— Ну все, малышка, — убеждал он ее, — все позади. Ты в безопасности. Их глаза встретились, сердце Лаури бешено забилось, и она судорожно набрала воздуху в грудь. На мгновение оба застыли, и вдруг Адам наклонил голову и неожиданно для самого себя поцеловал ее. Губы Лаури сами собой раскрылись, ища язык Адама; одна рука его крепче прижала Лаури, а другая легла на ее затылок и держала ее голову, пока он целовал ее с горячностью, явно не соответствовавшей, как Лаури понимала, его первому намерению — утешить ее, не более.
Когда он отпрянул от нее через несколько мгновений, равных вечности, Лаури едва не упала.
— Ах, чтоб меня! — с горечью воскликнул Адам. — Ну и хорош! Не лучше этого Сетона.
Лаури заморгала, едва соображая и пытаясь улыбнуться.
— Зачем ты так говоришь? Ты… ты же… просто хотел меня утешить.
Брови Адама взлетели вверх.
— Правда, Лаури?
Лаури вспыхнула как маков цвет, отвела глаза в сторону и от неожиданности прикусила губу: взгляд ее упал на бездыханного Сетона, лежащего на полу спальни.
— О Господи! Что нам с ним делать? Вместо ответа Адам нагнулся и небрежно взвалил себе на плечо бесчувственное тело.
— Брошу его на заднее сиденье и подберу Кэролайн. Боюсь, ее придется посвятить в происшедшее, но больше об этом не узнает ни одна душа. — Ничего не задев, он вынес Сетона в кабинет и велел Лаури отпереть дверь.
— Как там? Тихо?
Лаури выглянула наружу, огляделась по сторонам, утвердительно кивнула, затем улыбнулась Адаму жалкой улыбкой.
— Я глубоко признательна тебе, Адам. Честное слово, ты меня спас от кое-чего пострашнее смерти.
Адам без улыбки смотрел на нее.
— Моя вина. В конце концов, это же я притащил этого ублюдка. Я очень виноват, Лаури. Во всем. — Он на секунду замолчал, потом глаза его блеснули. — А может, не во всем, — закончил он, усмехаясь; затем поправил свою ношу на плече, помахал свободной рукой, двинулся вниз по лестнице и быстро скрылся за калиткой.
Как только он удалился, Лаури заперла дверь, задвинула засов, затем сняла с кровати постельное белье и постелила чистое, стараясь избавиться от воспоминания об Адамовых поцелуях и думать только о том, чем она ему обязана. Если б не его своевременное появление, дело поправить было бы гораздо труднее, чем сменить постельное белье.
Глава 3
Глава 4
Когда он отпрянул от нее через несколько мгновений, равных вечности, Лаури едва не упала.
— Ах, чтоб меня! — с горечью воскликнул Адам. — Ну и хорош! Не лучше этого Сетона.
Лаури заморгала, едва соображая и пытаясь улыбнуться.
— Зачем ты так говоришь? Ты… ты же… просто хотел меня утешить.
Брови Адама взлетели вверх.
— Правда, Лаури?
Лаури вспыхнула как маков цвет, отвела глаза в сторону и от неожиданности прикусила губу: взгляд ее упал на бездыханного Сетона, лежащего на полу спальни.
— О Господи! Что нам с ним делать? Вместо ответа Адам нагнулся и небрежно взвалил себе на плечо бесчувственное тело.
— Брошу его на заднее сиденье и подберу Кэролайн. Боюсь, ее придется посвятить в происшедшее, но больше об этом не узнает ни одна душа. — Ничего не задев, он вынес Сетона в кабинет и велел Лаури отпереть дверь.
— Как там? Тихо?
Лаури выглянула наружу, огляделась по сторонам, утвердительно кивнула, затем улыбнулась Адаму жалкой улыбкой.
— Я глубоко признательна тебе, Адам. Честное слово, ты меня спас от кое-чего пострашнее смерти.
Адам без улыбки смотрел на нее.
— Моя вина. В конце концов, это же я притащил этого ублюдка. Я очень виноват, Лаури. Во всем. — Он на секунду замолчал, потом глаза его блеснули. — А может, не во всем, — закончил он, усмехаясь; затем поправил свою ношу на плече, помахал свободной рукой, двинулся вниз по лестнице и быстро скрылся за калиткой.
Как только он удалился, Лаури заперла дверь, задвинула засов, затем сняла с кровати постельное белье и постелила чистое, стараясь избавиться от воспоминания об Адамовых поцелуях и думать только о том, чем она ему обязана. Если б не его своевременное появление, дело поправить было бы гораздо труднее, чем сменить постельное белье.
Глава 3
После столь бурного вечера Лаури проспала все утро и проснулась лишь от громкого стука в дверь. Она спрыгнула с кровати и накинула кимоно.
— Иду! — крикнула она, морщась от гула в голове. В дверях стоял Доминик.
— Мама просила, чтоб ты пришла. Тебе звонили по телефону. — Глаза мальчика расширились. — Черт возьми, Лаури, вот так фингал! Где это ты такой заработала?
Вопрос не удивил Лаури, поскольку одним глазом она ничего не видела.
— На что-то налетела, — ответила она, и это была чистейшая правда. Локоть Гая Сетона угодил ей прямо в глаз, когда она отчаянно отбивалась от него. Она улыбнулась Доминику. — Скажи маме, что сейчас буду. Только оденусь. Что-то я разоспалась сегодня.
Одного взгляда в зеркало в ванной комнате было достаточно, чтобы понять, что всякие попытки скрыть от Сары события этой ночи заведомо обречены. Придется смириться с мыслью, что правда всплывет. Лаури нахмурилась, вспомнив, что забыла спросить Доминика, кто звонил.
Через некоторое время, натянув джинсы и старую ковбойку, Лаури в черных очках, предназначенных защищать глаза от яркого солнца, прошла по саду и явилась на кухню, где ждали ее Сара и Руперт.
— Доброе утро, — приветствовала она их, лучезарно улыбаясь. — А где же Эмили?
— Доминик ей зубы заговаривает, пока ты не изложила нам историю своего синяка, — поспешила объяснить Сара, наливая кофе.
Руперт снял с Лаури очки и присвистнул.
— Ничего себе! — Глаза его угрожающе сузились. — Ясно. А теперь, Лаури, живо выкладывай, чья это работа!
— Сначала скажите мне, кто звонил, — нашлась Лаури, чтобы выгадать время.
— Адам, — ответила Сара. — Он заедет попозже и возьмет тебя на ланч. — Она строго посмотрела на Лаури. — Но оставим это — как ты заработала такой синячище?
Стараясь не показать виду, что ее взволновало приглашение Адама, Лаури, прихлебывая кофе, сухо изложила историю своих злоключений с Гаем Сетоном.
