Тут дядя Юра, который обещался выполнять функции папарацци, засуетился и стал выстраивать всех собравшихся вокруг курганчика. Труднее всего ему пришлось с Ваниллой и Маста Мэном, которые начали изображать некую скульптурную композицию и требовали, чтобы их сфотографировали именно так.
   На вопрос, что именно они изображают, Ванилла ответил, что эта композиция символизирует собой двадцать первое прерывание. Папулька сказал, что даже в его молодости до такого количества абортов никто не доходил, но получил чувствительный тычок локтем от мамульки и умолк.
   А несчастному дяде Юре, чтобы сделать кадр, пришлось забраться на дерево, потому что полянка была очень маленькая и все в кадр не помещались. Но даже с дерева полностью весь контингент охватить не удалось, так что живописная композиция Маста Мэна и Ваниллы осталась за кадром, что лично я весьма приветствовала.
   После фотосеанса Ванилла затеял было надо могилой длинную речь, прерываемую рыданиями и криками: "Спи спокойно, дорогой друг. Game over!", но нам это мероприятие уже надоело, и все отправились к машинам. Потом еще пришлось минут десять дожидаться Маста Мэна и Ваниллу (агент WD-40 в похоронных торжествах участия не принимал, потому что как тень следовал за Викой), которые вернулись, как они заявили, жутко обиженные проявленным неуважением к этому святому месту.
   Времени до начала свадебного ужина оставалось уже совсем мало, поэтому весь народ мы отправили прямо в кафе, а я отправилась домой переодеться.
   Серега со мной не поехал, заявив, что ему надо в кафе, чтобы подготовить мне сюрприз.
   – Слушай, – сказала я дома Вике, которая, как верная подружка невесты, отправилась со мной, отклонив молчаливые призывы агента WD-40 не покидать его общество, – прошло еще только полдня, а у меня такое ощущение, как будто эта свадьба уже неделю длится.
   – Ир, да расслабься ты, – сказала Вика. – Самое сложное – позади. Главный мандраж – это утренняя подготовка к выезду и загс. А у тебя это все уже прошло. Так что расслабься, тресни шампусика, переодевайся и поехали на свадебный ужин. Чего там на ужине может произойти-то? Главное – вы уже окольцованы. Так что впереди – сплошные развлечения.
   – Але, девицы, вы готовы? – раздался из-за двери голос папульки, который должен был нас отвезти в кафе.
   – Пап, мы хотим шампанского, – капризно сказала я.
   – Не сомневаюсь, – сказал папулька, заходя в комнату с подносом, на котором стояла бутылка шампанского и три бокала.
   – О! – поразилась я. – Ты прям волшебник!
   – А ты не знала? – спросил папулька, открыл бутылку и разлил вино по бокалам.
   – Ну, – сказала Вика, – за тебя, Ирка. Чтобы все было хорошо.
   Я пригубила свой бокал и тяжело вздохнула.
   – Ир, да чего ты затосковала-то? – бодро спросил папулька. – Все идет совершенно нормально и даже хорошо. Подумаешь, накладка с машинами. Так ведь все решили. А ребята – вообще прикольные. Мне эта затея с могилой программиста очень понравилась. Довольно оригинально и есть что вспомнить. Представь, если бы мы поехали на Ленинские горы или к могиле Неизвестного солдата? Да ты там уже сто раз была. А так, когда будут спрашивать о свадьбе, так небрежно бросишь: "После загса мы ездили поклониться на могилу Неизвестного программиста"… Народ обалдеет, честное слово.
   – Значит ты считаешь, – с надеждой в голосе спросила я, – что ничего страшного не произошло?
   – Да что у тебя за вопросы такие? – возмутился папулька. – Все просто супер! И ты кончай мне Серегу шпынять. Парень старается, нервничает, а ты его запинала совсем. Сегодня же свадьба! Заканчивай ты эти безобразия, а то мне на вас прямо больно смотреть.
   – Дядя Боря правильно говорит, – подхватила Вика. – Ты вспомни моего Гамлета. Вот кто придурок был редкостный. А у тебя – просто бриллиант, а не парень.
   – Ладно, – сказала я, – уговорили. И действительно, самые волнительные моменту уже позади, нас поженили, так что сейчас поедем на ужин и будем веселиться. Папа Боря, там в бутылке еще чего-нибудь осталось?..
 
***
 
   Перед кафе "Элегия", где должно было проходить свадебное торжество, толпился народ.
