Екатерина Вильмонт. Зюзюка и другие

   – Слегка! Пожилая дама и Егор Ольшанский.
   – Какой Ольшанский? Фигурист?
   – Да.
   – Ни фига себе, он потрясающий...
   – Потрясающий? Фигурист или...
   – Или я не знаю, а фигурист точно потрясающий, мужик офигительно красивый!
   – Собака у него офигительно красивая, а он... молод для меня.
   – Ему тридцать семь. И чему это мешает? Он, кажется, в разводе.
   – И к нему стоит очередь баб.
   – Дашка, знаешь, что я тебе скажу, – пристально глядя на меня, вдруг заявила Кристина. – Ты вошла в свой возраст. И с этим цветом волос... Ты дико похорошела! Дико! Вот мой возраст уже прошел, он был с двадцати пяти до тридцати восьми, наверное. Но я не расстраиваюсь, я все успела, что собиралась: нашла небедного мужа, родила нормального здорового пацаненка, до тех пор налюбилась и наработалась за троих, так что... Скучновато, правда, иногда бывает, хочется бурных чувств, но ты же знаешь, у меня рацио всегда было на первом месте. А у тебя все, что раньше было, – только прелюдия, а концерт и не начинался... Как насчет Ольшанского?
   – Да брось, это не мой тип и не мой случай.
   – Все равно, не любовник, так друг... Такой друг пригодится, к нему наверняка ходят классные мужики... и если он поймет, что ты на него не претендуешь, то может проникнуться доверием и начать приглашать тебя куда-нибудь или к себе, когда друзья придут... Иными словами, тут есть перспектива.
   Я вспомнила предсказания Зюзюки: Егор тебе пригодится. И теперь я, кажется, знаю, в каком качестве. Кристинка – это Зюзюка номер два! Не многовато ли на меня одну?
   – Я так понимаю, что с работой пока глухо?
   – Как в танке.
   – Это хреновато... Хотя... Уверена, что скоро подвернется что-то стоящее, главное, не паниковать.
   – Я пока и не паникую, но мне все же сорок лет. Карьеры уже не сделать, но хоть надежный кусок хлеба...
   – Ты больная? Что такое сорок лет? Да вот когда моей маме было сорок, случилась перестройка, вся жизнь поломалась, и никто из ее подруг не пропал! Почти все нашли новую работу. И карьеру, кстати, многие сделали, вот мужики да, они в большинстве своем спились, опустились, хотя тоже не все, но теперь ведь у нас мужчины – слабый пол. А ты глянь на себя в зеркало! Тебе от силы тридцать два можно дать, ты с этими волосами вообще – отвал башки! Не желаю я больше слушать эту упадническую чушь! Ты начала новую жизнь! И давай за это выпьем!
   – С утра пораньше?
   – Какая разница, мы ж не будем целый день квасить. И вообще, невежливо не рассмотреть подарки! Итак, котяру посадим в угол дивана, смотри, он прямо рожден для этого места, красавец! Скажи, разве не красавец? Как ты его назовешь?
   – Надо подумать.
   – Назови его просто Барсиком или Мурзиком, чего выдрючиваться.
   – Да ну, он такой здоровенный, какой из него Мурзик. Скорее уж Бегемот.
   – Думаешь, он будет сидеть и примус починять? Дудки! И вообще, к черту литературные реминисценции. Предлагаю Афанасия! Есть в нем что-то такое...
   – А что, мне нравится. Кот Афанасий! Солидно, основательно... Годится.
   – Только Афоней не зови, ему не идет. Просто и достойно – Афанасий. У вас есть кот? Да, его зовут Афанасий! Класс! Возьми его на руки, я вас сниму!
   Она вытащила из сумки полароид и через минуту уже протягивала мне снимок: я ахнула – снимок был такой гламурный, я на нем такая красивая, а Афанасий такой милый... Что-то совсем из другой жизни. Интересно, а он ночью не станет учить меня жизни, он ведь тоже вязаный...
   Потом Кристинке кто-то позвонил, и она умчалась со словами:
   – К чертям мерихлюндию, Дашка! У тебя есть все основания радоваться жизни, а когда человек ей радуется, то она старается хоть изредка его побаловать!
