Страница:
Лейтенант Нагаи продолжал лететь на крейсер, несмотря на первоначальный план атаковать линкоры противника. Однако я не думал, что переживу эту атаку, потому что и я, и все пилоты ожидали яростного сопротивления врага. Я думал, что если мне было суждено умереть, то хотел бы знать, что сбросил торпеду по крайней мере на американский линкор.
Атакующие самолеты с „Soryu“ столкнулись с интенсивным противовоздушным огнем с вражеских кораблей, поскольку волна бомбардировщиков с „Akagi“ и „Kaga“ уже прошла над ними. Мой бомбардировщик трясся и вибрировал от ударов вражеских пуль и шрапнели. Несмотря на мое намерение ускользнуть от крейсера, сейчас находившегося прямо перед моим самолетом, и атаковать группу линкоров, стоявших на якоре у Форд-Айленд, я был вынужден лететь прямо в смертельный ливень зенитного огня.
Из-за этого и из-за окружающей местности я летел прямо над линкорами врага вдоль Форд-Айленд, а затем сделал широкий левый разворот. Похоже, зенитный огонь не повлиял на состояние моего самолета, и своей новой целью я выбрал линкор, стоявший на якоре на некотором удалении от основной группы кораблей, которую в данный момент атаковала группа торпедоносцев с „Soryu“. Боевой корабль, стоявший отдельно от основной группы, мне показался единственным еще не поврежденным судном.
Я спустился ниже и занял позицию для торпедной атаки. Было просто необходимо при бомбежке занять абсолютно точную позицию, потому что меня предупреждали, что глубина в гавани не превышает тридцати – сорока футов. Малейшее отклонение в скорости или высоте приведет к тому, что выпущенная торпеда либо врежется в дно морское, либо будут прыгать над водой, и все наши усилия пойдут насмарку.
К этому времени я едва ли сознавал, что делал. Я действовал, повинуясь привычкам, заложенным во мне длительными тренировками, и двигался как автомат. Три тысячи футов! Две тысячи пятьсот футов! Две тысячи футов! Вдруг линкор как будто подпрыгнул прямо перед моим мчащимся самолетом, он возвышался прямо перед бомбардировщиком, как огромная горная вершина.
„Приготовиться к пуску! Внимание! Огонь!“
В этот момент я забыл о зенитном огне противника и отвлекающем грохоте моего мотора. Я сконцентрировался на том, как лучше подлететь и выпустить торпеду. В нужный момент я изо всех сил потянул на себя рычаг спуска торпеды. Самолет кренился и вздрагивал от попаданий зенитных снарядов в крылья и фюзеляж; позади моей головы что-то треснуло, и я почувствовал, как какая-то тяжелая перекладина ударила меня по голове. Но я сделал это! Отличный выстрел!
И самолет все еще летит! Торпеда наверняка попала в цель; пуск был точен. В это мгновение я стал приходить в себя и осознал свое положение, увидев светящиеся трассы пуль и разрывы снарядов батарей обороны гавани. Выпустив торпеду, я пролетел прямо над линкором и снова сделал широкий круговой разворот. И далее пересек южную оконечность Форд-Айленд.
В целях маскировки местонахождения нашего авианосца, как нас инструктировали, я снова развернулся и полетел прямо на юг, в прямо противоположном направлении от „Soryu“, и развил максимальную скорость.
Сейчас, когда атака завершилась, я очень опасался, что огонь вражеских зениток станет плотнее и изрешетит мой самолет. Казалось, снаряды летели в меня со всех сторон, и я был так напуган, что еще до того, как я покинул район бомбежки, вся моя одежда промокла от пота.
Еще через несколько минут воздух стал чистым. Вражеский обстрел прекратился. Полагая, что я благополучно спасся и теперь могу вернуться на авианосец, я начал разворот в сторону „Soryu“. Вдруг прямо передо мной появился вражеский самолет!
Поскольку мой самолет – морской бомбардировщик типа 97 был вооружен лишь одним кормовым пулеметом калибра 7,7 мм, в воздушном бою он был почти беспомощен. Мне подумалось, что на этот раз мне пришел конец.
Ну а если мне приходится умирать, размышлял я, так постараюсь захватить этот вражеский самолет с собой. Я резко развернул самолет и устремился прямо на вражеский самолет, пилот которого, похоже, был озадачен моим маневром и сбежал! Неужели это, подумалось мне, называется войной?»
К моменту нападения на Пёрл-Харбор японская морская авиация достигла уровня, который, возможно, был самым высоким в мире по точности горизонтального бомбометания, а также в применении обычных авиабомб и торпед. Заслуга в такой выдающейся точности бомбежек и торпедирования, как это было четко продемонстрировано в Пёрл-Харборе, а также в морском сражении при Малайе два дня спустя, принадлежала главным образом адмиралу Ямамото.
В период 1939–1940 годов точность бомбометания японских бомбардировщиков была исключительно низкой. Она была столь плохой, что возникали сомнения, будет ли хоть одно попадание, если три-четыре группы из девяти самолетов каждая отправят свои торпеды с высоты 10 тысяч футов в лавирующую цель размером с линкор в открытом море.
С другой стороны, атака трех пикирующих бомбардировщиков на такую же цель всегда гарантировала по крайней мере одно попадание в цель. Высокопоставленные лица были того мнения, что для атаки боевых кораблей предпочтительно было использовать пикирующие бомбардировщики и торпедоносцы. В руководстве морской авиации бытовало мнение, что от обычных бомбардировщиков следует полностью отказаться.
В этот момент адмирал Ямамото активно занялся развитием методики бомбометания. Недавно произведенный в главнокомандующие Объединенным флотом (до этого он был вице-адмиралом), Ямамото твердо заявил: «Пока я – главнокомандующий Объединенным флотом, я не откажусь от горизонтального бомбометания. Да, точность бомбометания наших обычных бомбардировщиков в море низка, но причина низкого процента попадания лежит в непредсказуемых маневрах корабля-цели. Не вижу причины заставлять себя заниматься только этими трудными целями. В любом случае я надеюсь, что здесь еще много предстоит изучить и отработать на практике».