   – Боже мой, – сказала я, глядя на это сборище, – неужели им места внутри не хватило?
   – Вряд ли, – ответил папулька. – Я в этом кафе был, там зал довольно большой. Это, наверное, эти… как их… Серегины фидошники.
   – А почему они не внутри? – поинтересовалась я.
   – Ну а мне почем знать? – пожал плечами папулька.
   Мы с папулькой и Викой вылезли из машины и стали пробираться сквозь народ в кафе.
   – Слышь, Зеленый, – послышался разговор где-то справа. – А это не Серегина невеста идет?
   – А черт ее знает, – раздалось в ответ. – Наверное, она. Только непонятно, какая из этих двух. Они, вроде, обе симпатичные, а по моей практике невестой всегда оказывается та, которая страшная, как крокодил.
   – Значит та, которая в черном платье, – решил первый голос. – Она все-таки за фидошника замуж выходит, так что траурный цвет – вполне к месту.
   – Слышь, Вик, – сказала я подруге, – тебя за невесту приняли.
   – И это правильно, – ответила Вика. – Я как раз сегодня решила с Кошкиным расстаться. Мне теперь хочется любви программиста, чтобы понять, круто это или не круто.
   – Ну, у тебя как раз сегодня будет огромный выбор, – обрадовала ее я.
   – Тут этих программистов – как байтов в килобайте.
   – Как… чего? – не поняла Вика.
   – Потом поймешь, – сказала я ей.
   – Найди себе программиста, и он тебя этому тайному языку живо обучит. Сможете в любой толпе разговаривать так, что никто ничего не поймет. Если, конечно, – поправилась я, – в толпе не будет программистов.
   – Договорились, – сказала Вика.
   – Выберу себе наиболее симпатичного.
   – Ты, кстати, имей в виду, – объяснила я, – что они чем круче, тем менее презентабельно выглядят. Традиция такая.
   – Ладно, – махнула рукой Вика, – сама разберусь. Не маленькая.
   Мы вошли в холл кафе, и тут к нам бросилась целая толпа очень пышно одетых людей.
   – Боже мой, – сказал папулька сзади меня. – Это мои чертовы родственнички. Почти все приехали, ну надо же!
   Я ему даже ничего ответить не успела, потому что была буквально погребена под букетами и свертками с подарками, а при этом еще нужно было принимать поцелуи и улыбаться в ответ на поздравления.
   – Вика, – прошипела я подруге, – быстро тащи сюда Серегу, а то я одна не справлюсь.
   – Момент, – сказала Вика и быстро убежала внутрь кафе.
   Через минуту она вернулась с Серегой (он был в своем дурацком зеленом пиджаке), который встал рядом со мной и стал служить подносом для подарков и букетов.
   – Так это и есть ваш жених? – осведомилась папулькина дальняя родственница тетя Софа, которую я всегда ненавидела. Папулька, впрочем, тоже.
   – Ничего подобного, – ответила я, стараясь скопировать змеиную улыбку этой дуры. – Это есть мой муж. Нас утром обвенчали в небольшой церквушке за углом.
   – Как в церквушке? – неимоверно удивилась тетя Софа. – Боря! – обратилась она к папульке, который стоял сзади нас на подстраховке. – Он разве не еврей?
   – Нет, – все так же любезно ответила я. – Он сионист. На "Си" работает.
   – Знаешь, тетя Софа, – сказал ей папулька, – я вынужден тебя огорчить, но на земном шаре живут не только одни евреи.
   – Да, но они не женятся на наших девочках, – сказала эта идиотка.
   – А я, тетя Софа, вовсе не ваша девочка, – объяснила я и стала выбирать глазами букет, которым можно было бы ей засветить, если разговор будет продолжаться в подобном тоне.
   – Ну хорошо, хорошо, – сказала тетя Софа, – шо вы сразу набросились? Я подарила подарок, а на меня сразу набросились. Я же просто спросила. – И с этими словами старая корова, слава богу, отошла куда-то в сторону.
   – Пардон, – сказал нам папа Боря грустно. – Я знаю, что она идиотка. Но родственников ведь не выбирают.
   – Ну вот, – грустно сказал мне Серега, – твоей родне я не понравился.
   – Серега, дорогой, – воскликнул папулька, – ты нам нравишься – это главное! А если бы ты понравился этой кретинке, я тебя задушил бы своими собственными руками!
