Страница:
Таким образом, мы вновь видим знакомую уже нам картину: крайняя неустойчивость на правом фланге, пассивность центра и весьма активные действия 42-й дивизии на левом фланге армии.
В ходе борьбы фронтовое командование неоднократно и в директивах, и в разговорах по проводу настаивало перед командованием 13-й армии на необходимости более тесной увязки действий этой армии с операциями ударной группы и конкретно указывало характер этой увязки.
Требование, которое главным образом предъявлялось 13-й армии со стороны командования фронтом, заключалось в том, чтобы части армии облегчили действия ударной группы и 14-й армии в целом. Последняя была направляющей и определяющей характер борьбы. Облегчение же должно было идти по двум линиям: непосредственное содействие правого фланга армии и оттяжка на себя возможно большего количества сил левым флангом. И если второе осуществилось частично, то первое требование не было выполнено вовсе. Причину этого мы видим прежде всего, конечно, в наличии объективных условий: тяжесть и длительность боев, разложение вследствие этого частей и крайняя их малочисленность. Так, начальник 3-й дивизии доносил, что он на пятидесятиверстном фронте наступает с пятьюстами штыков. Но были и факторы субъективного порядка, выражавшиеся в ложном понимании армией характера задач, на нее возлагаемых. Так было, как читатель помнит, в самом начале Орловской операции, так было и теперь.
24 октября командюж потребовал нанесения флангового удара 9-й дивизией с фронта станция Домнино - станция Золотарево (на Орловско-Елецкой железной дороге) на фронт станция Стишь - станция Становой Колодезь (Орловско-Курской железной дороги), т.е. в юго-западном направлении. Для усиления этого удара 13-й армии 25 октября была передана Эстонская дивизия.
В этом ясно выражалась идея фронтового командования - силами 14-й и 13-й армий разбить Добровольческий корпус белых, ибо 14-й армии ставилась задача наступления на Кромскую группу. Такой замысел настоятельно требовал от командования армией резко-активных действий против Орловской группы с северо-восточного фаса ее в направлении на юго-запад. Вместо этого командование 13-й армией ставит в последовавшем 25 октября приказе № 125 задачи дивизиям, по которым усилия правофланговых дивизий не сливаются в одно целое, а разделяются по двум направлениям: Эстонская дивизия с одной бригадой 9-й дивизии идет прямо на юг, т.е. бьет в лоб, а две остальные бригады 9-й дивизии - на юго-восток; 3-я и 42-я дивизии продолжают выполнять ранее поставленные задачи. Что касается 14-й армии, то последняя продолжала вести местные бои с переменным успехом на прежнем фронте.
Фронтовое командование отдавало себе ясный отчет в бесплодности действий ударной группы без прочного и полного содействия 14-й и 13-й армий. Несмотря на почти двухнедельный период напряженных боев, все усилия группы разбивались противником и определенного успеха, который создал бы перелом на всем фронте, не наступало. Взятие Орла имело огромное значение, но само по себе оно не составляло цели операции, а не ослабевавший напор белых при слабой сопротивляемости красных частей грозил вторичной потерей Орла. Назревал тот кризис в операции, который требовал нового решения, нового изменения обстановки. По существу говоря, требовалось введение свежих сил, тем более, что наши разведывательные данные отмечали прибытие на фронт белых новых частей из тыла. Таких возможностей ни у главного, ни тем более у фронтового командования не было, и надо было, следовательно, обходиться своими средствами. Задача была не из легких.
В отношении 13-й армии все что могло сделать командование фронтом - это придать ей Эстонскую дивизию и приказать образовать кулак к востоку от Орла, потребовав в то же время содействия 3-й дивизии от Новосиля. Это, как мы видели, было сделано.
В отношении 14-й армии командующий фронтом 18 октября приказал командующему армией освободить части 57-й дивизии за счет растяжки расположения 46-й дивизии и усилить Севское направление. Это было своевременно (ибо в этот день Севск снова был утерян нами), но, конечно, недостаточно. Было приказано сверх того усилить 57-ю дивизию одним стрелковым полком 1-й отдельной бригады, причем полк этот перебрасывался на подводах; для сокращения слишком растянутого фронта 14-й армии командюж приказал 12-й армии, которая вошла в состав Южного фронта с 16 октября, сменить части 46-й дивизии [162].
Таким образом, на участке 13-й и 14-й армий к 25 октября намечалось три сосредоточения: на Севском направлении - для удара в левый фланг противника и отбрасывания его в юго-восточном направлении, у Кром - ударная группа для удара в том же направлении, и восточнее Орла - для нанесения удара в юго-западном направлении.
Разрешение кризиса. 26 октября началось наступление 13-й армии. Установив связь со 2-й Латышской бригадой, части Эстонской дивизии и две бригады 9-й дивизии, встречая упорное сопротивление белых, медленно продвигались на юг. К 29 октября части достигли рубежа станции Еропкино и продвинулись на 5~8 км южнее ее. К 31 октября Эстонская дивизия подошла к станции Змиевка.
9-я дивизия, не встречая сопротивления белых, к 29 октября выходила на рубеж реки Неручь (к юго-востоку от Орла), установив связь с частями 3-й дивизии. 31 октября дивизия заняла станцию Залегощь (Орловско-Елецкой железной дороги).
3-я дивизия первые три дня наступления бездействовала. Только после того, как стал ощущаться нажим 9-й дивизии, части 3-й получили возможность продвинуться и заняли станции Верховье и Хомутово (обе на Орловско-Елецкой железной дороге).
Перед фронтом 42-й дивизии противник проявил резкую активность, стремясь компенсировать здесь свои неуспехи на Орловском направлении. Удерживая за собой Елец, он сосредоточил свои главные усилия против 2-й бригады. Остальные части дивизии в тесном взаимодействии друг с другом вели упорные бои к востоку от города Ливны и к концу октября заняли линию: станция Долгоруково (на Елецко-Касторненской железной дороге) - город Землянск. В этих напряженных боях на участках всех дивизий, за исключением 3-й, армия понесла громадные потери - около 3000 человек, что составляло почти 20 % всего боевого состава. Однако мы с полной уверенностью можем сказать, что именно в этих боях сложилась боевая мощь армии, именно в этот период окрепла и выросла ее боеспособность. Армия получила новую уверенность в собственных силах и в возможности побеждать.
