митра-ведает-кто.
- Он никому из нас ничего не сделал, - сказал Конан, внешне совершенно равнодушно. - И сразу же улетел прочь.
Он не хотел говорить ничего такого, что могло бы вызвать у остальных желание повернуть назад, но почему-то его не оставляло очень скверное предчувствие, которое не давало себя подавить так просто.
- Мы поразили его, - продолжал одноглазый, - по меньшей мере двумя болтами, но он даже не вздрогнул. Это счастье, что наши висельники не ударились в бегство.
- Может быть, вам и в самом деле лучше повернуть назад, Ордо. - Конан чуть не свернул себе шею, обернувшись к бандитам, которые ехали по извилистой дороге один за другим. Их вела жадность, но с той минуты, как они увидели это редкостное создание парящим над собой, они не выпускали из глаз серое небо и голые отвесные склоны. То один, то другой обеспокоенно проводил рукой по своим перевязанным ранам и бросал задумчивый взгляд назад, на дорогу, по которой они сюда пришли.
Киммериец сердито повернулся назад к одноглазому.
- Если Карела скажет им, что она приняла решение повернуть назад, они очень охотно последуют за ней. Если же она поедет дальше, они будут отставать один за другим.
- Ты-то должен знать, что она не повернет назад. До тех пор, пока этого не сделаешь ты.
От необходимости отвечать Конана избавил громкий вопль Абериуса. Хорек уехал далеко вперед, идя по следу раненого человека-ящерицы. Он остановил лошадь на повороте дороги, там, где высокая скала скрывала от глаз тропу, и торопливо махал обеими руками. Карела безмолвно помчалась к нему.
- Я надеюсь, что он потерял след, - пробубнил Ордо. Конан ударил лошадь пятками. Спустя мгновение одноглазый последовал за ним.
Когда Конан промчался мимо, рыжая чуть посторонилась. Он посмотрел на то, что показывал им Абериус. Человек-ящерица, за которым они гнались, лежал в тени скалы на спине, мертвый. Его кольчуга и грудь под ней были обкусаны.
- Стервятники уже потрудились, - проворчал Ордо. - Слишком глупо, потому что второй куда-нибудь забился, чтобы умереть. - Однако это звучало так, словно не огорчало его на самом деле.
- На небе не видно стервятников, - задумчиво сказал Конан. - И я еще не слышал ни об одном шакале, который съедает только сердце и оставляет все остальное.
Лошадь Абериуса заржала, когда он невольно содрогнулся в седле.
- Митра! Киммериец прав. Кто знает, что его убило! Может быть, это было то крылатое чудище, которое не берут арбалетные болты.
Хорек дико озирался, словно ожидая, что на него набросятся с какой-нибудь скалы.
- Молчи, дурак! - прошипела Карела. - Он умер от своих ран, а твой приход спугнул барсука или кто там был.
- Это не играет теперь роли, - сказал Абериус. - В любом случае нет больше следов, которые я мог бы читать.
Рыжая посмотрела на него презрительно-весело.
- Тогда ты мне больше не нужен. Я сама найду то место, куда он хотел попасть.
- Пора нам уже исчезнуть из этих окаянных гор. - Хорек повернул голову к остальным бандитам, которые ждали в некотором отдалении.
Их уважение к Рыжему Ястребу было еще достаточно большим, чтобы не примчаться толпой без разрешения.
Карела вела себя так, словно не слышала его пронзительного голоса.
- Пока эта ящерица думала уйти от нас, она все время придерживалась одного направления, от которого отклонялась, когда местность заставляла это делать. Так что мы можем продолжать ехать в этом направлении.
- Но... - Абериус проглотил остаток своей речи, когда Ордо придвинулся к нему на своей лошади. Карела смотрела прямо и не удостаивала его больше ни одним взглядом.
- Если я услышу что-нибудь иное, кроме того, что ты спугнул здесь стервятника, я позабочусь о том, чтобы твой труп составил компанию этой падали.
Конан поднял глаза, когда он поворачивался, чтобы ехать вслед за Карелой, и одно мгновение одноглазый казался смущенным.
- Ей нужен по меньшей мере верный пес, который будет ей верен, киммериец. Вперед Абериус! - Он бросил взгляд через плечо. - Вперед, вы, неверные псы! - взревел он. Еще раз его взгляд наткнулся на взгляд Конана, затем он пустил лошадь галопом.
Еще немного Конан постоял, наблюдая за лицами проезжающих мимо бандитов, когда они смотрели на окровавленный труп человека-ящерицы. Каждый вздрагивал, бормотал что-то про себя и ругался, огибая скалу. Но жадность в их глазах не уменьшилась. И у Конана сорвалось ругательство, прежде чем он поехал вслед за Ордо и Карелой.
Глава семнадцатая
Устало подняв руку, Гаранидес дал знак сильно измученным кавалеристам, ехавшим позади него, остановиться. Совершенно очевидно, что здесь, между двух скал, стоял лагерем какой-то отряд. Хотя они пытались стереть следы, но там и тут еще шел дымок из небрежно присыпанных землей углей.
- Прикажите людям спешиться, Ахеранатес, - приказал капитан и невольно скривил лицо в гримасу, когда он сам слез с седла. Кецанкианская пика оставила между его ребер зияющую рану, и потребуется немало времени, прежде чем она заживет. - Возьмите десять человек и установите, можете ли вы найти, какую дорогу они избрали, только не очень затаптывайте их следы.
Стройный лейтенант - Гаранидес не переставал удивляться, как это ему удалось выйти из сражения без единой царапины - приложил руку ко лбу, отдавая честь.
- Сэр. - Он вывел свою лошадь и начал отбирать людей.
Гаранидес вздохнул. У него были не очень хорошие отношения с адъютантом, а это означало, что он будет не слишком лестно описан отцу адъютанта, а это все означало... Он отогнал от себя эти мысли, потому что его пальцы сами собой нащупали в его кисете на поясе каменный флакончик. Запах, который все еще шел от безделушки, встречался ему второй раз, но он только сейчас связал его именно с этим флакончиком, и все это исчезало в тот момент, когда он выбил кривую саблю из рук кецанкианца. Рыжая всадница, которая вместе с каким-то великаном предупреждала его о появлении горцев, была Рыжим Ястребом.
Проблема была в том, что Ахеранатес знал, что он уже держал ее в руках, и она ускользнула от них.