Адмирал Ямамото также издал приказ преследовать и уничтожать, будь то в сингапурской морской базе или в открытом море, британский флот, который во время Гавайской операции находился где-то в районе Малайи. Как это будет рассказано на следующих страницах, наша морская группа на этом театре военных действий, встретившись с куда большими трудностями и опасностями, чем те, кто воевал в Пёрл-Харборе, выполнила не менее важную задачу.
Истребители и бомбардировщики группы Нагумо, атаковавшие Пёрл-Харбор, сражались блестяще и героически; в течение очень короткого времени они уничтожили главные силы Тихоокеанского флота Соединенных Штатов. В этой операции наши потери составили девять истребителей Зеро, пятнадцать морских пикирующих бомбардировщиков типа 99 и сорок пять офицеров и матросов. В числе жертв оказались ведущий группы бомбардировщиков с «Kaga» лейтенант Сабуро Макино и командир эскадрильи истребителей Зеро с «Soryu» лейтенант Фусата Иида.
Лейтенант Иида принимал участие в атаке на Пёрл-Харбор, возглавляя 3-ю эскадрилью прикрытия, состоявшую из девяти Зеро, которые атаковали во второй волне. Возле аэродрома Канеохе его эскадрилья с помощью подразделений эскорта перехватила пять или шесть вражеских самолетов и быстро уничтожила всех их. Затем они расстреляли аэродром, поразив все вражеские самолеты, которые были на виду. Лейтенант Йозо Фудзита, который вместе с лейтенантом Иидой участвовал в атаке в качестве второго лидера отряда, вспоминает, что случилось с самолетом лейтенанта Ииды во время атаки: «Когда наши самолеты обстреляли из пулеметов аэродром Канеохе, я стал искать, но не нашел никаких зенитных орудий на поле. Однако, потом, когда все истребители собрались вместе над аэродромом, я заметил, как из простреленного самолета лейтенанта Ииды тянется белая струя бензина. Похоже, в его самолете не было других повреждений, и я полагал, что он сможет вернуться на авианосец.
Однако этого не произошло. Лейтенант Иида кружил над аэродромом Канеохе до тех пор, пока не убедился, что все истребители собрались в строю. Потом и лишь потом он закрыл над собой защитный чехол и начал снижаться к аэродрому. Вдруг его Зеро задрал вверх хвост и ринулся вертикально вниз на вражеские позиции.
Полагая, что он собирается еще раз обстрелять аэродром, я тут же начал разворачиваться, чтобы последовать вниз за ним. Но тут я вдруг понял, что лейтенант Иида летит как-то не так, как обычно, совершенно не в духе его обычной тактики. Я провожал взглядом его самолет, мчавшийся вертикально вниз, до тех пор, пока он не взорвался внизу между самолетными ангарами Канеохе».
Так погиб в первый день войны один из ведущих японских летчиков. Лейтенант Иида летал на истребителе Зеро с сентября 1939 года и успешно сражался с китайскими истребителями над азиатским континентом. Он погиб в двадцать семь лет и стал самым старшим офицером из пилотов-истребителей группы Нагумо, павших в бою в этот день.
После войны я [Окумия] имел возможность тщательно просмотреть американские фотографии, снятые во время нападения на Пёрл-Харбор. На одном из снимков я увидел похороны в Пёрл-Харборе какого-то лейтенанта японской морской авиации. По фотографии было невозможно найти какую-то разницу между похоронными почестями, оказываемыми погибшим американцам или тому японскому лейтенанту. Я специально отмечаю этот факт, поскольку эти американцы погибли в результате атак, в которых принимал участие этот японский лейтенант. Мы – все бывшие японские летчики – должны обратить внимание на этот факт и всегда помнить это отношение американских офицеров и матросов, не делавших различия между своими собственными и вражескими офицерами, даже после такого события, как нападение на Пёрл-Харбор.
После завершающей атаки на вражеские объекты на Гавайях капитан 3-го ранга Футида, осуществлявший общее руководство действиями авиации в операции, благополучно возвратился на свой авианосец вместе со второй волной атаки. Командир группы истребителей Зеро с авианосца «Soryu» лейтенант Масахару Суганами взлетел с палубы в 1.30, когда японский флот был все еще в 200 морских милях к северу от Оаху; сопроводив бомбардировщиков первой волны и расстреляв аэродром, он остался в воздухе один над Оаху и присоединился ко второй атакующей группе. На авианосец он вернулся примерно в 8.30.
Из таких примеров мы можем хорошо оценить высокое качество и воздушное превосходство наших офицеров и матросов группы Нагумо. Они впервые вступили в воздушные сражения над морем в таком масштабе, и люди и машины великолепно справились со своей задачей.
Так успешно закончилась величайшая воздушная операция того времени. Одним-единственным сокрушительным ударом 353 самолетов с шести авианосцев могучий флот Соединенных Штатов получил огромнейшие разрушения. Этот подвиг ошеломил весь мир.
Кто бы мог тогда подумать, что японский флот, не произведя ни одного выстрела из своих орудий, сможет за короткое время почти полностью уничтожить мощные дредноуты Тихоокеанского флота Соединенных Штатов? Линкор уже перестал считаться владыкой моря. С момента зарождения современного флота линкор царствовал в американском флоте. И этот самый флот, который всего лишь с восемью линкорами держал японский флот на удалении трех тысяч морских миль, в результате единственного воздушного налета сейчас лежал сокрушенный и бесполезный.
Что наиболее удивительно в Гавайской операции – это то, что из 353 самолетов, отправленных с группой Нагумо для налета на Пёрл-Харбор, только 154 самолета предназначались для атаки американских боевых кораблей. Остальные 199 самолетов были посланы для обстрела и бомбежки вражеских аэродромов, уничтожения на земле и в воздухе любых вражеских самолетов. В результате аткующие японские силы имели неоспоримое превосходство в воздухе.
Если бы американские воздушные силы заблаговременно обнаружили приближение японских истребителей и бомбардировщиков и подняли бы в воздух свои истребители, наши достижения наверняка были бы меньше, да и потери бы возросли. Понятно, что, будь Пёрл-Харбор защищен средствами противовоздушной обороны, нападение на Гавайи в большой степени потеряло бы свою эффективность, а природа войны на Тихом океане соответственно изменилась бы.
