Страница:
Здесь и финансовый сектор, и добывающая и обрабатывающая промышленность, и сельское хозяйство, и инфраструктура, и торговля, и новые технологии, а большинство идей – вполне здравые. Многие из компаний создавались высокопоставленной знатью. Так, принц Уэльский создал «Уэльскую медную компанию», герцог Бриджуотерский строил дома в Лондоне и Йоркшире, герцог Чандос создал «Строительную компанию Йорка» и т. д. Мне хотелось бы выделить две компании, которые прямо или косвенно стараются эксплуатировать идею «Компании Южных морей» и французской Compagnie de Indes. Это «Компания лондонских искателей приключений для торговли и создания колоний в Terra Australis» и «Компания для покупки и продажи акций “Компании Южных морей” и всех других акций публичных компаний».
Хотя большинство компаний было реальными, расцвело и мошенничество. Один предприниматель собирал деньги под компанию, которая «воспользуется колоссальным преимуществом, о котором никто не должен знать». Самое удивительное, что деньги ему несли. Он объявил, что продает акции в кредит, и требовал депозит всего в 2 фунта. Как мы видим, кредитованием инвесторов занималась не только «Компания Южных морей». Мошенник обещал, что каждый, кто внесет этот депозит, в конечном итоге получит годовой доход в размере 100 фунтов. Таким образом ему удалось собрать 2000 фунтов, а затем он исчез.
Всего в 1720 году было создано 190 новых компаний, причем месячная статистика показательна: 5 – в январе, 23 – в феврале, 27 – в апреле, 19 – в мае и 87 – в июне. Они привлекли существенные средства. Рыболовецкая артель, например, смогла собрать 1,5 млн фунтов (для сравнения – капитализация всего фондового рынка Англии на начало года составляла 18 млн фунтов). Акции этих компаний также растут в цене, в некоторых случаях в 1 0–3 0 раз. Вновь созданные страховые компании Royal Exchange и London Assurance на пике котировались по цене, в 25–26 раз превышавшей оплаченный капитал. Забегая вперед, скажу, что из них пережили кризис только четыре, причем две – это Royal Exchange и London Assurance, дела которых пошли великолепно.
Дорожали акции и «старых» компаний: акции «Ост-Индской компании» выросли со 100 до 445 фунтов, Royal Africa – с 23 до 200, Million Bank – со 100 до 400. Совокупная капитализация лондонского фондового рынка летом 1720 года превысила 500 млн фунтов, и это было в 100 раз (!) больше, чем в 1695 году[23].
В стране царило небывалое процветание. День рождения короля отпраздновали с большой помпой – только красного вина было выпито 1000 бутылок. Обогатившиеся директора «Компании Южных морей», которые активно спекулировали акциями и на этом заработали, стали заниматься недвижимостью и землей. Один «пачками» скупал дома в Лондоне, чтобы снести их и на освободившемся месте возвести новые, более роскошные. Не избежал такой участи даже дом, принадлежавший династии Тюдоров: его выкупил и разрушил еще один директор. Третий пышно декорировал особняк в Челси и скупил несколько гектаров земли в провинциальной Англии.
Бурный рост котировок акций компании создавал впечатление, что страна переживала финансовую революцию, наподобие французской. Ученые расходятся во мнениях относительно того, почему крушение французской схемы еще в январе 1720 года не оказало отрицательного влияния на английскую. Одни утверждают, что широкая публика в Англии попросту не знала, что французская схема рухнула: информации в прессе было мало, излагались только факты, и то скупо, анализ отсутствовал. Кроме того, на момент краха никто в Англии не понимал причин падения французской схемы, поскольку в плане расширения кредита она была пионерской; впервые в Англии столкнулись и с инфляцией. Другие говорят о том, что крушение французской схемы повлияло с точностью до наоборот: «умные» инвесторы, которые успели вынуть деньги из «Схемы “Миссисипи”», перекладывали их в «Компанию Южных морей», пузырь на рынке акций которой пока еще не надулся. Третьи утверждают, что коллапс схемы не уронил репутации Лоу в Англии. Англичане считали, что схема рухнула из-за заговора против Лоу, нелюбовь к которому во Франции была вызвана тем, что он шотландец.
19 мая наконец были объявлены следующие условия конвертации государственного долга в акции компании: держателю госбумаг, который должен был получать по ним 100 фунтов ежегодно вплоть до бесконечности, предлагалось обменять их на финансовый пакет рыночной стоимостью не менее 3200 фунтов. Этот пакет состоял из 500 фунтов в виде облигаций компании и семи акций, которые котировались в диапазоне 380–400 фунтов. Иными словами, если бы эти бумаги были проданы немедленно, то можно было бы получить 3300 фунтов. А если вы верили в будущее компании, то можно было не продавать, ждать роста курса и выручить еще больше. Условия выглядели заманчивыми, поскольку доходность по госдолгам составляла около 5%, то есть рыночная цена аннуитета, дававшего 100 фунтов ежегодно, составляла 2000 фунтов. Суть оферты можно объяснить и по-другому: если исходить из номинальной цены акций компании, то компания предложила держателям бумаг великолепные условия по доходности (капитализация годовых процентов с фактором 32, тогда как рыночная ставка капитализации была равна 20); однако она тут же оговорилась, что аннуитеты будут обмениваться не по номиналу, а по цене, близкой к рыночной, – 375 фунтов. Это делало схему осмысленной для владельцев аннуитетов только по той причине, что рыночные котировки были немного выше и можно было заработать моментальную прибыль, продав акции.
Финансовая система была накачана деньгами – казначейские векселя на 1 млн фунтов, наличные компании, кредиты Sword Bank (согласно уставу, сама компания кредит давать не могла и использовала для этого дружественный банк). Компания предлагала плечо в 300 фунтов на 400 фунтов инвестиций. Акции выросли до 450, 460 и наконец (29 мая) вплотную приблизились к 500 фунтам. За неделю было размещено акций на 3 млн фунтов. 2 июня котировки достигли 830 фунтов. За этим (со 2 июня) последовал небольшой спад.