Едва закончилась битва и о раненых позаботились так хорошо, насколько это вообще возможно в полевых условиях, и Гаранидес пустился в погоню за этими троими вместе со своими людьми.
- Сэр? - Это был Резаро, который оторвал его от мрачных мыслей. Пленный, сэр?
Когда бойня подошла к концу, они нашли среди мертвых одного кецанкианца, который был тяжело оглушен ударом по голове. Теперь Гаранидес хотел знать, зачем кецанкианцы собрались такой большой толпой. Обычно они объединялись в небольшие отряды для своих набегов. Передвигаются ли в этой местности еще другие большие отряды примерно такой же численности? Он сердито сказал:
- Допросите его, Резаро.
- Слушаюсь, сэр. Если господин капитан разрешит, я хотел бы сказать, что на поле боя было славное дело. Та горстка людей, что вышла из боя живыми, скачет до сих пор, не давая себе отдыха.
Гаранидес вздохнул.
- Позаботьтесь о пленном. Резаро по-военному отдал честь и ушел. Этот человек вполне мог говорить о хорошо сделанном деле, и в обычных условиях это можно было бы так и рассматривать, но они, в конце концов, не были обычным разъездом. Двести отборных кавалеристов вывел он из ворот Меченосца. Теперь, после того, как мертвые преданы земле, те, кто слишком тяжело ранены, чтобы ехать с ним дальше, отделены от остальных, и выделены достаточно здоровые люди, чтобы охранять их на обратном пути, у него осталось всего восемьдесят и еще три человека сверх того, - но ни Рыжего Ястреба, ни королевских драгоценностей он еще не добыл. А ведь только это ценно в глазах короля и его советника и только за это его наградят.
Послышался дикий крик - без сомнения, он вырвался из глотки пленного кецанкианца.
- Проклятье Митры на голову Тиридата, а заодно и Рыжего Ястреба, заворчал капитан. Он начал обход бывшей стоянки бандитов, изучая землю между высоких скал, не только в надежде отыскать что-нибудь такое, что поможет ему в дальнейшем, но и просто для того, чтобы не думать о стонах кецанкианца.
Ахеранатес присоединился к нему в том месте, где стояла палатка.
- Я хочу, я должен видеть то, что она видела отсюда, - бормотал Гаранидес, не обращая внимания на стройного офицера. - Что-то странное есть в этом месте. Что же здесь происходило?
- Битва, сэр. - Высокомерная улыбка бегло скользнула по губам лейтенанта, словно он знал больше, чем Гаранидес. - Или по меньшей мере, бой, но замечательный. Кецанкианцы напали на бандитов и нанесли им большие потери. Рыжего Ястреба можно больше не опасаться. Если она еще жива, то кричит, небось, во все горло над пыточным костром.
- Вы нарисовали роскошную картину, лейтенант. Чем вы это докажете?
- Могилы. Массовое захоронение для сорока или даже больше человек, и семнадцать отдельных могил. Они расположены наверху, здесь к северу.
- Могилы, - задумчиво повторил Гаранидес. Обычно два горских рода не выступают в поход совместно. На их языке слово "враг" означало также "Человек-не-из-моего-рода". Но может быть, причина объединиться у них появилась потом.
- И Кто же победил, лейтенант?
- Что?
Остроносый капитан покачал головой.
- Нужно изучать обычаи тех, за кем охотишься. Ни один из горских родов не погребает убитых врагов, а своих собственных мертвецов они забирают назад с собой, в свои деревни, чтобы их духи не оставались среди чужих. Если победили бандиты, то почему они похоронили мертвых кецанкианцев?
- Но ведь бандиты не принадлежат к племени горцев! - возразил Ахеранатес.
- Безразлично. Я предлагаю, чтоб вы взяли несколько человек и выяснили, кто похоронен в этих могилах.
Теперь уже Гаранидес немного свысока улыбнулся, наблюдая за выражением лица своего лейтенанта.
Когда стройный офицер сообщил, что он не осквернитель гробниц и не ворует у покойников, пришел - вернее, примчался - кривоногий кавалерист и, кашляя, остановился перед ними. Из-под его шлема выглядывал край окровавленной повязки.
- Господин капитан, - сказал он и смущенно начал переминаться с ноги на ногу. - Сэр, там кое-что такое, на что вам, наверное, надо бы взглянуть. Это... - Он судорожно глотнул. - Будет лучше, если вы посмотрите на это сами, сэр.
Гаранидес нахмурился. Он спрашивал себя, что могло так испугать этого храброго солдата.
- Хорошо. Иди вперед, Нарсес.
Солдат снова глотнул и, заметно поколебавшись, пошел назад по тому пути, по которому прибежал. Гаранидес заметил, что Ахеранатес идет вплотную рядом с ним. Лейтенант, очевидно, думал, что даже то, что могло напугать испытанного в боях солдата, все же лучше, чем вскрывать захоронения, которым уже несколько дней.
Возле куста терновника, который рос из расселины в скале, стояли два вахтенных солдата. Они старались не смотреть в узкое отверстие в скале. Они были похожи на Нарсеса - в кольчугах, в шлемах, с горбатыми носами и кривыми ногами, и их глаза тоже казались испуганными, а их лица приняли зеленоватый оттенок.
Нарсес остановился перед этими двумя и указал на расселину.
- Там, внутри, сэр. Я заметил кровавый след, сэр, который вел туда, ну, я заглянул и... - Смущенно дернув плечами, он прервал себя.
Кровавый след был хорошо заметен. Он тянулся, словно черная полоса, по камню к терновому кусту.
- Вырвите куст, - резко приказал Гаранидес. Может быть, бандиты или кецанкианцы расчленили тут кого-нибудь и бросили труп воронам. Смотреть на жертвы такого убийства нравилось ему еще меньше, чем слушать их вопли, а судя по лицам этих людей, жертва была убита зверским образом.
- Приступайте немедленно, - добавил он, увидев, что они продолжают мяться, теребя свои сабли.
- Слушаюсь, сэр, - подавленно сказал Нарсес.
Они использовали свои клинки как ножи для подрезания кустов и сопровождали свою работу сдавленными проклятиями, когда колючки сквозь кольца кольчуги впивались им в кожу, и застревали в ней. Наконец куст был вырван, и колючие ветки не закрывали больше расселину. Гаранидес поставил ногу на выступ и заглянул в расселину. Он испуганно затаил дыхание.