— Так что устраивать баталию из-за меня незачем, — обратилась она, заканчивая свой рассказ, к кипевшему от негодования Руперту. — Адам вырубил Гая Сетона одним ударом. Бедняга, я полагаю, выглядит — и чувствует себя — гораздо хуже, чем я.
— Хотелось бы надеяться, что это так, — свирепо вставил Руперт.
— Других потерь и убытков, кроме глаза, нет? — сурово вопрошала Сара.
— Слава Богу, все обошлось. Адам явился вовремя, и Гай не успел поступить со мной гнусно. — Лаури протянула свою чашку, чтобы ей налили еще кофе. — И все же ума не приложу, с чего это ему такое в голову пришло. Я не из тех женщин, что доводят мужчин до умопомрачения, разве не правда?
— Но Сетону ты явно приглянулась, — съязвил Руперт. — Он как только увидел тебя, так весь вечер не отставал. Наверное, мне следовало как-то его урезонить, но, может, в нем есть что-то привлекательное? Во всяком случае, ты вроде не возражала.
— Да брось ты, я ведь говорила, что она тут ни при чем, — с горячностью вмешалась Сара. — Гай Сетон совершенно чокнутый, когда дело касается женщин. Это же всем известно.
— Что, еще один сердцеед вроде Адама Хокриджа? — съязвила Лаури.
— Да Адам и мухи не обидит, а уж чтоб такое… — оскорбилась Сара. — Гай действительно учился с Адамом в одной школе, но в остальном они, смею тебя заверить, не из одного класса.
— А вообще, зачем он здесь оказался? Я еще поговорю с Адамом, — сквозь зубы процедил Руперт, — пусть объяснит, какого черта он притащил сюда этого парня.
— Все, наверное, Кэролайн — Адам, кажется, по уши врезался, — вставила Сара и протянула Лаури тост. — На, поешь.
— Да я не хочу есть.
— Хочешь не хочешь, а если будешь пить столько черного кофе на пустой желудок, потом у тебя там весь день урчать будет.
Лаури уступила и почувствовала себя гораздо лучше, хотя ее все еще распирала злость оттого, что ей поставили синяк именно тогда, когда Адам Хокридж пригласил ее на ланч. В любое другое время она была бы на седьмом небе от одной мысли об этом. Даже если он по уши врезался в Кэролайн.
— Ступай переоденься, немного подмажься, — посоветовала Сара, словно читая ее мысли. — И настроение сразу поднимется.
В новеньких кремовых джинсах, длинном розовом свитере крупной вязки и в черных очках Лаури и выглядела и чувствовала себя несравненно лучше к тому моменту, когда прибыл Адам. Она открыла дверь в кабинет, когда раздался стук, невольно улыбнувшись от внезапно нахлынувшего воспоминания о вчерашних поцелуях.
— Привет, Лаури, — сказал он, улыбаясь и пожимая ей руку. — Ты извини, я так навязчив, но мне хотелось поговорить с тобой об этой вчерашней истории с глазу на глаз.
— Очень мило с твоей стороны, что принимаешь ее так близко к сердцу, — сказала она, закрывая дверь в свою квартирку.
— Я был вынужден в нескольких словах все объяснить Саре и Руперту. — Он сбежал вниз по лестнице, обогнав ее и протянув снизу руку. — Вполне понятно: Руперт чувствует свою ответственность за тебя. Он налетел на меня, как пятитонка, выкладывай, мол, как ты замешан в это дело.
— Но я объяснила ему, что ты мой спаситель, — заверила его Лаури, когда они вышли из сада через боковую калитку.
— Однако Руперт заявил, что, не притащи я этого Гая Сетона, не пришлось бы и спасать. И тут он прав. — Крупные губы Адама искривились от досады, но он тут же улыбнулся. — В общем, хватит об этом. Поедем лучше на свежий воздух. Я прихватил все, что нужно для пикника.
Лаури взглянула на него с радостной улыбкой.
— Блестящая идея!
У Адама на примете был Раннимид. Он знал там отличное местечко для пикника на берегу.
«Брега прекраснейшей из рек», — процитировал он ей потом слова Джона Ивлина. Он постелил на траве кошму, усадил Лаури и достал из корзины привезенные яства: паштет из копченой форели, холодного цыпленка, благоухающего розмарином и чесноком, коробочку с зеленым салатом, свежие хрустящие хлебцы и к ним острый деревенский сыр.
— Где ты умудрился все это раздобыть в воскресенье? — изумилась Лаури. — Держу пари, что и король Иоанн не отведывал лучшего в тот день, когда подписывал здесь Великую хартию.
Глаза Адама смеялись под мохнатыми бровями.
— Об этом позаботилась моя матушка. Я ей сказал, что хочу угостить очаровательную девушку из Уэльса. Когда она узнала, что я собираюсь устроить пикник на берегу реки — а мои знакомые дамы, надо сказать, предпочитают всякие ночные притоны, — она выразила свое полное одобрение и одарила меня вкусностями с отцовского ланча. Да ты не беспокойся, — пояснил он, видя ее удивленный взгляд. — Осталось еще столько, что хватит и им, и еще куче народу. Щедрость моей матушки по части провианта безгранична.
— Будь добр, поблагодари ее от моего имени и не забудь сказать, что все было по достоинству оценено, — сказала Лаури, пораженная тем, что, несмотря ни на что, ее аппетит не пострадал. — Восхитительно. Все восхитительно, — добавила она.
Адам склонился к ней и снял очки; глаза его потемнели от гнева, когда он увидел ее заплывший глаз.
— Как это произошло? — свирепо воскликнул он, возвращая ей очки. — Если этот козел ударил тебя, я сейчас же поеду и сломаю ему челюсть.
Лаури поспешила объяснить, что сама нечаянно наткнулась на локоть Гая Сетона.
— Он явно что-то принял. Не желал слышать никаких возражений. Не знаю почему. Я правда не давала ему никакого повода, — с некоторым раздражением сказала Лаури.
Адам помрачнел.
— Ему и не надо повода. Девица, с которой он живет, вчера дала ему от ворот поворот. Поставила ультиматум: либо он завязывает с кокаином, либо она уйдет. Сетон полез на рожон. Либо она принимает его таким, каков он есть, либо пусть идет к черту, он, цитирую, любую бабу может подцепить, как только ему захочется, и докажет это. — Адам сжал челюсти. — Он ворвался к Кэролайн уже на взводе. А та души в нем не чает. Она побоялась оставить его одного и, ничего мне не объяснив, настояла, чтоб он поехал с нами на прием. Ты ему попалась на глаза, и он решил, что это как раз то, что надо, чтобы осуществить свою похвальбу. Мне очень жаль. Я не должен был подпускать этого подонка к тебе на пушечный выстрел.