Наиболее осторожные инвесторы начали фиксировать бумажную прибыль: продавать акции и перекладываться в земельные активы. На простых людей, которые играли в акции «Компании Южных морей», свалилось неожиданное богатство, и они решили его «обналичить». Ситуация была совершенно аналогична той, которая складывалась во Франции. Простые горожанки скупали драгоценности, нанимали прислугу, приобретали загородные дома, а разбогатевшие джентльмены – выезд и поместье. Один носильщик заработал 2000 фунтов и купил себе экипаж. Журналист того времени написал, что до бума в Лондоне насчитывалось всего 200 экипажей, а в 1720 году было заказано около 4000 новых, да еще богато украшенных, и куплено 3000 золотых женских часов [Balen 2002, р. 112]. Откуда он взял эти цифры, сейчас уже установить не представляется возможным, но о масштабе «бедствия» такая статистика представление дает.
Продавала акции и знать. Многие высокопоставленные знатные люди из свиты короля в начале лета уезжали из страны надолго. Сам правитель, немец по национальности, по полгода, c весны до осени, находился на родине – в Ганновере. Перед долгой поездкой туда двор, включая самого монарха, акции продал. Король, инвестировавший в покупку акций первой денежной подписки 20 тыс. фунтов, выручил за них 106 тыс.
Продала акции и герцогиня Сара Мальборо, но отнюдь не по причине отъезда. Она переложила деньги в Банк Англии и страхование морских судов. Сару можно назвать профессиональным инвестором. Она неплохо разбиралась в стоимости активов, в которые инвестировала. Герцогиня Мальборо в открытую заявила в газете Daily Post, что те, кто что-нибудь понимает в цифрах, видят, что котировки не имеют смысла. Дословно она сказала: «Нельзя иметь кредит на 400 млн фунтов, имея в казне лишь 15 млн. Это заставляет меня думать, что через некоторое время проект взорвется и превратится в ничто» [Цит. по Cowles 1960, р. 135]. Так прямо и сказала!
Блант решил бороться с потенциальным падением цен на акции расширением кредита. Он предлагал кредиты в размере до 4000 фунтов. С 19 мая до 14 июня было выдано кредитов на 3,5 млн фунтов, но к 14 июня цена на акцию опустилась до 750 фунтов. Проблема состояла в том (и Блант отдавал себе в этом отчет), что акции компании могли продолжать расти в цене, только если бы они росли непрерывно. Если бы они остановились, то падения было не избежать. Бланта заботило то, что бум был повсюду – в Голландии, в Гамбурге, в Лиссабоне и в самой Англии, где успешно размещались новые компании, делавшие ставку на вышеперечисленные идеи. Деньги, которые текли в эти предприятия, могли бы потенциально достаться «Компании Южных морей», и это не давало Бланту покоя. Наконец у него созрел план.
Блант замахнулся на то, чтобы провести указ, который бы запрещал создание компаний, продающих воздух, – «Указ о пузырях» («Bubble Act»). Указ требовал разрешения парламента на создание новых компаний, а также запрещал уже существующим компаниям заниматься деятельностью, не указанной в уставе. Разумеется, предлог был самый благовидный – защита интересов народа. На самом деле это нужно было для того, чтобы как можно больше свободных денег текло исключительно в «Компанию Южных морей». Этот указ если и не делал ее де-факто монополией на рынке, то создавал олигополию из нескольких крупных компаний[24]. Это был уже жест отчаяния. Становилось все труднее и труднее предотвращать неизбежное падение цены на акции. Указ был утвержден парламентом 9 июня, но на первых порах не оказал никакого влияния на курс акций недавно разместившихся относительно мелких компаний.
В этот же день Блант получил от короля рыцарский титул. Ведь финансовая революция, которую он вызвал, привела к росту котировок всех акций, в том числе акции таких «мастодонтов», как Банк Англии и «Ост-Индская компания» (правда, не в таких масштабах), и к процветанию страны.
15 июня была объявлена третья денежная подписка на акции. Предполагалось разместить 50 тыс. акций по 1000 фунтов за штуку, то есть с существенной премией к текущей рыночной цене. Однако первоначальный взнос составлял всего 10%, а оставшиеся 90% нужно было уплатить равными траншами через каждые полгода, то есть рассрочка была очень длинной. Спрос оказался огромным, пришлось даже поставить на улице у здания компании дополнительные столы. Подписка маркетировалась при помощи всех возможных связей среди политической элиты страны. Джонатан Свифт писал: «Я расспрашивал тех, кто приехал из Лондона, какая там сейчас религия. Компания Южных морей, – отвечали мне. В чем состоит политика Англии? – В Компании Южных морей. Чем там торгуют? – Опять Компанией Южных морей. А в чем состоит бизнес? – Только в Компании Южных морей» [Balen 2002, р. 113]. Помните, как у Шарля Перро: «Чей это луг? – Маркиза Карабаса. – А чьи это поля? – Маркиза Карабаса…»
Выпуск распродался за несколько дней, и компания получила 5 млн фунтов наличными, но большая часть этой суммы была тотчас же выдана в виде кредитов. Размер кредита одному покупателю советом директоров был ограничен 5000 фунтами, однако это правило нарушалось. До нас дошли записи о суммах кредитов: герцог Портлендский – 78 тыс. фунтов, лорд Кастелмейн – 41 тыс., лорд Хиллсборо – 31,8 тыс., лорд Розес – 18,5 тыс., граф Данмор – 26,5 тыс., лорд Четвинг – 12,5 тыс., герцог Монтроз – 13,8 тыс., лорд Белхейвен – 10 тыс., лорд Арчибальд Хамильтон – 10,5 тыс., герцог Монтегю – 9 тыс., лорд Фицвильям – 8 тыс., лорд Лондонберру – 8 тыс. фунтов и т. д. Самая большая сумма составила около 98 тыс. фунтов, и современные историки не знают, что это за персонаж, которому такие деньги были выданы (может быть, это фиктивная проводка?).
После этого котировки акций компании начали безудержно расти. Их максимум на пике составит 950 фунтов, что эквивалентно капитализации в размере 300 млн фунтов. Долги инвесторов в акции перед компаний (за покупки акций в кредит) достигли 60 млн фунтов. Для сравнения: всего компания перевела на себя государственных долгов на сумму 30 млн фунтов.