Глава 8
Атакующие самолеты с „Soryu“ столкнулись с интенсивным противовоздушным огнем с вражеских кораблей, поскольку волна бомбардировщиков с „Akagi“ и „Kaga“ уже прошла над ними. Мой бомбардировщик трясся и вибрировал от ударов вражеских пуль и шрапнели. Несмотря на мое намерение ускользнуть от крейсера, сейчас находившегося прямо перед моим самолетом, и атаковать группу линкоров, стоявших на якоре у Форд-Айленд, я был вынужден лететь прямо в смертельный ливень зенитного огня.
Из-за этого и из-за окружающей местности я летел прямо над линкорами врага вдоль Форд-Айленд, а затем сделал широкий левый разворот. Похоже, зенитный огонь не повлиял на состояние моего самолета, и своей новой целью я выбрал линкор, стоявший на якоре на некотором удалении от основной группы кораблей, которую в данный момент атаковала группа торпедоносцев с „Soryu“. Боевой корабль, стоявший отдельно от основной группы, мне показался единственным еще не поврежденным судном.
Я спустился ниже и занял позицию для торпедной атаки. Было просто необходимо при бомбежке занять абсолютно точную позицию, потому что меня предупреждали, что глубина в гавани не превышает тридцати – сорока футов. Малейшее отклонение в скорости или высоте приведет к тому, что выпущенная торпеда либо врежется в дно морское, либо будут прыгать над водой, и все наши усилия пойдут насмарку.
К этому времени я едва ли сознавал, что делал. Я действовал, повинуясь привычкам, заложенным во мне длительными тренировками, и двигался как автомат. Три тысячи футов! Две тысячи пятьсот футов! Две тысячи футов! Вдруг линкор как будто подпрыгнул прямо перед моим мчащимся самолетом, он возвышался прямо перед бомбардировщиком, как огромная горная вершина.
„Приготовиться к пуску! Внимание! Огонь!“
В этот момент я забыл о зенитном огне противника и отвлекающем грохоте моего мотора. Я сконцентрировался на том, как лучше подлететь и выпустить торпеду. В нужный момент я изо всех сил потянул на себя рычаг спуска торпеды. Самолет кренился и вздрагивал от попаданий зенитных снарядов в крылья и фюзеляж; позади моей головы что-то треснуло, и я почувствовал, как какая-то тяжелая перекладина ударила меня по голове. Но я сделал это! Отличный выстрел!
И самолет все еще летит! Торпеда наверняка попала в цель; пуск был точен. В это мгновение я стал приходить в себя и осознал свое положение, увидев светящиеся трассы пуль и разрывы снарядов батарей обороны гавани. Выпустив торпеду, я пролетел прямо над линкором и снова сделал широкий круговой разворот. И далее пересек южную оконечность Форд-Айленд.
В целях маскировки местонахождения нашего авианосца, как нас инструктировали, я снова развернулся и полетел прямо на юг, в прямо противоположном направлении от „Soryu“, и развил максимальную скорость.
Сейчас, когда атака завершилась, я очень опасался, что огонь вражеских зениток станет плотнее и изрешетит мой самолет. Казалось, снаряды летели в меня со всех сторон, и я был так напуган, что еще до того, как я покинул район бомбежки, вся моя одежда промокла от пота.
Еще через несколько минут воздух стал чистым. Вражеский обстрел прекратился. Полагая, что я благополучно спасся и теперь могу вернуться на авианосец, я начал разворот в сторону „Soryu“. Вдруг прямо передо мной появился вражеский самолет!
Поскольку мой самолет – морской бомбардировщик типа 97 был вооружен лишь одним кормовым пулеметом калибра 7,7 мм, в воздушном бою он был почти беспомощен. Мне подумалось, что на этот раз мне пришел конец.
Ну а если мне приходится умирать, размышлял я, так постараюсь захватить этот вражеский самолет с собой. Я резко развернул самолет и устремился прямо на вражеский самолет, пилот которого, похоже, был озадачен моим маневром и сбежал! Неужели это, подумалось мне, называется войной?»
К моменту нападения на Пёрл-Харбор японская морская авиация достигла уровня, который, возможно, был самым высоким в мире по точности горизонтального бомбометания, а также в применении обычных авиабомб и торпед. Заслуга в такой выдающейся точности бомбежек и торпедирования, как это было четко продемонстрировано в Пёрл-Харборе, а также в морском сражении при Малайе два дня спустя, принадлежала главным образом адмиралу Ямамото.
В период 1939–1940 годов точность бомбометания японских бомбардировщиков была исключительно низкой. Она была столь плохой, что возникали сомнения, будет ли хоть одно попадание, если три-четыре группы из девяти самолетов каждая отправят свои торпеды с высоты 10 тысяч футов в лавирующую цель размером с линкор в открытом море.
С другой стороны, атака трех пикирующих бомбардировщиков на такую же цель всегда гарантировала по крайней мере одно попадание в цель. Высокопоставленные лица были того мнения, что для атаки боевых кораблей предпочтительно было использовать пикирующие бомбардировщики и торпедоносцы. В руководстве морской авиации бытовало мнение, что от обычных бомбардировщиков следует полностью отказаться.
В этот момент адмирал Ямамото активно занялся развитием методики бомбометания. Недавно произведенный в главнокомандующие Объединенным флотом (до этого он был вице-адмиралом), Ямамото твердо заявил: «Пока я – главнокомандующий Объединенным флотом, я не откажусь от горизонтального бомбометания. Да, точность бомбометания наших обычных бомбардировщиков в море низка, но причина низкого процента попадания лежит в непредсказуемых маневрах корабля-цели. Не вижу причины заставлять себя заниматься только этими трудными целями. В любом случае я надеюсь, что здесь еще много предстоит изучить и отработать на практике».
Адмирал Ямамото также издал приказ преследовать и уничтожать, будь то в сингапурской морской базе или в открытом море, британский флот, который во время Гавайской операции находился где-то в районе Малайи. Как это будет рассказано на следующих страницах, наша морская группа на этом театре военных действий, встретившись с куда большими трудностями и опасностями, чем те, кто воевал в Пёрл-Харборе, выполнила не менее важную задачу.