— Ты тут ни при чем, — возразила Лаури. — А теперь — к черту Гая. Лучше будем наслаждаться солнышком. Не так уж много его нам выпадает, а завтра мне опять за машинку. Впрочем, я не имею ничего против, — весело добавила она. — Прямо не терпится узнать, что будет дальше в романе Руперта. Развязка уже близка.
— Руперт — мастер своего дела, что правда, то правда, — подтвердил Адам. — И такое счастье подвалило — нашел охотника с радостью вкалывать на него.
Лаури энергично замотала головой.
— Это мне счастье подвалило. Когда я ушла из дома, я и мечтать не могла, что найду такую интересную работу, да еще квартиру в придачу. Я очень обязана Саре и Руперту.
Адам с любопытством посмотрел на нее.
— А почему ты так спешила сбежать из дома? Лаури отвела глаза.
— Мы с папой были очень близки, а теперь у него есть Холли, и я решила, что будет лучше, если я не стану путаться у него под ногами и дам ему жить, как он хочет. Тем более сейчас, когда Холли ждет ребенка.
— Вон оно что. А ты против?
— Да нет, что ты! А сейчас и подавно. Просто это свалилось как снег на голову. Хотя чего тут удивительного; и слепому ясно было по тому, как они… — Она остановилась, густо покраснев.
— Я так понимаю, что твой отец страстно влюблен в свою новую жену, — спокойно сказал Адам.
— Вот именно. А она в него. — Лаури отвернулась и стала внимательно изучать термос. — Ммм, прекрасно. Кофе! Хочешь?
Оба погрузились в молчание, прихлебывая ароматный черный кофе, приготовленный миссис Хокридж. Потом Адам нагнулся к Лаури и взял ее за руку.
— Не расстраивайся, Лаури. Придет день, и ты выйдешь замуж, у тебя будет свой ребенок — и никаких волнений по поводу своего сводного братика или сестрички.
Она быстро отдернула руку.
— Эти волнения были очень мимолетны, Адам.
— Извини, — он лег на спину, подложив руки под голову. — Тем не менее то, что я сказал, правда. Ты идеальный тип для брака и детей, Лаури Морган.
— Это потому, что я не блондинка с роскошными формами и не любительница злачных мест вроде Кэролайн Сетон и Мисс Тридцать второй размер?
Адам взглянул на нее своими яркими ореховыми глазами.
— Я совсем не то имел в виду. Те для развлечения. А на таких, как ты, мужчины женятся. Лаури вызывающе ухмыльнулась.
— А ты, как я понимаю, пасуешь при одной мысли о браке!
— Прямо в яблочко! Мне слишком много предстоит сделать, прежде чем думать о женитьбе. Когда отец удалится на покой, «Хок Электронике» будет мне и женой, и любовницей, и семьей. Для семейной жизни у меня просто времени не будет. Придется верой и правдой служить компании.
Какая потеря, подумала про себя Лаури, скосив глаза на сильное тело лежащего рядом Адама.
— А кроме того, — продолжал Адам, не открывая глаз, — у меня есть основания относиться с не слишком большим пиететом к таинству брака. Лаури сидела не шелохнувшись.
— Я знаю, что случилось с твоим братом, если ты это имеешь в виду.
— Именно так. Я все не могу отделаться от мысли, что, если б я тогда был рядом, этого бы не произошло. Глупо, наверное. Питер всегда был не как все, чересчур чувствительный — мы с ним совсем не похожи. Но распрощаться с жизнью только потому, что твоя жена сбежала с другим! Да я бы… Ладно, хватит об этом. — Адам вдруг резко вскочил на ноги и протянул Лаури руку. — Вставай, давай уберем все в машину и пойдем погуляем.
Лаури брела рядом с Адамом Хокриджем по залитой солнцем местности, и вдруг ее осенило, что именно об этом грезила она, собираясь уехать в Лондон. Сейчас она наяву прогуливается по прибрежным лугам с высоким, чертовски обаятельным молодым человеком. Эта мысль наполнила ее такой радостью, что Адам, видимо, это почувствовал и с явной неохотой простился с ней в Гамилтон-Террас.
— Я не буду заходить, Лаури, — сказал он, остановив машину. — Мне уже полчаса назад надо быть в одном месте, так что передай привет Саре и Руперту и скажи, что мне очень нравится их маленькая кузина.
— День был просто прелестный, Адам. Большое спасибо.
Адам приветливо улыбнулся и похлопал ее по руке.
— Я тоже получил громадное удовольствие, Лаури. Ты ужасно милая — впредь будь осторожна.
Лаури поколебалась, затем все-таки спросила, неловко улыбнувшись ему:
— Можно личный вопрос, Адам?
— Ради Бога, — кивнул он.
— Кэролайн — это Тридцать шестой размер? Адам запрокинул голову и громко захохотал, затем сжал ее руку и, продолжая смеяться, проговорил:
— Ну конечно, нет. Мисс Тридцать шестой размер ты еще не видела.
Лаури покачала головой, смеясь, помахала ему и отправилась к Саре и Руперту. Потом она удалилась в свои пенаты, чтобы предаться воспоминаниям о прошедшем дне, пожелав, чтобы Адам думал о ней не просто как о маленькой кузине Клэров. Против воли она мечтала, что как-нибудь он снова поцелует ее и она докажет ему, что она не просто «милая», а настоящая женщина. Сара права, размышляла она, нежась в горячей ванне. Адам Хокридж сердцеед, причем самый опасный из всех — потому что абсолютно не ведает о своей сокрушительной власти.
На следующее утро Лаури с новой энергией приступила к работе, решив выкинуть Адама Хокриджа из головы. Руперт почти закончил диктовать роман. Еще день-другой, и он отдаст ей все оставшиеся кассеты, а к концу недели Лаури рассчитывала завершить перепечатку первого, чернового варианта романа.
— После этого тебе придется перепечатать все снова, и не один раз, — предостерегала ее Сара. — Руперт, как правило, успокаивается на четвертом или пятом варианте. Думаешь, это тебе по плечу?
— Разумеется, — бодро отвечала Лаури, а затем вопросительно подняла бровь:
— А что будет, когда наступит конец? Моя работа закончится?
— Вот еще! У Руперта в голове уже следующий роман. Но до того, как он к нему приступит, тебе придется провести массу исследовательской работы. Предупреждаю заранее, это бесконечные часы в библиотеках или придется таскать на себе тяжеленные тома, чтобы, сидя дома, выискивать какую-нибудь подробность, без которой Руперт, хоть убей, не может обойтись!
Лицо Лаури расцвело.
— Об этом только мечтать можно! В школе история была моим любимым предметом.
К середине недели Руперт кончил наговаривать книгу, а в субботу поздно вечером Лаури закончила перепечатку, несмотря на протесты Клэров, не желающих, чтобы она трудилась в уик-энд.