27 октября главное командование указывает фронту на неудовлетворительность результатов предыдущих боев ударной группы, что дало возможность противнику усилиться за этот период. Было сделано весьма важное указание о сокращении размаха операции Буденного, о чем мы будем говорить после. В части же, касающейся действий 14-й и 13-й армий, указания были сильно запоздалыми, ибо фронтовое командование еще с 23 октября, как мы видели, само осознало неудовлетворительность хода операций и приняло ряд мероприятий, приведших к несомненному успеху.
На фронте 14-й армии, пока шли перегруппировки и смена частей армии на правом фланге частями 12-й армии, крупных успехов еще не было. Но уже в конце октября определился общий отход белых перед фронтом ударной группы, а на участке 57-й дивизии противник отошел на город Дмитриев. 31 октября части 41-й дивизии заняли Комаричи, а ударная группа - станцию Дячья. Дальнейшее продвижение было остановлено активными действиями бронепоездов. Севск продолжал оставаться в руках белых.
Сил явно недоставало. Начальник ударной группы (вместо устраненного за нераспорядительность товарища Мартузевича начальником группы был назначен командир 1-й Латышской бригады товарищ Калнин) возбудил ходатайство перед командованием 14-й армии о присылке ему резервов. Но никаких свободных сил в армии, как и у фронтового командования, не имелось, и, следовательно, рассчитывать приходилось только на наличные силы. Тогда, по мысли командования фронтом и инициативе комбрига товарища Примакова, было решено организовать рейд конницы в тыл противнику, для чего использовать бригаду червонных казаков. Командарм-14 принял следующее решение: усилить бригаду червонных казаков Латышским и Кубанским кавалерийскими полками, организовать конную группу Примакова и, прорвав фронт на участке в 30 верстах к югу от Кромы, бросить эту группу в направлении на Понырн - Фатеж с задачей разрушения железной дороги Орел - Курск и разгрома тылов Дроздовской и Корниловской дивизий, после чего намечался удар с тыла на фронт белых в направлении станицы Ячья [163] (схема 16). Весь участок от Черни до Еропкина должны были занять 2-я Латышская и Пластунская бригады, а на участке намеченного прорыва Чернь - Чер-нородье сосредоточивались 1-я и 3-я бригады Латышской дивизии. С утра 3 ноября части Латышской бригады прорвали фронт, и группа Примакова вошла в образовавшуюся брешь.
Выдавая себя всюду за корпус Шкуро, группа прошла; от места прорыва на станцию Ольховатку. Действуя оттуда в двух направлениях на станцию Поныри и на город Фатеж, она наносит весьма ощутимые удары, ибо уже на следующий день рейда - 4 ноября - фронт белых, потеснивших было бригаду Павлова, дрогнул и начал отходить на юг. Так как конная группа не увлекалась разгромом тылов и достижением легких побед над тыловыми частями, обозами и лазаретами, а весь центр тяжести своих усилий с 4 же ноября перенесла на фронт белых, то результаты наличия конницы в своем тылу белые почувствовали очень скоро. А так как к тому же командование 14-й армией увязало действия рейдируйщей конницы с наступлением пехоты, то эффект получился полный: уже 5 ноября 14-я армия получила полную возможность перехода в общее наступление, и 6-го после овладения Севском командующий отдает приказ, по которому 46-й дивизии ставилась задача овладеть Дмитриевым, 41-й дивизии - выйти на реку Сейм на участке Пена - Лукашевка, а ударной группе - продолжать наступление в южном направлении, выдвинув конницу для занятия Фатежа и действий в тыл Дмитриевской группе белых. Бригаде Примакова, развернутой к тому времени в 8-ю кавалерийскую дивизию, было указано объединить под своим командованием кавалерийскую бригаду 46-й дивизии и развивать удар для захвата Льговского узла. Командующий армией предусматривал этим новым рейдом оказание содействия наступлению 41-й и 46-й дивизий, причем указывалось, что к 9 ноября обе дивизии должны выйти к реке Свана, а ударная группа к этому же дню должна овладеть городом Фатежем. 57-я дивизия, потрепанная под Севском, оставалась в армейском резерве. К 14 ноября части армии выполнили указанные задачи и приступили к организации преследования противника.
К этому времени наступление на фронте 13-й армии шло широким темпом. 4 ноября Эстонская дивизия после перегруппировок перешла в наступление и 5-го заняла Змиевку, 6-го - станцию Ново-Полево, 7-го - Малоархангельск и 9-го продвинулась еще на 15 км к югу. Такой темп указывал на начавшееся преследование и бегство белых.
В свою очередь 9-я дивизия к 8 ноября выходила на линию реки Сосна южнее и юго-восточнее Малоархангельска. Однако в силу того, что удар в правый фланг Орловской группе противника не осуществился и 9-я дивизия безусловно опоздала со своим выходом к Малоархангельску, разбить белых не удалось, и они отходили на юг, ускользая от наших ударов.
Что касается Ливненского направления, то 3-я дивизия к 9 ноября вела бои у Щигры, а 42-я дивизия, заняв 3-го еще ноября Ливны и разбив здесь два Алексеевских полка противника, 9 ноября выходила на рубеж станицы Долгое в 50 км к югу от Ливны. Приданная дивизии 13-я кавалерийская бригада находилась в это время уже в 8 км к северу от Касторной.
Период почти месячных боев закончился очищением от белых всего пространства, заключавшегося между полуокружностью Чернигов - Севск - Кроны - Орел - Елец - Воронеж и диаметром Чернигов - Курск - Воронеж. Но цели, которой задавалось красное командование, - разбить Добровольческий корпус - достигнуть еще не удалось.
Причины недостижения этой цели по нашему мнению определяются следующим:
а) Несмотря на численное превосходство в силах красной стороны над белыми, несмотря на то, что относительная группировка частей Южного фронта соответствовала поставленным задачам - все же преследование столь решительной и активной цели, как разгром и уничтожение живой силы противника, в период развития им своих успехов, требовало более стойких войск и большего количества их, чем те, коими располагало фронтовое командование.