Прямо на него смотрели невидящие, нечеловеческие глаза, выделявшиеся на лице, покрытом чешуей. Слегка приоткрытый в агонии рот с острыми клыками оскалился в усмешке, казавшейся издевательской. Неестественно длинная костлявая рука с перебитым запястьем, вцепилась когтями в покрытые кровью обрывки кольчуги, под которой угадывались глубокие рваные раны. Кроме этих ран, вероятно, были и другие, и все они, как заметил Гаранидес, были нанесены мечами или, во всяком случае, таким родом оружия, которое употребляется людьми.
Но стервятник, круживший неподалеку, не потревожил труп этой твари, подумал капитан.
- Что это там? - поинтересовался Ахеранатес. Гаранидес выбрался наружу, чтобы освободить место лейтенанту - пусть посмотрит.
- Вы видели что-нибудь еще в том направлении? - обратился Гаранидес к солдатам.
Пронзительный вопль вырвался из уст Ахеранатеса, и стройный офицер почти свалился сверху. Он неподвижно уставился на своего начальника и на трех кавалеристов. Лицо его было совершенно диким. Он прижимал руки ко рту.
- Митра! - всхлипнул он. - Что это?
- Во всяком случае, не кецанкианец, - сухо ответил Гаранидес.
Лейтенант, шатаясь и сдавленно рыдая, прошел несколько шагов, и его вырвало. Гаранидес покачал головой и снова повернулся к солдатам.
- Так видели вы что-нибудь еще или нет?
- Конечно, сэр. - Нарсес был откровенно рад возможности поговорить о чем-нибудь еще, кроме этого существа в расселине. - Лошадиные следы, сэр. Двадцать или больше. Они вышли из лагеря внизу, прямо здесь - прошли мимо этого места и направились в этом направлении. - Он показал, вытянув руку, на юг.
- Будем преследовать дальше? - пробормотал капитан, обращаясь сам к себе.
- Мы должны повернуть назад! - прохрипел Ахеранатес внезапно. - Мы не можем сражаться с демонами.
- Я впервые вижу демона, убитого обыкновенным человеческим клинком, ровным голосом ответил Гаранидес. Он с облегчением заметил, что после слов Ахеранатеса паника прошла. - Вытащите труп наружу, - в его глазах появилась решимость. - Мы спросим нашего кецанкианского приятеля, видел ли он его или таких, как он.
Ворча себе под нос, кривоногие кавалеристы забрались в расселину и выволокли неподвижное тело наружу. Пока они занимались этим, капитан возвратился в лагерь.
Кецанкианец лежал с раскинутыми руками и ногами, привязанный к кольям, на земле, окруженный солдатами, которые заключали друг с другом пари, раскроет он наконец рот после следующей пытки или будет молчать. На углях небольшого костра лежало около дюжины металлических прутьев. Запах паленого мяса и красные полосы на ступнях и на безволосой груди пленного говорили о том, для чего использовались эти прутья.
Резаро, который сидел на корточках возле кецанкианца, осторожно засунул металлический прут в огонь.
- Он немного пока что рассказал, сэр, - доложил он.
- Неверные псы! - прохрипел пленный. Его черные глаза сверкнули на Гаранидеса поверх длинной спутанной бороды, которая была почти такой же черной. - Отродье грязных верблюдов! Ваши матери не лучше глупых овец! Ваши отцы...
Резаро равнодушно закрыл ему рот рукой.
- Я сожалею, сэр. Но в любой из их деревень любому из нас, окажись мы на его месте, пришлось бы намного хуже. Этот парень рассматривает как персональное оскорбление, что мы хотим получить от него немного сведений, вместо того, чтобы прикончить его на месте.
- Я не стану говорить! - проворчал кецанкианец. - Перебейте мне кости на руках - я не стану говорить! Выколите мне глаза - я не стану говорить! Отрежьте мне...
- Это действительно очень интересные предложения, - прервал его Гаранидес. - Но я хочу от тебя кое-чего совсем иного. - Черные глаза смотрели на него встревоженно. - Я ручаюсь, что кто-нибудь там, наверху, по меньшей мере, один из твоих людей смотрит сюда вниз, на нас. Может быть, кто-то из твоего рода. Но это не играет большой роли. Как ты думаешь, что случилось бы, если бы этот наблюдатель увидел, как мы, улыбаясь, развязываем твои путы, помогаем тебе встать на ноги и дружески похлопываем тебя по плечу?
- Убейте меня! - прошипел человек. - Я ничего не скажу.
Гаранидес рассмеялся.
- Нам не нужно тебя убивать. Этого они от нас и ждут. И от них ты примешь гораздо более долгую и мучительную смерть - вот чего я боюсь, приятель. И твой дух навсегда будет обречен бродить между этим миром и миром следующего рождения, одинокий, отверженный всеми живущими существами - и демонами.
Кецанкианец все еще молчал, но выражение его лица было нерешительным. Ну, хватит, подумал Гаранидес.
- Нарсес, принеси сюда падаль и покажи ее нашему гостю.
Солдаты отвернулись, глотнули и забормотали охранительные заговоры, когда Нарсес с еще одним товарищем приволокли окоченевший труп. Гаранидес не выпускал пленного из виду. А он быстро отвел глаза от мертвого человека-ящерицы и снова, полный жгучей ненависти, повернулся к капитану.
- Тебе знакома эта тварь, не так ли? - спросил его капитан.
Кецанкианец нерешительно кивнул. Теперь он смотрел на Гаранидеса так, словно хотел его убить.
- Таких, как он, называют с'тарра. - Он скривил рот и плюнул. - Многие из этих трижды проклятых стервятников служат злодею, который живет в мрачной крепости на юге. Многие мужчины и даже женщины и дети пропали за ее толстыми стенами, и никто их больше не видел, ни живых, ни мертвых. Не осталось даже тел, которые можно было бы предать земле, чтобы их мертвые души могли обрести мир. Этого поругания мы не могли выносить безнаказанно. Поэтому мы убиваем друг друга...
Тонкогубый рот снова скривился, и человек мрачно посмотрел в пространство.
- Врешь, - насмешливо сказал Гаранидес. - Правда тебе известна так же, как твой папаша известен твоей мамаше. Вы, горные псы, не видели никакой крепости. Вы даже боитесь своих баб и покупаете себе детей за медные деньги.