   Тут я вспомнила, как шпыняла его весь сегодняшний день, и мне его стало жалко, прям до слез. Я бурно схватила Серегу под руку и прошептала:
   – Ты у меня – самый лучший на свете!
   – Точно, – самодовольно ответил он, и уронил на пол все эти букеты и подарки, потому что я чуть ли не всем телом повисла у него на руке.
   – Да черт с ними, – сказал папулька, когда Серега рванулся было это все поднимать. – Идите в зал. Я сам все соберу.
   Сергей сам взял меня под руку, и мы отправились в зал. А там… Боже мой, какая красота! Мало того, что весь зал был украшен какими-то шариками, гирляндами, "дождиками" и тому подобным, но самое главное – на здоровенной стене с той стороны, где стоял стол для новобрачных, родителей и свидетелей, висела огромная шикарная надпись "Ира + Сережа", выполненная из какого-то очень странного материала.
   – Нравится? – застенчиво спросил Серега.
   – Еще как, – честно ответила я. – Честно говоря, я просто потрясена. А из чего сделана эта прелесть? Похоже на какую-то супермодернистскую скульптуру.
   – Она и есть супермодернистская, – объяснил Серега. – На нее ушло несколько десятков старых IDE-контроллеров, материнских плат, видеокарт и всякой другой мелочевки. Матери, в основном, двушные и трешные, но есть несколько четверок и даже пентиумная мамаша, которую пожертвовал знакомый тебе Юра, заявив, что для тебя ему ничего не жалко, а кроме того, там биос страшно глючит.
   – Я в этом ничего не понимаю, – призналась я, – но выглядит это все просто здорово. Честное слово, мне очень понравилось.
   – Ну слава богу, – сказал Серега. – Хоть чем-то угодил.
   – Ты у меня самый лучший, – пылко сказала я и поцеловала Серегу таким затяжным поцелуем, что все вокруг сразу решили, что им пора садиться за стол.
   – Слушай, – спросила я его, пока гости рассаживались, – а почему стол так странно накрыт? На нашем столе и столе справа расставлены какие-то тарелки и бутылки, а на столе слева – только бутылки с пивом и пакетики с чипсами. Это что такое?
   – Ну, – объяснил Серега, – мы же с твоим отцом договорились, что он оплачивает половину стола для ваших родственников, а я половину для своих гостей делаю так, как считаю нужным.
   – Так что же, – растерянно спросила я, – ты своих фидошников ничем угощать не собираешься, что ли? Это не дело.
   – Почему не собираюсь? – пожал плечами Серега. – Там же расставлено пиво с чипсами. А остальное все они приносят с собой. Старая фидошная традиция. Надо было выбирать: или я приглашаю только самых избранных, но зато устраиваю шикарный стол, или приглашаю всех желающих, но часть стола они обеспечивают себе сами. Я же не могу все московское Фидо на твоего папу повесить. Там и так стол для ваших родственников влетел в жуткую копеечку. Пятьдесят баксов на нос, и это без спиртного.
   – Ладно, – ответила я, – решай сам. Тебе виднее. Просто не хотелось бы, чтобы народ остался голодный.
   – Не волнуйся, – ответил Серега. – Эти ребята голодными не останутся. Сейчас я их всех позову.
   – Кстати, – поинтересовалась я, – а чего они все на улице торчат?
   – Не знаю, – пожал плечами мой благоверный. – Наверное, стесняются. Или просто хотят подышать свежим воздухом.
   – Ну давай, – заторопила я его, – зови всех сюда. Пора начинать.
   – Слушаюсь, – ответил он.
   – Кстати, – он вдруг остановился, – ты имей в виду, что мы сегодня не будем просто есть и пить. Ребята приготовили целую программу, в которой нам надо будет участвовать, чтобы это не превратилось в обычную тоскливую свадьбу. Хочется, чтобы было что вспомнить.
   – Да нет проблем, – беззаботно откликнулась я. – Поучаствую с удовольствием. Мне самой не хочется за столом весь вечер торчать.
   – Отлично, – сказал Сергей и отправился созывать всех за стол.
   Однако сразу всех усадить за стол Сереге не удалось. Оказалось, что вреднючий Ванилла будет ведущим сегодняшнего мероприятия, и он потребовал, чтобы все было, как он выразился, по протоколу.