   Кристинка – безумная оптимистка, и я легко и охотно заряжаюсь ее настроениями. Я вообще поддаюсь влиянию, правда, до определенного предела, а потом бунтую, но все же... Вот, к примеру, после беседы с Зюзюкой я почти не думаю о худородном дворянине. И тут я вспомнила, что у меня ведь нет машины. А может, и не стоит ее покупать? Зачем мне она? Сейчас в Москве ездить такая мука, эти вечные пробки, наглые и неопытные водители, от которых сплошь и рядом не знаешь, чего ждать, жулики и вымогатели в автосервисах, да даже если я буду ездить на такси, мне это обойдется намного дешевле... Ладно, там будет видно, сперва надо найти работу...
   Я взяла телефон и стала обзванивать старых знакомых, чтобы сообщить новый номер телефона и заодно закинуть удочку – вдруг кто-то что-то услышит насчет работы. Правда, в этот час я далеко не всех застала, а звонить по таким делам на мобильный просто бессмысленно. И каждый, с кем я говорила, спрашивал: когда новоселье? Но мне была непереносима даже мысль о том, что ко мне ввалится толпа гостей, мало чем друг с другом связанных, некоторые перепьются, как водится, кто-то с кем-то поссорится, хорошо, если не подерутся, кто-то будет лопаться от зависти... Нет! Ни за что!
   И вдруг в дверь позвонили. Кто бы это мог быть? На пороге стояла соседка Эмилия Казимировна с горшочком розовых гиацинтов.
   – Извините, Даша, я не вовремя? Вот, хочу поздравить вас с новосельем.
   – Спасибо, спасибо огромное, заходите, Эмилия Казимировна, сейчас будем пить кофе или чай. Я очень рада!
   – Вы переносите запах гиацинтов? А то у некоторых бывает аллергия...
   – Не просто переношу, а обожаю! Ничего, если мы на кухне посидим?
   – Конечно, мы же соседки. Я так понимаю, мы все трое одиночки?
   – Трое? – не поняла я, занятая завариванием чая.
   – Ну да, вы, я и Егор. Он, кстати, очень славный человек, но бабник жутчайший.
   – Я уж поняла. Но мне это как-то все равно.
   – А я, кстати, люблю бабников, они умеют общаться даже с женщинами, на которых не имеют видов. А это приятно...
   – Не думала об этом, но, кажется, вы правы.
   – Дашенька, простите за нескромность, вы где работаете?
   – Ах, в данный момент нигде, я пока безработная. Я начала новую жизнь...
   – А, поняла, но профессия у вас есть?
   – Да, я окончила филфак МГУ, романо-германское.
   – Боже мой, я в свое время тоже училась на романо-германском, потом работала в издательстве «Прогресс», а потом вышла замуж за дипломата и на этом моя карьера закончилась. Мы с мужем где только не побывали...
   – Моя мама работала в «Прогрессе»! И, как я понимаю, примерно в те же годы...
   – Как ее звали?
   – Алла Евгеньевна Шапошникова, по мужу Милорадова...
   – Аллочка Шапошникова? Боже мой, я прекрасно ее помню, она была такая хорошенькая, такая женственная, только очень много курила, да?
   – Да, правда... Как свет мал...
   – Так вы ее дочка? А мама...
   – Мама умерла пять лет назад...
   – Ох, простите, Даша... Но как же вы...
   – Я живу одна, поменяла огромную родительскую квартиру, вернее, продала, купила эту, и мне пока есть на что жить, сейчас вот ищу работу...
   – У вас какие языки?
   – Французский, итальянский и английский...
   – Знаете, Даша, я ничего не обещаю, но попробую вам помочь.
   – Да? Вот было бы здорово! А что за работа?
   – Знаете, у моей дочери своя фирма, и как раз на днях она говорила, что ей нужен человек с итальянским, она затевает бизнес с Италией, я в этом ничего не понимаю, но попробовать стоит!
   – А какой бизнес, я ведь могу совсем не знать специфики и терминологии.
   – Ну, Даша, терминология дело наживное, я сама когда-то взялась за технический перевод, абсолютно ничего не зная о сути предмета, два-три дня со специалистом – и я щелкала тексты, как орехи... И мне это нравилось, хотя я все равно ничего в технике не понимала.
   – Вообще-то вы правы. Так чем занимается ваша дочь?