б) Относительная слабость ударной группы (фронт наступления - 20 км, абсолютная численность около 7500 штыков) ни в какой мере не определяла успеха борьбы с белыми, ибо боеспособность последних была велика [164]и одного противопоставления сил для задержки их, а тем более для ликвидации было совершенно недостаточно.
в) Но главное, по нашему мнению, все-таки заключалось в изолированности действий ударной группы, ибо соседние с ней дивизии не были боеспособны вовсе: ни 9-я, ни 7-я дивизии, как видел читатель, не только не могли оказать боевого содействия группе, но даже не были в состоянии обеспечивать ее фланги. И наоборот, отступив, они предоставили белым действовать против группы в любом направлении и в любой комбинации. Получилось нечто вроде пехотного рейда со всеми отрицательными его свойствами и без основного элемента, единственно допускающего его осуществление - подвижности. Читатель помнит, как под Кромами ударная группа дерется на три фронта: на северо-восток, на юг и на северо-запад.
г) В конечном счете именно небоеспособность наших частей привела к необходимости частью сил действовать в тыл Орлу и определила в дальнейшем лобовой, встречный характер боев, вызвавший недовольство главкома.
д) Недостаток живой силы сказался и в отсутствии в руках фронта и армейского командования резервов. Введение в дело Эстонской дивизии оказалось недостаточным, и в процессе хода военных действий приходилось маневрировать только наличными средствами. Особенно остро указанное обстоятельство сказалось в начале двадцатых чисел октября, когда обстановка настойчиво требовала нанесения сильного удара с Новосильского направления на железную дорогу Орел - Курск где-либо в районе Еропкино. Попытка командюжа возложить эту задачу на 3-ю дивизию успехом не увенчалась в силу слишком невысокой численности последней, а равно невысокой ее устойчивости. Но даже и в таком состоянии, когда вследствие неоднократных нажимов со стороны командующего фронтом армейское командование 2 ноября дает соответствующую задачу 3-й дивизии, последняя приносит значительное облегчение ударной группе.
е) Не менее отрицательное значение имело и явное непонимание 13-й армией задач, которые на нее возлага-!лись. В нашем изложении явственно рисуется это непонимание в двух указанных маневрах: в начале операции и при разрешении назревшего кризиса 24-26 октября.
Основное, что требовалось от всех армий, в том числе и от 13-й - применение маневра с общей целью разгрома живой силы, тогда как армейское командование везде и всюду стремилось к захвату пространства. Если в действиях 14-й армии было много недочетов, если в течение всего октября ее действия сводились к ведению ожесточенных боев местного характера, то все же деятельность армейского командования 14-й армии и ее подразделений проходила под знаком стремления разрешить задачи в полном соответствии с духом и характером тех целей, которыми задавалось фронтовое командование. Этого нельзя усмотреть ни в одной из операций 13-й армии. Даже и при достижении успеха и при развитии его усилия дивизий разрежены и не имеют той осмысленной согласованности, какая наблюдалась в 14-й армии. Работа штаба 13-й армии оставляла желать много лучшего. Деятельность его ограничивалась точной (а иногда и неточной) передачей директив фронта без учета конкретной обстановки и без преломления их через призму армейской действительности. В качестве иллюстрации такого неконкретного управления приводим приказ командарма-13 за № 128 от 31 октября: «Командюж указал, что действия 13-й армии носят весьма нерешительный характер. Главной задачей армии является разгром и уничтожение живой силы противника... Начдивам надлежит помнить и внушать подчиненным им начальникам, что главной задачей является не только захват территории, но особенно живой силы противника». Ясно, что сообщить начальникам дивизии о необходимости бить живую силу врага - было недостаточно для достижения цели [165].
Тем не менее Южному фронту в течение этого месяца удалось:
1) приостановить безнадежный отход армий, начатый еще 3 сентября;
2) организовать нанесение удара белым, приведшего в конечном счете к отходу их и очищению громадной территории между Курском и Орлом.
Указанное давало полную возможность приступить к дальнейшим действиям, целью которых было разрезать белых на две части, преследовать их и уничтожить.
Глава двенадцатая. Второй этап операции
К 27 сентября 8-я армия, отойдя в результате неудачного августовского наступления к реке Дон, занимала фронт, как показано на схеме 17.
Начинаясь у Борщева, фронт шел по правому берегу Дона до Лисок, откуда переходил на левый берег реки и шел до Павловска; здесь линия фронта поворачивала на восток и доходила до Саврасова.
Соседняя слева 9-я армия должна была сменить левофланговые дивизии 8-й армии до Боброва, но к 27 сентября правый фланг 9-й армии не простирался севернее Богучара.
Соседняя справа 13-я армия имела свой левый фланг у Нижнедевицка, ведя бой с частями конного корпуса Шкуро с двадцатых чисел сентября. 26-го Шкуро занял Нижнедевицк и продолжал теснить 42-ю дивизию на север.
Таким образом, если оба фланга 8-й армии и не были тесно связаны с соседями, то все же можно было еще рассчитывать на какое-то взаимодействие армий. Несколько хуже обстояло дело со связью с 13-й армией, левый фланг которой имел тенденцию беспрерывного отхода на север, чем с каждым днем увеличивался разрыв между внутренними флангами обеих армий. Командование 8-й армии учитывало всю нежелательность такого положения и принимало все меры к установлению соприкосновения, тем более что разрыв этот намечался как раз на Воронежском направлении и делал последнее наиболее уязвимым для противника. Действовавший на крайнем левом фланге отряд Фабрициуса командование 8-й армии подчинило себе, но отказалось от предложения фронтового командования взять в свое подчинение 42-ю дивизию вместе с заботами и ответственностью за Елецкое направление. Кроме того, в промежуток между Турово - Борщево было приказано выдвинуться отряду Седякина, состоявшему из двух бригад - Воронежской и Рязанской.
Последнее не осуществилось, ибо Май-Маевский перенес, как помнит читатель, свои усилия на Воронежское направление и перебросил корпус Шкуро как раз в разрыв между армиями.