— Но должна же я знать, чем там дело кончилось, — с решительным видом заявила Лаури, — не выйду из-за стола, пока не поставлю последнюю точку. — Наконец, усталая, но счастливая, она откинулась на спинку стула; в голове ее звучали последние слова Ионы Халдейна, одержавшего сокрушительную победу над своими врагами.
— Ну как? — был первый вопрос Руперта, когда она чуть позже явилась в дом, чтобы сообщить всем, что завершила перепечатку. — Что ты думаешь?
— Просто сногсшибательно, Руперт, — восторженно выдохнула Лаури.
— Стало быть, не перепевы Диккенса, — с облегчением сказала Сара.
— Сара! Что ты такое говоришь!
— Это слова Руперта, а не мои. Я еще и строчки не прочитала.
Лаури с негодованием повернулась с Руперту.
— Типун тебе на язык, Руперт. Я никогда не смела признаться, потому что нахожусь в явном меньшинстве, но Диккенс всегда нагонял на меня скуку. А твоя книга… — и она помахала рукой, подыскивая нужное слово, — я не столь красноречива, как ты, Руперт, но вот что я хочу сказать: дочитав до последней строчки, я впала в отчаяние оттого, что книга закончена, мне бы хотелось, чтобы она только начиналась. А ведь это только черновик, представь же, что будет, когда ты наконец доведешь ее до кондиции и почувствуешь удовлетворение.
Руперт, смеясь, обнял ее.
— Ладно-ладно, а то еще взорвешься. Каждому бы писателю по такой вот поклоннице. Сколько тебе потребуется, чтобы перепечатать последний кусок?
— Вторник. А может, понедельник, если буду работать завтра.
— Никаких завтра, — твердым тоном заявила Сара. — Завтра Руперт решил вознаградить тебя за тяжкие труды. Надеюсь, это ему удастся. Доминик утверждает, что ты обалдеешь.
— Как насчет воскресного крикета у Лордза? — спросил Руперт. — Сара повезет Эмили на чей-то день рождения, а мы можем посмотреть — ты, я и Доминик — «Мидлсекс» против твоих любимчиков «Гламорганов».
Доминик оказался прав. Лаури была в восторге. Площадка для крикета у Лордза была совсем недалеко от дома, и Лаури мечтала попасть туда с первого дня своего появления в Сент-Джонз-Вуде.
— Папа позеленел бы от зависти, — заявила она.
Сара сочувственно улыбнулась.
— Не у всякой девушки такое представление о праздничном дне.
— Что поделаешь, — съязвил Руперт, — Лаури из Морганов, как и ты, а ты у нас тоже штучный экземпляр.
После недели напряженного труда для Лаури было верхом блаженства, сидя между Рупертом и Домиником на знаменитом крикетном поле, яростно хлопать в ладоши, когда одиннадцать «Гламорганов» прорывали защиту «Мидлсекса».
— Это у меня второй пикник за неделю, — радостно сообщила Лаури, когда они расположились перекусить и она распаковывала корзинку для пикника, которую готовила вместе с Сарой. — Только на этот раз я еще и посмотрела состязание по крикету, я их страстно люблю. Папа-то у нас сноб и не признает воскресный крикет, а по мне, и это здорово. Большое-пребольшое тебе спасибо, Руперт, за то, что пригласил меня сюда.
— Я хочу стать профессиональным крикетистом, — промычал Доминик: рот его был набит пирогом со свининой. — Надеюсь, меня возьмут в первый состав в «Шрюзбери».
— Конечно, возьмут, — раздался знакомый голос. Все трое разом повернули головы и увидели смеющегося Адама Хокриджа. — Один-два таких перехвата, как у Лаури, и им от тебя некуда деться. Всем привет. Разрешите присоединиться?
Руперт вскочил на ноги и приветствовал вновь прибывшего. Доминик весь расплылся от радости, освобождая место для Адама между собой и Лаури.
— Тебе повезло, что ты отыскал нас среди этой толчеи, — заметил Руперт, протягивая ему сэндвич.
— Я звякнул Саре, она объяснила мне, где вы приблизительно можете быть, — Адам с улыбкой посмотрел сверху вниз на внезапно смутившуюся Лаури. — Насколько я понимаю, это награда за тяжелый труд.
— Не все девушки любят такого рода развлечения, — одобрительно отозвался Руперт.
— Честно говоря, я позвонил, чтобы узнать, свободна ли ты сегодня вечером, — продолжал Адам, беря второй сэндвич.
— Кто, я? — не поняв, переспросил Руперт.
— Нет, благодарю, ты не мой тип, — хмыкнул Адам и повернулся к Лаури. — Вот дама, которую я разыскиваю. Прости, что я так с места в карьер, но мне хотелось бы знать, не согласитесь ли вы, Лаури Морган, сегодня вечером поужинать со мной, а потом сходить куда-нибудь в кино.
Лаури подавилась большим куском сэндвича, и на глаза у нее навернулись слезы. Ни о чем в мире она так не мечтала, но что-то тут не так. Должно быть, Кэролайн, Фиона или Мисс Тридцать шестой размер, а может, и дюжина других, в последнюю минуту дали ему от ворот поворот, оставив его с носом. Она вежливо улыбнулась.
— Это ужасно мило, но, боюсь, сегодня я занята.
Адам в изумлении уставился на нее. Такого он не ожидал. Однако он быстро взял себя в руки и натянуто улыбнулся.
— Ах как не повезло! Действительно, было несколько самонадеянно рассчитывать на то, что ты свободна. Может, в следующий раз?
Лаури с деланным безразличием улыбнулась в ответ и склонилась над корзиной, чтобы не встречаться с изумленным взглядом Руперта.
— Кто хочет яблока?
Когда они вернулись домой, Лаури выслушала восторженный отчет Эмили о дне рождения, где она была, предложила уложить девочку и почитать ей на сон грядущий, отказавшись от ужина по причине якобы слишком обильного пикника, и наконец удалилась в свое гнездо.
Не прошло и часа, как раздался стук в дверь: это была Сара. Она спросила, можно ли заглянуть на пару минут.
— Ну конечно, — приветствовала ее Лаури, довольная, что нарушили ее одиночество, и пошла ставить воду для кофе.
— Ты не стесняйся, если тебе не хочется, я уйду.
— Да что ты, я рада. — Через некоторое время Лаури вернулась с подносом. Она подозрительно посмотрела на Сару. — Я полагаю, Руперт уже доложил тебе, что Адам пригласил меня провести с ним вечер.
— Конечно, доложил. — Сара задумчиво потеребила свои длинные черные волосы. — И отчет его был более чем любопытен. Адам явно ожидал, что ты будешь вне себя от счастья, и был буквально ошеломлен, когда ты отказалась. А поскольку кому, как не мне, знать, что никаких планов на сегодняшний вечер у тебя нет, если не считать мытье головы или рандеву с хорошей книжкой, я сгораю от любопытства. Почему ты отшила Адама?