Смуглое лицо становилось все более темным и яростным по мере того, как капитан говорил.
- Развяжи меня! - взвыл Кецанкианец. - Развяжи меня, ты, который пьет мочу шакалов, и я смогу доказать тебе свое мужество, я искромсаю тебя на куски!
Капитан презрительно рассмеялся.
- Даже если вас соберется несколько человек, вы не сумеете даже взять штурмом глинобитную хижину, в которой живут старая баба с внучками!
- Благодаря правоте нашего дела наша сила сравнится с силой тысяч, горячо сказал человек. - Каждый из нас может убить две дюжины этих смердящих исчадий ада!
Гаранидес внимательно разглядывал глаза кецанкианца, которые застилала ярость, и незаметно кивнул. Это было лучшее подтверждение его предположению, что никто из горцев не находился сейчас на пути, по которому они собирались идти, как он боялся.
- Ты говоришь, эти отродья ящерицы воруют людей? Они интересуются драгоценностями? Золотом? Самоцветами?
- Нет! - внезапно вмешался Ахеранатес. Гаранидес в гневе резко повернулся к нему, но молодой офицер уже лепетал: - Мы не можем... мы не можем этих... этих чудовищ... дальше преследовать! Митра! Нас послали, чтобы мы ловили Рыжего Ястреба... а не для того, чтоб мы убивали этих тварей, во имя всего святого!
- Заткнитесь, Ахеранатес! - выругался капитан. - Эрлик бы вас забрал!
- Я проведу вас, - вмешался кецанкианец, - и вы уничтожите этих чешуйчатых чудищ! Я действительно вас проведу.
Вместо дикой ярости на его лице появилось другое чувство, но какого рода, капитан не мог понять.
- Клянусь Черным Троном Эрлика! - проворчал Гаранидес.
Он схватил Ахеранатеса за руку и оттащил лейтенанта за большую скалу, с глаз наблюдавших за ними людей. Капитан оглянулся, чтобы быть уверенным, что никто из них не пошел за ними следом. Когда он заговорил, голос его был тихим, но резким.
- Я терпел ваше бесстыдство, я сносил вашу глупость и вашу хитрость, и вашу чувствительность, которая хуже, чем распущенность десяти наложниц вместе взятых, но трусости я не потерплю, и особенно на глазах у моих солдат.
- Трусость! - дрожа от возбуждения, выкрикнул Ахеранатес. - Мой отец, Манерксес, друг...
- Мне плевать на это, даже если ваш папаша - сам Митра, собственной персоной. Клянусь Ханнуманом, ваш страх настолько велик, что его можно чуять, не приближаясь к вам на десять шагов. Нас послали сюда, чтобы мы привезли в столицу Рыжего Ястреба - а не какие-то слухи и предположения, что она, может быть, уже нашла свою смерть в горах.
- Вы хотите идти еще дальше?
Гаранидес заскрежетал зубами. Этот идиот доставит ему немало неприятностей, как только они вернутся назад в Шадизар.
- Да, во всяком случае, еще немного, лейтенант Вероятно, мы найдем этих бандитов. А если их разбили эти с'тарра, - ну, кецанкианцы могут считать эту крепость цитаделью, но если они полагают, что возможно взять ее силами двухсот человек, то возможно сделать это, имея восемьдесят настоящих солдат. В любом случае, я не вернусь назад, пока не заполучу в руки Рыжего Ястреба и королевские безделушки, или и то и другое.
- Вы сошли с ума! - Голос Ахеранатеса был холоден и неестественно спокоен, и глаза его стали стеклянными. - У меня, стало быть, нет другого выхода. Я не могу допустить, чтобы вы привели нас всех к верной гибели.
С быстротой молнии он вытащил свою саблю.
Несмотря на свое потрясение, Гаранидес был в состоянии отскочить в сторону, уклоняясь от дикого натиска лейтенанта. Глаза Ахеранатеса были неподвижны, дыхание вырывалось с хрипом. Гаранидес прыгнул в сторону, и клинок противника вонзился в каменистую землю в том месте, где только что был капитан. Гаранидес обнажил саблю и сделал выпад. Клинок вошел между ребер юноши и острие его вышло между лопаток на спине.
Ахеранатес, словно не веря, посмотрел на сталь, которая его пронзила. "Мой отец Манерксес, - прохрипел он. - Он..." Кровь хлынула у него изо рта, и он рухнул на землю.
- Освободи меня! - снова скрипнул демон.
- Стой смирно, Заф! - приказал колдун. Маленькое серое создание испуганно вздрогнуло, и Аманар позволил себе слегка улыбнуться. - Да, я знаю твое имя, Заф. И если ты не сделаешь того, что я от тебя потребую, я докажу тебе свою власть над тобой. Подобные тебе уже испытали на себе мой гнев, они сами навлекли его на себя - и я запер их в крепкие сосуды - в сосуды из массивного золота.
Аманар откинул голову и издевательски засмеялся. Существо, похожее на обезьянку, содрогнулось от ужаса. Остановившимися белыми глазами оно злобно смотрело на Аманара, затем спросило:
- Что должен сделать Заф?
- Посмотри на этих двоих, - сказал Аманар и ткнул в картину, где были видны Конан и Карела. - Я хочу знать их имена, и я хочу знать, почему они преследуют моего с'тарра.
- Как? - проскрежетал демон.
- Не пытайся меня разыгрывать и дурачить! - фыркнул Аманар. - Ты что, вообразил, что я тебя не знаю? Если ты приближаешься к обыкновенному смертному на достаточно близкое расстояние, чтобы слышать его голос, ты начинаешь читать его мысли. И прекрати свои попытки проделать это со мной. Ты должен был уже заметить, что со мной это невозможно.
Демон бешено заскрипел зубами.
- Заф идет!
Он исчез со звуком, похожим на гром. Широкое одеяние Аманара взвилось под порывом ветра, вырвавшимся из пентаграммы.
Чародей обтер руки, словно касался чего-то очень грязного, и снова повернулся к зеркалу. Некоторое время те, за кем он наблюдал, ехали дальше, пока один из них внезапно не взглянул вверх. Потрясенные, все задрали головы, и наконец несколько человек схватили свои арбалеты и начали стрелять в воздух.