Истребители и бомбардировщики группы Нагумо, атаковавшие Пёрл-Харбор, сражались блестяще и героически; в течение очень короткого времени они уничтожили главные силы Тихоокеанского флота Соединенных Штатов. В этой операции наши потери составили девять истребителей Зеро, пятнадцать морских пикирующих бомбардировщиков типа 99 и сорок пять офицеров и матросов. В числе жертв оказались ведущий группы бомбардировщиков с «Kaga» лейтенант Сабуро Макино и командир эскадрильи истребителей Зеро с «Soryu» лейтенант Фусата Иида.
Лейтенант Иида принимал участие в атаке на Пёрл-Харбор, возглавляя 3-ю эскадрилью прикрытия, состоявшую из девяти Зеро, которые атаковали во второй волне. Возле аэродрома Канеохе его эскадрилья с помощью подразделений эскорта перехватила пять или шесть вражеских самолетов и быстро уничтожила всех их. Затем они расстреляли аэродром, поразив все вражеские самолеты, которые были на виду. Лейтенант Йозо Фудзита, который вместе с лейтенантом Иидой участвовал в атаке в качестве второго лидера отряда, вспоминает, что случилось с самолетом лейтенанта Ииды во время атаки: «Когда наши самолеты обстреляли из пулеметов аэродром Канеохе, я стал искать, но не нашел никаких зенитных орудий на поле. Однако, потом, когда все истребители собрались вместе над аэродромом, я заметил, как из простреленного самолета лейтенанта Ииды тянется белая струя бензина. Похоже, в его самолете не было других повреждений, и я полагал, что он сможет вернуться на авианосец.
Однако этого не произошло. Лейтенант Иида кружил над аэродромом Канеохе до тех пор, пока не убедился, что все истребители собрались в строю. Потом и лишь потом он закрыл над собой защитный чехол и начал снижаться к аэродрому. Вдруг его Зеро задрал вверх хвост и ринулся вертикально вниз на вражеские позиции.
Полагая, что он собирается еще раз обстрелять аэродром, я тут же начал разворачиваться, чтобы последовать вниз за ним. Но тут я вдруг понял, что лейтенант Иида летит как-то не так, как обычно, совершенно не в духе его обычной тактики. Я провожал взглядом его самолет, мчавшийся вертикально вниз, до тех пор, пока он не взорвался внизу между самолетными ангарами Канеохе».
Так погиб в первый день войны один из ведущих японских летчиков. Лейтенант Иида летал на истребителе Зеро с сентября 1939 года и успешно сражался с китайскими истребителями над азиатским континентом. Он погиб в двадцать семь лет и стал самым старшим офицером из пилотов-истребителей группы Нагумо, павших в бою в этот день.
После войны я [Окумия] имел возможность тщательно просмотреть американские фотографии, снятые во время нападения на Пёрл-Харбор. На одном из снимков я увидел похороны в Пёрл-Харборе какого-то лейтенанта японской морской авиации. По фотографии было невозможно найти какую-то разницу между похоронными почестями, оказываемыми погибшим американцам или тому японскому лейтенанту. Я специально отмечаю этот факт, поскольку эти американцы погибли в результате атак, в которых принимал участие этот японский лейтенант. Мы – все бывшие японские летчики – должны обратить внимание на этот факт и всегда помнить это отношение американских офицеров и матросов, не делавших различия между своими собственными и вражескими офицерами, даже после такого события, как нападение на Пёрл-Харбор.
После завершающей атаки на вражеские объекты на Гавайях капитан 3-го ранга Футида, осуществлявший общее руководство действиями авиации в операции, благополучно возвратился на свой авианосец вместе со второй волной атаки. Командир группы истребителей Зеро с авианосца «Soryu» лейтенант Масахару Суганами взлетел с палубы в 1.30, когда японский флот был все еще в 200 морских милях к северу от Оаху; сопроводив бомбардировщиков первой волны и расстреляв аэродром, он остался в воздухе один над Оаху и присоединился ко второй атакующей группе. На авианосец он вернулся примерно в 8.30.
Из таких примеров мы можем хорошо оценить высокое качество и воздушное превосходство наших офицеров и матросов группы Нагумо. Они впервые вступили в воздушные сражения над морем в таком масштабе, и люди и машины великолепно справились со своей задачей.
Так успешно закончилась величайшая воздушная операция того времени. Одним-единственным сокрушительным ударом 353 самолетов с шести авианосцев могучий флот Соединенных Штатов получил огромнейшие разрушения. Этот подвиг ошеломил весь мир.
Кто бы мог тогда подумать, что японский флот, не произведя ни одного выстрела из своих орудий, сможет за короткое время почти полностью уничтожить мощные дредноуты Тихоокеанского флота Соединенных Штатов? Линкор уже перестал считаться владыкой моря. С момента зарождения современного флота линкор царствовал в американском флоте. И этот самый флот, который всего лишь с восемью линкорами держал японский флот на удалении трех тысяч морских миль, в результате единственного воздушного налета сейчас лежал сокрушенный и бесполезный.
Что наиболее удивительно в Гавайской операции – это то, что из 353 самолетов, отправленных с группой Нагумо для налета на Пёрл-Харбор, только 154 самолета предназначались для атаки американских боевых кораблей. Остальные 199 самолетов были посланы для обстрела и бомбежки вражеских аэродромов, уничтожения на земле и в воздухе любых вражеских самолетов. В результате аткующие японские силы имели неоспоримое превосходство в воздухе.
Если бы американские воздушные силы заблаговременно обнаружили приближение японских истребителей и бомбардировщиков и подняли бы в воздух свои истребители, наши достижения наверняка были бы меньше, да и потери бы возросли. Понятно, что, будь Пёрл-Харбор защищен средствами противовоздушной обороны, нападение на Гавайи в большой степени потеряло бы свою эффективность, а природа войны на Тихом океане соответственно изменилась бы.
Глава 8
ИСТРЕБИТЕЛИ ЗЕРО ОБЕСПЕЧИВАЮТ ПОБЕДЫ: ОПЕРАЦИИ НА ФИЛИППИНАХ И В ГОЛЛАНДСКОЙ ОСТ-ИНДИИ
Содержание Гавайской операции не позволило истребителям Зеро продемонстрировать в полной мере свои исключительные боевые возможности. Наши самолеты так быстро подавляли всякое сопротивление врага в воздухе, что Зеро ограничились главным образом обстрелом аэродромов. В кампаниях на Филиппинском архипелаге и в Голландской Ост-Индии, однако, наш успех прямым образом зиждился на способности истребителей Зеро завоевать контроль в воздухе. Никакая из этих кампаний не завершилась бы успехом, если бы мы воевали с истребителями худших качеств, чем новый Зеро, который полностью захватил врага врасплох.