— Я думала, ты и сама сообразишь, — с горечью попыталась улыбнуться Лаури. — Он был так убежден, что я тут же скажу «да»! Если б ты только видела! Ну, а потом, он опасен — он пугает меня.
— Не думаешь же ты, что он поведет себя, как этот чертов Гай Сетон!
— Конечно, нет. Но ты ведь сама предупреждала меня, разве забыла? Первый раз, когда я увидела Адама Хокриджа, ты сказала мне, что он сердцеед. И ты была права. Он мне может как угодно нравиться, но, если я слишком часто буду видеть его, я могу обжечься во второй раз. Вот я и отказалась. А кроме того, — с досадой продолжала Лаури, — мне не по душе то, как он явился на крикетный матч в полной уверенности, что стоит ему мигнуть, и я побегу за ним хоть на край света. И все только потому, что кое-кто послал его подальше сегодня вечером.
— Да откуда ты знаешь?
— А что тут гадать! И так ясно! А у меня есть гордость, Сара. Ведь и слепому было видно, что он явился в полной уверенности, что я тут же брошу все и побегу за ним, — Лаури даже фыркнула от злости. — Нет уж, дудки!
— Руперт прямо потрясен, — вставила Сара, улыбаясь. — Адам такой очаровашка, что голову даю на отсечение, еще ни одна женщина не сказала ему «нет», кроме, конечно, его матери, прелестнейшей, кстати, женщины. Твой вежливый отказ, вероятно, пойдет ему на пользу.
— Надеюсь, что так. Во всяком случае, мне это никакой пользы не принесло, — горько вздохнула Лаури. — Такой день испорчен — а в довершение всех бед «Гламорганы» так глупо продули.
— Иду! — крикнула она, морщась от гула в голове. В дверях стоял Доминик.
— Мама просила, чтоб ты пришла. Тебе звонили по телефону. — Глаза мальчика расширились. — Черт возьми, Лаури, вот так фингал! Где это ты такой заработала?
Вопрос не удивил Лаури, поскольку одним глазом она ничего не видела.
— На что-то налетела, — ответила она, и это была чистейшая правда. Локоть Гая Сетона угодил ей прямо в глаз, когда она отчаянно отбивалась от него. Она улыбнулась Доминику. — Скажи маме, что сейчас буду. Только оденусь. Что-то я разоспалась сегодня.
Одного взгляда в зеркало в ванной комнате было достаточно, чтобы понять, что всякие попытки скрыть от Сары события этой ночи заведомо обречены. Придется смириться с мыслью, что правда всплывет. Лаури нахмурилась, вспомнив, что забыла спросить Доминика, кто звонил.
Через некоторое время, натянув джинсы и старую ковбойку, Лаури в черных очках, предназначенных защищать глаза от яркого солнца, прошла по саду и явилась на кухню, где ждали ее Сара и Руперт.
— Доброе утро, — приветствовала она их, лучезарно улыбаясь. — А где же Эмили?
— Доминик ей зубы заговаривает, пока ты не изложила нам историю своего синяка, — поспешила объяснить Сара, наливая кофе.
Руперт снял с Лаури очки и присвистнул.
— Ничего себе! — Глаза его угрожающе сузились. — Ясно. А теперь, Лаури, живо выкладывай, чья это работа!
— Сначала скажите мне, кто звонил, — нашлась Лаури, чтобы выгадать время.
— Адам, — ответила Сара. — Он заедет попозже и возьмет тебя на ланч. — Она строго посмотрела на Лаури. — Но оставим это — как ты заработала такой синячище?
Стараясь не показать виду, что ее взволновало приглашение Адама, Лаури, прихлебывая кофе, сухо изложила историю своих злоключений с Гаем Сетоном.
— Так что устраивать баталию из-за меня незачем, — обратилась она, заканчивая свой рассказ, к кипевшему от негодования Руперту. — Адам вырубил Гая Сетона одним ударом. Бедняга, я полагаю, выглядит — и чувствует себя — гораздо хуже, чем я.
— Хотелось бы надеяться, что это так, — свирепо вставил Руперт.
— Других потерь и убытков, кроме глаза, нет? — сурово вопрошала Сара.
— Слава Богу, все обошлось. Адам явился вовремя, и Гай не успел поступить со мной гнусно. — Лаури протянула свою чашку, чтобы ей налили еще кофе. — И все же ума не приложу, с чего это ему такое в голову пришло. Я не из тех женщин, что доводят мужчин до умопомрачения, разве не правда?
— Но Сетону ты явно приглянулась, — съязвил Руперт. — Он как только увидел тебя, так весь вечер не отставал. Наверное, мне следовало как-то его урезонить, но, может, в нем есть что-то привлекательное? Во всяком случае, ты вроде не возражала.
— Да брось ты, я ведь говорила, что она тут ни при чем, — с горячностью вмешалась Сара. — Гай Сетон совершенно чокнутый, когда дело касается женщин. Это же всем известно.
— Что, еще один сердцеед вроде Адама Хокриджа? — съязвила Лаури.
— Да Адам и мухи не обидит, а уж чтоб такое… — оскорбилась Сара. — Гай действительно учился с Адамом в одной школе, но в остальном они, смею тебя заверить, не из одного класса.
— А вообще, зачем он здесь оказался? Я еще поговорю с Адамом, — сквозь зубы процедил Руперт, — пусть объяснит, какого черта он притащил сюда этого парня.
— Все, наверное, Кэролайн — Адам, кажется, по уши врезался, — вставила Сара и протянула Лаури тост. — На, поешь.
— Да я не хочу есть.
— Хочешь не хочешь, а если будешь пить столько черного кофе на пустой желудок, потом у тебя там весь день урчать будет.
Лаури уступила и почувствовала себя гораздо лучше, хотя ее все еще распирала злость оттого, что ей поставили синяк именно тогда, когда Адам Хокридж пригласил ее на ланч. В любое другое время она была бы на седьмом небе от одной мысли об этом. Даже если он по уши врезался в Кэролайн.
— Ступай переоденься, немного подмажься, — посоветовала Сара, словно читая ее мысли. — И настроение сразу поднимется.
В новеньких кремовых джинсах, длинном розовом свитере крупной вязки и в черных очках Лаури и выглядела и чувствовала себя несравненно лучше к тому моменту, когда прибыл Адам. Она открыла дверь в кабинет, когда раздался стук, невольно улыбнувшись от внезапно нахлынувшего воспоминания о вчерашних поцелуях.
— Привет, Лаури, — сказал он, улыбаясь и пожимая ей руку. — Ты извини, я так навязчив, но мне хотелось поговорить с тобой об этой вчерашней истории с глазу на глаз.
— Очень мило с твоей стороны, что принимаешь ее так близко к сердцу, — сказала она, закрывая дверь в свою квартирку.