Последнее обстоятельство совпало во времени с началом нового рейда Мамонтова, который 27 сентября, прорвав фронт 12-й дивизии у Борщева и переправившись здесь через Дон, вышел в район Левая Россошь. А так как уже в конце сентября начинает обозначаться нажим донских частей и на левый фланг армии, то становится очевидным крайне затруднительное положение 8-й армии в целом. Мы видели, что и прочие армии фронта были не в лучшем положении. Но главное командование требует решительных наступательных действий и в соответствии с этими требованиями фронтовое командование приказывает 13-й армии наступать на Курск, а 8-й армии, удерживаясь на реке Дон, сосредоточить свежие части на правом своем фланге и выдвинуть их в район Нижнедевицка.
Читателю ясно полное несоответствие этих задач с реальной обстановкой. Что получилось в результате выполнения их с 13-й армией, мы уже видели, но с 8-й армией дело обстояло в значительной степени хуже.
Так как смена левофланговых дивизий 8-й армии частями 9-й армии, как этого требовало командование фронтом, не произошла (да и не могла произойти по причинам слабости 9-й армии), то выделение «свежих» частей на Нижнедевицкое направление могло быть сделано только за счет двух весьма слабых бригад - Воронежской и Рязанской. Читатель уже знает, почему попытка эта не удалась. Помимо этого появление Мамонтова в тылу 12-й дивизии отвлекло с первого же дня весьма значительные силы, а именно: 13-ю дивизию, два полка 31-й дивизии и различные отряды, а несколько позже были привлечены вся 12-я дивизия и тамбовские курсанты.
Конный корпус Буденного в это время находился на левом берегу реки Дон против Богучара и должен был, как помнит читатель, переправившись у Казанской через Дон, действовать перед фронтом 9-й и 10-й армий с целью облегчения выхода их: 9-й - к Дону и 10-й - к Царицыну. 29 сентября корпус был у Казанской и приступил к организации переправы на правый берег Дона.
При таком распределении сил ставить армии наступательные задачи было совершенно нелогично, тем более что длительный отход после Селивачевской операции и угроза охвата обоих флангов кавалерийскими группами с прорывом конницы Мамонтова в центре - резко отрицательно сказывались на состоянии и боеспособности армии. 4 октября в одну из фланговых частей 9-й армии прибыл уполномоченный от штаба 8-й армии с докладом о состоянии частей, который по телеграфу был передан в центр. В этом докладе командование армии рисует состояние частей последней в самых мрачных красках. В результате потери Воронежа [166], сильнейшего нажима белых по всему фронту армии и особенно в центре и на левом фланге, нахождения в тылу рейдирующего корпуса Мамонтова, а равно и в силу отсутствия всякой связи с соседями и высшими штабами (отсутствовала даже радиосвязь), при полном истощении боеприпасов всякого рода армия потеряла возможность не только наступать, но и оказывать какое-либо противодействие угрозе обхода противника. Силы армии командующий к 4 октября определяет следующим образом: 12-я дивизия - около 1200 штыков, 13-я - до 600 штыков, 15-я - 800 штыков, 16-я и 31-я, слитые вместе, давали только 1200 штыков; наиболее многочисленной являлась 33-я дивизия, имевшая в своем составе до 3000 штыков, а составленная из войсковой конницы кавалерийская группа насчитывала не более 800 сабель. Было ясно, что для спасения армии от окончательного развала и возможного уничтожения надо было не требовать от нее наступательных действий, как это делало фронтовое и главное командование, а стремиться к выводу ее из-под ударов противника и, воспользовавшись каким-либо естественным прикрытием, заняться приведением ее частей в порядок, пополнением боеприпасов и только тогда приступить к продолжению борьбы.
Отход на оборонительный рубеж. Это решение на свой собственный страх и риск принял временно командующий армией товарищ Ратайский, причем в качестве прикрывающего рубежа им была избрана река Икорец от станции Тулиново до ее впадения в Дон. Сюда-то и начался 4 октября тяжелый отход армии под непрекращавшимися ударами белых.
За этот промежуток времени Мамонтов успел сделать налет на Таловую, чем сорвал, как мы видели, наступление 9-й армии и облегчил в свою очередь наступление Донской армии. К 4 октября, возвращаясь к Воронежу на соединение с корпусом Шкуро, Мамонтов находился в районе Московского (схема 17).
Таким образом, отходящим правофланговым дивизиям пришлось встретиться при своем отходе с Мамонтовым, вследствие чего отход совершался медленно и с большими потерями. Только 7 октября дивизии выходили на назначенный им рубеж реки Икорец, пройдя за 11 дней всего 50-55 км.
Что же делал в это время корпус Буденного? 29 сентября, находясь в Казанской, в 150 верстах к югу от Таловой, он должен был, как мы видели, направиться на правый берег Дона с известными уже читателю заданиями. Но в это время Буденный узнает о рейде Мамонтова, вследствие чего решает не исполнять приказания Шорина и главкома и меняет данное ему юго-восточное направление на северное. 1 октября он проходил уже станцию Криуша и двигался дальше на север к Таловой. Мы уже видели, как отнеслось к этому нарушению приказаний главное командование и командование Юго-Восточным фронтом. Приняв указанное постфактум, главком поставил Буденному задачу разбить Мамонтова. 6 октября Буденный был в районе Чесменка и переходил к правому флангу 8-й армии. На другой день главное командование официально подтвердило приказание о преследовании Буденным Мамонтова и передало конный корпус в подчинение командующему Южным фронтом. И в тот же день, 7 октября, когда дивизии 8-й армии только что пришли к намеченному рубежу, фронтовое командование потребовало от армии наступления с целью обратного захвата Воронежа. Такое требование уже явно не соответствовало ни обстановке, ни тому состоянию, в котором находилась армия, и ее командующий решил перейти к обороне.
В ходе борьбы фронтовое командование неоднократно и в директивах, и в разговорах по проводу настаивало перед командованием 13-й армии на необходимости более тесной увязки действий этой армии с операциями ударной группы и конкретно указывало характер этой увязки.