Со скрежетом демон вернулся назад в пентаграмму. Он сложил крылья и вырвал из тела арбалетный болт.
- Зафа хотели убить. - Он скрипнул и презрительно добавил: - Железом.
Он немного повеселился по этому поводу, втыкая извлеченный болт в свою костистую руку. Болт проходил свободно, словно не встречал никакой преграды, и рука оставалась целой и невредимой.
- Как их зовут? - нетерпеливо спросил Аманар.
Демон блеснул на него глазами, прежде чем наконец ответить:
- Большого мужчину - Конан. Женщину - Карела, ее также называют Рыжий Ястреб. Они пришли сюда из-за подвесок и девушки. Отпусти меня теперь на свободу!
Аманар, улыбаясь, бросил взгляд на зеркало, где отряд успел оправиться от встречи с Зафом и продолжал путь. Стало быть, это вор прекрасной Велиты и знаменитая разбойница. Рыжий Ястреб, со своей бандой. Он найдет хорошее применение им всем.
- Впереди этих людей, - сказал он демону, не отводя взгляда от зеркала, - бежит один из моих с'тарра. Он ранен. Тебе разрешается подкрепиться его телом. Исчезни!
Смех волшебника можно было назвать каким угодно - только не приятным.
Склоны по обе стороны извилистой ложбины становились все более крутыми и отвесными, чем дальше продвигались бандиты. Конан рассматривал куст терновника, которые встречались гораздо реже, чем прежде на краю дороги. Он был изогнут и изуродован, словно кто-то в воздухе или на земле придавал растению эту отвратительную форму, изгибая его ветки и обламывал их. Остальные кусты были похожи на этот.
- Да, подходящая местность, - бормотал Ордо достаточно громко для того, чтобы его мог слышать только Конан. Он настороженно посмотрел на Карелу, которая ехала одна во главе отряда. - Сначала эти ящерицы, потом летающие Митра-ведает-кто.
- Он никому из нас ничего не сделал, - сказал Конан, внешне совершенно равнодушно. - И сразу же улетел прочь.
Он не хотел говорить ничего такого, что могло бы вызвать у остальных желание повернуть назад, но почему-то его не оставляло очень скверное предчувствие, которое не давало себя подавить так просто.
- Мы поразили его, - продолжал одноглазый, - по меньшей мере двумя болтами, но он даже не вздрогнул. Это счастье, что наши висельники не ударились в бегство.
- Может быть, вам и в самом деле лучше повернуть назад, Ордо. - Конан чуть не свернул себе шею, обернувшись к бандитам, которые ехали по извилистой дороге один за другим. Их вела жадность, но с той минуты, как они увидели это редкостное создание парящим над собой, они не выпускали из глаз серое небо и голые отвесные склоны. То один, то другой обеспокоенно проводил рукой по своим перевязанным ранам и бросал задумчивый взгляд назад, на дорогу, по которой они сюда пришли.
Киммериец сердито повернулся назад к одноглазому.
- Если Карела скажет им, что она приняла решение повернуть назад, они очень охотно последуют за ней. Если же она поедет дальше, они будут отставать один за другим.
- Ты-то должен знать, что она не повернет назад. До тех пор, пока этого не сделаешь ты.
От необходимости отвечать Конана избавил громкий вопль Абериуса. Хорек уехал далеко вперед, идя по следу раненого человека-ящерицы. Он остановил лошадь на повороте дороги, там, где высокая скала скрывала от глаз тропу, и торопливо махал обеими руками. Карела безмолвно помчалась к нему.
- Я надеюсь, что он потерял след, - пробубнил Ордо. Конан ударил лошадь пятками. Спустя мгновение одноглазый последовал за ним.
Когда Конан промчался мимо, рыжая чуть посторонилась. Он посмотрел на то, что показывал им Абериус. Человек-ящерица, за которым они гнались, лежал в тени скалы на спине, мертвый. Его кольчуга и грудь под ней были обкусаны.
- Стервятники уже потрудились, - проворчал Ордо. - Слишком глупо, потому что второй куда-нибудь забился, чтобы умереть. - Однако это звучало так, словно не огорчало его на самом деле.
- На небе не видно стервятников, - задумчиво сказал Конан. - И я еще не слышал ни об одном шакале, который съедает только сердце и оставляет все остальное.
Лошадь Абериуса заржала, когда он невольно содрогнулся в седле.
- Митра! Киммериец прав. Кто знает, что его убило! Может быть, это было то крылатое чудище, которое не берут арбалетные болты.
Хорек дико озирался, словно ожидая, что на него набросятся с какой-нибудь скалы.
- Молчи, дурак! - прошипела Карела. - Он умер от своих ран, а твой приход спугнул барсука или кто там был.
- Это не играет теперь роли, - сказал Абериус. - В любом случае нет больше следов, которые я мог бы читать.
Рыжая посмотрела на него презрительно-весело.
- Тогда ты мне больше не нужен. Я сама найду то место, куда он хотел попасть.
- Пора нам уже исчезнуть из этих окаянных гор. - Хорек повернул голову к остальным бандитам, которые ждали в некотором отдалении.
Их уважение к Рыжему Ястребу было еще достаточно большим, чтобы не примчаться толпой без разрешения.
Карела вела себя так, словно не слышала его пронзительного голоса.
- Пока эта ящерица думала уйти от нас, она все время придерживалась одного направления, от которого отклонялась, когда местность заставляла это делать. Так что мы можем продолжать ехать в этом направлении.
- Но... - Абериус проглотил остаток своей речи, когда Ордо придвинулся к нему на своей лошади. Карела смотрела прямо и не удостаивала его больше ни одним взглядом.
- Если я услышу что-нибудь иное, кроме того, что ты спугнул здесь стервятника, я позабочусь о том, чтобы твой труп составил компанию этой падали.
Конан поднял глаза, когда он поворачивался, чтобы ехать вслед за Карелой, и одно мгновение одноглазый казался смущенным.
- Ей нужен по меньшей мере верный пес, который будет ей верен, киммериец. Вперед Абериус! - Он бросил взгляд через плечо. - Вперед, вы, неверные псы! - взревел он. Еще раз его взгляд наткнулся на взгляд Конана, затем он пустил лошадь галопом.