— Я был вынужден в нескольких словах все объяснить Саре и Руперту. — Он сбежал вниз по лестнице, обогнав ее и протянув снизу руку. — Вполне понятно: Руперт чувствует свою ответственность за тебя. Он налетел на меня, как пятитонка, выкладывай, мол, как ты замешан в это дело.
— Но я объяснила ему, что ты мой спаситель, — заверила его Лаури, когда они вышли из сада через боковую калитку.
— Однако Руперт заявил, что, не притащи я этого Гая Сетона, не пришлось бы и спасать. И тут он прав. — Крупные губы Адама искривились от досады, но он тут же улыбнулся. — В общем, хватит об этом. Поедем лучше на свежий воздух. Я прихватил все, что нужно для пикника.
Лаури взглянула на него с радостной улыбкой.
— Блестящая идея!
У Адама на примете был Раннимид. Он знал там отличное местечко для пикника на берегу.
«Брега прекраснейшей из рек», — процитировал он ей потом слова Джона Ивлина. Он постелил на траве кошму, усадил Лаури и достал из корзины привезенные яства: паштет из копченой форели, холодного цыпленка, благоухающего розмарином и чесноком, коробочку с зеленым салатом, свежие хрустящие хлебцы и к ним острый деревенский сыр.
— Где ты умудрился все это раздобыть в воскресенье? — изумилась Лаури. — Держу пари, что и король Иоанн не отведывал лучшего в тот день, когда подписывал здесь Великую хартию.
Глаза Адама смеялись под мохнатыми бровями.
— Об этом позаботилась моя матушка. Я ей сказал, что хочу угостить очаровательную девушку из Уэльса. Когда она узнала, что я собираюсь устроить пикник на берегу реки — а мои знакомые дамы, надо сказать, предпочитают всякие ночные притоны, — она выразила свое полное одобрение и одарила меня вкусностями с отцовского ланча. Да ты не беспокойся, — пояснил он, видя ее удивленный взгляд. — Осталось еще столько, что хватит и им, и еще куче народу. Щедрость моей матушки по части провианта безгранична.
— Будь добр, поблагодари ее от моего имени и не забудь сказать, что все было по достоинству оценено, — сказала Лаури, пораженная тем, что, несмотря ни на что, ее аппетит не пострадал. — Восхитительно. Все восхитительно, — добавила она.
Адам склонился к ней и снял очки; глаза его потемнели от гнева, когда он увидел ее заплывший глаз.
— Как это произошло? — свирепо воскликнул он, возвращая ей очки. — Если этот козел ударил тебя, я сейчас же поеду и сломаю ему челюсть.
Лаури поспешила объяснить, что сама нечаянно наткнулась на локоть Гая Сетона.
— Он явно что-то принял. Не желал слышать никаких возражений. Не знаю почему. Я правда не давала ему никакого повода, — с некоторым раздражением сказала Лаури.
Адам помрачнел.
— Ему и не надо повода. Девица, с которой он живет, вчера дала ему от ворот поворот. Поставила ультиматум: либо он завязывает с кокаином, либо она уйдет. Сетон полез на рожон. Либо она принимает его таким, каков он есть, либо пусть идет к черту, он, цитирую, любую бабу может подцепить, как только ему захочется, и докажет это. — Адам сжал челюсти. — Он ворвался к Кэролайн уже на взводе. А та души в нем не чает. Она побоялась оставить его одного и, ничего мне не объяснив, настояла, чтоб он поехал с нами на прием. Ты ему попалась на глаза, и он решил, что это как раз то, что надо, чтобы осуществить свою похвальбу. Мне очень жаль. Я не должен был подпускать этого подонка к тебе на пушечный выстрел.
— Ты тут ни при чем, — возразила Лаури. — А теперь — к черту Гая. Лучше будем наслаждаться солнышком. Не так уж много его нам выпадает, а завтра мне опять за машинку. Впрочем, я не имею ничего против, — весело добавила она. — Прямо не терпится узнать, что будет дальше в романе Руперта. Развязка уже близка.
— Руперт — мастер своего дела, что правда, то правда, — подтвердил Адам. — И такое счастье подвалило — нашел охотника с радостью вкалывать на него.
Лаури энергично замотала головой.
— Это мне счастье подвалило. Когда я ушла из дома, я и мечтать не могла, что найду такую интересную работу, да еще квартиру в придачу. Я очень обязана Саре и Руперту.
Адам с любопытством посмотрел на нее.
— А почему ты так спешила сбежать из дома? Лаури отвела глаза.
— Мы с папой были очень близки, а теперь у него есть Холли, и я решила, что будет лучше, если я не стану путаться у него под ногами и дам ему жить, как он хочет. Тем более сейчас, когда Холли ждет ребенка.
— Вон оно что. А ты против?
— Да нет, что ты! А сейчас и подавно. Просто это свалилось как снег на голову. Хотя чего тут удивительного; и слепому ясно было по тому, как они… — Она остановилась, густо покраснев.
— Я так понимаю, что твой отец страстно влюблен в свою новую жену, — спокойно сказал Адам.
— Вот именно. А она в него. — Лаури отвернулась и стала внимательно изучать термос. — Ммм, прекрасно. Кофе! Хочешь?
Оба погрузились в молчание, прихлебывая ароматный черный кофе, приготовленный миссис Хокридж. Потом Адам нагнулся к Лаури и взял ее за руку.
— Не расстраивайся, Лаури. Придет день, и ты выйдешь замуж, у тебя будет свой ребенок — и никаких волнений по поводу своего сводного братика или сестрички.
Она быстро отдернула руку.
— Эти волнения были очень мимолетны, Адам.
— Извини, — он лег на спину, подложив руки под голову. — Тем не менее то, что я сказал, правда. Ты идеальный тип для брака и детей, Лаури Морган.
— Это потому, что я не блондинка с роскошными формами и не любительница злачных мест вроде Кэролайн Сетон и Мисс Тридцать второй размер?
Адам взглянул на нее своими яркими ореховыми глазами.
— Я совсем не то имел в виду. Те для развлечения. А на таких, как ты, мужчины женятся. Лаури вызывающе ухмыльнулась.
— А ты, как я понимаю, пасуешь при одной мысли о браке!
— Прямо в яблочко! Мне слишком много предстоит сделать, прежде чем думать о женитьбе. Когда отец удалится на покой, «Хок Электронике» будет мне и женой, и любовницей, и семьей. Для семейной жизни у меня просто времени не будет. Придется верой и правдой служить компании.
Какая потеря, подумала про себя Лаури, скосив глаза на сильное тело лежащего рядом Адама.
— А кроме того, — продолжал Адам, не открывая глаз, — у меня есть основания относиться с не слишком большим пиететом к таинству брака. Лаури сидела не шелохнувшись.
— Я знаю, что случилось с твоим братом, если ты это имеешь в виду.