Важно пояснить (ниже я скажу, почему это так важно), что компания закрыла учетные книги на период с 22 июня по 22 августа, и акции нельзя было перерегистрировать. На это была техническая причина – подготовка к выплате дивидендов 29 июня; но, скорее всего, такой длинный срок был обусловлен и желанием поддержать котировки. Нет сделок – нет и падения цены. (Вспоминаются современные остановки торгов регулятором, когда биржевой индекс падает слишком сильно. В те годы проблема решалась остановкой перерегистрации.) Но торги продолжались, просто сделки вынужденно становились форвардными.
Пик цен до закрытия книг составлял 830 фунтов, а на момент закрытия акции котировались примерно по 730–740 фунтов. Но затем цены вновь начали расти и к началу августа достигли исторического пика – 950 фунтов и выше. Однако во второй половине лета акции снова зашатались и упали до 900 фунтов. Причины все те же: многие местные инвесторы закрывали позиции и использовали заработанное на развлечения (балы и т. п.) и вкладывали в недвижимость. Участились и продажи акций иностранными инвесторами и репатриация прибыли, в частности для того, чтобы переложиться в акции, котировавшиеся на Гамбургской и Амстердамской биржах, где бум только начинался. Так, продал свой пакет швейцарский инвестор – кантон Берна. Удорожился и кредит. Летом процентная ставка подскочила до 20%, но денег, чтобы давать ссуды под залог акций даже под такую ставку, не было ни у компании, ни у банкиров в Сити[25]. В это же время зашатались и котировки других крупных компаний – «Ост-Индской компании» и Банка Англии.
Блант решил наконец атаковать крупные компании с помощью «Указа о пузырях». Тогда директора «Компании Южных морей» инициировали дела против трех компаний, операции которых выходили за пределы устава. Блант не осмелился поднять руку на Royal Exchange и London Assurance Company – крупнейшие из вновь созданных компаний. Они купили права на свое учреждение у парламента за 600 тыс. фунтов, а вырученные государством деньги пошли на погашение долгов короля перед бюджетом. Кроме того, и у «Компании Южный морей» рыльце было в пуху – кредитовавший ее акционеров под залог акций Swоrd Bank, по уставу, мог только… ковать лезвия для клинков. Блант решил выступить против Royal Lustring (lustring – это как раз ткань с люрексом, созданная по гугенотской технологии), Yorks Buildings, English Copper Company и Welsh Copper Company, хотя это были компании с историей, а в последней и вовсе председателем совета директоров состоял принц Уэльский. Операции трех из них (кроме English Copper Company) были признаны нелегальными 18 августа, и Блант уже праздновал победу.
Кстати, один из современных экономистов-историков высказал мнение, что при помощи «Указа о пузырях» не удалось перераспределить капитал в пользу «Компании Южных морей» в сколь-нибудь существенной мере, и в этом смысле этот документ не достиг своей цели. Во-первых, под него не подпадали Банк Англии и «Ост-Индская компания», а именно они предcтавляли собой основные альтернативы вложениям в «Компанию Южных морей»; во-вторых, были исключены, как указано выше, Royal Exchange и London Assurance Company; а в-третьих, указ не мог предотвратить утечку капитала на иностранные рынки, в основном в Амстердам. Кроме того, указ повсеместно нарушался [Harris 1994, р. 622].
Однако реакция рынка оказалась совсем не такой, как рассчитывал Блант. Началась паника, акции «компаний, действующих нелегально», упали практически до нуля. За неделю цены акций благополучных Royal Exchange скатились с 250 до 60 фунтов, а London Assurance – со 175 до 30 фунтов, то есть стали падать акции даже первоклассных компаний с длинной историей. Блант просчитался, так как не учел того факта, что большинство инвесторов имели акции нескольких компаний и почти все они были куплены в кредит. Падение акций одной компании вызывало необходимость продажи других из-за требований по донесению капитала (margin calls). Понеслись вниз и акции «Компании Южных морей». Если 17 августа за них давали 900 фунтов, то 28 сентября они будут стоить только 190.
Но пока до этого было далеко. Блант думал, как остановить падение акций. Он приказал использовать 2 млн фунтов со счетов Sword Bank для поддержки акций, но это была капля в море для компании, чья капитализация на пике составила 300 млн фунтов. В итоге Блант решился на еще одну – четвертую – подписку на акции. Цена была зафиксирована на уровне 1000 фунтов. Размещение началось 24 августа 1720 года. Блант активно агитировал и своих друзей, и известных политиков принять участие в подписке. Желающие подписаться нашлись (все дело в кредитном плече), несмотря на то что рыночная цена акции уже сползла ниже 900 фунтов.
Чтобы поддержать курс акций, через несколько дней компания объявила о дивиденде в размере 30% (к номиналу) на акцию номиналом 100 фунтов в текущем году и гарантированном дивиденде в размере 50% в течение следующих 12 лет. Это была попытка остановить краткосрочную спекуляцию и связать деньги инвесторов в акциях компании на длительный срок. Но для этого компания должна была зарабатывать около 15 млн фунтов в год, а она по-прежнему не вела никакой деятельности. И опять эффект от этой меры был ровно противоположным. Объявленные дивиденды позволили удержать цену за акцию около 800 фунтов всего на несколько дней. Инвесторы наконец осознали, что у «Компании Южных морей» концы с концами не сходятся. У нее нет денег для выполнения своих обязательств. 1 сентября цена акций на момент закрытия составила 800 фунтов, а дневной минимум – 770, а затем началось обвальное падение: за неделю цена на акцию скатилась до 380 фунтов. Не помогло и собрание акционеров, созванное 8 сентября с целью успокоить инвесторов.
В это время сам Блант тайно, но очень активно сбрасывал акции. Ему удалось продать свой пакет на самом пике, прибыль была вложена в земельные участки. Он даже продал больше акций, чем имел, в расчете на падение цены, то есть сыграл вкороткую. Когда речь зашла об участии в четвертой подписке на акции самих директоров компании, Блант велел всем директорам подписаться на 3000 фунтов каждому, а сам вложил только 500, для вида.