Требование, которое главным образом предъявлялось 13-й армии со стороны командования фронтом, заключалось в том, чтобы части армии облегчили действия ударной группы и 14-й армии в целом. Последняя была направляющей и определяющей характер борьбы. Облегчение же должно было идти по двум линиям: непосредственное содействие правого фланга армии и оттяжка на себя возможно большего количества сил левым флангом. И если второе осуществилось частично, то первое требование не было выполнено вовсе. Причину этого мы видим прежде всего, конечно, в наличии объективных условий: тяжесть и длительность боев, разложение вследствие этого частей и крайняя их малочисленность. Так, начальник 3-й дивизии доносил, что он на пятидесятиверстном фронте наступает с пятьюстами штыков. Но были и факторы субъективного порядка, выражавшиеся в ложном понимании армией характера задач, на нее возлагаемых. Так было, как читатель помнит, в самом начале Орловской операции, так было и теперь.
24 октября командюж потребовал нанесения флангового удара 9-й дивизией с фронта станция Домнино - станция Золотарево (на Орловско-Елецкой железной дороге) на фронт станция Стишь - станция Становой Колодезь (Орловско-Курской железной дороги), т.е. в юго-западном направлении. Для усиления этого удара 13-й армии 25 октября была передана Эстонская дивизия.
В этом ясно выражалась идея фронтового командования - силами 14-й и 13-й армий разбить Добровольческий корпус белых, ибо 14-й армии ставилась задача наступления на Кромскую группу. Такой замысел настоятельно требовал от командования армией резко-активных действий против Орловской группы с северо-восточного фаса ее в направлении на юго-запад. Вместо этого командование 13-й армией ставит в последовавшем 25 октября приказе № 125 задачи дивизиям, по которым усилия правофланговых дивизий не сливаются в одно целое, а разделяются по двум направлениям: Эстонская дивизия с одной бригадой 9-й дивизии идет прямо на юг, т.е. бьет в лоб, а две остальные бригады 9-й дивизии - на юго-восток; 3-я и 42-я дивизии продолжают выполнять ранее поставленные задачи. Что касается 14-й армии, то последняя продолжала вести местные бои с переменным успехом на прежнем фронте.
Фронтовое командование отдавало себе ясный отчет в бесплодности действий ударной группы без прочного и полного содействия 14-й и 13-й армий. Несмотря на почти двухнедельный период напряженных боев, все усилия группы разбивались противником и определенного успеха, который создал бы перелом на всем фронте, не наступало. Взятие Орла имело огромное значение, но само по себе оно не составляло цели операции, а не ослабевавший напор белых при слабой сопротивляемости красных частей грозил вторичной потерей Орла. Назревал тот кризис в операции, который требовал нового решения, нового изменения обстановки. По существу говоря, требовалось введение свежих сил, тем более, что наши разведывательные данные отмечали прибытие на фронт белых новых частей из тыла. Таких возможностей ни у главного, ни тем более у фронтового командования не было, и надо было, следовательно, обходиться своими средствами. Задача была не из легких.
В отношении 13-й армии все что могло сделать командование фронтом - это придать ей Эстонскую дивизию и приказать образовать кулак к востоку от Орла, потребовав в то же время содействия 3-й дивизии от Новосиля. Это, как мы видели, было сделано.
В отношении 14-й армии командующий фронтом 18 октября приказал командующему армией освободить части 57-й дивизии за счет растяжки расположения 46-й дивизии и усилить Севское направление. Это было своевременно (ибо в этот день Севск снова был утерян нами), но, конечно, недостаточно. Было приказано сверх того усилить 57-ю дивизию одним стрелковым полком 1-й отдельной бригады, причем полк этот перебрасывался на подводах; для сокращения слишком растянутого фронта 14-й армии командюж приказал 12-й армии, которая вошла в состав Южного фронта с 16 октября, сменить части 46-й дивизии [162].
Таким образом, на участке 13-й и 14-й армий к 25 октября намечалось три сосредоточения: на Севском направлении - для удара в левый фланг противника и отбрасывания его в юго-восточном направлении, у Кром - ударная группа для удара в том же направлении, и восточнее Орла - для нанесения удара в юго-западном направлении.
Разрешение кризиса. 26 октября началось наступление 13-й армии. Установив связь со 2-й Латышской бригадой, части Эстонской дивизии и две бригады 9-й дивизии, встречая упорное сопротивление белых, медленно продвигались на юг. К 29 октября части достигли рубежа станции Еропкино и продвинулись на 5~8 км южнее ее. К 31 октября Эстонская дивизия подошла к станции Змиевка.
9-я дивизия, не встречая сопротивления белых, к 29 октября выходила на рубеж реки Неручь (к юго-востоку от Орла), установив связь с частями 3-й дивизии. 31 октября дивизия заняла станцию Залегощь (Орловско-Елецкой железной дороги).
3-я дивизия первые три дня наступления бездействовала. Только после того, как стал ощущаться нажим 9-й дивизии, части 3-й получили возможность продвинуться и заняли станции Верховье и Хомутово (обе на Орловско-Елецкой железной дороге).
Перед фронтом 42-й дивизии противник проявил резкую активность, стремясь компенсировать здесь свои неуспехи на Орловском направлении. Удерживая за собой Елец, он сосредоточил свои главные усилия против 2-й бригады. Остальные части дивизии в тесном взаимодействии друг с другом вели упорные бои к востоку от города Ливны и к концу октября заняли линию: станция Долгоруково (на Елецко-Касторненской железной дороге) - город Землянск. В этих напряженных боях на участках всех дивизий, за исключением 3-й, армия понесла громадные потери - около 3000 человек, что составляло почти 20 % всего боевого состава. Однако мы с полной уверенностью можем сказать, что именно в этих боях сложилась боевая мощь армии, именно в этот период окрепла и выросла ее боеспособность. Армия получила новую уверенность в собственных силах и в возможности побеждать.
27 октября главное командование указывает фронту на неудовлетворительность результатов предыдущих боев ударной группы, что дало возможность противнику усилиться за этот период. Было сделано весьма важное указание о сокращении размаха операции Буденного, о чем мы будем говорить после. В части же, касающейся действий 14-й и 13-й армий, указания были сильно запоздалыми, ибо фронтовое командование еще с 23 октября, как мы видели, само осознало неудовлетворительность хода операций и приняло ряд мероприятий, приведших к несомненному успеху.