— Именно так. Я все не могу отделаться от мысли, что, если б я тогда был рядом, этого бы не произошло. Глупо, наверное. Питер всегда был не как все, чересчур чувствительный — мы с ним совсем не похожи. Но распрощаться с жизнью только потому, что твоя жена сбежала с другим! Да я бы… Ладно, хватит об этом. — Адам вдруг резко вскочил на ноги и протянул Лаури руку. — Вставай, давай уберем все в машину и пойдем погуляем.
Лаури брела рядом с Адамом Хокриджем по залитой солнцем местности, и вдруг ее осенило, что именно об этом грезила она, собираясь уехать в Лондон. Сейчас она наяву прогуливается по прибрежным лугам с высоким, чертовски обаятельным молодым человеком. Эта мысль наполнила ее такой радостью, что Адам, видимо, это почувствовал и с явной неохотой простился с ней в Гамилтон-Террас.
— Я не буду заходить, Лаури, — сказал он, остановив машину. — Мне уже полчаса назад надо быть в одном месте, так что передай привет Саре и Руперту и скажи, что мне очень нравится их маленькая кузина.
— День был просто прелестный, Адам. Большое спасибо.
Адам приветливо улыбнулся и похлопал ее по руке.
— Я тоже получил громадное удовольствие, Лаури. Ты ужасно милая — впредь будь осторожна.
Лаури поколебалась, затем все-таки спросила, неловко улыбнувшись ему:
— Можно личный вопрос, Адам?
— Ради Бога, — кивнул он.
— Кэролайн — это Тридцать шестой размер? Адам запрокинул голову и громко захохотал, затем сжал ее руку и, продолжая смеяться, проговорил:
— Ну конечно, нет. Мисс Тридцать шестой размер ты еще не видела.
Лаури покачала головой, смеясь, помахала ему и отправилась к Саре и Руперту. Потом она удалилась в свои пенаты, чтобы предаться воспоминаниям о прошедшем дне, пожелав, чтобы Адам думал о ней не просто как о маленькой кузине Клэров. Против воли она мечтала, что как-нибудь он снова поцелует ее и она докажет ему, что она не просто «милая», а настоящая женщина. Сара права, размышляла она, нежась в горячей ванне. Адам Хокридж сердцеед, причем самый опасный из всех — потому что абсолютно не ведает о своей сокрушительной власти.
На следующее утро Лаури с новой энергией приступила к работе, решив выкинуть Адама Хокриджа из головы. Руперт почти закончил диктовать роман. Еще день-другой, и он отдаст ей все оставшиеся кассеты, а к концу недели Лаури рассчитывала завершить перепечатку первого, чернового варианта романа.
— После этого тебе придется перепечатать все снова, и не один раз, — предостерегала ее Сара. — Руперт, как правило, успокаивается на четвертом или пятом варианте. Думаешь, это тебе по плечу?
— Разумеется, — бодро отвечала Лаури, а затем вопросительно подняла бровь:
— А что будет, когда наступит конец? Моя работа закончится?
— Вот еще! У Руперта в голове уже следующий роман. Но до того, как он к нему приступит, тебе придется провести массу исследовательской работы. Предупреждаю заранее, это бесконечные часы в библиотеках или придется таскать на себе тяжеленные тома, чтобы, сидя дома, выискивать какую-нибудь подробность, без которой Руперт, хоть убей, не может обойтись!
Лицо Лаури расцвело.
— Об этом только мечтать можно! В школе история была моим любимым предметом.
К середине недели Руперт кончил наговаривать книгу, а в субботу поздно вечером Лаури закончила перепечатку, несмотря на протесты Клэров, не желающих, чтобы она трудилась в уик-энд.
— Но должна же я знать, чем там дело кончилось, — с решительным видом заявила Лаури, — не выйду из-за стола, пока не поставлю последнюю точку. — Наконец, усталая, но счастливая, она откинулась на спинку стула; в голове ее звучали последние слова Ионы Халдейна, одержавшего сокрушительную победу над своими врагами.
— Ну как? — был первый вопрос Руперта, когда она чуть позже явилась в дом, чтобы сообщить всем, что завершила перепечатку. — Что ты думаешь?
— Просто сногсшибательно, Руперт, — восторженно выдохнула Лаури.
— Стало быть, не перепевы Диккенса, — с облегчением сказала Сара.
— Сара! Что ты такое говоришь!
— Это слова Руперта, а не мои. Я еще и строчки не прочитала.
Лаури с негодованием повернулась с Руперту.
— Типун тебе на язык, Руперт. Я никогда не смела признаться, потому что нахожусь в явном меньшинстве, но Диккенс всегда нагонял на меня скуку. А твоя книга… — и она помахала рукой, подыскивая нужное слово, — я не столь красноречива, как ты, Руперт, но вот что я хочу сказать: дочитав до последней строчки, я впала в отчаяние оттого, что книга закончена, мне бы хотелось, чтобы она только начиналась. А ведь это только черновик, представь же, что будет, когда ты наконец доведешь ее до кондиции и почувствуешь удовлетворение.
Руперт, смеясь, обнял ее.
— Ладно-ладно, а то еще взорвешься. Каждому бы писателю по такой вот поклоннице. Сколько тебе потребуется, чтобы перепечатать последний кусок?
— Вторник. А может, понедельник, если буду работать завтра.
— Никаких завтра, — твердым тоном заявила Сара. — Завтра Руперт решил вознаградить тебя за тяжкие труды. Надеюсь, это ему удастся. Доминик утверждает, что ты обалдеешь.
— Как насчет воскресного крикета у Лордза? — спросил Руперт. — Сара повезет Эмили на чей-то день рождения, а мы можем посмотреть — ты, я и Доминик — «Мидлсекс» против твоих любимчиков «Гламорганов».
Доминик оказался прав. Лаури была в восторге. Площадка для крикета у Лордза была совсем недалеко от дома, и Лаури мечтала попасть туда с первого дня своего появления в Сент-Джонз-Вуде.
— Папа позеленел бы от зависти, — заявила она.
Сара сочувственно улыбнулась.
— Не у всякой девушки такое представление о праздничном дне.
— Что поделаешь, — съязвил Руперт, — Лаури из Морганов, как и ты, а ты у нас тоже штучный экземпляр.
После недели напряженного труда для Лаури было верхом блаженства, сидя между Рупертом и Домиником на знаменитом крикетном поле, яростно хлопать в ладоши, когда одиннадцать «Гламорганов» прорывали защиту «Мидлсекса».
— Это у меня второй пикник за неделю, — радостно сообщила Лаури, когда они расположились перекусить и она распаковывала корзинку для пикника, которую готовила вместе с Сарой. — Только на этот раз я еще и посмотрела состязание по крикету, я их страстно люблю. Папа-то у нас сноб и не признает воскресный крикет, а по мне, и это здорово. Большое-пребольшое тебе спасибо, Руперт, за то, что пригласил меня сюда.