Директора компании не могли теперь показаться на улицах города без того, чтобы их не атаковала толпа. В Лондоне начинается волна самоубийств. В сентябре по причине убытков самоубийство совершил даже племянник одного из директоров «Компании Южных морей» (напоминаю, что в XVIII веке невозврат долга мог привести к пожизненному заключению в долговой тюрьме). Ожидались серьезные общественные волнения.
Блант предпринимал последние отчаянные попытки спасти компанию. Пришлось даже обратиться к злейшему врагу – Банку Англии. Первые переговоры прошли 19 сентября. Сначала Блант предложил выдать компании трехмиллионный кредит, потом – купить пакет акций по 400 фунтов за акцию на сумму 3 млн 750 тыс. фунтов. Договоренностей вроде бы достичь удалось, был даже составлен и подписан проект договора. Но следующая неделя принесла радикальные изменения в рыночной ситуации. Sword Bank, оказывавший поддержку компании, истощил свои денежные запасы и вынужден был закрыться. Он рухнул не без помощи Банка Англии – тот потребовал погашения обязательств в монете или банкнотах Банка Англии. Это только усилило панику. 24 числа акции стоили уже 190 фунтов, и договоренности Банка Англии и «Компании Южных морей» устарели.
Цена акций падала слишком быстро, и предложения Бланта за ней не поспевали. В этой ситуации Банк Англии заявил, что договоренности между ним и «Компанией Южных морей» недействительны без согласия парламента, и отказался закрывать сделку по спасению. Тем более что и у него самого возникли проблемы с ликвидностью. Люди спешили менять банкноты на монеты. Чтобы не потерять ликвидность, банк привлек крупные вклады – 50 тыс. фунтов от принца Уэльского и 100 тыс. фунтов от самого короля. Кроме того, пошли на хитрость: банк ставил своих людей впереди очереди, те выносили деньги через парадный вход и заносили обратно через черный. Паника постепенно улеглась.
В итоге большинство инвестировавших в акции компании обанкротились, и это – несмотря на то, что невыполненные обязательства по оплате акций последних траншей были списаны. «Стало модным быть банкротом», – широко цитируемое выражение тех дней. Многие потеряли свои состояния. В первую очередь коллапс затронул богатых, так как люди закладывали поместья, чтобы вложить полученные деньги в рынок акций. Герцог Чандос потерял 300 тыс. фунтов, и после его смерти имение, в которое он вложил 200 тыс. фунтов, было разобрано на стройматериалы. Герцог Портлендский обнищал до такой степени, что вынужден был просить короля назначить его губернатором в какую-нибудь колонию; он получил пост губернатора Ямайки и удалился туда до конца своих дней. И это еще был хороший исход. Один лорд получил небольшой пост на Малых Антильских островах, а другой – на Барбадосе, и это тоже считалось удачей.
Вслед за фондовым рынком рухнул и товарный. В первую очередь – рынок предметов роскоши, таких как экипажи, дорогая одежда, ювелирные изделия, произведения искусства. В одной мастерской по производству экипажей, например, клиенты отменили 38 заказов из 40. Рынок оказался наводнен бывшими в употреблении каретами, золотыми часами и часами с бриллиантами. Люди начали сбывать картины, мебель, дорогую посуду, фарфор. Обрушились цены на землю и поместья.
Обесценились векселя, в первую очередь – бумаги Sword Bank. Оказалось, что в экономике было создано столько кредита, что он уже не был обеспечен золотом и серебром. Упали акции многих компаний. Немало должников «Компании Южных морей» предпочли затаиться – они рассчитывали, что во время всеобщего хаоса о них не вспомнят.
Разумеется, английский парламент начал расследование махинаций внутри «Компании Южных морей». Для этого всех брокеров, торговавших акциями компании, обязали представить списки всех сделок с акциями, совершенными начиная с 1719 года государственными чиновниками из министерства финансов или в их интересах. Закончилось расследование тем, что директора компании, которые все же заработали деньги, были вынуждены вернуть почти все. Лицам, связанным с махинациями с акциями «Компании Южных морей», разрешили оставить состояния в среднем в размере в 5 тыс. – 10 тыс. фунтов. Бланту оставили только 1 тыс. фунтов из 185 тыс. Сохранить состояние удалось только двум директорам. Один избежал конфискации по той причине, что вскоре после избрания в совет директоров тяжело заболел, не участвовал в заседаниях и не голосовал. Такой исход неудивителен. На момент коллапса акциями компании владели более 450 членов парламента и 122 (из 200) пэра Англии, то есть сыграли свою роль и личные причины. Кроме того, парламент, который одобрял все выпуски акций и конвертацию государственных долгов, своими действиями после краха попытался переложить всю ответственность за случившееся на саму компанию и сделать козлом отпущения ее.
В декабре, когда парламент ушел на рождественские каникулы, котировок на акции не было. Владельцы акций первой подписки с трудом избавлялись от них за полцены, а участники последующих подписок не могли найти покупателей вовсе.
Большинству высокопоставленных лиц «Компании Южных морей», включая директоров, казначея и главного кассира[26], было предписано не покидать страну. Однако главный кассир Роберт Найт – самый важный свидетель, поскольку он знал все о том, как распределили миллион, потраченный на взятки, – бежал в Европу. Он старался избегать стран, у которых с Англией существовали договоренности о выдаче преступников. Найт был пойман в Бельгии местными властями, но его возвращение в Англию и дача им свидетельских показаний были для многих, в том числе для самого английского короля, нежелательны. Задействовав дипломатические каналы, англичане уговорили бельгийского монарха дать Найту возможность бежать. В результате Роберт Найт действительно скрылся, и следы его затерялись.
Компания и инвесторы прошли через финансовую реструктуризацию. Во-первых, государство простило компании 7,5 млн фунтов, так и не уплаченных за привилегию выкупить государственные долги. Во-вторых, задним числом снизило цену второй, третьей и четвертой подписок на акции – для акций всех подписок она была установлена на уровне 400 фунтов. Это сократило долг акционеров перед компанией на 9 млн фунтов (с 20 млн до 11 млн фунтов). В-третьих, государство освободило от обязательств по погашению долга тех, кто занимал под залог акций, при условии уплаты 10% суммы и потери залога. Это привело к списанию еще 7 млн фунтов, то есть большей части из оставшихся 11 млн фунтов. В-четвертых, находившиеся на балансе компании акции стоимостью 8 млн фунтов, а также отобранные у ее директоров (еще на 2 млн фунтов) были распределены среди существующих акционеров в пропорции 33 фунта на каждые 100 фунтов. Уже в августе 1721 года небольшое количество акций досталось и тем, кто конвертировал свои аннуитеты в акции компании.