На фронте 14-й армии, пока шли перегруппировки и смена частей армии на правом фланге частями 12-й армии, крупных успехов еще не было. Но уже в конце октября определился общий отход белых перед фронтом ударной группы, а на участке 57-й дивизии противник отошел на город Дмитриев. 31 октября части 41-й дивизии заняли Комаричи, а ударная группа - станцию Дячья. Дальнейшее продвижение было остановлено активными действиями бронепоездов. Севск продолжал оставаться в руках белых.
Сил явно недоставало. Начальник ударной группы (вместо устраненного за нераспорядительность товарища Мартузевича начальником группы был назначен командир 1-й Латышской бригады товарищ Калнин) возбудил ходатайство перед командованием 14-й армии о присылке ему резервов. Но никаких свободных сил в армии, как и у фронтового командования, не имелось, и, следовательно, рассчитывать приходилось только на наличные силы. Тогда, по мысли командования фронтом и инициативе комбрига товарища Примакова, было решено организовать рейд конницы в тыл противнику, для чего использовать бригаду червонных казаков. Командарм-14 принял следующее решение: усилить бригаду червонных казаков Латышским и Кубанским кавалерийскими полками, организовать конную группу Примакова и, прорвав фронт на участке в 30 верстах к югу от Кромы, бросить эту группу в направлении на Понырн - Фатеж с задачей разрушения железной дороги Орел - Курск и разгрома тылов Дроздовской и Корниловской дивизий, после чего намечался удар с тыла на фронт белых в направлении станицы Ячья [163] (схема 16). Весь участок от Черни до Еропкина должны были занять 2-я Латышская и Пластунская бригады, а на участке намеченного прорыва Чернь - Чер-нородье сосредоточивались 1-я и 3-я бригады Латышской дивизии. С утра 3 ноября части Латышской бригады прорвали фронт, и группа Примакова вошла в образовавшуюся брешь.
Выдавая себя всюду за корпус Шкуро, группа прошла; от места прорыва на станцию Ольховатку. Действуя оттуда в двух направлениях на станцию Поныри и на город Фатеж, она наносит весьма ощутимые удары, ибо уже на следующий день рейда - 4 ноября - фронт белых, потеснивших было бригаду Павлова, дрогнул и начал отходить на юг. Так как конная группа не увлекалась разгромом тылов и достижением легких побед над тыловыми частями, обозами и лазаретами, а весь центр тяжести своих усилий с 4 же ноября перенесла на фронт белых, то результаты наличия конницы в своем тылу белые почувствовали очень скоро. А так как к тому же командование 14-й армией увязало действия рейдируйщей конницы с наступлением пехоты, то эффект получился полный: уже 5 ноября 14-я армия получила полную возможность перехода в общее наступление, и 6-го после овладения Севском командующий отдает приказ, по которому 46-й дивизии ставилась задача овладеть Дмитриевым, 41-й дивизии - выйти на реку Сейм на участке Пена - Лукашевка, а ударной группе - продолжать наступление в южном направлении, выдвинув конницу для занятия Фатежа и действий в тыл Дмитриевской группе белых. Бригаде Примакова, развернутой к тому времени в 8-ю кавалерийскую дивизию, было указано объединить под своим командованием кавалерийскую бригаду 46-й дивизии и развивать удар для захвата Льговского узла. Командующий армией предусматривал этим новым рейдом оказание содействия наступлению 41-й и 46-й дивизий, причем указывалось, что к 9 ноября обе дивизии должны выйти к реке Свана, а ударная группа к этому же дню должна овладеть городом Фатежем. 57-я дивизия, потрепанная под Севском, оставалась в армейском резерве. К 14 ноября части армии выполнили указанные задачи и приступили к организации преследования противника.
К этому времени наступление на фронте 13-й армии шло широким темпом. 4 ноября Эстонская дивизия после перегруппировок перешла в наступление и 5-го заняла Змиевку, 6-го - станцию Ново-Полево, 7-го - Малоархангельск и 9-го продвинулась еще на 15 км к югу. Такой темп указывал на начавшееся преследование и бегство белых.
В свою очередь 9-я дивизия к 8 ноября выходила на линию реки Сосна южнее и юго-восточнее Малоархангельска. Однако в силу того, что удар в правый фланг Орловской группе противника не осуществился и 9-я дивизия безусловно опоздала со своим выходом к Малоархангельску, разбить белых не удалось, и они отходили на юг, ускользая от наших ударов.
Что касается Ливненского направления, то 3-я дивизия к 9 ноября вела бои у Щигры, а 42-я дивизия, заняв 3-го еще ноября Ливны и разбив здесь два Алексеевских полка противника, 9 ноября выходила на рубеж станицы Долгое в 50 км к югу от Ливны. Приданная дивизии 13-я кавалерийская бригада находилась в это время уже в 8 км к северу от Касторной.
Выводы
В нашем изложении мы намеренно оставили в стороне оба фланга фронта. 8-я армия с корпусом Буденного по характеру действий и по результатам их выделена нами в особую главу, и влияние, какое действия конницы Буденного оказали на весь первый этап операций фронта, мы покажем дальше. Что касается 12-й армии, то последняя сыграла только роль резервуара, из которого фронтовое командование черпало, поскольку это дозволяла обстановка, живую силу для развития действий на главном очаге борьбы - Орловско-Курском плацдарме.Период почти месячных боев закончился очищением от белых всего пространства, заключавшегося между полуокружностью Чернигов - Севск - Кроны - Орел - Елец - Воронеж и диаметром Чернигов - Курск - Воронеж. Но цели, которой задавалось красное командование, - разбить Добровольческий корпус - достигнуть еще не удалось.
Причины недостижения этой цели по нашему мнению определяются следующим:
а) Несмотря на численное превосходство в силах красной стороны над белыми, несмотря на то, что относительная группировка частей Южного фронта соответствовала поставленным задачам - все же преследование столь решительной и активной цели, как разгром и уничтожение живой силы противника, в период развития им своих успехов, требовало более стойких войск и большего количества их, чем те, коими располагало фронтовое командование.