   – Она поставляет модным домам Европы изделия русских художников, но не живопись, а кружева, батики, вышивки и все в таком роде... А все началось с того, что Ирочка попала в сибирский городок Мухлынь, где плетут удивительные кружева, о которых никто как-то не знал, в отличие от вологодских, елецких и других. Муж ее бросил, надо было как-то жить, и вот тут ее осенило... Она занялась этими кружевами, вывезла их в Германию и показала одной женщине, модельеру, та ухватилась, и они вдвоем организовали совместную фирму. Что Ирке пришлось пережить... Знаете, как у нас – валяется капитал под ногами, никто и не замечает, а нашелся один приметливый, так сразу и остальным захотелось... Там, в Мухлыни этой, мэром женщина одна, умная, энергичная, она и поддержала дело, они там цех открыли кружевной... Но, боже мой... мне постоянно боязно за Ирку, она такая отчаянная... Впрочем, что это я разболталась, надо брать быка за рога! Я сию минуту позвоню дочке! Она схватила телефон: Иринка, ты сейчас можешь говорить? Нет, ничего не случилось, просто ты на днях жаловалась, что у тебя нет надежного человека с итальянским? Да, у меня есть кандидатура. Это моя новая соседка, оказалось, что я работала с ее мамой, а сама Даша окончила филфак, у нее итальянский, французский и английский! И она как раз ищет работу. Думаю, твоя ровесница. Она из очень хорошей семьи.
   Я вся дрожала. Неужто повезет?
   – Да, обязательно! Хорошо, хорошо, ладно, беги! Даша, завтра в двенадцать тридцать сможете быть у Иринки в офисе? Он находится в Головином переулке. Я вам дам адрес.
   – Разумеется, буду! Не знаю, как вас благодарить-то, Эмилия Казимировна...
   – Бросьте, Даша, пока благодарить еще рано, но мне почему-то кажется, что все получится и, более того, вы с Иринкой подружитесь. У вас есть что-то общее, а, кроме того, я просто считаю своим долгом помочь вам, как однажды мне помогла ваша мама. Да не просто помогла, а буквально спасла меня, ну, если не от ареста, то уж от увольнения с волчьим билетом точно.
   – Я ничего об этом не знаю, расскажите, Эмилия Казимировна! Умоляю!
   – С удовольствием расскажу! Дело было в семидесятых, кажется, в конце шестидесятых... точно года уже не помню, но только кто-то привез мне какую-то запретную книжку, то ли Оруэлла, то ли Авторханова, а может, и Солженицына. Не помню. Мы с Аллочкой симпатизировали друг другу, но особой дружбы не было, я больше с Лоркой Шостко дружила... Лорка с Аллой в одной комнате сидели, а я в другой. И вдруг как-то вечером звонок в мою дверь. На пороге Алла, бледная, лоб в испарине, я испугалась. А она молча берет меня за руку, выводит на лестницу и шепчет: «Не вздумай завтра на работу Оруэлла принести, тебя заметут, я слышала. А лучше всего избавься от книги прямо сейчас, мало ли что...»
   Я испугалась страшно и даже решила, что со стороны Аллочки это провокация...
   Мы ж тогда всех в стукачестве подозревали. Она видит мое состояние и шепчет:
   – Ты у Лорки мужика отбила, а она на тебя настучала, что ты запрещенные книги распространяешь...
   – А ты откуда про это знаешь?
   – Совершенно случайно разговор услышала... Может, ничего и не будет, но подстрахуйся, если что запретное есть, уничтожь! Но уж на работу точно книгу не приноси.
   Ох я и растерялась. А она спрашивает:
   – У тебя много?
   – Книжка и рукопись!
   – Сожги!
   Вот когда она это сказала, я ей окончательно поверила.
   – Как я в коммуналке жечь буду? Подозрительно.
   – Тогда давай сейчас же это сюда и поедем к нам на дачу! Там печка...
   Аллочка тогда уже на «москвичонке» ездила, и мы помчались за город, сожгли там все в печке, смеялись и плакали. Ну, короче, на другой день подходит ко мне Лорка, спрашивает: «Ну, принесла?» Я на голубом глазу отвечаю: «Что?» – «Книжку». – «Ага, – говорю, – принесла», – и отдаю ей в руки... поваренную книгу Молоховец, тогда это раритет был, но не крамольный. Смотрю, у нее морда вытянулась. Короче говоря, ночью у меня был обыск. И ничегошеньки не нашли! Так что, сами понимаете...