Хотя большинство компаний было реальными, расцвело и мошенничество. Один предприниматель собирал деньги под компанию, которая «воспользуется колоссальным преимуществом, о котором никто не должен знать». Самое удивительное, что деньги ему несли. Он объявил, что продает акции в кредит, и требовал депозит всего в 2 фунта. Как мы видим, кредитованием инвесторов занималась не только «Компания Южных морей». Мошенник обещал, что каждый, кто внесет этот депозит, в конечном итоге получит годовой доход в размере 100 фунтов. Таким образом ему удалось собрать 2000 фунтов, а затем он исчез.
Всего в 1720 году было создано 190 новых компаний, причем месячная статистика показательна: 5 – в январе, 23 – в феврале, 27 – в апреле, 19 – в мае и 87 – в июне. Они привлекли существенные средства. Рыболовецкая артель, например, смогла собрать 1,5 млн фунтов (для сравнения – капитализация всего фондового рынка Англии на начало года составляла 18 млн фунтов). Акции этих компаний также растут в цене, в некоторых случаях в 1 0–3 0 раз. Вновь созданные страховые компании Royal Exchange и London Assurance на пике котировались по цене, в 25–26 раз превышавшей оплаченный капитал. Забегая вперед, скажу, что из них пережили кризис только четыре, причем две – это Royal Exchange и London Assurance, дела которых пошли великолепно.
Дорожали акции и «старых» компаний: акции «Ост-Индской компании» выросли со 100 до 445 фунтов, Royal Africa – с 23 до 200, Million Bank – со 100 до 400. Совокупная капитализация лондонского фондового рынка летом 1720 года превысила 500 млн фунтов, и это было в 100 раз (!) больше, чем в 1695 году[23].
В стране царило небывалое процветание. День рождения короля отпраздновали с большой помпой – только красного вина было выпито 1000 бутылок. Обогатившиеся директора «Компании Южных морей», которые активно спекулировали акциями и на этом заработали, стали заниматься недвижимостью и землей. Один «пачками» скупал дома в Лондоне, чтобы снести их и на освободившемся месте возвести новые, более роскошные. Не избежал такой участи даже дом, принадлежавший династии Тюдоров: его выкупил и разрушил еще один директор. Третий пышно декорировал особняк в Челси и скупил несколько гектаров земли в провинциальной Англии.
Бурный рост котировок акций компании создавал впечатление, что страна переживала финансовую революцию, наподобие французской. Ученые расходятся во мнениях относительно того, почему крушение французской схемы еще в январе 1720 года не оказало отрицательного влияния на английскую. Одни утверждают, что широкая публика в Англии попросту не знала, что французская схема рухнула: информации в прессе было мало, излагались только факты, и то скупо, анализ отсутствовал. Кроме того, на момент краха никто в Англии не понимал причин падения французской схемы, поскольку в плане расширения кредита она была пионерской; впервые в Англии столкнулись и с инфляцией. Другие говорят о том, что крушение французской схемы повлияло с точностью до наоборот: «умные» инвесторы, которые успели вынуть деньги из «Схемы “Миссисипи”», перекладывали их в «Компанию Южных морей», пузырь на рынке акций которой пока еще не надулся. Третьи утверждают, что коллапс схемы не уронил репутации Лоу в Англии. Англичане считали, что схема рухнула из-за заговора против Лоу, нелюбовь к которому во Франции была вызвана тем, что он шотландец.
19 мая наконец были объявлены следующие условия конвертации государственного долга в акции компании: держателю госбумаг, который должен был получать по ним 100 фунтов ежегодно вплоть до бесконечности, предлагалось обменять их на финансовый пакет рыночной стоимостью не менее 3200 фунтов. Этот пакет состоял из 500 фунтов в виде облигаций компании и семи акций, которые котировались в диапазоне 380–400 фунтов. Иными словами, если бы эти бумаги были проданы немедленно, то можно было бы получить 3300 фунтов. А если вы верили в будущее компании, то можно было не продавать, ждать роста курса и выручить еще больше. Условия выглядели заманчивыми, поскольку доходность по госдолгам составляла около 5%, то есть рыночная цена аннуитета, дававшего 100 фунтов ежегодно, составляла 2000 фунтов. Суть оферты можно объяснить и по-другому: если исходить из номинальной цены акций компании, то компания предложила держателям бумаг великолепные условия по доходности (капитализация годовых процентов с фактором 32, тогда как рыночная ставка капитализации была равна 20); однако она тут же оговорилась, что аннуитеты будут обмениваться не по номиналу, а по цене, близкой к рыночной, – 375 фунтов. Это делало схему осмысленной для владельцев аннуитетов только по той причине, что рыночные котировки были немного выше и можно было заработать моментальную прибыль, продав акции.
Финансовая система была накачана деньгами – казначейские векселя на 1 млн фунтов, наличные компании, кредиты Sword Bank (согласно уставу, сама компания кредит давать не могла и использовала для этого дружественный банк). Компания предлагала плечо в 300 фунтов на 400 фунтов инвестиций. Акции выросли до 450, 460 и наконец (29 мая) вплотную приблизились к 500 фунтам. За неделю было размещено акций на 3 млн фунтов. 2 июня котировки достигли 830 фунтов. За этим (со 2 июня) последовал небольшой спад.
Наиболее осторожные инвесторы начали фиксировать бумажную прибыль: продавать акции и перекладываться в земельные активы. На простых людей, которые играли в акции «Компании Южных морей», свалилось неожиданное богатство, и они решили его «обналичить». Ситуация была совершенно аналогична той, которая складывалась во Франции. Простые горожанки скупали драгоценности, нанимали прислугу, приобретали загородные дома, а разбогатевшие джентльмены – выезд и поместье. Один носильщик заработал 2000 фунтов и купил себе экипаж. Журналист того времени написал, что до бума в Лондоне насчитывалось всего 200 экипажей, а в 1720 году было заказано около 4000 новых, да еще богато украшенных, и куплено 3000 золотых женских часов [Balen 2002, р. 112]. Откуда он взял эти цифры, сейчас уже установить не представляется возможным, но о масштабе «бедствия» такая статистика представление дает.