Наши главные военно-воздушные силы наземного базирования находились на Формозе, куда наши самолеты переместились незадолго перед войной. Наши бомбардировщики и истребители от важнейших авиабаз Кларк и Иба на острове Лусон отделяло внушительное расстояние в более чем 450 морских миль. Мы считали эти базы, а также город Манилу, лежавший примерно в 500 морских милях от Формозы, объектами первоочередной важности. Наша разведка сообщила, что на аэродромах Кларк-Филд и Иба-Филд располагается наибольшая часть американской военной авиации на Филиппинах. Если мы собирались в какой-либо мере обезопасить проведение своих операций, необходимо было уничтожить эти базы.
Расстояние между нашими базами на Формозе и Филиппинскими островами являло собой огромное препятствие. Наши самолеты в Китае часто летали на задания на отдаленные объекты, особенно между Ханькоу и Чунцином, но намечавшиеся рейды Формоза – Филиппины и обратно превышали по дальности даже самые трудные и сложные полеты времен китайско-японского инцидента. Еще большие осложнения вытекали из того факта, что основная часть перелета Формоза – Филиппины проходит над водными просторами, что увеличивает возможности ошибок в навигации. Даже после преодоления этих препятствий перед нами стояла опасность тяжелых потерь бомбардировщиков, поскольку эта дистанция оказывалась далеко за пределами максимальных возможностей наших истребителей. Китайцы с их менее совершенными бомбардировщиками достаточно эффективно защищали свои города от атак наших соединений бомбардировщиков, оказавшихся без эскорта, и мы слишком хорошо осознавали, что встречи с американскими пилотами и самолетами более высокого класса, нежели китайские, могут привести к более значительным потерям среди наших бомбардировщиков.
Вероятно, Зеро был первым в мире самолетом, способным пролететь 200 морских миль по замкнутому маршруту между Формозой и Лусоном. Практически нам следовало бы обеспечить их дальностью по крайней мере в 1300 миль, потому что им неизбежно пришлось бы ввязываться в воздушные бои, в которых расходуется много горючего.
Также нам приходилось учитывать дополнительные факторы. Размер соединения в огромной мере определяется фактическим потреблением горючего самолетами и во многом зависит от летного искусства пилотов. Опыт научил нас, что пилот, в совершенстве владеющий мастерством летать, может существенно увеличить максимальный радиус действия своего самолета. В Китае мы всегда добивались максимальной эффективности от наших авиасоединений и были уверены, что наши летчики обладают самым высоким умением пилотирования. Обстоятельства затем позволили нам отбирать для операций с истребителями Зеро только первоклассных пилотов, и наши авиасоединения никогда не превышали по численности группы в тридцать Зеро, воевавших в Ченду.
Как только мы поставили производство Зеро на конвейер и распределили большое их количество в оперативные флотские соединения, мы лишились роскоши отбора классных пилотов. Обстановка в войне с Америкой и Англией, имеющей для нас решающее значение, требовала использования каждого наличного истребителя Зеро в борьбе против врага, хотя мы и не дотягивали до нужного количества отборных пилотов. Поэтому летом 1941 года мы направили на авианосцы половину летчиков, которые воевали в Китае под командованием лейтенанта Сабуро Синдо. Остававшиеся ветераны под руководством лейтенанта Тамоту Йокоямы были переведены в авиачасти наземного базирования.
Таким образом, сложности в осуществлении полетов Формоза – Филиппины неуклонно росли. Чтобы совершать рейды на Лусон истребителями Зеро, пришлось использовать относительно немного опытных пилотов как ядро, вокруг которого мы собирали группу примерно в двести пятьдесят истребителей Зеро, включая резервные самолеты, которые мы отправили на Тайнань и в 3-й авиакорпус.
Размах предстоящей атаки на Лусон требовал использования более крупных соединений истребителей, нежели те, что мы когда-либо применяли в бою. Но при этом от пилота требуются большие усилия, чтобы сохранить расход горючего на минимальном уровне. Применение крупых соединений неизбежно приводит и к уменьшению радиуса действия самолетов.
Возможно, самая большая проблема для нас состояла в том, что американские и филиппинские войска ожидали нашего нападения, а потому были способны яростно сопротивляться нашим налетам, вводя в бой максимальное количество перехватчиков. Поскольку мы должны были начать войну с Гавайской операции, у Филиппин была масса времени для укрепления своей обороны. Неблагоприятный выбор времени требовал участия в атаке всех наличных самолетов. Все зависело от способности истребителей Зеро перехватить контроль в воздухе из рук обороняющейся стороны. Зная о наших трудностях, Генеральный штаб в Токио и штаб Объединенного флота распорядились, чтобы были приняты все возможные меры для увеличения полетной дальности истребителей Зеро на Формозе. И снова перед нами помимо радиуса действия встала еще одна проблема. Нам требовалось определить эффект воздействия на наших пилотов долгих часов, проведенных в воздухе внутри маленьких кабин Зеро. Нашим пилотам придется вступать в бой с американскими истребителями после того, как они проведут в полете недопустимое, как мы полагали, количество часов.
В начале октября 1940 года три небольших авианосца – «Ryujo», «Zuiho» и «Kasura-Maru» прибыли к югу Формозы. Мы приступили к специальным тренировкам взлета с палубы и приземления на нее, ибо наш план состоял в концентрации авианосцев перед атакой на Филиппины как можно ближе к Лусону. Поступая таким образом, мы значительно сокращаем время, проводимое пилотами истребителей в воздухе. Кроме того, нашим самолетам не придется взлетать в предрассветной тьме, чтобы координировать свои атаки с силами Нагумо (разница во времени восхода солнца в Пёрл-Харборе и на Лусоне составляет пять часов двадцать минут). Использование авианосцев позволит нашим самолетам атаковать Лусон, вступать в воздушные бои и возвращаться прямо на Формозу.