   – И вы с этой Лорой общались?
   – Да нет, она вскоре сама ушла. Очень уж явно все было. Я потом боялась, что меня могут с мужем за границу не выпустить из-за той истории, но нет, обошлось...
   – А с мамой как сложилось?
   – Первое время мы боялись обнаружить наши отношения, то есть общались как прежде, мы об этом договорились еще на даче, а потом... Жизнь развела, но я всегда жалела, что у меня нет такой подруги... И вот Бог привел встретиться с Аллочкиной дочкой, и, надеюсь, с вами мы подружимся.
   У нас обеих глаза были на мокром месте. Так приятно было услышать эту историю о маме... Она была очень закрытым человеком, я мало что знала о ее молодости, да и вообще бабушка была мне намного ближе. Но от Эмилии Казимировны веяло теплом и атмосферой моего детства. Вот такие интеллигентные редакционные дамы частенько собирались у нас в квартире, вели заумно-диссидентские беседы, распаляясь иной раз до скандала, а иногда эти поборницы свободы и демократии вдруг начинали просто сплетничать по-бабьи и становились как-то симпатичнее, что ли... Я терпеть не могла эти посиделки: «Вчера по “Голосу Америки”... Слышали на “Немецкой волне”... на “БиБиСи”...» Я была еще совсем девчонкой, и меня пугали эти известия, мне становилось плохо, неуютно жить. И я бежала к бабушке, которая тоже все это не любила. Бабушка учила меня языкам, манерам, рассказывала истории из прошлой жизни, она была в молодости красавицей и, как я понимаю, не слишком любила мою мать. Называла ее приятельниц суфражистками и однажды сказала в сердцах, когда в столовой уж очень пылали страсти:
   – Ах, Даша, они просто не знают настоящего страха... Времена нынче уж не такие людоедские, вот и позволяют себе... Кстати, не поручусь, что многие из них, особенно яростные, не стучат помаленьку... Вот, например, эта Ада... Не нравится она мне, к тому же дура редкостная, и такая оголтелая, зря Аллочка ее приваживает, ведь сажают и в наши дни. Впрочем, бог с ними, давай-ка мы лучше послушаем «Волшебную флейту» и я покажу тебе, как надо вязать крючком...
   Но я больше любила вязать на спицах, и это умение здорово мне пригодилось в юности. Купить было нечего, я распускала старые свитера и шали, вязала из них модные вещицы и всегда была прилично по тем временам одета почти без всяких затрат. Помню, мама как-то сказала: «Дашка, повезло тебе с бабкой, всему научила, а я как была безрукая, ни на что не годная, так и осталась...»
   – Дашенька, хочу только предостеречь... Вы такая красивая, привлекательная, а Егор ни одной юбки не пропускает, он уж и на вас глаз положил... Не стоит с ним...
   – Боже упаси!
   – Поверьте, девочка, я желаю вам добра... Егор просто еще не перебесился. Он же не мог перебеситься в молодости, все силы отнимал спорт, а теперь наверстывает...
   – Да бог с ним, с Егором, он вообще не моего романа, вот Себастьян – это другое дело. Знаете, он мне сам вдруг подал лапу. Егор безмерно удивился.
   – Это плохо, деточка, очень плохо!
   – Почему?
   – Удивился, значит, заинтересовался, ох, а устоять против такого трудно.
   – Мне нетрудно. У меня к тому же голова не тем сейчас занята.
   – Ну дай Бог, дай Бог!
   Мы еще поболтали о пустяках, обменялись кое-какими рецептами, и она ушла, попросив непременно сообщить ей о моей встрече с Ириной. Что ж, можно считать, что с соседями мне крупно повезло. Посмотрим, на что мне пригодится Егор?
   Зюзюку я вечером будить не стала, и сама она помалкивала – кавалеров в этот день на горизонте не было. А Герман даже не позвонил.
 
   Офис Ирины помещался в полуподвале, но там было просторно, красиво и никаких кабинетов, приемных, секретарш, все друг с другом на ты... Я насчитала пять девушек. Две сидели за компьютерами, одна что-то выясняла по телефону, еще одна варила кофе в кофеварке, одновременно что-то подсчитывая на калькуляторе. Пятая оказалась хозяйкой. Я с первого взгляда поняла, что мы сработаемся и подружимся.