— Я хочу стать профессиональным крикетистом, — промычал Доминик: рот его был набит пирогом со свининой. — Надеюсь, меня возьмут в первый состав в «Шрюзбери».
— Конечно, возьмут, — раздался знакомый голос. Все трое разом повернули головы и увидели смеющегося Адама Хокриджа. — Один-два таких перехвата, как у Лаури, и им от тебя некуда деться. Всем привет. Разрешите присоединиться?
Руперт вскочил на ноги и приветствовал вновь прибывшего. Доминик весь расплылся от радости, освобождая место для Адама между собой и Лаури.
— Тебе повезло, что ты отыскал нас среди этой толчеи, — заметил Руперт, протягивая ему сэндвич.
— Я звякнул Саре, она объяснила мне, где вы приблизительно можете быть, — Адам с улыбкой посмотрел сверху вниз на внезапно смутившуюся Лаури. — Насколько я понимаю, это награда за тяжелый труд.
— Не все девушки любят такого рода развлечения, — одобрительно отозвался Руперт.
— Честно говоря, я позвонил, чтобы узнать, свободна ли ты сегодня вечером, — продолжал Адам, беря второй сэндвич.
— Кто, я? — не поняв, переспросил Руперт.
— Нет, благодарю, ты не мой тип, — хмыкнул Адам и повернулся к Лаури. — Вот дама, которую я разыскиваю. Прости, что я так с места в карьер, но мне хотелось бы знать, не согласитесь ли вы, Лаури Морган, сегодня вечером поужинать со мной, а потом сходить куда-нибудь в кино.
Лаури подавилась большим куском сэндвича, и на глаза у нее навернулись слезы. Ни о чем в мире она так не мечтала, но что-то тут не так. Должно быть, Кэролайн, Фиона или Мисс Тридцать шестой размер, а может, и дюжина других, в последнюю минуту дали ему от ворот поворот, оставив его с носом. Она вежливо улыбнулась.
— Это ужасно мило, но, боюсь, сегодня я занята.
Адам в изумлении уставился на нее. Такого он не ожидал. Однако он быстро взял себя в руки и натянуто улыбнулся.
— Ах как не повезло! Действительно, было несколько самонадеянно рассчитывать на то, что ты свободна. Может, в следующий раз?
Лаури с деланным безразличием улыбнулась в ответ и склонилась над корзиной, чтобы не встречаться с изумленным взглядом Руперта.
— Кто хочет яблока?
Когда они вернулись домой, Лаури выслушала восторженный отчет Эмили о дне рождения, где она была, предложила уложить девочку и почитать ей на сон грядущий, отказавшись от ужина по причине якобы слишком обильного пикника, и наконец удалилась в свое гнездо.
Не прошло и часа, как раздался стук в дверь: это была Сара. Она спросила, можно ли заглянуть на пару минут.
— Ну конечно, — приветствовала ее Лаури, довольная, что нарушили ее одиночество, и пошла ставить воду для кофе.
— Ты не стесняйся, если тебе не хочется, я уйду.
— Да что ты, я рада. — Через некоторое время Лаури вернулась с подносом. Она подозрительно посмотрела на Сару. — Я полагаю, Руперт уже доложил тебе, что Адам пригласил меня провести с ним вечер.
— Конечно, доложил. — Сара задумчиво потеребила свои длинные черные волосы. — И отчет его был более чем любопытен. Адам явно ожидал, что ты будешь вне себя от счастья, и был буквально ошеломлен, когда ты отказалась. А поскольку кому, как не мне, знать, что никаких планов на сегодняшний вечер у тебя нет, если не считать мытье головы или рандеву с хорошей книжкой, я сгораю от любопытства. Почему ты отшила Адама?
— Я думала, ты и сама сообразишь, — с горечью попыталась улыбнуться Лаури. — Он был так убежден, что я тут же скажу «да»! Если б ты только видела! Ну, а потом, он опасен — он пугает меня.
— Не думаешь же ты, что он поведет себя, как этот чертов Гай Сетон!
— Конечно, нет. Но ты ведь сама предупреждала меня, разве забыла? Первый раз, когда я увидела Адама Хокриджа, ты сказала мне, что он сердцеед. И ты была права. Он мне может как угодно нравиться, но, если я слишком часто буду видеть его, я могу обжечься во второй раз. Вот я и отказалась. А кроме того, — с досадой продолжала Лаури, — мне не по душе то, как он явился на крикетный матч в полной уверенности, что стоит ему мигнуть, и я побегу за ним хоть на край света. И все только потому, что кое-кто послал его подальше сегодня вечером.
— Да откуда ты знаешь?
— А что тут гадать! И так ясно! А у меня есть гордость, Сара. Ведь и слепому было видно, что он явился в полной уверенности, что я тут же брошу все и побегу за ним, — Лаури даже фыркнула от злости. — Нет уж, дудки!
— Руперт прямо потрясен, — вставила Сара, улыбаясь. — Адам такой очаровашка, что голову даю на отсечение, еще ни одна женщина не сказала ему «нет», кроме, конечно, его матери, прелестнейшей, кстати, женщины. Твой вежливый отказ, вероятно, пойдет ему на пользу.
— Надеюсь, что так. Во всяком случае, мне это никакой пользы не принесло, — горько вздохнула Лаури. — Такой день испорчен — а в довершение всех бед «Гламорганы» так глупо продули.
Глава 4
Очень скоро Лаури убедилась, что ее тактика единственно верная, чтобы подогреть интерес Адама Хокриджа — нужно ей это или нет. На следующий день она услышала звонок только что проведенного ей в кабинет телефона и подняла трубку.
— Руперт, — со смехом проговорила она, — ты телепат, я как раз собиралась тебе звонить. Там твои иероглифы на тридцатой странице…
— Прошу прощения, но я не телепат и даже не Руперт, — раздался низкий, ласковый, словно шелк, голос. — Это Адам, Лаури. Руперт соединил меня. Как поживаешь?
Лаури сощурилась.
— Адам! Вот так сюрприз. Я в порядке и страшно занята. Как у тебя дела?
— Отвратительно. Я весь вечер провел в гордом одиночестве, после того как ты отвергла меня.
— Руперт, — со смехом проговорила она, — ты телепат, я как раз собиралась тебе звонить. Там твои иероглифы на тридцатой странице…
— Прошу прощения, но я не телепат и даже не Руперт, — раздался низкий, ласковый, словно шелк, голос. — Это Адам, Лаури. Руперт соединил меня. Как поживаешь?
Лаури сощурилась.
— Адам! Вот так сюрприз. Я в порядке и страшно занята. Как у тебя дела?
— Отвратительно. Я весь вечер провел в гордом одиночестве, после того как ты отвергла меня.