   Поэтому нас с Серегой поставили в центр холла, а все присутствующие снова подходили, поздравляли и вручали подарки. Поскольку часть гостей (родственники с мой стороны) свои подарки уже вручили, а неугомонный Ванилла все равно заставлял их "поздравить новобрачных", они подходили, поздравляли и, чтобы хоть что-то сказать, затевали совершенно идиотский разговор, потому что о чем можно говорить с малознакомой дальней родственницей и совсем незнакомым неродственником, когда в затылке ощущаешь горячее дыхание целого стада остальных гостей, которых Ванилла категорическим тоном отправил поздравлять новобрачных. Впрочем, одно было хорошо: мои родственники дарили, в основном, деньги в конвертах, которые Серега тут же вытаскивал и складывал во внутренний карман пиджака, так что хоть не приходилось носиться туда-сюда с подарками.
   Затем настала очередь фидошников. Они стеснялись намного меньше моих родственников да и подарки дарили хорошие и разные. Все больше, впрочем, разные. Потому что мне было не очень понятно, что делать с этими TV-тюнерами, "целеронами", "матерями", "винтами", "контроллерами" и прочими железяками, которые дарили почему-то именно мне. Но Серега сказал, чтобы я улыбалась и благодарила, так как дарят нам вещи очень ценные, которые в домашнем хозяйстве всегда пригодятся.
   Приказ мужа – закон, поэтому я улыбалась, благодарила, благодарила и улыбалась.
   Один раз, впрочем, я улыбнулась совершенно искренне, потому что троица свидетелей – Маста Мэн, Ванилла Суп и агент WD-40 притащили здоровенную коробку с принтером (я как раз подумала, что если у Сереги в его агрегате, как обычно, кончится картридж, то можно будет позаимствовать его из свежеподаренного принтера), но когда мы коробку раскрыли, несмотря на протесты троицы, оказалось, что там внутри лежит конверт все с теми же деньгами. А в коробку они их положили, как объяснил сконфуженный Маста Мэн, для прикола, чтобы мы во время первой брачной ночи долго ее вскрывали, пытаясь узнать, какой принтер там внутри. Я холодно поблагодарила их за такую трогательную заботу о нашей первой брачной ночи, и мы отправились за свадебный стол.
   – Серег, – тихонько спросила я своего благоверного, когда мы уже сидели на своих местах, – а кто сегодня будет тамадить? Может, папу Борю попросим? Он у нас знатный тамада.
   – Папа Боря, конечно, выскажет все, что имеет нам сказать, – прошептал Серега, – но я тебе говорил, что ребята подготовили какую-то программу, так что мероприятие будет вести Ванилла.
   – А-а-а, – разочарованно сказала я. – Ну, раз ты так решил, тогда оно, конечно…
   В этот момент с противоположного конца столов (они стояли буквой "П") появился Ванилла с бокалом в руке, который, не разводя лишних церемоний, поднял бокал, крикнул: "За молодых", после чего залпом осушил свой бокал и куда-то ушел.
   Гости при этом не успели себе даже налить.
   – Серег, – спросила я с большим сомнением в голосе. – А ты уверен, что Ванилла знает, какие функции выполняет тамада?
   – Не очень, – признался он. – Ты же знаешь, что я его вообще сегодня первый раз живьем увидел.
   – Итак, друзья, – вдруг раздался хорошо поставленный голос папы Бори, который мягко, но вместе с тем решительно взял бразды управления вечером в свои руки, – мы с вами сегодня собрались, чтобы отметить очень важный момент в жизни этих двух очаровательных молодых людей, которые сидят сейчас перед вами. Отныне они – не просто два различных молодых человека, один из которых не понимал, что в жизни может быть интересного, кроме компьютера (со стороны фидошного стола раздались бурные аплодисменты и крики "Браво!"), а другая не интересовалась ничем, кроме романов, дискотек и музыки Тани Булановой, но когда эти два человека встретились, произошло чудо! – заявил папулька и нервно отхлебнул из своего бокала.
   – Сергей наконец понял, – взволнованно сказал папулька, – что в этой жизни есть вещи и поважнее компьютера (со стороны фидошного стола – шум, свист и крики "Позор!"), а Ира осознала, что в ее жизни должно появиться твердое плечо, кроме папиного, конечно, – уточнил папулька, – на которое она должна опереться. Итак, они вступили в брак! Сейчас, – в голосе папульки послышались слезы, – они улетают из родительского гнезда. К сожалению, родители Сергея, которые выполняют важное правительственное задание в саванне Танзании…
   – В болотах Уругвая, – совершенно невозмутимо поправил его Сергей.