   – О, девочки, смотрите, в нашем коллективе явно не хватало рыжей сотрудницы! – со смехом сказала она. – Даша? Проходи, раздевайся, давай пальто, садись! Мама уже ввела тебя в курс дела?
   – Нет, ну или в самых общих чертах! Знаю лишь, что ваша фишка – мухлынские кружева!
   – Да, но не только! Ты в подобных фирмах когда-нибудь работала?
   – Нет.
   – Бог с ним, но компьютер знаешь?
   – Конечно.
   – И три языка?
   – Это да.
   – С людьми общаться умеешь?
   – Вполне.
   – Загранпаспорт есть?
   – Есть.
   – Ты семейная?
   – Нет. Я одна!
   – Я тебя беру! Машину водишь?
   – Вожу!
   – Супер! А машина есть?
   – В данный момент нет. Мне на днях ее разбили. Но собираюсь купить.
   – Хорошо. Послезавтра должны приехать два макаронника, ты их встретишь, разместишь в отеле и привезешь сюда. Машину возьмешь мою, я сделаю доверенность. Паспорт с собой? Давай сюда! Валя, оформишь все, извини, Даш, пока буду платить тебе тысячу баксов, там поглядим, тебя устроит?
   – Для начала, конечно. А можно вопрос?
   – Валяй?
   – Какие у меня перспективы?
   – В смысле денег?
   – Не только, главное, в смысле работы...
   Она очень внимательно на меня посмотрела.
   – Ну, к примеру, место постоянного представителя фирмы в Италии тебя бы устроило? В перспективе, разумеется?
   – Безусловно!
   – Но ты понимаешь, я должна разобраться, с кем имею дело, так что перспектива довольно отдаленная, не раньше, чем через полгода, к тому же до постоянного представительства еще очень далеко, мы только начинаем переговоры.
   – Конечно, – улыбнулась я, – мне не к спеху!
   – Отлично, мы друг дружку поняли! – она улыбнулась в ответ. – Завтра к одиннадцати ждем на работу! Поздравляю.
   – К одиннадцати! Здорово!
   – Конечно! Зачем мне в офисе сонные тетери? Рабочий день, если нет ничего срочного, до полседьмого, если нужно уйти пораньше, всегда договоримся. Вот такие пироги!
   – Спасибо, Ира!
   – Кушайте на здоровье! Как там мама?
   – По-моему, прекрасно, мы уже нашли общих знакомых, и твоя мама знала мою...
   – Я рада, что мать там не одна, ой, только не думай, что из-за этого я не буду посылать тебя в командировки.
   – А я и не думаю, я просто рада, у меня, кажется, началась хорошая полоса.
 
   Господи, как же мне повезло! Я проработала в фирме почти месяц, и у меня ни разу не возникло даже тени разочарования. Конечно, мои языковые познания были востребованы далеко не каждый день, и в свободное время я просто делала то, что нужно в данный конкретный момент, и вникала в детали, которые, казалось бы, не должны меня касаться. Но так работали все! И никаких склок, никаких перешептываний. Сама Ирина тоже вкалывала будь здоров, не просто наравне со всеми, а едва ли не больше всех. Как-то я спросила ее:
   – Ир, а у тебя никогда никаких скандалов не бывает?
   – Ну почему, всякое бывает, нервы у людей сдают, но в принципе я разбираюсь в людях, просто на уровне интуиции, ну и опыт какой-никакой есть. Если возникает вдруг зависть, ревность, я быстро избавляюсь от таких сотрудников. Ну и стараюсь учитывать интересы каждого, когда коллектив небольшой и сплошь бабский, это не так уж трудно. А тебе по секрету скажу: я тобой довольна, даже очень. Через месяц едем в Милан. Замутим там новое дело... Ты шить умеешь?
   – Шить? Умею, но не люблю. А что?
   – Нужно, чтобы у тебя был какой-то туалет с мухлынскими кружевами. Я всегда на себе демонстрирую, и это производит впечатление. Хочешь – закажем, хочешь – сама сшей, но вещь должна быть европейского уровня.
   – А есть кому заказать?