Последующие события вынудили нас серьезно пересмотреть предполагаемую стратегию ведения атак с авианосцев. Все наши крупные авианосцы были задействованы в особых операциях, назначенных на утро 8 декабря, а три авианосца, отведенные для Филиппинской кампании, были ужасно медленны, обладали маленькими взлетными палубами и могли взять на борт в общей сложности лишь семьдесят пять самолетов. В течение долгих месяцев наши пилоты будут ограничены выполнением тренировок на авианосце и не получат специальной боевой подготовки, как это требуется. Эффективность каждого самолета уменьшится из-за дополнительного веса оборудования, требуемого для полетов с авианосца.
В начале 1941 года на Формозе находилось много выдающихся стратегов ведения войны истребителями и пилотов. Среди них можно упомянуть капитана 3-го ранга Мотохару Окамуру, капитана 3-го ранга Ясуну Козоно, капитана 3-го ранга Такэо Сибату, лейтенанта Хидэки Синго и ветерана китайских боев лейтенанта Тамоту Йокояму. В течение нескольких месяцев известный летчик капитан 1-го ранга Масахиса Сайто из авиакорпуса Тайнань и капитан 1-го ранга Йосио Камэи из 3-го авиакорпуса доводили своих пилотов до изнеможения, постоянно увеличивая радиус действия их Зеро, повышая эффективность групповых полетов и удлиняя полетное время истребителей. Сайто и Камэи были требовательными учителями, день за днем они посылали своих пилотов в воздух в условиях, превосходящих наиболее худшие из тех, что мы испытали в Китае.
Суровая тренировочная дисциплина принесла золотые плоды. Пилоты Сайто постоянно наращивали время нахождения в полете своих Зеро, совершая все более длительные полеты со своих домашних баз. Десятичасовые полеты стали обычным делом, потом это число возросло до одиннадцати. И наконец, наши летчики-истребители, совершая имитационные боевые вылеты, довели время непрерывного пребывания в воздухе до двенадцати часов. В полетах по десять часов и более наши летчики снизили расход горючего до двадцати одного галлона в час. Младший офицер звена Сабуро Сакаи достиг поразительной величины расхода в восемнадцать галлонов в час.
Уменьшение расхода горючего с одновременным увеличением радиуса действия и длительности полета давало яркие перспективы в налете на Лусон. При гарантированном минимуме в десять часов полетного времени Зеро должны быть способны долететь с Формозы до Лусона, сразиться с американскими истребителями и вернуться на домашние базы с запасом горючего. Наша самая большая проблема была решена. Главнокомандующий 11-м воздушным флотом и командующий авиацией наземного базирования на театре Формозы вице-адмирал Нисизо Цукахара доложил морскому Генеральному штабу, что три авианосца уже не требуются для атаки на Филиппины.
Это явилось конкретным доказательством того, что наши нескончаемые попытки добиться от Зеро на данный момент невозможного принесли приятные дивиденды. Достигнутый на тренировках радиус действия наших самолетов позволил флоту освободить три авианосца от их намечавшейся миссии. «Ryujo» отправился к острову Палау, чтобы присоединиться к кампании против Давао (остров Минданао), а «Zuiho» и «Kasuga-Maru» вернулись в Японию для решения других задач. В самый канун неминуемой войны мы таким образом выиграли эквивалент трех жизненно важных авианосцев для нашего первого удара по врагу.
Намечавшееся распределение морской авиации для начала боевых действий на Филиппинах 8 декабря 1941 года было следующим:
На этих базах мы собрали в общей сложности 184 истребителя Зеро, 192 бомбардировщика наземного базирования (120 типа 1 и 72 типа 96) и 24 летающие лодки типа 97. Только 108 Зеро и 144 атакующих бомбардировщика были способны участвовать в трудных дальних операциях. Позднее, когда мы перевели в южную часть Французского Индокитая примерно половину сил авиакорпуса Каноя, это количество даже уменьшилось, составив 117 действующих бомбардировщиков.
Наша разведка выбрала в качестве приоритетных целей хорошо оборудованные аэродромы Кларк-Филд и Иба-Филд на острове Лусон. Аэродром Николс в пригороде Манилы мы отклонили как менее важный.
Рано утром 8 декабря 1941 года густой туман навалился с моря, полностью окутав наши авиабазы. В самый первый день войны, когда так важны были координированные усилия, наши самолеты не могли вылететь со своих баз. Мы изрыгали проклятия, потому что, пока мы копошились в этом кружащемся мраке, самолеты ударной группы Нагумо превращали Пёрл-Харбор в развалины. Если бы у противника на Филиппинах была возможность быстрой контратаки, он смог бы полностью разрушить все наши тщательно разработанные планы. Наконец, первые доклады о налете на Пёрл-Харбор дошли до нас через Токио, а туман все никак не рассеивался.
После нескольких долгих часов, пока мы были прикованы к земле, туман рассеялся под лучами утреннего солнца. Мы не тратили времени, и, как только разогрелись моторы, истребители и бомбардировщики с ревом взлетели с аэродрома и устремились на юг. Как этого возжелали боги войны, жуткий туман оказался огромным козырем в нашей атаке американских военно-воздушных баз. Наши самолеты достигли острова Лусон в 13.30 по токийскому времени, на несколько часов позже намеченного времени. Волею обстоятельств мы застигли американские истребители врасплох. Получив сообщения о нападении на Пёрл-Харбор, истребители поднялись в воздух в ожидании предстоящей атаки. Безуспешно прождав несколько часов наши самолеты, которые в это время беспомощно стояли на аэродромах, вражеские истребители, истощив ресурс горючего, возвратились на свои аэродромы. Почти сразу же после этого наши истребители и бомбардировщики ринулись в атаку.
Доклад адмирала Цукахары о боевых событиях дня гласит: «Утром 8 декабря пятьдесят четыре бомбардировщика наземного базирования типа 1, большая часть 1-го авиакорпуса, бомбили и уничтожили от сорока до пятидесяти вражеских самолетов на аэродроме Кларк-Филд. Тридцать четыре истребителя Зеро авиакорпуса Тайнань, ведомые лейтенантом Синго, были в эскорте. Сразу же после завершения бомбежки Зеро снизились до бреющего полета и расстреляли почти все остававшиеся вражеские самолеты. Пятьдесят четыре бомбардировщика наземного базирования типа 96 авиакорпуса Такао, эскортируемые пятьюдесятью истребителями Зеро 3-го авиакорпуса под командованием лейтенанта Йокоямы, отбомбили и уничтожили примерно двадцать пять самолетов на Иба-Филд.