Еще немного Конан постоял, наблюдая за лицами проезжающих мимо бандитов, когда они смотрели на окровавленный труп человека-ящерицы. Каждый вздрагивал, бормотал что-то про себя и ругался, огибая скалу. Но жадность в их глазах не уменьшилась. И у Конана сорвалось ругательство, прежде чем он поехал вслед за Ордо и Карелой.
Глава семнадцатая
Устало подняв руку, Гаранидес дал знак сильно измученным кавалеристам, ехавшим позади него, остановиться. Совершенно очевидно, что здесь, между двух скал, стоял лагерем какой-то отряд. Хотя они пытались стереть следы, но там и тут еще шел дымок из небрежно присыпанных землей углей.
- Прикажите людям спешиться, Ахеранатес, - приказал капитан и невольно скривил лицо в гримасу, когда он сам слез с седла. Кецанкианская пика оставила между его ребер зияющую рану, и потребуется немало времени, прежде чем она заживет. - Возьмите десять человек и установите, можете ли вы найти, какую дорогу они избрали, только не очень затаптывайте их следы.
Стройный лейтенант - Гаранидес не переставал удивляться, как это ему удалось выйти из сражения без единой царапины - приложил руку ко лбу, отдавая честь.
- Сэр. - Он вывел свою лошадь и начал отбирать людей.
Гаранидес вздохнул. У него были не очень хорошие отношения с адъютантом, а это означало, что он будет не слишком лестно описан отцу адъютанта, а это все означало... Он отогнал от себя эти мысли, потому что его пальцы сами собой нащупали в его кисете на поясе каменный флакончик. Запах, который все еще шел от безделушки, встречался ему второй раз, но он только сейчас связал его именно с этим флакончиком, и все это исчезало в тот момент, когда он выбил кривую саблю из рук кецанкианца. Рыжая всадница, которая вместе с каким-то великаном предупреждала его о появлении горцев, была Рыжим Ястребом.
Проблема была в том, что Ахеранатес знал, что он уже держал ее в руках, и она ускользнула от них.
Едва закончилась битва и о раненых позаботились так хорошо, насколько это вообще возможно в полевых условиях, и Гаранидес пустился в погоню за этими троими вместе со своими людьми.
- Сэр? - Это был Резаро, который оторвал его от мрачных мыслей. Пленный, сэр?
Когда бойня подошла к концу, они нашли среди мертвых одного кецанкианца, который был тяжело оглушен ударом по голове. Теперь Гаранидес хотел знать, зачем кецанкианцы собрались такой большой толпой. Обычно они объединялись в небольшие отряды для своих набегов. Передвигаются ли в этой местности еще другие большие отряды примерно такой же численности? Он сердито сказал:
- Допросите его, Резаро.
- Слушаюсь, сэр. Если господин капитан разрешит, я хотел бы сказать, что на поле боя было славное дело. Та горстка людей, что вышла из боя живыми, скачет до сих пор, не давая себе отдыха.
Гаранидес вздохнул.
- Позаботьтесь о пленном. Резаро по-военному отдал честь и ушел. Этот человек вполне мог говорить о хорошо сделанном деле, и в обычных условиях это можно было бы так и рассматривать, но они, в конце концов, не были обычным разъездом. Двести отборных кавалеристов вывел он из ворот Меченосца. Теперь, после того, как мертвые преданы земле, те, кто слишком тяжело ранены, чтобы ехать с ним дальше, отделены от остальных, и выделены достаточно здоровые люди, чтобы охранять их на обратном пути, у него осталось всего восемьдесят и еще три человека сверх того, - но ни Рыжего Ястреба, ни королевских драгоценностей он еще не добыл. А ведь только это ценно в глазах короля и его советника и только за это его наградят.
Послышался дикий крик - без сомнения, он вырвался из глотки пленного кецанкианца.
- Проклятье Митры на голову Тиридата, а заодно и Рыжего Ястреба, заворчал капитан. Он начал обход бывшей стоянки бандитов, изучая землю между высоких скал, не только в надежде отыскать что-нибудь такое, что поможет ему в дальнейшем, но и просто для того, чтобы не думать о стонах кецанкианца.
Ахеранатес присоединился к нему в том месте, где стояла палатка.
- Я хочу, я должен видеть то, что она видела отсюда, - бормотал Гаранидес, не обращая внимания на стройного офицера. - Что-то странное есть в этом месте. Что же здесь происходило?
- Битва, сэр. - Высокомерная улыбка бегло скользнула по губам лейтенанта, словно он знал больше, чем Гаранидес. - Или по меньшей мере, бой, но замечательный. Кецанкианцы напали на бандитов и нанесли им большие потери. Рыжего Ястреба можно больше не опасаться. Если она еще жива, то кричит, небось, во все горло над пыточным костром.
- Вы нарисовали роскошную картину, лейтенант. Чем вы это докажете?
- Могилы. Массовое захоронение для сорока или даже больше человек, и семнадцать отдельных могил. Они расположены наверху, здесь к северу.
- Могилы, - задумчиво повторил Гаранидес. Обычно два горских рода не выступают в поход совместно. На их языке слово "враг" означало также "Человек-не-из-моего-рода". Но может быть, причина объединиться у них появилась потом.
- И Кто же победил, лейтенант?
- Что?
Остроносый капитан покачал головой.
- Нужно изучать обычаи тех, за кем охотишься. Ни один из горских родов не погребает убитых врагов, а своих собственных мертвецов они забирают назад с собой, в свои деревни, чтобы их духи не оставались среди чужих. Если победили бандиты, то почему они похоронили мертвых кецанкианцев?
- Но ведь бандиты не принадлежат к племени горцев! - возразил Ахеранатес.
- Безразлично. Я предлагаю, чтоб вы взяли несколько человек и выяснили, кто похоронен в этих могилах.
Теперь уже Гаранидес немного свысока улыбнулся, наблюдая за выражением лица своего лейтенанта.
Когда стройный офицер сообщил, что он не осквернитель гробниц и не ворует у покойников, пришел - вернее, примчался - кривоногий кавалерист и, кашляя, остановился перед ними. Из-под его шлема выглядывал край окровавленной повязки.
- Господин капитан, - сказал он и смущенно начал переминаться с ноги на ногу. - Сэр, там кое-что такое, на что вам, наверное, надо бы взглянуть. Это... - Он судорожно глотнул. - Будет лучше, если вы посмотрите на это сами, сэр.