Продавала акции и знать. Многие высокопоставленные знатные люди из свиты короля в начале лета уезжали из страны надолго. Сам правитель, немец по национальности, по полгода, c весны до осени, находился на родине – в Ганновере. Перед долгой поездкой туда двор, включая самого монарха, акции продал. Король, инвестировавший в покупку акций первой денежной подписки 20 тыс. фунтов, выручил за них 106 тыс.
Продала акции и герцогиня Сара Мальборо, но отнюдь не по причине отъезда. Она переложила деньги в Банк Англии и страхование морских судов. Сару можно назвать профессиональным инвестором. Она неплохо разбиралась в стоимости активов, в которые инвестировала. Герцогиня Мальборо в открытую заявила в газете Daily Post, что те, кто что-нибудь понимает в цифрах, видят, что котировки не имеют смысла. Дословно она сказала: «Нельзя иметь кредит на 400 млн фунтов, имея в казне лишь 15 млн. Это заставляет меня думать, что через некоторое время проект взорвется и превратится в ничто» [Цит. по Cowles 1960, р. 135]. Так прямо и сказала!
Блант решил бороться с потенциальным падением цен на акции расширением кредита. Он предлагал кредиты в размере до 4000 фунтов. С 19 мая до 14 июня было выдано кредитов на 3,5 млн фунтов, но к 14 июня цена на акцию опустилась до 750 фунтов. Проблема состояла в том (и Блант отдавал себе в этом отчет), что акции компании могли продолжать расти в цене, только если бы они росли непрерывно. Если бы они остановились, то падения было не избежать. Бланта заботило то, что бум был повсюду – в Голландии, в Гамбурге, в Лиссабоне и в самой Англии, где успешно размещались новые компании, делавшие ставку на вышеперечисленные идеи. Деньги, которые текли в эти предприятия, могли бы потенциально достаться «Компании Южных морей», и это не давало Бланту покоя. Наконец у него созрел план.
Блант замахнулся на то, чтобы провести указ, который бы запрещал создание компаний, продающих воздух, – «Указ о пузырях» («Bubble Act»). Указ требовал разрешения парламента на создание новых компаний, а также запрещал уже существующим компаниям заниматься деятельностью, не указанной в уставе. Разумеется, предлог был самый благовидный – защита интересов народа. На самом деле это нужно было для того, чтобы как можно больше свободных денег текло исключительно в «Компанию Южных морей». Этот указ если и не делал ее де-факто монополией на рынке, то создавал олигополию из нескольких крупных компаний[24]. Это был уже жест отчаяния. Становилось все труднее и труднее предотвращать неизбежное падение цены на акции. Указ был утвержден парламентом 9 июня, но на первых порах не оказал никакого влияния на курс акций недавно разместившихся относительно мелких компаний.
В этот же день Блант получил от короля рыцарский титул. Ведь финансовая революция, которую он вызвал, привела к росту котировок всех акций, в том числе акции таких «мастодонтов», как Банк Англии и «Ост-Индская компания» (правда, не в таких масштабах), и к процветанию страны.
15 июня была объявлена третья денежная подписка на акции. Предполагалось разместить 50 тыс. акций по 1000 фунтов за штуку, то есть с существенной премией к текущей рыночной цене. Однако первоначальный взнос составлял всего 10%, а оставшиеся 90% нужно было уплатить равными траншами через каждые полгода, то есть рассрочка была очень длинной. Спрос оказался огромным, пришлось даже поставить на улице у здания компании дополнительные столы. Подписка маркетировалась при помощи всех возможных связей среди политической элиты страны. Джонатан Свифт писал: «Я расспрашивал тех, кто приехал из Лондона, какая там сейчас религия. Компания Южных морей, – отвечали мне. В чем состоит политика Англии? – В Компании Южных морей. Чем там торгуют? – Опять Компанией Южных морей. А в чем состоит бизнес? – Только в Компании Южных морей» [Balen 2002, р. 113]. Помните, как у Шарля Перро: «Чей это луг? – Маркиза Карабаса. – А чьи это поля? – Маркиза Карабаса…»
Выпуск распродался за несколько дней, и компания получила 5 млн фунтов наличными, но большая часть этой суммы была тотчас же выдана в виде кредитов. Размер кредита одному покупателю советом директоров был ограничен 5000 фунтами, однако это правило нарушалось. До нас дошли записи о суммах кредитов: герцог Портлендский – 78 тыс. фунтов, лорд Кастелмейн – 41 тыс., лорд Хиллсборо – 31,8 тыс., лорд Розес – 18,5 тыс., граф Данмор – 26,5 тыс., лорд Четвинг – 12,5 тыс., герцог Монтроз – 13,8 тыс., лорд Белхейвен – 10 тыс., лорд Арчибальд Хамильтон – 10,5 тыс., герцог Монтегю – 9 тыс., лорд Фицвильям – 8 тыс., лорд Лондонберру – 8 тыс. фунтов и т. д. Самая большая сумма составила около 98 тыс. фунтов, и современные историки не знают, что это за персонаж, которому такие деньги были выданы (может быть, это фиктивная проводка?).
После этого котировки акций компании начали безудержно расти. Их максимум на пике составит 950 фунтов, что эквивалентно капитализации в размере 300 млн фунтов. Долги инвесторов в акции перед компаний (за покупки акций в кредит) достигли 60 млн фунтов. Для сравнения: всего компания перевела на себя государственных долгов на сумму 30 млн фунтов.
Важно пояснить (ниже я скажу, почему это так важно), что компания закрыла учетные книги на период с 22 июня по 22 августа, и акции нельзя было перерегистрировать. На это была техническая причина – подготовка к выплате дивидендов 29 июня; но, скорее всего, такой длинный срок был обусловлен и желанием поддержать котировки. Нет сделок – нет и падения цены. (Вспоминаются современные остановки торгов регулятором, когда биржевой индекс падает слишком сильно. В те годы проблема решалась остановкой перерегистрации.) Но торги продолжались, просто сделки вынужденно становились форвардными.