   – Конечно. Давай, выбери кружева. Между прочим, тебе понадобятся вечерние платья, как минимум два, и хорошо бы одно с нашими кружавчиками.
   – У меня ни одного нет, сроду вечерних платьев не носила.
   – Ладно, завтра поедем к портнихе, ты извини, но я пока тебя не так хорошо знаю и хочу присутствовать, это же лицо фирмы...
   – Прекрасно, а то я насчет вечерних туалетов не очень, я и носить их не умею.
   – Ты имеешь в виду длинные юбки? Это не обязательно.
   На другой день мы отправились в ателье к подруге Ирины и заказали там для меня два платья – одно черное, облегающее, с юбкой миди и с безумной пеной белых кружев на одном плече, а второе темно-зеленое, с цветком бледно-зеленых кружев. Цветок крепился на задрапированном поясе.
   Кстати, я уже знала, что изначально мухлынские кружева были только белые, черные и суровые, а цветные – это уже нововведение Ирины, которое бурно поддержали заказчики. Я была в полном восторге.
   – Ты почему зеленого не носишь? – спросила вдруг Ирина. – Рыжим, как правило, зеленое к лицу.
   – Да я рыжая недавно, не освоилась еще, – призналась я.
   – Только не вздумай перекрашиваться, это твое!
   – Что ты! Этот цвет приносит мне удачу...
   И только тут я вспомнила, что псевдопростолюдин так ни разу мне больше и не позвонил. Выходит, права была Зюзюка? Как давно я с ней не общалась, она уж наверняка обиделась. Но ведь у нее аудиенция раньше полуночи не начинается, а я в последнее время так устаю, что просто не доживаю до полуночи. Но завтра суббота, и я непременно сегодня с ней побеседую, я даже соскучилась по старой ворчунье, хотя поводов для разговора как-то не наблюдается. Видимо, у меня так не бывает, чтобы и с работой ладилось, и с личной жизнью. Впрочем, то же самое и у всех девочек в нашей фирме – личная жизнь не слишком задалась. У двух есть дети, а мужей они прогнали – за ненадобностью. Случаются иногда любовники, и все.
   ...У подъезда я столкнулась с Егором и обрадовалась, мы давно не виделись. Он, кажется, тоже обрадовался.
   – Привет, соседка, как дела?
   – Грех жаловаться!
   – С работы?
   – Да.
   – Ужинала?
   – Нет!
   – Приходи через сорок минут, накормлю... Я новый соус освоил и хочу на тебе опробовать. Рискнешь? Ко мне еще один коллега подвалит, а без красивой женщины, сама понимаешь, будет вульгарная скучная пьянка.
   – Ну что ж, я с удовольствием! От меня что-то нужно?
   – Ничего, кроме красоты.
   – О! Хорошо, буду через час, сам понимаешь, красота после рабочего дня требует некоторых усилий.
   – Да какие там усилия, и так хорошо.
   – А будет еще лучше!
   ...Интересно, что бы это значило? Скорее всего, хочет подсунуть меня своему коллеге или наоборот, коллегу мне? Да какая разница, зато сегодня уж точно будет о чем поговорить с Зюзюкой. Егор мне должен как-то пригодиться... Может, он пригодится именно сегодня, и его гость окажется именно тем, кого мы с Зюзюкой ждем? Посмотрим...
   Я побежала в душ, навела красоту и достала из шкафа старую зеленую блузку, раньше я ее не любила, а теперь она вдруг так мне понравилась... Блузка была дешевенькая, но сидела идеально. В конце концов, на макароны, пусть и с новым соусом, в такой блузке пойти не стыдно, и ни одна собака, даже умнейший Себастьян, не подумает, что я вырядилась. Да, надо взять с собой Зюзюку, но как-то глупо идти в соседнюю квартиру с сумкой... Я вытащила пудреницу, а саму Зюзюку попыталась сунуть за пояс джинсов, но это было очень некрасиво. Тогда я просто сунула в Зюзюку мобильник, уж его-то я точно возьму с собой, и никто не удивится, мало ли какие сейчас у баб чехлы на телефонах. Посмотрим. Я все-таки взяла из буфета коробку испанского шоколада, которую мне привезла Ирина. Неудобно, даже к соседу, на ужин идти с пустыми руками.