Гаранидес нахмурился. Он спрашивал себя, что могло так испугать этого храброго солдата.
- Хорошо. Иди вперед, Нарсес.
Солдат снова глотнул и, заметно поколебавшись, пошел назад по тому пути, по которому прибежал. Гаранидес заметил, что Ахеранатес идет вплотную рядом с ним. Лейтенант, очевидно, думал, что даже то, что могло напугать испытанного в боях солдата, все же лучше, чем вскрывать захоронения, которым уже несколько дней.
Возле куста терновника, который рос из расселины в скале, стояли два вахтенных солдата. Они старались не смотреть в узкое отверстие в скале. Они были похожи на Нарсеса - в кольчугах, в шлемах, с горбатыми носами и кривыми ногами, и их глаза тоже казались испуганными, а их лица приняли зеленоватый оттенок.
Нарсес остановился перед этими двумя и указал на расселину.
- Там, внутри, сэр. Я заметил кровавый след, сэр, который вел туда, ну, я заглянул и... - Смущенно дернув плечами, он прервал себя.
Кровавый след был хорошо заметен. Он тянулся, словно черная полоса, по камню к терновому кусту.
- Вырвите куст, - резко приказал Гаранидес. Может быть, бандиты или кецанкианцы расчленили тут кого-нибудь и бросили труп воронам. Смотреть на жертвы такого убийства нравилось ему еще меньше, чем слушать их вопли, а судя по лицам этих людей, жертва была убита зверским образом.
- Приступайте немедленно, - добавил он, увидев, что они продолжают мяться, теребя свои сабли.
- Слушаюсь, сэр, - подавленно сказал Нарсес.
Они использовали свои клинки как ножи для подрезания кустов и сопровождали свою работу сдавленными проклятиями, когда колючки сквозь кольца кольчуги впивались им в кожу, и застревали в ней. Наконец куст был вырван, и колючие ветки не закрывали больше расселину. Гаранидес поставил ногу на выступ и заглянул в расселину. Он испуганно затаил дыхание.
Прямо на него смотрели невидящие, нечеловеческие глаза, выделявшиеся на лице, покрытом чешуей. Слегка приоткрытый в агонии рот с острыми клыками оскалился в усмешке, казавшейся издевательской. Неестественно длинная костлявая рука с перебитым запястьем, вцепилась когтями в покрытые кровью обрывки кольчуги, под которой угадывались глубокие рваные раны. Кроме этих ран, вероятно, были и другие, и все они, как заметил Гаранидес, были нанесены мечами или, во всяком случае, таким родом оружия, которое употребляется людьми.
Но стервятник, круживший неподалеку, не потревожил труп этой твари, подумал капитан.
- Что это там? - поинтересовался Ахеранатес. Гаранидес выбрался наружу, чтобы освободить место лейтенанту - пусть посмотрит.
- Вы видели что-нибудь еще в том направлении? - обратился Гаранидес к солдатам.
Пронзительный вопль вырвался из уст Ахеранатеса, и стройный офицер почти свалился сверху. Он неподвижно уставился на своего начальника и на трех кавалеристов. Лицо его было совершенно диким. Он прижимал руки ко рту.
- Митра! - всхлипнул он. - Что это?
- Во всяком случае, не кецанкианец, - сухо ответил Гаранидес.
Лейтенант, шатаясь и сдавленно рыдая, прошел несколько шагов, и его вырвало. Гаранидес покачал головой и снова повернулся к солдатам.
- Так видели вы что-нибудь еще или нет?
- Конечно, сэр. - Нарсес был откровенно рад возможности поговорить о чем-нибудь еще, кроме этого существа в расселине. - Лошадиные следы, сэр. Двадцать или больше. Они вышли из лагеря внизу, прямо здесь - прошли мимо этого места и направились в этом направлении. - Он показал, вытянув руку, на юг.
- Будем преследовать дальше? - пробормотал капитан, обращаясь сам к себе.
- Мы должны повернуть назад! - прохрипел Ахеранатес внезапно. - Мы не можем сражаться с демонами.
- Я впервые вижу демона, убитого обыкновенным человеческим клинком, ровным голосом ответил Гаранидес. Он с облегчением заметил, что после слов Ахеранатеса паника прошла. - Вытащите труп наружу, - в его глазах появилась решимость. - Мы спросим нашего кецанкианского приятеля, видел ли он его или таких, как он.
Ворча себе под нос, кривоногие кавалеристы забрались в расселину и выволокли неподвижное тело наружу. Пока они занимались этим, капитан возвратился в лагерь.
Кецанкианец лежал с раскинутыми руками и ногами, привязанный к кольям, на земле, окруженный солдатами, которые заключали друг с другом пари, раскроет он наконец рот после следующей пытки или будет молчать. На углях небольшого костра лежало около дюжины металлических прутьев. Запах паленого мяса и красные полосы на ступнях и на безволосой груди пленного говорили о том, для чего использовались эти прутья.
Резаро, который сидел на корточках возле кецанкианца, осторожно засунул металлический прут в огонь.
- Он немного пока что рассказал, сэр, - доложил он.
- Неверные псы! - прохрипел пленный. Его черные глаза сверкнули на Гаранидеса поверх длинной спутанной бороды, которая была почти такой же черной. - Отродье грязных верблюдов! Ваши матери не лучше глупых овец! Ваши отцы...
Резаро равнодушно закрыл ему рот рукой.
- Я сожалею, сэр. Но в любой из их деревень любому из нас, окажись мы на его месте, пришлось бы намного хуже. Этот парень рассматривает как персональное оскорбление, что мы хотим получить от него немного сведений, вместо того, чтобы прикончить его на месте.
- Я не стану говорить! - проворчал кецанкианец. - Перебейте мне кости на руках - я не стану говорить! Выколите мне глаза - я не стану говорить! Отрежьте мне...
- Это действительно очень интересные предложения, - прервал его Гаранидес. - Но я хочу от тебя кое-чего совсем иного. - Черные глаза смотрели на него встревоженно. - Я ручаюсь, что кто-нибудь там, наверху, по меньшей мере, один из твоих людей смотрит сюда вниз, на нас. Может быть, кто-то из твоего рода. Но это не играет большой роли. Как ты думаешь, что случилось бы, если бы этот наблюдатель увидел, как мы, улыбаясь, развязываем твои путы, помогаем тебе встать на ноги и дружески похлопываем тебя по плечу?