   – …ардон, в болотах Уругвая, – поправился папулька, – по уважительным причинам не могут сегодня присутствовать на данном торжестве, но они прислали в качестве своего представителя Сережину тетю Люду, которая нам сегодня обязательно скажет несколько слов.
   С этими словами папулька почему-то сел на место. Недоумевающие гости держали в руках наполненные бокалы и продолжали ждать завершающей фазы тоста. Но тут Серега вскочил и прокричал:
   – За молодых!
   – Ура-а-а-а-а-а, – дружно заорал фидошный стол и все, наконец, выпили.
   – Пап, – с упреком сказала я папе Боре, – что-то ты как-то первый тост очень странно произнес.
   – Пардон, – сказал папа Боря, – я очень нервничаю. Никогда раньше дочку замуж не выдавал.
   – Ну, Борис Натанович, – сказал Серега, – когда-нибудь надо начинать.
   – Я тебе сейчас дам "начинать", – обозлилась я.
   – Спокойно, детка, – величественно сказал Серега. – Не нервируй себя. Нам еще не только целоваться, но и участвовать в мероприятии.
   – В мероприятии – сколько угодно, – сказала я, – но целоваться прилюдно не буду. Не люблю.
   – Будешь, – сказал Серега. – Это же не для нас. Это для народа.
   И точно! Не успели собравшиеся выпить первую рюмку, как тетя Софа подняла свою змеиную физиономию и голосом, похожим на пароходную сирену, заявила:
   – Что-то салат сегодня горький.
   – О, боже, – вздохнула я.
   – Ми же вас предупреждали, – с грузинским акцентом сказал Сергей.
   – И хлеб сегодня горький! – продолжала эта идиотка.
   – И лимон сегодня горький, – заорал на весь зал невесть откуда взявшийся Ванилла.
   – И курс доллара сегодня низкий! – подхватил папулька.
   – Короче говоря, – заорала тетя Софа, – горь-ко, горь-ко, горь-ко!
   Разумеется, фидошный стол уговаривать было не надо. Они как услышали робкие призывы тети Софы, так заорали "Горько" с такой силой, что еду сдувало с тарелок.
   – Ирка, надо целоваться, – решительно сказал Серега. – А то так и будут весь вечер орать. Только целуемся долго, чтобы им надоело и больше к нам не приставали.
   – Ненавижу публичные поцелуи, – пробормотала я, однако с места поднялась, потому что было понятно, что деваться некуда. Мы с Серегой жадно прильнули к губам друг друга, а гости развеселились, захлопали, и фидошный стол начал дружно считать:
   – Ноль, один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, A,B,C,D,E…
   – Что это они как-то странно считают? – поинтересовалась я у Сереги, когда мы отцеловались и сели на свои места.
   – Не обращай внимания, – махнул рукой Серега. – Они в шестнадцатиричной системе считают. Им так удобнее.
   В этот момент на другом конце стола снова появился Ванилла с бокалом, который пискнул:
   – За родителей молодых!
   После чего снова залпом выпил и исчез.
   – Какой правильный тамада, – восхитился папа Боря. – Эдак он напьется раньше, чем гости по второй пропустят.
   – У него просто мало опыта, – заступилась я за Ваниллу.
   Тут слово попросила Серегина тетя Люда. Папулька игриво ответил, что за пятьдесят баксов он даст слово кому угодно. Тетя Люда юмора не поняла и полезла в сумочку за деньгами, так что папе Боре пришлось говорить, что первый тост – бесплатно, за счет заведения.
   – Я знаю Сереженьку очень давно, – начала свою речь тетя Люда, и в голосе ее послышались слезы. – Поскольку его родители почти все время работали за границей на благо нашей Родины…
   Со стороны фидошного стола послышались рыдания. Как потом оказалось, это плакал Ванилла, вспомнивший своих родителей, которые никогда не работали ни на благо Родины, ни на благо самого Ваниллы.
   – … поэтому Сережа почти все время жил у меня, – продолжила тетя Люда.
   – Он всегда очень любил всякую технику! – вдруг выкрикнула она, и фидошный стол тут же разразился аплодисментами. – Представляете, – выкрикнула тетя Люда, – у него с двух до четырех лет была только одна любимая игрушка – обыкновенная мясорубка! Он ее мог часами разбирать и собирать.