Наши главные военно-воздушные силы наземного базирования находились на Формозе, куда наши самолеты переместились незадолго перед войной. Наши бомбардировщики и истребители от важнейших авиабаз Кларк и Иба на острове Лусон отделяло внушительное расстояние в более чем 450 морских миль. Мы считали эти базы, а также город Манилу, лежавший примерно в 500 морских милях от Формозы, объектами первоочередной важности. Наша разведка сообщила, что на аэродромах Кларк-Филд и Иба-Филд располагается наибольшая часть американской военной авиации на Филиппинах. Если мы собирались в какой-либо мере обезопасить проведение своих операций, необходимо было уничтожить эти базы.
Расстояние между нашими базами на Формозе и Филиппинскими островами являло собой огромное препятствие. Наши самолеты в Китае часто летали на задания на отдаленные объекты, особенно между Ханькоу и Чунцином, но намечавшиеся рейды Формоза – Филиппины и обратно превышали по дальности даже самые трудные и сложные полеты времен китайско-японского инцидента. Еще большие осложнения вытекали из того факта, что основная часть перелета Формоза – Филиппины проходит над водными просторами, что увеличивает возможности ошибок в навигации. Даже после преодоления этих препятствий перед нами стояла опасность тяжелых потерь бомбардировщиков, поскольку эта дистанция оказывалась далеко за пределами максимальных возможностей наших истребителей. Китайцы с их менее совершенными бомбардировщиками достаточно эффективно защищали свои города от атак наших соединений бомбардировщиков, оказавшихся без эскорта, и мы слишком хорошо осознавали, что встречи с американскими пилотами и самолетами более высокого класса, нежели китайские, могут привести к более значительным потерям среди наших бомбардировщиков.
Вероятно, Зеро был первым в мире самолетом, способным пролететь 200 морских миль по замкнутому маршруту между Формозой и Лусоном. Практически нам следовало бы обеспечить их дальностью по крайней мере в 1300 миль, потому что им неизбежно пришлось бы ввязываться в воздушные бои, в которых расходуется много горючего.
Также нам приходилось учитывать дополнительные факторы. Размер соединения в огромной мере определяется фактическим потреблением горючего самолетами и во многом зависит от летного искусства пилотов. Опыт научил нас, что пилот, в совершенстве владеющий мастерством летать, может существенно увеличить максимальный радиус действия своего самолета. В Китае мы всегда добивались максимальной эффективности от наших авиасоединений и были уверены, что наши летчики обладают самым высоким умением пилотирования. Обстоятельства затем позволили нам отбирать для операций с истребителями Зеро только первоклассных пилотов, и наши авиасоединения никогда не превышали по численности группы в тридцать Зеро, воевавших в Ченду.
Как только мы поставили производство Зеро на конвейер и распределили большое их количество в оперативные флотские соединения, мы лишились роскоши отбора классных пилотов. Обстановка в войне с Америкой и Англией, имеющей для нас решающее значение, требовала использования каждого наличного истребителя Зеро в борьбе против врага, хотя мы и не дотягивали до нужного количества отборных пилотов. Поэтому летом 1941 года мы направили на авианосцы половину летчиков, которые воевали в Китае под командованием лейтенанта Сабуро Синдо. Остававшиеся ветераны под руководством лейтенанта Тамоту Йокоямы были переведены в авиачасти наземного базирования.
Таким образом, сложности в осуществлении полетов Формоза – Филиппины неуклонно росли. Чтобы совершать рейды на Лусон истребителями Зеро, пришлось использовать относительно немного опытных пилотов как ядро, вокруг которого мы собирали группу примерно в двести пятьдесят истребителей Зеро, включая резервные самолеты, которые мы отправили на Тайнань и в 3-й авиакорпус.
Размах предстоящей атаки на Лусон требовал использования более крупных соединений истребителей, нежели те, что мы когда-либо применяли в бою. Но при этом от пилота требуются большие усилия, чтобы сохранить расход горючего на минимальном уровне. Применение крупых соединений неизбежно приводит и к уменьшению радиуса действия самолетов.
Возможно, самая большая проблема для нас состояла в том, что американские и филиппинские войска ожидали нашего нападения, а потому были способны яростно сопротивляться нашим налетам, вводя в бой максимальное количество перехватчиков. Поскольку мы должны были начать войну с Гавайской операции, у Филиппин была масса времени для укрепления своей обороны. Неблагоприятный выбор времени требовал участия в атаке всех наличных самолетов. Все зависело от способности истребителей Зеро перехватить контроль в воздухе из рук обороняющейся стороны. Зная о наших трудностях, Генеральный штаб в Токио и штаб Объединенного флота распорядились, чтобы были приняты все возможные меры для увеличения полетной дальности истребителей Зеро на Формозе. И снова перед нами помимо радиуса действия встала еще одна проблема. Нам требовалось определить эффект воздействия на наших пилотов долгих часов, проведенных в воздухе внутри маленьких кабин Зеро. Нашим пилотам придется вступать в бой с американскими истребителями после того, как они проведут в полете недопустимое, как мы полагали, количество часов.
В начале октября 1940 года три небольших авианосца – «Ryujo», «Zuiho» и «Kasura-Maru» прибыли к югу Формозы. Мы приступили к специальным тренировкам взлета с палубы и приземления на нее, ибо наш план состоял в концентрации авианосцев перед атакой на Филиппины как можно ближе к Лусону. Поступая таким образом, мы значительно сокращаем время, проводимое пилотами истребителей в воздухе. Кроме того, нашим самолетам не придется взлетать в предрассветной тьме, чтобы координировать свои атаки с силами Нагумо (разница во времени восхода солнца в Пёрл-Харборе и на Лусоне составляет пять часов двадцать минут). Использование авианосцев позволит нашим самолетам атаковать Лусон, вступать в воздушные бои и возвращаться прямо на Формозу.