б) Относительная слабость ударной группы (фронт наступления - 20 км, абсолютная численность около 7500 штыков) ни в какой мере не определяла успеха борьбы с белыми, ибо боеспособность последних была велика [164]и одного противопоставления сил для задержки их, а тем более для ликвидации было совершенно недостаточно.
в) Но главное, по нашему мнению, все-таки заключалось в изолированности действий ударной группы, ибо соседние с ней дивизии не были боеспособны вовсе: ни 9-я, ни 7-я дивизии, как видел читатель, не только не могли оказать боевого содействия группе, но даже не были в состоянии обеспечивать ее фланги. И наоборот, отступив, они предоставили белым действовать против группы в любом направлении и в любой комбинации. Получилось нечто вроде пехотного рейда со всеми отрицательными его свойствами и без основного элемента, единственно допускающего его осуществление - подвижности. Читатель помнит, как под Кромами ударная группа дерется на три фронта: на северо-восток, на юг и на северо-запад.
г) В конечном счете именно небоеспособность наших частей привела к необходимости частью сил действовать в тыл Орлу и определила в дальнейшем лобовой, встречный характер боев, вызвавший недовольство главкома.
д) Недостаток живой силы сказался и в отсутствии в руках фронта и армейского командования резервов. Введение в дело Эстонской дивизии оказалось недостаточным, и в процессе хода военных действий приходилось маневрировать только наличными средствами. Особенно остро указанное обстоятельство сказалось в начале двадцатых чисел октября, когда обстановка настойчиво требовала нанесения сильного удара с Новосильского направления на железную дорогу Орел - Курск где-либо в районе Еропкино. Попытка командюжа возложить эту задачу на 3-ю дивизию успехом не увенчалась в силу слишком невысокой численности последней, а равно невысокой ее устойчивости. Но даже и в таком состоянии, когда вследствие неоднократных нажимов со стороны командующего фронтом армейское командование 2 ноября дает соответствующую задачу 3-й дивизии, последняя приносит значительное облегчение ударной группе.
е) Не менее отрицательное значение имело и явное непонимание 13-й армией задач, которые на нее возлага-!лись. В нашем изложении явственно рисуется это непонимание в двух указанных маневрах: в начале операции и при разрешении назревшего кризиса 24-26 октября.
Основное, что требовалось от всех армий, в том числе и от 13-й - применение маневра с общей целью разгрома живой силы, тогда как армейское командование везде и всюду стремилось к захвату пространства. Если в действиях 14-й армии было много недочетов, если в течение всего октября ее действия сводились к ведению ожесточенных боев местного характера, то все же деятельность армейского командования 14-й армии и ее подразделений проходила под знаком стремления разрешить задачи в полном соответствии с духом и характером тех целей, которыми задавалось фронтовое командование. Этого нельзя усмотреть ни в одной из операций 13-й армии. Даже и при достижении успеха и при развитии его усилия дивизий разрежены и не имеют той осмысленной согласованности, какая наблюдалась в 14-й армии. Работа штаба 13-й армии оставляла желать много лучшего. Деятельность его ограничивалась точной (а иногда и неточной) передачей директив фронта без учета конкретной обстановки и без преломления их через призму армейской действительности. В качестве иллюстрации такого неконкретного управления приводим приказ командарма-13 за № 128 от 31 октября: «Командюж указал, что действия 13-й армии носят весьма нерешительный характер. Главной задачей армии является разгром и уничтожение живой силы противника... Начдивам надлежит помнить и внушать подчиненным им начальникам, что главной задачей является не только захват территории, но особенно живой силы противника». Ясно, что сообщить начальникам дивизии о необходимости бить живую силу врага - было недостаточно для достижения цели [165].
Тем не менее Южному фронту в течение этого месяца удалось:
1) приостановить безнадежный отход армий, начатый еще 3 сентября;
2) организовать нанесение удара белым, приведшего в конечном счете к отходу их и очищению громадной территории между Курском и Орлом.
Указанное давало полную возможность приступить к дальнейшим действиям, целью которых было разрезать белых на две части, преследовать их и уничтожить.
Глава двенадцатая. Второй этап операции
8-я армия и конный корпус Буденного в октябре 1919 г.
Описанное нами в конце 9-й главы наступление Донской армии генерала Сидорина против 9-й армии красных частично захватило и левый фланг 8-й армии, почему для большей ясности изложения и большей его связности мы вернемся к концу сентября.К 27 сентября 8-я армия, отойдя в результате неудачного августовского наступления к реке Дон, занимала фронт, как показано на схеме 17.
Начинаясь у Борщева, фронт шел по правому берегу Дона до Лисок, откуда переходил на левый берег реки и шел до Павловска; здесь линия фронта поворачивала на восток и доходила до Саврасова.
Соседняя слева 9-я армия должна была сменить левофланговые дивизии 8-й армии до Боброва, но к 27 сентября правый фланг 9-й армии не простирался севернее Богучара.
Соседняя справа 13-я армия имела свой левый фланг у Нижнедевицка, ведя бой с частями конного корпуса Шкуро с двадцатых чисел сентября. 26-го Шкуро занял Нижнедевицк и продолжал теснить 42-ю дивизию на север.
Таким образом, если оба фланга 8-й армии и не были тесно связаны с соседями, то все же можно было еще рассчитывать на какое-то взаимодействие армий. Несколько хуже обстояло дело со связью с 13-й армией, левый фланг которой имел тенденцию беспрерывного отхода на север, чем с каждым днем увеличивался разрыв между внутренними флангами обеих армий. Командование 8-й армии учитывало всю нежелательность такого положения и принимало все меры к установлению соприкосновения, тем более что разрыв этот намечался как раз на Воронежском направлении и делал последнее наиболее уязвимым для противника. Действовавший на крайнем левом фланге отряд Фабрициуса командование 8-й армии подчинило себе, но отказалось от предложения фронтового командования взять в свое подчинение 42-ю дивизию вместе с заботами и ответственностью за Елецкое направление. Кроме того, в промежуток между Турово - Борщево было приказано выдвинуться отряду Седякина, состоявшему из двух бригад - Воронежской и Рязанской.