- Убейте меня! - прошипел человек. - Я ничего не скажу.
Гаранидес рассмеялся.
- Нам не нужно тебя убивать. Этого они от нас и ждут. И от них ты примешь гораздо более долгую и мучительную смерть - вот чего я боюсь, приятель. И твой дух навсегда будет обречен бродить между этим миром и миром следующего рождения, одинокий, отверженный всеми живущими существами - и демонами.
Кецанкианец все еще молчал, но выражение его лица было нерешительным. Ну, хватит, подумал Гаранидес.
- Нарсес, принеси сюда падаль и покажи ее нашему гостю.
Солдаты отвернулись, глотнули и забормотали охранительные заговоры, когда Нарсес с еще одним товарищем приволокли окоченевший труп. Гаранидес не выпускал пленного из виду. А он быстро отвел глаза от мертвого человека-ящерицы и снова, полный жгучей ненависти, повернулся к капитану.
- Тебе знакома эта тварь, не так ли? - спросил его капитан.
Кецанкианец нерешительно кивнул. Теперь он смотрел на Гаранидеса так, словно хотел его убить.
- Таких, как он, называют с'тарра. - Он скривил рот и плюнул. - Многие из этих трижды проклятых стервятников служат злодею, который живет в мрачной крепости на юге. Многие мужчины и даже женщины и дети пропали за ее толстыми стенами, и никто их больше не видел, ни живых, ни мертвых. Не осталось даже тел, которые можно было бы предать земле, чтобы их мертвые души могли обрести мир. Этого поругания мы не могли выносить безнаказанно. Поэтому мы убиваем друг друга...
Тонкогубый рот снова скривился, и человек мрачно посмотрел в пространство.
- Врешь, - насмешливо сказал Гаранидес. - Правда тебе известна так же, как твой папаша известен твоей мамаше. Вы, горные псы, не видели никакой крепости. Вы даже боитесь своих баб и покупаете себе детей за медные деньги.
Смуглое лицо становилось все более темным и яростным по мере того, как капитан говорил.
- Развяжи меня! - взвыл Кецанкианец. - Развяжи меня, ты, который пьет мочу шакалов, и я смогу доказать тебе свое мужество, я искромсаю тебя на куски!
Капитан презрительно рассмеялся.
- Даже если вас соберется несколько человек, вы не сумеете даже взять штурмом глинобитную хижину, в которой живут старая баба с внучками!
- Благодаря правоте нашего дела наша сила сравнится с силой тысяч, горячо сказал человек. - Каждый из нас может убить две дюжины этих смердящих исчадий ада!
Гаранидес внимательно разглядывал глаза кецанкианца, которые застилала ярость, и незаметно кивнул. Это было лучшее подтверждение его предположению, что никто из горцев не находился сейчас на пути, по которому они собирались идти, как он боялся.
- Ты говоришь, эти отродья ящерицы воруют людей? Они интересуются драгоценностями? Золотом? Самоцветами?
- Нет! - внезапно вмешался Ахеранатес. Гаранидес в гневе резко повернулся к нему, но молодой офицер уже лепетал: - Мы не можем... мы не можем этих... этих чудовищ... дальше преследовать! Митра! Нас послали, чтобы мы ловили Рыжего Ястреба... а не для того, чтоб мы убивали этих тварей, во имя всего святого!
- Заткнитесь, Ахеранатес! - выругался капитан. - Эрлик бы вас забрал!
- Я проведу вас, - вмешался кецанкианец, - и вы уничтожите этих чешуйчатых чудищ! Я действительно вас проведу.
Вместо дикой ярости на его лице появилось другое чувство, но какого рода, капитан не мог понять.
- Клянусь Черным Троном Эрлика! - проворчал Гаранидес.
Он схватил Ахеранатеса за руку и оттащил лейтенанта за большую скалу, с глаз наблюдавших за ними людей. Капитан оглянулся, чтобы быть уверенным, что никто из них не пошел за ними следом. Когда он заговорил, голос его был тихим, но резким.
- Я терпел ваше бесстыдство, я сносил вашу глупость и вашу хитрость, и вашу чувствительность, которая хуже, чем распущенность десяти наложниц вместе взятых, но трусости я не потерплю, и особенно на глазах у моих солдат.
- Трусость! - дрожа от возбуждения, выкрикнул Ахеранатес. - Мой отец, Манерксес, друг...
- Мне плевать на это, даже если ваш папаша - сам Митра, собственной персоной. Клянусь Ханнуманом, ваш страх настолько велик, что его можно чуять, не приближаясь к вам на десять шагов. Нас послали сюда, чтобы мы привезли в столицу Рыжего Ястреба - а не какие-то слухи и предположения, что она, может быть, уже нашла свою смерть в горах.
- Вы хотите идти еще дальше?
Гаранидес заскрежетал зубами. Этот идиот доставит ему немало неприятностей, как только они вернутся назад в Шадизар.
- Да, во всяком случае, еще немного, лейтенант Вероятно, мы найдем этих бандитов. А если их разбили эти с'тарра, - ну, кецанкианцы могут считать эту крепость цитаделью, но если они полагают, что возможно взять ее силами двухсот человек, то возможно сделать это, имея восемьдесят настоящих солдат. В любом случае, я не вернусь назад, пока не заполучу в руки Рыжего Ястреба и королевские безделушки, или и то и другое.
- Вы сошли с ума! - Голос Ахеранатеса был холоден и неестественно спокоен, и глаза его стали стеклянными. - У меня, стало быть, нет другого выхода. Я не могу допустить, чтобы вы привели нас всех к верной гибели.
С быстротой молнии он вытащил свою саблю.
Несмотря на свое потрясение, Гаранидес был в состоянии отскочить в сторону, уклоняясь от дикого натиска лейтенанта. Глаза Ахеранатеса были неподвижны, дыхание вырывалось с хрипом. Гаранидес прыгнул в сторону, и клинок противника вонзился в каменистую землю в том месте, где только что был капитан. Гаранидес обнажил саблю и сделал выпад. Клинок вошел между ребер юноши и острие его вышло между лопаток на спине.
Ахеранатес, словно не веря, посмотрел на сталь, которая его пронзила. "Мой отец Манерксес, - прохрипел он. - Он..." Кровь хлынула у него изо рта, и он рухнул на землю.