Пик цен до закрытия книг составлял 830 фунтов, а на момент закрытия акции котировались примерно по 730–740 фунтов. Но затем цены вновь начали расти и к началу августа достигли исторического пика – 950 фунтов и выше. Однако во второй половине лета акции снова зашатались и упали до 900 фунтов. Причины все те же: многие местные инвесторы закрывали позиции и использовали заработанное на развлечения (балы и т. п.) и вкладывали в недвижимость. Участились и продажи акций иностранными инвесторами и репатриация прибыли, в частности для того, чтобы переложиться в акции, котировавшиеся на Гамбургской и Амстердамской биржах, где бум только начинался. Так, продал свой пакет швейцарский инвестор – кантон Берна. Удорожился и кредит. Летом процентная ставка подскочила до 20%, но денег, чтобы давать ссуды под залог акций даже под такую ставку, не было ни у компании, ни у банкиров в Сити[25]. В это же время зашатались и котировки других крупных компаний – «Ост-Индской компании» и Банка Англии.
Блант решил наконец атаковать крупные компании с помощью «Указа о пузырях». Тогда директора «Компании Южных морей» инициировали дела против трех компаний, операции которых выходили за пределы устава. Блант не осмелился поднять руку на Royal Exchange и London Assurance Company – крупнейшие из вновь созданных компаний. Они купили права на свое учреждение у парламента за 600 тыс. фунтов, а вырученные государством деньги пошли на погашение долгов короля перед бюджетом. Кроме того, и у «Компании Южный морей» рыльце было в пуху – кредитовавший ее акционеров под залог акций Swоrd Bank, по уставу, мог только… ковать лезвия для клинков. Блант решил выступить против Royal Lustring (lustring – это как раз ткань с люрексом, созданная по гугенотской технологии), Yorks Buildings, English Copper Company и Welsh Copper Company, хотя это были компании с историей, а в последней и вовсе председателем совета директоров состоял принц Уэльский. Операции трех из них (кроме English Copper Company) были признаны нелегальными 18 августа, и Блант уже праздновал победу.
Кстати, один из современных экономистов-историков высказал мнение, что при помощи «Указа о пузырях» не удалось перераспределить капитал в пользу «Компании Южных морей» в сколь-нибудь существенной мере, и в этом смысле этот документ не достиг своей цели. Во-первых, под него не подпадали Банк Англии и «Ост-Индская компания», а именно они предcтавляли собой основные альтернативы вложениям в «Компанию Южных морей»; во-вторых, были исключены, как указано выше, Royal Exchange и London Assurance Company; а в-третьих, указ не мог предотвратить утечку капитала на иностранные рынки, в основном в Амстердам. Кроме того, указ повсеместно нарушался [Harris 1994, р. 622].
Однако реакция рынка оказалась совсем не такой, как рассчитывал Блант. Началась паника, акции «компаний, действующих нелегально», упали практически до нуля. За неделю цены акций благополучных Royal Exchange скатились с 250 до 60 фунтов, а London Assurance – со 175 до 30 фунтов, то есть стали падать акции даже первоклассных компаний с длинной историей. Блант просчитался, так как не учел того факта, что большинство инвесторов имели акции нескольких компаний и почти все они были куплены в кредит. Падение акций одной компании вызывало необходимость продажи других из-за требований по донесению капитала (margin calls). Понеслись вниз и акции «Компании Южных морей». Если 17 августа за них давали 900 фунтов, то 28 сентября они будут стоить только 190.
Но пока до этого было далеко. Блант думал, как остановить падение акций. Он приказал использовать 2 млн фунтов со счетов Sword Bank для поддержки акций, но это была капля в море для компании, чья капитализация на пике составила 300 млн фунтов. В итоге Блант решился на еще одну – четвертую – подписку на акции. Цена была зафиксирована на уровне 1000 фунтов. Размещение началось 24 августа 1720 года. Блант активно агитировал и своих друзей, и известных политиков принять участие в подписке. Желающие подписаться нашлись (все дело в кредитном плече), несмотря на то что рыночная цена акции уже сползла ниже 900 фунтов.
Чтобы поддержать курс акций, через несколько дней компания объявила о дивиденде в размере 30% (к номиналу) на акцию номиналом 100 фунтов в текущем году и гарантированном дивиденде в размере 50% в течение следующих 12 лет. Это была попытка остановить краткосрочную спекуляцию и связать деньги инвесторов в акциях компании на длительный срок. Но для этого компания должна была зарабатывать около 15 млн фунтов в год, а она по-прежнему не вела никакой деятельности. И опять эффект от этой меры был ровно противоположным. Объявленные дивиденды позволили удержать цену за акцию около 800 фунтов всего на несколько дней. Инвесторы наконец осознали, что у «Компании Южных морей» концы с концами не сходятся. У нее нет денег для выполнения своих обязательств. 1 сентября цена акций на момент закрытия составила 800 фунтов, а дневной минимум – 770, а затем началось обвальное падение: за неделю цена на акцию скатилась до 380 фунтов. Не помогло и собрание акционеров, созванное 8 сентября с целью успокоить инвесторов.
В это время сам Блант тайно, но очень активно сбрасывал акции. Ему удалось продать свой пакет на самом пике, прибыль была вложена в земельные участки. Он даже продал больше акций, чем имел, в расчете на падение цены, то есть сыграл вкороткую. Когда речь зашла об участии в четвертой подписке на акции самих директоров компании, Блант велел всем директорам подписаться на 3000 фунтов каждому, а сам вложил только 500, для вида.
Директора компании не могли теперь показаться на улицах города без того, чтобы их не атаковала толпа. В Лондоне начинается волна самоубийств. В сентябре по причине убытков самоубийство совершил даже племянник одного из директоров «Компании Южных морей» (напоминаю, что в XVIII веке невозврат долга мог привести к пожизненному заключению в долговой тюрьме). Ожидались серьезные общественные волнения.