Последующие события вынудили нас серьезно пересмотреть предполагаемую стратегию ведения атак с авианосцев. Все наши крупные авианосцы были задействованы в особых операциях, назначенных на утро 8 декабря, а три авианосца, отведенные для Филиппинской кампании, были ужасно медленны, обладали маленькими взлетными палубами и могли взять на борт в общей сложности лишь семьдесят пять самолетов. В течение долгих месяцев наши пилоты будут ограничены выполнением тренировок на авианосце и не получат специальной боевой подготовки, как это требуется. Эффективность каждого самолета уменьшится из-за дополнительного веса оборудования, требуемого для полетов с авианосца.
В начале 1941 года на Формозе находилось много выдающихся стратегов ведения войны истребителями и пилотов. Среди них можно упомянуть капитана 3-го ранга Мотохару Окамуру, капитана 3-го ранга Ясуну Козоно, капитана 3-го ранга Такэо Сибату, лейтенанта Хидэки Синго и ветерана китайских боев лейтенанта Тамоту Йокояму. В течение нескольких месяцев известный летчик капитан 1-го ранга Масахиса Сайто из авиакорпуса Тайнань и капитан 1-го ранга Йосио Камэи из 3-го авиакорпуса доводили своих пилотов до изнеможения, постоянно увеличивая радиус действия их Зеро, повышая эффективность групповых полетов и удлиняя полетное время истребителей. Сайто и Камэи были требовательными учителями, день за днем они посылали своих пилотов в воздух в условиях, превосходящих наиболее худшие из тех, что мы испытали в Китае.
Суровая тренировочная дисциплина принесла золотые плоды. Пилоты Сайто постоянно наращивали время нахождения в полете своих Зеро, совершая все более длительные полеты со своих домашних баз. Десятичасовые полеты стали обычным делом, потом это число возросло до одиннадцати. И наконец, наши летчики-истребители, совершая имитационные боевые вылеты, довели время непрерывного пребывания в воздухе до двенадцати часов. В полетах по десять часов и более наши летчики снизили расход горючего до двадцати одного галлона в час. Младший офицер звена Сабуро Сакаи достиг поразительной величины расхода в восемнадцать галлонов в час.
Уменьшение расхода горючего с одновременным увеличением радиуса действия и длительности полета давало яркие перспективы в налете на Лусон. При гарантированном минимуме в десять часов полетного времени Зеро должны быть способны долететь с Формозы до Лусона, сразиться с американскими истребителями и вернуться на домашние базы с запасом горючего. Наша самая большая проблема была решена. Главнокомандующий 11-м воздушным флотом и командующий авиацией наземного базирования на театре Формозы вице-адмирал Нисизо Цукахара доложил морскому Генеральному штабу, что три авианосца уже не требуются для атаки на Филиппины.
Это явилось конкретным доказательством того, что наши нескончаемые попытки добиться от Зеро на данный момент невозможного принесли приятные дивиденды. Достигнутый на тренировках радиус действия наших самолетов позволил флоту освободить три авианосца от их намечавшейся миссии. «Ryujo» отправился к острову Палау, чтобы присоединиться к кампании против Давао (остров Минданао), а «Zuiho» и «Kasuga-Maru» вернулись в Японию для решения других задач. В самый канун неминуемой войны мы таким образом выиграли эквивалент трех жизненно важных авианосцев для нашего первого удара по врагу.
Намечавшееся распределение морской авиации для начала боевых действий на Филиппинах 8 декабря 1941 года было следующим:
На этих базах мы собрали в общей сложности 184 истребителя Зеро, 192 бомбардировщика наземного базирования (120 типа 1 и 72 типа 96) и 24 летающие лодки типа 97. Только 108 Зеро и 144 атакующих бомбардировщика были способны участвовать в трудных дальних операциях. Позднее, когда мы перевели в южную часть Французского Индокитая примерно половину сил авиакорпуса Каноя, это количество даже уменьшилось, составив 117 действующих бомбардировщиков.
Наша разведка выбрала в качестве приоритетных целей хорошо оборудованные аэродромы Кларк-Филд и Иба-Филд на острове Лусон. Аэродром Николс в пригороде Манилы мы отклонили как менее важный.
Рано утром 8 декабря 1941 года густой туман навалился с моря, полностью окутав наши авиабазы. В самый первый день войны, когда так важны были координированные усилия, наши самолеты не могли вылететь со своих баз. Мы изрыгали проклятия, потому что, пока мы копошились в этом кружащемся мраке, самолеты ударной группы Нагумо превращали Пёрл-Харбор в развалины. Если бы у противника на Филиппинах была возможность быстрой контратаки, он смог бы полностью разрушить все наши тщательно разработанные планы. Наконец, первые доклады о налете на Пёрл-Харбор дошли до нас через Токио, а туман все никак не рассеивался.
После нескольких долгих часов, пока мы были прикованы к земле, туман рассеялся под лучами утреннего солнца. Мы не тратили времени, и, как только разогрелись моторы, истребители и бомбардировщики с ревом взлетели с аэродрома и устремились на юг. Как этого возжелали боги войны, жуткий туман оказался огромным козырем в нашей атаке американских военно-воздушных баз. Наши самолеты достигли острова Лусон в 13.30 по токийскому времени, на несколько часов позже намеченного времени. Волею обстоятельств мы застигли американские истребители врасплох. Получив сообщения о нападении на Пёрл-Харбор, истребители поднялись в воздух в ожидании предстоящей атаки. Безуспешно прождав несколько часов наши самолеты, которые в это время беспомощно стояли на аэродромах, вражеские истребители, истощив ресурс горючего, возвратились на свои аэродромы. Почти сразу же после этого наши истребители и бомбардировщики ринулись в атаку.
Доклад адмирала Цукахары о боевых событиях дня гласит: «Утром 8 декабря пятьдесят четыре бомбардировщика наземного базирования типа 1, большая часть 1-го авиакорпуса, бомбили и уничтожили от сорока до пятидесяти вражеских самолетов на аэродроме Кларк-Филд. Тридцать четыре истребителя Зеро авиакорпуса Тайнань, ведомые лейтенантом Синго, были в эскорте. Сразу же после завершения бомбежки Зеро снизились до бреющего полета и расстреляли почти все остававшиеся вражеские самолеты. Пятьдесят четыре бомбардировщика наземного базирования типа 96 авиакорпуса Такао, эскортируемые пятьюдесятью истребителями Зеро 3-го авиакорпуса под командованием лейтенанта Йокоямы, отбомбили и уничтожили примерно двадцать пять самолетов на Иба-Филд.