Последнее не осуществилось, ибо Май-Маевский перенес, как помнит читатель, свои усилия на Воронежское направление и перебросил корпус Шкуро как раз в разрыв между армиями.
Последнее обстоятельство совпало во времени с началом нового рейда Мамонтова, который 27 сентября, прорвав фронт 12-й дивизии у Борщева и переправившись здесь через Дон, вышел в район Левая Россошь. А так как уже в конце сентября начинает обозначаться нажим донских частей и на левый фланг армии, то становится очевидным крайне затруднительное положение 8-й армии в целом. Мы видели, что и прочие армии фронта были не в лучшем положении. Но главное командование требует решительных наступательных действий и в соответствии с этими требованиями фронтовое командование приказывает 13-й армии наступать на Курск, а 8-й армии, удерживаясь на реке Дон, сосредоточить свежие части на правом своем фланге и выдвинуть их в район Нижнедевицка.
Читателю ясно полное несоответствие этих задач с реальной обстановкой. Что получилось в результате выполнения их с 13-й армией, мы уже видели, но с 8-й армией дело обстояло в значительной степени хуже.
Так как смена левофланговых дивизий 8-й армии частями 9-й армии, как этого требовало командование фронтом, не произошла (да и не могла произойти по причинам слабости 9-й армии), то выделение «свежих» частей на Нижнедевицкое направление могло быть сделано только за счет двух весьма слабых бригад - Воронежской и Рязанской. Читатель уже знает, почему попытка эта не удалась. Помимо этого появление Мамонтова в тылу 12-й дивизии отвлекло с первого же дня весьма значительные силы, а именно: 13-ю дивизию, два полка 31-й дивизии и различные отряды, а несколько позже были привлечены вся 12-я дивизия и тамбовские курсанты.
Конный корпус Буденного в это время находился на левом берегу реки Дон против Богучара и должен был, как помнит читатель, переправившись у Казанской через Дон, действовать перед фронтом 9-й и 10-й армий с целью облегчения выхода их: 9-й - к Дону и 10-й - к Царицыну. 29 сентября корпус был у Казанской и приступил к организации переправы на правый берег Дона.
При таком распределении сил ставить армии наступательные задачи было совершенно нелогично, тем более что длительный отход после Селивачевской операции и угроза охвата обоих флангов кавалерийскими группами с прорывом конницы Мамонтова в центре - резко отрицательно сказывались на состоянии и боеспособности армии. 4 октября в одну из фланговых частей 9-й армии прибыл уполномоченный от штаба 8-й армии с докладом о состоянии частей, который по телеграфу был передан в центр. В этом докладе командование армии рисует состояние частей последней в самых мрачных красках. В результате потери Воронежа [166], сильнейшего нажима белых по всему фронту армии и особенно в центре и на левом фланге, нахождения в тылу рейдирующего корпуса Мамонтова, а равно и в силу отсутствия всякой связи с соседями и высшими штабами (отсутствовала даже радиосвязь), при полном истощении боеприпасов всякого рода армия потеряла возможность не только наступать, но и оказывать какое-либо противодействие угрозе обхода противника. Силы армии командующий к 4 октября определяет следующим образом: 12-я дивизия - около 1200 штыков, 13-я - до 600 штыков, 15-я - 800 штыков, 16-я и 31-я, слитые вместе, давали только 1200 штыков; наиболее многочисленной являлась 33-я дивизия, имевшая в своем составе до 3000 штыков, а составленная из войсковой конницы кавалерийская группа насчитывала не более 800 сабель. Было ясно, что для спасения армии от окончательного развала и возможного уничтожения надо было не требовать от нее наступательных действий, как это делало фронтовое и главное командование, а стремиться к выводу ее из-под ударов противника и, воспользовавшись каким-либо естественным прикрытием, заняться приведением ее частей в порядок, пополнением боеприпасов и только тогда приступить к продолжению борьбы.
Отход на оборонительный рубеж. Это решение на свой собственный страх и риск принял временно командующий армией товарищ Ратайский, причем в качестве прикрывающего рубежа им была избрана река Икорец от станции Тулиново до ее впадения в Дон. Сюда-то и начался 4 октября тяжелый отход армии под непрекращавшимися ударами белых.
За этот промежуток времени Мамонтов успел сделать налет на Таловую, чем сорвал, как мы видели, наступление 9-й армии и облегчил в свою очередь наступление Донской армии. К 4 октября, возвращаясь к Воронежу на соединение с корпусом Шкуро, Мамонтов находился в районе Московского (схема 17).
Таким образом, отходящим правофланговым дивизиям пришлось встретиться при своем отходе с Мамонтовым, вследствие чего отход совершался медленно и с большими потерями. Только 7 октября дивизии выходили на назначенный им рубеж реки Икорец, пройдя за 11 дней всего 50-55 км.
Что же делал в это время корпус Буденного? 29 сентября, находясь в Казанской, в 150 верстах к югу от Таловой, он должен был, как мы видели, направиться на правый берег Дона с известными уже читателю заданиями. Но в это время Буденный узнает о рейде Мамонтова, вследствие чего решает не исполнять приказания Шорина и главкома и меняет данное ему юго-восточное направление на северное. 1 октября он проходил уже станцию Криуша и двигался дальше на север к Таловой. Мы уже видели, как отнеслось к этому нарушению приказаний главное командование и командование Юго-Восточным фронтом. Приняв указанное постфактум, главком поставил Буденному задачу разбить Мамонтова. 6 октября Буденный был в районе Чесменка и переходил к правому флангу 8-й армии. На другой день главное командование официально подтвердило приказание о преследовании Буденным Мамонтова и передало конный корпус в подчинение командующему Южным фронтом. И в тот же день, 7 октября, когда дивизии 8-й армии только что пришли к намеченному рубежу, фронтовое командование потребовало от армии наступления с целью обратного захвата Воронежа. Такое требование уже явно не соответствовало ни обстановке, ни тому состоянию, в котором находилась армия, и ее командующий решил перейти к обороне.