Блант предпринимал последние отчаянные попытки спасти компанию. Пришлось даже обратиться к злейшему врагу – Банку Англии. Первые переговоры прошли 19 сентября. Сначала Блант предложил выдать компании трехмиллионный кредит, потом – купить пакет акций по 400 фунтов за акцию на сумму 3 млн 750 тыс. фунтов. Договоренностей вроде бы достичь удалось, был даже составлен и подписан проект договора. Но следующая неделя принесла радикальные изменения в рыночной ситуации. Sword Bank, оказывавший поддержку компании, истощил свои денежные запасы и вынужден был закрыться. Он рухнул не без помощи Банка Англии – тот потребовал погашения обязательств в монете или банкнотах Банка Англии. Это только усилило панику. 24 числа акции стоили уже 190 фунтов, и договоренности Банка Англии и «Компании Южных морей» устарели.
Цена акций падала слишком быстро, и предложения Бланта за ней не поспевали. В этой ситуации Банк Англии заявил, что договоренности между ним и «Компанией Южных морей» недействительны без согласия парламента, и отказался закрывать сделку по спасению. Тем более что и у него самого возникли проблемы с ликвидностью. Люди спешили менять банкноты на монеты. Чтобы не потерять ликвидность, банк привлек крупные вклады – 50 тыс. фунтов от принца Уэльского и 100 тыс. фунтов от самого короля. Кроме того, пошли на хитрость: банк ставил своих людей впереди очереди, те выносили деньги через парадный вход и заносили обратно через черный. Паника постепенно улеглась.
В итоге большинство инвестировавших в акции компании обанкротились, и это – несмотря на то, что невыполненные обязательства по оплате акций последних траншей были списаны. «Стало модным быть банкротом», – широко цитируемое выражение тех дней. Многие потеряли свои состояния. В первую очередь коллапс затронул богатых, так как люди закладывали поместья, чтобы вложить полученные деньги в рынок акций. Герцог Чандос потерял 300 тыс. фунтов, и после его смерти имение, в которое он вложил 200 тыс. фунтов, было разобрано на стройматериалы. Герцог Портлендский обнищал до такой степени, что вынужден был просить короля назначить его губернатором в какую-нибудь колонию; он получил пост губернатора Ямайки и удалился туда до конца своих дней. И это еще был хороший исход. Один лорд получил небольшой пост на Малых Антильских островах, а другой – на Барбадосе, и это тоже считалось удачей.
Вслед за фондовым рынком рухнул и товарный. В первую очередь – рынок предметов роскоши, таких как экипажи, дорогая одежда, ювелирные изделия, произведения искусства. В одной мастерской по производству экипажей, например, клиенты отменили 38 заказов из 40. Рынок оказался наводнен бывшими в употреблении каретами, золотыми часами и часами с бриллиантами. Люди начали сбывать картины, мебель, дорогую посуду, фарфор. Обрушились цены на землю и поместья.
Обесценились векселя, в первую очередь – бумаги Sword Bank. Оказалось, что в экономике было создано столько кредита, что он уже не был обеспечен золотом и серебром. Упали акции многих компаний. Немало должников «Компании Южных морей» предпочли затаиться – они рассчитывали, что во время всеобщего хаоса о них не вспомнят.
Разумеется, английский парламент начал расследование махинаций внутри «Компании Южных морей». Для этого всех брокеров, торговавших акциями компании, обязали представить списки всех сделок с акциями, совершенными начиная с 1719 года государственными чиновниками из министерства финансов или в их интересах. Закончилось расследование тем, что директора компании, которые все же заработали деньги, были вынуждены вернуть почти все. Лицам, связанным с махинациями с акциями «Компании Южных морей», разрешили оставить состояния в среднем в размере в 5 тыс. – 10 тыс. фунтов. Бланту оставили только 1 тыс. фунтов из 185 тыс. Сохранить состояние удалось только двум директорам. Один избежал конфискации по той причине, что вскоре после избрания в совет директоров тяжело заболел, не участвовал в заседаниях и не голосовал. Такой исход неудивителен. На момент коллапса акциями компании владели более 450 членов парламента и 122 (из 200) пэра Англии, то есть сыграли свою роль и личные причины. Кроме того, парламент, который одобрял все выпуски акций и конвертацию государственных долгов, своими действиями после краха попытался переложить всю ответственность за случившееся на саму компанию и сделать козлом отпущения ее.
В декабре, когда парламент ушел на рождественские каникулы, котировок на акции не было. Владельцы акций первой подписки с трудом избавлялись от них за полцены, а участники последующих подписок не могли найти покупателей вовсе.
Большинству высокопоставленных лиц «Компании Южных морей», включая директоров, казначея и главного кассира[26], было предписано не покидать страну. Однако главный кассир Роберт Найт – самый важный свидетель, поскольку он знал все о том, как распределили миллион, потраченный на взятки, – бежал в Европу. Он старался избегать стран, у которых с Англией существовали договоренности о выдаче преступников. Найт был пойман в Бельгии местными властями, но его возвращение в Англию и дача им свидетельских показаний были для многих, в том числе для самого английского короля, нежелательны. Задействовав дипломатические каналы, англичане уговорили бельгийского монарха дать Найту возможность бежать. В результате Роберт Найт действительно скрылся, и следы его затерялись.
Компания и инвесторы прошли через финансовую реструктуризацию. Во-первых, государство простило компании 7,5 млн фунтов, так и не уплаченных за привилегию выкупить государственные долги. Во-вторых, задним числом снизило цену второй, третьей и четвертой подписок на акции – для акций всех подписок она была установлена на уровне 400 фунтов. Это сократило долг акционеров перед компанией на 9 млн фунтов (с 20 млн до 11 млн фунтов). В-третьих, государство освободило от обязательств по погашению долга тех, кто занимал под залог акций, при условии уплаты 10% суммы и потери залога. Это привело к списанию еще 7 млн фунтов, то есть большей части из оставшихся 11 млн фунтов. В-четвертых, находившиеся на балансе компании акции стоимостью 8 млн фунтов, а также отобранные у ее директоров (еще на 2 млн фунтов) были распределены среди существующих акционеров в пропорции 33 фунта на каждые 100 фунтов. Уже в августе 1721 года небольшое количество акций досталось и тем, кто конвертировал свои аннуитеты в акции компании.