   – О! Прям как я в армии, – вставил свои десять копеек дядя Юра, который до сего момента держался в тени.
   – Я тоже мог "Калаш" часами разбирать и собирать, пока им случайно палец не прищемил.
   – Сильно болело? – поинтересовался папулька.
   – Не знаю, – ответил дядя Юра. – Я же не себе его прищемил, а замполиту. Он меня чуть не застрелил. Хорошо еще, что я "Калаш" не до конца собрал.
   – Я тогда и подумала, – продолжила тетя Люда, – что мальчик пойдет по технической линии! Он и пошел!
   – Ура-а-а-а, Серега-а-а-а, поше-е-е-ел! – веселился фидошный стол.
   – Так давайте же выпьем за то, – из последних сил выкрикнула тетя Люда, – чтобы их дети любили технику так же, как и их папа!
   Гости дружно загалдели и стали чокаться.
   – Не понял, – сказал папа Боря, – какой папа? Я, что ли?
   – Она имеет в виду Серегу, – объяснила я.
   – А он уже папа? – осведомился папулька.
   – Вроде, нет, – сказала я. – Впрочем, как ты понимаешь, ни в чем нельзя быть на сто процентов уверенной.
   – Раньше я бы тебе за такие шуточки шею намылил, – сказал папулька. – Но теперь, увы, можно. Теперь это уже, – папулька вздохнул, – вовсе не шуточки, а суровая правда жизни.
   – Папа, хватит грусти! – решительно сказала я. – Лучше давайте выпивать и немножечко кушать. В конце концов, дочь замуж вы выдали, а это не всем удается.
   – Тоже верно, – сказал папулька, вздохнул и выпил.
   Тут я обратила внимание на то, что выпивать-то все выпивали, а вот насчет покушать – было как-то не очень.
   Если еще в наших краях наблюдалось кое-какое относительное разнообразие блюд, то на столе наших родственников кроме выпивки (привезенной Серегой) стояло только несколько тарелок с салатом "Цезарь" (это блюдо в данном заведении представляло собой три листика салата, на которых валялись обыкновенные гренки, посыпанные тертым сыром) и пара тарелок с какой-то колбасой, которую гости смели в первые же две минуты.
   Зато на фидошном столе все было в порядке. К картошке никто даже и не притронулся, потому что стол был просто завален простыми, но питательными продуктами: колбасой, бутербродами, копчеными окорочками, сыром и так далее, а кое-где даже виднелись пакеты из "Макдональда".
   Фидошники поступили мудро, объединив свои запасы, так что у них пир шел горой.
   Один только вид здоровенного Маста Мэна, который уничтожал огромную курицу из гриля с методичностью газонокосилки, сразу вызывал острый приступ голода.
   Впрочем, некоторые наши родственники с голодающей половины стола не терялись, а отправлялись к фидошникам с бокалом в руке, чтобы, дескать, выпить, после чего оставались там и принимали деятельное участие в уничтожении съестных запасов.
   – Серег, – сказала я мужу, – плохо дело. На родственной половине стола есть вообще нечего.
   – Да не может быть! – всполошился Серега. – Я же лично обсуждал меню! Они содрали по 50 баксов на человека! Это в условиях общего стола – просто обожраться.
   – Ну посмотри сам, – сказала я, указывая на сиротливые тарелки с салатом "Цезарь" и пустые блюдца, еще хранящие тепло недавно лежащей на них колбасы.
   – Вот гады, – расстроился Серега.
   – Что такое? – влез в разговор папа Боря. – Какие проблемы?
   – Серега заплатил за стол по пятьдесят долларов на нос без спиртного, – объяснила я, – а они из закусок вообще ничего не поставили. Вон, посмотри, тетя Софа уже салфетку грызет. Ее, конечно, не жалко, но остальные-то – в чем виноваты?
   – Момент, – сказал папа Боря. – С вами папа Боря. Вы развлекайте гостей поцелуями, а я с этим кафе сейчас разберусь.
   С этими словами папа Боря небрежным жестом руки подозвал одного из официантов, которые в изобилии порхали вокруг стола. Что они там делали – было не очень понятно.
   – Послушайте, милейший, – сказал папа Боря официанту, любезно улыбаясь. – Возможно, вы и не заметили, но свадьба началась, и гости хотят кушать. Так что давайте-ка – тащите на стол "Оливье", мясные и рыбные закуски, маслины, огурчики с помидорчиками, лобио-мобио, бастурма-мастурма и все такое прочее. Только быстро, а то я буду немножечко сердиться, – сказал папа Боря и улыбнулся очень широко.
   – Скоро будет горячее, – прошептал официант.
   – И что? – спросил папа Боря.
   – Будут кушать горячее, – объяснил официант. – Тогда и наедятся. Мы все закуски, что кухня дала, поставили. Значит так и заказали.
   – Понял, – сказал папа Боря и в голосе его зазвенел металл. – Значит так. Или у меня ровно через две секунды здесь будет стоять менеджер этой шарашки, или через три секунды я лично отправляюсь на кухню беседовать с шеф-поваром, но только сразу предупреждаю, что личный визит никаких мирных переговоров уже не предполагает.
   – Я позову менеджера, – сказал официант и быстро заскользил в сторону кухни.
   – Серег, – спросил папулька моего благоверного. – А ты деньги этим скотам уже отдал?
   – Конечно, – растерянно ответил Серега. – Как же без денег?
   – Ладно, не волнуйся, – сказал папа Боря. – Просто я не люблю, когда люди наглеют настолько, что воруют вместо положенных двадцати пяти процентов – семьдесят. Им это дорого обойдется.
   – Пап, да черт с ними, – заволновалась я. – Вон, у фидошников еды полно. Они поделятся.
   – Доча, не волнуйся, – успокоил меня папулька. – Я же ничего такого особенного делать не собираюсь. Просто побазарю с этим бакланом.
   – С кем? – не поняла я.
   – С менеджером, – объяснил папулька, налил себе целый бокал водки, выпил его, после чего расстегнул бабочку и две верхних пуговицы на рубашке. При этом в расстегнутом вороте показалась довольно увесистая золотая цепочка.
   – Ух ты, – восхитилась я. – Я и не знала, что ты такое носишь.
   – Иногда приходится, – объяснил папулька. – Для антуража.
   В этот момент к нашему столу подошел сухопарый менеджер, который поинтересовался, чем именно недовольны клиенты.
   – Слышь, браток, чо-то я децил не поэл, – хрипло сказал папулька, поигрывая на пальце ключами от своего "Мерседеса". – Ты меня чо тут – за лоха держишь, конкретно?
   – Что, что случилось? – заволновался менеджер.
   – То случилось, браток, – сказал папулька, – что иди реально вторую башку доставать, поэл? Мне в падлу, когда брат звенит, что меня тут разводят, как лоха. А мне, браток, засаду делать не надо, поэл? Если ты, химик вонючий, думаешь, что козырного папу можно держать за жопу и при этом не отвечать за базар, то ты, брат, конкретно в непонятках.
   – Я все исправлю, – совсем заволновался менеджер, – вы только скажите, что именно.
   – Слышь, баран, – тихо сказал папулька, хватая менеджера за галстук и придвигая его голову к своему лицу, – давай перестанем дрыча гонять. Надо реально решать проблему, поэл? Тебе чего, брат мало лавэ сунул? Короче, так: или через две минуты конкретная хавка стоит на столе, или я на стол тебя подам. В гриле. С помидором в хлебальнике! – почти проорал папулька и оттолкнул менеджера от себя.
   – Все, все будет сделано, – совсем перепугался менеджер и убежал в сторону кухни.
   – Надо же, – восхитилась я. – Я и не знала, что ты так умеешь.
   – Ну, милая, мне по работе с разными людьми приходится общаться, – как-то невесело сказал папулька и стал надевать бабочку обратно. – Поневоле научишься.
   Тут с кухни действительно потянулись официанты, которые принесли на стол родственников… еще несколько тарелок с салатом "Цезарь" и блюдца с нарезанной колбасой. Никаких лобио-мобио, бастурма-мастурма и прочих вкусных вещей так и не наблюдалось.
   – Ну что мне с ним делать? – расстроился папашка, который, как было видно, ожидал большего эффекта от своей воспитательной беседы. – Действительно ему, что ли, бошку отстрелить?
   – Пап, – сказала я, – успокойся.
   Ты не умеешь отстреливать бошку.
   – Увы, да, – ответил папулька. -
   Хотя давно следовало бы научиться. В наших условиях иначе нельзя.
 
   [продолжение сериала следует]
   Copyright (э) Алекс Экслер exler@exler.ru http://www.exler.ru